Кунц Дин Рэй. Шоу смерти(Вызов смерти)

   У двери он попросил разрешения войти.
   – Да? – спросил голос сверху.
   – Джейк Мелоун хочет видеть мисс Монваза.
   Затем наступила пауза – центральный компьютер сверял его голос с записью голоса Мелоуна. Видимо, убедившись в том, что подделки нет, компьютер отпер дверь.
   Она была там. Волосы, подобные солнечным лучам, губы, подобные розам. Все это был набор штампов, но все они были правдивы. И Майк вновь ощутил подтверждение – и на этот раз еще более сильное – своей любви к ней. Это было совсем не то, что в Шоу. Это было нечто более глубокое, теплое, нечто необъяснимое.
   – Входите, мистер Мелоун, – сказала Лиза голосом, подобным ветру в ивах.
   – Я хотел только, – сказал он, переступая порог, – выразить свои лучшие чувства к вам, мисс Монваза. Я часто прогуливаюсь по этой башне ради разминки. Я всегда восхищался вашей работой и теперь пользуюсь первым же удобным случаем сказать вам об этом.
   Выражение инстинктивного отвращения исказило ее черты. Это встревожило Майка, но тут он сообразил, что она выражает свое отношение к Джейку Мелоуну и его словам, а не к Майку Джоргове и его мыслям. Но он не мог высказать свои мысли вслух – по крайней мере, не мог этого сделать в комнате, напичканной электронными ушами. Ее комнаты могли быть поставлены на текущее прослушивание или же на запись разговоров, а запись могла дожидаться своей очереди целую неделю. Но у него не было способа проверить это, и он принял как версию, что их слушают постоянно. Каждый живущий в мире Шоу должен был сознавать, что любое его слово может быть услышано. Майку нужно было увести Лизу в коридор. Но для начала завести легкий разговор.
   – Я считаю постыдным, – сказал он, – что вам больше не дают ведущие роли.
   – А я считаю это спокойной жизнью! – парировала она.
   Лиза была одета в алое трико, поверх – алая туника. Зардевшаяся леди. Герцогиня в алом. Ее волосы горели, контрастируя с нарядом цвета огня.
   – О, я предполагал это. Каждодневная рутина, должно быть, утомляет.
   – Слабо сказано. – Она налила себе бокал какого-то напитка, не предложив ему выпить. Фактически она не предложила ему даже присесть.
   "Бог мой!” – подумал Майк. Он никогда не видел ее такой резкой и язвительной. Она всегда была скорее даже мягкой – со всеми, кроме него. Сейчас она была недовольна и не скрывала этого. Она непременно должна загореться идеей побега.
   – Возможно, вас снова переведут на хорошие роли, когда один из теперешних Исполнителей созреет для этого.
   – Я искренне надеюсь, что этого не будет.
   – Но вы снова должны стать звездой первой величины. У вас должен быть мужчина, занимающий высокое положение.
   – В настоящее время у меня есть такой мужчина, – сказала она, глядя в черные точки микрофонов. – И этого более чем достаточно, благодарю вас. Этого более чем достаточно – для того, чтобы ждать.
   Его мысли закружились безумным вихрем. У нее есть мужчина, занимающий высокий пост? Что она имеет в виду? Слова были нацелены прямо в микрофон; последние она произнесла намеренно громко. Прервав эти сумасшедшие рассуждения прежде, чем они могли толкнуть его к необдуманным действиям, Майк решил, что сейчас самое время увлечь ее в коридор – там они смогут говорить, не боясь быть подслушанными.
   – Я думаю, что у нас протекает крыша, – сказал он, пытаясь сказать это так искренне, как только он мог.
   В первый раз она повернулась и посмотрела прямо на него:
   – Что, черт побери, вы имеете в виду? Он покраснел.
   – Никаких глупостей. Я имел в виду только то, что снег подтаивает и просачивается сквозь кровлю. На потолке в коридоре водяные разводы. Взгляните сами. – Он вышел в коридор, приглашая ее последовать его примеру.
   – Пусть этими потеками интересуются ремонтники и психи.
   – Нет, взгляните же, – сказал он. – Вы увидите, что я ничего не придумал. Лиза вздохнула и вышла в коридор.
   – Где?
   Сердце подпрыгнуло, замерло, забилось чаще.
   – Я – Майк, – тихим, ровным голосом сказал он.
   – Что?
   – Майк Джоргова. Мне сделали пластическую операцию, изменили голос и состав крови. Настоящий Мелоун мертв. Я... убил его.
   Лиза гневно прищурилась, глаза стали черными и бездонными. Она смотрела на него, и эта минута тянулась бесконечно. А потом взгляд ее стал мягче, словно она успела обдумать сказанные им слова и не обнаружила в них предательских намеков.
   – Вы пытаетесь подловить меня, – сказала она неуверенно.
   – Лиза, пожалуйста, выслушай меня и постарайся понять. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Майк. Я вернулся, чтобы забрать тебя отсюда. Мне немедленно нужно твое согласие!
   – Если даже то, что вы говорите – правда, как вы можете освободить меня?
   – Сегодня ночью в подземном гараже будет ожидать аэромобиль с водителем. Аэромобиль будет наш – подмену произведут сегодня днем на одной из стоянок Шоу в другой части города. Когда машину припаркуют, водитель будет уже там; в гараже он сможет выйти и приготовить все.
   Ей хотелось верить его словам. Майк ясно читал это по резким морщинкам в уголках глаз, по нахмуренному лбу.
   – У меня сегодня ночью.., гость, – сказала она.
   – Кто?
   – Анаксемандр Кокли. Майк вздрогнул. В его сознании сложилась отчетливая картина.
   – Это и есть.., мужчина с высокой должностью?
   – Да. – Ее голос снова стал тихим голосом прежней Лизы.
   – Я убью его!
   – И я не буду тебе мешать. Майк тяжело вздохнул:
   – Я приду сегодня в полночь. Оставь двери слегка приоткрытыми.
   – В это время мы уже будем в постели, – горько сказала она, и слова ее срывались с губ, словно погасшие угольки.
   Глаза Майка сощурились. Он сжал кулаки.
   – В полночь. Я убью его. – Это уже не было объяснение; это была клятва.
   – Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Майк, – сказала Лиза, касаясь ладонями его лица, пробегая пальцами по его губам и векам.
   – Тебе лучше пойти к себе. Мы не должны вызвать у них подозрений.
   Она вернулась в свою гостиную, возвысив голос, чтобы микрофон безусловно донес до подслушивающих каждое произнесенное слово:
   – Вся проклятая крыша может провалиться к чертовой матери. Весь снег в мире может просочиться внутрь, мистер Мелоун, но мне будет на это наплевать. – По ее приказу дверь медленно закрылась. Но пока Майк мог видеть Лизу, он видел и улыбку, адресованную ему.
   Он повернулся, дошел до лифта и спустился вниз. Мальчишка прожужжал ему все уши рассказами о полиции, работающей в вестибюле. Когда двери открылись, Майк вышел в просторное помещение, где возились одетые в форму люди, пытавшиеся при помощи странного и зловещего вида аппарата отыскать какие-либо следы – запах, пыль, старую жвачку. Он прошел только несколько ступенек, как из-за ближайшей банкетки, оскалив клыки и рыча, выскочил дог.
   Майк попытался обойти его.
   Дог не пускал его. Это была собака убитого жильца, скулившая вчера на лестнице.
   – Эй! – прикрикнул полицейский, оттаскивая дога. – Пошел прочь!
   Дог упирался всеми четырьмя лапами, зубы его блестели в оскале, на черных губах пузырилась слюна.
   – Благодарю вас, – сказал Майк, стараясь унять дрожь в руках.
   – Все в порядке, мистер Мелоун. Его хозяин был убит на лестнице прошлым вечером. Полагаю, вы об этом слышали?
   – Да, только что, в лифте.
   – Заварушка. Здесь явно произошла заварушка. Кровь, и куски тел разбросаны повсюду.
   – Есть какие-нибудь догадки? – спросил Майк.
   – Еще нет. Подумывали о том, чтобы пустить дога по следу и посмотреть, куда он нас приведет, но, судя по его отношению к вам, доверять ему нельзя. Не так ли?
   – Ну, разве что я научился убивать во сне, – ответил Майк.
   Полицейский усмехнулся.
   – Я думаю, что в этой стычке погибли все участники, – сказал он, вновь обретая серьезность. – Шеф думал иначе, но теперь и он склоняется к этому выводу. Жилец встретил двух чужаков, пробравшихся в здание бог весть зачем, и они стали стрелять в него. Он открыл ответный огонь. Он оказался проворнее, но это его не спасло.
   Майк едва не спросил, когда же кто-нибудь примет во внимание, что труп привратника был найден в кустах. Вестибюль опустел – полицейские со своими детекторами покидали здание.
   Майк вышел вслед за ними, обогнул толпу и сунул идентификационную карточку Мелоуна в щель автомата. Он извлек все карточки из карманов убитого, перед тем как сбросить тело в мусоропровод, и сейчас порадовался, что ему хватило тогда сообразительности подумать об этом. Карточка выскочила обратно. Секундой позже на подъемной платформе всплыл серо-зеленый аэромобиль. Майк открыл дверцу, влез внутрь и запустил аэросистему. Машина встала на дыбы, потом ее ход стал ровным. Очевидно, все машины, выезжающие из башен, не действовали на систему сигнализации. Он никогда не думал об этом, но сейчас это было важно. Грядущей ночью это может оказаться важным. Майк повернул руль, выехал на шоссе, врубил максимальную скорость и мысленно вернулся к насущному: этот день ему предстояло прожить в маске Мелоуна, скрывая свою истинную сущность. Да еще Кокли...
   Снова шел снег. Небо было серым, низким, каким-то полосатым. Повсюду царила зима. Госпожа Природа завладела даже мыслями Майка. В лобовое стекло ударилась снежинка. За ней – вторая. Через минуту – третья.

Глава 3

   Парковочные автоматы установили аэромобиль Майка на место. В студийный комплекс он прошел через служебный вход, пользуясь личной карточкой Мелоуна. Миновав длинный коридор, он проследовал в студию, представлявшую собой как бы сердцевину яблока, в мякоти которого размещались различные службы и кабинеты некоторых работников Шоу. Он поднялся в свой офис – офис Мелоуна, где трудилась дюжина человек. Девушка в прозрачной блузке – признаться, ей было что показать! – порхнула ему навстречу.
   – Мистер Мелоун, – сказала она, моргая накладными ресницами и улыбаясь. Ее безупречные зубы были искусственными. Майк предположил, что и голубые глаза девушки были бы карими, если бы она не носила контактных линз, меняющих цвет радужной оболочки. Вообще-то неподдельной у нее была только одна вещь. Но уж эта вещь была настоящей в высшей степени.
   – Да?
   – Мистер Кокли приказал передать, чтобы вы явились в его офис, как только прибудете. Он сказал – НЕМЕДЛЕННО.
   – Благодарю, – ответил он. Он не назвал ее по имени, потому что не знал, как ее зовут.
   – Вас снова собираются повысить?
   – Сомневаюсь, – сказал Майк. – Это самый высокий пост в Шоу, кроме разве кабинета мистера Кокли.
   Девушка открыла было рот, чтобы сказать что-то еще, но он повернулся на каблуках – четко, как военный, – и вышел тем же путем, которым пришел. Ему не было дела до того, как персонал офиса истолкует этот вызов. Майк был встревожен. Если Кокли проверил все эти фальшивые укрытия и не обнаружил ни в одном из них Президента, какова будет его реакция? Бурного веселья ожидать явно не стоит. Что он сделает с Мелоуном? Очевидно, Конни устранили за какой-то промах. Что, если Мелоун будет следующим?
   Все эти мысли пронеслись в голове Майка, когда перед ним открылись двери офиса Кокли. Он вошел. Это был не просто офис – это был мозговой центр вселенной. Именно здесь принимались решения, разрабатывались политические линии, отсюда они распространялись по всей планете, влияя на ее судьбу. И всем этим руководил один человек. В углу кабинета была смонтирована ауропроекционная установка Шоу, блистающая великолепием искусственного тика и кожей ручной выделки. На стене висели картины объемного изображения. На одной был зимний пейзаж: пруд, покрытый голубоватым льдом, на пруду катаются ребятишки, на дальнем плане – дом, дымок из трубы поднимается в морозный воздух. Другая картина изображала тропики и обнаженную женщину на фоне водопада, третья – океанское побережье. Гребни волн на этой картине действительно пенились и перекатывались. А еще в кабинете был стол. А за столом сидел Анаксемандр Кокли, человек, живущий вот уже третье столетие, человек, взгляд которого казался взглядом миллионолетнего реликта.
   – Входите, Джейк, – ласково сказал Кокли.
   Майк понял, что тон – всего лишь уловка, и решил сохранять равновесие перед грядущей атакой.
   – Садитесь.
   Майк выбрал кресло сбоку от стола. Он знал, что Кокли может перескочить стол раньше, чем он успеет вскочить. Сесть напротив означало самому влезть на блюдо к людоеду, а делать этого он не собирался.
   – Вы очень работоспособный молодой человек.
   – Благодарю вас, сэр.
   – И вы можете далеко пойти.
   – Еще раз благодарю.
   Пока все идет расчудесно. Сейчас это кончится. А, так и есть.
   – Но вы НЕ ПОЙДЕТЕ далеко, если будете работать вот так! – И Кокли швырнул ему через стол карточки с магнитозаписями. Карточки разлетелись по полу.
   В голове Майка взвыли сирены тревоги. Он чувствовал себя так, словно пытался переплыть реку, но какое-то огромное животное, с грубой складчатой шкурой, ухватило его за ноги и тянет в глубину. Дна у реки не было. Он судорожно втянул воздух и постарался привести в порядок скачущие мысли. Как бы отреагировал на такую ситуацию Мелоун? Он должен был контролировать свои нервы. Он не должен был так паниковать. Наконец Майк сказал:
   – Неужели ни одна из них не привела нас к цели?
   – Черт бы вас побрал, вы еще спрашиваете?! Ни одна! – заорал Кокли, и его лицо приобрело свекольную окраску. Мрачное зрелище, способное повергнуть в трепет любого, кто его видел. Так оно и было.
   – Вы хотите, чтобы я снова обратился к файлам, сэр?
   Кокли пылал гневом. Майк подумал, что он, возможно, переборщил с самообладанием. Он добавил в голос дрожи и сказал:
   – Я готов сделать все сам. Я перепроверю все факты, которые выдал мне транслятор.
   – Вы сделаете это.
   – Когда вы желаете получить результаты, сэр? – Майк видел, как краска постепенно покидает лицо Кокли. – Я полагаю, сегодня вечером...
   – Вы предоставите их мне до того, как я соберусь уходить. К четырем часам. Через пять часов, начиная с этой минуты.
   Вы поняли?
   – Да, сэр, – сказал Майк, поднимаясь. – Я сделаю все как надо.
   – На вашем месте я постарался бы сделать именно так.
   Майк отступил в холл, по-прежнему не поворачиваясь спиной к престарелому ублюдку, пока дверь не закрылась окончательно. Затем он вернулся в офис.
   Кокли некоторое время неподвижно сидел за столом, сжимая и разжимая кулаки. Потом он перегнулся через стол и включил переговорное устройство:
   – Компьютерный банк. Я хочу проверить данные одного недавнего исследования. Я хочу, чтобы мне была выдана дословно информация по президентским резиденциям, извлеченная Джейком Мелоуном из древних письменных файлов. ДОСЛОВНО.
   Компьютер выдал утвердительный ответ своими платами/схемами/проводами/голосом.

* * *

   Я просто думаю об этом! Кто я? Зомби. Я просто следую образцу. Помнишь: Поселение – Общество – Поселение – Единый Образ? Ну что ж, это закономерный финал. С чего началось существование всего? С Бога, конечно. Если ты неверующий, можешь назвать это Перводвигателем. Если ты законченный циник, можешь звать это Случайностью. Так или иначе, мы все произошли от Высшей Силы. Мы вошли в мир, мы были единым существом, ответственным за каждого из нас. Мы – это, конечно, пещерные люди. А затем мы образовали объединения пещерных людей, которые назвали Поселениями, и я получило жизнь. Затем, как повествовалось ранее, Поселение превратилось в Общество. Общество снова стало Поселением благодаря появлению электронных средств массовой информации и развлечений. Затем пришло Шоу и сократило Поселение до размеров квартиры: многое в малом. Исполнители – это целый мир. Мы скатились обратно к пещерному человеку. Целый мир стал одной-единственной личностью – пусть даже великой и неповторимой звездой Шоу. И для завершения цикла эта единственная личность каким-то образом будет развоплощена и возвращена в лоно Высшей Силы. Видишь? Это порождает несколько интересных вопросов, детка. Во-первых, не есть ли Бог просто коллективное сознание множества еще не созданных личностей?
   Во-вторых, не есть ли Бог нечто меньшее, нежели сверхсущество, поскольку он является всего лишь смесью некачественных частей? В-третьих, хотим ли мы на самом деле измениться и снова стать Богом? Хотим ли мы лишиться нашей индивидуальности? Ползти назад, назад, назад... Хорошая порция перца, не так ли? Может быть, тебе лучше ударить по кнопке. Может быть, тебе лучше сменить программу...

Глава 4

   После разговора с Кокли Майк почувствовал, что он взмок от испарины. С лица капал пот. Он вытер лоб, подбородок и шею. Рухнув мешком в мягкие объятия огромного вращающегося кресла, он содрогнулся. Компьютер рылся во всех источниках, в каких только мог. Если Майк сумеет выдать Кокли достаточно данных, чтобы тот ближайшие несколько часов занимался только ими, он будет спасен. Достаточно будет, если этих данных хватит до полуночи. Даже если кое-какие сведения будут взяты с потолка, они отвлекут ищеек Шоу на время, достаточное для того, чтобы забрать Лизу и удрать.
   Компьютер издал гудок, из щели выползла карточка. Майк немедленно вставил ее в проигрыватель и принялся внимательно слушать. В прошлом всем было хорошо известно пристрастие президентов к комфортабельным местам отдыха; они понастроили их по всей стране. Большинство из них были известны. В этом и заключалась проблема. Например, ни Кокли, ни сыскные службы не поверят, что Революционеры укрываются в Хьяннис-Порт, после того как это место оказалось связанным с историей трех президентов. Но они вполне могут поверить, что под неким техасским ранчо, полуразрушенным и забытым, находится тайное бомбоубежище. Он мог занять на всю ночь целый отряд сыщиков одним этим объектом. Это было достаточно романтично, звучало как воодушевляющее воззвание: тайное убежище с замаскированным входом, о коем никогда ранее не упоминалось. Последняя карточка кончилась. На ней не было ничего ценного, ничего похожего на сказочку о ранчо. Майк вынул ее из проигрывателя, отправил в утилизатор и запросил расширенные данные, полученные методом прямых и перекрестных компьютерных проверок.
   Ожидая результатов, он размышлял о электронной сущности, выискивающей все эти факты, занесенные в карточки. Ходили слухи, что компьютер располагается подо всей поверхностью города, уходя на несколько миль вглубь и занимая множество квадратных миль по площади. Но никто не пытался обнаружить подтверждение этих слухов. Люди не находили в них ничего будоражащего воображение. Машины уже давно перестали кого-либо занимать. Они были теперь слишком точными, слишком надежными, слишком совершенными для этого. Это как с рассветом: вы редко замечаете его, потому что он никуда не денется. И с машинами тоже ничего не произойдет. Однако образ огромного устройства, множества электронных ламп, плат и ячеек памяти взволновал Майка. Может быть, этот образ возник из какой-то старой книги, которую он сумел-таки прочитать. Ему вспомнилась повесть о компьютере, который сошел с ума и уничтожил мир. Такое отношение к машинам делало их более загадочными, более интересными. Если хоть кто-то их боялся, они вдруг обретали личные качества. Раньше машины и компьютеры были для Майка всего лишь большими серыми предметами неопределенного облика, неотличимыми от стен, улиц и прочих серых вещей. Теперь они стали его интересовать.
   Раздался гудок, но новая карточка из щели не выползла. Майк заглянул в щель, сунул туда палец и огляделся вокруг, прежде чем сообразил, что это гудел телефон. Майк поднял трубку:
   – Алло?
   – Джейк, это Кокли. Я полагаю, мы получили кое-что важное. Вы можете сейчас подняться ко мне?
   – Конечно, сэр.
   – Не стоит беспокоиться о составлении нового рапорта. Выбросьте его в утилизатор.
   – Да, сэр.
   Щелк.
   Майк вскочил, снова сел. Неужели Кокли в самом деле что-то нашел? Но как? Неужели сейчас вокруг Нимрона, Пьера и остальных, скрывающихся в Аппалачах, сжимается кольцо? Но как их могли обнаружить? Внезапно он понял: нет смысла здесь сидеть и ломать голову над тем, что могло еще и не случиться. Он встал, вышел из офиса и направился наверх – на аудиенцию к Кокли.
   "Конрад Гивер был.
   Он не был.
   Он был.
   Сражаясь с чем-то, чего он не мог понять, Конрад Гивер скользил туда-сюда по световым спиралям, пролетал через кольца пурпурного огня в охряное море света.
   Оранжевый...
   Зеленые пирамиды...
   Черные деревья с алыми и золотыми листьями...
   Он был. Не был. Был снова.
   У него не было даже ощущения пребывания частью Исполнителя. Была вспышка ощущений, когда он понял, что находится в своем собственном теле и что ничего не понимает, кроме того, что находится в каком-то другом месте – абсолютно чуждом и чужом.
   Он попробовал справиться с паникой и попытаться логически проанализировать окружающее. Но в окружающем не было никакой логики. Он сел в кресло и включил ауру. Минутой позже он уже потерял контроль над своим сознанием. Он пролетел через сознание Исполнителя в мир света и световых образов. Большинству тех красок, которые плясали вокруг, он не смог бы найти названия, не смог бы описать их даже про себя. И он не мог заставить свое тело пошевелиться и выключить ауру.
   Это был кошмар.
   Он подумал об Эмпатистах.
   Но чтобы стать Эмпатистом, нужно несколько дней, а не какие-то минуты!
   Краски взорвались вокруг него/Внезапно он понял, что больше не ощущает своего тела. Он был полностью вырван из него. Он скользил вверх, вверх, вверх, через кромку сверкающего желтого обрыва в медное море, прошитое серебром. И теперь вокруг него были голоса, бубнящие, стенающие и рыдающие, словно грешники в Чистилище..."
   – Что будете пить? – спросил Кокли. Майк предпочел бы сразу перейти к делу. Его раздражали все эти промедления, но он понимал, что предложение Кокли на самом деле является приказом.
   – Благодарю вас.
   – Немного синте-виски и немного настоящего спиртного. Синтетическое на самом деле лучше настоящего, знаете ли.
   – Нет, не знаю.
   – Но это так. Намного лучше. Никаких гадостей вроде резкого запаха. Никаких примесей. Всегда безупречное и всегда отмеченное неповторимой терпкостью, делающей его столь восхитительным. – Кокли с силой встряхнул золотую бутыль-миксер. – Не принесете ли мне три бокала? Майк повиновался.
   – Для кого же третий?
   Кокли приговаривал, разливая коктейль:
   – Один для вас.., один для меня. Не будете ли вы столь любезны придвинуть вон то кресло к столу, Джейк?
   Кокли отставил миксер. Потом достал из кармана носовой платок, осторожно взял пустой бокал и отнес его к двери. В дверях возник служитель, принял бокал, взяв его все так же через платок, и исчез. Кокли вернулся к столу, взял свой коктейль и опустился в вертящееся кресло, тяжело вздохнув:
   – Джейк, вы знаете, что такое отпечатки пальцев?
   В этой фразе было что-то зловещее. Майк порылся в закоулках памяти, взглянул на свои пальцы, но ответа на заданный вопрос не нашел.
   – Нет, сэр, – протянул он.
   – Посмотрите на кончики своих пальцев очень внимательно, – посоветовал Кокли.
   Кокли говорил так спокойно, так дружелюбно. Майк насторожился и напрягся, готовый вскочить в любую секунду. Тем не менее он посмотрел на свои пальцы.
   – Заметьте эти узоры.
   Майк присмотрелся тщательнее. Тонкие линии скручивались в узоры на подушечках пальцев, шли параллельно одна другой, образовывали завитки.
   – Отпечатки пальцев, – сказал Кокли. Майк по-прежнему не мог понять смысла этой беседы.
   – Отпечатки пальцев любого человека никогда не могут совпасть с отпечатками пальцев другого, Джейк. Давным-давно, еще когда не существовало Шоу, полиция использовала отпечатки пальцев как главный признак идентификации. В борьбе с преступниками это была очень важная улика. Когда вы дотрагиваетесь до чего-либо, вы оставляете оттиск – ваши отпечатки пальцев. Если присыпать порошком поверхность, которой вы коснулись, эти оттиски проявятся. Вы коснулись бокала...
   Майк начал понимать, куда он клонит, и все это ему очень не понравилось.
   – Искусство распознавать человека по отпечаткам пальцев давно забыто. Никто о нем уже и не помнит. Но несколько лет назад оно привлекло мое внимание, когда я встретил одно упоминание в текстовых записях о методах следствия. В наши дни, в наше время, когда хирургия может удалить лицо человека и дать ему взамен новое, изменить кровь и узор сетчатки, умение снимать отпечатки пальцев может оказаться очень полезным для того, кто с ним знаком. Если хирург не знает о такой примитивной вещи, он и не подумает изменить отпечатки пальцев пациента. У меня есть файл с отпечатками пальцев всего персонала Шоу, каждого человека. Распознавать отпечатки пальцев – своего рода чтение, а сейчас никто не умеет читать – кроме моих трансляционных машин. И они вот-вот скажут мне, схожи ли оставленные вами отпечатки пальцев с теми, которые мы сняли у Джейка Мелоуна вчера и ранее.
   – Но я – Джейк Мелоун, – сказал он с возмущением в голосе, хотя на деле возмущения не испытывал – только страх.
   – Да, конечно, так и есть. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Но объясните мне вот что. Я заставил компьютер повторить мне все то, что он выдал вам. В целом эти данные совпали, но неожиданно я нашел кое-что важное – чрезвычайно важное, что вы упустили. Бомбоубежище в Аппалачах.