Купер Джайлз. Мэври Бикон

   Бетси. Наша мамочка никого не пускала в кухню в ботинках.
   Эванс. Здесь не кухня.
   Рита. Зато спальня, а это еще хуже.
   Эванс. У вас тут так уютно, занавески и… вообще.
   Рита. Бетси сама сшила.
   Бетси. А ты пришивала колечки.
   Эванс. Да, уютно и тепло.
   Рита. Разве у вас не тепло?
   Эванс. Тепло. Я не то имел в виду. Вообще тепло, даже для Джейка.
   Рита. Ты его там оставил сидеть одного? Эванс. Да. Ефрейтор в карауле.
   Слышен звук трубы.
   Джейк совсем один.
   Рита. Ты уходишь, Бет?
   Бетси. Да. Пойду погляжу. До встречи.
   Пауза.
   Эванс (медленно, как будто это имеет значение). Слушай, куда мне лучше поставить сапоги?
   Музыка, которая до сих пор была фоном, становится громче. Внезапно труба замолкает.
   Олим. Привет, Бет.
   Бетси. Ты играл? Продолжай.
   Олим. Уже кончил. Проходи к печке.
   Бетси. Дома, наверное, уже зацвели примулы.
   Олим. В Ливерпуле для них еще рано.
   Бетси. Приятный цвет у них. Хорошо бы такие занавески.
   Олим. У нас вообще никаких нет.
   Бетси. Если б Тэффи достал материал, я бы вам быстренько сшила.
   Олим. Хорошо бы. От луны загораживаться. Бетси. Конечно. Говорят, из-за нее сны снятся. Олим. А я люблю сны.
   Шум дефлектора усиливается и затихает. Слышен звук шагов. Чавкает грязь.
   Блик. Джейк, а Джейк, это ты?
   Олим. Ага. Это ты, ефрейтор?
   Блик. Да. Я пошел тебя искать. Подумал, что ты забыл.
   Олим. Да нет, я знаю, что моя очередь.
   Блик. Жуткая ночь.
   Олим. Ага. Луна ушла, ни черта не видно.
   Блик. Дверь в казарме открыта.
   Олим. Ага.
   Блик. Тэффи будет ругаться, если проснется.
   Олим. Тэффи… он… Его там нет.
   Блик. Нет?
   Олим. В этой казарме нет.
   Блик. А-а… А вообще кто-нибудь есть?
   Олим. Ну да.
   Блик. Понятно.
   Олим. Все нормально.
   Блик. Разве?
   Олим. А почему нет?
   Блик. Ты же в четыре освобождаешься.
   Олим. Зато Тэффи выходит из той казармы и идет мне на смену.
   Блик. А ты?
   Олим. Не может же он быть в двух местах одновременно. Никто из нас не может.
   Блик. Но…
   Олим. Что тут спорить! Фонарь на стуле.
   Блик. Он мне не нужен. Доброй ночи.
   Хлопает дверь. Шум дефлектора. На этом фоне слышатся слова, они звучат тихо, нежно и печально.
   Олим. Мрак, мягкий, стирающий грани мрак…
   Бетси. Совсем как все…
   Эванс. Свет мой, милая, ночь моя, жизнь, любовь…
   Рита. Тише, мой милый, тише, не надо слов…
   Олим. Ведь слов они не слышат.
   Рита. Не надо слов…
   Эванс. И мы совсем одни, совсем одни…
   Бетси. Совсем как все…
   Рита. Тише же, тише, тише…
   Олим. Твоя нога, моя нога, твоя рука, моя рука…
   Бетси. Совсем как все…
   Шум дефлектора усиливается до предела и прекращается.
   Эванс. Ну вот. Я доехал до той горы, похожей на кресло, теперь доехать до города пара пустяков.
   Олим. Само собой, все уже высохло.
   Рита. Приятное солнышко.
   Бетси. В лесу уже пошли дикие нарциссы.
   Эванс. Даже жалко уезжать.
   Рита. Ты что-то такой тихий, Энди.
   Эванс. Это кто Энди?
   Блик. Я… Меня зовут Эндрю.
   Бетси. О чем ты думаешь?
   Блик. Думаю: должны мы сообщать или нет?
   Олим. Нужно доложить о смерти лейтенанта.
   Эванс. Есть такое правило.
   Блик. Думаю, нам все-таки нельзя ехать всем вместе. В конце концов, мы здесь для того, чтобы следить за дефлектором.
   Эванс. Никто и не говорит, что мы поедем все вместе.
   Блик. Я так понял.
   Эванс. Да нет. Как мы можем самовольно оставить пост? Ты что, забыл, что война идет?
   Блик. Так ты думаешь, должен ехать кто-то один?
   Олим. Нужно доложить об офицере.
   Блик. Есть добровольцы? (Пауза.) Тэффи?
   Эванс. Мне нужно сходить в деревню продать поросят. Хочу достать кое-что.
   Олим. А я готовлю землю, навоз разбрасываю.
   Бетси. Мы-то с Ритой вечно заняты.
   Блик. Я бы сходил, но я потерял фуражку.
   Олим. Я свою тоже давненько не видел.
   Эванс. И я. Какой-то ублюдок у меня ее стащил… Хотел бы я знать, кто.
   Блик. Я без фуражки идти не могу. Попаду на гауптвахту.
   Бетси. Может, они сами объявятся?
   Рита. Поживем – увидим.
   Олим. Спешить некуда.
   Блик. Действительно.
   Эванс. Ну что, если мы все решили, иду со свиньями.
   Блик. Да, я думаю, так и решим. Подождем.
   Вдалеке играет труба.
   Блик. Интересно, который сейчас час?
   Рита. Может, Чернушка прячет яйца позади кухни? Я завтра загляну, вот хитрюга.
   Звуки трубы умолкают.
   Эванс. Интересно, который сейчас час?
   Пауза. Детский крик.
   Олим. Третье апреля сорок восьмого года, четыре часа сорок семь минут.
   Рита. Время не имеет значения.
   Олим. Если хочешь составить гороскоп, имеет.
   Рита. Можешь не беспокоиться, ему и так хорошо.
   Эванс. Отличный парень. Как ты себя чувствуешь, Бет?
   Бетси. Прекрасно.
   Олим. Мы тоже из-за тебя помучились.
   Рита. Сейчас вы у меня точно помучаетесь, если не уйдете отсюда и не дадите ей поспать.
   Эванс. Ладно. Пока, Бет, он чудесный.
   Олим. Точно. Бетси. Спасибо, мальчики.
   Хлопанье двери.
   Эванс. Ну вот, теперь мы стали папами. Надо же.
   Олим. Кто-то один из нас – папа.
   Эванс. Все! Не представляю, как мы можем теперь что-то делить. Это не годится.
   Олим. Ну, может быть, может быть. Не пойти ли сменить Энди, а? Он тоже захочет на него посмотреть.
   Эванс. Конечно, он тоже внес свою лепту.
   Шум дефлектора.
   Блик. Хоть на кого из нас он похож?
   Олим. Ни на кого.
   Эванс. Мне кажется, он немножко похож на Риту.
   Блик. Что за чушь!
   Эванс. Главное, что он родился и чувствует себя прекрасно, так же, как и его мамочка. Нам нужно это отметить, а не задавать друг другу дурацкие вопросы. Иди вниз, посмотри на него.
   Блик. Возьми винтовку, я ненадолго.
   Пауза.
   Эванс. Не понимаю я этого парня и, кажется, никогда не пойму.
   Олим. Это все от образования…
   Эванс. Кажется, все у него не так, как у нас. Спускаешься?
   Олим. Не, куда торопиться. Вроде будет хороший денек.
   Эванс. Скоро лето. Славно. Работы будет много, и все-таки славно.
   Олим. А я и зиму люблю.
   Эванс. Да, но все-таки лучше, когда тепло. Если ты здесь побудешь, я пойду варить пиво. Я ненадолго.
   Олим. Винтовку-то дай.
   Эванс. Ах да. Держи. «Ли Энфилд» третьего выпуска с коротким магазином, заряжен пятью патронами, поставлен на предохранитель, штык примкнут, все исправно.
   Олим…сэр…
   Эванс. Да, давненько мы никого так не называли.
   Шум дефлектора. Потом он прекращается. Слышен детский плач.
   Бетси. Ну тише, детка, тише… Вот так.
   Скрип двери.
   А, вот и ты, Тэффи, где Джейк?
   Олим. Тут я, Бетси, тут. Я убирался в казарме.
   Бетси. Это не так важно. В июле важно то, что снаружи. А то, что внутри, может подождать до зимы. Значит, так: первым делом нужно выкупать овец. Выкопаешь канаву, мы туда зальем раствор и протащим их через него.
   Олим. Хорошо. Какого размера яму?
   Бетси. Я покажу. Эванс. Мне помочь ему, Бет?
   Бетси. Ты не сможешь. Нужно скосить траву на силос на дальнем поле.
   Эванс. Ее тоже в яму? Бетси. Конечно.
   Эванс. Как, все мне одному? И косить, и отвозить, и утрамбовывать?
   Бетси. Больше некому. Энди в карауле, у меня здесь и так полно дел с ребенком и по хозяйству.
   Эванс. А Рита?
   Бетси. На ней птичник.
   Эванс. Да там всего-то работы на пару часов в день, не больше.
   Бетси. Ей нельзя переутомляться.
   Эванс. Да? Что это с ней?
   Бетси. То же самое, что было со мной.
   Эванс. Да ты что! И когда теперь?
   Бетси. Ранней весной.
   Эванс. Ну нет, надо же, Джейк, что ты на это скажешь?
   Олим. Так, ранней весной, значит, это будет Овен или Телец.
   Слышно как плачут дети.
   Ты представляешь, а? Близнецы!! Теперь у нас их трое! Трое!
   Эванс. Два мальчика и одна девочка.
   Олим. Думаю, через год-другой снова будет чёт.
   Эванс. Может быть, может быть… Но что нам с ними делать?
   Олим. Как только подрастут, пустим их в работу.
   Эванс. Это еще не скоро. Олим. Не знаю.
   Вон малыш Джеки через год уже будет ходить, говорить, можно будет посылать его собирать яйца или птиц отпугивать. А к шести годам выйдет настоящий помощник.
   Эванс. А как мы будем его учить?
   Олим. Зачем ему учиться?
   Эванс. Должен же он научиться читать, писать, считать и все такое. Нельзя, чтоб наши дети были неграмотными.
   Олим. Пустяки, у нас есть Энди…
   Блик (с изумлением). И что с того?
   Олим. Он их научит.
   Эванс. Конечно, как я сразу не подумал?
   Блик. Нет-нет, я не сумею.
   Эванс. Ведь ты один с образованием.
   Блик. Но я не смогу учить.
   Эванс. Как не сможешь, ты иной раз ведешь себя как самый настоящий учитель.
   Блик. Но научить читать и писать может любой, в том числе и ты.
   Олим. Это не наше дело.
   Блик. Копать землю и развозить навоз тоже не мое дело, но я это делаю.
   Эванс. Да, делаешь. И черт знает что из этого получается. Конечно, ты стараешься, но, честно говоря, по сравнению с нашей твоя работа никуда не годится.
   Олим. Правильно!
   Эванс. Но мы на тебя не в обиде, тем более если ты сможешь помочь в другом деле, где от нас проку никакого.
   Блик. Но, понимаете, это как раз то, чего я совсем не хочу. Я здесь счастлив. Стоит мне начать думать, и я уже не буду счастлив.
   Эванс. Ты и так все время думаешь.
   Блик. Нет.
   Эванс. Тогда что же ты делаешь, когда молчишь?
   Блик. По-моему, я мечтаю.
   Эванс. Вот вместо того, чтоб мечтать, ты мог бы немного подумать.
   Олим. И поучить детей.
   Эванс. Да, научи их всему, что знаешь. Не только чтению и письму, но еще географии, истории, латыни и греческому.
   Олим. Может, даже немецкому и французскому.
   Эванс. Ты не робей. Все будет по справедливости: ты маленько научишь их своей премудрости, а я – плотницкому делу. Может, еще покажу, как класть кирпич и штукатурить.
   Олим. А я с ними буду заниматься астрологией, научу играть на трубе.
   Эванс. Держу пари, наши дети узнают все, что только можно.
   Шум дефлектора. Он сразу прекращается.
   Блик. Во-первых, я хочу напомнить вам, какое сегодня число. Сегодня тридцатое сентября тысяча девятьсот пятьдесят второго года.
   Ребенок. Папа Энди…
   Блик. В конце лекции я с удовольствием отвечу на любые вопросы, а до тех пор прошу сохранять тишину. Сегодня мы с вами займемся… нет… Чем же мы сегодня с вами займемся?
   Ребенок. Я хочу читать и писать.
   Блик. Не сейчас. Чтение и письмо – искусства второстепенные. Ими занимаются, когда пройдено все остальное. Мы начнем с Адама и Евы, с Израиля, Вавилона, Египта и Ниневии, в общем, все равно с чего. И потом – Греция. Да, Греция. Нам пора уже быть там.
   Ребенок. Папа Энди…
   Блик. Да?
   Ребенок. Когда папа Тэффи вернется с рынка?
   Блик. В какой-то момент времени. Где мы остановились?
   Ребенок. В Греции.
   Блик. Да, великая Греция, родина Ксенофонта, Софокла, Эврипида и Эпаминонда… Целой кучи других греков… И еще Платона, философа из шести букв, оканчивающегося на «эн». Вот что такое Греция. Есть вопросы?
   Вдалеке слышен голос Эванса.
   Ребенок (возбужденно). Папа Тэффи пришел с рынка.
   Эванс. Привет! Кончайте скорее, поможете мне разобраться…
   Рита. Привет, лапочка. Вернулся?
   Эванс (приближаясь). Да, и кажется, сумел удержать в голове, что кому нужно. Вот иголки, которые ты просила.
   Рита. Спасибо. Ты долго ездил.
   Эванс. Встретил только одних гражданских.
   Блик. Да ведь ты всегда их встречаешь, разве нет, Тэффи?
   Эванс. Эти были не местные, приехали на праздники, как их, туристы, что ли?
   Блик. И что они говорили?
   Эванс. Рассказали мне военные новости.
   Блик. Военные новости?
   Эванс. Да. Где находится Корея?
   Блик. В Азии, на самом краю.
   Эванс. Ну вот, наши теперь там, но что-то дела идут не очень хорошо. Еще мы воюем на Малайских островах, там мы им здорово всыпали.
   Рита. А что в Европе?
   Эванс. Насколько я понял, ситуация сложная. Правда, все более или менее спокойно, но для русских повесили какой-то занавес или что-то в этом духе. В общем, я про это не понял.
   Бетси (издали). Чай готов!
   Эванс. Я к нему тоже готов.
   Блик. Тэффи!…
   Эванс. Что?
   Блик. Ты привез удобрения?
   Эванс. Там, в тележке.
   Блик. Раскидаю, пока не стемнело, а то к вечеру будет дождь.
   Шум дефлектора. Он постепенно прекращается, уступая место хору детских голосов. Пение замолкает.
   Олим. Неплохо, неплохо, вы делаете успехи, вот только Джеки поет чуть ниже, чем надо.
   Бетси. Это у него от меня.
   Эванс. Ясное дело, от тебя, если, конечно, не от Энди. Правда, я никогда не слышал, чтобы он пел.
   Олим. Что же им теперь спеть?
   Рита. Теперь спать. (Дети кричат: «нет».) Да-да, на самом деле уже давно пора.
   Джеки. Мне пять лет, я могу остаться подольше.
   Рита. Делай, что говорит тетя Рита, скажи «спокойной ночи»
   и пошли. (Дети кричат: «спокойной ночи».)
   Эванс, Олим (вместе). Спокойной ночи, детки.
   Хлопанье двери. Бетси вздыхает.
   Эванс. Хоть чуток тишины и покоя.
   Бетси. Чистые сорванцы, а?
   Эванс. Просто дети.
   Олим. На следующий год маленькая Джейн немного подрастет, и на Рождество у нас будет секстет.
   Бетси. В пятьдесят пятом будет и того лучше.
   Эванс. Что – ты?
   Бетси. Нет, Рита.
   Олим. Когда примерно?
   Бетси. В июле или в августе. Надеюсь, хоть урожай будет поздний, а то она нам на уборке понадобится.
   Эванс. К тому времени от Джеки уже будет солидная помощь.
   Олим. И от близнецов.
   Бетси. Да ну, с ними одна морока.
   Олим. А как продвигается их ученье?
   Бетси. В общем-то у Энди они ведут себя тихо и не вертятся под ногами, а в школе это главное.
   Эванс. Интересно было бы узнать, чему он их учит.
   Олим. Не письму и не чтению. Я знаю, я их спрашивал, они ничего не умеют.
   Эванс. Тогда – чему? То, что я слышал, – похоже, просто бессмыслица.
   Олим. У тебя же нет образования.
   Эванс. Но в школе я все-таки учился… И вообще мне не нравится, когда учитель все время разговаривает сам с собой.
   Шум дефлектора.
   Блик (как будто с кем-то разговаривая). Дело в том, что тогда я действительно не знал, что делать. Если бы можно было спуститься вниз, кто-нибудь пошел бы, но снегу было столько, что не пройти.
   Пауза, во время которой шум, издаваемый дефлектором, звучит почти как ответный голос.
   Если бы даже я хотел, а этого я не утверждаю, даже если бы я хотел – в чем меня можно обвинить? Ведь на то была божья воля. Ну ладно, пусть не так, пусть это был глас природы и то, другое, тоже. Я не мог их остановить. (Пауза.) Может, должен был, но мне навязали эту должность – сам я ее не просил. (Пауза.) Какая мне разница, что сделал бы Гэнн? Гэнн был дурак… Ну возможно, не совсем дурак, но неуравновешенный тип, он был ненормальный. (Пауза.) А я ведь нормальный, такой же точно, как Эванс, Олим, Рита, Бетси, я не мог поступить как Гэнн. Он был невежда, а я нет. Он ругался, а я нет, и к тому же я жив, а Гэнн… Стой! Кто идет?
   Олим. Это всего лишь я. А ты думал, кто?
   Блик. Не знаю, ни на кого не думал, просто увидел силуэт.
   Олим. Темная ночь.
   Блик. А мне нравится.
   Олим. Не знаю, где бы мы были, если б наш старичок дефлектор перестал шуметь.
   Блик. Что ты имеешь в виду?
   Олим. Скорей всего, свалились бы с обрыва. Ну ладно, вон луна выходит, давай сюда винтовку.
   Блик. Бери.
   Олим. И крикни, когда он появится.
   Блик. Кто?
   Олим. Малыш.
   Блик. А.
   Олим. Уже началось. Как ты пошел сюда, вскоре и началось. Эх, Рита.
   Блик. Если хочешь, я останусь здесь.
   Олим. Но ведь тебе не хочется.
   Блик. Да нет, я не против, ночь теплая.
   Олим. Это да. Он родится под знаком Льва. Или, может быть, она.
   Блик. Лев.
   Олим. Точно, конец июля и начало августа – время Льва. Давай иди.
   Блик. Но я сказал, что останусь.
   Олим. Слышал, я просто не стал обращать на это внимания. Мы не должны менять порядок караула, иначе все расстроится. Давай спускайся, Энди, крикнешь мне, когда все кончится.
   Шум дефлектора прекращается. Раздается детский крик.
   Блик. Что, уже?
   Эванс. Да, примерно с час назад.
   Блик. Но Джейк еще не знал.
   Эванс. Бет мне только что сказала.
   Бетси (входя). Это что, Энди вернулся? Ты ему сказал?
   Эванс. Сказал, что кончилось.
   Блик. Что-нибудь не так? С Ритой?
   Бетси. Рита в порядке.
   Блик. С ребенком?
   Эванс. С ним все хорошо.
   Блик. Тогда в чем дело?
   Бетси. Пойдем лучше, сам посмотришь.
   Хлопанье двери, топот сапог.
   Бетси. Тут Энди пришел тебя проведать.
   Рита (слабым голосом). Привет Энди, вот он, наш малыш.
   Блик (задумчиво). Я вижу… Да… я вижу.
   Снова шаги, хлопает дверь.
   Эванс. Ну что?
   Блик. Я лучше пойду сменю Джейка. Эванс. Ты думаешь, лучше? Блик. Я все равно собирался пойти. Эванс. Знаю, но прямо сейчас? Блик. Какая разница, когда?
   Эванс. Да, все равно. Просто такое чувство, что лучше бы ему об этом не знать. Но ничего не поделаешь.
   Детский плач.
   Бетси. Дай-ка я подержу его.
   Рита. Не надо, с ним все в порядке.
   Плач прекращается. Стук в дверь.
   Бетси. Подождите. Кто там?
   Олим. Это я, Джейк.
   Бетси. Ты спустился?
   Олим. Да, ведь уже все? Ну что, мальчик?
   Бетси. Да, мальчик.
   Олим. Можно мне на него взглянуть?
   Бетси. Вообще-то уже поздно.
   Олим. Но все приходили смотреть.
   Бетси. Рита устала.
   Олим. Я только хочу взглянуть.
   Бетси. Да, так оно и должно быть… Заходи.
   Олим (подходя). Привет, Рита.
   Рита. Привет, Джейк.
   Олим. Это он?
   Бетси. Не свети на него, это вредно для глаз.
   Олим. Должен же я посмотреть, какое у него личико.
   Рита. Смотри.
   Пауза.
   Олим. Почему мне никто не сказал? Почему никто не сказал?
   Бетси. Это не имеет значения.
   Олим. Не имеет значения, что он черный? Господи помилуй, да что тогда имеет значение? Слава тебе боже! Этот мой!
   Слышно мычание коров и голоса детей.
   Бетси (издалека). Эй, Тэффи!
   Эванс (издали). Ay.
   Бетси. Иди помоги мне подоить.
   Эванс (издали). Подожди.
   Звяканье ведер.
   Бетси. Положи на место, Джонни, и марш отсюда, раз от тебя никакого проку.
   Детский смех затихает, слышно, как звякает ведерко.
   Поскорей, Примула, иди-ка ко мне, ох, как ты переполнилась. Вот так. (Доит.)
   Эванс (приближаясь). Ну, в чем дело?
   Бетси. Хотела, чтоб ты немного помог, вот и все. Давно пора было доить.
   Эванс. И давно пора уже ставить копны на нижнем поле. Ты что думаешь, мне делать нечего? Я должен мчаться сюда, как только ты позовешь?
   Бетси. У них начнется молочная лихорадка, если мы их будем так передерживать.
   Эванс. Что, кроме меня, здесь нет мужчин? Я один должен делать всю работу? Где остальные?
   Бетси. Энди в карауле, Рита кормит ребенка.
   Эванс. А Джейк? Куда он делся?
   Бетси. Я думаю, он с ней.
   Эванс. Ах ну да, конечно. Мистеру Олиму так хорошо! Мы его прокормим. Он совсем не против, чтобы мы надрывались, ну что вы, конечно, он не против. Но я ему прямо скажу, что к чему. Я ему все скажу, что я думаю о таких типчиках, которые сидят себе дома, когда остальные работают…
   Олим нежно напевает негритянскую колыбельную.
   Рита. Ты его усыпишь.
   Олим. Разве это плохо?
   Рита. Пока он ест, да.
   Олим. Да, пусть ест, он должен вырасти большой. (Смеется.)
   Я сыграю, можно? Рита. Только не слишком громко. (Ласково, ребенку.) Ты у меня настоящий обжора.
   С грохотом распахивается дверь.
   Эванс. Джейк!
   Рита. Ох, Тэфф, как ты меня напугал.
   Олим. Ты что это так хлопаешь дверью? Малышу это вредно.
   Эванс. Извини. Знаешь ли, Джейк, нам нужна твоя помощь.
   Олим. Сейчас, сейчас, вот только сыграю ему одну мелодию. Закрой дверь.
   Он начинает тихонько играть. Труба звучит приглушенно и постепенно умолкает.
   Блик. Господа, садитесь, пожалуйста. Двадцать четвертое октября одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года. Сегодня туман, и вчера был туман. Осенняя непогода. Сегодня мы займемся… Можете курить, господа.
   Ребенок. Папа Энди…
   Блик. Что?
   Ребенок. Папа Тэффи говорит, что нам еще рано курить.
   Второй ребенок. И вообще у нас нет папирос.
   Блик. Тогда вообразите себе, что вы курите. Значит, алфавит. Продолжаем с буквы «О». С нее начинается…
   Дети. Олим.
   Блик. С буквы «Пэ»… (Пауза.) Кто с буквы «Пэ», кто же? Ну пусть будут поросята. С буквы «Эр»…
   Дети. Рита.
   Блик. С буквы «Эс»…
   Дети. Свинья.
   Блик. С буквы «Тэ»… (Пауза.) Кто же? Кто же? Никто? Тогда пусть с буквы «Тэ» будет туман. Да, туман в гортани, как сказал поэт, а я говорю – в глазах, в волосах, на тыльной стороне руки. Посмотрите в окно, он там. Нет ни гор, ни дефлектора, ни солнца, ни луны, ни неба, ничего. Чего нет – простейшая этимология. Только вы и я, а там наверху только я один. Блуждающий голос. Однажды мы слышали блуждающий голос, но, оказалось, это был наш лейтенант… И еще снег и холодная ясная ночь, звезды… А сейчас все это в тумане, так глубоко, так далеко.
   Скрип двери.
   Бетси. Энди, я зашла посмотреть, не окончил ли ты занятия.
   Блик. Что?
   Бетси. Урок… Надо, чтоб они потом не разбежались кто куда. Пусть уж лучше занимаются.
   Блик. Мы позанимались.
   Бетси. Так что, вы уже все кончили?
   Блик. Все? Мы дошли до буквы «Тэ». Не слишком богатая буква, если не считать туман и тоску. И хватит на сегодня.
   Бетси. Ладно, давайте, детки, возьмитесь за руки и идите домой, только не галдеть, потому что маленький Джейк уснул. (Слышно, как строем выходят дети.) Рита из-за него совсем извелась.
   Блик. Из-за малыша?
   Бетси. Да. Простуда пошла в легкие, хрипы страшные.
   Блик. Это из-за тумана.
   Бетси. Может быть. Джейк считает, что надо сходить за доктором.
   Блик. Да как он сюда доберется?
   Бетси. Бог его знает. Вот насмешка: за столько лет никому из нас ни разу не понадобился врач, а теперь, когда он нужен, такой туман, что ничего не видно.
   Блик. Вот что такое неисповедимые пути.
   Бетси. Откуда это?
   Блик. Из гимна.
   Бетси. Господи, как мне эти гимны надоели. Джейк их пел без остановки, как будто песнями можно выгнать из ребенка болезнь. Рите пришлось его остановить.
   Блик. И что он теперь делает?
   Бетси. Просто сидит, смотрит, ждет.
   Олим что-то бормочет.
   Рита. Тсс, он спит.
   Олим. С виду он горячий.
   Рита. У него температура.
   Олим. Пойду искать врача.
   Рита. Да ты что, на ночь глядя, туман. Свалишься с обрыва.
   Олим. Но надо же что-то делать.
   Рита. Через пять минут ты должен идти в караул.
   Олим. Когда мой ребенок болен, может быть, даже при смерти?
   Рита. Здесь буду я.
   Олим. Да, но… неужели я ничего не могу сделать?
   Рита. Если завтра прояснится, ты сможешь сходить в город.
   Олим. А не опасно так долго ждать?
   Рита. Все остальное опасней. Собирайся, где твое обмундирование? Вот бери – ремень, кисет, мешок, штык, фляжка. Что еще?
   Олим (грустно). Портянки.
   Рита. Они возле двери. Поспеши, а то опоздаешь.
   Олим. Обещай, что позовешь меня, если ему станет хуже.
   Рита. Конечно, позову. Пока, Джейк.
   Олим. Пока. Пока, маленький Джейк.
   Хлопанье двери. Рита глубоко вздыхает. Шум дефлектора. Он сразу прекращается.
   Бетси. Энди…
   Блик. Что?
   Бетси. Ты еще не спишь?
   Блик. Нет.
   Бетси. Правда, тихо из-за тумана?
   Блик. Да.
   Бетси. Теперь твоя очередь идти?
   Блик. В двенадцать. Сменяю Олима.
   Бетси. Там снаружи кто-то ходит. Я сслышу.
   Блик. Наверное, Тэффи.
   Бетси. Слышишь? Что это с ним?
   Шаги. Кто-то ходит взад-вперед.
   Эванс. Рита! Рита. Мм?
   Эванс. Кто это там? Ходит туда-сюда…
   Рита. Тише ты.
   Эванс. Ладно, кто это?
   Рита. Энди?
   Эванс. Что это с ним стряслось? Он уже возле двери. (Дверь скрипит.) Кто там?
   Олим. Это я, Джейк.
   Эванс. Какого черта тебе здесь надо?
   Олим. Хочу посмотреть, как мой мальчик.
   Эванс. Нормально.
   Олим. Я хочу его увидеть.
   Эванс. Ничего ты не увидишь…
   Олим. Я имею право.
   Эванс. Убирайся!
   Олим. Я имею право!
   Эванс. Говорю тебе, убирайся!
   Рита. Поговори с ним на улице, Тэфф. Сейчас всех детей перебудите.
   Эванс. Ща я с ним поговорю, черт бы его подрал, ща поговорю! Где мои штаны?… Я этому черному идиоту все скажу, он у меня как миленький назад побежит. Куда это делись мои ботинки? А, вот они. Ну давай, Джейк, выйдем на улицу. (Хлопает дверь.) Теперь говори, в чем дело? Как ты думаешь, чем ты сейчас занимаешься?
   Олим. Просто я уже не мог сидеть там и волноваться, вот и пришел посмотреть.
   Эванс. Мы же следим за ним.
   Олим. Да, но сам знаешь, как это…
   Эванс. Черт меня подери, если я знаю, «как это». Этот ребенок такой же мой, как и твой.
   Олим. Этот – нет, Тэффи. Он меченый, он мой, ты сам прекрасно понимаешь.
   Эванс. Ну и что? Что в нем такого особенного?
   Олим. Для тебя, может быть, и так.
   Эванс. Уж это точно.
   Олим. Как ты думаешь, меня не касается. Может быть, даже этот ребенок значит для тебя меньше, чем другие. Может быть, тебе даже будет приятно, если он умрет.
   Эванс. Видать, ты спятил, парень. Я, Тэффи Эванс, хочу, чтобы малыш умер? Да я от детей без ума! Я просто люблю их. Даже этого.
   Олим. Даже?
   Эванс. Да всех, всю ораву. А теперь катись обратно. Надо же, в такую ночь оставить пост. А если кто-нибудь там появится, какая-нибудь пятая колонна или еще бог знает кто? Кажется, ты забыл, что идет война.
   Олим. Людям дают отлучку, когда у них дети болеют.
   Эванс. Выходит, из-за какого-то негритенка ты перестанешь выполнять свой долг?