Оставалась, конечно, еще одна жертва… с другими взглядами, с другими чувствами… Это – сам Пол. Интересно, как он посмотрит на все это через тридцать семь дней? Пол надеялся… надеялся от всей души, что примет смерть так же спокойно, как Шах Шан. И опять как же иначе? В философии байани тот, кто умеет жить, должен уметь и умирать.
Пол сидел на берегу Канала Жизни, обдумывал все сделанное им за последние месяцы, и чувство удовлетворения просыпалось в его душе. Начало положено. Байани отправились в долгий и нелегкий путь от полумрака средневековой ортодоксальности к интеллектуальному и эмоциональному рассвету. И жизнь одного человека – не такая уж дорогая цена за светлое будущее…
Пол долго сидел у Канала Жизни. Именно в такие вечера, когда девять лун Альтаира Пять весело гонялись друг за другом по звездному небу, он любил сидеть на веранде, потягивая прохладное вино из каппы и рассуждать на разные темы, недоступные пониманию Мюлай Туи.
Он вспоминал о ней со светлой печалью; и в памяти всплывала непонятная, почти собачья преданность маленькой женщины, бывшей храмовой проститутки, которая научила его языку байани и во всех смыслах стала его женой. Пол думал о ней, и ему хотелось, чтобы судьба распорядилась иначе, чтобы Мюлай Туи все-таки родила ребенка, о котором она так мечтала и которым так гордилась. Ему хотелось также, чтобы она узнала о жребии, выпавшем на долю Поула Мер Ло, ее господина. О том, что он стал богом-императором. Бедная Мюлай Туи, она была бы вне себя от чувства собственной важности… и любви.
Потом его мысли перекинулись на Анну, которая снова стала неясной тенью в его памяти. Милая, холодная, неуловимая Анна – знакомая незнакомка… И его жена… Прошло уже почти четверть века с тех пор, как они покинули Землю на борту “Глории Мунди”… За это время он постарел, наверно, лет на шесть, не больше. Но чувствовал он себя невероятно старым и невероятно усталым. Возможно, природу нельзя обмануть… Возможно, сказываются неведомые людям последствия длительного многократного анабиоза. А мот быть, все объясняется гораздо проще. Может, он просто слишком много повидал, слишком много пережил, слишком долго пробыл один…
Ночь внезапно наполнилась тенями. Анна… Мюлай Туи… Неродившийся ребенок… Шах Шан… И женщина, которой он танцевал Королевский Вальс на том краю неба…
Он поднял взор к чужому небу, созвездия на котором стали ему ближе и роднее тех, что остались на далекой родине.
Запрокинув голову, Пол смотрел, как серебрятся девять лун на пыльном бархате звездного неба.
И сердце, словно сумасшедшее, заколотилось у него в груди.
Пол снова пересчитал луны… Его руки вдруг задрожали, глаза начали слезиться…
Он глубоко вздохнул и вновь стал считать.
С неба на него глядели десять лун… Десять, а не девять! А это значит… Это может значить только одно…
Трясясь, как в лихорадке, Пол опрометью бросился назад, к Священному городу… назад в комнату, где он хранил побитую и до сего дня бесполезную рацию…
40
ЭПИЛОГ
Пол сидел на берегу Канала Жизни, обдумывал все сделанное им за последние месяцы, и чувство удовлетворения просыпалось в его душе. Начало положено. Байани отправились в долгий и нелегкий путь от полумрака средневековой ортодоксальности к интеллектуальному и эмоциональному рассвету. И жизнь одного человека – не такая уж дорогая цена за светлое будущее…
Пол долго сидел у Канала Жизни. Именно в такие вечера, когда девять лун Альтаира Пять весело гонялись друг за другом по звездному небу, он любил сидеть на веранде, потягивая прохладное вино из каппы и рассуждать на разные темы, недоступные пониманию Мюлай Туи.
Он вспоминал о ней со светлой печалью; и в памяти всплывала непонятная, почти собачья преданность маленькой женщины, бывшей храмовой проститутки, которая научила его языку байани и во всех смыслах стала его женой. Пол думал о ней, и ему хотелось, чтобы судьба распорядилась иначе, чтобы Мюлай Туи все-таки родила ребенка, о котором она так мечтала и которым так гордилась. Ему хотелось также, чтобы она узнала о жребии, выпавшем на долю Поула Мер Ло, ее господина. О том, что он стал богом-императором. Бедная Мюлай Туи, она была бы вне себя от чувства собственной важности… и любви.
Потом его мысли перекинулись на Анну, которая снова стала неясной тенью в его памяти. Милая, холодная, неуловимая Анна – знакомая незнакомка… И его жена… Прошло уже почти четверть века с тех пор, как они покинули Землю на борту “Глории Мунди”… За это время он постарел, наверно, лет на шесть, не больше. Но чувствовал он себя невероятно старым и невероятно усталым. Возможно, природу нельзя обмануть… Возможно, сказываются неведомые людям последствия длительного многократного анабиоза. А мот быть, все объясняется гораздо проще. Может, он просто слишком много повидал, слишком много пережил, слишком долго пробыл один…
Ночь внезапно наполнилась тенями. Анна… Мюлай Туи… Неродившийся ребенок… Шах Шан… И женщина, которой он танцевал Королевский Вальс на том краю неба…
Он поднял взор к чужому небу, созвездия на котором стали ему ближе и роднее тех, что остались на далекой родине.
Запрокинув голову, Пол смотрел, как серебрятся девять лун на пыльном бархате звездного неба.
И сердце, словно сумасшедшее, заколотилось у него в груди.
Пол снова пересчитал луны… Его руки вдруг задрожали, глаза начали слезиться…
Он глубоко вздохнул и вновь стал считать.
С неба на него глядели десять лун… Десять, а не девять! А это значит… Это может значить только одно…
Трясясь, как в лихорадке, Пол опрометью бросился назад, к Священному городу… назад в комнату, где он хранил побитую и до сего дня бесполезную рацию…
40
Пол стоял на маленьком балкончике Храма Плачущего Солнца. Он, не отрываясь, глядел на неотвратимо приближающиеся к горизонту луны. Их все еще. было десять.
В руке Пол держал рацию.
Он выдвинул антенну. Он все еще дрожал, и его пальцы никак не могли настроить рацию на нужную длину волны – средние волны, пятьсот метров. Если десятая луна и вправду космический корабль – только как же это маловероятно! – то на нем наверняка следят за эфиром. Но если это звездолет на орбите вокруг Альтаира Пять, то как, черт возьми, это может быть земной звездолет?! Он появился спустя всего три года после “Глории Мунди”. Когда они покидали Землю, о новых кораблях – насколько Полу было известно – еще даже и не думали. С другой стороны, если это Не земной корабль, то что это? Большой метеор, случайно попавший на орбиту из глубин космоса? Космический корабль совсем из другой звездной системы?
Возможное и невозможное, сумасшедшие надежды и мечты вихрем кружились в голове Пола Мэрлоу,
– Господи, – взмолился он, нажимая кнопку “передача”, – пусть это будет корабль с Земли. И пусть эта чертова рация окажется исправной…
Собравшись с духом, он спокойно произнес в микрофон:
– Альтаир Пять вызывает корабль на орбите. Альтаир Пять вызывает корабль на орбите. Отвечайте на волне пятьсот метров. Отвечайте на волне пятьсот метров. Прием… Перехожу на прием.
Не отрывая глаз от десяти лун, Пол щелкнул переключателем. Никакого ответа… только шепот ветра, поднимающего волны на Зеркале Орури. Только судорожный стук его сердца.
Он вновь переключился на передачу.
– Альтаир Пять вызывает корабль на орбите. Альтаир Пять вызывает корабль на орбите. Отвечайте на волне пятьсот метров. Отвечайте на волне пятьсот метров. Прием.
И снова никакого ответа. Скоро луны скроются за горизонтом… Возможно, они уже вне радиуса действия маленькой рации. Может, это чертова штука просто не работает. Может, это вовсе и не земной корабль, и его экипажу и в голову (если она у них есть) не приходит следить за эфиром, так как они маленько зеленые гуманоиды с встроенной телепатической антенной… Может, это всего-навсего кусок мертвого холодного камня… Может… Может… Может…
Приемник, по крайней мере, в порядке. Пол слышат шипение и треск – безумная радиограмма, говорящая лишь о наличии электрических разрядов в атмосфере.
– Да скажи же ты хоть что-нибудь, ублюдок, – рассвирепел Пол. – Хватит болтаться среди этих чертовых лун!.. Я же здесь один, слышишь?.. Совсем один… Один с огромной семьей ребятишек. И мне не с кем даже поговорить… Ну, скажи хоть что-нибудь… Кончай издеваться, скотина!
И тут оно произошло.
Чудо.
Голос человека дотянулся до человека через черные стены космоса.
– Говорит “Христофор Колумб”. Вызываю Альтаир Пять. – шум в динамике усилился. Но слова, благословенные слова… их ни с чем не перепутаешь. – Говорит “Христофор Колумб”. Вызываю Альтаир Пять… Привет с Земли… Назовите себя. Прием.
На какой-то страшный миг Пол потерял дар речи. Сердце его готово было выскочить из груди. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но услышал только сдавленный хрип. И тут ему стало стыдно. Он до боли сжал кулаки, заставляя себя успокоиться.
– Я – Пол Мэрлоу, – наконец выдавил он. – Последний оставшийся в живых, – голос сорвался, и ему пришлось начать сначала. – Последний оставшийся в живых член экипажа “Глории Мунди”… Когда вы вылетели с Земли?
В ответ – только тишина. Пол чертыхнулся, поняв, что забыл переключить рацию на прием. Он яростно щелкнул тумблером, и из динамика поплыли слова… Середина предложения…
– …зовут Конрад Юргене, командир “Христофора Колумба”, – медленно и с акцентом говорил совсем другой голос. – Мы вылетели с Земли в две тысячи двадцать девятом году. Четыре года тому назад. Мы шли на сверхсветовой скорости, используя новый двигатель. Его изобрели уже после вашего отлета… Мы так рады, что вы живы… Вы – один из первопроходцев звездных путей. Что случилось с “Глорией Мунди”? Как погибли ваши товарищи? Мы видели в телескоп каналы. На этой планете есть разумные существа? Как они выглядят? Они враждебны людям? Как нам вас найти?
Пол никак не мог оторвать взор от повисших уже над самым горизонтом лун. Каким-то чудом он не потерял голову…
– К сожалению, – быстро сказал он, – на объяснения нет времени. Скоро вы скроетесь за горизонтом, и связь прервется. Скажу только самое важное… Если вы рассмотрите поверхность планеты в районе каналов, то обнаружите место посадки “Глории Мунди”… Мы выжгли в лесу большую поляну – несколько километров в поперечнике. С низкой орбиты ее видно, наверно, даже невооруженным глазом… Вы увидите также кратер, где “Глория Мунди” самоуничтожилась после того, как мы ее покинули. Садитесь как можно ближе к нему, я пошлю людей вас встретить… вы их легко узнаете. Ни в коем случае, повторяю, ни в коем случае не выходите из корабля до их прихода. В этих краях обитают и не слишком дружелюбные племена… Вас встретят через два дня… Местные жители невысоко роста, темнокожи и очень похожи на людей… – Пол рассмеялся, вспомнив рассказ Ару Рэ. – Я думаю, вы поразитесь тому, как они похожи на людей. Перехожу на прием.
– Сообщение получено. Будем следовать вашим указаниям. Как вы себя чувствуете? Прием.
– Никогда в жизни не чувствовал себя лучше, – и Пол рассмеялся, немного истерично.
Короткое молчание. Затем:
– “Христофор Колумб” – Полу Мэрлоу. Мы получили ваше сообщение, будем следовать вашим указаниям. Как вы себя чувствуете? Прием.
Одна за другой луны исчезли за горизонтом. Пол еще раз попытался вызвать звездолет, но безуспешно.
– “Христофор Колумб” – Полу Мэрлоу. Мы будем следовать вашим указаниям. Мы вас больше не слышим. Мы будем следовать вашим указаниям. Мы вас больше не слышим… “Христофор Колумб” – Полу Мэрлоу. Мы будем следовать…
Тяжело вздохнув, Пол выключил рацию.
Невозможное, после того как оно произошло, почему-то казалось неизбежным.
Он стоял на балконе Храма Плачущего Солнца, глядел на ночное небо и пытался не утонуть в захлестнувшем его водовороте противоречивых мыслей и чувств…
Новый двигатель… Сверхсветовая скорость… Они так сказали… Сверхсветовая скорость… Всего четыре года полета… Получается, что “Христофор Колумб” покинул Землю через семнадцать лет после “Глории Мунди”… И вот он здесь, у Альтаира Пять. А они прилетели сюда всего три года тому назад… Добрая половина экипажа “Христофора Колумба” небось еще в школу ходила, когда они уже провели годы в анабиозе… Немудрено, что они назвали его первопроходцем… “Христофор Колумб” – неплохое имя для корабля, который, словно легендарный Колумб, открывает новые горизонты… Скоро, очень скоро он будет говорить с людьми, которые знают, что такое весна в Лондоне, Париже или Риме. С людьми, которые знают вкус пива и бифштекса, йоркширского пудинга и Frutti del Маге. С людьми, мужчинами, возможно и с женщинами, чей внешний вид и речь вновь пробудят в нем что он оставил позади… все, чего ему так не хватало на этой стороне неба.
И вдруг Пол успокоился. Он чувствовал себя бесконечно усталым, измученным радостью и надеждой… Сейчас ему страшно хотелось спать.
В руке Пол держал рацию.
Он выдвинул антенну. Он все еще дрожал, и его пальцы никак не могли настроить рацию на нужную длину волны – средние волны, пятьсот метров. Если десятая луна и вправду космический корабль – только как же это маловероятно! – то на нем наверняка следят за эфиром. Но если это звездолет на орбите вокруг Альтаира Пять, то как, черт возьми, это может быть земной звездолет?! Он появился спустя всего три года после “Глории Мунди”. Когда они покидали Землю, о новых кораблях – насколько Полу было известно – еще даже и не думали. С другой стороны, если это Не земной корабль, то что это? Большой метеор, случайно попавший на орбиту из глубин космоса? Космический корабль совсем из другой звездной системы?
Возможное и невозможное, сумасшедшие надежды и мечты вихрем кружились в голове Пола Мэрлоу,
– Господи, – взмолился он, нажимая кнопку “передача”, – пусть это будет корабль с Земли. И пусть эта чертова рация окажется исправной…
Собравшись с духом, он спокойно произнес в микрофон:
– Альтаир Пять вызывает корабль на орбите. Альтаир Пять вызывает корабль на орбите. Отвечайте на волне пятьсот метров. Отвечайте на волне пятьсот метров. Прием… Перехожу на прием.
Не отрывая глаз от десяти лун, Пол щелкнул переключателем. Никакого ответа… только шепот ветра, поднимающего волны на Зеркале Орури. Только судорожный стук его сердца.
Он вновь переключился на передачу.
– Альтаир Пять вызывает корабль на орбите. Альтаир Пять вызывает корабль на орбите. Отвечайте на волне пятьсот метров. Отвечайте на волне пятьсот метров. Прием.
И снова никакого ответа. Скоро луны скроются за горизонтом… Возможно, они уже вне радиуса действия маленькой рации. Может, это чертова штука просто не работает. Может, это вовсе и не земной корабль, и его экипажу и в голову (если она у них есть) не приходит следить за эфиром, так как они маленько зеленые гуманоиды с встроенной телепатической антенной… Может, это всего-навсего кусок мертвого холодного камня… Может… Может… Может…
Приемник, по крайней мере, в порядке. Пол слышат шипение и треск – безумная радиограмма, говорящая лишь о наличии электрических разрядов в атмосфере.
– Да скажи же ты хоть что-нибудь, ублюдок, – рассвирепел Пол. – Хватит болтаться среди этих чертовых лун!.. Я же здесь один, слышишь?.. Совсем один… Один с огромной семьей ребятишек. И мне не с кем даже поговорить… Ну, скажи хоть что-нибудь… Кончай издеваться, скотина!
И тут оно произошло.
Чудо.
Голос человека дотянулся до человека через черные стены космоса.
– Говорит “Христофор Колумб”. Вызываю Альтаир Пять. – шум в динамике усилился. Но слова, благословенные слова… их ни с чем не перепутаешь. – Говорит “Христофор Колумб”. Вызываю Альтаир Пять… Привет с Земли… Назовите себя. Прием.
На какой-то страшный миг Пол потерял дар речи. Сердце его готово было выскочить из груди. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но услышал только сдавленный хрип. И тут ему стало стыдно. Он до боли сжал кулаки, заставляя себя успокоиться.
– Я – Пол Мэрлоу, – наконец выдавил он. – Последний оставшийся в живых, – голос сорвался, и ему пришлось начать сначала. – Последний оставшийся в живых член экипажа “Глории Мунди”… Когда вы вылетели с Земли?
В ответ – только тишина. Пол чертыхнулся, поняв, что забыл переключить рацию на прием. Он яростно щелкнул тумблером, и из динамика поплыли слова… Середина предложения…
– …зовут Конрад Юргене, командир “Христофора Колумба”, – медленно и с акцентом говорил совсем другой голос. – Мы вылетели с Земли в две тысячи двадцать девятом году. Четыре года тому назад. Мы шли на сверхсветовой скорости, используя новый двигатель. Его изобрели уже после вашего отлета… Мы так рады, что вы живы… Вы – один из первопроходцев звездных путей. Что случилось с “Глорией Мунди”? Как погибли ваши товарищи? Мы видели в телескоп каналы. На этой планете есть разумные существа? Как они выглядят? Они враждебны людям? Как нам вас найти?
Пол никак не мог оторвать взор от повисших уже над самым горизонтом лун. Каким-то чудом он не потерял голову…
– К сожалению, – быстро сказал он, – на объяснения нет времени. Скоро вы скроетесь за горизонтом, и связь прервется. Скажу только самое важное… Если вы рассмотрите поверхность планеты в районе каналов, то обнаружите место посадки “Глории Мунди”… Мы выжгли в лесу большую поляну – несколько километров в поперечнике. С низкой орбиты ее видно, наверно, даже невооруженным глазом… Вы увидите также кратер, где “Глория Мунди” самоуничтожилась после того, как мы ее покинули. Садитесь как можно ближе к нему, я пошлю людей вас встретить… вы их легко узнаете. Ни в коем случае, повторяю, ни в коем случае не выходите из корабля до их прихода. В этих краях обитают и не слишком дружелюбные племена… Вас встретят через два дня… Местные жители невысоко роста, темнокожи и очень похожи на людей… – Пол рассмеялся, вспомнив рассказ Ару Рэ. – Я думаю, вы поразитесь тому, как они похожи на людей. Перехожу на прием.
– Сообщение получено. Будем следовать вашим указаниям. Как вы себя чувствуете? Прием.
– Никогда в жизни не чувствовал себя лучше, – и Пол рассмеялся, немного истерично.
Короткое молчание. Затем:
– “Христофор Колумб” – Полу Мэрлоу. Мы получили ваше сообщение, будем следовать вашим указаниям. Как вы себя чувствуете? Прием.
Одна за другой луны исчезли за горизонтом. Пол еще раз попытался вызвать звездолет, но безуспешно.
– “Христофор Колумб” – Полу Мэрлоу. Мы будем следовать вашим указаниям. Мы вас больше не слышим. Мы будем следовать вашим указаниям. Мы вас больше не слышим… “Христофор Колумб” – Полу Мэрлоу. Мы будем следовать…
Тяжело вздохнув, Пол выключил рацию.
Невозможное, после того как оно произошло, почему-то казалось неизбежным.
Он стоял на балконе Храма Плачущего Солнца, глядел на ночное небо и пытался не утонуть в захлестнувшем его водовороте противоречивых мыслей и чувств…
Новый двигатель… Сверхсветовая скорость… Они так сказали… Сверхсветовая скорость… Всего четыре года полета… Получается, что “Христофор Колумб” покинул Землю через семнадцать лет после “Глории Мунди”… И вот он здесь, у Альтаира Пять. А они прилетели сюда всего три года тому назад… Добрая половина экипажа “Христофора Колумба” небось еще в школу ходила, когда они уже провели годы в анабиозе… Немудрено, что они назвали его первопроходцем… “Христофор Колумб” – неплохое имя для корабля, который, словно легендарный Колумб, открывает новые горизонты… Скоро, очень скоро он будет говорить с людьми, которые знают, что такое весна в Лондоне, Париже или Риме. С людьми, которые знают вкус пива и бифштекса, йоркширского пудинга и Frutti del Маге. С людьми, мужчинами, возможно и с женщинами, чей внешний вид и речь вновь пробудят в нем что он оставил позади… все, чего ему так не хватало на этой стороне неба.
И вдруг Пол успокоился. Он чувствовал себя бесконечно усталым, измученным радостью и надеждой… Сейчас ему страшно хотелось спать.
ЭПИЛОГ
Энка Нэ задумчиво сидел на краю своего ложа. Одинокий воин байани, не отрываясь, глядел в потолок. “Христофор Колумб” успешно приземлился. Его встречал отряд личной стражи бога-императора. Кроме трезубцев, они несли плакаты, гласившие: “Bienvenu”, “Wilkommen”, “Benvenuto”, “Welcome”, “Добро пожаловать!” Отряд возглавляли охотник, юноша и мальчик-калека. “Это, наверно, было, – думал бог-император, – удивительное зрелище”… А теперь люди с Земли вступили в Байа Нор…
В комнату вошел Юруй Са, генерал Ордена Слепых. Он посмотрел на бога-императора, хоть тот и снял на время церемониальное оперение, оставшись в одном саму.
– Господин, – поклонился он, – все сделано, как вы повелели. Чужестранцы ждут в зале многих фонтанов… Они высокие и сильные… даже выше, чем…
– Даже выше, чем тот, – продолжил за него бог-император с легкой улыбкой, – кто когда-то тоже ждал там аудиенции Энка Нэ.
За последние месяцы между богом-императором и Юруй Са возникла своего рода дружба… но только, когда бог засыпал вместе с отложенным в сторону пестрым плюмажем. Два человека, дети разных миров, постепенно прониклись уважением друг к другу.
– Господин, – продолжал Юруй Са. – Я видел серебряную птицу. Она прекрасна. Поистине это настоящее чудо.
– Да, – согласился бог-император. – Это и правда чудо… Серебряная птица действительно прекрасна.
Наступило молчание. Юруй Са позволил себе отвлечься: его взгляд скользнул к ведущей на небольшой балкон арке… к ясному синему небу… Скоро стемнеет…
– Мне кажется, – осторожно сказал Юруй Са, – я понимаю, как заманчиво отправиться в волшебное путешествие на серебряной птице в страну, что на том краю неба… Особенно тому, кто знает тот мир, сердце переполнено страданиями…
– Юруй Са, – нахмурился бог-император, – похоже, ты задаешь мне вопрос.
– Простите меня, господин, – вновь склонился в поклоне одетый в белое байани. – Я и правда задал вам вопрос… хотя бог-император не подвластен суду людей.
Бог-император тяжело вздохнул. Юруй Са задал Энка Нэ вопрос, на который Пол Мэрлоу не мог ответить сам себе.
Пол встал и вышел на балкон. Солнце садилось. Большое и кроваво-красное, оно уже касалось верхушек черного леса. Оно почти не отличалось от светила, сияющего над Англией в шестнадцати световых годах отсюда… И однако… И однако… Оно было другим. Все равно прекрасным. Но другим…
Пол думал обо всем сразу: о голубом небе, о пушистых белых облаках, о полях пшеницы. Он думал о домике из побеленной глины с желтой соломенной крышей; о голосах, все еще звучавших в его ушах, о лицах, которые он никак не мог вспомнить… Он думал о торте со свечками, об игрушечном звездолете, который можно отправить в полет, оттянув маленькую рукоятку и нажав кнопку “пуск”.
А потом он подумал об Анне Мэрлоу, умирающей на палубе деревянной баржи. О Мюлай Туи, гордой своим еще не рожденным ребенком. О Баи Луте, построившем воздушного змея – причину своей смерти и путешествия, подтвердившего, как это ни смешно, старую истину, что все люди – братья. И еще Пол подумал о Шах Шане, его ясном взоре и спокойствии перед лицом смерти, спокойствии, обретенном в знании, что его жизнь принадлежит его народу…
Солнце уже наполовину спряталось за горизонтом… Пол стоял и смотрел… Наконец оно скрылось совсем… Тогда бог-император вернулся в комнату.
Он посмотрел на Юруй Са и улыбнулся.
– Когда-то, – мягко сказал он, – я знал чужеземца по имени Поул Мер Ло. Он прилетел в Байа Нор на серебряной птице. Мне кажется, ему и в самом деле очень хотелось бы вернуться в страну на том краю неба… Но… но я больше не знаю этого человека. Я слишком занят делами моего народа.
– Господин, – прошептал Юруй Са, и его глаза панно заблестели, – я знал, чтeq \o (о;ґ) вы ответите.
– А теперь иди, – приказал Энка Нэ, – ибо скоро мне встречать моих гостей, – и тихо зашуршали складки висящего на деревянной подставке блестящего оперения. Блестящие, переливающиеся перья встрепенулись на мгновение, словно живые, и снова наступила тишина.
В комнату вошел Юруй Са, генерал Ордена Слепых. Он посмотрел на бога-императора, хоть тот и снял на время церемониальное оперение, оставшись в одном саму.
– Господин, – поклонился он, – все сделано, как вы повелели. Чужестранцы ждут в зале многих фонтанов… Они высокие и сильные… даже выше, чем…
– Даже выше, чем тот, – продолжил за него бог-император с легкой улыбкой, – кто когда-то тоже ждал там аудиенции Энка Нэ.
За последние месяцы между богом-императором и Юруй Са возникла своего рода дружба… но только, когда бог засыпал вместе с отложенным в сторону пестрым плюмажем. Два человека, дети разных миров, постепенно прониклись уважением друг к другу.
– Господин, – продолжал Юруй Са. – Я видел серебряную птицу. Она прекрасна. Поистине это настоящее чудо.
– Да, – согласился бог-император. – Это и правда чудо… Серебряная птица действительно прекрасна.
Наступило молчание. Юруй Са позволил себе отвлечься: его взгляд скользнул к ведущей на небольшой балкон арке… к ясному синему небу… Скоро стемнеет…
– Мне кажется, – осторожно сказал Юруй Са, – я понимаю, как заманчиво отправиться в волшебное путешествие на серебряной птице в страну, что на том краю неба… Особенно тому, кто знает тот мир, сердце переполнено страданиями…
– Юруй Са, – нахмурился бог-император, – похоже, ты задаешь мне вопрос.
– Простите меня, господин, – вновь склонился в поклоне одетый в белое байани. – Я и правда задал вам вопрос… хотя бог-император не подвластен суду людей.
Бог-император тяжело вздохнул. Юруй Са задал Энка Нэ вопрос, на который Пол Мэрлоу не мог ответить сам себе.
Пол встал и вышел на балкон. Солнце садилось. Большое и кроваво-красное, оно уже касалось верхушек черного леса. Оно почти не отличалось от светила, сияющего над Англией в шестнадцати световых годах отсюда… И однако… И однако… Оно было другим. Все равно прекрасным. Но другим…
Пол думал обо всем сразу: о голубом небе, о пушистых белых облаках, о полях пшеницы. Он думал о домике из побеленной глины с желтой соломенной крышей; о голосах, все еще звучавших в его ушах, о лицах, которые он никак не мог вспомнить… Он думал о торте со свечками, об игрушечном звездолете, который можно отправить в полет, оттянув маленькую рукоятку и нажав кнопку “пуск”.
А потом он подумал об Анне Мэрлоу, умирающей на палубе деревянной баржи. О Мюлай Туи, гордой своим еще не рожденным ребенком. О Баи Луте, построившем воздушного змея – причину своей смерти и путешествия, подтвердившего, как это ни смешно, старую истину, что все люди – братья. И еще Пол подумал о Шах Шане, его ясном взоре и спокойствии перед лицом смерти, спокойствии, обретенном в знании, что его жизнь принадлежит его народу…
Солнце уже наполовину спряталось за горизонтом… Пол стоял и смотрел… Наконец оно скрылось совсем… Тогда бог-император вернулся в комнату.
Он посмотрел на Юруй Са и улыбнулся.
– Когда-то, – мягко сказал он, – я знал чужеземца по имени Поул Мер Ло. Он прилетел в Байа Нор на серебряной птице. Мне кажется, ему и в самом деле очень хотелось бы вернуться в страну на том краю неба… Но… но я больше не знаю этого человека. Я слишком занят делами моего народа.
– Господин, – прошептал Юруй Са, и его глаза панно заблестели, – я знал, чтeq \o (о;ґ) вы ответите.
– А теперь иди, – приказал Энка Нэ, – ибо скоро мне встречать моих гостей, – и тихо зашуршали складки висящего на деревянной подставке блестящего оперения. Блестящие, переливающиеся перья встрепенулись на мгновение, словно живые, и снова наступила тишина.