– Мне кажется, успех в группе и искреннее общение тет-а-тет – это вещи невзаимозаменяемые.
– Конечно, незаменяемые. Но я рассказываю о динамике внутренних чувств человека, о том, как трансформируется его социальная потребность. Если бы вы жили в обществе, которое бы абсолютно разделяло ваши взгляды, а количество людей, которые вас поддерживают, было бы значительным, то вы бы не испытывали такого острого чувства одиночества, как это может быть в обществе, которое вас не принимает или игнорирует. Разве это не очевидно? И соответственно, не было бы этой, такой уж надрывной тяги найти «отдушину» в образе «родной души».
В прежние времена рабочий коллектив был, при удачном стечении обстоятельств, еще одной семьей советского гражданина. Почему? Потому что в этом коллективе все разделяли общие ценности, ну или большую их часть. И базовая потребность человека в социальной группе была хотя бы отчасти удовлетворена. А сейчас подобные ситуации возникают крайне редко, потому что, когда каждый придерживается своих ценностей, группа не организуется. Социальная потребность, как следствие, оказывается неудовлетворенной, и начинается та самая тоска одиночества.
Конечно, бывают исключения, и раньше они были, и сейчас случаются. Например, коллектив, который работает над моей телевизионной программой, настоящая команда – один за всех и все за одного. Мы отдаем себе отчет в том, что эта работа не объединяет нас навеки, но, поскольку каждый из нас считает работу над программой о человеке важным и настоящим делом, у нас есть общая ценность. Мы болеем не только за результат, но и за значение этого результата. Можно сказать, что у нас на двадцать человек есть одна общая ценность, которая, хотя бы и отчасти, придает значение и смысл жизни каждому из нас. Разумеется, мы относимся к своей работе без надрывного пафоса, но мы так чувствуем, и именно это – соответствующее чувство – превращает идею в идеологию.
Проблема для нас заключается в том, что у каждого есть (у кого осознанная, у кого – нет) потребность в том, чтобы фактически, а не номинально относиться к какой-то действительной общности людей. Ощущать себя членом какой-нибудь необыкновенной общности, чтобы всем вместе слезы ронять, когда мишка взлетает со стадиона. Но сейчас таких общностей нет. И сначала мы пытаемся удовлетворить свою потребность найти себя в социальной группе, а когда это не получается, мы начинаем искать хоть какой-нибудь общности. Когда вас не приняли в классе, вы ищете еще одного такого же непринятого, с кем вы объединитесь по важному общему признаку, а затем найдете и еще какие-то важные для вас двоих ценности. У вас будет на двоих что-то общее, и вам станет лучше.
Но когда человек выходит на третий уровень развития личности, то содержательные отличия между людьми отступают на второй план, а на первый план выходит сущностное сходство. В конце-то концов, какими бы разными мы ни были, мы в каком-то сущностном смысле очень похожи. И душа – вот эта наша сущность – она есть у каждого. И она вполне может зазвучать эдаким «камертоном», прислушиваясь к «звуковым волнам», исходящим от других. Сначала, правда, человеку не совсем понятно, что ему с этим «камертоном» делать и о чем «поют» соседние. Поэтому возникает какой-то страх, неуверенность, напряжение. Неловко стоять голым перед теми, кто укутался в шубы. Но постепенно человек, ощутивший себя самого, начинает понимать, что в этой эмоциональной, сущностной близости нуждаются все люди. Приходит понимание, что на самом деле это нормальная форма существования по-настоящему зрелых людей. Понимание, что для истинной общности, для истинной близости друг с другом нам даже не нужны некие формализованные «общие ценности». Чтобы чувствовать себя вместе счастливыми, нам достаточно просто… побыть вместе. Зачем, в таком случае, нам какие-то общие ценности, идеология, интересы? И какие они могут быть, если мы объединились не по какому-то общему признаку, а по причине синхронистичности друг другу?..
Долой романтику!
– После всего сказанного я совсем по-другому взглянула на стихи, которые привела в самом начале главы. Они потеряли для меня свою «звонкость»…
– Как раз хотел сказать, что ни в коем случае нельзя формировать в своем сознании лирический образ одиночества. Когда оно кажется нам лирическим объектом, становится элементом поэтического мировосприятия – это катастрофа. «Ничто так не пьянит, как вино страдания», – говорил Бальзак, а нам остается только добавить, что страдание одиночества – самый верный и самый быстрый способ «спиться» окончательно и бесповоротно. «Я один», мне «целый мир – чужбина», «белеет парус одинокий» и «ой, цветет калина в поле у ручья». Это же какая поза! Боже правый! Роняйте, граждане, слезы!..
Потому что, если говорить серьезно и без обиняков, одиночество – это или от глупости, или от инфантильности, или от претенциозности крупномасштабной, или, прямо скажем, от узости души. Ну, к сожалению, это так… Если ты уже повзрослел, то должен понимать: вокруг тебя тысячи людей, и среди них есть хорошие, настоящие, замечательные, и если ты, при таких-то вводных, до сих пор один-одинешенек, значит – делаем вывод, – ты что-то не так делаешь в этих своих отношениях с другими людьми. Ну или они подлецы все? Так получается? Но если они все подлецы поголовно, что ж ты страдаешь от одиночества? Радоваться должен, что они тебя не принимают в свою компанию!
Я здесь намеренно все заостряю, потому как каждый взрослый, умственно здоровый человек должен понять: когда речь заходит об одиночестве, перед ним жесткая альтернатива – или признать собственную личную неуспешность в деле устроения межчеловеческих отношений (то есть признать собственные ошибки и недоработки на этом поприще), или согласиться с бессмыслицей, что кругом одни моральные и душевные уроды (что, разумеется, далеко не так).
И надо сделать этот внутренний выбор – сознательно, серьезно, вдумчиво, без истерики. Если ты действительно согласен с тем, что кругом одни подлецы и душегубы, а ты тут единственный благородный рыцарь, можно заниматься этим моционом – страдать от одиночества, ходить туда-сюда по крепостной стене и ждать, когда же тебе призрак твоего папаши явится. На здоровье! Но если человек не готов пойти на такое неоправданное обобщение, то ему самое время стукнуть себя по голове, выбить из нее эту романтическую идею одиночества и начать что-то делать со своим способом коммуникации.
Есть, конечно, и еще одна составляющая этой проблемы, такая полусознательная, что ли… Часто за чувством одиночества, за соответствующим страданием скрывается банальная сексуальная неудовлетворенность. Например, человек живет в браке, а страсти ко второй половине уже не испытывает – каким будет его душевное состояние? Не из лучших. И возникает у него потребность пойти «налево». Потребность возникает, а он не идет, потому как «нельзя» или не ждет его никто.
И вот начинается идея одиночества – мужу или жене объявляется, что, мол, тебе на меня наплевать, что я чувствую себя лишним и так далее. Человек сам себя накручивает, драматизирует, встает в героическую позу. А на самом деле просто ищет какого-то внутреннего оправдания своей предстоящей, гипотетической, возможной супружеской измене. Вот и весь пафос одиночества.
На деле же тут ни о каком одиночестве речи не идет. Просто супругов связывал преимущественно эротический компонент, интенсивность которого до поры до времени создавала иллюзию взаимности на уровне личностном, человеческом. Но когда эротизм пошел на убыль, берега оголились и стало понятно, что особенно-то наших супругов ничего не связывает вместе, нет единства между ними настоящего, один секс был, и тот – сплыл.
Но это не вопрос одиночества. В этом случае, как и в том, что был приведен выше, роль одиночества (этой романтической идеи собственного трагического одиночества) – самооправдание. Правда, в первом случае человек таким образом оправдывал свою коммуникативную несостоятельность, а во втором случае – свой грядущий адюльтер. Чувствует ли он одиночество на самом деле? Да, чувствует, специально не наигрывает. Но вопрос не в том, что он чувствует, а в том, каковы корни, истоки этого чувства… А порывшись в «корневой системе» этого чувства, мы обнаруживаем, что никаких признаков одиночества в том романтическом ключе, в котором мы привыкли его рассматривать, нет и близко. Сплошная буффонада.
Короче говоря, нужно отдавать себе отчет в том, что, когда речь заходит о чувстве одиночества, тут, как правило, гордиться, мягко говоря, нечем. А у нас это ведь до гордости какой-то доходит! «Боже-боже, как я одинок! Какая трагедия! И никто-то меня не понимает и не любит! Мир – зол!» А мир не зол. Он просто такой – непростой, требует, так сказать, над собой работы. Кругом есть люди, они точно так же нуждаются в тебе, как и ты нуждаешься в них, но какие-то твои «заморочки», какая-то твоя «ерунда в голове» не позволяют тебе дать другим людям то, что тебе самому позарез от них нужно, – понимание, поддержку, принятие, внимание, одобрение, заботу, эмоциональное участие, теплоту, нежность, любовь, искренность, открытость, неформальность, внутреннюю силу. Вот и весь сказ…
– Выходит, что и «непризнанный гений» – дурак?
– «Дурак» – это оценочная категория, а потому толку в ней нет никакого. То, что мы несчастны, потому что мы сами себе такие условия организовали, – факт непреложный, и доктор Курпатов тут никакой Америки не открыл. Дело обстоит таким образом – ничего с этим не поделаешь. Поэтому тут кидаться какими-либо обвинениями или ругательствами сыпать – отчаянная глупость. Если человек хочет быть несчастным – он не дурак, это его собственный, внутренний выбор, последствия которого достанутся ему лично. Хотел и добился. Если же он не хочет быть несчастным – нужно взяться за ум и привести себя, а также и свою жизнь в порядок. После чего будет тебе и вознаграждение в виде разного рода счастливых чувств. При чем здесь – «дурак»? Непонятно. Нет, это вопрос выбора. Что называется – наше дело предложить, ваше дело отказаться. Хочет страдать и мучиться – пожалуйста, не хочет – милости просим!
Как психотерапевт, осуществляющий процесс сопровождения личности, я все прекрасно понимаю – и внутренние мотивы человека, и его терзания, метания, сомнения, страхи. Все понимаю. И справиться с этим непросто, и большой внутренний труд для этого требуется – работа внутренняя, кропотливая, не одного дня занятие. И у кого получается – тот герой настоящий и заслуживает самого большого к себе уважения, потому как он внутренних демонов победил, а большей победы в жизни человека нет и не может быть.
– Как раз хотел сказать, что ни в коем случае нельзя формировать в своем сознании лирический образ одиночества. Когда оно кажется нам лирическим объектом, становится элементом поэтического мировосприятия – это катастрофа. «Ничто так не пьянит, как вино страдания», – говорил Бальзак, а нам остается только добавить, что страдание одиночества – самый верный и самый быстрый способ «спиться» окончательно и бесповоротно. «Я один», мне «целый мир – чужбина», «белеет парус одинокий» и «ой, цветет калина в поле у ручья». Это же какая поза! Боже правый! Роняйте, граждане, слезы!..
Потому что, если говорить серьезно и без обиняков, одиночество – это или от глупости, или от инфантильности, или от претенциозности крупномасштабной, или, прямо скажем, от узости души. Ну, к сожалению, это так… Если ты уже повзрослел, то должен понимать: вокруг тебя тысячи людей, и среди них есть хорошие, настоящие, замечательные, и если ты, при таких-то вводных, до сих пор один-одинешенек, значит – делаем вывод, – ты что-то не так делаешь в этих своих отношениях с другими людьми. Ну или они подлецы все? Так получается? Но если они все подлецы поголовно, что ж ты страдаешь от одиночества? Радоваться должен, что они тебя не принимают в свою компанию!
Я здесь намеренно все заостряю, потому как каждый взрослый, умственно здоровый человек должен понять: когда речь заходит об одиночестве, перед ним жесткая альтернатива – или признать собственную личную неуспешность в деле устроения межчеловеческих отношений (то есть признать собственные ошибки и недоработки на этом поприще), или согласиться с бессмыслицей, что кругом одни моральные и душевные уроды (что, разумеется, далеко не так).
И надо сделать этот внутренний выбор – сознательно, серьезно, вдумчиво, без истерики. Если ты действительно согласен с тем, что кругом одни подлецы и душегубы, а ты тут единственный благородный рыцарь, можно заниматься этим моционом – страдать от одиночества, ходить туда-сюда по крепостной стене и ждать, когда же тебе призрак твоего папаши явится. На здоровье! Но если человек не готов пойти на такое неоправданное обобщение, то ему самое время стукнуть себя по голове, выбить из нее эту романтическую идею одиночества и начать что-то делать со своим способом коммуникации.
Есть, конечно, и еще одна составляющая этой проблемы, такая полусознательная, что ли… Часто за чувством одиночества, за соответствующим страданием скрывается банальная сексуальная неудовлетворенность. Например, человек живет в браке, а страсти ко второй половине уже не испытывает – каким будет его душевное состояние? Не из лучших. И возникает у него потребность пойти «налево». Потребность возникает, а он не идет, потому как «нельзя» или не ждет его никто.
И вот начинается идея одиночества – мужу или жене объявляется, что, мол, тебе на меня наплевать, что я чувствую себя лишним и так далее. Человек сам себя накручивает, драматизирует, встает в героическую позу. А на самом деле просто ищет какого-то внутреннего оправдания своей предстоящей, гипотетической, возможной супружеской измене. Вот и весь пафос одиночества.
На деле же тут ни о каком одиночестве речи не идет. Просто супругов связывал преимущественно эротический компонент, интенсивность которого до поры до времени создавала иллюзию взаимности на уровне личностном, человеческом. Но когда эротизм пошел на убыль, берега оголились и стало понятно, что особенно-то наших супругов ничего не связывает вместе, нет единства между ними настоящего, один секс был, и тот – сплыл.
Но это не вопрос одиночества. В этом случае, как и в том, что был приведен выше, роль одиночества (этой романтической идеи собственного трагического одиночества) – самооправдание. Правда, в первом случае человек таким образом оправдывал свою коммуникативную несостоятельность, а во втором случае – свой грядущий адюльтер. Чувствует ли он одиночество на самом деле? Да, чувствует, специально не наигрывает. Но вопрос не в том, что он чувствует, а в том, каковы корни, истоки этого чувства… А порывшись в «корневой системе» этого чувства, мы обнаруживаем, что никаких признаков одиночества в том романтическом ключе, в котором мы привыкли его рассматривать, нет и близко. Сплошная буффонада.
Короче говоря, нужно отдавать себе отчет в том, что, когда речь заходит о чувстве одиночества, тут, как правило, гордиться, мягко говоря, нечем. А у нас это ведь до гордости какой-то доходит! «Боже-боже, как я одинок! Какая трагедия! И никто-то меня не понимает и не любит! Мир – зол!» А мир не зол. Он просто такой – непростой, требует, так сказать, над собой работы. Кругом есть люди, они точно так же нуждаются в тебе, как и ты нуждаешься в них, но какие-то твои «заморочки», какая-то твоя «ерунда в голове» не позволяют тебе дать другим людям то, что тебе самому позарез от них нужно, – понимание, поддержку, принятие, внимание, одобрение, заботу, эмоциональное участие, теплоту, нежность, любовь, искренность, открытость, неформальность, внутреннюю силу. Вот и весь сказ…
– Выходит, что и «непризнанный гений» – дурак?
– «Дурак» – это оценочная категория, а потому толку в ней нет никакого. То, что мы несчастны, потому что мы сами себе такие условия организовали, – факт непреложный, и доктор Курпатов тут никакой Америки не открыл. Дело обстоит таким образом – ничего с этим не поделаешь. Поэтому тут кидаться какими-либо обвинениями или ругательствами сыпать – отчаянная глупость. Если человек хочет быть несчастным – он не дурак, это его собственный, внутренний выбор, последствия которого достанутся ему лично. Хотел и добился. Если же он не хочет быть несчастным – нужно взяться за ум и привести себя, а также и свою жизнь в порядок. После чего будет тебе и вознаграждение в виде разного рода счастливых чувств. При чем здесь – «дурак»? Непонятно. Нет, это вопрос выбора. Что называется – наше дело предложить, ваше дело отказаться. Хочет страдать и мучиться – пожалуйста, не хочет – милости просим!
Как психотерапевт, осуществляющий процесс сопровождения личности, я все прекрасно понимаю – и внутренние мотивы человека, и его терзания, метания, сомнения, страхи. Все понимаю. И справиться с этим непросто, и большой внутренний труд для этого требуется – работа внутренняя, кропотливая, не одного дня занятие. И у кого получается – тот герой настоящий и заслуживает самого большого к себе уважения, потому как он внутренних демонов победил, а большей победы в жизни человека нет и не может быть.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента