Страница:
– И это еще не все, – подмигнул профессор киберорганики. – Приготовьтесь к встрече с принципиально иной формой жизни.
– Мне кажется, что сегодня я уже больше ничему не удивлюсь, – Крейнц непроизвольно ущипнул себя за руку.
– О! – доктор Льюис рассмеялся. – Удивитесь, и еще как!
У Ченга была продвинутая модель метасканера, которая позволяла производить проверку, не снимая одежды. Белое светящееся кольцо внутри капсулы проезжало от головы к ногам, считывая всю возможную биологическую и цифровую информацию. После сканирования Дженни могла в мельчайших деталях разглядеть как мышцы и кости Громова, так и имплантанты в его теле.
– Кроме биофонного чипа, ничего, – сказала она. – И тот неактивен.
– Значит, наличие маяка у Макса полностью исключается, – сделала вывод Тереза.
Дженни посмотрела на нее долгим внимательным взглядом. Тереза без слов поняла мысль и спросила:
– Думаешь, кто-то из своих выдал военным или Айрин местонахождение базы?
– Не знаю, Тереза, – последовал ответ. – Никаких предположений. Маяк может быть в ком-то из нас. Он мог быть на квадролете. Где угодно.
– Но его все равно кто-то должен был имплантировать, – упрямо настаивала Тереза.
Дженни ничего не ответила.
Прошло уже больше суток с момента их бегства из бункера, где осталось лежать тело Джокера, а он до сих пор так и не вышел на связь.
– Я не могу больше тут сидеть! – неожиданно взорвалась Дэз. – Мне надо выйти из этого дурацкого отеля!
– Покажи Максу город, – предложила Тереза, – он, кажется, тут ни разу не был. Не был ведь? – спросила она Громова.
Тот отрицательно мотнул головой.
Дэз вопросительно посмотрела на Максима:
– Хочешь, я покажу тебе Тай-Бэй?
– Конечно, – ответил тот.
– Тогда встречаемся у выхода к парковочным сотам через полчаса, – сказала Дэз. – На этаже Ченга, где его резиденция.
– Хорошо, – Макс подумал, что это будет просто счастье – хотя бы ненадолго избавиться от этого тревожного ожидания вестей, которое час от часу становилось все более гнетущим.
Но еще больше Громов хотел хотя бы ненадолго отделаться от вопроса: «Что мне делать дальше?» – который был словно вода, мерно капающая на темечко.
Громов едва смог высидеть полчаса в своей комнате.
«Зачем ей столько времени? Неужели сразу нельзя было выйти?» – спрашивал он сам себя.
Наконец время пришло. Громов направился к лифту, поднялся на предпоследний этаж, прошел его насквозь до двери, ведущей к парковочным сотам, открыл ее, вышел наружу и… не сразу узнал Дэз, стоявшую у входа.
На Дэз было простое короткое прямое платье голубого цвета, открывавшее ее длинные мускулистые ноги. Босоножки из прозрачного пластика на высокой платформе и белая лента вокруг головы сразу сделали Кемпински ужасно взрослой. Ее длинные белые волосы, которые Дэз скручивала в тугой узел на затылке, чтобы они не липли к ее лицу и не путались в одежде, благодаря какому-то средству вдруг стали идеально прямыми и послушными.
Узкий коридорчик тянулся вдоль шестигранных ячеек, в каждой из которых стояло по турбокару. Громов и Дэз прошли по нему несколько метров и остановились у громадного черного «Сузуки» с аэродинамическими крыльями.
– Здорово, правда? – улыбнулась Дэз, надевая большие темные очки. В Тай-Бэе на них, похоже, была мода. – Ты когда-нибудь на таком ездил?
– С ума сойти! – восхищенно выдохнул Макс.
Тут дверь открылась, и с водительского места вылез тощий коротышка афро-азиатского происхождения, тонущий в одежде, в которой могло бы поместиться еще пятеро таких, как он.
– Здрасссте… – сказал он Громову и Дэз.
– Привет! – ответила ему Кемпински и пояснила Максу: – Ченг ведь сказал, что мы можем брать любые машины в его гараже, вот я и подумала, почему не взять эту. Правда, Ченг не рискнул доверить мне управление, так что поедем, как важные персоны, с водителем. Познакомься, это Виктор Минг. Представляешь, Пуля Минг – его родная сестра!
– Очень приятно. Макс, – сказал Громов. – Пуля Минг! Обалдеть! Я всегда болею за вашу сестру! Смотрю все заезды «Формулы-1001», где она участвует! Она лучший гонщик на все времена! Она просто высший класс! Ее никто и никогда не сможет победить.
– Спасибо, – водитель довольно улыбнулся. – Сестра просто зверь. Вся наша семья гордится ею так, что иногда аж тошно… Она ведь крутой гонщик, а я простой водитель у командора.
Виктор покраснел и закашлялся.
Громов и Кемпински переглянулись. Не найдя что ответить, дружно полезли в машину.
Робот-парковщик подхватил их и стремительно понес турбокар вниз. Едва коснувшись колесами асфальта, турбокар вздрогнул и рванул c места так, что пассажиров впечатало в задние сиденья.
– Куда мы едем? – спросил Макс, глядя в окно.
Мимо проносились потускневшие, побитые шрапнелью окна зданий деловой части города, что когда-то был на этом месте.
– Хочу показать тебе технорынок, – ответила Дэз. – И «Никсон-Холл». Это самый большой центр развлечений во всей Буферной зоне. Там можно подраться. По-настоящему или почти по-настоящему.
– Как это «почти по-настоящему»? – Макс заметил, что из десяти или двенадцати уровней автобанов работают только два. Остальные частично разрушены или перекрыты.
– Увидишь, – Дэз ткнула пальцем в стекло, показывая куда-то вверх. – Смотри! Воздушный флот Ченга!
Макс задрал голову и едва успел заметить хвост строя истребителей.
Потом Громов принялся рассматривать машины, едущие с ними в одном направлении. Было похоже, что большую часть турбокаров их владельцы собрали сами из тех деталей, какие смогли найти. Причем изо всех сил старались сделать такой турбокар, какого никто никогда не видел. Однако попадались и совсем другие штучки. Дорогущие, новенькие, сверкающие лаком и хромом турбокары, вроде того, на котором мчались Громов и Кемпински. Рядом мелькнул и пропал красный турбоконцепт с хищными острыми крыльями.
– Ты тут часто бывала? – спросил Громов Кемпински.
Та кивнула.
– С отцом?
– По-разному, – пожала плечами Дэз. – Но чаще всего с ним.
– Слушай, все хочу спросить тебя, – сказал Макс. – Кто это такая – Айрин? Ты что-то про нее знаешь?
– Ведьма Юга? – переспросила Кемпински. – Вроде у нее была база где-то на коралловых атоллах Тихого океана. Ее мародеры на катерах грабили проходящие суда. Но ураган «Патриция» разрушил часть островов Айрин, прочие же сделал непригодными для жизни. Ей понадобилось новое убежище. Побережье, мимо ходили бы торговые корабли, которые можно грабить, захватывать и продавать на черном рынке здесь, в Тай-Бэе. Все уверены, что у Айрин не было достаточно сил, чтобы захватить южную часть полуострова. И вдруг Ченг отдал ей все даром. Она вышла из «Тай-Бэй Паласа» с почетным эскортом и отправилась осматривать свои новые владения. Вот и все, что известно. Остальное ты слышал. О! Мы еще должны обязательно зайти в зоопарк Ченга! – неожиданно воскликнула Дэз. – Командор выкупает разных животных, если где-то удается их найти. Знаешь об этом? Тут был самый большой в мире зоопарк до войны. Паяльник хочет его восстановить. В Эдене целая группа пыталась клонировать для него исчезнувшие виды. Кое-что удалось. Говорят, в мире осталось всего десять бегемотов. Так вот, два из них тут. И вроде как даже потомство ожидается. Представляешь?
– Нет, – коротко ответил Макс, с улыбкой глядя на нее.
Кемпински вынула из своей сумочки, симпатичного белого бархатного мешочка, еще пару темных очков.
– Надень, – она протянула их Громову.
– Спасибо, – тот посмотрел на свое отражение в стекле. – Теперь мы с тобой прямо как с довоенной рекламы. Спасибо за очки. Насчет солнца тут полный порядок, – сказал Макс, – не то что в Токио…
При воспоминании о прошлой жизни Громов чуть изменился в лице. Ощущение было такое, словно кто-то задел незажившую рану, которая не беспокоит, если ее не трогать.
Дэз прикусила нижнюю губу.
– Ты хотел бы вернуться? – спросила Кемпински после долгой паузы.
Макс тряхнул головой:
– Я не знаю. Я сейчас ничего не понимаю. Я смотрю в окно, и мне кажется, что это все не со мной и не по-настоящему! Понимаешь?
Дэз кивнула:
– Скорее всего, да. Понимаю.
– А ты? – спросил ее Макс. – Ты не хочешь вернуться в Накатоми?
– Все не так просто теперь, – Дэз отвернулась. – Скоро они узнают, что на момент пробуждения нас в Эдене не было. Могу поспорить на что угодно – их заинтересует, почему Джокер забрал именно нас. Они узнают это. Дело только во времени. Я боюсь… Я боюсь, что обратной дороги для нас уже нет, Макс.
Громов не нашел что ответить.
Кемпински ведь не виновата в том, что так случилось. Она не виновата, что это случилось именно с ним.
Макс попытался просто перестать думать о ее словах. Он стал жадно высматривать подробности, мелкие детали, странные особенности той жизни, мимо которой мчался их турбокар.
Почти все здания вдоль автобана были выщерблены шрапнелью. В некоторых зияли обожженные дыры от кислотных бомб. Турбокар промчался мимо небоскреба, у которого снесло верхушку, а в нижней половине расположились люди. Громов заметил также, что над всеми целыми зданиями, не пострадавшими во время войны, развеваются флаги, а на стенах либо нарисованы какие-то символы, либо эти самые стены раскрашены в определенные цвета – например, желтый, черный, оранжевый. Или белый, красный, черный.
– Башни братств, – пояснила Дэз. – Что-то вроде общины, занимающей уцелевшее здание. Иногда из-за башен случаются настоящие битвы с осадой и штурмом.
– А это что? – спросил Макс, показывая на белое здание с огромным красным крестом на фасаде.
– Больница, – ответила Дэз. – Ченг содержит на свои средства. На ее территорию запрещено проносить оружие. Любой, кто посмеет затеять там драку, больше не сможет воспользоваться услугами тамошних врачей.
– Откуда здесь врачи? – поинтересовался Макс. – Этому же учат только в хайтек-пространстве.
– Не только. На острове доктора Просперити есть медицинская школа. За деньги там учат кого угодно. Констанция проходила там подготовку. Может лечить все, даже органы трансплантировать.
Макс увидел сбоку ржавый полуразвалившийся остов «американских горок» – похоже, все, что осталось от некогда огромного парка аттракционов. По нему взбирались вверх какие-то люди. Те, что добрались до самого верха, пристегивали страховочные тросы к трубам и прыгали вниз. Тросы, видимо, были эластичными, поскольку, пролетев несколько десятков метров вниз, тело человека тут же взмывало обратно вверх. У некоторых имелись еще специальные рукава, разворачивавшиеся как небольшие крылья. С ними человек мог парить кругами, пока летел вниз.
– По-моему, это очень опасно, – заметил Макс.
– Угу, – согласилась Дэз. – Однажды мы с Корусом сбежали сюда попробовать прыгнуть. Я думала, папа меня в порошок сотрет, когда он нас нашел и увидел, что мы на этих веревках раскачиваемся. А вот там, – Дэз показала куда-то вдаль, – видишь синий огороженный прямоугольник? Это лотекский рынок. Его охраняют солдаты Ченга, туда лотеки привозят продавать продукты. На рынок с оружием тоже нельзя. Рынок открывается рано утром, а закрывается в середине дня, чтобы грузовики лотеков под охраной конвоя успели засветло вернуться в долину Суасуан.
– Приехали, – неожиданно заявил водитель. – Паркуемся и выходим. Держите медальоны командора поверх одежды на всякий случай. Чтоб их издалека видать. На черном рынке кого только не встретишь. Я с вами пойду. Держимся все вместе. Тут такое время от времени случается.
Виктор многозначительно вытаращил глаза и провел рукой по горлу.
Соты для парковки были организованы максимально просто. Всего один робот-парковщик неспешно разносил, машины по свободным ячейкам. Виктор Минг, выйдя из машины, для дополнительной надежности вынул ее стартовый чип. Кроме всего этого еще надел на колеса и закрылки что-то вроде паутины из цепочек, а руль наглухо заблокировал сквозной углепластиковой спицей.
– Неужели кто-то решится украсть турбокар командора? – удивилась Дэз.
Виктор только махнул рукой:
– Да хоть самого Рамиреса! Слышали, кстати? У него тут быстроходный катер сперли. Так и не нашли. Вещи покрепче держите и рот не разевайте. Ладно. Идем.
Ржавое приспособление из платформы, сетки и нескольких примитивных блоков с тросами помогли Максиму, Дэз и Виктору спуститься вниз. Даже у тех, кто его собрал, не хватило наглости обозвать этот хлипкий агрегат лифтом. Корявые иероглифы на стене, что указывали направление к означенному устройству, гласили: «Подъемная кабина».
– Сейчас ты увидишь все пиратские братства Тай-Бэя, – сказала Дэз, довольно улыбаясь и кивая вниз на самую разноцветную и разномастную толпу в мире. – Они тебе понравятся.
Взгляд Громова задержался на высоченном, похожем на монстра с Сетевой арены «Наемники: война за деньги» парне, у которого полчерепа было закрыто сверкающей титановой пластиной.
– Не сомневаюсь, – кивнул Макс.
В Буферной зоне время будто остановилось, не зная, куда ему идти. Здания вокруг сохранили следы Нефтяной войны. Потоки людей, вещей, знаков, идей, эмоций перемешались тут в один пестрый, бьющий по глазам калейдоскоп. Преступники, анархисты-«нелегалы» стекались сюда со всего света. Буферная зона принимала всех, кто не смог прижиться ни в хайтек-пространстве, ни среди лотеков. И чем больше Громов присматривался к людям вокруг, тем яснее понимал – такие не прижились бы вообще нигде.
Кемпински, Виктор и Макс медленно пробирались среди огромной толпы. Люди всех возрастов и цветов кожи кричали, бежали, что-то жевали на ходу, разговаривали, махали руками, тащили куда-то груды железок и проводов… В общем, были заняты.
В одежде наблюдалось то же разнообразие, что и в турбокарах.
Таких странных одеяний Макс не видел никогда в жизни, а глядя на некоторых людей, вообще не мог понять, как они это носят. Например, мимо прошла девушка, чья одежда, похоже, состояла из металлических собачьих ошейников. Причем весь костюм вполне мог уместиться в коробке для завтрака.
Потом он заметил человека, на котором довоенный джинсовый комбинезон сочетался с диковинным огромным головным убором из перьев.
Правда, большая часть людей вокруг была одета в рванье, некогда принадлежавшее правительственной пехоте. Похоже, одежда хайтек-армии приходилась по душе и лотекам, и пиратам. Разноцветные комбинезоны и другие составные части формы попадались на каждом втором. О том, что стало с их законными владельцами, думать как-то не хотелось. Вскоре Макс стал замечать, что цвета одежды и украшения выбраны не просто так, а подчинены какой-то логике. Например, ему попалось уже трое совершенно лысых людей с замысловатыми татуировками на головах. Одеты они были по-разному, но в черно-белой гамме, у каждого на поясе болталось по небольшому блестящему топорику.
Черный рынок Тай-Бэя представлял собой целый город. Когда-то на этом месте был порт. От него остались только выщербленные бетонные плиты мощения и два огромных грузовых крана. Ченг смог их восстановить и украсил своим клеймом – святящимся гигантским отпечатком большого пальца. Теперь эти краны разгружали прибывающие суда. Пятнадцать процентов от всего, что ими было выгружено, направлялось командору.
Вдоль полуразрушенного причала на несколько километров растянулись «торги».
– У каждого пиратского братства здесь есть своя площадка, – объясняла Дэз. – На ней продается все, что пираты смогли добыть. Чуть подальше, видишь, там, за торгами, вторым рядом палатки? Там «чайные». Это такие места, где можно во что-нибудь сыграть на деньги. Но в основном там информацией торгуют. Встречаются продавцы и покупатели.
– Вообще-то это место кое-чем еще знаменито… – заметил Виктор, но тут же смутился, глянув на Дэз. – Чай, кстати, там хороший дают. И вообще кормят вполне ничего.
Кемпински скривила рот и сказала Громову:
– Виктор хотел сказать, что еще чуть подальше, третьим рядом, стоят особые палатки. «Шатры» их называют. Там… Ну ты в «Бездну отчаянья» играл когда-нибудь? Где проститутки воюют с мафией? Ну вот «шатры» – это примерно как там. Только графика похуже. В смысле, что в реале то же самое, что на арене, только выглядит не так шикарно. Девушки в нижнем белье, вооружены до зубов. Некоторым нравится, – она кивнула на Виктора.
Минг густо покраснел, а когда Дэз прошла чуть вперед, сказал Громову доверительно:
– Там хорошие девчонки, – и прищелкнул языком. – Характер у них только скверный. Дерутся больно.
Он чуть отогнул ворот рубашки, показывая длинный полузаживший порез на шее.
– За что тебя так? – улыбнулся Макс.
– Как обычно, «чаевых мало дал» это у них называется. На самом деле грабеж натуральный. Если зайдешь с деньгами, выйдешь без. Ни копейки не оставят. Мне кажется, командору надо бы повнимательнее следить, что тут делается, а то, сдается мне, Айрин одним южным побережьем не ограничится. Что-то осмелели тут девчонки последнее время, оружие у них появилось, какого не было раньше… – тут Виктор опомнился и слегка подтолкнул Макса вперед. – Ладно, иди. Рано тебе еще про такое слушать!
На «торгах» кипели нешуточные страсти.
– Здесь никогда не выставляют товар, – говорила в ухо Громову Дэз. – Только показывают, как он выглядит. Чем ценнее вещь, тем ее тщательнее прячут. Когда определяется покупатель, с ним договариваются тайно об условном месте. При сделке обязательно должен присутствовать эмиссар Ченга, чтобы ее засвидетельствовать.
– Только до сделки не всегда доходит, – ухмыльнулся Виктор. – Недавно у нас тут «эсквайры» субмарину продавали. Со дна у себя там подняли. Вполне ничего, работала даже. Погружалась, всплывала. Топливо к ней даже было. Покупатель нашелся. Только наутро на окраине Нижнего города обнаружили эмиссара и тех, кто расплачиваться пришел. Там столько денег было, что «эсквайры» просто перебили всех и скрылись на своей собственной субмарине. Мы их тут теперь долго не увидим.
– Здесь запрещается обманывать, красть и грабить, – пояснила Дэз, – поэтому те, кто нарушает «правила» Буферной зоны, вынуждены переодеваться и называть себя другими именами.
– И что, никаких больше опознавательных знаков нет? Никаких документов? – удивился Громов.
– Не-а, – зевнул Виктор. – Разве что найдутся обиженные, кто в лицо узнает. Вот тогда несдобровать. Поэтому в особо тяжких случаях едут на Остров хирургов.
– Там до войны была клиника пластической хирургии, – пояснила Дэз. – Одни звезды ездили, политики, спортсмены всякие. Богатые, в общем. Сейчас она Ченгу принадлежит. Там до сих пор работает один врач, ему лет восемьдесят уже. Доктор Просперити. Он пятьдесят четыре года с этого острова не выезжал. Ни войны не видел, ничего другого. Немного того, – Дэз постучала пальцем по виску. – Говорят, он делает операции Бэнши – это Дэйдра МакМэрфи, в Сети ее так зовут. Папа у него был один раз. Помнишь, когда он всю информацию о существующем до сих пор ядерном оружии выкрал? Все думали, что Иржи Грошек, сержант, был с отцом заодно и каким-то образом допустил Джокера в систему. А Грошек – это и был мой папа! Ему Просперити сделал биосовместимую маску. Вырастил из папиных собственных кожных клеток другое лицо и сделал пересадку. Потом вернул обратно. Представляешь? А уж сколько биопараметров он ему заменил, я даже не знаю. Интерпол до сих пор уверен, что у папы выжжены отпечатки пальцев и он каждый раз силиконовыми пользуется. Ничего подобного! Ему Просперити к каждой новой операции, в которой папа лично участвовал, выходил в реал, делал новые линии на руках. Роговицы менял. Все, кроме кода ДНК, – оказывается, можно изменить даже рост! Папа говорил, что Бэнши не всегда была такая, как сейчас. Он говорил, что раньше у нее было другое имя!
– Какое? – спросил Макс, чуть поморщившись. Любое упоминание о докторе Дэйдре МакМэрфи отзывалось в нем болезненно.
– Папа точно не был уверен, доказательств нет, так, подозрение на уровне интуиции, но он считал, что раньше ее звали Инсекто! Она устроила в Сети портал «Муравейник». Сначала он пользовался большой популярностью, но потом те, кто регистрировался там и становился «муравьем», начинали жаловаться на плохой сон и странное тревожное состояние. Инсекто обвинили в незаконном использовании людей в Сетевом эксперименте. Портал закрыли, а сама она исчезла. Спустя некоторое время появилась Бэнши. Папа хотел даже доказательства этого собрать, но времени все не было.
Дэз с таким восторгом говорила об отце, что на ее щеках проступил румянец. Она выглядела почти счастливой.
Тут на одном из «торгов» началась драка между потенциальными покупателями.
– Это называется «аукцион», – пояснил Виктор. – Лучше отойти. Может пальба начаться.
Тюрьма представляла собой трехэтажный барак в форме буквы «П», обнесенный забором с несколькими рядами обмотки из проржавевшей колючей проволоки. Напротив основного здания было административное – два этажа под четырехскатной крышей.
– Нам туда, – доктор Льюис показал на здание администрации.
Идзуми поежился. Было в окружающем пейзаже что-то жуткое. Барак вдруг показался ему картонной декорацией, которая вот-вот развалится.
Сержант Норрингтон вошел первым. Остальные ждали, пока он проверит этаж, напряженно глядя на ржавую дверь, закрывшуюся за его спиной.
Сержант появился через минуту.
– Все чисто, – сказал он.
Доктор Льюис пошел вперед, показывая дорогу.
В обе стороны от главного входа тянулся коридор. Профессор свернул направо. В конце коридора виднелась лестница. Льюис провел всех мимо ряда давным-давно пустующих кабинетов. Оказалось, что в самом конце коридор заворачивал, образуя небольшой закуток. Под лестничным пролетом пряталась металлическая дверь с магнитным замком.
Доктор Льюис приложил к нему свою карточку.
В центре двери открылось небольшое окошко со сканером для глазной сетчатки.
Профессор подошел к нему вплотную. Зеленая полоска света пробежала по его роговице.
– Назовите ваше имя, – произнес электронный голос.
– Энджил Льюис.
– Вы идентифицированы, – сообщила система. – Система охраны дезактивирована.
Дверь открылась.
Взору Идзуми и остальных предстало небольшое квадратное помещение. Под ногами был металлический пол, а со стен на них смотрели десятки лучевых проекторов. Дверь только одна – та, через которую все вошли.
– Вход хорошо охраняется. Любой, кто попытается взломать дверь, будет либо поджарен электричеством, – доктор Льюис топнул ногой, показывая на пол, – либо прошит лазерными лучами, как спицами. Теперь фокус.
Он подошел к левой стене и приложил к определенному месту свою карточку. Потом жестом поманил Идзуми.
– Инспектор, проходите, – и показал на стену.
– Куда? – не понял тот.
Крейнц отодвинул его в сторону, шагнул к стене и… сунул туда руку.
– Наностена! – воскликнул он.
Агент Никольская ахнула и прижала руку ко рту.
– Что? – Идзуми тоже подошел и сунул руку внутрь совершенно гладкой, монолитной на вид поверхности. Ощущение было такое, будто засунул конечность в песок.
– Это никакая не стена, – объяснил ему Крейнц, вытаскивая свою руку, – а рой нанороботов. Очень умная дверь. Когда она заперта – роботы моделируют прочную монолитную поверхность. Сцепление на уровне атомов. Когда к замку подносят ключ, роботы меняют структуру материи, сохраняя внешний вид поверхности. Она выглядит так же, но пропускает через себя объекты.
– А застрять там можно? – спросил Идзуми с опаской.
– Можно, – кивнул доктор Льюис и опустил карточку.
Инспектор попытался пошевелить рукой, но та оказалась замурованной в камне!
– Эй! – Идзуми с силой дернулся, пытаясь освободиться.
Профессор снова приложил карточку. В этот момент инспектор снова рванулся назад и едва не упал, потому что на сей раз его уже ничто не держало.
– Так вы будете входить или нет? – поинтересовался профессор киберорганики.
Крейнц глубоко вдохнул, будто собирался нырять, и… прошел сквозь стену. Оказался на небольшой площадке в тоннеле, похожем на городское метро, который уходил куда-то вниз. Прямо перед ним стоял вагончик, напоминающий фуникулер.
– Пожалуйста, сюда.
Доктор Льюис забрался в вагончик, подождал, пока все окажутся внутри, и приложил карточку к очередному датчику.
Вагончик плавно тронулся с места.
Идзуми нервничал. Может, следовало взять с собой целый взвод правительственных экспертов? Может, все же было ошибкой отправляться в бункер управления немедленно, прихватив всего шесть человек? В шахте сейчас работают сотни агентов, экспертов и спасателей от военного ведомства, Бюро и Центра чрезвычайных ситуаций.
– Мне кажется, что сегодня я уже больше ничему не удивлюсь, – Крейнц непроизвольно ущипнул себя за руку.
– О! – доктор Льюис рассмеялся. – Удивитесь, и еще как!
* * *
Макс вылез из капсулы метасканера, которая походила на чемодан в форме цилиндра, стоящего на боку и открытого. Дженни сидела за монитором, Тереза и Дэз стояли у нее за спиной. Они находились в небольшом помещении с табличкой «Массажный кабинет» на двери.У Ченга была продвинутая модель метасканера, которая позволяла производить проверку, не снимая одежды. Белое светящееся кольцо внутри капсулы проезжало от головы к ногам, считывая всю возможную биологическую и цифровую информацию. После сканирования Дженни могла в мельчайших деталях разглядеть как мышцы и кости Громова, так и имплантанты в его теле.
– Кроме биофонного чипа, ничего, – сказала она. – И тот неактивен.
– Значит, наличие маяка у Макса полностью исключается, – сделала вывод Тереза.
Дженни посмотрела на нее долгим внимательным взглядом. Тереза без слов поняла мысль и спросила:
– Думаешь, кто-то из своих выдал военным или Айрин местонахождение базы?
– Не знаю, Тереза, – последовал ответ. – Никаких предположений. Маяк может быть в ком-то из нас. Он мог быть на квадролете. Где угодно.
– Но его все равно кто-то должен был имплантировать, – упрямо настаивала Тереза.
Дженни ничего не ответила.
Прошло уже больше суток с момента их бегства из бункера, где осталось лежать тело Джокера, а он до сих пор так и не вышел на связь.
– Я не могу больше тут сидеть! – неожиданно взорвалась Дэз. – Мне надо выйти из этого дурацкого отеля!
– Покажи Максу город, – предложила Тереза, – он, кажется, тут ни разу не был. Не был ведь? – спросила она Громова.
Тот отрицательно мотнул головой.
Дэз вопросительно посмотрела на Максима:
– Хочешь, я покажу тебе Тай-Бэй?
– Конечно, – ответил тот.
– Тогда встречаемся у выхода к парковочным сотам через полчаса, – сказала Дэз. – На этаже Ченга, где его резиденция.
– Хорошо, – Макс подумал, что это будет просто счастье – хотя бы ненадолго избавиться от этого тревожного ожидания вестей, которое час от часу становилось все более гнетущим.
Но еще больше Громов хотел хотя бы ненадолго отделаться от вопроса: «Что мне делать дальше?» – который был словно вода, мерно капающая на темечко.
Громов едва смог высидеть полчаса в своей комнате.
«Зачем ей столько времени? Неужели сразу нельзя было выйти?» – спрашивал он сам себя.
Наконец время пришло. Громов направился к лифту, поднялся на предпоследний этаж, прошел его насквозь до двери, ведущей к парковочным сотам, открыл ее, вышел наружу и… не сразу узнал Дэз, стоявшую у входа.
На Дэз было простое короткое прямое платье голубого цвета, открывавшее ее длинные мускулистые ноги. Босоножки из прозрачного пластика на высокой платформе и белая лента вокруг головы сразу сделали Кемпински ужасно взрослой. Ее длинные белые волосы, которые Дэз скручивала в тугой узел на затылке, чтобы они не липли к ее лицу и не путались в одежде, благодаря какому-то средству вдруг стали идеально прямыми и послушными.
Узкий коридорчик тянулся вдоль шестигранных ячеек, в каждой из которых стояло по турбокару. Громов и Дэз прошли по нему несколько метров и остановились у громадного черного «Сузуки» с аэродинамическими крыльями.
– Здорово, правда? – улыбнулась Дэз, надевая большие темные очки. В Тай-Бэе на них, похоже, была мода. – Ты когда-нибудь на таком ездил?
– С ума сойти! – восхищенно выдохнул Макс.
Тут дверь открылась, и с водительского места вылез тощий коротышка афро-азиатского происхождения, тонущий в одежде, в которой могло бы поместиться еще пятеро таких, как он.
– Здрасссте… – сказал он Громову и Дэз.
– Привет! – ответила ему Кемпински и пояснила Максу: – Ченг ведь сказал, что мы можем брать любые машины в его гараже, вот я и подумала, почему не взять эту. Правда, Ченг не рискнул доверить мне управление, так что поедем, как важные персоны, с водителем. Познакомься, это Виктор Минг. Представляешь, Пуля Минг – его родная сестра!
– Очень приятно. Макс, – сказал Громов. – Пуля Минг! Обалдеть! Я всегда болею за вашу сестру! Смотрю все заезды «Формулы-1001», где она участвует! Она лучший гонщик на все времена! Она просто высший класс! Ее никто и никогда не сможет победить.
– Спасибо, – водитель довольно улыбнулся. – Сестра просто зверь. Вся наша семья гордится ею так, что иногда аж тошно… Она ведь крутой гонщик, а я простой водитель у командора.
Виктор покраснел и закашлялся.
Громов и Кемпински переглянулись. Не найдя что ответить, дружно полезли в машину.
Робот-парковщик подхватил их и стремительно понес турбокар вниз. Едва коснувшись колесами асфальта, турбокар вздрогнул и рванул c места так, что пассажиров впечатало в задние сиденья.
– Куда мы едем? – спросил Макс, глядя в окно.
Мимо проносились потускневшие, побитые шрапнелью окна зданий деловой части города, что когда-то был на этом месте.
– Хочу показать тебе технорынок, – ответила Дэз. – И «Никсон-Холл». Это самый большой центр развлечений во всей Буферной зоне. Там можно подраться. По-настоящему или почти по-настоящему.
– Как это «почти по-настоящему»? – Макс заметил, что из десяти или двенадцати уровней автобанов работают только два. Остальные частично разрушены или перекрыты.
– Увидишь, – Дэз ткнула пальцем в стекло, показывая куда-то вверх. – Смотри! Воздушный флот Ченга!
Макс задрал голову и едва успел заметить хвост строя истребителей.
Потом Громов принялся рассматривать машины, едущие с ними в одном направлении. Было похоже, что большую часть турбокаров их владельцы собрали сами из тех деталей, какие смогли найти. Причем изо всех сил старались сделать такой турбокар, какого никто никогда не видел. Однако попадались и совсем другие штучки. Дорогущие, новенькие, сверкающие лаком и хромом турбокары, вроде того, на котором мчались Громов и Кемпински. Рядом мелькнул и пропал красный турбоконцепт с хищными острыми крыльями.
– Ты тут часто бывала? – спросил Громов Кемпински.
Та кивнула.
– С отцом?
– По-разному, – пожала плечами Дэз. – Но чаще всего с ним.
– Слушай, все хочу спросить тебя, – сказал Макс. – Кто это такая – Айрин? Ты что-то про нее знаешь?
– Ведьма Юга? – переспросила Кемпински. – Вроде у нее была база где-то на коралловых атоллах Тихого океана. Ее мародеры на катерах грабили проходящие суда. Но ураган «Патриция» разрушил часть островов Айрин, прочие же сделал непригодными для жизни. Ей понадобилось новое убежище. Побережье, мимо ходили бы торговые корабли, которые можно грабить, захватывать и продавать на черном рынке здесь, в Тай-Бэе. Все уверены, что у Айрин не было достаточно сил, чтобы захватить южную часть полуострова. И вдруг Ченг отдал ей все даром. Она вышла из «Тай-Бэй Паласа» с почетным эскортом и отправилась осматривать свои новые владения. Вот и все, что известно. Остальное ты слышал. О! Мы еще должны обязательно зайти в зоопарк Ченга! – неожиданно воскликнула Дэз. – Командор выкупает разных животных, если где-то удается их найти. Знаешь об этом? Тут был самый большой в мире зоопарк до войны. Паяльник хочет его восстановить. В Эдене целая группа пыталась клонировать для него исчезнувшие виды. Кое-что удалось. Говорят, в мире осталось всего десять бегемотов. Так вот, два из них тут. И вроде как даже потомство ожидается. Представляешь?
– Нет, – коротко ответил Макс, с улыбкой глядя на нее.
Кемпински вынула из своей сумочки, симпатичного белого бархатного мешочка, еще пару темных очков.
– Надень, – она протянула их Громову.
– Спасибо, – тот посмотрел на свое отражение в стекле. – Теперь мы с тобой прямо как с довоенной рекламы. Спасибо за очки. Насчет солнца тут полный порядок, – сказал Макс, – не то что в Токио…
При воспоминании о прошлой жизни Громов чуть изменился в лице. Ощущение было такое, словно кто-то задел незажившую рану, которая не беспокоит, если ее не трогать.
Дэз прикусила нижнюю губу.
– Ты хотел бы вернуться? – спросила Кемпински после долгой паузы.
Макс тряхнул головой:
– Я не знаю. Я сейчас ничего не понимаю. Я смотрю в окно, и мне кажется, что это все не со мной и не по-настоящему! Понимаешь?
Дэз кивнула:
– Скорее всего, да. Понимаю.
– А ты? – спросил ее Макс. – Ты не хочешь вернуться в Накатоми?
– Все не так просто теперь, – Дэз отвернулась. – Скоро они узнают, что на момент пробуждения нас в Эдене не было. Могу поспорить на что угодно – их заинтересует, почему Джокер забрал именно нас. Они узнают это. Дело только во времени. Я боюсь… Я боюсь, что обратной дороги для нас уже нет, Макс.
Громов не нашел что ответить.
Кемпински ведь не виновата в том, что так случилось. Она не виновата, что это случилось именно с ним.
Макс попытался просто перестать думать о ее словах. Он стал жадно высматривать подробности, мелкие детали, странные особенности той жизни, мимо которой мчался их турбокар.
Почти все здания вдоль автобана были выщерблены шрапнелью. В некоторых зияли обожженные дыры от кислотных бомб. Турбокар промчался мимо небоскреба, у которого снесло верхушку, а в нижней половине расположились люди. Громов заметил также, что над всеми целыми зданиями, не пострадавшими во время войны, развеваются флаги, а на стенах либо нарисованы какие-то символы, либо эти самые стены раскрашены в определенные цвета – например, желтый, черный, оранжевый. Или белый, красный, черный.
– Башни братств, – пояснила Дэз. – Что-то вроде общины, занимающей уцелевшее здание. Иногда из-за башен случаются настоящие битвы с осадой и штурмом.
– А это что? – спросил Макс, показывая на белое здание с огромным красным крестом на фасаде.
– Больница, – ответила Дэз. – Ченг содержит на свои средства. На ее территорию запрещено проносить оружие. Любой, кто посмеет затеять там драку, больше не сможет воспользоваться услугами тамошних врачей.
– Откуда здесь врачи? – поинтересовался Макс. – Этому же учат только в хайтек-пространстве.
– Не только. На острове доктора Просперити есть медицинская школа. За деньги там учат кого угодно. Констанция проходила там подготовку. Может лечить все, даже органы трансплантировать.
Макс увидел сбоку ржавый полуразвалившийся остов «американских горок» – похоже, все, что осталось от некогда огромного парка аттракционов. По нему взбирались вверх какие-то люди. Те, что добрались до самого верха, пристегивали страховочные тросы к трубам и прыгали вниз. Тросы, видимо, были эластичными, поскольку, пролетев несколько десятков метров вниз, тело человека тут же взмывало обратно вверх. У некоторых имелись еще специальные рукава, разворачивавшиеся как небольшие крылья. С ними человек мог парить кругами, пока летел вниз.
– По-моему, это очень опасно, – заметил Макс.
– Угу, – согласилась Дэз. – Однажды мы с Корусом сбежали сюда попробовать прыгнуть. Я думала, папа меня в порошок сотрет, когда он нас нашел и увидел, что мы на этих веревках раскачиваемся. А вот там, – Дэз показала куда-то вдаль, – видишь синий огороженный прямоугольник? Это лотекский рынок. Его охраняют солдаты Ченга, туда лотеки привозят продавать продукты. На рынок с оружием тоже нельзя. Рынок открывается рано утром, а закрывается в середине дня, чтобы грузовики лотеков под охраной конвоя успели засветло вернуться в долину Суасуан.
– Приехали, – неожиданно заявил водитель. – Паркуемся и выходим. Держите медальоны командора поверх одежды на всякий случай. Чтоб их издалека видать. На черном рынке кого только не встретишь. Я с вами пойду. Держимся все вместе. Тут такое время от времени случается.
Виктор многозначительно вытаращил глаза и провел рукой по горлу.
Соты для парковки были организованы максимально просто. Всего один робот-парковщик неспешно разносил, машины по свободным ячейкам. Виктор Минг, выйдя из машины, для дополнительной надежности вынул ее стартовый чип. Кроме всего этого еще надел на колеса и закрылки что-то вроде паутины из цепочек, а руль наглухо заблокировал сквозной углепластиковой спицей.
– Неужели кто-то решится украсть турбокар командора? – удивилась Дэз.
Виктор только махнул рукой:
– Да хоть самого Рамиреса! Слышали, кстати? У него тут быстроходный катер сперли. Так и не нашли. Вещи покрепче держите и рот не разевайте. Ладно. Идем.
Ржавое приспособление из платформы, сетки и нескольких примитивных блоков с тросами помогли Максиму, Дэз и Виктору спуститься вниз. Даже у тех, кто его собрал, не хватило наглости обозвать этот хлипкий агрегат лифтом. Корявые иероглифы на стене, что указывали направление к означенному устройству, гласили: «Подъемная кабина».
– Сейчас ты увидишь все пиратские братства Тай-Бэя, – сказала Дэз, довольно улыбаясь и кивая вниз на самую разноцветную и разномастную толпу в мире. – Они тебе понравятся.
Взгляд Громова задержался на высоченном, похожем на монстра с Сетевой арены «Наемники: война за деньги» парне, у которого полчерепа было закрыто сверкающей титановой пластиной.
– Не сомневаюсь, – кивнул Макс.
В Буферной зоне время будто остановилось, не зная, куда ему идти. Здания вокруг сохранили следы Нефтяной войны. Потоки людей, вещей, знаков, идей, эмоций перемешались тут в один пестрый, бьющий по глазам калейдоскоп. Преступники, анархисты-«нелегалы» стекались сюда со всего света. Буферная зона принимала всех, кто не смог прижиться ни в хайтек-пространстве, ни среди лотеков. И чем больше Громов присматривался к людям вокруг, тем яснее понимал – такие не прижились бы вообще нигде.
Кемпински, Виктор и Макс медленно пробирались среди огромной толпы. Люди всех возрастов и цветов кожи кричали, бежали, что-то жевали на ходу, разговаривали, махали руками, тащили куда-то груды железок и проводов… В общем, были заняты.
В одежде наблюдалось то же разнообразие, что и в турбокарах.
Таких странных одеяний Макс не видел никогда в жизни, а глядя на некоторых людей, вообще не мог понять, как они это носят. Например, мимо прошла девушка, чья одежда, похоже, состояла из металлических собачьих ошейников. Причем весь костюм вполне мог уместиться в коробке для завтрака.
Потом он заметил человека, на котором довоенный джинсовый комбинезон сочетался с диковинным огромным головным убором из перьев.
Правда, большая часть людей вокруг была одета в рванье, некогда принадлежавшее правительственной пехоте. Похоже, одежда хайтек-армии приходилась по душе и лотекам, и пиратам. Разноцветные комбинезоны и другие составные части формы попадались на каждом втором. О том, что стало с их законными владельцами, думать как-то не хотелось. Вскоре Макс стал замечать, что цвета одежды и украшения выбраны не просто так, а подчинены какой-то логике. Например, ему попалось уже трое совершенно лысых людей с замысловатыми татуировками на головах. Одеты они были по-разному, но в черно-белой гамме, у каждого на поясе болталось по небольшому блестящему топорику.
Черный рынок Тай-Бэя представлял собой целый город. Когда-то на этом месте был порт. От него остались только выщербленные бетонные плиты мощения и два огромных грузовых крана. Ченг смог их восстановить и украсил своим клеймом – святящимся гигантским отпечатком большого пальца. Теперь эти краны разгружали прибывающие суда. Пятнадцать процентов от всего, что ими было выгружено, направлялось командору.
Вдоль полуразрушенного причала на несколько километров растянулись «торги».
– У каждого пиратского братства здесь есть своя площадка, – объясняла Дэз. – На ней продается все, что пираты смогли добыть. Чуть подальше, видишь, там, за торгами, вторым рядом палатки? Там «чайные». Это такие места, где можно во что-нибудь сыграть на деньги. Но в основном там информацией торгуют. Встречаются продавцы и покупатели.
– Вообще-то это место кое-чем еще знаменито… – заметил Виктор, но тут же смутился, глянув на Дэз. – Чай, кстати, там хороший дают. И вообще кормят вполне ничего.
Кемпински скривила рот и сказала Громову:
– Виктор хотел сказать, что еще чуть подальше, третьим рядом, стоят особые палатки. «Шатры» их называют. Там… Ну ты в «Бездну отчаянья» играл когда-нибудь? Где проститутки воюют с мафией? Ну вот «шатры» – это примерно как там. Только графика похуже. В смысле, что в реале то же самое, что на арене, только выглядит не так шикарно. Девушки в нижнем белье, вооружены до зубов. Некоторым нравится, – она кивнула на Виктора.
Минг густо покраснел, а когда Дэз прошла чуть вперед, сказал Громову доверительно:
– Там хорошие девчонки, – и прищелкнул языком. – Характер у них только скверный. Дерутся больно.
Он чуть отогнул ворот рубашки, показывая длинный полузаживший порез на шее.
– За что тебя так? – улыбнулся Макс.
– Как обычно, «чаевых мало дал» это у них называется. На самом деле грабеж натуральный. Если зайдешь с деньгами, выйдешь без. Ни копейки не оставят. Мне кажется, командору надо бы повнимательнее следить, что тут делается, а то, сдается мне, Айрин одним южным побережьем не ограничится. Что-то осмелели тут девчонки последнее время, оружие у них появилось, какого не было раньше… – тут Виктор опомнился и слегка подтолкнул Макса вперед. – Ладно, иди. Рано тебе еще про такое слушать!
На «торгах» кипели нешуточные страсти.
– Здесь никогда не выставляют товар, – говорила в ухо Громову Дэз. – Только показывают, как он выглядит. Чем ценнее вещь, тем ее тщательнее прячут. Когда определяется покупатель, с ним договариваются тайно об условном месте. При сделке обязательно должен присутствовать эмиссар Ченга, чтобы ее засвидетельствовать.
– Только до сделки не всегда доходит, – ухмыльнулся Виктор. – Недавно у нас тут «эсквайры» субмарину продавали. Со дна у себя там подняли. Вполне ничего, работала даже. Погружалась, всплывала. Топливо к ней даже было. Покупатель нашелся. Только наутро на окраине Нижнего города обнаружили эмиссара и тех, кто расплачиваться пришел. Там столько денег было, что «эсквайры» просто перебили всех и скрылись на своей собственной субмарине. Мы их тут теперь долго не увидим.
– Здесь запрещается обманывать, красть и грабить, – пояснила Дэз, – поэтому те, кто нарушает «правила» Буферной зоны, вынуждены переодеваться и называть себя другими именами.
– И что, никаких больше опознавательных знаков нет? Никаких документов? – удивился Громов.
– Не-а, – зевнул Виктор. – Разве что найдутся обиженные, кто в лицо узнает. Вот тогда несдобровать. Поэтому в особо тяжких случаях едут на Остров хирургов.
– Там до войны была клиника пластической хирургии, – пояснила Дэз. – Одни звезды ездили, политики, спортсмены всякие. Богатые, в общем. Сейчас она Ченгу принадлежит. Там до сих пор работает один врач, ему лет восемьдесят уже. Доктор Просперити. Он пятьдесят четыре года с этого острова не выезжал. Ни войны не видел, ничего другого. Немного того, – Дэз постучала пальцем по виску. – Говорят, он делает операции Бэнши – это Дэйдра МакМэрфи, в Сети ее так зовут. Папа у него был один раз. Помнишь, когда он всю информацию о существующем до сих пор ядерном оружии выкрал? Все думали, что Иржи Грошек, сержант, был с отцом заодно и каким-то образом допустил Джокера в систему. А Грошек – это и был мой папа! Ему Просперити сделал биосовместимую маску. Вырастил из папиных собственных кожных клеток другое лицо и сделал пересадку. Потом вернул обратно. Представляешь? А уж сколько биопараметров он ему заменил, я даже не знаю. Интерпол до сих пор уверен, что у папы выжжены отпечатки пальцев и он каждый раз силиконовыми пользуется. Ничего подобного! Ему Просперити к каждой новой операции, в которой папа лично участвовал, выходил в реал, делал новые линии на руках. Роговицы менял. Все, кроме кода ДНК, – оказывается, можно изменить даже рост! Папа говорил, что Бэнши не всегда была такая, как сейчас. Он говорил, что раньше у нее было другое имя!
– Какое? – спросил Макс, чуть поморщившись. Любое упоминание о докторе Дэйдре МакМэрфи отзывалось в нем болезненно.
– Папа точно не был уверен, доказательств нет, так, подозрение на уровне интуиции, но он считал, что раньше ее звали Инсекто! Она устроила в Сети портал «Муравейник». Сначала он пользовался большой популярностью, но потом те, кто регистрировался там и становился «муравьем», начинали жаловаться на плохой сон и странное тревожное состояние. Инсекто обвинили в незаконном использовании людей в Сетевом эксперименте. Портал закрыли, а сама она исчезла. Спустя некоторое время появилась Бэнши. Папа хотел даже доказательства этого собрать, но времени все не было.
Дэз с таким восторгом говорила об отце, что на ее щеках проступил румянец. Она выглядела почти счастливой.
Тут на одном из «торгов» началась драка между потенциальными покупателями.
– Это называется «аукцион», – пояснил Виктор. – Лучше отойти. Может пальба начаться.
* * *
Идзуми, Крейнц, доктор Льюис, агенты Нимура, Никольская и Васильев под охраной сержанта Норрингтона стояли рядом с квадролетом во внутреннем дворике старой заброшенной тюрьмы.Тюрьма представляла собой трехэтажный барак в форме буквы «П», обнесенный забором с несколькими рядами обмотки из проржавевшей колючей проволоки. Напротив основного здания было административное – два этажа под четырехскатной крышей.
– Нам туда, – доктор Льюис показал на здание администрации.
Идзуми поежился. Было в окружающем пейзаже что-то жуткое. Барак вдруг показался ему картонной декорацией, которая вот-вот развалится.
Сержант Норрингтон вошел первым. Остальные ждали, пока он проверит этаж, напряженно глядя на ржавую дверь, закрывшуюся за его спиной.
Сержант появился через минуту.
– Все чисто, – сказал он.
Доктор Льюис пошел вперед, показывая дорогу.
В обе стороны от главного входа тянулся коридор. Профессор свернул направо. В конце коридора виднелась лестница. Льюис провел всех мимо ряда давным-давно пустующих кабинетов. Оказалось, что в самом конце коридор заворачивал, образуя небольшой закуток. Под лестничным пролетом пряталась металлическая дверь с магнитным замком.
Доктор Льюис приложил к нему свою карточку.
В центре двери открылось небольшое окошко со сканером для глазной сетчатки.
Профессор подошел к нему вплотную. Зеленая полоска света пробежала по его роговице.
– Назовите ваше имя, – произнес электронный голос.
– Энджил Льюис.
– Вы идентифицированы, – сообщила система. – Система охраны дезактивирована.
Дверь открылась.
Взору Идзуми и остальных предстало небольшое квадратное помещение. Под ногами был металлический пол, а со стен на них смотрели десятки лучевых проекторов. Дверь только одна – та, через которую все вошли.
– Вход хорошо охраняется. Любой, кто попытается взломать дверь, будет либо поджарен электричеством, – доктор Льюис топнул ногой, показывая на пол, – либо прошит лазерными лучами, как спицами. Теперь фокус.
Он подошел к левой стене и приложил к определенному месту свою карточку. Потом жестом поманил Идзуми.
– Инспектор, проходите, – и показал на стену.
– Куда? – не понял тот.
Крейнц отодвинул его в сторону, шагнул к стене и… сунул туда руку.
– Наностена! – воскликнул он.
Агент Никольская ахнула и прижала руку ко рту.
– Что? – Идзуми тоже подошел и сунул руку внутрь совершенно гладкой, монолитной на вид поверхности. Ощущение было такое, будто засунул конечность в песок.
– Это никакая не стена, – объяснил ему Крейнц, вытаскивая свою руку, – а рой нанороботов. Очень умная дверь. Когда она заперта – роботы моделируют прочную монолитную поверхность. Сцепление на уровне атомов. Когда к замку подносят ключ, роботы меняют структуру материи, сохраняя внешний вид поверхности. Она выглядит так же, но пропускает через себя объекты.
– А застрять там можно? – спросил Идзуми с опаской.
– Можно, – кивнул доктор Льюис и опустил карточку.
Инспектор попытался пошевелить рукой, но та оказалась замурованной в камне!
– Эй! – Идзуми с силой дернулся, пытаясь освободиться.
Профессор снова приложил карточку. В этот момент инспектор снова рванулся назад и едва не упал, потому что на сей раз его уже ничто не держало.
– Так вы будете входить или нет? – поинтересовался профессор киберорганики.
Крейнц глубоко вдохнул, будто собирался нырять, и… прошел сквозь стену. Оказался на небольшой площадке в тоннеле, похожем на городское метро, который уходил куда-то вниз. Прямо перед ним стоял вагончик, напоминающий фуникулер.
– Пожалуйста, сюда.
Доктор Льюис забрался в вагончик, подождал, пока все окажутся внутри, и приложил карточку к очередному датчику.
Вагончик плавно тронулся с места.
Идзуми нервничал. Может, следовало взять с собой целый взвод правительственных экспертов? Может, все же было ошибкой отправляться в бункер управления немедленно, прихватив всего шесть человек? В шахте сейчас работают сотни агентов, экспертов и спасателей от военного ведомства, Бюро и Центра чрезвычайных ситуаций.