Куртц Кэтрин. Адепт

   Финли повел гостью обратно, вверх по каменной лестнице, включив на ходу свет. На верхней площадке он задержался, чтобы снять цепочку, направлявшую обычно поток посетителей налево, в столовую. Стоило ему сделать это, как темноволосая женщина проскользнула мимо него и бросилась к двери в гостиную. Слегка застигнутый врасплох, Финли поспешил за ней.
   — Эй, не спешите так! — предостерег он ее и потянулся к выключателю.
   Комната вновь ожила. Не дожидаясь Финли, темноволосая женщина бросилась к левому эркеру, кинула сумочку на рояль и пробежала взглядом по его поверхности.
   — Я помню, как клала сумку сюда, пока искала путеводитель, — сказала она через плечо Финли. — Хотя здесь их нет. Может, на пол упали?
   Вдвоем, ползая на четвереньках, они обшарили пол под роялем и вокруг него, но безуспешно. Темноволосая женщина выпрямилась, стоя на коленях, с видом, в котором неловкость мешалась с досадой.
   — Что ж, здесь их, похоже, нет, — заявила она. — Может, я все-таки оставила их у сувениров… хотя готова поклясться, я не доставала там ничего, кроме кошелька.
   Финли с трудом сдержался, чтобы не пощелкать языком от такой беспечности.
   — Ну, миссис Маккриммон навряд ли ушла, — сказал он вслух. — Идемте-ка вниз, переговорите там с ней.
   — Вы так добры. — Темноволосая женщина благодарно улыбнулась ему и, вставая, зацепила свисавший с рояля ремешок сумки. Пудреница, помада и прочая мелочь рассыпались по полу.
   — О нет! — выкрикнула она. — Ну что я за растяпа!
   Финли подумал абсолютно то же самое, но джентльмену не пристало говорить такое вслух даме, попавшей в беду. Бормоча какие-то утешительные слова, он оставил свою спутницу подбирать предметы наиболее личного характера, а сам направился за раскатившимися дальше монетами и ручками. Повернувшись к ней спиной, он не заметил, как она прянула к окну и быстрым движением отодвинула щеколду. Когда он вернулся, она, как прежде, ползала по полу, складывая свои вещи в сумочку.
   — Спасибо вам огромное, — пробормотала она, поднимаясь на ноги. — Я правда не знаю, что это такое на меня нашло. Вот и зеркальце разбилось… — Она показала ему треснувшее зеркальце в дешевой пудренице из розовой пластмассы. — Говорят, теперь семь лет счастья не видать.
   — Не берите в голову, мисс, — утешил ее Финли. — Здесь, в Данвегане, удачи Маклеодов хватит на то, чтобы справиться с любой дурной приметой. Ну да ладно, идемте вниз к миссис Маккриммон, может, она нашла ваши ключи.
   Они вышли, не забыв погасить за собой свет. Не заподозрив ничего неладного, Финли проводил свою спутницу вниз, к лавке сувениров, где хрупкая как птичка женщина с седеющими черными волосами что-то записывала в потрепанную конторскую книгу.
   — Привет, миссис Маккриммон, — компанейски обратился он к ней. — Вы тут, часом, никаких ключей не находили? Эта вот юная леди свои потеряла, так и думает, что могла обронить их в ва…
   На этом его благодушное объяснение прервалось, ибо он заметил, как вдруг побелело и вытянулось лицо Мэй Маккриммон. Почему-то она смотрела не на него, а ему за спину, на женщину с каштановыми волосами. Слегка озадаченный, Финли повернул голову посмотреть, что она такого там увидела, — и замер, уставившись в ствол угрожающего вида автоматического пистолета, который был нацелен прямо ему в живот.
   От потрясения Финли на мгновение лишился дара речи. Ствол пистолета заканчивался глушителем, из чего следовало, что женщина была отнюдь не дилетантом. Какая-то часть его сознания отметила, что очень похожие пистолеты он снимал с офицеров гестапо в последние месяцы войны. На самом деле пистолет, видимо, был совсем небольшого калибра, но при взгляде в дуло казалось, что он способен стрелять пушечными ядрами. Сердце болезненно подпрыгнуло в груди, напомнив, что врач уже несколько месяцев назад советовал ему выйти на пенсию.
   Коротким взмахом ствола женщина пригласила миссис Маккриммон присоединиться к ним. Выпучив глаза как перепуганный кролик, пожилая женщина не пошевелилась, парализованная страхом.
   — Ну, живо! — рявкнула налетчица. — Я не собираюсь возиться с вами всю ночь.
   Она навела пистолет на миссис Маккриммон; палец напрягся на спусковом крючке. Финли поспешно протянул руку и вытащил миссис Маккриммон из-за прилавка, стараясь по возможности не терять достоинства.
   — Ладно, — угрюмо сказал он. — Мы видим, что у вас есть пистолет. Если вам нужна касса, берите, мы вам мешать не будем.
   Молодая женщина с каштановыми волосами сухо улыбнулась.
   — Как-нибудь в другой раз. А пока я хочу, чтобы вы заложили руки за голову и медленно шли к двери.
   Лицо миссис Маккриммон побелело еще сильнее; Финли испугался, что она упадет в обморок.
   — К-куда вы нас ведете? — пролепетала она.
   — Наверх, в гостиную, — ответила женщина. — Если вы сделаете все, как сказано, с вами ничего не случится. А теперь пошевеливайтесь, пока у меня хватает терпения вести себя с вами вежливо.
   Не осмеливаясь ослушаться, Финли молча повел миссис Маккриммон к лестнице и вверх по ступенькам, постоянно ощущая спиной нацеленный на него пистолет. Если она выстрелит, подумал он, пуля, возможно, пробьет его насквозь и попадет в миссис Маккриммон.
   В лицо им ударил порыв холодного воздуха. Когда они поднялись на верхнюю площадку и свернули к гостиной, дверь в нее, к удивлению Финли, оказалась открыта, а в помещении горел свет. Еще больше он удивился, увидев, что окно, ведущее на пожарную лестницу, распахнуто настежь, а шторы развеваются на сквозняке.
   — Встать у рояля, быстро! — приказала женщина. Финли повиновался; одной рукой он подталкивал миссис Маккриммон, а другую держал поднятой. Покосившись на окно, он заметил на подоконнике следы грязи — судя по всему, по пожарной лестнице в дом проник еще один налетчик. И тотчас же они услышали с лестницы шум поднимающихся шагов.
   — Скажите спасибо, что самого главы клана нынче нет дома, — раздраженно произнес голос — Финли узнал свою жену. — Иначе навряд ли бы вышло по-вашему.
   Бедная Маргарет! Она вошла в гостиную первой, но все надежды Финли на то, что налетчики не заметят миссис Макбейн, библиотекаршу, умерли, едва родившись, когда та, насмерть перепуганная, переступила порог следом за его женой. Вторым налетчиком оказался мужчина в опущенной на лицо лыжной шапочке с прорезями для глаз и плотно облегающем черном костюме, как у киношных шпионов и взломщиков. Каким бы театральным ни казалось его появление, пистолет у него в руке был совсем не бутафорский. Взгляд близко посаженных глаз скользнул по Финли и миссис Маккриммон и остановился на первой налетчице.
   — Проблемы были? — спросил он. Темноволосая женщина презрительно тряхнула головой:
   — Никаких. Покорные, как ягнята.
   Мужчина в черном довольно кивнул и повернулся к пленникам, выразительно помахав пистолетом:
   — А теперь все — марш туда!
   К удивлению Финли, налетчики погнали всех четверых в прилегающую к гостиной комнату охраны. Там, закрытый тяжелым люком, находился вход в замковую темницу четырнадцатого века: вырубленную прямо в скале глубокую яму с гладкими стенами, сужающимися кверху. Мужчина в черном схватил Финли за плечо и толкнул в направлении закрытого люка.
   — Открывай! — приказал он.
   Миссис Маккриммон издала негромкий звук, нечто среднее между вздохом и всхлипом.
   — Пожалуйста, что угодно, только не туда! — взмолилась она. — Там крысы и…
   Мужчина в черном повернулся к ней и поднял ствол своего пистолета, уставившись глушителем ей прямо в лоб.
   — Может, вы предпочитаете это? — вежливо предположил он.
   Миссис Маккриммон, дрожа, замолчала. Миссис Макбейн тоже била дрожь; Маргарет успокаивающе обняла их обоих. Мужчина тем временем переключил внимание на Финли.
   — Ну как?
   Старый смотритель не заставил себя упрашивать. Оказаться брошенным в темницу, конечно, не самое приятное, но все же лучше, чем получить пулю. Он откинул люк и вопросительно оглянулся.
   — Валяй. Опускай их туда.
   Финли послушно опустил женщин в зияющее отверстие темницы — Маргарет первой, чтобы та помогла остальным, ибо, даже несмотря на то что он опускал их на длину вытянутой руки, до дна оставалось еще далеко. Впрочем, чем дальше от пистолетов, тем лучше. Женщины кричали и визжали, но он предпочел бы, чтобы они не тратили сил попусту: их все равно никто не услышит.
   — Хорошо, старина. Теперь твоя очередь, — сказал мужчина, когда женщины оказались внизу. Для убедительности он подтвердил свои слова взмахом пистолета.
   Хмурый, как грозовая туча, Финли, остро сожалея, что ему не на двадцать лет меньше, неловко уселся на краю проема, свесил ноги вниз, потом повернулся, чтобы опереться о край локтями, и начал спускаться. Стараясь не обращать внимания на боль в плечах, он повис на руках, и тут мужчина в черном нетерпеливо подтолкнул его пальцы носком ботинка.
   Финли отцепился и полетел вниз, плюхнувшись прямо на клубок визжащих женщин. Он приземлился не слишком удачно, подвернув ногу, и чертыхнулся. В полумраке темницы Маргарет Маклеод взяла мужа за руку; то, с какой силой он стиснул ее пальцы, выдавало, как ему больно.
   — Эй вы, будьте вы прокляты, кто бы вы ни были! — крикнула она налетчику, темный силуэт которого виднелся в узком проеме над их головами. — Клянусь тем, что хранит Маклеодов, вы еще получите по заслугам за ваши дела!
   Вместо ответа тот презрительно рассмеялся и со стуком захлопнул люк, погрузив их в полную темноту.
   Как только мужчина в черном выгнал пленников в соседнюю комнату, темноволосая женщина положила свое оружие на рояль, заперла окно и задвинула шторы, чтобы снаружи все выглядело как обычно. Покончив с этим, она убрала пистолет в отделение сумочки, застегнула молнию и осторожно достала из другого отделения маленький мешочек из алого китайского шелка.
   Внутри обнаружился тяжелый серебряный медальон на цепочке. Она нацепила его на шею и повернулась к стене, где меж двух выходящих на море окон висело занавешенное бархатными портьерами Знамя фейри. Свет упал на медальон — и на его поверхности блеснуло изображение оскаленной хищной морды.
   Она отодвинула портьеры, и из стекла, закрывавшего Знамя Фейри, на нее на мгновение глянуло ее собственное, чуть искаженное отражение. Ей не нравилась эта работа. В числе прочих историй, рассказанных стариком их группе, ей запомнилась одна: о том, что всякий, кроме Маклеодов, кто дотронется до Знамени, будет испепелен на месте. К раме или стеклу это явно не относилось, поскольку она на всякий случай прикоснулась и к тому, и к другому, пока старик не смотрел, но все эти древние легенды ей не нравились. Никогда не знаешь, нет ли в них крупицы правды. А она еще разбила зеркальце…
   Впрочем, все это ерунда — как и то, что этот медальон будто может от чего-то защитить. Она все же надела его, как было сказано, но, взявшись за раму обеими руками, улыбнулась, поскольку ничего не произошло.
   Она качнула раму взад-вперед, прикидывая ее вес, потом покрепче взялась за угол и сняла со стены. Рама была большая, но не слишком тяжелая; просто ее надо было нести осторожнее.
   Прислонив раму к стене, она снова задернула портьеры, чтобы пропажу Знамени обнаружили не сразу. Потом, осторожно держа свой трофей перед собой, она понесла ее к двери, ведущей на лестницу. В вестибюле она задержалась, чтобы подождать напарника.
   Она поняла, что тот спускается, по тому, как начали гаснуть огни на лестнице. Догнав ее, он выпустил ее через главный вход, вышел сам и запер за собой дверь ключами, которые захватил в билетной кассе. На улице было уже почти темно, поэтому никто не видел, как они пересекли замковый мост и поднялись от набережной к узкой дороге, по которой в замок обыкновенно приезжал глава клана или служители замка.
   Она оставила машину в тени под деревьями — в темной купе, почти неразличимой в сумерках. Мужчина в черном отпер дверь и сел на водительское место, а его напарница осторожно уложила Знамя Фейри на заднее сиденье и прикрыла его пледом. Затем сама села на переднее сиденье, водитель завел мотор, и они двинулись, не зажигая фар, по дороге в сторону шоссе.
   Недолгая поездка привела их на берег, к маленькой, окруженной скалами бухточке. У деревянного причала, выдававшегося в воду, покачивался небольшой катер.
   Водитель помигал фарами. Кто-то на катере помигал ему в ответ фонариком из окна рубки. Спустя несколько секунд на палубу вышли две темные фигуры.
   Двое грабителей вышли из машины, как и прежде, женщина несла раму со Знаменем Фейри. Сопровождаемая напарником, она спустилась к причалу, где ее уже поджидали двое с катера. При ее появлении один из них, пониже ростом, наклонился, чтобы как следует рассмотреть раму и ее содержимое, светя себе фонариком. Луч фонаря скользнул по его руке и отразился багровым светом от перстня-печатки.
   — Очень хорошо, — заметил он, поднимая взгляд на женщину. — Точнее, замечательно.
   Женщина не без иронии приподняла бровь.
   — Спасибо. Эта работа приятнее борьбы в грязи. И плата выше. Вы не будете возражать, если я избавлюсь от этого?
   Взявшись за волосы на лбу, она потянула их назад. Темный парик остался у нее в руках, а на его месте обнаружились коротко стриженные светлые волосы. Она тряхнула головой и пригладила стрижку свободной рукой. Человек с перстнем, нахмурившись, следил за ней.
   — Насколько я понимаю, вам хотелось бы получить деньги и откланяться. — Он дал знак своему помощнику забрать раму, а сам полез во внутренний карман пиджака, откуда достал пухлый коричневый конверт. — Полагаю, вы не будете разочарованы.
   На шее у его помощника красовался такой же медальон, как у женщины. Она задержала на нем взгляд, когда протянула руку к конверту, и не заметила, что ее недавний напарник придвинулся к ней сзади и достал из кобуры на бедре свой пистолет.
   Стоило ее руке коснуться конверта, как человек в черном приставил глушитель пистолета к ее голове за ухом и нажал на спуск. Звук выстрела, похожий скорее на негромкий кашель, даже не достиг берега, не говоря уже о замке высоко над ними. Второй и третий выстрелы, нацеленные ей в сердце, когда она уже упала, прозвучали не громче.
   Не удостоив ее взглядом, человек с перстнем вместе со своим помощником вернулся на катер. Человек в черном, нагнувшись, снял с нее медальон на цепочке, а потом столкнул тело с причала в воду так равнодушно, словно это был мешок с мусором или дохлая кошка.
   Моторы ожили, человек в черном отвязал трос, удерживавший катер у причала, и легко прыгнул на борт. А еще через десять минут катер с пассажирами и похищенным сокровищем исчез в сумерках, оставив за собой лишь медленно тающий фосфоресцирующий след на воде.

Глава 16

   Тем временем Адам и Перегрин, как и собирались, провели свой второй день в Лондоне в штаб-квартире Шотландского географического общества, расположенной в Доклендзе. Там Адам представился доктором Синклером и назвал Перегрина своим научным сотрудником. При этом он опустил ту подробность, что “доктор” относится вовсе не к научной степени, а к профессии медика, а оброненная как бы невзначай ссылка на имевший место неделю назад доклад в “Глениглз” помогла укрепить впечатление, что он историк, собирающий материал для цикла лекций.
   — Ой, — произнесла дама за стойкой, хотя внешность и манеры Адама явно произвели на нее впечатление. — Боюсь, что не помню вашей фамилии в списке наших постоянных членов, доктор Синклер. Но мы постараемся что-нибудь устроить — раз уж вы здесь всего на день. Вы с мистером Ловэтом пока присядьте, а я позвоню наверх, узнаю, не свободен ли там кто.
   — Очень мило с вашей стороны, — улыбнулся Адам. — Конечно, мы подождем. Большое вам спасибо.
   Все это заняло некоторое время, но в конце концов их познакомили с одним из старших сотрудников архива, коренастым уроженцем Глазго по имени Рональд Маккей. Под его руководством Адам с Перегрином потратили первую половину дня, просматривая микрофильмы со статьями об археологических изысканиях в Россшире. После ленча они переключились на собрание иллюстративного материала — фотографии раскопок, обмеры, проекты реконструкций. Все это было сопоставлено с набросками, сделанными Перегрином. К вечеру, перебрав все, имевшее хоть малейшее отношение к интересующему их предмету, Адаму и Перегрину удалось составить список из четырех россширских замков, заслуживающих дальнейшего изучения: Фоулис, Стром, Эйлен-Донан и Уркхарт.
   — Уф! Надеюсь, в ближайшее время нам не придется повторять все это снова! — с чувством воскликнул Перегрин, садясь в такси, чтобы вернуться в Каледонский клуб. — Еще час таких занятий — и моя голова распухнет до размеров замка Бленхейм!
   Адам рассеянно улыбнулся в ответ. Голова его была занята другим: он перебирал в уме четыре названия, оставшихся в списке. Все четыре замка располагались на возвышенностях над водой, все четыре уже существовали при жизни Майкла Скотта, однако, если не считать этого, дальше не удалось продвинуться ни на шаг.
   — Ну что ж, могло быть и хуже, — со вздохом произнес он. — Но признаюсь, я надеялся, что нам удастся достичь большего.
   Перегрин поморщился:
   — Понимаю, что вы хотите сказать. Любой из оставшихся в списке замков может оказаться тем, который мы ищем… или ни один из них. Я ведь мог и ошибиться.
   — Вы так считаете? — мягко спросил Адам.
   — Да нет… Но если только вы не знаете других источников информации, о которых еще не говорили, я не представляю, каким образом сузить список до одного названия.
   Адам покачал головой.
   — Боюсь, вы правы. Мы добились максимума, который можно было достичь, работая с бумагами. Все, что нам осталось сделать, — это нанести личный визит во все эти места.
   Вид у Перегрина вдруг сделался чуть испуганным.
   — Вы хотите сказать, мы туда поедем?
   — Да.
   — Но… ведь это требует времени.
   — День или два, — согласился Адам. — Но если мы с чего-то не начнем, мы ведь так ничего и не найдем, верно?
   — Пожалуй, да, — вздохнул Перегрин. — Раз так, нам лучше сегодня же вечером вылететь обратно в Шотландию.
   Адам сдвинул брови так, что между ними пролегла глубокая морщина, и устало откинулся на обтянутую винилом спинку кресла такси.
   — Нет. Мы вполне можем лететь утренним рейсом, — сказал он. — Для одного дня мы поработали достаточно — даже более чем достаточно. Ничто не мешает думать так, как усталость. Я хочу, чтобы мы как следует отдохнули прежде, чем отправляться на север.
   В клубе они рано поужинали, пока в обеденном зале было относительно пусто. Покончив с едой, Перегрин совершенно не возражал против того, чтобы удалиться в свою комнату. Шея его затекла от долгих часов, проведенных за аппаратом для просмотра микрофильмов, а глаза болели от чтения при слабом свете. Впрочем, горячий душ снял острую боль, и Перегрин уснул сразу же, как только его голова коснулась подушки.
   Сны прилетали и улетали; по большей части ему ничего не запомнилось. Но далеко за полночь он вдруг проснулся от того, что поначалу принял за тревожный зов трубы. Перегрин сел в кровати и прислушался, однако, как ни напрягал слух, не мог уловить ничего, кроме доносившегося с улицы гула ночной столицы.
   “Должно быть, померещилось”, подумал он, пожал плечами и снова лег.
   Тем не менее эхо этой странной сердитой тревоги продолжало звучать у него в голове. В конце концов он снова уснул, почти решившись поутру рассказать об этом Адаму.
   Однако утром все это показалось ему слишком тривиальным, не заслуживающим отдельного упоминания. Вот так еще немного, и ты начнешь приставать ко всем с утверждениями, будто небо вот-вот упадет, недовольно одернул он себя, повязывая галстук и наскоро приглаживая волосы расческой. Адаму и без тебя забот хватает, нечего отвлекать его от дела.
   С этим он выбросил свой сон из головы и спустился к завтраку ровно в семь, как и было условлено. Ему показалось, что Адам тоже провел не самую спокойную ночь: за завтраком его наставник был непривычно молчалив и даже немного подавлен. Обычное изучение утренней прессы тоже, казалось, было дотошнее обыкновенного: он словно искал какое-то особенное сообщение. Однако от объяснений он воздержался, а лезть с расспросами Перегрину было как-то неловко.
   Все так же строго по графику, без десяти восемь, они вышли из дверей Каледонского клуба с намерением попросить швейцара поймать им такси в аэропорт, но, увидев, насколько плотно забиты улицы в этот утренний час, Адам передумал и потащил Перегрина на Гайд-парк-корнер.
   — Ей-богу, с каждым моим приездом в Лондон движение все хуже, — угрюмо заметил он, глянув на часы. — Не припомню, чтобы раньше в это время творилось такое безумие. Что ж, поедем на метро. Боюсь, в этот час всю дорогу придется стоять, но иначе мы рискуем просто опоздать на рейс.
   В метро им и впрямь пришлось стоять. Они сели на первый же идущий на восток поезд и следующие сорок пять минут провели, цепляясь за поручни, стискивая ногами свои чемоданы и вдыхая запахи несвежей одежды и дешевых духов. Толпа пассажиров начала редеть только после Эктона, но все равно им пришлось еще простоять несколько остановок.
   Они прибыли в Хитроу, когда до рейса в 9.30 оставалось всего двадцать минут. К счастью, Адам забронировал билеты еще накануне, а багажа у них не было, поэтому регистрация заняла сравнительно мало времени. Поставив подпись на квитанции и получив обратно кредитную карту, Адам послал Перегрина купить утреннюю газету из Глазго, а сам отправился звонить в Стратмурн. Свежий выпуск “Скотсмена” должны были давать на борту, и Адам рассчитывал ознакомиться с ним во время полета.
   — Я прикинул, что нам предстоит, и передумал насчет “ягуара”, — сказал он Хэмфри. — Мне кажется, вам лучше встретить нас на “рейнджровере”. И будьте добры, захватите для нас по комплекту одежды для прогулки где угодно в какую угодно погоду. Если предчувствия меня не обманывают, время теперь на вес золота и мы можем просто не успеть заехать за одеждой.
   — Я понял, сэр, — ответил Хэмфри. — Я прослежу, чтобы все было исполнено.
   Из громкоговорителей уже слышалось последнее объявление о посадке на их рейс. Все, что оставалось им с Перегрином, — это пройти в самолет. Они поднялись на борт не последними, но задержки с прохождением контроля безопасности заставили Адама понервничать. Стоило им пристегнуть ремни, как самолет тронулся с места. Только тогда Адам позволил себе слегка перевести дух, но все же беспокойство не покидало его.
   Назревало что-то новое, и это “что-то” почти наверняка было новым оборотом того, что они оставили, улетая из Шотландии. Он искал это в той газете из Глазго, которую купил ему Перегрин, и в свежем номере “Скотсмена”, но ничего особенного не нашел.
   Были ли препятствия, с которыми они встретились, частью обороны их неприятеля, или все это просто случайность? Он старался убедить себя в том, что в основном это всего лишь досадные совпадения, но в глубине души оставалось опасение, что это часть какого-то зловещего замысла, претворяемого в жизнь врагом, встретиться с которым лицом к лицу ему еще предстоит. До тех пор, пока ему больше ничего не известно, все, что он мог делать, — это полагаться на интуицию и надеяться, что противники скоро проявят себя сами — и, возможно, совершат при этом ошибку.
   Полет прошел без приключений, хотя по мере продвижения на север болтанка усиливалась. Небо над южной Шотландией было покрыто свинцово-серыми тучами, и на посадку в Эдинбурге самолет заходил уже под дождем. Машина коснулась мокрой полосы и подрулила к аэровокзалу под сплошным ливнем. Когда гармошка перехода прижалась к выходному люку и пассажирам разрешили покинуть кресла, Адам решил позвонить Ноэлю Маклеоду сразу же из зала прибытия. Со все нарастающим нетерпением он потащил Перегрина за собой к выходу и помахал рукой ожидавшему их у барьера Хэмфри.
   Однако его слуга ждал не один. Адам так и застыл, узнав усатого мужчину в плаще, — слишком уж быстро материализовались все его подозрения последних двенадцати часов.
   — Что случилось? — удивился Перегрин.
   — Вон там, рядом с Хэмфри, — это же Ноэль Маклеод, — ответил Адам. — И если я не ошибаюсь, его присутствие подтверждает какую-то беду, следов которой я не мог найти в утренних газетах. Идемте же!
   Бросив Перегрина самого пробираться через толпу, Адам ускорил шаг, обходя встречных с ловкостью, какой позавидовал бы иной центрфорвард. Хэмфри и Маклеод шагнули ему навстречу. Морщинистое лицо инспектора было непривычно хмурым, губы — напряженно сжаты.
   — Почему-то мне кажется, что вы собираетесь познакомить меня с новостями, которых я предпочитал бы не слышать, — сказал Адам Маклеоду, одновременно вручая Хэмфри чемодан. — Я собирался звонить вам сразу, как доберусь до телефона. Давайте-ка поближе, Перегрин, чтобы ему не пришлось повторять дважды.
   Перегрин встрепенулся и догнал его; вид у него был несколько взъерошенный и сбитый с толку. Маклеод приветствовал художника коротким кивком и знаком пригласил обоих идти рядом с собой. Хэмфри с чемоданами следовал в нескольких ярдах позади, прикрывая их от попутчиков, способных подслушать разговор.
   — Все это кажется полной дичью, — начал Маклеод, — и тем не менее начинает проявляться какой-то смысл. Меньше чем два часа назад мне позвонил глава моего клана. Сам он сейчас в Нью-Йорке. Непосредственно перед этим он говорил со своими людьми из замка Данвеган. Похоже, похищено Знамя Фейри.