Куртц Кэтрин. Магия Дерини

   И действительно, не только мы оставлены с отчетливым впечатлением, что такого человека, как брат Джон, никогда прежде не существовало, таким образом реакция Йорама и Риса дает возможность предположить, что изменение внешности при отсутствии модели и без помощи со стороны, по крайней мере, весьма необычна.
   “Ты изменила внешность? — с упреком спрашивает Йорам. — Но как? ”
   “Так” — отвечает Эвайн, прежде чем начать объяснять, что она просмотрела в свитках Камбера раздел, касающийся изменения внешности наряду с ассимиляцией памяти.
   — Я думала, что может быть полезным, если мы поймем немного из того, как отец пришел к этому. И должна признаться, я никогда не думала, что мне придется воспользоваться этим заклинанием самой. (Святой Камбер.)
   Но ни одна из сторон не комментирует того, что Эвайн принимает внешний вид мужчины. Поразмыслив — чего, к счастью, никогда не имел причин делать Синил, — можно изумиться, как далеко может зайти изменение внешности. Было ли оно полным или касалось лишь черт лица? Тем не менее оно должно быть чем-то большим, нежели иллюзия, спроецированная на разум свидетелей, так как и Йорам, и Рис смогли бы распознать психические манипуляции, что, впрочем, мог сделать и сам Синил.
   Отсюда можно сделать вывод, что имела место реальная трансформация. Что же касается того, насколько далеко может зайти такая трансформация, то мы можем, вероятно, получить на это некоторый взгляд изнутри, вспомнив, что когда Камберу понадобились дублеры для Риса и Йорама, он выбирает слуг одного с ними роста и типа телосложения. Над своей схожестью с Алистером Калленом размышляет и сам Камбер, когда начинает понемногу привыкать к новой внешности.
   На практике нужно было изменить не так уж много, разве что лицо и руки, поскольку он и Алистер были практически одного роста, оба худые и высокие, хотя Алистер был, вероятно, выше примерно на пядь.
   Но замаскировать разницу в росте было достаточно просто, если в этом вообще была надобность, так как едва ли кто-нибудь заметит такую небольшую разницу. Если нынешний Алистер стал казаться чуточку ниже, это легко можно было приписать усталости и ответственности, свалившейся на него со смертью Камбера.
   Разница же в чертах лица и вовсе не представляла никакой трудности. Теперь, когда первичная трансформация была завершена, он мог даже, если бы пожелал этого, иногда обретать свою прежнюю внешность, особо не напрягаясь. Он уже предпринял необходимые шаги, чтобы быть уверенным, что для поддержания этого изображения ему не потребуется делать сознательных усилий, оно сохранится, даже если он будет спать или лишится чувств. Конечно, большая утечка энергии вызовет необходимость вернуться на некоторое время к своей прежней внешности, но такие моменты скорее всего будут случаться не часто, и, будем надеяться, в местах безопасных. Иначе говоря, его новый облик мог исчезнуть лишь по желанию самого Камбера. (Святой Камбер.)
   Все это дает основания предположить, что главное ограничение в использовании изменения внешности — разница массы тела и основных характеристик скелета. Наложение внешности миниатюрного оруженосца на громадного воина, по всей видимости, не увенчается успехом. Таким же образом кузнец не подойдет в качестве модели для щуплого, ведущего сидячий образ жизни писаря. Поверхностные же изменения, такие, как изменение цвета глаз и волос, типа лица и внешних черт, вполне возможны, как и некоторая, достаточно значительная реорганизация массы тела, например, при переформировке лицевых костей, за исключением увеличения или уменьшения физической массы. Поэтому Тавис не в состоянии заклинанием вызвать появление новой руки на месте обрубка, хотя он был способен поддерживать иллюзию руки, по крайней мере, для некоторых наблюдателей и на короткий промежуток времени.
   Что же касается изменения внешности Эвайн, то мы можем предположить, что как такового данного намерения у нее не было. Чтобы как-то на первое время изменить внешность и посредством этого получить вместе с Йорамом доступ в апартаменты Камбера-Алистера, она считает достаточным подобрать волосы, связать их в узел и, крепко прикрепив его к голове, спрятать под капюшоном рясы, скрыть свои женственные руки в объемных рукавах облачения михайлинцев. Вполне вероятно, что она стягивает себе и грудь, так как Рис не замечает ничего в ее наружности, что выдавало бы в ней женщину.
   Похоже на то, что изменяется лишь лицо Эвайн, прежде чем она осмеливается поднять глаза на Синила. Однако мы не должны забывать о ее изобретательности. К этому времени она уже выбрала себе мужское лицо для своего альтернативного образа. Насколько далеко мог бы зайти Синил при допросе, передав “брата Джона” профессиональным следователям, и кто знает, как долго она могла бы поддерживать иллюзию, и что допрашивающие нашли бы под одеянием михайлинца брата Джона?
   Другой основной недостаток заклинания, изменяющего внешность, помимо невозможности изменить массу, заключается в том, что энергия, поддерживающая заклинание, исходит от объекта. Таким образом, Камбер вынужден делать так, чтобы его слуги-люди спали большую часть дня, пока их внешность была изменена, дабы иметь возможность распоряжаться их энергией. И конечно же, смерть объекта прекращает действие заклинания. Возврат внешности Дэвина после его смерти достаточно типичен; может быть оспорено и то, что возвращение Камбера к своей внешности является результатом развития тенденции, хотя более правдоподобное объяснение заключается в том, что ему была необходима вся энергия, находящаяся в его распоряжении, чтобы попытаться использовать заклинание, не дающее приблизиться смерти.
   Иной облик может быть наложен и на тело умершего, как в случае с Камбером, когда он накладывает свою внешность на умершего Алистера, и Чариссой, которая меняет лицо мертвого Бриона (добавив к этому другое заклинание, чтобы удержать часть души короля), но это представляет собой несколько иное применение этой процедуры, со вводом энергии от оператора, чтобы поддерживать наложенный облик. Собственно, никакие изменения внешности, проводимые на умершем, не предназначаются для длительного использования. Камбер и Йорам хорошо осознают, что внешность Камбера на настоящем Алистере Каллене растворится ко времени, когда епископы перестанут ратовать за его тщательный осмотр; Чарисса, изменив внешность Бриона, не намеревалась поддерживать ее после коронации, когда смерть ее или Келсона уже не будет иметь никакого значения.

ПРИМЕНЕНИЕ КОНСЕРВИРУЮЩИХ ЗАКЛИНАНИЙ НА УМЕРШИХ

   Помимо того, что на тело умершего Алистера Каллена оказывалось воздействие по поддержанию внешности Камбера, оно было магическим путем введено в терминальное состояние, при котором консервирующие или стазисные заклинания, приводимые в действие Рисом, не дают наступить распаду и разложению, что потребовало значительных усилий из-за жары затянувшегося лета. Фактически же промежуток в восемь дней разделяет смерть Алистера в Йомейре с его похоронами в Валорете плюс еще два или три дня, когда он, по-видимому, был, похоронен в склепе в Кэррори.
   Такое предохранение от разложения является специфической функцией Целителей, вероятно, не столь полезной по сравнению с самим целительством, хотя в эстетическом плане несколько утешающей тех, кто остался жить. Срок действия исходного заклинания обычно бывает достаточен, чтобы охватить период в несколько Дней, между смертью и похоронами. Как мы уже видели, он может быть увеличен, однако температура оказывает непосредственное воздействие на энергетические затраты, заставляя их возрастать с ходом времени почти в геометрической прогрессии. То, что Рис умирает зимой, объясняет, почему даже по прошествии полумесяца его тело не имело признаков разложения, тем не менее в его сохранении участвуют по крайней мере два Целителя, которые способны влить энергию, требуемую, чтобы не допустить смещения стазисного заклинания: Рикарт, личный Целитель епископа Найэллана, и Тавис О'Нейлл, который считал, что именно он отчасти виноват в смерти Риса.
   К этому можно добавить, что тело самого Камбера тоже не подверглось разложению, однако его сохранность, очевидно, была результатом действия иного, более загадочного заклинания, которое, по всей видимости, не позволяло смерти приблизиться к нему, или, может быть, это признак святости, на котором настаивали его приверженцы…

ЗАПРЕТНОЕ ЗАКЛИНАНИЕ

   Одним из наиболее таинственных заклинаний, которое едва ли подпадает под какую-либо общую категорию, упомянутую нами, является заклинание, позволяющее отсрочить наступление смерти, типа заклинаний, сохраняющих жизнь, хотя они и считаются большинством из практикующих простым атрибутом легенд. Иногда это заклинание называют запретным.
   Впервые мы слышим о нем, когда Камбер и Йорам находят тела Алистера Каллена и принцессы Ариэллы и Камбер распознает следы попытки применения этого заклинания. Его первоначальное подозрение было вызвано мечом, пригвоздившим тело Ариэллы к дереву, головка эфеса которого была обуглена и изогнута прошедшим сквозь него зарядом огромной силы, — вид, который заставил его перекреститься во вселяющем благоговение осознании совершенного Калленом. Он был так поглощен этой деталью, что мысль приблизиться к Ариэлле пришла ему в голову слишком поздно.
   Но потом он взглянул более внимательно на ее руки. и увидел, что они не сжимают лезвие, мгновенно догадавшись, что она пыталась сделать. Теперь уже мертвые, руки по-прежнему сложены на груди, а пальцы согнуты так, как того требовало заклинание, существование которого большинство считало невозможным, относя его к легенде. Не удивительно, что Йорам был так потрясен. (Святой Камбер.)
   Ключом к разгадке, вероятно, является поза, в которой находились руки Ариэллы, сложенные вместе на груди, словно она баюкала что-то, не имеющее цены, даже не пытаясь отразить удар, пронзающий ее тело. Однако проведя руками над ней, Камбер понимает, что ее постигла неудача и что заклинание, сохраняющее жизнь, не сработало. Позднее, когда Камбер размышляет, ему кажется, что он понимает, почему ее заклинание не имело результата, но он не раскрывает нам этого.
   Ко времени же, когда он впервые подвергается искушению применить его на Рисе, он уже уверен, что знает, как преуспеть там, где Ариэлла потерпела неудачу, по крайней мере теоретически, однако он сомневается, имеет ли он право принять такое решение за другого. И пока он обдумывает все “за” и “против”, Рис умирает.
   Отталкиваясь от мучительных поисков души Камбера, мы можем предположить, что данную процедуру можно приравнять к тяжелой подати. Камбер пытается дать рациональное объяснение, что фактически это является “чем-то немного большим, чем стазис, в состояние которого могут быть введены тела для предотвращения разложения, по-видимому, нечто немного большее, чем попытка сохранить узы, связывающие тело на грани жизни и смерти с душой”. (Камбер-еретик.)
   В течение последовавших за этим нескольких недель он, очевидно, разрешает эту задачу. И когда он сам, умирая, должен принять последнее решение относительно этого заклинания, его наконец посещает прозрение. Теперь-то он действительно знает, почему Ариэлла потерпела неудачу и что его не постигнет этот же удел, и убеждается, что он не имел права принимать решение за Риса.
   Сам он, однако, может принять это решение: пойти на испытание, которое иногда встает перед адептами его уровня, достигшими своей духовной зрелости:
   …отвергнуть смерть ради настоящего, но взамен войти в иное, сумеречное царство духа, где можно служить как Господу, так и человеку разными путями — но разнятся ли они? И ему было дано знание, посредством которого он мог принять это испытание, мог облечь себя в доспехи Господа и продолжать трудиться не покладая рук во имя Света. (Камбер-еретик.)
   В течение некоторого времени мы не знаем, удалось ли это Камберу. Однако вскоре, после того как Эвайн узнает, что он смог по-настоящему испытать на себе это заклинание, она и Йорам спорят, сработало ли оно и какие возможные последствия это повлечет за собой, если они не смогут вернуть Камбера назад. И Эвайн постепенно приходит к пониманию той цены, которую заплатил Камбер, так и не дойдя до желанной цели, и какова будет цена исправления его ошибки, которую придется заплатить, чтобы освободить его, открыв дорогу к заветной цели. Сами ощутив, что переживает Эвайн в своей душе, заключая сделку ради освобождения своего отца, мы получаем лишь мимолетное представление о том, что должно ожидать Камбера впереди, когда он займет свое место среди великих мастеров.
   С трудом Эвайн попыталась понять, лишь постепенно вникнув, что сделал ее отец. Его заклинание сработало. Камбер миновал смерть, но заплатил за это огромную цену. В обмен на свободу передвигаться между мирами, продолжая работу, которую более не было возможности выполнять в его поврежденном теле, по крайней мере на время, он поплатился вселяющим трепет экстазом единения со Всевышним. Он всегда умело обращался с чарами, подвластными ему, он имел доступ к обоим мирам как посланник и посредник Господа.
   Но Камбер все-таки не до конца понял заклинание, которое он привел в действие в миг надвигающейся смерти. Нет, смерти не удалось связать его своими путами. Но тем не менее он был связан. Лишь неимоверным усилием воли он изредка мог прорваться в наш мир и сделать свое присутствие ощутимым, но сделать он мог это очень редко и стоило это ему слишком многого, и постичь это могли лишь те, кому на мгновение открылся Лик Господа, или кому было отказано в этом. И до тех пор, пока равновесие не будет восстановлено беззаветной жертвой того, кто сознательно готов заплатить полновесной монетой, этот Лик должен остаться навеки скрытым от Камбера Кирилла МакРори.
   Таким образом, она должна открыть ему дорогу к той радостной цели, лежащей за пределами, очерченными жизнью, ради достижения которой готовы трудиться не покладая рук величайшие мудрецы, отрекаясь от Великого Возвращения ради особого предназначения, наставляя человечество в том, как приблизиться к Господу. Для нее самой этот выбор будет означать смерть ее тела, так как смертная плоть не в состоянии выдержать излияние энергии, требующееся, чтобы отослать его в следующее измерение, но она знала, что жертва необходима. Другие без страха пошли навстречу смерти, не побоится и она.
   Там же ее будет ждать Рис, ее любимый Эйдан, будут ждать другие друзья и товарищи по Великому Танцу, которые тоже пали во имя Света. Такой конец не постыден. Так как это вовсе не. конец. (Скорбь Гвинедда.)
   Ко времени, когда Эвайн завершает свою миссию, мы понимаем, что ее жертва не была напрасной, что она на самом деле позволила Камберу полностью войти в новое измерение, в котором он может свободно перемещаться между мирами. Сделало ли это его наконец святым? Скажет лишь время. Мы уже заметили, что дерини с их талантами могут воспроизводить многое из того, что, как полагают, могут творить святые. И деяния Камбера, выдающие его присутствие в Одиннадцати Королевствах, станут предметом, беспрестанно вызывающим удивление и пересуды.

12. ЗАГОВОРЫ И ЗАГОВАРИВАНИЕ: СТРАЖИ ЧЕТЫРЕХ СТОРОН СВЕТА

   По Тирселю де Клэрону, заговоры являются “разновидностью магического покровительства и защиты”. (В поисках святого Камбера.) Заговаривание в широком смысле этого слова обычно является процессом возведения защитного энергетического барьера вокруг охраняемого человека или места. И действительно, заговоры, приведенные в действие, могут очень пригодиться, как, например, тот, который устанавливает Тирсель у двери, ведущей в кабинет Дункана, чтобы не допустить нежелательного вторжения, или тот, который накладывает Камбер-Алистер вокруг своего жилища, чтобы избежать соглядатаев, покуда он разговаривает с делегацией епископов, пришедших предложить ему митру архиепископа (Камбер-еретик.) — краткое заклятие, приведенное в действие без лишней суеты и церемониальности опытнейшим из адептов. Охранные заговоры обычно накладывают на место привала, во избежание физического или психического мародерства, пока армия спит. Постоянные же заклятия обычно встраивают в стены.
   Возведение барьера — основа заговаривания любого типа. Выражаясь словами классической церемониальной магии, заговаривание обычно включает в себя заклятие магического круга, чтобы не допустить проникновения внутрь вредных или враждебных сил извне. В соответствии с другим подходом круг предназначается для сохранения положительных и полезных сил внутри. В обоих случаях он является мостом между мирами, где находящиеся внутри пребывают “вне времени и вне земного пространства”, как в буквальном, так и в переносном смысле. Подходя же к этой проблеме с позиций ритуала, можно сказать, что заговаривание является освобождением пространства для рабочего места.
   В общем, понимание процесса заговаривания дерини имеет тенденцию склоняться в пользу классической интерпретации как способа предотвращения проникновения в рабочую зону внешних сил и защиты тех, кто находится внутри хотя наряду с этим в процессе присутствует и аспект сдерживания. Тем не менее практически во всех ритуальных контекстах заговаривание включает в себя призыв сил четырех стихий — Воздуха, Огня, Воды и Земли — как персонификации Архангелов Четырех Сторон Света. Хотя охотно признается, что такие сущности не обладают действительной физической формой, каждая имеет свои атрибуты, более или менее общепринятые, для того, чтобы помочь практикующему в визуализации, необходимой для стабилизации концепта в его сознании. Если же это облегчает установку соответствующих связей на более высоком уровне, то практикующий и в самом деле будет способен увидеть то, что он вызывает.

АРХАНГЕЛЫ ЧЕТЫРЕХ СТОРОН СВЕТА

   Призывать Архангелов начинают с востока, источника Света, что заставляет сделать некоторое отступление от темы, касающееся “ориентации”. Сам по себе этот термин ведет свое происхождение от orior — “восходить”, который имеет непосредственное отношение к восходящему солнцу. Солярные религии, одна из которых — Христианство (Христос считается Светом Мира, Солнцем Справедливости), инстинктивно ориентируют свои ритуалы и священные постройки по направлению к востоку. В общем же этот термин стал означать любую координацию объекта по отношению к сторонам света. В соответствии с некоторыми традициями, “orient” производят по отношению к северу как первичному фокусу, и даже в восточных традициях определенные магические интенции, особо относящиеся к некоторым природным атрибутам, обычно соотносятся с той стороной света, которая ассоциируется с данной стихией.
   Как только к культовым постройкам стали предъявлять особые требования по ориентации, строители стали предпринимать значительные усилия по координации церквей в соответствии с направлением восток — запад, с алтарем в восточной части здания. Однако, если пространственные соображения препятствуют точной ориентации, строители просто обозначают “литургический восток” для использования его в ритуальных целях. В некоторых случаях это общепринятое правило соблюдается даже в современных культовых сооружениях.
   Однако вернемся к процедуре созыва Архангелов. В соответствии с традицией, возвращенной к жизни дерини, фактически любое, носящее позитивный характер действие начинают, обернувшись к востоку, хотя затем внимание может быть перенесено и на само действие (как тогда, когда Эвайн должна была войти в Царство Стража Севера). Архангел востока Рафаил, который правит стихией Воздуха, обычно изображается в развевающихся одеждах, пронизанных воздухом, бледного золотисто-желтого цвета. Традиционная иудейско-христианская символика связывает Рафаила с милостью исцеления и идентифицирует его как ангела, волнующего воды источника в Тобите, откуда и берет начало его изображение с рыбой в руках.
   В классических эзотерических трудах стихию Воздуха связывают с мыслью, интеллектом и слухом. Символом его является Меч, который изначально, вероятно, был стрелой — очевидным атрибутом Воздуха. При заговаривании круга наиболее распространенный символ Воздуха — дым ладана.
   Вторым в пантеоне Архангелов является святой Михаил, Глава Небесных Воинств, который управляет стихией Огня и ассоциируется с югом. Основной цвет Михаила — красный; его обычно изображают вооруженным, держащим в руках огненный меч или пику. В соответствии с некоторыми традициями именно он сторожит ворота Эдема после изгнания Адама и Евы из Рая, и именно он будет держать весы во время последнего Суда. В общепринятой агиографии он чаще всего изображается с мечом или копьем в руке, одна нога стоит на шее закованного в цепи подобного дракону дьявола, которого он только что покорил; однако на фресках Ордена святого Михаила, чьим покровителем он является, он изображается стоящим свободно, исхудалые руки покоятся на поперечине рукоятки огромного меча; острие находится у его ног, доспехи сияют светом, который излучает расплавленное червонное золото, а огненные крылья сложены за его спиной, словно пламенная мантилья, что представляет собой архетип воина Света. В этом смысле он также считается покровителем всех воинов вообще.
   Стихия Огня ассоциируется с интуицией и зрением, но оружие его не меч святого Михаила, а волшебная палочка, иногда обожженная огнем трость или посох, используемый, чтобы повелевать огнем, например, покеров или факелов. В ритуальном круге символы огня — зажженные свечи и горящий ладан.
   Третий Архангел — Гавриил, Страж запада и Воды, обычно изображается в синих тонах или в тонах аквамарина. По установившейся традиции, Гавриила считают Ангелом Благовещения, что приносит новость о рождении Христа Благословенной Деве Марии, начинающуюся с бессмертного приветствия: “Приветствую тебя, Мария, исполненная благодати…” Гавриила также считают ангелом Последнего Суда, который будет дуть в свою небесную трубу, чтобы поднять мертвых. По ассоциации с этим, Гавриил — также небесный Герольд, к которому питают глубокое уважение как к отражению женского аспекта Самого Божества.
   Вода связывается с чувством, любовью и вкусом, символ ее — Кубок, изначально — котел бессмертия, общая чаша, откуда исходит пища. По ассоциации, это становится также Святым Граалем. Святая вода, используемая для окропления круга, является ритуальным символом Воды.
   И, наконец, Архангел севера — Ариэль (по некоторым источникам — Уриэль, Ориэль), который управляет стихией Земли. В одном из своих обличий Ариэль — Ангел Смерти, однако смерти не как результата болезни, он выступает скорее как воплощение естественного цикла рождения, смерти и перерождения. Хотя его изображают мрачным и суровым, он может быть и милостивым, поскольку, отделяя души от того, что связывало их на земле, объединяя их в Царстве Мертвых, освобождает их от земных страданий. Лишь Ариэль обладает по-настоящему покрытыми перьями крыльями, обычно похожими на крылья сизых голубей, цвета воронова крыла или крыла сороки, либо переливающегося зеленого цвета крыла дикой утки.
   Стихия Земли связывается со знанием, ощущением и прикосновением. Ее символ — Щит или Пенакл, изначально — лопата, которой вскапывают землю, чтобы посадить семена, отсюда связь со священными камнями. Соль, добавляемая в святую воду, используемую для окропления круга, представляет собой ритуальный символ Земли.
   В соответствии с некоторыми традициями в этот ряд включают и пятый элемент, стихию Духа, которая часто ассоциируется с великим Ангелом Сандалфоном и Матерью Земли, Планетарной Сущностью, связывающей или объединяющей другие четыре. Мы будем иметь возможность узнать побольше об этих сущностях позднее, когда рассмотрим несколько способов их использования в контексте непосредственных магических процедур.
   Однако невольно задаешься вопросом: если присутствие Архангелов-попечителей, вызванных визуализацией набора атрибутов, по своей сути — явление положительное, нужно ли вообще накладывать заклятие? Способен ли находящийся в здравом рассудке практикующий сознательно вызвать нечто, что может обратиться ему во вред?
   Ответ заключается в том, что, хотя от этих могущественных Сущностей ждут добра и защиты, неподконтрольная энергетика самого их присутствия такова, что простым людям непосредственным контак-том может быть нанесен невосполнимый урон. Поэтому круг считается защитной преградой их слишком близкому приближению, заставляющей их держаться на безопасном расстоянии. Неподдельная дрожь, которую испытывает Кверон в “Скорби Гвинедда.”, когда Стражи Сторон Света собираются перед его вступлением в Камберианский совет, иллюстрирует, насколько могущественны могут быть “простые” ментальные визуализации для опытного оккультиста. Кверон ждет вне пределов заговоренного круга, на некоторое время защитив себя стазисным заклинанием, установленным между двумя колоннами, где он стоит, осознавая, что в конце концов он будет вынужден покинуть это убежище и войти в круг.
   — Обрядами древними и могущественными мы подготовили это место, — тихо проговорил Грегори, вновь положив пальцы обеих рук на меч, но не поднял его. — Теперь мы призовем, приведем в движение и заставим приблизиться великие силы небесные.
   Обернувшись к востоку, Энсель откинул назад голову и воздел руки в мольбе, его проникновенный голос был тверд.