Страница:
— И так далее, и тому подобное… — проговорила Эвайн. — Ручаюсь, тебе придется начать сначала. Это последний шаг, насколько я понимаю.
Вновь вдохнув, Кверон кивнул, разобрал сложенный куб и расставил кубики в их первоначальное положение — белые в центре образовывали квадрат, черные стояли по углам.
— Ты все еще уверен, что хочешь сделать это? — спросил Йорам.
Кверон кивнул.
— Безусловно. Теперь я знаю намного больше, чем тогда, когда был послушником. И мне интересно, с каким намерением старый Мастер делал это. Я помню, что это всегда проходило в полнолуние или новолуние, и послушников воодушевляли на то, чтобы они бодрствовали всю ночь в часовне Богоматери за ночь до этого — хотя это в общем-то было не обязательно. Достаточно странно, потому что нам редко предоставляли право делать выбор.
Он сделал еще один вдох, будто отряхая тяжесть давивших его воспоминаний, подержав затем некоторое время руку над кубами.
— Отлично. Она начинается точно так же, как и другие вариации, с наименования восьми компонентов. Я помню, что Мастер никогда не произносил вслух номенов. он полагал, что это мешает поддержанию должного ментального состояния. Так что я буду поступать так, как он.
Не дожидаясь их ответа, он быстро провел указательным пальцем над восемью кубами в том же порядке, как и прежде, начиная с четырех белых и затем называя четыре черных. И в каждом загоралась искра жизни, как только он касался их, Эвайн и Йорам с легкостью следовали за ним от Prime до Octave.
— Первая половина следующей части проходит точно так же, — прошептал Кверон. Он положил большой и указательный пальцы на Prime и Quinte и нараспев произнес знакомый патроним, поменяв их местами: Prime et Quinte inversus!
Затем последовали Quarte и Octave, их патроним был едва ли не пропет.
— Quarte et Octave inversus!
Когда он переставил вторую пару, в результате получился квадрат с перемежающимися черными и белыми полями с кубами противоположного цвета на каждом углу. И теперь, вместо того, чтобы переместить Prime и Septime, Sixte и Quarte, как это было сделано прежде, он поднял белый Prime с верхней левой диагонали и осторожно поместил его на Quinte — верхний левый черный куб — с приветствующим распевом одного из жутковатых волшебных хоралов гавриллитов.
— Primus est Deus, Primus in aeternitate. Amen. Касаясь правой рукой груди, он сделал низкий поклон в сторону алтаря и затем подобрал черный Sixte, осторожно положив его на белый Seconde, распевая следующий салютус:
— Secundus est Filius, Coaeterus cum Patre. Amen. Он снова низко поклонился, прежде чем взять черный Septime и поместить его на Tierce.
— Tertius est Trimitas: Pater, Filius, et Spiritus Sanctus. Amen.
Еще один поклон, прежде чем взять последний куб, Quarte, чтобы положить его на Octave и завершить черно-белый алтарь.
— Quattuor archangeli custodes quadrantibus sunt. Quattuor quadrant coram Domino uno. Amen.
Сложенный куб сиял мягким опаловым светом своих составляющих, словно драгоценная миниатюра больших кубов белого и черного мрамора, что поддерживали белую алтарную плиту, на которой он покоился. Кверон поднял сложенные руки к кубам, на некоторое время закрыв глаза, пока он старался сконцентрироваться, чтобы продолжать далее. Затем разъял руки, повернув ладони внутрь друг к другу, и начал произносить заклинание.
— De profundis clamavi te, Domine: Domine, exaudi orationem meam. Adorabo te, Domine..
Молясь, он воздел руки над кубом, чуть согнув ладонь, словно в благословении, плотно сжав пальцы. И все почувствовали, как нарастает напряжение — упругое покалывающее ощущение, которое охватило голову и мгновенно дошло до пальцев ног.
— Fiat lux in aeternam. Fiat lustratio, omnium altarium Tuorum, — прошептал Кверон. — Да будет свет в вечности, и пусть очистятся все алтари Твои…
Под ногами Кверона загорелся свет, исходя от матрицы кубов. Как только он раскрыл свои ладони и воздел руки, свет потоком вырвался вверх меж них — столб огня, поднимавшийся над матрицей, толщиной и высотой с предплечье мужчины. Продолжая петь, он на мгновение поднес руки, к глазам, затем скрестил их на груди и низко поклонился.
— Quasi columna flammae me duces, Altissime, in loca arcana Tua… Подобно столбу огня, веди меня, Всевышний, в Твои сокровенные покои…
Он закончил читать псалом. Столб огня продолжал висеть в тишине. Без страха Кверон протянул свою правую руку к вершине столба, опустив ее в пламя.
— Gloria in excelsis Deo…
Но пламя, казалось, не жгло. а лишь отступило под его прикосновением. Столб утолщился, растекаясь шире и шире из матрицы по мере того, как рука Кверона опускалась все ниже и ниже, живой свет разливался по поверхности алтаря вплоть до самых его краев и затем переливался каскадом через них и исчезал у черного основания плиты. Рука Кверона коснулась верха матрицы, как только свет достиг края плиты, и, поддавшись напору, сам алтарь начал погружаться, продолжая светиться.
— Иисус непорочный, куда он уходит? — прошептал Порам.
— Вниз, в кафедру, — раздался полный благоговения ответ Эвайн. — Хотя мне почему-то кажется, что заклинание Мастера никогда не приводило к этому.
По лицу Кверона было видно, что он и сам удивлен результатом, но он продолжал петь Славу, и алтарь все погружал — и погружался до тех пор, пока белая плита не оказалась на уровне пола кафедры, опускаясь ниже него до тех пор, пока коленопреклоненный Кверон более не мог держать свою руку на меньшем кубе. Он не остановился, пока верх плиты не погрузился на всю свою высоту и еще примерно наполовину ниже пола кафедры, как раз, когда пение Кверона прекратилось. Эвайн и Йорам тоже стояли на коленях, беспокойно глядя в провал, образовавшийся в результате погружения алтаря.
— Почему он опустился? — прошептал Йорам, когда Эвайн вызвала заклинанием огненный шар и послала его в отверстие.
У Кверона перехватило дыхание, когда свет позволил увидеть глубину провала, он откинулся назад по направлению к северу и упал на живот, чтобы рассмотреть все получше, в то время как другие двое не отрываясь смотрели вниз.
— Там есть проход, это может быть лестницей, ведущей вниз! (Скорбь Гвинедда.)
Осмотрев пустую палату, что лежала внизу, Эвайн продолжает дальше размышлять о возможном значении процедуры, только что проведенной Квероном.
— …Когда ваш Мастер читал это заклинание, ты говорил, что он всегда проделывал это у алтаря из голубого камня в вашем Доме Собраний.
— Да, именно.
— И он проводил это как медитацию и ритуал очищения алтаря. Правильно?
Кверон кивнул.
— Полагаю, этот ритуал берет начало от более древней традиции, которая использовала скорее черно-белый кубический алтарь, чем алтарь из голубого камня, — начала Эвайн. — Вполне возможно, что данный ритуал не только очищает алтарь, но и приводит в действие механизм открытия пути, ведущего в другое, еще более сокровенное внутреннее святилище.
Йорам многозначительно кивнул.
— И если изначальная традиция была передана не полностью, что иногда случается, то об этом никто и не догадывался. Или, может быть, дополнительное значение его было потеряно в слиянии различных направлений дисциплины, которая составляла традицию гавриллитов.
— Вполне вероятно, — согласился Кверон. — Однако, если существовали потаенные палаты под черно-белыми алтарями, Боже праведный, что же говорить об алтаре в подземелье развалин? Он находится как раз в середине древних останков. Может быть, под ним находится другая палата? Что если варнариты спрятали там наиважнейшие архивы? (Скорбь Гвинедда.)
В дополнение к тому, что этот отрывок иллюстрирует и на что намекает относительно гавриллитов, становится ясно к его завершению, что продемонстрированное Квероном — всего лишь один из способов проработки конфигурации кубического алтаря, по поводу которого Камбер и Йорам строили догадки в течение многих лет задолго до этого. Ко времени, когда Эвайн берет в руки кубы отца и просто складывает из них две башни — черную слева и белую справа в качестве символов Колонн Храма, — мы знаем, что по крайней мере этот дерини прошел весь цикл, возвратившись в точку, где в физической экипировке более нет необходимости.
Итак, перед ней был символ того, что она должна сделать, детский в своей простоте — символическое изображение задачи, для которой все остальное было всего лишь прологом, исполненным тщательно, чтобы подвести ее к пониманию этого.
Лишь благодаря усилию ее воли и ради человека, который научил ее использовать эту силу воли, она теперь должна сделать из крошечных символический колонн настоящие, неколебимые Колонны Храма — храма Духовных Мистерий, чьи коридоры ведут к самому Божеству, жизни и смерти, на глубины, лишь изредка открываемые смертным, все еще связанным физическими формами.
И меж этими колоннами она должна пройти, в буквальном смысле, пройти за сам Пурпурный Занавес, если только она еще не потеряла надежду вернуть этого человека…
Сделав глубокий вдох и погрузившись еще глубже в ни на что не похожий реквизит, необходимый для процедур этого типа, Эвайн обратила свой взгляд на Колонны, наблюдая, как они растут, становясь больше, тянутся к потолку — конечно, дойдя лишь до границ круга — остановившись, заполнив его пространство. В мире теней, к которому теперь она обратилась помыслами, она знала, Колонны будут так же реальны, как и пол под ее ногами, неколебимыми благодаря силе, которая преступила пределы времени и пространства физического мира. Туман меж Колоннами, казалось, стал еще гуще как раз в то самое время, когда Колонны приобрели реальные формы, и она поднялась в своей астральной форме, чтобы лучше оглядеться, покинув тело, что продолжало мирно сидеть. (Скорбь Гвинедда.)
15. ЦЕЛИТЕЛИ И ИСЦЕЛЕНИЕ
Вновь вдохнув, Кверон кивнул, разобрал сложенный куб и расставил кубики в их первоначальное положение — белые в центре образовывали квадрат, черные стояли по углам.
— Ты все еще уверен, что хочешь сделать это? — спросил Йорам.
Кверон кивнул.
— Безусловно. Теперь я знаю намного больше, чем тогда, когда был послушником. И мне интересно, с каким намерением старый Мастер делал это. Я помню, что это всегда проходило в полнолуние или новолуние, и послушников воодушевляли на то, чтобы они бодрствовали всю ночь в часовне Богоматери за ночь до этого — хотя это в общем-то было не обязательно. Достаточно странно, потому что нам редко предоставляли право делать выбор.
Он сделал еще один вдох, будто отряхая тяжесть давивших его воспоминаний, подержав затем некоторое время руку над кубами.
— Отлично. Она начинается точно так же, как и другие вариации, с наименования восьми компонентов. Я помню, что Мастер никогда не произносил вслух номенов. он полагал, что это мешает поддержанию должного ментального состояния. Так что я буду поступать так, как он.
Не дожидаясь их ответа, он быстро провел указательным пальцем над восемью кубами в том же порядке, как и прежде, начиная с четырех белых и затем называя четыре черных. И в каждом загоралась искра жизни, как только он касался их, Эвайн и Йорам с легкостью следовали за ним от Prime до Octave.
— Первая половина следующей части проходит точно так же, — прошептал Кверон. Он положил большой и указательный пальцы на Prime и Quinte и нараспев произнес знакомый патроним, поменяв их местами: Prime et Quinte inversus!
Затем последовали Quarte и Octave, их патроним был едва ли не пропет.
— Quarte et Octave inversus!
Когда он переставил вторую пару, в результате получился квадрат с перемежающимися черными и белыми полями с кубами противоположного цвета на каждом углу. И теперь, вместо того, чтобы переместить Prime и Septime, Sixte и Quarte, как это было сделано прежде, он поднял белый Prime с верхней левой диагонали и осторожно поместил его на Quinte — верхний левый черный куб — с приветствующим распевом одного из жутковатых волшебных хоралов гавриллитов.
— Primus est Deus, Primus in aeternitate. Amen. Касаясь правой рукой груди, он сделал низкий поклон в сторону алтаря и затем подобрал черный Sixte, осторожно положив его на белый Seconde, распевая следующий салютус:
— Secundus est Filius, Coaeterus cum Patre. Amen. Он снова низко поклонился, прежде чем взять черный Septime и поместить его на Tierce.
— Tertius est Trimitas: Pater, Filius, et Spiritus Sanctus. Amen.
Еще один поклон, прежде чем взять последний куб, Quarte, чтобы положить его на Octave и завершить черно-белый алтарь.
— Quattuor archangeli custodes quadrantibus sunt. Quattuor quadrant coram Domino uno. Amen.
Сложенный куб сиял мягким опаловым светом своих составляющих, словно драгоценная миниатюра больших кубов белого и черного мрамора, что поддерживали белую алтарную плиту, на которой он покоился. Кверон поднял сложенные руки к кубам, на некоторое время закрыв глаза, пока он старался сконцентрироваться, чтобы продолжать далее. Затем разъял руки, повернув ладони внутрь друг к другу, и начал произносить заклинание.
— De profundis clamavi te, Domine: Domine, exaudi orationem meam. Adorabo te, Domine..
Молясь, он воздел руки над кубом, чуть согнув ладонь, словно в благословении, плотно сжав пальцы. И все почувствовали, как нарастает напряжение — упругое покалывающее ощущение, которое охватило голову и мгновенно дошло до пальцев ног.
— Fiat lux in aeternam. Fiat lustratio, omnium altarium Tuorum, — прошептал Кверон. — Да будет свет в вечности, и пусть очистятся все алтари Твои…
Под ногами Кверона загорелся свет, исходя от матрицы кубов. Как только он раскрыл свои ладони и воздел руки, свет потоком вырвался вверх меж них — столб огня, поднимавшийся над матрицей, толщиной и высотой с предплечье мужчины. Продолжая петь, он на мгновение поднес руки, к глазам, затем скрестил их на груди и низко поклонился.
— Quasi columna flammae me duces, Altissime, in loca arcana Tua… Подобно столбу огня, веди меня, Всевышний, в Твои сокровенные покои…
Он закончил читать псалом. Столб огня продолжал висеть в тишине. Без страха Кверон протянул свою правую руку к вершине столба, опустив ее в пламя.
— Gloria in excelsis Deo…
Но пламя, казалось, не жгло. а лишь отступило под его прикосновением. Столб утолщился, растекаясь шире и шире из матрицы по мере того, как рука Кверона опускалась все ниже и ниже, живой свет разливался по поверхности алтаря вплоть до самых его краев и затем переливался каскадом через них и исчезал у черного основания плиты. Рука Кверона коснулась верха матрицы, как только свет достиг края плиты, и, поддавшись напору, сам алтарь начал погружаться, продолжая светиться.
— Иисус непорочный, куда он уходит? — прошептал Порам.
— Вниз, в кафедру, — раздался полный благоговения ответ Эвайн. — Хотя мне почему-то кажется, что заклинание Мастера никогда не приводило к этому.
По лицу Кверона было видно, что он и сам удивлен результатом, но он продолжал петь Славу, и алтарь все погружал — и погружался до тех пор, пока белая плита не оказалась на уровне пола кафедры, опускаясь ниже него до тех пор, пока коленопреклоненный Кверон более не мог держать свою руку на меньшем кубе. Он не остановился, пока верх плиты не погрузился на всю свою высоту и еще примерно наполовину ниже пола кафедры, как раз, когда пение Кверона прекратилось. Эвайн и Йорам тоже стояли на коленях, беспокойно глядя в провал, образовавшийся в результате погружения алтаря.
— Почему он опустился? — прошептал Йорам, когда Эвайн вызвала заклинанием огненный шар и послала его в отверстие.
У Кверона перехватило дыхание, когда свет позволил увидеть глубину провала, он откинулся назад по направлению к северу и упал на живот, чтобы рассмотреть все получше, в то время как другие двое не отрываясь смотрели вниз.
— Там есть проход, это может быть лестницей, ведущей вниз! (Скорбь Гвинедда.)
Осмотрев пустую палату, что лежала внизу, Эвайн продолжает дальше размышлять о возможном значении процедуры, только что проведенной Квероном.
— …Когда ваш Мастер читал это заклинание, ты говорил, что он всегда проделывал это у алтаря из голубого камня в вашем Доме Собраний.
— Да, именно.
— И он проводил это как медитацию и ритуал очищения алтаря. Правильно?
Кверон кивнул.
— Полагаю, этот ритуал берет начало от более древней традиции, которая использовала скорее черно-белый кубический алтарь, чем алтарь из голубого камня, — начала Эвайн. — Вполне возможно, что данный ритуал не только очищает алтарь, но и приводит в действие механизм открытия пути, ведущего в другое, еще более сокровенное внутреннее святилище.
Йорам многозначительно кивнул.
— И если изначальная традиция была передана не полностью, что иногда случается, то об этом никто и не догадывался. Или, может быть, дополнительное значение его было потеряно в слиянии различных направлений дисциплины, которая составляла традицию гавриллитов.
— Вполне вероятно, — согласился Кверон. — Однако, если существовали потаенные палаты под черно-белыми алтарями, Боже праведный, что же говорить об алтаре в подземелье развалин? Он находится как раз в середине древних останков. Может быть, под ним находится другая палата? Что если варнариты спрятали там наиважнейшие архивы? (Скорбь Гвинедда.)
В дополнение к тому, что этот отрывок иллюстрирует и на что намекает относительно гавриллитов, становится ясно к его завершению, что продемонстрированное Квероном — всего лишь один из способов проработки конфигурации кубического алтаря, по поводу которого Камбер и Йорам строили догадки в течение многих лет задолго до этого. Ко времени, когда Эвайн берет в руки кубы отца и просто складывает из них две башни — черную слева и белую справа в качестве символов Колонн Храма, — мы знаем, что по крайней мере этот дерини прошел весь цикл, возвратившись в точку, где в физической экипировке более нет необходимости.
Итак, перед ней был символ того, что она должна сделать, детский в своей простоте — символическое изображение задачи, для которой все остальное было всего лишь прологом, исполненным тщательно, чтобы подвести ее к пониманию этого.
Лишь благодаря усилию ее воли и ради человека, который научил ее использовать эту силу воли, она теперь должна сделать из крошечных символический колонн настоящие, неколебимые Колонны Храма — храма Духовных Мистерий, чьи коридоры ведут к самому Божеству, жизни и смерти, на глубины, лишь изредка открываемые смертным, все еще связанным физическими формами.
И меж этими колоннами она должна пройти, в буквальном смысле, пройти за сам Пурпурный Занавес, если только она еще не потеряла надежду вернуть этого человека…
Сделав глубокий вдох и погрузившись еще глубже в ни на что не похожий реквизит, необходимый для процедур этого типа, Эвайн обратила свой взгляд на Колонны, наблюдая, как они растут, становясь больше, тянутся к потолку — конечно, дойдя лишь до границ круга — остановившись, заполнив его пространство. В мире теней, к которому теперь она обратилась помыслами, она знала, Колонны будут так же реальны, как и пол под ее ногами, неколебимыми благодаря силе, которая преступила пределы времени и пространства физического мира. Туман меж Колоннами, казалось, стал еще гуще как раз в то самое время, когда Колонны приобрели реальные формы, и она поднялась в своей астральной форме, чтобы лучше оглядеться, покинув тело, что продолжало мирно сидеть. (Скорбь Гвинедда.)
15. ЦЕЛИТЕЛИ И ИСЦЕЛЕНИЕ
Когда мы говорим о Целителях в контексте дерини, мы не имеем в виду обыкновенных врачей, но индивидов, которые силой воли и разума способны катализировать и акселерировать природные наклонности тела по направлению к целостности и здоровью. Таким образом, создается впечатление, что исцеление — весьма специализированное направление в пределах общего спектра способностей, доступных всем дерини, то есть не все дерини являются Целителями, но, все Целители — дерини.
В противовес другим способностям дерини, которые постепенно выходят на поверхность и раскрываются еще в раннем детстве, талант Целителя обычно начинает проявлять себя лишь с наступлением половой зрелости, хотя изредка в ответ на острую необходимость созревший дар может выйти на поверхность спонтанно в более раннем возрасте. Такая необходимость позволила Целительским способностям Риса Турина достичь уровня, на котором его можно было использовать к одиннадцати годам, — совершенно неожиданно, так как ничто в его родословной не давало возможность предположить, что он может быть в будущем Целителем — и даже раньше, если бы его будущий целительский потенциал был бы предсказан. (Архивы дерини.) Примерно двадцать лет спустя Рис был способен различить подобный же потенциал в двух своих детях почти с момента их зачатия. Мы еще не знаем, как Джеруша пронесет свой дар Целителя, однако Тиэг уже считается необычайно рано развившимся даже среди Целителей — хотя пользы от силы Целителя, проявившейся в три с половиной года, было бы не много, если бы не способность его матери направлять ее. Сама Эвайн не была Целителем, однако значительный опыт работы с Рисом дал ей умение фокусировать способности Тиэга. (Камбер-еретик.) Если бы она была рядом, когда Рис лежал, умирая, кто знает, может быть, она смогла бы тоже использовать и направить его силу, сохранив ему жизнь?
Очень раннее раскрытие, или конфирмация потенциала Целителя, однако, не обязательно является нормой. Даже среди детей, чья родословная предполагает наличие возможного потенциала Целителя — Целитель отец или дед, — обычный возраст формального отбора — шесть-восемь лет, тогда, когда начинают формироваться черты личности, так как успех Целителя предопределен не одним лишь простым потенциалом. (Учившийся у варнаритов Тавис говорит о своем бывшем однокашнике, коллаборационисте Урсине О'Кэролле как о неудавшемся Целителе. Говорят, что Целитель-новичок Урсин сломался под тяжестью обучения гавриллитов.)
Данное наблюдение позволяет сделать несколько предположений относительно генетики дерини в том смысле, в каком она связана со способностями Целителей. Прежде всего, какие бы генетические факторы не сочетались для того, чтобы в результате получить пугающую массу талантов, необходимых для формирования Целителя, по крайней мере некоторые факторы, присущие только Целителям, должны быть связаны с полом, так как “мужская линия переносит дар с большей легкостью, нежели женская”. Более того, поскольку Целители рождаются обоих полов, это дает возможность предположить, что по крайней мере некоторые гены, управляющие потенциалом Целителя, переносятся на Х-хромосоме. Усиливает ли двойная Х-конфигурация женщин негативные аспекты наследия Целителей или же негативное воздействие одной Х-хромосомы модифицируется факторами, переносимыми У-хромосомами, мы не знаем, знаем лишь, что мужчин-Целителей рождается больше, чем женщин.
Так как родители, не проявляющие способностей Целителей, могут произвести на свет детей с таковыми талантами, мы можем заключить, что по крайней мере часть этого наследия должна иметь рецессивный характер. Потенциал может проявляться через несколько поколений дерини, не обладавших способностями Целителей. Что происходит тогда, когда сочетание рецессивных факторов дает доминантные характеристики, приводящие к появлению на свет Целителя, обычно мужчины.
Малочисленность женщин-Целительниц дает возможность предположить, что двойная Х-конфигурация Целителя может наряду со всем потенциализировать фатальную генетическую связь, приводящую к выкидышам и мертворождениям многих или большинства плодов женского пола с чертами Целителей. Это и объясняет полную неспособность женской линии передавать этот дар. Так как генетическая теория смертности не может быть доказана иначе, это дает основание для разумной рабочей гипотезы, объясняющей немногочисленность женщин-Целительниц. В действительности, факторы, связанные с мужской наследственностью, также способны формировать летальные комбинации — выкидыши плодов-Целителей мужского пола происходят намного чаще, чем обычных мужских плодов-дерини, — но огромный перевес мужчин-Целителей дает возможность предположить, что в общем рейтинг выживания плодов-Целителей мужского пола намного выше.
В связи со всем этим мы думаем, не сталкиваются ли женщины-Целительницы, наряду со всем, с проблемами деторождения, основываясь отчасти на предположении, что трудности в правильной комбинации факторов Целителя в двойной Х-конфигурации весьма могут сказаться на результатах расщепления генов и проблем с репродукцией, даже если женщина совершенно здорова во всех других отношениях.
Конечно же, это случается не всегда и не повсеместно. Свидетельство Риса и Эвайн не является основанием для того, что их дочь — Целительница — может быть бесплодной, таким образом, полагая, что, вероятно, большинство женщин-Целительниц способны продуцировать жизнеспособное потомство и что Рис не предвидит никаких трудностей по этому поводу. Однако и это может быть оспорено тем, что Рис имел в виду многое другое, помимо способностей к воспроизведению его еще не родившейся дочери. Эвайн также одолевают заботы о ее будущей дочери во время того короткого промежутка, который она провела с ней.
Что также косвенно заставляет поддерживать идею о возможном ухудшении способностей к воспроизводству — и это может быть выведено также из того, что не было высказано, так и из того, что сказано, — так это то, что такой широко известный компетентный Целитель, как Рис, знает лишь четырех женщин-Целительниц и может перечислить их. Данное ограничение, накладываемое на “респектабельных женщин” его общества — леди благородного происхождения могут быть дочерьми, женами и матерями или сестрами по религиозному Ордену — так что едва вероятно, что Рис знал бы имена кого-либо из перечисленных выше, так как дочерям, женам и матерям не дозволили бы использовать их способности Целителя вне дома или семьи.
И где смогут получить свое образование женщины-Целители? Монастырские школы могут обеспечить некоторые из направлений, необходимые неопытному Целителю, но большинство Целителей — и большинство учителей — мужчины. Совместное же обучение не принято в Одиннадцати Королевствах. Фактически любое образование для знатных женщин, помимо основ чтения и письма, элементарного счета и ведения домашнего хозяйства, почти не известны. (Мы можем вспомнить, чего стоит Камберу добиться разрешения для Эвайн посещать отдельные университетские лекции. Читатели, знакомые с фильмом “Человек для всех времен года” Роберта Боулта, могут без труда заметить сходство между любимой дочерью сэра Томаса Мора Маргарет и Эвайн МакРори: обе женщины любимицы своих отцов и получили образование на уровне, далеко превосходящем обычно доступный для женщины их времени.)
Лишь в пределах религиозной общины женщина в состоянии по-настоящему достичь известности вне границ домашнего очага. Ее доброе имя и сама она оберегаются скорее церковью, нежели отцом, братом или мужем. Безусловно, монашеский обет целомудрия не позволит даже попытаться передать потенциал Целителя, однако если женщина-Целительница подвержена трудностям деторождения, где можно найти место лучше, чем монастырь, чтобы обратить возможный недостаток в преимущество, исцеляя детей других женщин и посвящая себя другим добрым делам в атмосфере чести и уважения, окружающей ее в ответ на данный Господом дар? В возрасте, когда бесплодие может послужить основанием для расторжения брака, в результате чего отвергнутая женщина стремится укрыться в монастыре, женщина-Целительница, опасаясь позора бесплодия, скорее выберет монашеский покров, предпочтя достоинство церковной жизни и предоставляемую ей свободу заниматься ее целительской деятельностью. Редкостность женщин-Целительниц сделает ее желанной в любой религиозной общине — драгоценным камнем в аббатском венце, лелеемым и любимым, предоставляя ей лучших личных учителей и все условия для занятий, имя же ее превратят в символ милосердия и сострадания, с благоговением произносимый и вне стен аббатства.
Кроме малолетней дочери Риса и Эвайн Джеруши, мы знаем еще одно имя женщины-Целительницы: Джодоты — великой ученицы Орина. Мы также знаем, что оба — учитель и ученица — были членами некоего религиозного Ордена. Когда-нибудь мы узнаем о них больше, об их Ордене и их связи с королем Хлариком Халдейном и его сыновьями. Остается загадкой, как Джеруша Турин в конце концов овладеет своим наследием Целительницы и пронесет ли свои способности по жизни незапятнанными.
Мужчины-Целители имеют куда больший выбор. Несмотря на славу и хорошую репутацию Целителей-гавриллитов и многочисленных Целителей-священников, собранных под крышей аббатства святого Неота, мы не должны забывать, что гавриллиты были единственным Орденом, специально приспособленным для обучения Целителей, в который принимались лишь дерини. (Целители были и среди михайлинцев и других смешанных Орденов, однако почти все Целители-священнослужители проводили по крайней мере год, обучаясь у гавриллитов.)
Вне стен святого Неота, однако, большинство Целителей предпочитают работать, не имея священнического сана, и по сути стараются не вдаваться в церковную жизнь, а исполнять свое призвание Целителя в миру, в конечном счете обретая жен и рожая детей, так как лишь таким образом могла продолжаться линия Целителей. (Целители же гавриллиты вели безбрачный образ жизни и обычно были одариваемы уважением, но лишь те, в ком дар к религиозной жизни горел ярче, чем дар исцеления. Они и допускались к тому, чтобы принять обет.)
После смерти в 917 году короля Синила не только дерини в общем, но даже Целители находились в глубочайшем упадке. Однако благодаря прежней значимости нескольких учреждений по обучению Целителей, как, например, аббатства святого Неота гавриллитов и школы варнаритов, а также видных ролей, сыгранных отдельными Целителями в истории Пост-Междуцарствия королевства, трудно устоять от соблазна, чтобы не взять на себя смелость утверждать, что Целители тогда были все еще достаточно распространены.
Ко времени коронации юного короля Элроя, когда все дерини систематически смещались со всех влиятельных полномочных постов, знаменательно то, что, вопреки королевским призывам, лишь относительно неопытный Ориэль смог немедленно отозваться на то, чтобы провести операцию с отрубленной рукой Тависа О'Нейлла. В это время проживать в городе должны были по крайней мере несколько других Целителей, так как секретарь архиепископа рекомендует их, однако их не смогли найти достаточно быстро. Возможно, они уже были заняты вызовом, их услуги становились все менее доступными из-за уменьшающегося их числа, или, по-видимому, они просто воспользовались этим предлогом, чтобы не ответить на вызов во дворец, где их услуги стали ценить все меньше и меньше.
Другая вероятность заключается в том, что стражники, посланные найти Целителя, попросту прекратили дальнейшие поиски, как только отыскали Ориэля, не желая перетруждаться ради раненого дерини, даже для того, чтобы угодить своему юному принцу. Безусловно, еще несколько Целителей должны были жить неподалеку на военном положении, так как даже регенты были не настолько слепы, чтобы отказаться от использования Целителей для врачевания ран, нанесенных в сражении.
С другой стороны, стражу составляли люди, имевшие представление о боевых ранах. Такие люди должны были понимать тщетность попыток прирастить поврежденную руку к обожженному обрубку. Зачем же беспокоиться ради того, чтобы только покончить с одноруким Целителем? Целитель, не способный целить, был всего лишь еще один дерини — этого было уже достаточно для этих людей!
Статус дерини продолжал разрушаться и после этого, в том числе и статус Целителей. Однако вскоре и Целители и обыкновенные дерини стали активно, с применением силы, вербоваться для нужд регентов, когда идея использования коллаборационистов наконец возымела воздействие. Скоро законодательство относительно дерини закрыло все лазейки даже для “любимцев” регентов, которые позволяли им использовать свои способности. Слепая ненависть регентов к тому, чего они были неспособны понять или контролировать, привела к уничтожению бессчетного количества мужчин, женщин и детей в последующие за этим десятилетия, чье единственное преступление состояло лишь в том, что они были рождены с даром, не разделяемым и не понимаемым остальной частью человечества.
В противовес другим способностям дерини, которые постепенно выходят на поверхность и раскрываются еще в раннем детстве, талант Целителя обычно начинает проявлять себя лишь с наступлением половой зрелости, хотя изредка в ответ на острую необходимость созревший дар может выйти на поверхность спонтанно в более раннем возрасте. Такая необходимость позволила Целительским способностям Риса Турина достичь уровня, на котором его можно было использовать к одиннадцати годам, — совершенно неожиданно, так как ничто в его родословной не давало возможность предположить, что он может быть в будущем Целителем — и даже раньше, если бы его будущий целительский потенциал был бы предсказан. (Архивы дерини.) Примерно двадцать лет спустя Рис был способен различить подобный же потенциал в двух своих детях почти с момента их зачатия. Мы еще не знаем, как Джеруша пронесет свой дар Целителя, однако Тиэг уже считается необычайно рано развившимся даже среди Целителей — хотя пользы от силы Целителя, проявившейся в три с половиной года, было бы не много, если бы не способность его матери направлять ее. Сама Эвайн не была Целителем, однако значительный опыт работы с Рисом дал ей умение фокусировать способности Тиэга. (Камбер-еретик.) Если бы она была рядом, когда Рис лежал, умирая, кто знает, может быть, она смогла бы тоже использовать и направить его силу, сохранив ему жизнь?
Очень раннее раскрытие, или конфирмация потенциала Целителя, однако, не обязательно является нормой. Даже среди детей, чья родословная предполагает наличие возможного потенциала Целителя — Целитель отец или дед, — обычный возраст формального отбора — шесть-восемь лет, тогда, когда начинают формироваться черты личности, так как успех Целителя предопределен не одним лишь простым потенциалом. (Учившийся у варнаритов Тавис говорит о своем бывшем однокашнике, коллаборационисте Урсине О'Кэролле как о неудавшемся Целителе. Говорят, что Целитель-новичок Урсин сломался под тяжестью обучения гавриллитов.)
СВЯЗАН ЛИ ДАР ЦЕЛИТЕЛЯ С ПОЛОМ?
Одна из интересных характеристик Целителей заключается в том, что большинство из них мужчины. Мы знаем лишь о нескольких Целителях-женщинах. Рис вскоре пойле зачатия его дочери Джеруши может назвать лишь четырех живущих в это время женщин-Целительниц и говорит Камберу, что “мы знаем, что мужская линия передает дар с большей легкостью, нежели женская”. (Камбер-еретик.) В подтверждение этому мы узнаем, что хотя Эвайн и испытывала “приступы боли”, вынашивая Тиэга — реакции на его внутриутробное восприятие нужд и боли других, — чувствительность Джеруши была даже выше, что вынудило Эвайн оставить комнату, когда Рис работал с отрубленной рукой Тависа.Данное наблюдение позволяет сделать несколько предположений относительно генетики дерини в том смысле, в каком она связана со способностями Целителей. Прежде всего, какие бы генетические факторы не сочетались для того, чтобы в результате получить пугающую массу талантов, необходимых для формирования Целителя, по крайней мере некоторые факторы, присущие только Целителям, должны быть связаны с полом, так как “мужская линия переносит дар с большей легкостью, нежели женская”. Более того, поскольку Целители рождаются обоих полов, это дает возможность предположить, что по крайней мере некоторые гены, управляющие потенциалом Целителя, переносятся на Х-хромосоме. Усиливает ли двойная Х-конфигурация женщин негативные аспекты наследия Целителей или же негативное воздействие одной Х-хромосомы модифицируется факторами, переносимыми У-хромосомами, мы не знаем, знаем лишь, что мужчин-Целителей рождается больше, чем женщин.
Так как родители, не проявляющие способностей Целителей, могут произвести на свет детей с таковыми талантами, мы можем заключить, что по крайней мере часть этого наследия должна иметь рецессивный характер. Потенциал может проявляться через несколько поколений дерини, не обладавших способностями Целителей. Что происходит тогда, когда сочетание рецессивных факторов дает доминантные характеристики, приводящие к появлению на свет Целителя, обычно мужчины.
Малочисленность женщин-Целительниц дает возможность предположить, что двойная Х-конфигурация Целителя может наряду со всем потенциализировать фатальную генетическую связь, приводящую к выкидышам и мертворождениям многих или большинства плодов женского пола с чертами Целителей. Это и объясняет полную неспособность женской линии передавать этот дар. Так как генетическая теория смертности не может быть доказана иначе, это дает основание для разумной рабочей гипотезы, объясняющей немногочисленность женщин-Целительниц. В действительности, факторы, связанные с мужской наследственностью, также способны формировать летальные комбинации — выкидыши плодов-Целителей мужского пола происходят намного чаще, чем обычных мужских плодов-дерини, — но огромный перевес мужчин-Целителей дает возможность предположить, что в общем рейтинг выживания плодов-Целителей мужского пола намного выше.
В связи со всем этим мы думаем, не сталкиваются ли женщины-Целительницы, наряду со всем, с проблемами деторождения, основываясь отчасти на предположении, что трудности в правильной комбинации факторов Целителя в двойной Х-конфигурации весьма могут сказаться на результатах расщепления генов и проблем с репродукцией, даже если женщина совершенно здорова во всех других отношениях.
Конечно же, это случается не всегда и не повсеместно. Свидетельство Риса и Эвайн не является основанием для того, что их дочь — Целительница — может быть бесплодной, таким образом, полагая, что, вероятно, большинство женщин-Целительниц способны продуцировать жизнеспособное потомство и что Рис не предвидит никаких трудностей по этому поводу. Однако и это может быть оспорено тем, что Рис имел в виду многое другое, помимо способностей к воспроизведению его еще не родившейся дочери. Эвайн также одолевают заботы о ее будущей дочери во время того короткого промежутка, который она провела с ней.
Что также косвенно заставляет поддерживать идею о возможном ухудшении способностей к воспроизводству — и это может быть выведено также из того, что не было высказано, так и из того, что сказано, — так это то, что такой широко известный компетентный Целитель, как Рис, знает лишь четырех женщин-Целительниц и может перечислить их. Данное ограничение, накладываемое на “респектабельных женщин” его общества — леди благородного происхождения могут быть дочерьми, женами и матерями или сестрами по религиозному Ордену — так что едва вероятно, что Рис знал бы имена кого-либо из перечисленных выше, так как дочерям, женам и матерям не дозволили бы использовать их способности Целителя вне дома или семьи.
И где смогут получить свое образование женщины-Целители? Монастырские школы могут обеспечить некоторые из направлений, необходимые неопытному Целителю, но большинство Целителей — и большинство учителей — мужчины. Совместное же обучение не принято в Одиннадцати Королевствах. Фактически любое образование для знатных женщин, помимо основ чтения и письма, элементарного счета и ведения домашнего хозяйства, почти не известны. (Мы можем вспомнить, чего стоит Камберу добиться разрешения для Эвайн посещать отдельные университетские лекции. Читатели, знакомые с фильмом “Человек для всех времен года” Роберта Боулта, могут без труда заметить сходство между любимой дочерью сэра Томаса Мора Маргарет и Эвайн МакРори: обе женщины любимицы своих отцов и получили образование на уровне, далеко превосходящем обычно доступный для женщины их времени.)
Лишь в пределах религиозной общины женщина в состоянии по-настоящему достичь известности вне границ домашнего очага. Ее доброе имя и сама она оберегаются скорее церковью, нежели отцом, братом или мужем. Безусловно, монашеский обет целомудрия не позволит даже попытаться передать потенциал Целителя, однако если женщина-Целительница подвержена трудностям деторождения, где можно найти место лучше, чем монастырь, чтобы обратить возможный недостаток в преимущество, исцеляя детей других женщин и посвящая себя другим добрым делам в атмосфере чести и уважения, окружающей ее в ответ на данный Господом дар? В возрасте, когда бесплодие может послужить основанием для расторжения брака, в результате чего отвергнутая женщина стремится укрыться в монастыре, женщина-Целительница, опасаясь позора бесплодия, скорее выберет монашеский покров, предпочтя достоинство церковной жизни и предоставляемую ей свободу заниматься ее целительской деятельностью. Редкостность женщин-Целительниц сделает ее желанной в любой религиозной общине — драгоценным камнем в аббатском венце, лелеемым и любимым, предоставляя ей лучших личных учителей и все условия для занятий, имя же ее превратят в символ милосердия и сострадания, с благоговением произносимый и вне стен аббатства.
Кроме малолетней дочери Риса и Эвайн Джеруши, мы знаем еще одно имя женщины-Целительницы: Джодоты — великой ученицы Орина. Мы также знаем, что оба — учитель и ученица — были членами некоего религиозного Ордена. Когда-нибудь мы узнаем о них больше, об их Ордене и их связи с королем Хлариком Халдейном и его сыновьями. Остается загадкой, как Джеруша Турин в конце концов овладеет своим наследием Целительницы и пронесет ли свои способности по жизни незапятнанными.
Мужчины-Целители имеют куда больший выбор. Несмотря на славу и хорошую репутацию Целителей-гавриллитов и многочисленных Целителей-священников, собранных под крышей аббатства святого Неота, мы не должны забывать, что гавриллиты были единственным Орденом, специально приспособленным для обучения Целителей, в который принимались лишь дерини. (Целители были и среди михайлинцев и других смешанных Орденов, однако почти все Целители-священнослужители проводили по крайней мере год, обучаясь у гавриллитов.)
Вне стен святого Неота, однако, большинство Целителей предпочитают работать, не имея священнического сана, и по сути стараются не вдаваться в церковную жизнь, а исполнять свое призвание Целителя в миру, в конечном счете обретая жен и рожая детей, так как лишь таким образом могла продолжаться линия Целителей. (Целители же гавриллиты вели безбрачный образ жизни и обычно были одариваемы уважением, но лишь те, в ком дар к религиозной жизни горел ярче, чем дар исцеления. Они и допускались к тому, чтобы принять обет.)
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ ЦЕЛИТЕЛЯ
Целители всегда пользовались намного лучшей репутацией, чем все остальные дерини. Люди меньше опасались Целителей, и лишь немногие из Целителей когда-либо были обвинены в злоупотреблениях способностями, даже в течение мрачнейшего времени Междуцарствия. Хотя Реставрация Халдейнов вернула людям права, привилегии и силу, которые подавлялись в Междуцарствие, она, тем не менее, была произведена благодаря тому, что заплатили за это Дерини — все дерини. По окончании короткого периода, во время которого некоторые Целители были вынуждены сотрудничать с регентами, иногда предавая не только своих, но и нарушая обет Целителя, даже они подверглись общему посрамлению, которое обратилось на всех дерини повсеместно. Последовавший за Реставрацией период, наряду с разрушением институтов великих дерини, началом все более разнузданных преследований, формальное обучение Целителей и по существу всех дерини полностью прекратилось. Ни одна из способностей дерини не могла быть использована открыто, даже в Целительстве. Отдельным Целителям, по всей видимости, удалось сохранить свое искусство для нескольких последующих поколений учеников, в тайне обучая преемников под видом простых подмастерьев, не располагая центральными координирующими органами, чтобы сохранить главную часть знания Целителей, тестировать на профессиональность и поддерживать стандарты; основная же часть специализированного знания, накопленного за века, постепенно угасала и вскоре была потеряна. Лишь спустя несколько поколений, когда давление, оказываемое в целом на дерини, начало ослабевать, таланты Целителей смогли вновь спонтанно проявиться в дерини, таких, как Морган и Дункан, которые сначала использовали их инстинктивно, постепенно накапливая знания путем проб и ошибок, без какого-либо обучения и опеки или даже понимания потенциалов, которые они несли.После смерти в 917 году короля Синила не только дерини в общем, но даже Целители находились в глубочайшем упадке. Однако благодаря прежней значимости нескольких учреждений по обучению Целителей, как, например, аббатства святого Неота гавриллитов и школы варнаритов, а также видных ролей, сыгранных отдельными Целителями в истории Пост-Междуцарствия королевства, трудно устоять от соблазна, чтобы не взять на себя смелость утверждать, что Целители тогда были все еще достаточно распространены.
Ко времени коронации юного короля Элроя, когда все дерини систематически смещались со всех влиятельных полномочных постов, знаменательно то, что, вопреки королевским призывам, лишь относительно неопытный Ориэль смог немедленно отозваться на то, чтобы провести операцию с отрубленной рукой Тависа О'Нейлла. В это время проживать в городе должны были по крайней мере несколько других Целителей, так как секретарь архиепископа рекомендует их, однако их не смогли найти достаточно быстро. Возможно, они уже были заняты вызовом, их услуги становились все менее доступными из-за уменьшающегося их числа, или, по-видимому, они просто воспользовались этим предлогом, чтобы не ответить на вызов во дворец, где их услуги стали ценить все меньше и меньше.
Другая вероятность заключается в том, что стражники, посланные найти Целителя, попросту прекратили дальнейшие поиски, как только отыскали Ориэля, не желая перетруждаться ради раненого дерини, даже для того, чтобы угодить своему юному принцу. Безусловно, еще несколько Целителей должны были жить неподалеку на военном положении, так как даже регенты были не настолько слепы, чтобы отказаться от использования Целителей для врачевания ран, нанесенных в сражении.
С другой стороны, стражу составляли люди, имевшие представление о боевых ранах. Такие люди должны были понимать тщетность попыток прирастить поврежденную руку к обожженному обрубку. Зачем же беспокоиться ради того, чтобы только покончить с одноруким Целителем? Целитель, не способный целить, был всего лишь еще один дерини — этого было уже достаточно для этих людей!
Статус дерини продолжал разрушаться и после этого, в том числе и статус Целителей. Однако вскоре и Целители и обыкновенные дерини стали активно, с применением силы, вербоваться для нужд регентов, когда идея использования коллаборационистов наконец возымела воздействие. Скоро законодательство относительно дерини закрыло все лазейки даже для “любимцев” регентов, которые позволяли им использовать свои способности. Слепая ненависть регентов к тому, чего они были неспособны понять или контролировать, привела к уничтожению бессчетного количества мужчин, женщин и детей в последующие за этим десятилетия, чье единственное преступление состояло лишь в том, что они были рождены с даром, не разделяемым и не понимаемым остальной частью человечества.