Страница:
Я провел две простые серии, чтобы усыпить бдительность, затем пара обманных ударов, и…
…И взвыл от боли в локтевом суставе.
Я стоял на четвереньках, если можно назвать четвереньками коленки и одну руку. Вторая рука была вывернута под опасным углом и посылала в мой мозг через нервную систему невероятное количество болевых импульсов.
– Ай-ай-ай, Хуан Шимановский, а мы, оказывается, не так просты! – Сеньора отпустила меня.
Я отполз и поднялся, потирая ушибленную руку.
– И где же мы научились таким ударам?
Ее глаза сверкали смесью бешенства и интереса. Бешенства, потому что я ее почти достал, а интересом……Потому, что я ее почти достал!
– Друзья показали.
– У тебя очень интересные друзья! Готов?
Я кивнул.
Дальше начался ад. Теперь она не только оборонялась, но и нападала, испытывала мою защиту. А защита оказалась не ахти какой. Сеньора взламывала ее влегкую, с лету, почти каждый удар достигал цели. Если бы она била даже вполсилы, я был бы уже покойником.
Наконец, она подняла руки.
– Стоп!
Я остановился, отступил на шаг и опустил руки, оценивая свое состояние. Лицо, грудь и руки представляли собой один большой сплошной синяк.
– База у тебя есть, хорошая классика, – уважительно кивнула она, – но только классика. – Затем подала знак стоящей рядом офицеру-инструктору, протягивая перчатки.
– Проверь, на что он способен. Я скоро.
Сеньора инструктор, все это время наблюдавшая за боем, довольно усмехнулась, в этой усмешке проступало нечто плотоядное.
– Ты готов?
Мишель была удивлена обманным ударом – парень не так прост. Которое уже «не так прост» за сегодня? Четвертое? Пятое? Какие боги решили привести его к ней, да еще именно сегодня? Почему именно его из миллионов сверстников со всей планеты?
Но все оказалось не так плохо, тот удар – единственный в его арсенале. Она открывалась несколько раз, как школьница, но он не видел этого, зацикленный на классической школе. Что ж, хорошо.
В ушах вдруг зазвучала легкая мелодия из старого детского мультика. Прозрачный на время боя козырек помутнел, с обратной стороны в него постучался анимешный рыжий лисенок, а иконка второй линии настойчиво замигала.
– Стоп! – прервала она бой.
Паренек отступил, в ожидании глядя на нее.
– База у тебя есть, хорошая классика. Но только классика, – выдала она свой вердикт и кивнула стоящей рядом Норме, чтобы подменила: – Проверь на что он способен. Я скоро.
И отошла в сторону, под навес за тренажеры, активируя линию.
– Слушаю.
В ответ услышала знакомый гневный голос. Очень гневный.
– Я по делу Шимановского!
Мишель была вся внимание.
– Это дело ведет департамент! Не лезь туда! Я вынуждена доложить о твоем внимании Лее!
– Ты на месте? – перебила она.
– Да.
– Я позвоню из кабинета. – И отключила линию. Затем обернулась к мальчишке, которого в этот момент обрабатывала Норма – методично и без жалости. Кажется, стоять ему осталось не долго.
Подошла к дежурному офицеру, тому самому майору:
– Катарина, разработай систему тестов. С завтрашнего дня начнем проверять его.
– Я против этой идеи, – отсутствующим голосом возразила та, наблюдая за поединком. – Мы только убьем его. Искалечим. Он уже сформировался, нам придется его ломать, в его возрасте это не проходит просто так.
Мишель помолчала, задумавшись, затем недовольно усмехнулась:
– Катарина, как офицер, ты имеешь полное право высказать свое мнение на совете и убедить всех в своей правоте. Но с завтрашнего дня подготовь для него программу тестов, физических и психологических. После занятия, – она кивнула на татами, где Норма отправляла пацана, не успевшего поставить классический блок, то есть, по ее мнению, допустившего ошибку, в нокдаун, – отвезешь его домой, сам он будет не в состоянии. Еще вопросы есть?
– Никак нет, – привычно отрапортовала майор глухим недовольным голосом.
– Вот и хорошо. Я у себя и на второй линии.
Развернувшись, направилась в кабинет, обдумывая предстоящий нелегкий разговор.
Как я вернулся домой, помню смутно. Болело все. В отличие от сеньоры полковника инструктор меня не щадила совершенно. Она полностью соответствовала высокому званию инструктор – каждый раз, когда я допускал даже незначительную ошибку, она меня жестко наказывала. Пробивала блоки и впарывала так…
Я выжил, и это чудо. Теперь понимаю, что значит «ангельская подготовка». И это я – чужак, которого просто тестировали! А что же они вытворяют со своими новобранцами?
Мама меня не узнала. Нет, конечно, узнала, но…
Я слушал ее упреки, ее испуганный голос, понимая, что не могу сказать правды, и от этого становилось не по себе. Кое-как отговорившись общими фразами, дескать, не избили меня, просто стоял в спарринге, я завалился спать, отсрочив неизбежный разговор до утра. Ее жалко, только-только отошла после предыдущей моей истории, и тут такое! Да и сын ее придумал это в здравом уме и трезвой памяти.
Утром меня по привычке поднял будильник. Что делать дальше я не знал, ибо сеньора майор, лично отвозившая меня после избиения домой, на мой вопрос ответила лаконично:
– Мы с тобой свяжемся.
И уехала.
Иначе говоря, меня взяли на заметку и начнут разрабатывать. Когда нужно, выдернут, а пока я свободен, словно ветер в поле. Сколько ждать – неизвестно, а потому я решил пожить своей старой прежней жизнью хотя бы день или сколько мне отмерят. Когда еще появится такая возможность.
Правда, это означало, что надо идти в школу.
Я быстро оделся, перекусил оставленным мамой завтраком, с сожалением провел рукой по волосам, на которых еще вчера утром покоился подаренный навигатор, и отправился в свой выстраданный храм науки. Именно выстраданный, я заслужил право учиться в нем, завоевал в бою, и, кстати, не был там с самой победы и визита королевы.
Школьный двор встретил меня привычным гулом и суетой вокруг работающего фонтана. Я медленно шел, вглядываясь в лица одноклассников, однокурсников, просто знакомых и незнакомых ребят, и вдруг отчетливо понял, что мне не с ними. Не хочу я здесь учиться, жить по установленным кем-то давным-давно правилам. Не хочу гнить много лет, отрабатывая Короне грант, идти по пути, уготованному всем здесь. Да, ребята довольны, счастливы своей судьбой и перспективами. Не только титуляры, которым без этой школы придется в жизни несладко, но и платники. На прошлой неделе я рассуждал про Кампоса и то, кого что ждет. Я ошибся. Люди РАДЫ тому, что их ждет. Смирились и не хотят другой доли.
Вон тот парнишка, на год старше меня. Отличник! У него большое будущее! Но вся его мечта – вылезти на позицию-две выше, чем сверстники. И он вылезет, он упрямый. Станет «начальником отдела» по классификации дона Алехандро, возглавив таких же, как сам, учащихся с ним, быть может, даже в этой самой школе. Но «начальник отдела» для него – предел, на большее он…
Нет, неправильно выражаюсь. Он очень умный и целеустремленный. Он СПОСОБЕН подняться еще выше. Но его мечта – «начальник отдела», и выше своей мечты он просто не полезет.
А я хочу в дамки. Я хочу стать императором. В данном контексте «император» – это человек, решающий судьбы планеты. Я хочу стать представителем элиты, влиять на судьбу страны. Пусть меня считают выпендрежником с непомерными амбициями и завышенной самооценкой, но это так. Мне тесно в этой школе и в том мире, который ждет после нее. Это главный итог, который я вынес за сегодня.
Почему так получилось, что привело к такой мысли? Возможно, вчерашняя экскурсия во дворец, общение лично с главой корпуса телохранителей. Ведь даже «ангелы» стали для меня не абстрактными девчонками, где-то там охраняющими лиц королевской крови, а живыми людьми с любознательными лицами, к которым можно прикоснуться, потрогать, поговорить. Или все из-за Бэль, моей аристократки, из-за пропасти между нами, которую я подсознательно пытаюсь преодолеть? Не знаю. Но точно, мне здесь не место, это не мое.
Корпус же дает шанс. Смертельно опасный, но подобного мне больше не даст никто. Да и как же мой девиз, «все или ничего»? Я хочу все и, кажется, уже проходил это.
На меня смотрели, как на звезду. Ну, маленькую такую звездочку. Всепланетная слава давала о себе знать. К счастью, ажиотажа вокруг моей персоны, как я боялся, не было. Смотрели. Кивали. Здоровались и иногда показывали вслед пальцем. Но это не смертельно.
Карина при виде меня скривилась и отвернулась. Вот шавка, я так ничего и не придумал, чтобы поставить ее на место! Некогда было. Теперь же связываться нет желания – мелко это. А Эмма подлетела, начала что-то щебетать, выспрашивать и рассказывать, мне стоило большого труда отцепиться, пообещав поговорить позже.
Затем передо мною открылась картина, увидев которую я заторопился внутрь, хотя во дворе оставалось много людей, с которыми я не прочь поздороваться и пообщаться. Центральным персонажем картины являлся Кампос.
Он стоял в компании нескольких дружков, о чем-то весело болтая и смеясь. Рядом с ними стояла Николь с самым убитым видом и пыталась показать, что происходящее ей интересно. Лапища Кампоса по-хозяйски обвивала ее талию.
Увидев меня, Николь встрепенулась, бросила взгляд, полный боли, сожаления и раскаяния, но мне было все равно. Каждый сам выбирает свою судьбу. Бенито тоже увидел меня, посмурнел, скривился. Не знал, как ко мне относиться, какую роль играть в общении, и это его бесило. Наверняка с ним «разговаривали» в департаменте о недопущении впредь «плохого поведения», дабы августейшее внимание вновь не коснулось его персоны и «школьного дела», чтобы не влетело им, ответственным за это дэбэшным чинам. Должны были поговорить. Просто в субботу он посчитал меня слишком беззащитной жертвой, которую можно обидеть без последствий. Теперь же, после иголок охраны моей подружки он понял, что она крутая, непредсказуемые последствия могут появиться с любой стороны, и от этого находится в смятении.
А еще на заднем плане его сознания я рассмотрел ненависть, но уже по другому поводу – из-за ревности.
«Caramba, Хуанито, да ему и впрямь нравится Николь! Во дела?! А той нравишься ты!»
«Угу, – согласился я. – Но мне она до лампочки, особенно после случившегося».
«Так именно это его и бесит!»
Хуан Карлос опоздал, перед парой я его не видел, но зато после пары устроил мне допрос, прилипнув похуже Эммы. Пришлось вкратце изложить ему ход свидания с Бэль, умолчав об антикварном магазине, дисках и Сильвии, зато поведав о сногсшибательном танцевальном марафоне, ее предложении стать партнером и о трагическом завершении вечера.
– Что ты намерен делать? – помолчав, спросил он. – Я насчет Кампоса.
Я фаталистически пожал плечами:
– Ничего. Он сам по себе, я сам.
– А эта девушка? Ты будешь искать ее?
Я покачал головой:
– А ты бы на моем месте искал?
Он задумался.
– Не знаю. Наверное, да.
– Я не готов к такому шагу.
– Но ты ее любишь?
Я тяжело вздохнул, похлопал его по плечу и пошел дальше. Любовь в жизни не самое главное.
– Эй, а что там насчет Эммы? Она ведет себя так, будто встречается с тобой! – догнал он меня, давая понять, что, не просветив по поводу всех вопросов, я от него не отделаюсь.
Я усмехнулся.
– Если так – это ее сложности. Мы не встречаемся. Просто спали.
– Ты спал с Эммой? – Он от удивления остановился с отвисшей челюстью.
– Дружище, давай сменим тему? – взмолился я. – Какие тут без меня новости?
Новости были. Начиная с отставки директора и заканчивая теми парнями, моими братьями по оружию. Они сейчас в больнице, оба, вместе с несколькими дружками Бенито, но идут на поправку и скоро вернутся. Обвинений против кого-либо больше не выдвигали, ни Кампос, ни его друзья мстить не клялись, наоборот, присмирели. Выжидают. Так что парням, как я понял, ничто не угрожает.
В школе буквально вчера образовалось нечто вроде нового «сопротивления», ударная группировка титуляров, которые кучкуются на сей раз вокруг Селесты. Пока этому объединению один день, и ведут себя тихо, но вчера вечером уже случился инцидент с их участием, они уже дали понять, что не позволят с собой не считаться. Вчера после занятий они встретили троих зарвавшихся придурков со старшего курса, на том же самом месте, где неделю назад утюжили меня. Я знал тех троих, хотя и не сталкивался тесно – ничтожества при деньгах, дающие понять всем вокруг, какие те плебеи. На мой вопрос «За что?» Хуан Карлос лаконично ответил: «За дело!»
С бригадой Кампоса эти ребята пока не контактировали, обоюдно делали вид, что друг для друга не существуют, но я не сомневался, когда все дружки Бенито подтянутся из госпиталя, а «школьное дело» исчезнет с первых полос, что-то обязательно произойдет. Но теперь их много, настроены они решительно, ДБ лютует, прессуя мафию, а значит, не факт, что все закончится в пользу Кампоса.
– Значит, без меня не скучаете, – подвел я итог и усмехнулся. И понял, эта война – не моя. Моя окончилась в пятницу с приездом королевы. И теперь их будущее в их руках: как они позволят к себе относиться, как себя поставят, так и будет. Я же сделал все, что мог.
– Слушай, а чего это ты меня про «ангелов» спрашивал? – повернул тему на больное будущий конструктор.
Я пожал плечами:
– Да так, снова инфанту встретил. В сопровождении охраны. Симпатичные девочки! Уже третий раз, представляешь? Какая-то любовь у нас с ней! – Я засмеялся.
– Третий? – Изобретатель недоуменно почесал подбородок. – А когда второй был?
Пары пролетели незаметно. И невероятно скучно. Командор, сука, вновь зверствовал, на сей раз досталось Хуану Карлосу. На меня пару раз бросил неодобрительный взгляд, но не тронул. Даже фамилию на перекличке не исковеркал.
Ближе к концу занятий я случайно встретил дона Алехандро, тот шел задумчивый, с потерянным видом.
– А, Хуанито! – Он отвел меня в сторону. – Как ты?
– Нормально, – вымученно улыбнулся я.
– Говорят, ты меня искал? Что-то случилось?
Я незло рассмеялся.
– Ну, теперь уже ничего, дон Алехандро. Уже все прошло.
Старик сочувственно улыбнулся.
– Ну и как оно? То, что прошло? Надеюсь, не возгордился? – Его глаза смеялись, но сам он был полон тревоги.
Я покачал головой:
– Нет, все хорошо, дон Алехандро. Можно вопрос? Немного абстрактный, но мне кажется, вы единственный, кто может достаточно компетентно и непредвзято на него ответить.
Куратор кивнул. Слова о «единственном» его приятно задели.
– Вот представьте, перед вами две дороги. Одна из них ровная и прямая, вы знаете, что в конце, и это «что-то» неплохая вещь, о которой многие могут только мечтать. Эта дорога вами выстрадана, вы многое отдали за возможность идти по ней. В общем, заслуженная, завоеванная дорога. И вторая – узкая, извилистая. За каждым поворотом таится опасность, зачастую смертельная. Вы не знаете ни куда она ведет, ни ее протяженность, ни что на ней ждет. Но в самом конце вас ожидает суперприз, который и рядом не стоял с тем, что в конце первой дороги. Что бы вы выбрали, сеньор куратор?
Дон Алехандро долго понимающе молчал. По брошенному на меня взгляду казалось, он все понял. Про меня и корпус телохранителей. Что у нас несколько более плотные отношения, чем должны быть. Затем тяжело вздохнул.
– Я бы выбрал первую дорогу. Но я говорил тебе, я – старик, и у меня скромные потребности.
– А если бы вы были моложе? – не унимался я.
Он покачал головой:
– Даже если моложе, я бы выбрал первую. Я старик не внешне, друг мой, я старик внутри! – с жаром продолжил вдруг он. – Довольный тем, что имею и не желающий большего. И таких стариков большинство. – Он окинул взглядом коридор, имея в виду всю школу. – Девяносто процентов учащихся и работающих здесь – старики. Поэтому не спрашивай ни у кого совета, тебе ответят так же.
Он сделал театральную паузу.
– Вот только историю, Хуанито, настоящую историю, делают не они, а молодые. Те, кому не сидится на месте, кто любит рисковать, выбирая вторую дорогу. Многие из них гибнут, многие спиваются, но те, кому повезло, кто не сломался, доходят до своего суперприза. Поэтому думай сам, мой мальчик. Послушай свое сердце и принимай решение, ни на кого более не обращая внимания. Это только твой Путь и только твое Решение.
– Спасибо, дон Алехандро!
Я вежливо кивнул и поспешил на последнюю пару. На душе полегчало.
Из школы мы выходили вместе с Хуаном Карлосом и еще парой ребят из параллельной группы из «бригады Селесты», как их уже успели окрестить. Шли, обсуждали свое, в основном драку в фонтане. Такое забывается не скоро, всем было интересно, что я в тот момент чувствовал, и прочее. Вдруг Хуан Карлос потянул нас в сторону:
– Эй, гляньте! Ну ни фига себе!
Мы остановились. На месте, куда он показывал, стояла, припаркованная, машина. Но какая машина!
У нас небедная школа. Пусть родители учащихся и не аристократы, но могут позволить себе очень и очень многое. Хорошие машины в том числе. Возле школы можно увидеть транспорты любого класса и стоимости. Но эта превосходила все.
Тюнинг, отделка, раскраска и вообще внешний вид. Классная тачка! Самым прикольным в ней был цвет – нежно-нежно розовый.
– Это же сто шестьдесят шестая «Эсперанса»! Только переделанная! – обалдевал Хуан Карлос, подходя поближе. – Блин, вообще переделанная, не узнать! Гоночная! Профессиональная! – Он обошел машину кругом, надавил всем весом на задний капот, постучал по обшивке костяшками пальцев. – Планетарного класса, но легкая, будто купольная!
– Все, наш мастер железа нашел игрушку, – усмехнулся я пацанам, глядя в озабоченное лицо инженера. Те тоже заулыбались – страсть Хуана Карлоса в школе известна многим.
– Вот только дюзы магнитные стоят, – продолжал он обследование. – Слоты только для стационарных магниток. Жаль! – Он вздохнул, легонько двинув ногой по крылу, под которым пряталось собранное в режиме города сопло.
– Это трансформер, – раздался голос справа, из-за соседней машины. Очень уж знакомый и самоуверенный.
Я вздрогнул.
– Внутри стоят и реактивные, смена с пульта, по необходимости.
Хуан Карлос присвистнул, бросив на говорившую беглый оценивающий взгляд. Но она интересовала его только как деталь к машине. А зря.
– А развивает сколько?
– Полторы. В воздухе до двух. Оптимальная высота до трех сотен. Это в стандартном режиме, без наворотов. Три противоударные ступени, парашютная капсула, четыре дополнительных атомных ускорителя.
Сеньора майор, одетая на этот раз в гражданку, в легкие обтягивающие немаркие брюки, серую рубашку и невысокие сапоги без каблука, медленно, с выражением назидательного превосходства, подошла, подняла вверх люк кабины и с пульта изнутри открыла противоположный, усевшись боком, свесив ноги на землю.
– Четыре? – Хуан Карлос как раз зашел за машину и рассматривал сопла двух из них, навешенных отдельно, сбоку. – Ого! Это же военная технология! Такие только на истребителях стоят! Да и атом…
Сеньора усмехнулась.
– Атом достать можно, если знать где. Технология не засекреченная, просто очень дорогая. На истребителях стоят похожие, но более мощные и новые, работают по другому принципу. А топливом дозаправляюсь только перед гонкой, а по городу возить радиоактивную дрянь – сам понимаешь!
Когда Хуан Карлос сделал третий круг почета вокруг машины, она полностью залезла внутрь.
– Ну что, Шимановский, ты не передумал? – донесся ее смешок. Самого меня смерил едкий, почти презрительный взгляд. – Если передумал, я поехала!
– Все, ребят, пока! Дружище, позже все объясню! – Я быстро пожал руки недоумевающим парням, хлопнул по плечу опешившего Хуана Карлоса, обошел машину и влез внутрь. Люк встал на место. Послышалось шипение системы герметизации.
– Готов? – спросила она.
Я бегло кивнул.
– Так точно.
– Зря. Я бы на твоем месте осталась тут.
– Меня зовут Катарина, – проворковала она елейным голоском, как только мы отъехали. Только за голоском этим прослеживалась сталь и неприязнь, сеньора была крайне недовольна тем, что занимается моей персоной. Но я ничем помочь ей не мог, не я ее к себе приставил. – Я тебя курирую.
– Почему?
– Потому что глава кадровой службы. Заниматься новобранцами – моя работа. И еще, Шимановский, мне очень, ОЧЕНЬ не хочется, чтобы ты стал новобранцем!
Я предупреждение понял, дальше мы ехали молча.
Ну что ж, кто сказал, что все будут мне рады? Обязательно должен найтись некто, кому я перейду дорогу. Ну, не бывает в жизни иначе!
Заехали в мой район. Сеньора оставила машину в паре кварталов от моего дома, ближе, видимо, не стала, чтобы не светить меня, выходящего из супердорогой «Эсперансы». И правильно сделала, я ей был за это благодарен.
– Сейчас ты бежишь и переодеваешься во что-нибудь спортивное. В такой одежде ты там не нужен, а казенное на тебя не рассчитано. Понятно?
Я кивнул.
– Тогда в темпе, долго ждать не буду!
Эта уж точно не будет! Я побежал.
Дальше все пошло гладко. Приехали. Заезжали через Восточные ворота, нас не досматривали, сеньора майор лишь протянула дюжему охраннику с деструктором за плечом какую-то бумагу в окно.
Попетляв среди дворцовых строений, мы очутились возле того самого бело-розового здания с колоннами, чуть в стороне, на подземной парковке. Рядом стояли бронированные «Либертадоры», «Мустанги», «Фуэго» и другие машины, отличительной характеристикой которых является прочность и надежность. Виднелась и пара легких транспортов, но всего несколько штук. Эти наверняка личные.
– Идем.
Мы вышли на первый уровень, к тому же самому входу, что и вчера. Охранявшая парковку девочка с «Кайманом» в глухой штурмовой броне нас проигнорировала. Стража на входе молча открыла «допросную» и задраила за нами люк.
В «допросной» меня вновь проверили такие же молчаливые сеньоры с теми же самыми приборами, но, как и в первый раз, ничего не нашли.
– Иди за мной, – бросила Катарина и направилась куда-то в глубь здания переходящими в лабиринт коридорами и переходами.
Пару раз мы спускались под землю, причем круто спускались, потом поднимались, из чего я сделал вывод, что розовое здание – лишь головное, вспомогательные же помещения расположены вокруг под ним. Очутились мы в итоге в огромном зале, но уже другом, не для занятий единоборствами. Специализировался он на беговых дорожках: стенки, препятствия, навесные преграды, лабиринты, жуткие конструкции непонятного назначения – добра здесь хватало. Тут тоже занимались девчушки в серых доспехах и открытых шлемах, целый взвод, более десяти человек. Та самая «мелюзга» – уж больно гневные и презрительные крики бросала им вышагивающая рядом незнакомая высокая сеньора-инструктор. Никакого внимания и ажиотажа на сей раз мы не вызвали, девчонки боялись наставницу до чертиков, это читалось даже по их спинам, не было и речи, чтобы повернуть голову без ее ведома!
Нас ждали двое инструкторов с бесцветными незапоминающимися лицами. Не представившись, ничего не спросив, они начали давать указания, что и как я должен делать.
Я не уложился ни в одно время, ни на одной полосе, вызвав этим скептические усмешки. Это ж с какой скоростью нужно проходить дорожки, чтобы укладываться? Я двигался на пределе, раз за разом, но улучшал лишь десятые и сотые. М-да, правильно сказала сеньора полковник, настоящих «хранителей» я не догоню – время упущено.
Катарина все время находилась рядом. Что-то отмечала на своей планшетке, перебрасывалась словами с инструкторами, но со мной не разговаривала. Понять, о чем она думает, не представлялось возможным, но легкое пренебрежение ощущалось постоянно. Что она может сделать, чтобы поставить палки в колеса, я предположить не мог, но по настрою тренеров, обсуждавших мои «успехи», сложилось стойкое ощущение, что делать ей ничего не придется. Меня не возьмут и без ее каверз. Плохая новость.
В школу я проспал безбожно, слишком вымотался вчера вечером. К подземке и от нее бежал бегом, но ноги болели и заплетались, потому все равно явился минут через десять после начала занятий. Повезло, преподаватель не захотел устраивать балаган и молча указал мне на место.
Но после занятия началось. Первой ласточкой стал Хуан Карлос, не набросившийся с вопросами, а отвернувшийся и старательно сделавший вид, что меня игнорирует. Поскольку вины или обязательств по отношению к нему я не испытывал, то решил игнорировать его, будто все идет как надо. Захочет – подойдет и спросит.
Подошел. После третьей пары, в столовой. Поставил рядом поднос и сел напротив.
– Кто это?
Вот так, ни тебе здрасте, ни до свидания.
…И взвыл от боли в локтевом суставе.
Я стоял на четвереньках, если можно назвать четвереньками коленки и одну руку. Вторая рука была вывернута под опасным углом и посылала в мой мозг через нервную систему невероятное количество болевых импульсов.
– Ай-ай-ай, Хуан Шимановский, а мы, оказывается, не так просты! – Сеньора отпустила меня.
Я отполз и поднялся, потирая ушибленную руку.
– И где же мы научились таким ударам?
Ее глаза сверкали смесью бешенства и интереса. Бешенства, потому что я ее почти достал, а интересом……Потому, что я ее почти достал!
– Друзья показали.
– У тебя очень интересные друзья! Готов?
Я кивнул.
Дальше начался ад. Теперь она не только оборонялась, но и нападала, испытывала мою защиту. А защита оказалась не ахти какой. Сеньора взламывала ее влегкую, с лету, почти каждый удар достигал цели. Если бы она била даже вполсилы, я был бы уже покойником.
Наконец, она подняла руки.
– Стоп!
Я остановился, отступил на шаг и опустил руки, оценивая свое состояние. Лицо, грудь и руки представляли собой один большой сплошной синяк.
– База у тебя есть, хорошая классика, – уважительно кивнула она, – но только классика. – Затем подала знак стоящей рядом офицеру-инструктору, протягивая перчатки.
– Проверь, на что он способен. Я скоро.
Сеньора инструктор, все это время наблюдавшая за боем, довольно усмехнулась, в этой усмешке проступало нечто плотоядное.
– Ты готов?
Мишель была удивлена обманным ударом – парень не так прост. Которое уже «не так прост» за сегодня? Четвертое? Пятое? Какие боги решили привести его к ней, да еще именно сегодня? Почему именно его из миллионов сверстников со всей планеты?
Но все оказалось не так плохо, тот удар – единственный в его арсенале. Она открывалась несколько раз, как школьница, но он не видел этого, зацикленный на классической школе. Что ж, хорошо.
В ушах вдруг зазвучала легкая мелодия из старого детского мультика. Прозрачный на время боя козырек помутнел, с обратной стороны в него постучался анимешный рыжий лисенок, а иконка второй линии настойчиво замигала.
– Стоп! – прервала она бой.
Паренек отступил, в ожидании глядя на нее.
– База у тебя есть, хорошая классика. Но только классика, – выдала она свой вердикт и кивнула стоящей рядом Норме, чтобы подменила: – Проверь на что он способен. Я скоро.
И отошла в сторону, под навес за тренажеры, активируя линию.
– Слушаю.
В ответ услышала знакомый гневный голос. Очень гневный.
– Я по делу Шимановского!
Мишель была вся внимание.
– Это дело ведет департамент! Не лезь туда! Я вынуждена доложить о твоем внимании Лее!
– Ты на месте? – перебила она.
– Да.
– Я позвоню из кабинета. – И отключила линию. Затем обернулась к мальчишке, которого в этот момент обрабатывала Норма – методично и без жалости. Кажется, стоять ему осталось не долго.
Подошла к дежурному офицеру, тому самому майору:
– Катарина, разработай систему тестов. С завтрашнего дня начнем проверять его.
– Я против этой идеи, – отсутствующим голосом возразила та, наблюдая за поединком. – Мы только убьем его. Искалечим. Он уже сформировался, нам придется его ломать, в его возрасте это не проходит просто так.
Мишель помолчала, задумавшись, затем недовольно усмехнулась:
– Катарина, как офицер, ты имеешь полное право высказать свое мнение на совете и убедить всех в своей правоте. Но с завтрашнего дня подготовь для него программу тестов, физических и психологических. После занятия, – она кивнула на татами, где Норма отправляла пацана, не успевшего поставить классический блок, то есть, по ее мнению, допустившего ошибку, в нокдаун, – отвезешь его домой, сам он будет не в состоянии. Еще вопросы есть?
– Никак нет, – привычно отрапортовала майор глухим недовольным голосом.
– Вот и хорошо. Я у себя и на второй линии.
Развернувшись, направилась в кабинет, обдумывая предстоящий нелегкий разговор.
Как я вернулся домой, помню смутно. Болело все. В отличие от сеньоры полковника инструктор меня не щадила совершенно. Она полностью соответствовала высокому званию инструктор – каждый раз, когда я допускал даже незначительную ошибку, она меня жестко наказывала. Пробивала блоки и впарывала так…
Я выжил, и это чудо. Теперь понимаю, что значит «ангельская подготовка». И это я – чужак, которого просто тестировали! А что же они вытворяют со своими новобранцами?
Мама меня не узнала. Нет, конечно, узнала, но…
Я слушал ее упреки, ее испуганный голос, понимая, что не могу сказать правды, и от этого становилось не по себе. Кое-как отговорившись общими фразами, дескать, не избили меня, просто стоял в спарринге, я завалился спать, отсрочив неизбежный разговор до утра. Ее жалко, только-только отошла после предыдущей моей истории, и тут такое! Да и сын ее придумал это в здравом уме и трезвой памяти.
Утром меня по привычке поднял будильник. Что делать дальше я не знал, ибо сеньора майор, лично отвозившая меня после избиения домой, на мой вопрос ответила лаконично:
– Мы с тобой свяжемся.
И уехала.
Иначе говоря, меня взяли на заметку и начнут разрабатывать. Когда нужно, выдернут, а пока я свободен, словно ветер в поле. Сколько ждать – неизвестно, а потому я решил пожить своей старой прежней жизнью хотя бы день или сколько мне отмерят. Когда еще появится такая возможность.
Правда, это означало, что надо идти в школу.
Я быстро оделся, перекусил оставленным мамой завтраком, с сожалением провел рукой по волосам, на которых еще вчера утром покоился подаренный навигатор, и отправился в свой выстраданный храм науки. Именно выстраданный, я заслужил право учиться в нем, завоевал в бою, и, кстати, не был там с самой победы и визита королевы.
Школьный двор встретил меня привычным гулом и суетой вокруг работающего фонтана. Я медленно шел, вглядываясь в лица одноклассников, однокурсников, просто знакомых и незнакомых ребят, и вдруг отчетливо понял, что мне не с ними. Не хочу я здесь учиться, жить по установленным кем-то давным-давно правилам. Не хочу гнить много лет, отрабатывая Короне грант, идти по пути, уготованному всем здесь. Да, ребята довольны, счастливы своей судьбой и перспективами. Не только титуляры, которым без этой школы придется в жизни несладко, но и платники. На прошлой неделе я рассуждал про Кампоса и то, кого что ждет. Я ошибся. Люди РАДЫ тому, что их ждет. Смирились и не хотят другой доли.
Вон тот парнишка, на год старше меня. Отличник! У него большое будущее! Но вся его мечта – вылезти на позицию-две выше, чем сверстники. И он вылезет, он упрямый. Станет «начальником отдела» по классификации дона Алехандро, возглавив таких же, как сам, учащихся с ним, быть может, даже в этой самой школе. Но «начальник отдела» для него – предел, на большее он…
Нет, неправильно выражаюсь. Он очень умный и целеустремленный. Он СПОСОБЕН подняться еще выше. Но его мечта – «начальник отдела», и выше своей мечты он просто не полезет.
А я хочу в дамки. Я хочу стать императором. В данном контексте «император» – это человек, решающий судьбы планеты. Я хочу стать представителем элиты, влиять на судьбу страны. Пусть меня считают выпендрежником с непомерными амбициями и завышенной самооценкой, но это так. Мне тесно в этой школе и в том мире, который ждет после нее. Это главный итог, который я вынес за сегодня.
Почему так получилось, что привело к такой мысли? Возможно, вчерашняя экскурсия во дворец, общение лично с главой корпуса телохранителей. Ведь даже «ангелы» стали для меня не абстрактными девчонками, где-то там охраняющими лиц королевской крови, а живыми людьми с любознательными лицами, к которым можно прикоснуться, потрогать, поговорить. Или все из-за Бэль, моей аристократки, из-за пропасти между нами, которую я подсознательно пытаюсь преодолеть? Не знаю. Но точно, мне здесь не место, это не мое.
Корпус же дает шанс. Смертельно опасный, но подобного мне больше не даст никто. Да и как же мой девиз, «все или ничего»? Я хочу все и, кажется, уже проходил это.
На меня смотрели, как на звезду. Ну, маленькую такую звездочку. Всепланетная слава давала о себе знать. К счастью, ажиотажа вокруг моей персоны, как я боялся, не было. Смотрели. Кивали. Здоровались и иногда показывали вслед пальцем. Но это не смертельно.
Карина при виде меня скривилась и отвернулась. Вот шавка, я так ничего и не придумал, чтобы поставить ее на место! Некогда было. Теперь же связываться нет желания – мелко это. А Эмма подлетела, начала что-то щебетать, выспрашивать и рассказывать, мне стоило большого труда отцепиться, пообещав поговорить позже.
Затем передо мною открылась картина, увидев которую я заторопился внутрь, хотя во дворе оставалось много людей, с которыми я не прочь поздороваться и пообщаться. Центральным персонажем картины являлся Кампос.
Он стоял в компании нескольких дружков, о чем-то весело болтая и смеясь. Рядом с ними стояла Николь с самым убитым видом и пыталась показать, что происходящее ей интересно. Лапища Кампоса по-хозяйски обвивала ее талию.
Увидев меня, Николь встрепенулась, бросила взгляд, полный боли, сожаления и раскаяния, но мне было все равно. Каждый сам выбирает свою судьбу. Бенито тоже увидел меня, посмурнел, скривился. Не знал, как ко мне относиться, какую роль играть в общении, и это его бесило. Наверняка с ним «разговаривали» в департаменте о недопущении впредь «плохого поведения», дабы августейшее внимание вновь не коснулось его персоны и «школьного дела», чтобы не влетело им, ответственным за это дэбэшным чинам. Должны были поговорить. Просто в субботу он посчитал меня слишком беззащитной жертвой, которую можно обидеть без последствий. Теперь же, после иголок охраны моей подружки он понял, что она крутая, непредсказуемые последствия могут появиться с любой стороны, и от этого находится в смятении.
А еще на заднем плане его сознания я рассмотрел ненависть, но уже по другому поводу – из-за ревности.
«Caramba, Хуанито, да ему и впрямь нравится Николь! Во дела?! А той нравишься ты!»
«Угу, – согласился я. – Но мне она до лампочки, особенно после случившегося».
«Так именно это его и бесит!»
Хуан Карлос опоздал, перед парой я его не видел, но зато после пары устроил мне допрос, прилипнув похуже Эммы. Пришлось вкратце изложить ему ход свидания с Бэль, умолчав об антикварном магазине, дисках и Сильвии, зато поведав о сногсшибательном танцевальном марафоне, ее предложении стать партнером и о трагическом завершении вечера.
– Что ты намерен делать? – помолчав, спросил он. – Я насчет Кампоса.
Я фаталистически пожал плечами:
– Ничего. Он сам по себе, я сам.
– А эта девушка? Ты будешь искать ее?
Я покачал головой:
– А ты бы на моем месте искал?
Он задумался.
– Не знаю. Наверное, да.
– Я не готов к такому шагу.
– Но ты ее любишь?
Я тяжело вздохнул, похлопал его по плечу и пошел дальше. Любовь в жизни не самое главное.
– Эй, а что там насчет Эммы? Она ведет себя так, будто встречается с тобой! – догнал он меня, давая понять, что, не просветив по поводу всех вопросов, я от него не отделаюсь.
Я усмехнулся.
– Если так – это ее сложности. Мы не встречаемся. Просто спали.
– Ты спал с Эммой? – Он от удивления остановился с отвисшей челюстью.
– Дружище, давай сменим тему? – взмолился я. – Какие тут без меня новости?
Новости были. Начиная с отставки директора и заканчивая теми парнями, моими братьями по оружию. Они сейчас в больнице, оба, вместе с несколькими дружками Бенито, но идут на поправку и скоро вернутся. Обвинений против кого-либо больше не выдвигали, ни Кампос, ни его друзья мстить не клялись, наоборот, присмирели. Выжидают. Так что парням, как я понял, ничто не угрожает.
В школе буквально вчера образовалось нечто вроде нового «сопротивления», ударная группировка титуляров, которые кучкуются на сей раз вокруг Селесты. Пока этому объединению один день, и ведут себя тихо, но вчера вечером уже случился инцидент с их участием, они уже дали понять, что не позволят с собой не считаться. Вчера после занятий они встретили троих зарвавшихся придурков со старшего курса, на том же самом месте, где неделю назад утюжили меня. Я знал тех троих, хотя и не сталкивался тесно – ничтожества при деньгах, дающие понять всем вокруг, какие те плебеи. На мой вопрос «За что?» Хуан Карлос лаконично ответил: «За дело!»
С бригадой Кампоса эти ребята пока не контактировали, обоюдно делали вид, что друг для друга не существуют, но я не сомневался, когда все дружки Бенито подтянутся из госпиталя, а «школьное дело» исчезнет с первых полос, что-то обязательно произойдет. Но теперь их много, настроены они решительно, ДБ лютует, прессуя мафию, а значит, не факт, что все закончится в пользу Кампоса.
– Значит, без меня не скучаете, – подвел я итог и усмехнулся. И понял, эта война – не моя. Моя окончилась в пятницу с приездом королевы. И теперь их будущее в их руках: как они позволят к себе относиться, как себя поставят, так и будет. Я же сделал все, что мог.
– Слушай, а чего это ты меня про «ангелов» спрашивал? – повернул тему на больное будущий конструктор.
Я пожал плечами:
– Да так, снова инфанту встретил. В сопровождении охраны. Симпатичные девочки! Уже третий раз, представляешь? Какая-то любовь у нас с ней! – Я засмеялся.
– Третий? – Изобретатель недоуменно почесал подбородок. – А когда второй был?
Пары пролетели незаметно. И невероятно скучно. Командор, сука, вновь зверствовал, на сей раз досталось Хуану Карлосу. На меня пару раз бросил неодобрительный взгляд, но не тронул. Даже фамилию на перекличке не исковеркал.
Ближе к концу занятий я случайно встретил дона Алехандро, тот шел задумчивый, с потерянным видом.
– А, Хуанито! – Он отвел меня в сторону. – Как ты?
– Нормально, – вымученно улыбнулся я.
– Говорят, ты меня искал? Что-то случилось?
Я незло рассмеялся.
– Ну, теперь уже ничего, дон Алехандро. Уже все прошло.
Старик сочувственно улыбнулся.
– Ну и как оно? То, что прошло? Надеюсь, не возгордился? – Его глаза смеялись, но сам он был полон тревоги.
Я покачал головой:
– Нет, все хорошо, дон Алехандро. Можно вопрос? Немного абстрактный, но мне кажется, вы единственный, кто может достаточно компетентно и непредвзято на него ответить.
Куратор кивнул. Слова о «единственном» его приятно задели.
– Вот представьте, перед вами две дороги. Одна из них ровная и прямая, вы знаете, что в конце, и это «что-то» неплохая вещь, о которой многие могут только мечтать. Эта дорога вами выстрадана, вы многое отдали за возможность идти по ней. В общем, заслуженная, завоеванная дорога. И вторая – узкая, извилистая. За каждым поворотом таится опасность, зачастую смертельная. Вы не знаете ни куда она ведет, ни ее протяженность, ни что на ней ждет. Но в самом конце вас ожидает суперприз, который и рядом не стоял с тем, что в конце первой дороги. Что бы вы выбрали, сеньор куратор?
Дон Алехандро долго понимающе молчал. По брошенному на меня взгляду казалось, он все понял. Про меня и корпус телохранителей. Что у нас несколько более плотные отношения, чем должны быть. Затем тяжело вздохнул.
– Я бы выбрал первую дорогу. Но я говорил тебе, я – старик, и у меня скромные потребности.
– А если бы вы были моложе? – не унимался я.
Он покачал головой:
– Даже если моложе, я бы выбрал первую. Я старик не внешне, друг мой, я старик внутри! – с жаром продолжил вдруг он. – Довольный тем, что имею и не желающий большего. И таких стариков большинство. – Он окинул взглядом коридор, имея в виду всю школу. – Девяносто процентов учащихся и работающих здесь – старики. Поэтому не спрашивай ни у кого совета, тебе ответят так же.
Он сделал театральную паузу.
– Вот только историю, Хуанито, настоящую историю, делают не они, а молодые. Те, кому не сидится на месте, кто любит рисковать, выбирая вторую дорогу. Многие из них гибнут, многие спиваются, но те, кому повезло, кто не сломался, доходят до своего суперприза. Поэтому думай сам, мой мальчик. Послушай свое сердце и принимай решение, ни на кого более не обращая внимания. Это только твой Путь и только твое Решение.
– Спасибо, дон Алехандро!
Я вежливо кивнул и поспешил на последнюю пару. На душе полегчало.
Из школы мы выходили вместе с Хуаном Карлосом и еще парой ребят из параллельной группы из «бригады Селесты», как их уже успели окрестить. Шли, обсуждали свое, в основном драку в фонтане. Такое забывается не скоро, всем было интересно, что я в тот момент чувствовал, и прочее. Вдруг Хуан Карлос потянул нас в сторону:
– Эй, гляньте! Ну ни фига себе!
Мы остановились. На месте, куда он показывал, стояла, припаркованная, машина. Но какая машина!
У нас небедная школа. Пусть родители учащихся и не аристократы, но могут позволить себе очень и очень многое. Хорошие машины в том числе. Возле школы можно увидеть транспорты любого класса и стоимости. Но эта превосходила все.
Тюнинг, отделка, раскраска и вообще внешний вид. Классная тачка! Самым прикольным в ней был цвет – нежно-нежно розовый.
– Это же сто шестьдесят шестая «Эсперанса»! Только переделанная! – обалдевал Хуан Карлос, подходя поближе. – Блин, вообще переделанная, не узнать! Гоночная! Профессиональная! – Он обошел машину кругом, надавил всем весом на задний капот, постучал по обшивке костяшками пальцев. – Планетарного класса, но легкая, будто купольная!
– Все, наш мастер железа нашел игрушку, – усмехнулся я пацанам, глядя в озабоченное лицо инженера. Те тоже заулыбались – страсть Хуана Карлоса в школе известна многим.
– Вот только дюзы магнитные стоят, – продолжал он обследование. – Слоты только для стационарных магниток. Жаль! – Он вздохнул, легонько двинув ногой по крылу, под которым пряталось собранное в режиме города сопло.
– Это трансформер, – раздался голос справа, из-за соседней машины. Очень уж знакомый и самоуверенный.
Я вздрогнул.
– Внутри стоят и реактивные, смена с пульта, по необходимости.
Хуан Карлос присвистнул, бросив на говорившую беглый оценивающий взгляд. Но она интересовала его только как деталь к машине. А зря.
– А развивает сколько?
– Полторы. В воздухе до двух. Оптимальная высота до трех сотен. Это в стандартном режиме, без наворотов. Три противоударные ступени, парашютная капсула, четыре дополнительных атомных ускорителя.
Сеньора майор, одетая на этот раз в гражданку, в легкие обтягивающие немаркие брюки, серую рубашку и невысокие сапоги без каблука, медленно, с выражением назидательного превосходства, подошла, подняла вверх люк кабины и с пульта изнутри открыла противоположный, усевшись боком, свесив ноги на землю.
– Четыре? – Хуан Карлос как раз зашел за машину и рассматривал сопла двух из них, навешенных отдельно, сбоку. – Ого! Это же военная технология! Такие только на истребителях стоят! Да и атом…
Сеньора усмехнулась.
– Атом достать можно, если знать где. Технология не засекреченная, просто очень дорогая. На истребителях стоят похожие, но более мощные и новые, работают по другому принципу. А топливом дозаправляюсь только перед гонкой, а по городу возить радиоактивную дрянь – сам понимаешь!
Когда Хуан Карлос сделал третий круг почета вокруг машины, она полностью залезла внутрь.
– Ну что, Шимановский, ты не передумал? – донесся ее смешок. Самого меня смерил едкий, почти презрительный взгляд. – Если передумал, я поехала!
– Все, ребят, пока! Дружище, позже все объясню! – Я быстро пожал руки недоумевающим парням, хлопнул по плечу опешившего Хуана Карлоса, обошел машину и влез внутрь. Люк встал на место. Послышалось шипение системы герметизации.
– Готов? – спросила она.
Я бегло кивнул.
– Так точно.
– Зря. Я бы на твоем месте осталась тут.
– Меня зовут Катарина, – проворковала она елейным голоском, как только мы отъехали. Только за голоском этим прослеживалась сталь и неприязнь, сеньора была крайне недовольна тем, что занимается моей персоной. Но я ничем помочь ей не мог, не я ее к себе приставил. – Я тебя курирую.
– Почему?
– Потому что глава кадровой службы. Заниматься новобранцами – моя работа. И еще, Шимановский, мне очень, ОЧЕНЬ не хочется, чтобы ты стал новобранцем!
Я предупреждение понял, дальше мы ехали молча.
Ну что ж, кто сказал, что все будут мне рады? Обязательно должен найтись некто, кому я перейду дорогу. Ну, не бывает в жизни иначе!
Заехали в мой район. Сеньора оставила машину в паре кварталов от моего дома, ближе, видимо, не стала, чтобы не светить меня, выходящего из супердорогой «Эсперансы». И правильно сделала, я ей был за это благодарен.
– Сейчас ты бежишь и переодеваешься во что-нибудь спортивное. В такой одежде ты там не нужен, а казенное на тебя не рассчитано. Понятно?
Я кивнул.
– Тогда в темпе, долго ждать не буду!
Эта уж точно не будет! Я побежал.
Дальше все пошло гладко. Приехали. Заезжали через Восточные ворота, нас не досматривали, сеньора майор лишь протянула дюжему охраннику с деструктором за плечом какую-то бумагу в окно.
Попетляв среди дворцовых строений, мы очутились возле того самого бело-розового здания с колоннами, чуть в стороне, на подземной парковке. Рядом стояли бронированные «Либертадоры», «Мустанги», «Фуэго» и другие машины, отличительной характеристикой которых является прочность и надежность. Виднелась и пара легких транспортов, но всего несколько штук. Эти наверняка личные.
– Идем.
Мы вышли на первый уровень, к тому же самому входу, что и вчера. Охранявшая парковку девочка с «Кайманом» в глухой штурмовой броне нас проигнорировала. Стража на входе молча открыла «допросную» и задраила за нами люк.
В «допросной» меня вновь проверили такие же молчаливые сеньоры с теми же самыми приборами, но, как и в первый раз, ничего не нашли.
– Иди за мной, – бросила Катарина и направилась куда-то в глубь здания переходящими в лабиринт коридорами и переходами.
Пару раз мы спускались под землю, причем круто спускались, потом поднимались, из чего я сделал вывод, что розовое здание – лишь головное, вспомогательные же помещения расположены вокруг под ним. Очутились мы в итоге в огромном зале, но уже другом, не для занятий единоборствами. Специализировался он на беговых дорожках: стенки, препятствия, навесные преграды, лабиринты, жуткие конструкции непонятного назначения – добра здесь хватало. Тут тоже занимались девчушки в серых доспехах и открытых шлемах, целый взвод, более десяти человек. Та самая «мелюзга» – уж больно гневные и презрительные крики бросала им вышагивающая рядом незнакомая высокая сеньора-инструктор. Никакого внимания и ажиотажа на сей раз мы не вызвали, девчонки боялись наставницу до чертиков, это читалось даже по их спинам, не было и речи, чтобы повернуть голову без ее ведома!
Нас ждали двое инструкторов с бесцветными незапоминающимися лицами. Не представившись, ничего не спросив, они начали давать указания, что и как я должен делать.
* * *
Вечер пролетел, как одна минута. На сей раз без рукопашек, никто меня не бил, в нокаут не отправлял, за ошибки не наказывал, но лучше бы уж били и наказывали. Я бегал. Не так. БЕГАЛ. И вымотался настолько, что с удовольствием пропустил прямой в лицо, и хотя бы так, в нокауте, полежал несколько минут. Их в основном интересовало мое ускорение, скоростные характеристики. Спринт, челночный бег, несколько различных полос с препятствиями на время.Я не уложился ни в одно время, ни на одной полосе, вызвав этим скептические усмешки. Это ж с какой скоростью нужно проходить дорожки, чтобы укладываться? Я двигался на пределе, раз за разом, но улучшал лишь десятые и сотые. М-да, правильно сказала сеньора полковник, настоящих «хранителей» я не догоню – время упущено.
Катарина все время находилась рядом. Что-то отмечала на своей планшетке, перебрасывалась словами с инструкторами, но со мной не разговаривала. Понять, о чем она думает, не представлялось возможным, но легкое пренебрежение ощущалось постоянно. Что она может сделать, чтобы поставить палки в колеса, я предположить не мог, но по настрою тренеров, обсуждавших мои «успехи», сложилось стойкое ощущение, что делать ей ничего не придется. Меня не возьмут и без ее каверз. Плохая новость.
В школу я проспал безбожно, слишком вымотался вчера вечером. К подземке и от нее бежал бегом, но ноги болели и заплетались, потому все равно явился минут через десять после начала занятий. Повезло, преподаватель не захотел устраивать балаган и молча указал мне на место.
Но после занятия началось. Первой ласточкой стал Хуан Карлос, не набросившийся с вопросами, а отвернувшийся и старательно сделавший вид, что меня игнорирует. Поскольку вины или обязательств по отношению к нему я не испытывал, то решил игнорировать его, будто все идет как надо. Захочет – подойдет и спросит.
Подошел. После третьей пары, в столовой. Поставил рядом поднос и сел напротив.
– Кто это?
Вот так, ни тебе здрасте, ни до свидания.