– Катарина, – как бы между прочим ответил я, отправляя в рот кусок бекона.
– Я не про имя! – вспыхнул он.
– А про что? – Я сделал удивленные глаза.
– Про то, кто она!
– А что, собственно, такое? – начал заводиться я.
– «Что такое»? – Он чуть не перешел на визг, обернулся по сторонам и продолжил почти шепотом: – Хуанито, ты вчера садился в машину стоимостью в пару десятков миллионов империалов! Даже больше, учитывая тюнинг и заделки! И ты спрашиваешь: «Что такое?»
Тут уж я не вытерпел:
– И что? Ну, садился я в машину стоимостью двадцать миллионов. Что теперь, презирать меня? О, давайте будем игнорировать Шимановского, его же теперь на роскошных тачках подвозят! В буржуи выбился, скотина! Нехрен, не станем больше с ним дружить и разговаривать! У нас классовое родство, мы тут все бедные голожопые, а этот хмырь… Предатель он! Предал наши общие голозадые интересы, сел в чужую дорогую машину! Так, Хуан Карлос?
Конструктор виновато опустил голову:
– Нет. Извини.
Какое-то время мы ели молча. Наконец, он не вытерпел:
– Хуанито, ты после того боя изменился. Другим стал!
– Да? – Я удивился. – И с чего ты так решил?
Он задумался.
– Даже не после боя. После него ты был нормальным. Ты изменился после визита королевы.
Я и сам чувствовал нечто подобное. Только датировал это событие субботой, встречей с Бэль и Королевской галереей, а не визитом ее величества.
– И что?
– Да ничего, мать твою! – вспылил он. – Она потягала тебя за щечку, приласкала, и ты тут же взбеленился! Крутым себя почувствовал! Пропадаешь где-то, ничего не рассказываешь, с аристократками встречаешься, на хороших тачках разъезжаешь!
– Это не моя тачка, – заметил я.
– Ну и что? – Он пожал плечами. – Я на такой вряд ли когда-нибудь проедусь. Вообще! В жизни! Хуанито, что с тобой? Что происходит? С кем ты связался? Я тебя знаю, это все не просто так. Это конкуренты семьи твоей Бэль? Они тебя шантажируют? Тебе нужна помощь?
В его лице читалась тревога и решимость помочь. Да, он трусоват, не без этого, драться вместе со мной против банды противников не выйдет, но в глубине души человек порядочный. А помочь может, только не кулаками. Ведь информация – это оружие, а у него есть какие-то собственные каналы, практически кладези информации самой различной направленности.
– Ты умеешь хранить тайны? – вздохнул я после долгого молчания.
Хуан Карлос надолго задумался, даже забыл на время об обеде. Наконец, кивнул.
– Мне предложили работу. Хорошую работу, но сложную. Зато с обалденными перспективами в будущем.
– Кто?
– Одна очень серьезная контора. Не скажу какая, ты и так догадаешься.
– Что за работа?
– Подопытный кролик.
Пауза.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– И что будут испытывать?
– Методики. Физического и психического воздействия, воспитания. Создание универсального солдата с уникальными способностями.
– Ни… чего себе! – выдохнул Хуан Карлос. – И кто?
– Какая разница? – усмехнулся я. – По-моему, вариантов не много.
Он согласно кивнул:
– Это точно.
Затем все-таки уточнил:
– Ее высочество? А что обещают?
Я лишь многозначительно улыбнулся в ответ. С Хуана Карлоса довольно.
«Эсперансу» видели многие, не только Хуан Карлос с ребятами. И как я в нее садился в том числе. Если бы я был одним из богатеньких, это не произвело бы эффекта. «Эсперанса» и «Эсперанса». Но нищий чудак Шимановский, да еще обласканный лично королевой…
Кампос смотрел откровенно косо, совсем не так, как вчера. Было видно, он нашел линию поведения со мной, успокоился, но чего-то выжидал. Но меня не трогает – и ладно, на остальное мне плевать. Эмма тоже крутилась вокруг, порывалась что-то спросить, но я ее каждый раз отшивал, мягко, но настойчиво, и она не решилась.
На последней паре Кампос вдруг отпросился прямо посреди занятия. Я заподозрил неладное, хотя и не нервничал, сейчас эта скотина ничего мне не сделает, даже не попытается. Побоится. Меня больше волновал вопрос, приедет ли сегодня Катарина? Какие еще тесты им нужны? Когда и сколько раз я им понадоблюсь? И главное, нужен ли корпус мне самому?
Я выслушал дона Алехандро, и последую его совету. Буду слушать лишь свое сердце, не слухи и чужие мнения. У меня почти две недели для этого. Но пока проблема в том, что сердце молчало. Мозг же не видел особых стимулов идти в подопытные кролики.
Да, там круто. В конце обучения. Но само обучение станет адом, уж если я не уложился на вчерашних несложных, в общем, дорожках НИ В ОДИН норматив.
А ведь те нормативы сдать можно. Занимавшиеся рядом девочки сдавали, пусть и не с самыми лучшими результатами. Они двигались невероятно ловко и быстро! Если бы не видел вживую и точно не знал бы, что это не роботы, в жизни бы не поверил!
Меня ждет бяка, много-много бяки. Затем смертоносный Полигон, где придется убивать, чтобы выжить. И только после этого я получу свою шоколадку.
С другой стороны, у меня грант. Я доучусь, меня больше не тронут. А затем универ, хорошая должность и карьера. Да, я стану серьезным, но не самым высокооплачиваемым менеджером или специалистом, но меня однозначно никто не будет бить, пытать, вытягивать из тела все соки, и главное, я никого не убью, меня никто не убьет, ни целенаправленно, ни случайно.
Вчера Катарина вновь ничего не сказала. В полном молчании отвезла домой, на сей раз в строгой казенной машине, без понтов. Сложилось ощущение, что она меня постоянно оценивает, даже когда везет домой, и мы молчим. Чего меня оценивать, вот он я, на виду! Встретит ли меня сегодня, не знал, а потому пошел к метро, но один и оторвавшись от всех, выскочив сразу после звонка.
Ждала. На том же самом месте, на той же машине. Стояла с поднятым люком.
Я молча влез. Она бегло бросила:
– Пристегнись, нас ждут приключения.
И приблизила виртуальное изображение заднего вида на портативном визоре панели. Я разглядел длинную фигуру Эммы, внимательно смотрящей нам вслед.
– Ты ей нравишься, – бесстрастно заметила сеньора. Просто констатировала факт, не окрашивая его в эмоциональные оттенки. – Она удивлена, а еще ревнует.
– Это ее сложности! – вспыхнул вдруг я. – Достали они все. Особенно эта, какое ей дело до моей личной жизни?
Сеньора в ответ довольно улыбнулась, но как бы мельком, между прочим. Вот стерва, она просто меня испытывает! Раздражает и следит за реакцией!
Я пристегнулся и подобрался. А еще обратил внимание, что съемка ведется не от машины, а со стороны и чуть сверху. Будто она установила камеру на противоположной стороне улицы, причем прямо над тротуаром, метрах в четырех от него. Круто! Летающий дроид!
Дроиды запрещены и используются только специальными службами планеты. Ну, наверняка еще аристократами – эти у Короны что хочешь выторгуют.
– Скажи, что ты знаешь о Кампосе? – спросила сеньора, закрывая и герметизируя люки.
– Ну… – Что ей отвечать? Вот так, в двух словах? – Мы не дружим.
Она едко усмехнулась:
– Я видела, как вы «не дружите». Вся планета видела. Особенно «не дружите» в школьном фонтане. Меня интересует, почему вы «не дружите».
Я ответил привычной фразой:
– Социальное неравенство.
– В школе больше сотни титуляров, – парировала она. – Но так сильно «не дружит» он только с тобой. Почему?
– Потому, что я даю сдачи. Сопротивляюсь. Мне плевать на него и порядки, что он устанавливает.
Ее это не убедило.
– Почему он не отстанет от тебя? Тебя ведь несколько раз избивали, ставили на место. Но он упорно идет на конфликт дальше, наплевав на здравый смысл. Почему?
Вот достала!
– Наверное, хочет видеть меня на коленях. Чтобы я признал его правоту и главенство.
– Правоту в чем? – уцепилась она за слово. Ну, клещ! Натуральный! Вцепится – не оторвешь!
– Что он имеет моральное право всем указывать. Ну, не знаю, не знаю я!
Она неодобрительно покачала головой.
– Ошибка. Твоя ошибка. Всегда надо знать мотивацию врага. Так легче вычислить его слабые стороны и нанести ответный удар. У тебя было время выяснить это, но ты упорно лез на него с кулаками, играя по его правилам.
Сказать, что сеньора Катарина меня удивила, – ничего не сказать. Я обалдел. А главное, она оказалась полностью права, придраться не к чему, что втройне обидно.
– Теперь же, из-за твоего нежелания учиться, придется действовать форсированными методами, а они не всегда самые эффективные. – Она медленно поехала по направлению к центральной улице купола.
Она знала, что так будет. Вела машину не быстро и не медленно, а именно так, чтобы выдержать нужную ей до кордона дистанцию. Для нее не стало сюрпризом, что наперерез нам выехали две машины планетарного класса, тяжелые броневики «Фуэго», которые и тараном не сдвинешь, и перегородили дорогу. Я посмотрел на панель, которая теперь выдавала обычный задний вид. Так и есть, еще два броневика отрезали нам путь к отступлению. Коробочка. Mierda!
– Сиди в машине. Что бы ни случилось. Это приказ, – спокойно отрезала она, подняла свой люк и вышла. Люк тут же опустился. И я почувствовал, что меня он так просто наружу не выпустит.
Но панель оставалась включенной. Я тут же протянул руку к виртуальному треугольнику «звук». Система послушалась меня, видно, не закодирована (а может, специально оставлена в таком состоянии, чтобы я мог воспользоваться). Увеличил изображение. Нажал на иконку «дополнительные виды», после чего получил две дополнительные картинки, камеры для которых располагались над верхним люком машины. Это действительно оказались мини-дроиды: пара прикосновений, и они облетели место действия, давая мне полную картину, причем со звуком.
А действие пока что напоминало сцену из классического гангстерского фильма. Хулиганы блокировали машину невинной девушки, и теперь глумятся, играют с нею в кошки-мышки, не спеша делать то, ради чего устроили «коробочку» посреди улицы. Правда, неправильную какую-то сцену!
Сеньора Катарина, выйдя вперед, прислонилась пятой точкой к капоту и выжидательно сложила руки на груди.
Глаза ее смеялись, в них не было ни капли страха, скорее удовольствие от происходящего. Над ее правым глазом вихрился козырек, которого, когда она выходила, не было. Ее со всех сторон окружили, впрочем соблюдая дистанцию не менее трех метров, Бенито Кампос и с десяток типов с рожами конченых отморозков. Эти точно не учатся в нашей школе, настоящие урки. Так вот куда эта сволочь отпросилась!
– Катарина де ла Фуэнте, «Лока Идальга». – Кампос, как условно главный, сделал шаг вперед. – Четырехкратный победитель «Абьерто де Дельта», главного неофициального чемпионата гонщиков-самоубийц со всей Солнечной системы. Браво, какие люди!
Бенито иронизировал, но было заметно, что он боялся. Не спешил нападать, скорее всего, и не собирался. И дружки его стояли как-то раскованно, совершенно не собранно. Не так, как перед боем. Следовательно, «коробочка» – это не нападение, а выпендреж, Катарина сразу поняла это, оттого и ухмылялась.
– А ты – Бенито Кампос. Наслышана, наслышана! – Она ехидно усмехнулась. – Знаешь, а мокрым ты смотришься лучше! Естественнее! У меня слабость, люблю видеть людей в их естественном состоянии, жалкими, немощными…
Улыбку Бенито как ветром сдуло. Но проигрывать словесный поединок, да еще женщине, он не собирался. В конце концов, он затеял все это не ради нее.
– Все мы люди. Когда-то выигрываем, когда-то проигрываем. Ты лучше скажи, зачем тебе этот урод?
Она картинно обернулась по сторонам:
– Урод?
– Шимановский. Он лох и неудачник. Зачем такой сеньоре этакая посредственность?
В ответ надменный смешок.
– Сплю я с ним! А тебе какое дело, мальчик? Зависть? Ревность? Это все, – она окинула взглядом машины, – только чтобы спросить? Да вам к психологу надо, юноша!
Бенито серел на глазах. Пренебрежительное отношение, да еще «мальчик» и «юноша» в присутствии урок, живущих по звериным понятиям криминального мира. Какое оскорбление!
Но пока недостаточное, чтобы проучить обидчицу, как я понял, известную всей планете гонщицу.
Las carreras, «сумасшедшие гонки», гонки без правил. Элитный спорт для чокнутых, помешанных на запредельной скорости. Зачастую заканчивается летальным исходом для соревнующихся. На Земле почти везде, даже в Империи, вне закона. У нас, как и все, что касается туристического бизнеса, этот спорт разрешен, но поставлен на контроль, гонки проводятся в труднодоступных частях планеты, где нет людей и инфраструктуры, которой они могут помешать. Хотят убиться – ради бога, лишь бы больше никто не пострадал! Главные, «королевские» гонки, «Абьерто де Дельта», проходят на сложном рельефе горного плато в Дельте, отсюда и название.
«Ну, ничего себе! – вспыхнуло в мозгу. – Четырехкратный победитель?»
От осознания заслуг сеньоры майора мне вдруг стало дурно. Так вот почему Кампос не нападает. Боится. Она не просто известный, а известнейший человек на планете! В своих кругах, правда, но зато это очень влиятельные круги. И это не считая корпуса, о котором он наверняка ничего не знает.
– Мальчик! – чуть ли не по слогам потянула Катарина. – Повторяю вопрос! Что тебе нужно?
Бенито проглотил ком, но заднюю не включил.
– Я же говорю, интересно, что может связывать такого неудачника, как Шимановский, и такую… успешную женщину, как ты. Неужели все серьезные женщины обожают неудачников? Что они в них находят? Нормальных мужчин, что ли, нет? Вот в принципе и все.
Катарина рассмеялась громко и искренне:
– Ты не прав, мальчик. Я не сплю с неудачниками. Вопрос, с чего ты взял, что он неудачник?
Бенито злобно, но довольно оскалился:
– Спроси любого в этой части Альфы, тебе скажут. Он – ничтожество, которое ни на что не способно, кроме как разевать рот и указывать всем, какие они плохие. И отхватывать за это.
– Ну, я бы поспорила с этим утверждением, – делано вздохнула сеньора майор. – У меня есть запись, где он очень даже отчетливо надирает задницу некоему стоящему напротив меня самоуверенному сопляку. Очень эффектно надирает!
Кампос позеленел.
– Мне кажется, дело в другом, – продолжала она. – Ты ему завидуешь. Завидуешь, что он один, без дружков и прикрытия папочки, способен сделать то, на что ты в одиночку никогда не решишься. Так, Бенито?
Кампос вспыхнул:
– Неправда!
– А еще ты боишься выйти против него один на один.
– И это неправда! Я порву его и один на один, влегкую!
– Тогда почему не рвешь? – Катарина снова рассмеялась. – Зачем тебе эта шайка, если можно решить проблему, как двум кабальеро?
– Он не кабальеро! – Бенито завелся.
Его собеседница и добивалась того, чтобы вывести его из себя. Окружающие в их словесной схватке не участвовали, только он и она. Потому и мне было приказано сидеть внутри, чтобы у нее были развязаны руки.
– Он – мусор, плебей! Его место внизу, под ногами, как и всех остальных титуляров!
– Твой отец тоже был под ногами! – со сталью отрезала сеньора. – Но выбился в люди, залез на вершину!
– То мой отец! А то Шимановский!
– А разница?
Пауза.
– Разница в силе. Сильный человек может подняться. Но Шимановский – слабак!
– Почему? Объясни, представь, что я дура.
Я смотрел во все глаза, слушал и пытался понять, чего она хочет, какую преследует цель. Она вытягивала его на разговор о высоких абстрактных материях, где у нее преимущество. Окружающие урки откровенно скучали, а Кампос вдруг понял, что загнал себя в ловушку, теперь не сможет уйти от темы.
– Чтобы быть сильным, нужно побыть слабым! Понять жизнь, прогнуться под нее, а потом уже лезть вверх! Так сделал мой отец, так делают все сильные! Твой Шимановский же не хочет прогибаться, занимать свое место в жизни, хочет сразу наверх, потому он никогда не будет наверху! Его удел – быть грязью и мусором! Неудачником!
Катарина удивленно прицокнула.
– А ты, оказывается, философ, Бенито! Прости, думала о тебе гораздо хуже.
И задумалась.
– Знаешь, наверное, ты прав. Нельзя взлететь, не покопавшись на дне. Но понимаешь, это личное дело каждого – выбирать, что делать, как жить и под что подстраиваться. Не прав он – жизнь сама его осудит. И поставит на место, больно ударив. Мне же интересно, почему ТЫ, Бенито, постоянно пытаешься играть роль судьбы? Почему ТЫ ставишь его на место?
Кампос коварно усмехнулся, как усмехается хозяин жизни или повелитель Вселенной.
– Потому что он мне не нравится! Мне не нравится его рожа, я не хочу лицезреть ее рядом с собой!
– Это не дает тебе права просто так над кем-то измываться.
– Почему нет? Еще как! – Кампос показал все тридцать два зуба. – Есть такое право, право сильного! Оно везде, оно рулит нашей жизнью! Закон – лишь отговорка для власти, чтобы ее не свергли в горячке расстроенные слабые. На самом же деле кто сильный – тот и прав! Богатые сильнее бедных, бедные ничего не могут сделать богатым, богатые диктуют всем свою волю, и любое сопротивление их воле будет жестоко подавляться. Потому что они сильные! Кланы рулят средним классом. Средний класс – работягами. Дэбэшники и игэшники – мафией и гвардией. Мафия вершит свои законы в кварталах. Это жизнь, сеньора! Это система! И в этой системе ты должен занять свое место. А если не захочешь, как не хочет Шимановский, тогда тот, кто выше, сгноит тебя по праву сильного!
Катарина гулко похлопала в ладоши:
– Браво, мальчик! Хорошо придумал! А тебе не приходило в голову, что система может ударить по тебе?
Кампос усмехнулся:
– Не ударит. Я на своем месте.
– Разве? – Она картинно удивилась. – Ну хорошо. Смотри. – И она извлекла из кармана на груди пластиковую карточку золотого цвета. – Императорская гвардия, агент де ла Фуэнте.
Кампос удивленно открыл рот и отступил на шаг. То же попытались сделать остальные.
– Значит, императорская гвардия рулит мафией. Я, как представитель императорской гвардии, имею право рулить тобой, представителем мафии. И ты не можешь идти против меня, поскольку это право сильного. Ты же не будешь уподобляться неудачнику Шимановскому? – елейно проворковала она последнюю фразу.
– Я… Ну…
Тон сеньоры майора резко, буквально моментально превратился в лед.
– Я приказываю тебе вылизать мои сапоги! По праву сильного!
Все находящиеся вокруг поняли: запахло жареным. О банальном завершении разговора речи больше не шло – просто так, без драки, она никого не отпустит.
Но их много, десятикратный перевес, и, хотя чувствовали себя дружки Кампоса неуверенно, все равно являлись сильными противниками.
Впрочем, сеньора Катарина будто бы не замечала окружающих урок, перла на Кампоса напролом, грозно сверкая глазами.
– Я приказываю тебе вылизать сапоги, по праву сильного! ТВОЕМУ праву!
Тот отступил еще на шаг назад, но вдруг ехидно оскалился – решился драться. Это почувствовали и мгновенно воспрянувшие урки.
– Да пошла ты!
Дальнейшее мелькнуло за считаные секунды, я еле успевал понимать, что происходит.
Катарина подалась резко в сторону, как бы уходя от возможного удара, руки ее скользнули за спину, за пояс, и вынырнули оттуда с двумя небольшими огнестрельными пистолетами.
Паф, паф! – раздалось на всю улицу. Двое урок отшатнулись, держась один за левое, другой за правое плечо. Паф. Паф. Паф. Паф. Она развела руки в стороны и без остановки засадила по тем отморозкам, которые могли напасть на нее сзади, с обеих рук, не целясь. Ну, это только казалось, что не целясь, палила ведь не на убой, в основном пули пролетали мимо, лишь двое схватились за простреленную руку.
Урки грянули врассыпную, за машины, прижимаясь к земле и для чего-то закрывая головы руками. Лишь один из тех, что стоял напротив, попытался на нее напасть. Она обработала его за доли секунды: заблокировала замах, развернула, отводя руку за спину, и ударила рукояткой по затылку. При этом не выпуская оружия из рук.
Паф.
Бенито Кампос, решивший дать стрекача, свалился между машинами с простреленной ногой.
– А тебя я не отпускала!
Сеньора грозно подошла к нему и повесила на лицо такую плотоядную улыбку, что я бы на его месте тут же попросил себя пристрелить! Бедняга Бенито затрясся от страха, попытался отползти, но на его пути крепостью встало крыло «Фуэго».
– Мальчик, ты не слышал, что я сказала?
Он начал кричать ей в лицо нечто нечленораздельное и уж никак не печатное. Катарина не торопясь убрала пистолеты за пояс, наклонилась и сложенными в лодочку ладонями двинула его по ушам.
Раздался рев. Я приглушил звук и отвел одного из дроидов чуть назад, чтобы лучше видеть.
– Шимановский, выключи панель! – вдруг произнесла она, глядя вроде на Кампоса, но куда-то мимо.
Я не шелохнулся.
– Шимановский, накажу! – Сеньора предупредительно покачала головой. – Я вижу все, что показывает терминал.
Я выключил. От греха подальше. Изображение, но не звук – звук оставил.
Дальнейшее представляло собой гулкие и хлюпающие удары, ор, мат и стоны, типа «Нет, не хочу!» и «Нет, не надо больше!».
Через несколько минут люк открылся, она влезла назад с самым серьезным озабоченным видом и переключила терминал на станцию управления машиной. Я увидел «Эсперансу» как бы изнутри, контуры и профили всех деталей в объеме.
Действительно, трансформер! Несколькими командами Катарина раскрыла чехлы дюз, затем магнитки втянулись внутрь и чуть вверх, а дюзы вылезли изнутри снизу, развернулись и стали на положенное место.
– Теперь пристегнись. Быстро!
Я поспешил последовать приказу.
Красная кнопка старта. Машина задрожала. Секунд двадцать мы прогревали дюзы, затем сеньора майор скомандовала «Держись», машину дернуло, и мы оказались в нескольких метрах над землей.
– Я не про имя! – вспыхнул он.
– А про что? – Я сделал удивленные глаза.
– Про то, кто она!
– А что, собственно, такое? – начал заводиться я.
– «Что такое»? – Он чуть не перешел на визг, обернулся по сторонам и продолжил почти шепотом: – Хуанито, ты вчера садился в машину стоимостью в пару десятков миллионов империалов! Даже больше, учитывая тюнинг и заделки! И ты спрашиваешь: «Что такое?»
Тут уж я не вытерпел:
– И что? Ну, садился я в машину стоимостью двадцать миллионов. Что теперь, презирать меня? О, давайте будем игнорировать Шимановского, его же теперь на роскошных тачках подвозят! В буржуи выбился, скотина! Нехрен, не станем больше с ним дружить и разговаривать! У нас классовое родство, мы тут все бедные голожопые, а этот хмырь… Предатель он! Предал наши общие голозадые интересы, сел в чужую дорогую машину! Так, Хуан Карлос?
Конструктор виновато опустил голову:
– Нет. Извини.
Какое-то время мы ели молча. Наконец, он не вытерпел:
– Хуанито, ты после того боя изменился. Другим стал!
– Да? – Я удивился. – И с чего ты так решил?
Он задумался.
– Даже не после боя. После него ты был нормальным. Ты изменился после визита королевы.
Я и сам чувствовал нечто подобное. Только датировал это событие субботой, встречей с Бэль и Королевской галереей, а не визитом ее величества.
– И что?
– Да ничего, мать твою! – вспылил он. – Она потягала тебя за щечку, приласкала, и ты тут же взбеленился! Крутым себя почувствовал! Пропадаешь где-то, ничего не рассказываешь, с аристократками встречаешься, на хороших тачках разъезжаешь!
– Это не моя тачка, – заметил я.
– Ну и что? – Он пожал плечами. – Я на такой вряд ли когда-нибудь проедусь. Вообще! В жизни! Хуанито, что с тобой? Что происходит? С кем ты связался? Я тебя знаю, это все не просто так. Это конкуренты семьи твоей Бэль? Они тебя шантажируют? Тебе нужна помощь?
В его лице читалась тревога и решимость помочь. Да, он трусоват, не без этого, драться вместе со мной против банды противников не выйдет, но в глубине души человек порядочный. А помочь может, только не кулаками. Ведь информация – это оружие, а у него есть какие-то собственные каналы, практически кладези информации самой различной направленности.
– Ты умеешь хранить тайны? – вздохнул я после долгого молчания.
Хуан Карлос надолго задумался, даже забыл на время об обеде. Наконец, кивнул.
– Мне предложили работу. Хорошую работу, но сложную. Зато с обалденными перспективами в будущем.
– Кто?
– Одна очень серьезная контора. Не скажу какая, ты и так догадаешься.
– Что за работа?
– Подопытный кролик.
Пауза.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– И что будут испытывать?
– Методики. Физического и психического воздействия, воспитания. Создание универсального солдата с уникальными способностями.
– Ни… чего себе! – выдохнул Хуан Карлос. – И кто?
– Какая разница? – усмехнулся я. – По-моему, вариантов не много.
Он согласно кивнул:
– Это точно.
Затем все-таки уточнил:
– Ее высочество? А что обещают?
Я лишь многозначительно улыбнулся в ответ. С Хуана Карлоса довольно.
«Эсперансу» видели многие, не только Хуан Карлос с ребятами. И как я в нее садился в том числе. Если бы я был одним из богатеньких, это не произвело бы эффекта. «Эсперанса» и «Эсперанса». Но нищий чудак Шимановский, да еще обласканный лично королевой…
Кампос смотрел откровенно косо, совсем не так, как вчера. Было видно, он нашел линию поведения со мной, успокоился, но чего-то выжидал. Но меня не трогает – и ладно, на остальное мне плевать. Эмма тоже крутилась вокруг, порывалась что-то спросить, но я ее каждый раз отшивал, мягко, но настойчиво, и она не решилась.
На последней паре Кампос вдруг отпросился прямо посреди занятия. Я заподозрил неладное, хотя и не нервничал, сейчас эта скотина ничего мне не сделает, даже не попытается. Побоится. Меня больше волновал вопрос, приедет ли сегодня Катарина? Какие еще тесты им нужны? Когда и сколько раз я им понадоблюсь? И главное, нужен ли корпус мне самому?
Я выслушал дона Алехандро, и последую его совету. Буду слушать лишь свое сердце, не слухи и чужие мнения. У меня почти две недели для этого. Но пока проблема в том, что сердце молчало. Мозг же не видел особых стимулов идти в подопытные кролики.
Да, там круто. В конце обучения. Но само обучение станет адом, уж если я не уложился на вчерашних несложных, в общем, дорожках НИ В ОДИН норматив.
А ведь те нормативы сдать можно. Занимавшиеся рядом девочки сдавали, пусть и не с самыми лучшими результатами. Они двигались невероятно ловко и быстро! Если бы не видел вживую и точно не знал бы, что это не роботы, в жизни бы не поверил!
Меня ждет бяка, много-много бяки. Затем смертоносный Полигон, где придется убивать, чтобы выжить. И только после этого я получу свою шоколадку.
С другой стороны, у меня грант. Я доучусь, меня больше не тронут. А затем универ, хорошая должность и карьера. Да, я стану серьезным, но не самым высокооплачиваемым менеджером или специалистом, но меня однозначно никто не будет бить, пытать, вытягивать из тела все соки, и главное, я никого не убью, меня никто не убьет, ни целенаправленно, ни случайно.
Вчера Катарина вновь ничего не сказала. В полном молчании отвезла домой, на сей раз в строгой казенной машине, без понтов. Сложилось ощущение, что она меня постоянно оценивает, даже когда везет домой, и мы молчим. Чего меня оценивать, вот он я, на виду! Встретит ли меня сегодня, не знал, а потому пошел к метро, но один и оторвавшись от всех, выскочив сразу после звонка.
Ждала. На том же самом месте, на той же машине. Стояла с поднятым люком.
Я молча влез. Она бегло бросила:
– Пристегнись, нас ждут приключения.
И приблизила виртуальное изображение заднего вида на портативном визоре панели. Я разглядел длинную фигуру Эммы, внимательно смотрящей нам вслед.
– Ты ей нравишься, – бесстрастно заметила сеньора. Просто констатировала факт, не окрашивая его в эмоциональные оттенки. – Она удивлена, а еще ревнует.
– Это ее сложности! – вспыхнул вдруг я. – Достали они все. Особенно эта, какое ей дело до моей личной жизни?
Сеньора в ответ довольно улыбнулась, но как бы мельком, между прочим. Вот стерва, она просто меня испытывает! Раздражает и следит за реакцией!
Я пристегнулся и подобрался. А еще обратил внимание, что съемка ведется не от машины, а со стороны и чуть сверху. Будто она установила камеру на противоположной стороне улицы, причем прямо над тротуаром, метрах в четырех от него. Круто! Летающий дроид!
Дроиды запрещены и используются только специальными службами планеты. Ну, наверняка еще аристократами – эти у Короны что хочешь выторгуют.
– Скажи, что ты знаешь о Кампосе? – спросила сеньора, закрывая и герметизируя люки.
– Ну… – Что ей отвечать? Вот так, в двух словах? – Мы не дружим.
Она едко усмехнулась:
– Я видела, как вы «не дружите». Вся планета видела. Особенно «не дружите» в школьном фонтане. Меня интересует, почему вы «не дружите».
Я ответил привычной фразой:
– Социальное неравенство.
– В школе больше сотни титуляров, – парировала она. – Но так сильно «не дружит» он только с тобой. Почему?
– Потому, что я даю сдачи. Сопротивляюсь. Мне плевать на него и порядки, что он устанавливает.
Ее это не убедило.
– Почему он не отстанет от тебя? Тебя ведь несколько раз избивали, ставили на место. Но он упорно идет на конфликт дальше, наплевав на здравый смысл. Почему?
Вот достала!
– Наверное, хочет видеть меня на коленях. Чтобы я признал его правоту и главенство.
– Правоту в чем? – уцепилась она за слово. Ну, клещ! Натуральный! Вцепится – не оторвешь!
– Что он имеет моральное право всем указывать. Ну, не знаю, не знаю я!
Она неодобрительно покачала головой.
– Ошибка. Твоя ошибка. Всегда надо знать мотивацию врага. Так легче вычислить его слабые стороны и нанести ответный удар. У тебя было время выяснить это, но ты упорно лез на него с кулаками, играя по его правилам.
Сказать, что сеньора Катарина меня удивила, – ничего не сказать. Я обалдел. А главное, она оказалась полностью права, придраться не к чему, что втройне обидно.
– Теперь же, из-за твоего нежелания учиться, придется действовать форсированными методами, а они не всегда самые эффективные. – Она медленно поехала по направлению к центральной улице купола.
Она знала, что так будет. Вела машину не быстро и не медленно, а именно так, чтобы выдержать нужную ей до кордона дистанцию. Для нее не стало сюрпризом, что наперерез нам выехали две машины планетарного класса, тяжелые броневики «Фуэго», которые и тараном не сдвинешь, и перегородили дорогу. Я посмотрел на панель, которая теперь выдавала обычный задний вид. Так и есть, еще два броневика отрезали нам путь к отступлению. Коробочка. Mierda!
– Сиди в машине. Что бы ни случилось. Это приказ, – спокойно отрезала она, подняла свой люк и вышла. Люк тут же опустился. И я почувствовал, что меня он так просто наружу не выпустит.
Но панель оставалась включенной. Я тут же протянул руку к виртуальному треугольнику «звук». Система послушалась меня, видно, не закодирована (а может, специально оставлена в таком состоянии, чтобы я мог воспользоваться). Увеличил изображение. Нажал на иконку «дополнительные виды», после чего получил две дополнительные картинки, камеры для которых располагались над верхним люком машины. Это действительно оказались мини-дроиды: пара прикосновений, и они облетели место действия, давая мне полную картину, причем со звуком.
А действие пока что напоминало сцену из классического гангстерского фильма. Хулиганы блокировали машину невинной девушки, и теперь глумятся, играют с нею в кошки-мышки, не спеша делать то, ради чего устроили «коробочку» посреди улицы. Правда, неправильную какую-то сцену!
Сеньора Катарина, выйдя вперед, прислонилась пятой точкой к капоту и выжидательно сложила руки на груди.
Глаза ее смеялись, в них не было ни капли страха, скорее удовольствие от происходящего. Над ее правым глазом вихрился козырек, которого, когда она выходила, не было. Ее со всех сторон окружили, впрочем соблюдая дистанцию не менее трех метров, Бенито Кампос и с десяток типов с рожами конченых отморозков. Эти точно не учатся в нашей школе, настоящие урки. Так вот куда эта сволочь отпросилась!
– Катарина де ла Фуэнте, «Лока Идальга». – Кампос, как условно главный, сделал шаг вперед. – Четырехкратный победитель «Абьерто де Дельта», главного неофициального чемпионата гонщиков-самоубийц со всей Солнечной системы. Браво, какие люди!
Бенито иронизировал, но было заметно, что он боялся. Не спешил нападать, скорее всего, и не собирался. И дружки его стояли как-то раскованно, совершенно не собранно. Не так, как перед боем. Следовательно, «коробочка» – это не нападение, а выпендреж, Катарина сразу поняла это, оттого и ухмылялась.
– А ты – Бенито Кампос. Наслышана, наслышана! – Она ехидно усмехнулась. – Знаешь, а мокрым ты смотришься лучше! Естественнее! У меня слабость, люблю видеть людей в их естественном состоянии, жалкими, немощными…
Улыбку Бенито как ветром сдуло. Но проигрывать словесный поединок, да еще женщине, он не собирался. В конце концов, он затеял все это не ради нее.
– Все мы люди. Когда-то выигрываем, когда-то проигрываем. Ты лучше скажи, зачем тебе этот урод?
Она картинно обернулась по сторонам:
– Урод?
– Шимановский. Он лох и неудачник. Зачем такой сеньоре этакая посредственность?
В ответ надменный смешок.
– Сплю я с ним! А тебе какое дело, мальчик? Зависть? Ревность? Это все, – она окинула взглядом машины, – только чтобы спросить? Да вам к психологу надо, юноша!
Бенито серел на глазах. Пренебрежительное отношение, да еще «мальчик» и «юноша» в присутствии урок, живущих по звериным понятиям криминального мира. Какое оскорбление!
Но пока недостаточное, чтобы проучить обидчицу, как я понял, известную всей планете гонщицу.
Las carreras, «сумасшедшие гонки», гонки без правил. Элитный спорт для чокнутых, помешанных на запредельной скорости. Зачастую заканчивается летальным исходом для соревнующихся. На Земле почти везде, даже в Империи, вне закона. У нас, как и все, что касается туристического бизнеса, этот спорт разрешен, но поставлен на контроль, гонки проводятся в труднодоступных частях планеты, где нет людей и инфраструктуры, которой они могут помешать. Хотят убиться – ради бога, лишь бы больше никто не пострадал! Главные, «королевские» гонки, «Абьерто де Дельта», проходят на сложном рельефе горного плато в Дельте, отсюда и название.
«Ну, ничего себе! – вспыхнуло в мозгу. – Четырехкратный победитель?»
От осознания заслуг сеньоры майора мне вдруг стало дурно. Так вот почему Кампос не нападает. Боится. Она не просто известный, а известнейший человек на планете! В своих кругах, правда, но зато это очень влиятельные круги. И это не считая корпуса, о котором он наверняка ничего не знает.
– Мальчик! – чуть ли не по слогам потянула Катарина. – Повторяю вопрос! Что тебе нужно?
Бенито проглотил ком, но заднюю не включил.
– Я же говорю, интересно, что может связывать такого неудачника, как Шимановский, и такую… успешную женщину, как ты. Неужели все серьезные женщины обожают неудачников? Что они в них находят? Нормальных мужчин, что ли, нет? Вот в принципе и все.
Катарина рассмеялась громко и искренне:
– Ты не прав, мальчик. Я не сплю с неудачниками. Вопрос, с чего ты взял, что он неудачник?
Бенито злобно, но довольно оскалился:
– Спроси любого в этой части Альфы, тебе скажут. Он – ничтожество, которое ни на что не способно, кроме как разевать рот и указывать всем, какие они плохие. И отхватывать за это.
– Ну, я бы поспорила с этим утверждением, – делано вздохнула сеньора майор. – У меня есть запись, где он очень даже отчетливо надирает задницу некоему стоящему напротив меня самоуверенному сопляку. Очень эффектно надирает!
Кампос позеленел.
– Мне кажется, дело в другом, – продолжала она. – Ты ему завидуешь. Завидуешь, что он один, без дружков и прикрытия папочки, способен сделать то, на что ты в одиночку никогда не решишься. Так, Бенито?
Кампос вспыхнул:
– Неправда!
– А еще ты боишься выйти против него один на один.
– И это неправда! Я порву его и один на один, влегкую!
– Тогда почему не рвешь? – Катарина снова рассмеялась. – Зачем тебе эта шайка, если можно решить проблему, как двум кабальеро?
– Он не кабальеро! – Бенито завелся.
Его собеседница и добивалась того, чтобы вывести его из себя. Окружающие в их словесной схватке не участвовали, только он и она. Потому и мне было приказано сидеть внутри, чтобы у нее были развязаны руки.
– Он – мусор, плебей! Его место внизу, под ногами, как и всех остальных титуляров!
– Твой отец тоже был под ногами! – со сталью отрезала сеньора. – Но выбился в люди, залез на вершину!
– То мой отец! А то Шимановский!
– А разница?
Пауза.
– Разница в силе. Сильный человек может подняться. Но Шимановский – слабак!
– Почему? Объясни, представь, что я дура.
Я смотрел во все глаза, слушал и пытался понять, чего она хочет, какую преследует цель. Она вытягивала его на разговор о высоких абстрактных материях, где у нее преимущество. Окружающие урки откровенно скучали, а Кампос вдруг понял, что загнал себя в ловушку, теперь не сможет уйти от темы.
– Чтобы быть сильным, нужно побыть слабым! Понять жизнь, прогнуться под нее, а потом уже лезть вверх! Так сделал мой отец, так делают все сильные! Твой Шимановский же не хочет прогибаться, занимать свое место в жизни, хочет сразу наверх, потому он никогда не будет наверху! Его удел – быть грязью и мусором! Неудачником!
Катарина удивленно прицокнула.
– А ты, оказывается, философ, Бенито! Прости, думала о тебе гораздо хуже.
И задумалась.
– Знаешь, наверное, ты прав. Нельзя взлететь, не покопавшись на дне. Но понимаешь, это личное дело каждого – выбирать, что делать, как жить и под что подстраиваться. Не прав он – жизнь сама его осудит. И поставит на место, больно ударив. Мне же интересно, почему ТЫ, Бенито, постоянно пытаешься играть роль судьбы? Почему ТЫ ставишь его на место?
Кампос коварно усмехнулся, как усмехается хозяин жизни или повелитель Вселенной.
– Потому что он мне не нравится! Мне не нравится его рожа, я не хочу лицезреть ее рядом с собой!
– Это не дает тебе права просто так над кем-то измываться.
– Почему нет? Еще как! – Кампос показал все тридцать два зуба. – Есть такое право, право сильного! Оно везде, оно рулит нашей жизнью! Закон – лишь отговорка для власти, чтобы ее не свергли в горячке расстроенные слабые. На самом же деле кто сильный – тот и прав! Богатые сильнее бедных, бедные ничего не могут сделать богатым, богатые диктуют всем свою волю, и любое сопротивление их воле будет жестоко подавляться. Потому что они сильные! Кланы рулят средним классом. Средний класс – работягами. Дэбэшники и игэшники – мафией и гвардией. Мафия вершит свои законы в кварталах. Это жизнь, сеньора! Это система! И в этой системе ты должен занять свое место. А если не захочешь, как не хочет Шимановский, тогда тот, кто выше, сгноит тебя по праву сильного!
Катарина гулко похлопала в ладоши:
– Браво, мальчик! Хорошо придумал! А тебе не приходило в голову, что система может ударить по тебе?
Кампос усмехнулся:
– Не ударит. Я на своем месте.
– Разве? – Она картинно удивилась. – Ну хорошо. Смотри. – И она извлекла из кармана на груди пластиковую карточку золотого цвета. – Императорская гвардия, агент де ла Фуэнте.
Кампос удивленно открыл рот и отступил на шаг. То же попытались сделать остальные.
– Значит, императорская гвардия рулит мафией. Я, как представитель императорской гвардии, имею право рулить тобой, представителем мафии. И ты не можешь идти против меня, поскольку это право сильного. Ты же не будешь уподобляться неудачнику Шимановскому? – елейно проворковала она последнюю фразу.
– Я… Ну…
Тон сеньоры майора резко, буквально моментально превратился в лед.
– Я приказываю тебе вылизать мои сапоги! По праву сильного!
Все находящиеся вокруг поняли: запахло жареным. О банальном завершении разговора речи больше не шло – просто так, без драки, она никого не отпустит.
Но их много, десятикратный перевес, и, хотя чувствовали себя дружки Кампоса неуверенно, все равно являлись сильными противниками.
Впрочем, сеньора Катарина будто бы не замечала окружающих урок, перла на Кампоса напролом, грозно сверкая глазами.
– Я приказываю тебе вылизать сапоги, по праву сильного! ТВОЕМУ праву!
Тот отступил еще на шаг назад, но вдруг ехидно оскалился – решился драться. Это почувствовали и мгновенно воспрянувшие урки.
– Да пошла ты!
Дальнейшее мелькнуло за считаные секунды, я еле успевал понимать, что происходит.
Катарина подалась резко в сторону, как бы уходя от возможного удара, руки ее скользнули за спину, за пояс, и вынырнули оттуда с двумя небольшими огнестрельными пистолетами.
Паф, паф! – раздалось на всю улицу. Двое урок отшатнулись, держась один за левое, другой за правое плечо. Паф. Паф. Паф. Паф. Она развела руки в стороны и без остановки засадила по тем отморозкам, которые могли напасть на нее сзади, с обеих рук, не целясь. Ну, это только казалось, что не целясь, палила ведь не на убой, в основном пули пролетали мимо, лишь двое схватились за простреленную руку.
Урки грянули врассыпную, за машины, прижимаясь к земле и для чего-то закрывая головы руками. Лишь один из тех, что стоял напротив, попытался на нее напасть. Она обработала его за доли секунды: заблокировала замах, развернула, отводя руку за спину, и ударила рукояткой по затылку. При этом не выпуская оружия из рук.
Паф.
Бенито Кампос, решивший дать стрекача, свалился между машинами с простреленной ногой.
– А тебя я не отпускала!
Сеньора грозно подошла к нему и повесила на лицо такую плотоядную улыбку, что я бы на его месте тут же попросил себя пристрелить! Бедняга Бенито затрясся от страха, попытался отползти, но на его пути крепостью встало крыло «Фуэго».
– Мальчик, ты не слышал, что я сказала?
Он начал кричать ей в лицо нечто нечленораздельное и уж никак не печатное. Катарина не торопясь убрала пистолеты за пояс, наклонилась и сложенными в лодочку ладонями двинула его по ушам.
Раздался рев. Я приглушил звук и отвел одного из дроидов чуть назад, чтобы лучше видеть.
– Шимановский, выключи панель! – вдруг произнесла она, глядя вроде на Кампоса, но куда-то мимо.
Я не шелохнулся.
– Шимановский, накажу! – Сеньора предупредительно покачала головой. – Я вижу все, что показывает терминал.
Я выключил. От греха подальше. Изображение, но не звук – звук оставил.
Дальнейшее представляло собой гулкие и хлюпающие удары, ор, мат и стоны, типа «Нет, не хочу!» и «Нет, не надо больше!».
Через несколько минут люк открылся, она влезла назад с самым серьезным озабоченным видом и переключила терминал на станцию управления машиной. Я увидел «Эсперансу» как бы изнутри, контуры и профили всех деталей в объеме.
Действительно, трансформер! Несколькими командами Катарина раскрыла чехлы дюз, затем магнитки втянулись внутрь и чуть вверх, а дюзы вылезли изнутри снизу, развернулись и стали на положенное место.
– Теперь пристегнись. Быстро!
Я поспешил последовать приказу.
Красная кнопка старта. Машина задрожала. Секунд двадцать мы прогревали дюзы, затем сеньора майор скомандовала «Держись», машину дернуло, и мы оказались в нескольких метрах над землей.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента