Кускова Алина. Фантом банановой диеты

   Картины висели на всех стенах, в основном это были пейзажи. «Восточный полдень» тоже являл из себя пейзаж, на фоне которого расположились полуголые люди.
   А аппаратов в коттедже Алла насчитала штук пять. Даже в гостевой ванной комнате висел телефон.
   Алла немного подождала, пока кто-нибудь снимет трубку, телефон продолжал трезвонить. Видимо, домочадцы разошлись по своим комнатам, там телефонов не было. Наверняка чтобы не подслушивали друг друга. Но и здесь разговор не станет тайным, Машка может в холле снять трубку, профессор в кабинете…
   Почему-то не снимают.
   – Слушаю вас. – Алла поняла, что, кроме нее, отвечать некому.
   – Ты кто такая? – нагло поинтересовался в трубке осипший мужской голос.
   – А ты кто? – в свою очередь спросила Алла. Разумеется, она знала, как интеллигентно отвечать абонентам. Но это был не абонент, а натуральный хам.
   – Ирка? Ты? – удивился голос.
   – Ага, Ирка, – вредничала Алла. – Сейчас будет тебе Ирка! И не Ирка, а Ирина Аркадьевна!
   – Не выделывайся, дура, – предупредил мужчина. – Готовь капусту в полдень, или отправишься отдыхать не на Лазурный Берег, а к праотцам.
   – Нет, – растерялась Алла, – нормально, а? Какую такую капусту готовить?!
   – Американскую, – хмыкнул голос и отключился.
   Только этого ей не хватало после ночного происшествия! Опять никто не поверит, что какой-то мужик звонил и угрожал Ирине Аркадьевне. Алла вздохнула, села в кресло напротив нашумевшей картины, поджала под себя ноги и принялась думать.
   На этот раз она ни в чем конкретном не была уверена, так что обнародовать разговор не спешила. Ничего общего у телефонного хама с холеной Ириной Аркадьевной нет и быть не может. Вероятнее всего, наглец ошибся номером и требовал другую Ирину. У нас в стране Ир, отдыхающих на Лазурном Берегу, тьма– тьмущая… Алла себе не поверила. Есть у нее подруга Ира Курочкина, так та вообще никогда за пределы области не выезжала. Наверное, копит на заграницу. Аллочка же, что копи, что не копи, на зарплату продавца-консультанта далеко не уедет. Нет, если и дома продолжать питаться одними бананами, накопить можно. Но тогда придется отказать себе в сезонной смене гардероба. А от этого Алла, как настоящая женщина, отказаться была не в силах.
   Если вернуться к хаму с его капустой, Алла точно знает одно: капуста бывает пекинская. Это такой вкусный, хрустящий салат! Ела бы его и ела… А вот про американскую она ничего не слышала. Скорее всего, вывели новый сорт. Кого она обманывает?! Себе-то можно сказать правду.
   Звонил хам и угрожал, требовал деньги. Думал, что разговаривает с Иркой.
   С Ириной Аркадьевной?!
   Первый, вернее, уже второй порыв был – броситься к тете и все рассказать. Алла вскочила, наткнулась взглядом на картину и застыла. Не поверит. В любом случае у аппарата есть память, пусть проверит и убедится, что этот тип звонил. Алла кричать не станет, просто скажет, что кто-то звонил и спрашивал хозяйку.
   Тогда почему она ее не позвала? Снова влипла.
   Хуже всего жить у богатых родственников на птичьих правах. Но она гордая птица на диете. Когда мозг не обременен мыслями о переработке лишних жиров, он явно работает лучше. Алла что-нибудь придумает. Она принялась ходить по гостиной, прислушиваясь к шагам. Сейчас зайдет Ирина, и она ей скажет про типа. Но говорить не пришлось. Во дворе загудел двигатель красной спортивной машины госпожи Ображенской, и подбежавшая к окну Алла увидела только ее бампер. Ирина уехала в город, значит, вернется только вечером, а до вечера все утрясется.
   В любом случае Алла больше трубку брать не будет. Лично она ни от кого звонков не ждет.
   – Звонарева, Алла. – На пороге гостиной стояла Машка и подмигивала.
   – Да? – встрепенулась Алла. – Помочь?
   – Помогла уже, пасибки, – улыбнулась Машка. – Пойдем, я отблагодарю.
   – Нет! – взвизгнула Алла, испугавшись собственного голоса, такого нервного, истеричного, втайне на что-то надеющегося…
   – Не выделывайся, – сказала Маша, повторяя слова телефонного хама, – пойдем.
   И Алла пошла на кухню, оправдывая себя тем, что должна узнать, подслушала Маша разговор или нет.
   Маша Суркова была привлекательной, склонной к полноте восемнадцатилетней девушкой, таких мужчины обычно называют аппетитными. Она родилась и выросла в деревне и, как только представилась возможность, покинула ее, нанявшись в прислуги. Профессор не любил слова «прислуга» и называл Машку помощницей по хозяйству. В принципе никто обычно не акцентировал внимания на названии, потому что Маша оказалась хваткой, расторопной и услужливой. Она прижилась в профессорской семье и стала незаменимой. Внешне казалось, что Маша довольна работой, профессором, его супругой, родственниками и гостями. Особенно студентом Горюновым, который проявлял к ней благосклонное внимание.
   Алла понимала: кинься она искать союзницу в этом доме, лучше Машки не найти. Но все равно чисто из женского эгоизма воспринимала ее как соперницу. Ведь Костик мог увлечься ею. Вот только Алла им не увлеклась. Но это отдельный разговор.
   – Банановый, – сказала Машка, когда они уселись на кухне за столом, и сунула Алле теплый пирог, – специально для тебя испекла, с печенкой.
   – Ты что?! – испугалась Аллочка. – Я профессору обещала…
   – Я тебе говорю, бананы там есть, в тесте. Ешь, а то скоро от тебя ничего не останется. Мужики не собаки, на кости не бросаются. Слышала такую поговорку? То-то.
   Алла вздохнула и здраво рассудила: раз в этом пироге есть бананы, она слово держит.
   Машка, подперев подбородок пухлой рукой, с нежностью смотрела, как Алла уминает ее произведение кулинарного искусства. Алле показалась странной такая нежность. С чего бы это? Неужели Костик признался, что по ночам думает о Звонаревой? Тогда понятно, почему Машка решила ее раскормить до неприличных размеров.
   – Что профессор-то от тебя хотел? – как бы между прочим поинтересовалась Маша.
   – Я же говорю, – жуя, ответила Алла, – слово дала…
   – А, – разочарованно процедила та, – я думала, он следака вызвал.
   – Следователя?! – изумилась Алла. – Зачем?
   – Ну, дед же не сам упал, ему помогли. Веревка и колокольчик. – Маша оглянулась на дверь и зашептала: – Я тебе верю, кто-то в гостиной прятался. Только он не картину тырил, хотел от деда избавиться. Сама прикинь, сколько этот дед стоит?
   – Это что, по расценкам работорговцев?
   – Я в переносном смысле. Если дед коня двинет, профессору с его Иркой все достанется. А колокольчик, тот, который Настька себе забрала, я раньше видела у хозяйки. Из ее коллекции колокольчик.
   – Маш, а кто из твоих знакомых может нашу профессоршу Иркой звать?
   – Иркой? Да все, кому не лень. А что в этом такого? Ирка – она и есть Ирка. До профессора замужем за архитектором была, тот ее в ночном клубе подобрал, где она стриптизершей подрабатывала, когда в институте училась. По государственной программе для жителей сельской местности. Или как еще это у них называлось. Вот! Это теперь она Ирина Аркадьевна.
   Настроение Аллы должно было ухудшиться, она была обязана запротестовать против прислуги, наглым образом копающейся в грязном белье хозяйки дома. Но Алла ела и слушала Машку. Прикидывала, могла ли та подделать голос и позвонить с угрозами. Нет, не могла. Машка голос хозяйки отлично знала. И вообще, она добрая девушка, только сплетница. Но разве за это можно обвинять?! Впрочем, ничего криминального не случилось, Машины предположения – всего лишь гипотезы, не подкрепленные следствием.
   – Маш, как ты думаешь, может Ирине кто– нибудь угрожать?
   – Ха! Еще бы, она себе столько врагов нажила за последнее время!
   – А что за последнее время произошло? Не считая моего ночного кошмара.
   Маша еще раз поглядела на дверь, округлила глазищи и зашептала:
   – Она вступила в КЭЛ!
   – Куда?
   – В Клуб эстетствующих леди. Мне девчонка рассказала, которая там маникюршей работает. Мастер по дизайну ногтей! Держите меня хором. Я тогда дизайнер по пищеблоку… А, клуб. В принципе ничего необычного, таких клубов пруд пруди. Релаксация под классическую музыку, расслабление под пение соловья, виртуальный массаж… и заумные разговоры про элиту общества, то есть про членов клуба. К тому же бешеные деньги за посещения. Вот Ирина Аркадьевна, этой элитой себя возомнив, и возгордилась. До твоего приезда она своей близкой родственнице в гостеприимстве отказала, да и на тебя, Звонарева, согласилась только из научных соображений. Ты у них с профессором подопытная мартышка, – вздохнула Машка. – Ешь больше, чтобы глюков не видеть. А ты действительно не приметила их физиономий?
   Алла пожала плечами.
   – Жаль, – покачала головой Маша, – я на сто процентов уверена, что в гостиной пряталась Ирка! Колокольчик ее, дед мужа… Куда делась веревка?
   Алла, жуя пирог с печенкой без зазрения совести, изобразила из пальцев очки у себя на носу.
   – Понятно, – вздохнула Машка, – у профессора. Точно следака вызовет. Ты, Аллочка, тогда честно говори: видела ночью в гостиной Ирину Аркадьевну.
   Алла чуть не подавилась и закашлялась.
   – Ничего, ничего, не спеши, – постучала ее по спине Машка, – остатки я тебе с собой дам.
   Алле вдруг стало обидно. Ее купили за пирог с печенкой! Да она могла бы этот пирог сама ночью взять. Днем бы смогла…
   Нет, сближаться с Марией никак нельзя, раз она так подставляет людей, относящихся к ней как к человеку! Если Костик вдруг действительно признается, что по ночам думает об Алле, Машка перешагнет через ее труп, не слушая криков о том, что Алла в отличие от Костика по ночам думает только о колбасе и Владимире Воеводине.
   Но с чего бы ей мстить Ирине Аркадьевне? С чего бы Ирине Аркадьевне угрожать? А почему, собственно, Ирина Аркадьевна не могла прятаться в гостиной? Их было двое. Ирина Аркадьевна и тот тип, который теперь ей угрожает. Машка права в одном, нужно вызвать следователя. Алла, расправившись с пирогом, почувствовала: в воздухе витает дух криминала.
   Приедет товарищ, разберется, снимет с Аллочки обвинение в бессмысленном видении. У нее было видение со смыслом! Товарищ следователь все поймет. Если его не вызовет профессор, может быть, Алле самой съездить в милицию и рассказать, что случилось? А что случилось? Грабители побывали в доме, но ничего не украли. Шантажист звонил хозяйке, но та его так и не услышала. Дед с лестницы свалился, а кто не падает? Вон в мексиканских сериалах каждый раз, как только герой оказывается лишним, его тут же спускают с лестницы. Раз – и нет героя. Раз – и нет деда? Неужели Машка права?
   Товарищ начнет разбираться, кому это выгодно. Как ни крути, получится, что ей, Алле Звонаревой. Если посадят супругу, а профессор не переживет удара судьбы, прямой наследницей станет она. Но Алла на деда не покушалась! Как все запутано.
   Поблагодарив Машу за чудесный пирог, Алла пообещала сообщить, если приедут люди из милиции.
   – Мы с тобой одной крови, – зловеще прошептала та на прощание, – не голубой, зато честной.
   После этого Алла догадалась: Машка боялась, как бы во всем не обвинили ее. Правильно делала, между прочим. Во многих детективных историях, которые читала Аллочка, преступником оказывался кто-то из прислуги. Но было ли преступление?

Глава 2
– Все хорошо, она этого не делала
– Плохо. тогда это сделал кто-то другой

   Луч солнца скользнул по стене, спустился вниз и безжалостно остановился на подушке возле темных, стильно уложенных накануне волос. Несколько мгновений выждал и направился на лицо спящего мужчины, выражающее во сне полную беззаботность и удовлетворение от одинокой холостяцкой жизни. Мужчина приоткрыл темно-серые глаза и уставился на часы. Часы показывали половину восьмого, раннюю рань – по меркам молодого человека, вставшего недавно на путь сыска и теперь позволяющего распоряжаться временем по собственному усмотрению. Но солнце на этот раз решило нарушить его планы хорошенько отоспаться. Щурясь от навязчивого света, мужчина встал и направился к окну задергивать портьеру, неосмотрительно оставленную без внимания вчера вечером. Но сон прошел. Неожиданно, внезапно и совершенно, как только сыщик вспомнил о новом деле.
   Он, весело насвистывая бравурный марш, отправился в ванную бриться и приводить себя в порядок.
   После ванной – традиционная чашечка кофе, сваренная по-турецки. Кофе встряхивает сонный организм, освежает память, направляет работу серых клеточек мозга в нужное русло. Но не растворимый кофе, включающий в себя непонятные добавки, а натуральный, из чистых, в меру прожаренных зерен с завораживающим ароматом. Хороший крепкий кофе ассоциировался у сыщика с роковой брюнеткой, убивающей воздыхателя пылким взглядом бездонных карих глаз. А растворимый напиток напоминал ему субтильную блондинку, суррогат. Рыжая же… что он думал о рыжих девушках? Ничего. До этого дня. Сегодня придется думать о рыжей.
   Жизнь прекрасна! Жизнь прекрасна, когда ты молод, полон сил и обладаешь недюжинными дедуктивными способностями, так востребованными в наше нелегкое время. Жизнь прекрасна, когда ты выглядишь на все сто. Внешний лоск в первую очередь говорит клиентам о солидном финансовом положении, тогда они не скупятся на гонорары.
   Сыщик открыл шкаф и пробежал глазами по вешалкам.
   Сегодня он едет в дом к профессору Ображенскому, следовательно, увидит красавицу Ирину Аркадьевну. Он взял вешалку с темно– серым костюмом – новинкой сезона. Но разговаривать по просьбе профессора ему придется с их бедной родственницей, натворившей с голодухи разных бед. В этом случае нужно одеться более демократично. Он повесил темно-серый костюм обратно и взял светлый льняной.
   Девица сидит на диете в целях научного эксперимента, прекращать который профессор не хочет ни за что на свете, даже ценой здоровья собственных родственников. Девица, по его словам, ночью пробралась за пропитанием на кухню и привязала к лестнице колокольчик. От восторга при виде еды она закричала, на этот крик пришкандыбал девяностолетний дед профессора, но зацепился за веревку и упал с лестницы. Родственница клянется, что веревку не привязывала, и сочиняет историю про грабителей.
   Все ясно, ему нужно поговорить с девицей и объяснить, что в доме его постоянного клиента профессора Ображенского следует себя вести более осмотрительно и прилично. Иван Иванович, разумеется, верит родственнице. Но, доверяя, нужно проверять. В данном случае – выяснить, кто же на самом деле привязал эту злосчастную веревку. Выяснить так, чтобы не беспокоить обитателей коттеджа. Те хорошо знали Андрея Туровского, неоднократно оказывавшего услуги профессору, так что его появлению вряд ли удивятся. А с девицей он поговорит с глазу на глаз.
   Туровский усмехнулся: еще ни одна женщина не устояла против его фатального обаяния.
   Высокий, подтянутый, широкоплечий, с пронзительным взглядом стальных глаз, пробирающих до мелкой дрожи, с мягким бархатным баритоном, который дамы находили весьма сексуальным, он являл из себя настоящего героя, сошедшего со страниц любовного романа.
   Еще ни одна не устояла. Но Туровского не интересовали затянувшиеся романы-интрижки. Он рвал отношения с женщинами дерзко и решительно, как только понимал, что увлечение прошло, но дамы его сердца, как ни странно, покидали его не обижаясь. Вероятно, надеялись на всплеск чувств в будущем.
   Облачившись в светлый костюм и белые узкие туфли, он взглянул на себя в зеркало и остался доволен. Рыжуха никуда не денется, во всем признается сразу. Да она таких мачо, как Туровский, наверняка никогда в жизни не видела.
   Андрей хмыкнул, взял с полочки ключи от «мерседеса» и, беззаботно покручивая их на указательном пальце, вышел из квартиры.
   Двор новостройки, куда недавно вселился Туровский, являл из себя полное запустение. Обещанное компанией-строителем благоустройство прилегающей к дому территории из-за финансового кризиса задерживалось на определенное время. Жителям приходилось довольствоваться парковкой и тротуаром, за которым темнели бугры и колдобины. Вид оставлял желать лучшего, так что поменять его на коттедж Ображенского сыщику хотелось не глядя.
   Это и стало для него роковой ошибкой. Он проглядел соседку из первого подъезда, располневшую краснолицую молодицу, пару десятков килограммов назад выглядевшую на свой тридцатилетний возраст. Она неслась к нему со скоростью испуганного бегемота и грозно хватала воздух красными, под цвет лица, губами, похожими на вход в преисподнюю. Ничего хорошего Туровский от нее не ждал. Злясь на себя, что не огляделся, прежде чем показаться на белый свет, он подбежал к «мерседесу» и принялся открывать водительскую дверцу. Но бегемотиха, несмотря на свой внушительных размеров вид, тоже оказалась проворной. Она подскочила к Андрею и схватила его за рукав.
   – Господин Туровский! – запричитала дама. – Как хорошо, что я вас встретила! Я уже три часа вас караулю. Он опять не ночевал дома. Он опять меня бросил…
   – Елизавета Тихоновна, – мягко начал Андрей.
   – Ах, – махнула рукой та, – к чему эти сантименты. Зовите меня просто Изольдой!
   – Изольда, – Туровский тут же перешел на волнующий шепот, – зачем вы бегаете за мужем? Такая чувственная, роскошная женщина должна держаться с достоинством и на расстоянии… От меня, во всяком случае. Вдруг ваш супруг что-то заподозрит и начнет ревновать?!
   – Правда? – Ее заполненные скорбными слезами глаза моментально высохли и округлились. – И тогда он вас убьет как соперника?
   – Непременно, – кивнул Туровский, открывая дверцу.
   – Это хорошо, – улыбнулась своим мыслям дама. – Ах, что я говорю! Это плохо. Вы ведь тогда не сможете за ним проследить!
   – Но я не могу за ним проследить таким образом, каким вы желаете, чтобы я это сделал. С этого года, несравненная Изольда Тихоновна, частным сыщикам запрещается пользоваться подслушивающей аппаратурой…
   – Не может быть! – всплеснула полными руками, унизанными перстнями, соседка. – Неужели нельзя поставить ему в автомобиль жучок и подслушать все, о чем он говорит?! И главное, с кем он говорит в мое отсутствие.
   – Действительно нельзя, – пожал плечами Андрей и сел за руль.
   Дама вцепилась в дверцу.
   – Чем же вы тогда, господин Туровский, собираетесь зарабатывать на хлеб с икрой?!
   – Лучшим, что может быть у сыщика, – подмигнул Андрей, – дедукцией. Единственное, что нам еще не запретили использовать на практике.
   – Так используйте ее применительно к моему неверному мужу! Я хорошо заплачу.
   Андрей вздохнул, отвел глаза от драгоценностей. Да, судя по всему, сделка могла быть удачной. Но Туровский никогда не занимался такой мелочью, как слежка за супругами. Это неблагодарное дело. Сначала они ссорятся, заказывают слежку, потом, когда им представляешь все доказательства неверности, внезапно резко меняют политику, объединяются и начинают винить сыщика в подтасовке фактов.
   – Может быть, когда-нибудь, – бросил Изольде Туровский, привыкший оставлять женщинам надежду.
   – О-зо-ло-чу, – хриплым басом произнесла бегемотиха, – если вы найдете эту стерву!
   – Хорошо! – нервно выкрикнул Андрей, бесцеремонно отпихивая даму от дверцы. – Я же сказал, когда-нибудь. Сейчас у меня важное правительственное задание. Задание партии, понимаете?
   Соседка прищурила хитрые глаза и ничего не сказала.
   Это было выразительнее всех слов. Туровский понял, что Изольда от него никогда не отвяжется. Никогда. Обремененная подозрениями в неверности супруга, она была способна на преступление. Ему следует держаться подальше. Может быть, стоит погостить у профессора? В любом случае нужно чаще к нему ездить. А у Изольды тем временем в семейной жизни все прояснится, она прет напролом, как танк победителей по вражескому стану, вряд ли неверный супруг долго продержится в своей неверности.
   Но – осечка! Вышла осечка, она не клюнула на его колдовское обаяние. Странно. Он начинает терять шарм или квалификацию? Андрей нахмурился, подумал: нужно было надеть серый костюм, и надавил белой туфлей на педаль газа.
   Небольшой инцидент с соседкой вывел сыщика из благостного настроения. Туровский решил: ночь полнолуния пагубно сказалась на представительницах слабого пола, и ему придется приложить дополнительные усилия, чтобы добиться желаемого результата. Если на него не клюнет и девчонка, он придумает, как ее разговорить. Узнает, чем она занимается, интересуется, увлекается…
   Чем может увлекаться обычная девица близкого к краху личной жизни возрасту? Ясное дело, мужчинами. Так что заранее настраиваться на поражение Туровский не стал, не такой у него характер.
   Аллочка слонялась без дела из комнаты в комнату, старалась настроиться на диетический лад.
   Сегодня в ее спальню Костик по просьбе профессора поставил напольные весы. Такие симпатичные, небольшие, со стеклянной поверхностью… Аллочке показалось, что профессор приобрел такие весы намеренно – встань на них с лишними килограммами, нежное стекло даст большую трещину не только на весах, но и в отношениях Аллы с дядей. Ссориться не хотелось. Она старалась перед взвешиванием много не есть и надеялась не просто найти взаимопонимание со стеклянными весами, но и сродниться с ними. Сегодня, правда, они в присутствии профессора и студента безжалостно показали все ее шестьдесят килограммов. Профессор покачал головой, студент глубоко вздохнул, а Алла вспомнила про кусок проглоченного сыра.
   После их ухода она перетащила весы ближе к двери и поставила по правилам фэн-шуя.
   Постоянно открывающаяся дверь должна была изгонять лишний вес, то бишь лишний вес должен был покидать Аллочку, оставляя в ее нехлипком (но когда-нибудь оно будет хлипким!) теле самое необходимое для жизнеобеспечения.
   Для того чтобы фэн-шуй начал действовать, Алла стала гулять по комнатам, время от времени заглядывая к себе. Она подмигивала весам, ласково гладила их холодную, неподкупную поверхность и шептала как заклинание: «Надо есть… бананы».
   Весы помогли ей забыть Машкино коварство.
   А дядя попросил вспомнить ночной инцидент. Он объяснил Алле, что пригласил в дом специалиста по фантомам, который жаждет поговорить с девушкой, видевшей ночью привидения.
   Алла пожала плечами: отчего же не поговорить со специалистом по привидениям, раз больше в этом доме поговорить толком не с кем.
   Машка не в счет, разговоры с ней могут привести к нервному срыву. Ирина Аркадьевна никогда не уделяла Аллочке должного внимания, изредка перебрасываясь с ней ничего не значащими фразами, когда оставалась дома. А дома она оставалась редко, вот и сегодня укатила в клуб. Анестезия после утреннего предательского рассказа о ночном происшествии в присутствии Владимира также не внушала доверия. К тому же они со Стасом отправились к бассейну, где собрались провести целый день, погода выдалась солнечная, можно было загореть на халяву. Алла догадывалась, что у супругов не слишком удачно складываются дела в семейном бизнесе. Гостят они у профессора потому, что разнообразят жизнь его супруги, сами же таким образом экономят. Впрочем, что это за разнообразие, Алла так и не поняла. Ирина часто уезжала из дома, игнорируя свою подругу Воронцову.
   Со студентом вообще говорить было не о чем, у того одни формулы и алгоритмы питания вертелись в круглой голове. Скоро его голова станет квадратной. Остается только догадываться, как он общается с Машкой. Хотя эта хищница наверняка изобрела способ общения посредством жестов и пылких взглядов.
   Вот с Владимиром Воеводиным Аллочка поговорила бы. А то у него осталось превратное мнение по поводу картины и ее мозгов. Умный, тактичный, обходительный. Таким должен быть мужчина ее мечты. Когда ее жертвенное голодание ради науки завершится, Алла займется поисками мужа. Конечно, можно надеяться на то, что такой замечательный во всех отношениях мужчина, как Владимир, обратит на нее свой взор. Можно, но нельзя. У нее от диеты еще не случилось размягчение мозга, она прекрасно понимает, что он птица не ее полета. Да, Алла для него летает слишком низко, а он, как горный орел, парит неприлично высоко. Едва ли их пути пересекутся.
   У нее низкая самооценка. Алла об этом знает. Но повысить ее, живя в доме дяди и будучи жертвой научного эксперимента, совершенно не получится. Вот если бы Владимир встретился ей чуть позже…
   Алла представила, как она, вся такая худющая (ага, спасибо профессору!), но обаятельная и привлекательная, решительно заходит в полумрак ресторанного зала, где сидит он. Он поднимает на нее глаза и что видит? Шикарную девушку! В черном коктейльном платье, выгодно облегающем привлекательные формы… А, платье должно быть коротким, чтобы он мог увидеть ее длинные ноги. Ах, они не длинные? Так станут длинными после голодовки! Интересно, не будут ли ей коротки ажурные чулки со стрелкой, купленные по случаю у подруги… Ну да, о чем это она?
   Алла сама не заметила, как оказалась в гостиной в кресле у окна, она продолжала мечтать.
   На ее ногах будут умопомрачительные шпильки на высоченном каблуке.
   Она закинула ногу на ногу и замотыляла розовым тапком из рыбьего меха с мордочкой зайца. Его длинные уши от каждого движения нервно трепыхались и вздымались над полом, вызывая искреннее беспокойство. Казалось, еще немного, они оторвутся, и несчастное животное останется без органов слуха. Но Звонарева этого не замечала, она витала в облаках.