Кускова Алина. Zамарашка

   – Нет уж, лучше вы садитесь, сэр, я постою.
   – Отчего же мне садиться? Будьте так любезны, леди, сядьте сами.
   – Вы старше, – упрямилась я, – вам и сидеть! Меня учили место старшим уступать.
   – В этом есть разумное зерно, но…
   – Никаких «но», я запрограммирована на вежливость.
   – Что вы говорите!
   – Она несет какую-то чушь, – возмутились сестры-рыжухи и злорадно усмехнулись.
   Понятно, конкурентки. Я повернулась к ним лицом, к маэстро задом и толкнула его локтем в живот.
   Приятно иметь дело с интеллигентом, он даже не пикнул, согнувшись пополам и упав на стул. Один ноль в мою пользу.
   – Начинайте, – важно сказала я ему. – Сейчас я тоже начну. Разомнусь только. А-а-а-а-а-а-а! О-о-о-о-о-о! Распевка у меня такая.
   Микки сидел в лучах солнца и улыбался, чем ободрил меня.
   – У-у-у-у-у-у! Сырые яйца есть?
   Маэстро испуганно покрутил головой, кладя пальцы на клавиши.
   – А свежие пирожные? Они очень хороши для голоса.
   Тот кивнул. Я попросила, чтобы принесли дюжину пирожных. Сестры злобно зашушукались. Но маэстро позвал слугу, передал мое пожелание, и тот скрылся с утвердительным кивком. Милые люди! Все у них запросто.
   – Начинайте, леди, – отмахнулся сэр Гарвард, – не тяните.
   – Не уходи-и-и-и-и, – завыла я как можно старательнее. – Не тянуть не могу, романс тягучий… Не уходи-и-и-и-и! Аккомпанируйте, маэстро, не сидите сычом! Не уходи-и-и-и, побудь со мною-ю-ю-ю! Я та-а-а-ак давно-о-о-о…
   – Что у вас здесь происходит, господа? Кто мучает несчастное животное?!
   – …Тебя жда-а-ала-а-а-а! – старательно довывела я руладу и оглянулась.
   Разуется, я ожидала увидеть поднос со слугой, вернее, его с ним, лучше обоих вместе с пирожными. Но дверь распахнул другой мужчина! Не такой привлекательный как король, а король, несомненно, самый красивый мужчина, которого я встречала на картинках женских журналов, но тоже сдержанно-брутальный.
   – …Здесь так отрадно-о-о-о, так све-е-етло-о-о-о! – проорала я на автомате, не сводя с него взгляда.
   – Ваше Высочество! – вскочил сэр Гарвард, – простите, что мы вас побеспокоили!
   Высочество?! Ага! Принц все-таки есть! И если к нему хорошо приглядеться, не обращая внимания на недостатки, то он такой обалденный, мамадорогая.
   – …Я поцелуями покрою уста-а-а-а-а и очи-и-и и-и-и…
   Да, я хотела обратить на себя его внимание! Две дурынды, приветствуя, чуть не бросились ему на шею.
   – Леди? – склонил он на бок свою голову с безупречной волной каштановых кудрей и уставился на меня немигающим взглядом пронзительных карих глаз.
   – …И-и-и чело-о-о-о-о, – доорала я и закрыла рот.
   – Не понял, – прищурился он, едва растягивая уголки губ.
   Разумеется, я бы тоже посмеялась над своим нелепым розовым платьем.
   – И чело, – охотно повторила я, пытаясь взять себя в руки. Иногда мне это с успехом удавалось. Например, при общении с королем. – Я поцелуями покрою… и чело тоже.
   Свет померк в комнате, видно, солнце закрыла туча или я готовилась к тому, чтобы лишиться чувств. Хоть никогда не делала этого раньше. Девицы прыснули от смеха, маэстро схватился за сердце, Микки поднялся и пошел к нам, Его высочество выпрямился и попытался найти выход из затруднительного положения. Еще бы! Не успел войти в комнату, как одна сумасшедшая заявила, что собирается покрыть его поцелуями. Я бы на его месте возмутилась. А на своем позволила бы поцеловать пару раз, просто так, из чистого спортивного интереса. Кстати, об интересе. Интересно, он холостяк?!
   – Миканиэль Грэм!
   – Герцог Эдберг!
   Микки в очередной раз меня поддержал. Он кинулся между мной и герцогом…он всего лишь герцог, как жаль…заслонил меня собой и принялся трясти руку милорда. Они начали разговаривать, как лучшие друзья, а я вспомнила, что семейство Грэм вчера ездило на прием к этому бруталу. Ах, знала бы, что он почти принц, попросилась бы с ними и плевать на эти розовые рюши. Я выглянула из-за плеча Микки и улыбнулась герцогу. Мне показалось, что я сделала это довольно игриво. Вообще, я умею флиртовать с мужчинами, только до этих дней мне не приходилось этого делать с коронованными и титулованными особами, но жизнь движется вперед, пора расти по карьерной лестнице.
   Герцога Эдберга перекосило.
   – Не могу слышать, как фальшивят, – заявил он довольно бесцеремонно, – от этого у меня начинают болеть зубы!
   Его привлекательность померкла в моих глазах. Он всего лишь герцог! А мнит о себе, будто целый король! Я спряталась за спину Микки и принялась бурно дышать, соображая, какую бы гадость сказать этому нахалу, посмевшему меня обвинить в некомпетентности. Этот романс – моя фишка! В баре-караоке, куда мы ходим со Светкой, все плачут, когда я его пою! Конечно, я не дура и понимаю, что у меня не ангельский голос, но я столько старания вкладываю в исполнение, что пронимаю до истерик.
   – …А это моя родственника леди Талия Грэм!
   Микки повернулся и выставил меня вперед себя.
   – Она приехала из дальней провинции. Вчера у нее состоялась аудиенция с Его Величеством, после чего леди Талия получила приглашение на бал в качестве избранной гостьи.
   В глазах герцога я увидела неподдельный интерес. Поздно, парнишка, поздно. И волосы у него слишком волнистые, и глаза слишком карие, и фигура слишком спортивная… О, да в нем масса недостатков!
   – Избранная гостья? – прошептал герцог, пронзая меня взглядом-рентгеном. – Что же в таком случае она делает здесь?
   – Поет, милорд, – засуетился маэстро. – Когда вы вошли, милорд, леди Грэм как раз исполняла романс неизвестного композитора на слова неизвестного автора «Не уходи, побудь со мною».
   – Композитор известен, только я забыла его имя.
   – У нее нет голоса, слуха и памяти, – восхищенно, как мне показалось, произнес герцог, обойдя вокруг меня. – Нет вкуса, стиля, чувства меры… Миканиэль, этот укор по твоей части!
   – Милорд, вы же понимаете, наша матушка довольно прижимиста…
   – Значит, – герцог подошел ко мне вплотную, двумя пальцами поднял мой подбородок и посмотрел сверху вниз. – Значит, она бесприданница! Подходит по всем параметрам, – прошептал он.
   Мне показалось, что сейчас он меня точно поцелует! Я могла дать голову на отсечение, что он собирался меня поцеловать! И я ничего не понимала.
   – Та-ли-я, – протяжно произнес мое имя герцог, не сводя глаз с моих губ. – Довольно странное имя… Но вам оно подходит!
   Он мгновенно отпустил меня, отойдя на несколько шагов к двери, я чуть не свалилась.
   – Я помешал вашему уроку, – он церемонно кивнул, – удаляюсь. Миканиэль! Нам нужно встретиться! Приезжай ко мне, как только освободишься. Можешь захватить с собой это розовое недоразумение в кисейном чепце.
   Что?! Нет, каков наглец! Не целует, так еще и обзывается! Что-то я совсем размякла…
   – А это еще что такое?! – удивился на пороге герцог, завидев слугу с подносом пирожных.
   – Распевка для леди Грэм, – торжественно объявил слуга.
   – Однако-о-о. Она может съесть слона!
   Я возмущенно фыркнула.
   – Ваше высочество, Ваше высочество, – заверещали сестры-рыжухи, кидаясь на Эдберга, – передайте от нас поклоны миледи герцогине!
   Естественно, имеется герцогиня, в наличие одна штука под названием «жена герцога». Кто бы мог подумать иначе?! Честно говоря, я надеялась… да что уж теперь вспоминать.
   От встречи остался неприятный осадок. После ухода герцога я плюхнулась в кресло и всем своим видом показала, что больше к роялю не подойду. Маэстро взялся за сестер. Те пищали еще хуже меня, но на их зов никто не прибежал. Это радовало. Огорчило то, когда сэр Гарвард поинтересовался знанием азов музыкальной грамоты, я ответила, что нот тринадцать. Это мое любимое число, обычно в пятницу тринадцатого мне чертовски везет. Конечно, я была растеряна и несколько подавлена. Зато сестры торжествовали!
   – Старшая Сусли-Кадаржбетта, младшая Энни-Кадаржбетта, обе Брэмс, тоже наши дальние родственницы. – Микки рассказывал мне свою родословную. Мою, наверное, тоже, только об этом мы не говорили вслух. И без того было ясно, что я внебрачный ребенок нашего папаши. – Довольно странно, что только вас троих собрали для занятий вокалом и танцами. Не могу понять причину.
   – Герцог ее знает, – хмыкнула я, – он сказал, что я подхожу по всем параметрам. А к чему подхожу? Микки, слушай, я действительно жутко пела?
   – Ну что ты, Талия, у тебя изумительный голос…
   – Только не ври!
   – Отвратительно. Ты пела отвратительно. Слишком надрывно и громко. Если ты так же танцуешь…
   Что я ему могла сказать?! Что современные танцы подразумевают истеричные подергивания в разные стороны? А на выпускном балу в школе не стали включать вальс в программу потому, что его никто не умел танцевать? Некоторые девочки научились исполнять танец живота только ради того, чтобы от него избавиться. Как-то у нас не принято прилюдно выделывать па под музыку.
   – Ладно, – сказал Микки, пожимая мне руку, – вечером придешь ко мне в комнату, я тебя научу прилично двигаться.
   Знал бы он, как неприлично можно было перевести его фразу в нашем мире!
   Я хихикнула.
   – Рад, что поднял тебе настроение, – прошептал Микки.
   – Господин Грэм, – возмутился маэстро, – вы нам мешаете!
   – Прошу прощения, – кивнул Микки, поднимаясь. – Я дождусь тебя, только не здесь.
   Он ушел, а я осталась на растерзание Суслику и дебелой Энни, как я назвала сестер-родственниц. Неужели между нами есть что-то общее? Судя по внешнему виду, ничего общего не может быть. Но что-то есть, раз мы втроем повышаем квалификацию. Микки прав, здесь кроется какая-то загадка. С другой стороны, король прижимист, как моя мачеха, зачем ему тратить средства на обучение остальных девиц? А на нас зачем? Нужно будет выяснить.
   Впрочем, учебой назвать наш урок было не правильно. Форменное издевательство, вот что это было. Маэстро заставил нас рисовать на разлинованной тетради нотные закорючки, я пролила чернила и испачкала свое единственное выходное платье. Мачеха сживет меня со свету! Если только я не задрапирую пятно розочкой. Нет, ну какая несправедливость! Одно единственное платье! Худшее наказание для девушки придумать сложно.
 
   Раздосадованная этим обстоятельством я вышла из зала, махнув напоследок учителю носовым платком, найденным в кармане платья. Пока я решала, отчаиваться мне или нет, а танцы я точно завтра не осилю и также опозорюсь, мне встретился Его высочество. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что он специально стоял в соседнем зале, чтобы дождаться завершения занятий. И то, что он разговаривал с Микки, не в счет. Ну, может же нормальная девушка немного помечтать?
   Я замедлила шаг и принялась его пристально разглядывать. Чем он мне мог понравиться? Ведь явно не красавец. Атлетическим телосложением. Его словно лепили для музея античных произведений искусства. Отдаленное сходство с Аполлоном, несомненно, есть: только тот раздет, а этот в камзоле и штанах. О высокие сапоги-ботфорты при его каждом жесте бьется шпага. Какие воинственные здесь мужчины, кроме моего братика Микки. Ну, еще и маэстро слишком хлипкий на вид, его можно одним плевком перебить. Так, еще мне понравились глаза герцога Эдберга. Они такие, такие, такие… Ужас, какие. Словно он видел меня насквозь. Такому мужчине будет очень тяжело врать! А приукрасить обстоятельства я иногда могу. И голос у него приятный, бархатный, обволакивающий, многообещающий…Стоп! Ни к чему хорошему это не приведет. С женатиками я не связываюсь, на женатиков у меня табу, какие бы золотые горы они мне не сулили.
   – …Герцогиня пожелала выбрать для Сумеречной гостиной фиолетовую гамму. Я надеюсь на тебя, Микки. У тебя отменный вкус, отмечающий малейшие нюансы…
   Герцогиня! Наверняка вредная и замкнутая особа, только такие выбирают фиолетовый цвет – цвет злодеяния и черной магии. Б-р-р-р, не поеду к ним в гости, пусть Микки завезет меня домой.
   – Талия, – обрадовался Микки, – мы с Его высочеством решили тебя дождаться!
   – Очень мило с вашей стороны, – поморщилась я.
   – Тоже зуб разболелся, леди Грэм? – участливо озаботился герцог.
   – Челюсть свело от вашего сладкого вида, – буркнула я, шествуя вперед.
   – Леди Грэм!
   Фиг тебе, не стану оборачиваться.
   – Леди Грэм!
   Он еще напоминает мне о певческом провале!
   – Леди Грэм, в той стороне спальни короля!
   Ну и что, я мастерски достаю мужчин из постели… Короля?!
   Я резко развернулась и пошла обратно.
   – Как себя чувствует миледи герцогиня? – бросила я, проходя мимо Эдберга.
   – Замечательно, – с удивлением ответил тот. – Прошлой ночью у нее была лишь бессонница.
   – Надеюсь, при этом она не выла на луну? Терпеть не могу, когда воют…на луну. У меня от этого голова болит.
   – Талия, – обомлел Микки, – что ты такое говоришь?
   – Правду. Ой, смотрите, какая комната прикольная! Здесь можно спрятаться и заниматься чем-то интимным-интимным…М-да.
   – Это проходной гостевой будуар, – надменно пояснил герцог.
   – Нет, точно, я найду пару золотых для того, чтобы погулять в этом замке…
   – Я готов провести для вас экскурс в историю королевства.
   Конечно, это он из вежливости предложил, я нисколько не сомневалась. С таким провожатым можно на край света уйти и не вернуться! Только я еще последние мозги не растеряла от его харизматичного образа. Не найду лишние монеты, так завтра спрячусь в будуаре, а когда все разойдутся, погуляю по замку бесплатно! Вот только Микки нужно будет услать, чтобы он меня не дожидался. Прилично одной девушке ходить по улицам или неприлично, дело третье. Женское любопытство – в первую очередь.
   Мы вышли из гулких коридоров замка во двор, стражники открыли перед нами двери. Микки что-то сказал, и нам подвели лошадей. Рядом стояла великолепная карета с гербом, на котором был изображен лев, державший в когтистой лапе сокола, их обрамляли шпаги и огненные стрелы. Кони, запряженные в карету, казались огнедышащими скакунами-мустангами по сравнению с нашими клячами. Слуга церемонно открыл дверцу кареты, спустил лесенку и поклонился.
   – Прошу вас, леди Грэм!
   Эдберг протянул мне руку.
   Как же! Ага. Сейчас все брошу и полезу в эту расчудесную колесницу, чтобы составить чете герцогов приятную компанию на вечер. Замарашка в пятнистых розовых оборках – наилучший собеседник для высокородных господ. Чтобы они лишний раз посмеялись надо мной!
   – Ни за что, – сказала я, отворачиваясь от кареты.
   – Не понял, – протянул герцог.
   Какая дурацкая привычка тянуть слова! Чего тут может быть непонятного – девушка тебя не хочет! Неужели, такому благородному отказывают в первый раз?
   – Талия, – встревожился Микки, – с тобой все в порядке? Или разболелась голова?
   О, спасибо, милый братик.
   – Разболелась голова, – пробурчала я и схватилась за поводья своей кобылы. – Тпр-р-р-у! Стой, парнокопытная!
   Следующее действо должно было стать таким: я легко и небрежно прыгаю в седло, на ходу оправляя длиннющие юбки, сверкаю изумительной стройностью ножек в замарашковых башмаках и пускаюсь с лошадью в благородный галоп. Но как только я подняла ногу, сразу поняла, что ничего из вышеописанного не получится. И табуреточка, поданная слугой, не поможет. Легко и грациозно вскочить на лошадь я не смогу при всем своем желании, ибо не обучена этому, и лошадь вблизи сегодня видела первый раз в жизни.
   – Вы передумали, леди Грэм? – по-своему истолковал мое замешательство Эдберг.
   В его голосе я услышала ехидство и превосходство.
   – Нет, – сказала я, и дабы не усугублять причиненный себе моральный ущерб, взяла поводья и повела лошадь прочь с королевского двора. – Я решила прогуляться! Сегодня отличная погода!
   И в это время раздался удар грома, и на меня обрушился ливень. Я могла заплакать от досады, что в этом королевстве у меня ничего не получается, дождь бы смыл следы этой минуты слабости. В любом случае никто бы ничего не заметил потому, что я сразу промокла до нитки. Но я не стала лить лишнюю воду, сжала поводья в кулак и продолжила свое траурное шествие.
   – Леди Грэм! – крикнул Эдберг.
   Хочешь заинтересовать мужчину – удиви его.
   Я обернулась, выдавила из себя улыбку и сказала:
   – А я обожаю дождь! Я обожаю гулять в дождь! И еще люблю бегать по лужам!
   И пошла дальше, не оглядываясь.
   – Слушай, сестричка, у тебя отличная фигурка. Ты специально вымокла, чтобы показать ее герцогу?
   – Микки, зря догнал, ты можешь меня не сопровождать. Скачи домой, я скоро буду.
   – Скоро?! Тебе придется топать долго. Мозоли натрешь, не сможешь сегодня вечером учиться танцам.
   – А ты меня, правда, научишь?!
   – Я же обещал.
   – Какой ты у меня хороший, – я бросилась к нему на шею и поцеловала.
   – Телячьи нежности, – наигранно скривился он, – но целовать тебя приятно. Ты сделала это ради того, чтобы герцог приревновал? Тогда промахнулась, сестренка. Вспомни мое амплуа.
   – Ты мой брат, – я взяла его за руку и крепко ее пожала, – и я поцеловала тебя от чистого сердца. И ты обыкновенный, Микки. То есть, ты совершенно необыкновенный, не будь ты моим братом, я бы в тебя влюбилась. Да, ты обыкновенный, но это я никому не скажу.
   – Разбалтывать чужие секреты нехорошо. Но я тебе один выболтаю. Тобою очень заинтересовался герцог.
   – А как же герцогиня?!
   – Безусловно, она существенная преграда на пути вашего счастья, – хмыкнул Микки. – Но нет такой помехи, которую нельзя убрать.
   У нас говорят также: жена не стена, можно подвинуть.
   И я все-таки обернулась.
   Эдберг стоял на ступеньках кареты и не сводил с нас пристального взгляда.
 
   Через десять минут, когда нас можно было выжимать, Микки помог мне залезть на лошадь, и мы более-менее благополучно добрались до дома. Дом встретил меня верещанием мачехи:
   – Замарашка, что у нас на ужин?!
   Странная тетка, пошла бы на кухню и в кастрюлю посмотрела.
   – То, что осталось от завтрака, тетушка! – проорала я ей, только зайдя в прихожую, вспомнив свои вокальные данные.
   – Какая наглость! – ответила она мне через весь дом, – где это видано, чтобы так хамили!
   – Теперь я понимаю, почему ты не пела, а кричала, – вздохнул Микки. – Приобрела дурную привычку. Ма, я хочу манной каши! – прокричал он, после чего повернулся ко мне. – Талия, а нельзя ли действительно приготовить чего-нибудь повкуснее?
   И знаете что? Неожиданно мне захотелось приготовить чего-нибудь вкусненького. Ведь к пирожным я даже не прикоснулась, после слов герцога кусок в горло не полез. Я переоделась в серое платье, повесила розовые рюши сушиться в своей комнате, и пошла на кухню. Открыла там погреб и начала ревизию продуктов.
   – Салат студенческий!
   Хорошо поставленным голосом торжественно произнесла я сакраментальную фразу и плюхнула на стол перед семейкой Грэм салатницу с крупно порезанными овощами из найденной мною в погребе бочки. Следом пошли грибочки, я щедро посыпала их чесноком. За ними на столе материализовалась вареная картошка – да, я потрудилась на славу.
   – Еще бы селедочки, – улыбнулась я этому изобилию. – Но я нашла мясо!
   В погребе висела здоровенная вяленая нога незнакомого мне животного. Пахла она замечательно, так что я порезала ее на ломти и подала на ужин.
   – Какое свинство, – поморщилась мачеха, тыкая вилкой в ногу, – окорок еще не дозрел.
   – Соленое сырым не бывает, тетушка, – важно сообщила я и положила вредной даме пару жирных кусков. – Обожраться! То есть, обкушаться можно.
   Бониэль усмехнулся, глядя на все это великолепие, подмигнул мне и принялся наполнять свою тарелку. Папаша Грэм ел все подряд, думается, он даже не замечал вкуса глотаемых блюд, озабоченный чем-то неприятным. Наверное, расходами на меня. Миканиэль начал со студенческого салата, заявив, что всегда предпочитал есть соленые помидоры растерзанными на мелкие кусочки, а ему их подавали целиком. Мачеха опять возмутилась в традиционном стиле.
   – Не хотите, – я схватила ее блюдо за край, – наложу манной каши.
   – Не-е-ет! – взвизгнула она, вцепившись в другой край. – Я съем эту гадость!
   – Зачем же себя насиловать, – я тянула блюдо к себе, – если в горло не лезет!
   – Не твое дело, Замарашка! Кашу ешь сама! И худей.
   Никакого понимания диетического вопроса у этой мазохистки. Я оставила ее в покое, пошла на кухню и наложила себе здоровенную тарелку снеди. Как же они жили до меня? То есть, до того, как я слазила в погреб?
   – Какой ужас, жжет! Жжет! Дайте воды! Немыслимое количество перца! Я больше не в силах терпеть ее жуткую готовку и отвратительные манеры! – донеслось до меня из столовой.
   Ну, ну, хмыкнула я. Никуда не денешься, тетушка, теперь меня обратно в глухую провинцию отправлять нельзя – я выбранная королем гостья. Это вчера я тряслась и боялась, сегодня все изменилось к лучшему! Правда, если прикинуть, что из этого всего лучшего я смогла ухудшить, станет грустно. Но кто не совершал ошибок?! Пусть кинут в него камень!
   После ужина, когда семейство разбежалось по комнатам, я поднялась к Микки.
   Честно говоря, я думала, что у них очень сложные танцы, но все оказалось намного проще. Выучить все тринадцать, ах, какое все-таки славное число, я не смогла. Но пару осилила.
   – Значит так, – сказала я, повторяя урок, – мы становимся напротив друг друга, и ты подаешь мне руку.
   Обычно я выскакивала первой на партнера, удивляя его буйной энергией.
   – Церемонно подаю, ты так же неторопливо даешь свою! А не суешь ладонь, одновременно задирая ногу, чтобы тут же начать прыгать!
   Микки нервничал, ученица из меня была на троечку. А кто ему говорил, что будет легко?! В моем мире ритмичные оптимистические танцы, а здесь сплошные медленные выкрутасы под музыку. Кстати, музыки у нас не было, Микки напевал мелодии и делал это изумительно. Вот у кого был и слух и голос! Танцевать с ним было очень приятно.
   – Знаешь ли, Талия, – задумчиво произнес он, когда наши занятия затянулись за полночь. – Ты не должна привыкать ко мне как к партнеру по танцам. Я постараюсь сделать все невозможное, чтобы не поехать на этот бал. Это тяжело, ведь герцог Эдберг мой приятель, мы вместе ходили в королевскую приходскую школу. Ма выбила место для меня, благодаря своим связям. И он хочет меня там видеть. Но, полагаю, большей частью из-за тебя, дорогая. Скорее всего, тебя будет сопровождать Бониэль.
   – Ты не хочешь ехать на бал из-за девушек, которые начнут липнуть к тебе как мухи на мед?
   – Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, – прищурился он. – Не знаю, нужно ли тебе это говорить…
   – Нужно! Конечно, нужно! Иначе я не усну.
   – Хорошо. На ежегодном балу король создает пары.
   – Какие еще пары?
   – Брачные. Наш правитель самодур, его сестра – самодура. Ты должна это знать, Талия, чтобы их опасаться.
   – А внешне они очень красивые, – мечтательно вздохнула я, не придавая особого значения предупреждению Миканиэля. Подумаешь, пары… Здорово, кому-то повезет выскочить замуж.
   – Красота обманчива, – пожал плечами Микки и взял меня за талию. – Ты обещала показать, как у вас танцуют вальс.
   – Хи, вряд ли у меня получится хорошо, но в общих чертах мы делаем так…
   У них этот танец назывался каэлья. Как все-таки тесен вальсирующий мир!

День 3. Держите карманы шире, лапша выдается по тонне на одно ухо

   – Это тебя надо разбудить, детка?!
   Громовой раскат раздался возле самого моего уха, и тут же одеяло совершило переворот над моим телом. Я открыла глаза и увидела перед собой розовощекую деваху с веснушками и мясистым носом.
   – Госпидя, какая немощь, – она скривила толстые, словно накаченные силиконом, губищи. – Приличному булочнику ущипнуть не за что. Даром что мордашка смазливая, а так везде один убыток. Как ты только кастрюлю поднимала? И зачем ты столько манной каши наварила? И когда успела только, спала ведь, как убитая…
   – Ты кто? – озвучила я возникший вопрос.
   – Коза в манто! Вставай, помогать мне будешь. Леди Грэм приказала! Ты ее ослушаться можешь, а я не могу, у меня первый день сегодня рабочий. Мне себя с хорошей стороны показать нужно. И если ты мне в этом не поможешь, – она прищурила и без того узкие серые глазки.
   – И что? – я демонстративно перевернулась на другой бок.
   Она мне угрожает! Не на такую напала.
   – Тогда я на тебя ведро ледяной колодезной воды вылью.
   И она показала нехилым пальцем на стоявшую у дверей емкость.
   Ну и манеры! Ух, да я в такой бочке утону!
   – Так бы сразу и сказала, что ты дубль-Замарашка, номер два.
   – Это кто тут Замарашка?! – она положила руки на круглые бока. – Я Эммануэль-Лори-Оттава!
   – Эммануэль? – я не поверила. – Честное слово?!
   Девушка с таким именем ассоциировалась у меня исключительно с родительской эротикой. Как-то в детстве я нашла за туалетным бачком кассету с фильмом, позвала подруг, и мы его посмотрели… Ну, сегодня это не так интересно рассказывать, а вот тогда смотреть было очень любопытно. В глазах девчонок я сразу выросла в старшеклассницу.
   – А че мне врать? Никакого резона. Короче, детка, я пошла без ведра. Если опять спать заляжешь – вернусь, окачу.
   Вот такой должна быть настоящая мачеха!
   – Эммануэль, а ты не родственница леди Грэм?
   – Не-а. Я родственница Плуто, слуги милорда герцога.
   Она так гордо это сказала, словно хвасталась родством с королем.
   Дела мои явно налаживались.