Кутергин Сергей. Огонь на поражение (Атомный шантаж)

   - Доброе утро, я - врач Анна Минина. Буду здесь лечить больных и раненных, пока будет такая необходимость. Кстати, вы не знаете, надолго ли это все?
   - Ориентировочно - три дня,- ответил Баконин.- В настоящий момент мы здесь являемся оперативным штабом до прибытия вышестоящего начальства. Разрешите представить: капитан Орлов...
   - Можно просто Петя,- встрял Орлов.
   -...от ФСБ, лейтенант Кульный от военных и я, капитан Баконин, от МВД.
   - Очень приятно. Никому из вас моя помощь не нужна?
   - Мне,- отозвался Кульный, показывая покалеченную в бою руку. Посадив лейтенанта на крыльцо, Анна быстро сменила ему повязку, соорудила перевязь и закрепила в ней руку.
   - Кому-нибудь еще надо помочь?
   - Знаете, а нет ли у вас каких-нибудь стимуляторов? А то я уже сутки на ногах...
   - Нечего над организмом издеваться,- ответил милиционеру вместо врача Орлов,- если я правильно оцениваю ситуацию, то ты можешь часок поспать. Вот, залезай в машину и спи. Телефон ты услышишь, а если еще чего - так я разбужу. Я прав, Анечка?
   - Почти. Одна ошибка,- врач улыбнулась,- зовите меня Анной Павловной, а не Анечкой. Хорошо?
   - Хорошо, хорошо, Анечка Павловна. А мне бы вы не могли дать что-нибудь успокаивающее? А то, когда я увидел вас, мое сердце забилось в два раза чаще...
   Разглагольствования капитана прервал Кульный. Серым и повседневным голосом он произнес:
   - У меня там в здании еще два легкораненных - Сигейтов и Фастехеддинов. Мамедов, проводи врача.
   Мамедов возник словно бы из ниоткуда и, послушный воле командира, направился в сторону здания, лишь раз оглянувшись, чтобы убедиться, что врач идет за ним. Нет, конечно он все время был рядом, но, выполнив последний приказ, безмолвной тенью замер около машины, ожидая дальнейших приказаний. И его неподвижная темная фигура уставшими от бессонной ночи офицерами просто принималась за часть пейзажа. И лишь когда он понадобился, ефрейтор позволил себе показаться начальству на глаза. Хоть Мамедов и был солдатом-первогодком, но одну из основных армейских заповедей он усвоил отлично: быть рядом с начальством, но не мозолить ему глаза.
   Баконин, проводив взглядом две удаляющиеся фигурки - черную и белую, присел на водительское сиденье "Волги" и прикрыл глаза. Он хотел спокойно разобраться в своих мыслях, разложить по полочкам все случившееся в это утро. Но незаметно для себя уснул...
   А в то время, пока он спал, круг лиц, посвященных в тайну произошедшего на верфи, все расширялся. Мурманские начальники звонили своим московским начальникам, те в свою очередь звонили своему начальству, и так вплоть до самого президента. И каждый раз разговор развивался по одной схеме: подчиненный осторожненько сообщал неприятную новость и выслушивал высказанную на повышенных тонах оценку собственных умственных способностей, а также профпригодности, на это у него был всего-лишь один ответ - тот неведомый капитан второго ранга, нарушивший инструкцию. Услышав про существование стрелочника, начальство смягчалось и обещало позже самостоятельно во всем разобраться. А потом, сменив голос с грозного на льстивый, очередной начальник звонил наверх и история повторялась заново. В результате все военноначальники, втянутые в эту историю, начали ненавидеть этого кавторанга настолько сильно и искренне, что шансов оправдаться у него не осталось никаких.
   А сам капитан второго ранга спал и видел приятные сны. Ровно в семь утра сработал будильник, и он проснулся. И первым же делом мысленно похвалил себя за удачный ход. Да, он чуть-чуть нарушил инструкцию, зато смог отрапортовать, что ремонт подводной лодки завершен на две недели раньше срока. И теперь надеялся в конце месяца получить денежную премию за успешную работу. А деньги эти были совсем нелишними. Сейчас, когда с военных сняли почти все льготы и надбавки, даже у него, старшего офицера, на счету была каждая копейка, и только на эту премию он мог выполнить обещание, данное старшей дочери - купить ей модные и дорогие туфли.
   Но он ничего не знал о еще двух событиях, по странному стечению обстоятельств произошедших одновременно с его пробуждением. Ровно в семь часов утра капитан Орлов разбудил Баконина. И ровно в семь утра в Кремле началось совещание, которое окончательно поставило крест на карьере кавторанга. Впрочем, по странному стечению обстоятельств, премию он все же успел получить.
   9.
   Большой зал в Кремле дышал торжественностью: мраморные стены, солидные дубовые столы, красивые хрустальные люстры. Но сейчас эта обстановка производила угнетающее впечатление, словно бы где-то далеко, на грани слуха, звучала барабанная дробь, предваряющая казнь одного из собравшихся. Можно было подумать, что люстры, еще полвека назад привыкшие освещать заполночные совещания, переходящие в банкеты, раздражены тем, что их заставили работать столь рано, и поэтому бросают столь зловещие блики на лица людей под ними.
   Но на самом деле мебель совсем не виновата в сложившейся атмосфере страха, эту атмосферу создают присутствующие люди. Больше всего они похожи на учеников, ждущих, когда суровый учитель войдет в класс и сообщит им оценки контрольной. И даже одеты они почти все одинакого, словно в школьную форму - однообразные черные костюмы лишь изредка разнообразят генеральские мундиры, звенящие металлом орденов.
   И вот когда ожидание становится уже совсем невыносимым, распахивается одна из дверей - и в зале появляется президент России, Борис Ельцин. Все присутствующие встают и внимательно следят за действиями своего руководителя. Ограничившись приветственным кивком в сторону собравшихся, президент проходит на место председательствyющего. Это дурной знак - Ельцин в гневе. Будь он в нормальном расположении духа, то непременно бы поздоровался за руку с каждым из своих людей.
   Когда президент сел, все поспешно последовали его примеру. Несколько секунд - и снова воцарилась тишина. Президент смотрел на своих министров, а те одновременно старались и пронаблюдать за его лицом, и не столкнуться с ним взглядами. Минута такой игры в гляделки показалась членам правительства часом. Наконец Ельцин сказал:
   - Ну что, доигрались?
   Это был чисто риторический вопрос, на который никто не рискнул отвечать. Выждав немного, Ельцин бросился в собравшихся еще одним вопросом:
   - Ну и что теперь делать предлагаете? - и этому вопросу ответом была тишина. Тогда прозвучал конкретный вопрос, игнорировать который было попростy опасно:
   - Я жду подробного рассказа о случившемся!
   Силовики переглянулись. Никто из них не хотел вызывать огонь на себя. Министр Обороны по взглядам своих коллег понял, что раз подводная лодка принадлежит его ведомству, то и говорить должен он. Встав и откашлявшись, он начал:
   - Как нам стало известно, сегодня ночью с военной верфи была угнана атомная подводная лодка с ядерными боеголовками на борту. Террористы взяли заложников. Один из них - французский посол, количество и личности остальных пока неизвестны...
   - Да какая разница,- перебил министра президент,- наверняка россияне. Если бы не этот посол, понимаешь, взорвали бы эту лодку ко всем чертям. Как он неудачно туда попал. И выборы на носу, и кредиты очередные могут сорваться... У вас есть план спасения посла?
   - Мы пока решили не торопиться, в десять часов террористы выскажут свои требования, тогда и решим. Может - дешевле бyдет заплатить.
   - Эх, а я когда еще говорил, что России подводные лодки не нужны! Не слушаете своего президента - а зря.
   - Борис Николаевич, но это казалось наиболее разумным решением. Денег на поддержание обороны не хватает, подводные лодки - достаточно экономное решение. Да и НАТО можно ими поприжать...
   - Доприжимались, понимаешь! У вас из-под носа уже подводные лодки угоняют, словно это машины какие-то!
   - Борис Николаевич, это произошло из-за того, что были нарушены служебные инструкции,- все внyтри министра Обороны содрогалось, когда он произносил эту фразу. Решалась его судьба - согласится ли президент считать виновным стрелочника, или стрелочником окажется сам министр?
   - Эх, гнать таких людей надо! - в сердцах произнес Ельцин и этим решил судьбу провинившегося офицера. Министр, обрадованный тем, что гроза прошла мимо него, не стал разбираться - эмоции это или приказ, и первым делом после совещания приказал выяснить, кто виноват, и уволить его. Впрочем, провинившемуся капитану второго ранга еще повезло, что президент не сказал "судить таких надо". А президент тем временем продолжал:
   - Какие вопросы будут у собравшихся к докладчику?
   Никто и не ждал вопросов, но неожиданно от дверей прозвучал спокойный голос:
   - Насколько мне известно, на таких подводных лодках управление двигателями и пуском ракет осуществляется с центрального компьютера,говорил советник президента по безопасности Крылов. - Возможна ли такая ситуация, что террористы не смогли подобрать код и просто погрузили лодку на дно около причала?
   - Дело в том,- неуверенныи голосом начал отвечать министр Обороны,- что в настоящий момент никто не прорабатывал еще возможные версии...
   Ельцин перебил отвечающего, обращаясь к Крылову:
   - Кстати, Алексей Васильевич, как это так получается, что из всех советников только вы оказываетесь на месте когда надо и когда не надо? Где остальные советники?
   - Борис Николаевич, вы же только министров приглашали. Остальные советники за дверью остались, а я взял на себя смелость поприсутствовать.
   - Ну и молодец, что взял! Впусти-ка остальных,- и, пока в зале шло очередное шевеление и вновь вошедшие занимали места, продолжил, обращаясь вроде бы к советникy, но так, чтоб слышали остальные,- а то ведь, понимаешь, плачу я своим советникам деньги, а в нужный момент от них никаких советов не дождешься! Разогнать что ли всех, одного тебя, Алексей Васильевич, оставить. Да ты меня своей безопасностью замучаешь.
   Быстрее всех из присутствующих среагировал на слова самый молодой - руководитель президентской предвыборной компании:
   - Борис Николаевич, а давайте используем этих террористов в наших выборах? Представляете лозунг перед самым голосованием: "Оппозиция хочет свергнуть законную власть насильственным путем!" И какая разница, что там эти террористы хотят?..
   - Сережа, ты у меня умный-умный, а дурак. А ты представляешь лозунг оппозиции "У президента воруют подлодки"? И так уж еле с третим сроком выкрутились, ты мне обещал, что все спокойно будет, а тут за два дня до выборов такое ЧП! Нет уж, наоборот, пусть никто об этом не знает. Министр печати здесь?
   - Да, Борис Николаевич.
   - Ты вот что, запрети всем центральным СМИ информацию об этом происшествии распространять. Пригрози там или еще что. Справишься?
   - Конечно, Борис Николаевич, сразу после совещания разошлем директиву, что запрещается печатать любую информацию по мурманской области. Якобы для того, чтобы не мешать работе органов по спасению посла. Ну и частным образом намекну, чем грозит ослушание.
   - Вот, Сережа, учись, как работать надо! А тебе другое задание раз ты у нас самый сладкоречивый, то бери министра иностранных дел и отправляйся беседовать с представителями Евросоюза. Согласятся на пожертвовать послом - ты им объясни ситуацию - памятник тебе золотой поставлю. А то, понимаешь...
   Президент обвел взглядом всех присутствующих, обдумывая, о чем необходимо распорядиться прямо сейчас. Его взгляд остановился на Крылове, по-прежнему спокойно сидевшем на стуле у двери, а не за общим столом, как все:
   - Алексей Васильевич, а что это за ребята, которыми ты мою охрану усилил?
   - Люди генерала Гриценко.
   - Да-да, помню, тот самый генерал-профессор, у которого никогда не бывает ошибок... Вроде бы он у нас как раз на терроризме специализируется?
   - Да, Борис Николаевич.
   - Вот пусть и отрабатывает те деньги, что на его институт затрачены. Как мы выяснили, никто ничего не знает. Так пусть он вылетает на место и разберется! Не справится - закроем его институт, а деньги лучше на пенсии пустим.
   - Борис Николаевич, нельзя Гриценко это дело поручать! руководитель ФСБ даже подпрыгнул на стуле, выкрикивая эту фразу.
   - Это еще почему, понимаешь? - президент недоуменно приподнял брови.
   - Так ведь жулик он, сейчас финансовая проверка его института проходит, а вы его хотите в пограничную зону отправить. Да он наплюет на безопасность страны и к финнам удерет с наворованным. У нас ведь и других спецслужб хватает! А он... у него еще не так давно крупные неприятности были, перестрелка в городе!
   - Хорошо, генерал,- ответил от дверей Крылов,- если вы так настаиваете, то мы можем поручить операцию по обезвреживанию террористов вашему ведомству. Только в случае неудачи вы своим постом ответите. Кстати, люди Гриценко еще ни одной операции не завалили, а какое у вас соотношение удач и провалов?
   Нельзя сказать, что Крылов покровительствовал Гриценко. Их отношения были весьма сложными, хотя за те десять лет, что они были знакомы, эти отношения постепенно менялись от взаимной ненависти к взаимному уважению. Сперва Крылов подозревал, что институт Гриценко - это мыльный пузырь, призванный выкачивать деньги из правительства. И лишь спустя несколько лет сумел разглядеть в Гриценко человека, болеющего за страну более, чем за свой карман. А разглядев - поверил и в идею Института. И сейчас, когда в критической ситуации кто-то пытался нажить себе политический капитал, не думая совсем о стране, Крылов был резок.
   Федерал, поняв, что пытаясь утопить другого, он чуть было не утопил самого себя, резко дал задний ход:
   - Нет, конечно, раз люди Гриценко так успешно действуют, то заниматься подлодкой должны именно они. Я просто хотел сказать, что на месте должны присутствовать люди от всех силовых структур. А Гриценко пусть руководит, я не против.
   - Значит, никто не против такого решения? Тогда вы,обратился президент к министрам-силовикам,- сообщите на место, что моим приказом Гриценко имеет право командовать всеми вашими людьми, если ему это надо для дела. Все, совещание закончено. Во сколько станет что-то известно о требованиях?
   - В десять ноль семь,- первым успел подсказать руководитель ФСБ, стараясь загладить свой промах.
   - Ну вот, в десять двадцать жду всех снова здесь! Сережа, а ты постарайся успеть до этого срока.
   Президент, поднялся, давая понять, что совещание закончено. Его примеру последовали все остальные. Они с трудом скрывали радость на лицах. Президент никого не лишил поста, а ведь в начале совещания по незначительным признакам, которые улавливает любой хороший царедворец, казалось, что все идет именно к этому. Министры потянулись к выходу, на ходу обсуждая отданные распоряжения. Один Крылов опять поступил не как все. Он достал сотовый телефон и принялся набирать номер генерала Гриценко...
   ###
   Баконин проснулся от того, что его настойчиво тряс за плечо Орлов. Взглянул на часы - ровно семь. Поспал, как и обещал Орлов, чуть больше сорока минут. Голова болела от недосыпа, а глаза норовили снова закрыться. Чтобы справиться со сном, Баконин поспешил вылезти из "Волги", в которой спал. Первые шаги дались с трудом - от неудобной позы ноги затекли.
   Убедившись, что приятель более-менее пришел в себя, Орлов сказал:
   - Извини, Петь, хотел дать поспать, но к тебе пришли.
   Милиционер осмотрелся, стараясь понять, кому он мог потребоваться здесь. Кульного нигде не было видно, похоже, он ушел к своим бойцам. На крыльце радиорубки сидела врач Анечка в накинутой на плечи куртке Орлова - и именно по этой куртке Баконин понял, что теперь она не возражает, когда Орлов называет ее Анечкой. Недалеко же от крыльца стояли два человека и выжидательно смотрели на стоявших друг рядом с другом капитанов. Одного Баконин узнал сразу - это был сержант Саундов. А вот второй, в милицейской форме, был смутно знаком, но Баконин никак не мог сообразить, кто это. Ему пришлось несколько раз энергично покрутить головой, разминая шею и отгоняя остатки сна, прежде, чем он сообразил, что это младший сержант Тарасов, которого он самолично отправил вместе с Саундовым на поиски транспорта, на котором преступники добрались до верфи. Впервые он видел Тарасова без бронежилета и подивился несоответствию круглого лица и тощего тела. В бронежилете тот казался как-то более гармонично сложенным, хотя и излишне пухлым.
   - Да, слушаю.
   Голос спросонья звyчал глухо, и Баконин непроизвольно откашлялся. Сержанты переглянулись, Саундов смущенно отвел глаза. И Тарасов, хоть и был младше по званию, принялся докладывать:
   - Товарищ капитан, мы обследовали место стоянки и обнаружили много интересного! Они оставили машины километрах в трех от верфи, на бездорожье. Приехали на семи машинах, уехали на шести, одну во время боя удалось уничтожить. Правда они скинули то, что от нее осталось, в море, поэтому пока трудно сказать что-нибудь точно про их транспорт. Но я замерил межколесные расстоянья, у всех одинаковые, но не соответствуют соответствующим расстояниям отечественных машин. Так что они наверняка приехали на иномарках. И в сторону базы сначала ушло не более двадцати человек. И лишь много позже - еще около десяти - скорей всего заложники,- быстрый взгляд в сторону Саундова, и Баконин понял причину смущения моряка - морпех проиграл бой, имея более чем двухкратный перевес.На территорию базы они проникали в разных местах, небольшими группами. А после угона лодки машины уехали. Там только один труп остался. И это его не пехотинцы убили, а свои. Вам стоит посмотреть.
   От информации, что где-то в поле лежит труп, Баконин почти проснулся. Он нырнул обратно в машину и открыл бардачок. Как обычно, там лежало все необходимое для оперативной работы. Он достал пачку бумаги, ручку и вылез обратно из машины.
   - Тарасов, составьте рапорт, запишите все, что вы мне только что рассказали на словах. Саундов, подпишите рапорт - и можете идти к своим товарищам. Кстати, если вас рана беспокоит, то за ваше отсутствие у нас врач появился,- Баконин махнул рукой в сторону крыльца, на котором сидела Минина.- А пока вы пишете, я пойду умоюсь.
   Баконин обогнул здание радиорубки и вышел на причал. Дойдя до конца причала, он присел, у его ног плескалась вода. Он закатал рукава и пару раз плеснул себе в лицо полными пригоршнями холодную морскую воду. Капитан сразу почувствовал себя лучше, тупая боль в голове прошла. Он встал и потянулся изо всех сил, так, что почувствовал, как в нем затрещал каждый суставчик. Еще несколько энергичных приседаний с риском свалиться в воду - и капитан понял, что теперь снова готов к работе, сон полностью покинул его. Надолго ли?.. Он повернулся, чтобы вернуться к машине и только теперь заметил на причале следы крови. Значит и среди нападавших есть раненные или убитые. Эта мысль обрадовала Баконина. Получается, что им противопостоят такие же живые люди. А то уже начинало складываться ощущение, что террористы практически неуязвимы, как древний герой Ахилес. Хотя определить принадлежность крови все равно не представлялось возможным.
   Когда Петр вернулся к машине, Тарасов протянул ему написанный рапорт. Капитан быстренько пробежал документ сверху вниз. Вроде бы все верно. Он оглянулся, чтобы поблагодарить Саундова, но тот уже ушел. Зато прижавшиеся друг к другу на крыльце Орлов и Минина от его взгляда не ускользнули. Значит спросонья он пришел к правильному выводу. Баконин усмехнулся своей догадливости и приказал Тарасову садиться в машину. Но поехал не сразу, сначала связался по радиотелефону с Мурманском.
   - Да, вас слушают,- голос в трубке был незнакомым и недовольным.
   - Говорит капитан Баконин. С кем имею честь?
   - Генерал Сидоров, ФСБ. Что там у вас, капитан?
   - Разрешите доложить, в ходе оперативно-следственных мероприятий удалось установить, что часть террористов покинула верфь на шести одинаковых иномарках.
   - И ради такой ерунды вы нас от работы отрываете? - генерал чуть ли не рычал в трубку.
   - Но я думал...- Баконин даже растерялся,- может их как-нибудь перехватить можно?
   - Цвет и модель вы, конечно, не знаете! - генерал даже не спрашивал, а утверждал.
   - Так точно.
   - Значит если хоть одна из машин отстанет или поедет по другому маршруту, то от всей вашей информации останется пшик? Лучше прекратите нам голову дурить! Еще вопросы есть?
   - Так точно. Автоколонна за телами погибших вышла?
   - Сейчас узнаю,- некоторе время в трубке были слышны лишь какие-то отдаленные разговоры,- да, 20 минут назад. К чему вам это?
   - Я передам рапорты о проведении работ с главным этой автоколонны.
   - Хорошо. Все. Отбой.
   Баконин положил трубку и мысленно отматерил себя от всей души. Дурак, сопляк, Боже, до чего же он наивен! Ведь предупреждал же его Орлов - начальство в такой ситуации лишь за свою задницу печется. А он хотел своей информацией заставить их что-то сделать. Ладно, хватит сопли жевать, пора и дело делать.
   Выведя машину за ворота верфи, капитан чуть притормозил и бросил Тарасову:
   - Ну, теперь ты - главный. Показывай, как ехать, чтоб следы преступников не перекрыть.
   - Давайте выйдем на дорогу, а с дороги съедем рядом с тем местом, где их машины съезжали. Так лучше всего. Товарищ капитан, разрешите вопрос.
   - Разрешаю,- Баконин уже, чтобы не терять зря времени, ехал по грунтовке, соединяющей дорогу с верфью.
   - А зачем мы Саундова оставили? Он бы пригодился труп грузить.
   - Послушайте, Тарасов, вы оба хорошо поработали. И он, думаю, оказался полезен даже раненым. Представьте себе - мы грузим труп на заднее сиденье. Два человека садятся вперед. Третьему остается либо багажник, либо возращаться пешком. Уж лучше я сам приму участие в погрузке, чем так буду издеваться над подчиненными.
   - Спасибо... Притормозите... Вот после того столба съезжайте с дороги, там должен быть удобный спуск.
   Еще пара минут по бездорожью - и они добрались до места стоянки машин преступников. Выйдя из машины Баконин огляделся место было выбрано на редкость удачно. Машины стояли в ложбине между двух холмов, ни верфи, ни дороги видно не было за холмами. А если бы кто и увидел свет машин, то на верфи бы подумали, что свет с дороги, а на дороге - наоборот.
   Тарасов отошел чуть в сторону и остановился, склонившись к земле:
   - Товарищ капитан, идите сюда. Вот они - следы, Видите, уехало ровно шесть машин.
   - Спасибо, сержант, я не собираюсь перепроверять вашу работу. Лучше покажите тело.
   - А, оно чуть подальше. Идемте.
   Тарасов направился куда-то в сторону и от верфи и от дороги. Капитан сперва удивился такому направлению, но когда сержант полез на холм, который был ближе к верфи, понял, что тот просто огибал большое выжженное пятно на земле - след взорванной морпехами машины, чтобы не затоптать эту "улику". А прямо на вершине этого холма лежал человек.
   Обычно мы начинаем окидывать взором другого человека, начиная с головы. Принято считать, что именно лицо может сообщить нам больше всего. Но поднимаясь по холму Баконин сперва увидел дешевые кожанные сандалии. И с каждым шагом, приближавшим его к вершине, он мог видеть все больше и больше. За обyвью последовали полусогнутые ноги, и он отметил про себя, что это хоть маленькая, да удача. Может быть получится засунуть труп в машину так, что удастся закрыть заднюю дверцу. Спустя еще пару шагов уже стал виден корпус с торчащим из него ножом и нелепо заломленной рукой, пытающейся дотянутся до причинявшего боль орудия убийства.
   А потом - потом Баконин споткнулся, сбился с шага, дернулся, чтобы отступить. Холодный пот выступил у него на спине. Голова покойника была повернута к милиционерам. И два кажущихся огромными на осунувшемся лице глаза смотрели прямо в лицо капитану. И не только глаза, но и все лицо выражало удивление. Для себя Баконин так перевел этот немой вопрос: какого черта ты приперся сюда, мне без тебя было намного лучше.
   Совершенно независимо от рассудка тело рванулось назад в слепом желании бежать без оглядки. Настолько страшен был этот живой взгляд на лице покойника! Но Баконин совладал с собой, остался стоять на месте, а заметив, что Тарасов обратил внимание на этот его рывок, с ходу выдал правдоподобную версию, позволившую ему не уронить свой авторитет в глазах подчиненного:
   - Совсем забыл - надо же было из машины захватить все, что нам понадобится для составления протокола.
   - Так давайте я сбегаю.
   - Да нет, тебе искать долго, я лучше сам,- и уже спускаясь с холма, через плечо, как что-то маловажное: - Да, Тарасов, закройте покойнику глаза - а то неприятно.
   Из бардачка машины капитан выгреб все содержимое - бумагу для составления протокола, пронумерованные прозрачные пакеты для улик, резиновые перчатки - все было нужно для работы. Засунув хозяйство комом подмышку, он немного подумал и открыл багажник. Из багажника были извлечены брезент и лопатка, они проследовали под вторую подмышку. Баконин было уже отправился на холм, но, вспомнив о хозяйственной жилке Тарасова, вернулся и закрыл багажник машины, чтоб избежать новых косых взглядов из-за своей якобы небрежности. Из-за занятых рук это было непросто, с большим трудом ему удалось прихлопнуть крышку локтем.