Страница:
Грамоты патриарха
В клировых ведомостях служителей церкви (нечто вроде их личного дела) можно увидеть своеобразную лестницу награждений. Разумеется, высшие знаки отличия вручали не так часто. Награждение начиналось и начинается по сей день с архипастырской благословенной грамоты. Ее давали и мирянам, и священнослужителям – и не единожды. Вручал ее либо сам епархиальный архиерей, либо отец-благочинный по его распоряжению.
Выше архипастырской была патриаршая грамота, которая также жаловалась за заслуги, но уже предстоятелем Русской православной церкви. Среди награжденных ею есть люди примечательные, которые несли свет веры православной в годы, когда страну нашу опутывала тьма безбожия.
В. С. Комаров тридцать один год руководил хором Богоявленского патриаршего собора. Воспитанный в благочестивой московской семье, он с детства полюбил церковное пение и с шести лет пел в хоре.
Обладая звучным альтом, он солировал в неподражаемом и редко ныне звучащем «Верую» Александра Тихоновича Гречанинова. В советское время детям запрещалось петь в церковном хоре, и альт заменялся сопрано, что было не столь удачно. Но гениальное творение трудно испортить. После громозвучного начала, когда само слово «Верую» с силой обрушивал на молящихся дивный хор Виктора Степановича, голос певца медленно, нараспев, но с торжеством, которое придают человеку вера и истина, в нем пребывающая, читал «во Единаго Бога Отца…», «И во Единаго Иисуса Христа…», «И в Духа Святого Господа». А хор, руководимый регентом, создавал фон, обрамляющий голос. Заканчивалось чтение – и столь же торжественно обрушивался сверху заключительный аккорд «Аминь».
Сам-то Виктор Степанович готовился стать врачом, даже окончил до революции медицинский факультет Московского университета и имел основательную практику. Но стал регентом, до революции руководил хорами при храмах и часто давал концерты в пользу раненых.
Во многом ему помогло и общение с выдающимся композитором К. Н. Шведовым; в его памяти остались служение епископа Иллариона (Троицкого), громогласных протодиаконов Константина Розова, Михаила Холмогорова, Владимира Прокимнова.
Но в полную силу талант В. С. Комарова проявился в Богоявленском патриаршем соборе – именно там 3 сентября 1943 года он пел Божественную литургию, которую служил по возвращении из эвакуации патриарший местоблюститель митрополит Сергий. И так уж получилось, что его хор пел при трех патриарших интронизациях – уже упомянутого Сергия, святейших Алексия I в 1945 году и Пимена в 1971 году.
В 1973 году В. С. Комаров получил третью по счету патриаршую грамоту, а через год скончался. Похоронили его близ алтаря храма Преображения Господня – патриаршего подворья в селе Лукино, близ платформы Переделкино. Но когда бываешь в Богоявленском соборе, кажется, не умер Виктор Степанович… Патриарший хор по-прежнему поет в традиции, им заложенной.
Но нет теперь хора в храме на Ордынке, нет владыки Киприана, который сорок лет был настоятелем храма, нет и прославленного протодиакона отца Константина Егорова. Ныне просветительские традиции регента Н. В. Матвеева продолжает хор храма Христа Спасителя под руководством Н. Георгиевского. Не угасла в Москве свеча, зажженная Николаем Васильевичем Матвеевым!
Патриаршие грамоты получали не только люди, но и православные храмы. В 1977 году ее получил к семидесятипятилетию Свято-Николаевский Нью-Йоркский патриарший собор, на сооружение которого собирала деньги вся христианская Россия. Служили в этом соборе будущий Святейший патриарх святой Тихон (в ту пору епископ Северо-Американский и Алеутский), священник Александр Хотовицкий, ныне прославленный как святой.
20 сентября 1981 года митрополит Одесский и Херсонский Сергий вручил патриаршую грамоту Покровскому собору в городе Измаиле в день празднования 150-летия со дня славного освящения этого храма, стоявшего на рубежах Российской империи.
Крепость Измаил стремительной атакой 11 декабря 1790 года была взята нашими доблестными воинами, предводительствуемыми А. В. Суворовым. После кровопролитного боя крепость срыли, и близ нее возник посад, который и стал в 1810 году городом, но уже русским. Через двадцать лет его украшал однокупольный Покровский собор, построенный по проекту архитектора А. М. Мельникова и вмещавший более тысячи человек. Впоследствии стены собора украсила живопись в стиле В. М. Васнецова. И по сей день православных молдаван и русских зовут к молитве главный колокол в 600 пудов (около 10 тонн) и его собратья – от 100 пудов (1600 килограмм), отлитые в свое время из бронзы турецких пушек!
А теперь перенесемся в другой храм, стоящий за тысячи километров от Измаила, – в далекую Сибирь, в 1982 год. Давно уже кончились хрущевские гонения на Церковь, и наступило время, когда власть не закрывала храмы, но и не давала открывать новые. И вот в холодный осенний день, 24 октября, в городе Прокопьевске Кемеровской области архиепископ Новосибирский и Барнаульский Гедеон освятил новосооруженный храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Он вручил архипастырские грамоты диакону и старосте храма.
В 1985 году, когда отмечалось сорокалетие великой Победы нашего народа над силами зла, Русская православная церковь тоже приняла деятельное участие в этом торжестве. Весной и летом того года по всем епархиям страны прошли собрания священнослужителей, на которых пастырям – ветеранам войны – вручались патриаршие грамоты.
Выше архипастырской была патриаршая грамота, которая также жаловалась за заслуги, но уже предстоятелем Русской православной церкви. Среди награжденных ею есть люди примечательные, которые несли свет веры православной в годы, когда страну нашу опутывала тьма безбожия.
Патриархи всероссийские. XX в.
…Многим москвичам, да и тем, кто бывал в Первопрестольной, наверное, запомнились два наших выдающихся регента – Виктор Степанович Комаров и Николай Васильевич Матвеев.В. С. Комаров тридцать один год руководил хором Богоявленского патриаршего собора. Воспитанный в благочестивой московской семье, он с детства полюбил церковное пение и с шести лет пел в хоре.
Обладая звучным альтом, он солировал в неподражаемом и редко ныне звучащем «Верую» Александра Тихоновича Гречанинова. В советское время детям запрещалось петь в церковном хоре, и альт заменялся сопрано, что было не столь удачно. Но гениальное творение трудно испортить. После громозвучного начала, когда само слово «Верую» с силой обрушивал на молящихся дивный хор Виктора Степановича, голос певца медленно, нараспев, но с торжеством, которое придают человеку вера и истина, в нем пребывающая, читал «во Единаго Бога Отца…», «И во Единаго Иисуса Христа…», «И в Духа Святого Господа». А хор, руководимый регентом, создавал фон, обрамляющий голос. Заканчивалось чтение – и столь же торжественно обрушивался сверху заключительный аккорд «Аминь».
Сам-то Виктор Степанович готовился стать врачом, даже окончил до революции медицинский факультет Московского университета и имел основательную практику. Но стал регентом, до революции руководил хорами при храмах и часто давал концерты в пользу раненых.
Во многом ему помогло и общение с выдающимся композитором К. Н. Шведовым; в его памяти остались служение епископа Иллариона (Троицкого), громогласных протодиаконов Константина Розова, Михаила Холмогорова, Владимира Прокимнова.
Но в полную силу талант В. С. Комарова проявился в Богоявленском патриаршем соборе – именно там 3 сентября 1943 года он пел Божественную литургию, которую служил по возвращении из эвакуации патриарший местоблюститель митрополит Сергий. И так уж получилось, что его хор пел при трех патриарших интронизациях – уже упомянутого Сергия, святейших Алексия I в 1945 году и Пимена в 1971 году.
В 1973 году В. С. Комаров получил третью по счету патриаршую грамоту, а через год скончался. Похоронили его близ алтаря храма Преображения Господня – патриаршего подворья в селе Лукино, близ платформы Переделкино. Но когда бываешь в Богоявленском соборе, кажется, не умер Виктор Степанович… Патриарший хор по-прежнему поет в традиции, им заложенной.
Кафедральный собор Богоявления в Елохове
Регент Николай Васильевич Матвеев был награжден четырьмя патриаршими грамотами. В течение сорока с лишним лет (с 1948 года) он руководил хором Скорбященского храма на Большой Ордынке. Многим из москвичей памятны исполнявшиеся в этом храме с 1957 года литургия «Святого Иоанна Златоуста» П. И. Чайковского и «Всенощное бдение» С. В. Рахманинова (последнее произведение чрезвычайно сложное и полностью почти нигде не исполняется). В великий пост часто по воскресеньям на пассиях (чине Страстей Господних) – минорные концерты Д. С. Бортнянского.Но нет теперь хора в храме на Ордынке, нет владыки Киприана, который сорок лет был настоятелем храма, нет и прославленного протодиакона отца Константина Егорова. Ныне просветительские традиции регента Н. В. Матвеева продолжает хор храма Христа Спасителя под руководством Н. Георгиевского. Не угасла в Москве свеча, зажженная Николаем Васильевичем Матвеевым!
Патриаршие грамоты получали не только люди, но и православные храмы. В 1977 году ее получил к семидесятипятилетию Свято-Николаевский Нью-Йоркский патриарший собор, на сооружение которого собирала деньги вся христианская Россия. Служили в этом соборе будущий Святейший патриарх святой Тихон (в ту пору епископ Северо-Американский и Алеутский), священник Александр Хотовицкий, ныне прославленный как святой.
20 сентября 1981 года митрополит Одесский и Херсонский Сергий вручил патриаршую грамоту Покровскому собору в городе Измаиле в день празднования 150-летия со дня славного освящения этого храма, стоявшего на рубежах Российской империи.
Крепость Измаил стремительной атакой 11 декабря 1790 года была взята нашими доблестными воинами, предводительствуемыми А. В. Суворовым. После кровопролитного боя крепость срыли, и близ нее возник посад, который и стал в 1810 году городом, но уже русским. Через двадцать лет его украшал однокупольный Покровский собор, построенный по проекту архитектора А. М. Мельникова и вмещавший более тысячи человек. Впоследствии стены собора украсила живопись в стиле В. М. Васнецова. И по сей день православных молдаван и русских зовут к молитве главный колокол в 600 пудов (около 10 тонн) и его собратья – от 100 пудов (1600 килограмм), отлитые в свое время из бронзы турецких пушек!
А теперь перенесемся в другой храм, стоящий за тысячи километров от Измаила, – в далекую Сибирь, в 1982 год. Давно уже кончились хрущевские гонения на Церковь, и наступило время, когда власть не закрывала храмы, но и не давала открывать новые. И вот в холодный осенний день, 24 октября, в городе Прокопьевске Кемеровской области архиепископ Новосибирский и Барнаульский Гедеон освятил новосооруженный храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Он вручил архипастырские грамоты диакону и старосте храма.
В 1985 году, когда отмечалось сорокалетие великой Победы нашего народа над силами зла, Русская православная церковь тоже приняла деятельное участие в этом торжестве. Весной и летом того года по всем епархиям страны прошли собрания священнослужителей, на которых пастырям – ветеранам войны – вручались патриаршие грамоты.
Награды для диаконов
Как уже сказано выше, патриаршие грамоты могли получать все – и миряне, и священнослужители. Но для священнослужителей – пока в конце 1950-х годов Московская патриархия не учредила орден Святого Равноапостольного Великого князя Владимира – была своя система, или лестница, наград. Опять же начнем с низшего разряда служителей алтаря – диаконов.
Так вот, некоторым диаконам как награда дается двойной орарь: одна его часть покоится на левом плече, другая – опоясывает грудь. В наше время эта награда не такая уж редкая и исключительная, но до революции она была исключительной и давалась первым (или старшим) диаконам или протодиаконам. В Москве первым ее обладателем стал в 1908 году известный отец Константин Розов, служивший почти 20 лет в Успенском соборе Московского Кремля.
Другой наградой для диаконов – и богослужебной, и вне служб – стала, преимущественно в советское время, камилавка – цилиндрический, без полей, головной убор темно-лилового или фиолетового цвета. Одним из первых ее обладателей был ставший при патриархе Тихоне великим архидиаконом упомянутый выше отец Константин. В наше время как награда она дается протодиаконам и кафедральных соборов, и некоторых церквей.
Соборный диакон в служебном облачении. XIV–XVI вв.
Если вы обратите внимание на диакона во время богослужения, то заметите, что часто правой рукой он подъемлет край длинного пояса или ленты, висящей на левом плече Лента эта называется «орарем», от слова «оро» (по-гречески – «молиться»). И действительно, придерживая перстами ее край, он молится – у алтаря или за ним, на возвышении, – и тем указывая православным, что и им надо творить молитву. Так как диакон сам не может быть совершителем таинства или многих обрядов, то он лишь помогает священнику, уподобляясь небесным силам бесплотным – ангелам, служившим Господу. А Господу, Владыке в определенные сакральные части богослужения уподобляется священник; соответственно и диакон вспоминает в это время о небесных силах. Орарь же его – их крылья.Так вот, некоторым диаконам как награда дается двойной орарь: одна его часть покоится на левом плече, другая – опоясывает грудь. В наше время эта награда не такая уж редкая и исключительная, но до революции она была исключительной и давалась первым (или старшим) диаконам или протодиаконам. В Москве первым ее обладателем стал в 1908 году известный отец Константин Розов, служивший почти 20 лет в Успенском соборе Московского Кремля.
Другой наградой для диаконов – и богослужебной, и вне служб – стала, преимущественно в советское время, камилавка – цилиндрический, без полей, головной убор темно-лилового или фиолетового цвета. Одним из первых ее обладателей был ставший при патриархе Тихоне великим архидиаконом упомянутый выше отец Константин. В наше время как награда она дается протодиаконам и кафедральных соборов, и некоторых церквей.
Награды для священников
Если для диаконов существовали только две разновидности наград, то для священников – совершителей всех таинств, кроме поставления во иереи – их было значительно больше. Это набедренник скуфья, камилавка, наперсный крест, палица, митра. Некоторые из этих наград появились в конце XVIII столетия. Так, 10 декабря 1798 года именным указом Павла I, поступившим в Святейший Синод, сразу 29 батюшек получили наперсный крест, 74 были удостоены бархатной камилавки, а пять – скуфьи. Члены Синода – духовник Павла I протопресвитер Исидор, протоиерей Софийского собора в Киеве Иоанн Леванда – были удостоены митры. Наперсного креста был удостоен сакелларий (ключарь) придворной церкви протоиерей Сергий Федоров, а четверо соборных священников этой церкви были награждены фиолетовой бархатной скуфьей. Эту же награду позже получили пресвитеры Успенского и Благовещенского соборов. Пожалование Павла I отнюдь не было единовременным актом. В указе особо отмечалось, что если Синод найдет достойными наград и других священников, то их кандидатуры он может представить государю на утверждение. В указе предусматривалось также и лишение этих наград за разного рода проступки, хотя в дальнейшем этого не наблюдалось.
Соборный иерей (священник) в праздничном служебном облачении. XIV–XVI вв.
Набедренник
Набедренник есть четырехугольный продолговатый плат, который привешивается двумя краями на бедра священника. Он знаменует собою броню, щит духовный, духовное оружие, которое есть Слово Божие и которым должен священник вооружаться против безбожия, ереси, против всего греховного и порочного. До Октябрьской революции и после нее набедренником награждал епархиальный архиерей, и, как правило, со временем его получал почти каждый священник.
Как награду его ввел в середине XVIII века архиепископ Московский Платон (Малиновский).
Набедренник носится на правой стороне тела, но в случае получения еще одной награды – палицы – перевешивается на левую. Его (как палицу и митру) надевают только во время Божественной литургии и при совершении некоторых особенно торжественных обрядов.
Наши архиереи, особенно в послевоенный период, часто совмещали вручение набедренника с другими знаками отличия. Так, в праздник Преображения Господня 19 августа 1976 года Святейший патриарх Пимен во время богослужения в Успенском соборе Одессы во время поставления во священники одного инока Троице-Сергиевой лавры сразу возложил на него и набедренник, и наперсный крест. Годом ранее архиепископ Мукачевский Григорий наградил сразу набедренником, скуфьей и камилавкой сослужащих ему священников. И в это же примерно время митрополит Одесский и Херсонский Сергий ввел в повседневную практику пожалование набедренником выпускников Одесской духовной семинарии. То же, но не столь часто, происходило и в Ленинградской духовной академии и семинарии.
Как награду его ввел в середине XVIII века архиепископ Московский Платон (Малиновский).
Набедренник носится на правой стороне тела, но в случае получения еще одной награды – палицы – перевешивается на левую. Его (как палицу и митру) надевают только во время Божественной литургии и при совершении некоторых особенно торжественных обрядов.
Наши архиереи, особенно в послевоенный период, часто совмещали вручение набедренника с другими знаками отличия. Так, в праздник Преображения Господня 19 августа 1976 года Святейший патриарх Пимен во время богослужения в Успенском соборе Одессы во время поставления во священники одного инока Троице-Сергиевой лавры сразу возложил на него и набедренник, и наперсный крест. Годом ранее архиепископ Мукачевский Григорий наградил сразу набедренником, скуфьей и камилавкой сослужащих ему священников. И в это же примерно время митрополит Одесский и Херсонский Сергий ввел в повседневную практику пожалование набедренником выпускников Одесской духовной семинарии. То же, но не столь часто, происходило и в Ленинградской духовной академии и семинарии.
Скуфья
Следующая по значению награда скуфья – фиолетовая шапочка, которая надевается как во время богослужения, так и вне его. Награждают ею епархиальные архиереи, причем по преимуществу в западно-украинских землях, где была почти неизвестна следующая награда, выдаваемая священникам, – камилавка.
Камилавка
Камилавка – это головной убор цилиндрической формы, слегка расширяющийся вверх, фиолетового цвет. Слово это в основе своей греческое (или арабо-сирийское) и сразу же вспоминается его перевод – верблюд (camel). Камилавку мы заимствовали из епархий православного Востока, где она была отнюдь не наградой, а повседневным вне– и богослужебным головным убором и в древности изготовлялась из верблюжьей шерсти, дабы предохранять голову от палящих солнечных лучей. До революции ее жаловали Святейший Синод или государь, в наше время ее выдает епархиальный архиерей.
Наперсный крест и палица
После камилавки следующая награда священника – наперсный крест, т. е. носимый на груди (на персях), поверх рясы или богослужебной одежды, называемой фелонь. Палица же представляет собой ромбовидный плат, украшенный вышивкой, церковной символикой, и олицетворяет собой духовный меч против злых сил. Ее носят на груди. Эта награда вручалась наиболее заслуженным протоиереям.
Кроме наградных крестов – обыденных и традиционных, были и памятные кресты. Так, в память о войне 1812 года манифестом государя Александра I от 30 августа 1814 года духовенству был дарован наперсный крест с надписью «1812 год». В указе от Святейшего Синода 14 февраля 1818 года, во исполнение царского манифеста, было постановлено удостоить этим крестом всех членов Синода и их контор, а также всех архиереев, в том числе и находящихся на покое. Этими крестами удостаивались и настоятели ставропигиальных монастырей, священники кремлевских соборов Успенского и Благовещенского, а также придворного (в Зимнем дворце). Впрочем, награда эта была отнюдь не для избранных. Ее получили многие священники из белого и черного духовенства – по усмотрению епархиальных архиереев, которым и высылались комплекты наперсных крестов. Награду эту носили на узкой ленте ордена Святого Владимира. Отметим также, что к столетию Отечественной войны 1812 года, в 1912 году, иереи – прямые потомки награжденных памятными крестами или старшие в роде – получили право ношения крестов 1812 года, которыми были удостоены их деды и прадеды.
24 января 1913 года в ознаменование 300-летия избрания на царство Михаила Феодоровича Романова для духовенства был учрежден особый нагрудный юбилейный знак. Этот знак представлял собою золотой или позолоченный четырехконечный крест, покрытый с лицевой стороны эмалью и окаймленный золотом.
Помимо этих и золотых крестов без украшений, были и наперсные кресты с украшениями и непременно увенчанные короной, которые выдавались Кабинетом Его Императорского Величества. Такой крест, в частности, имел Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский.
К золотому наперсному кресту согласно одному из постановлений Московской патриархии 1962 года можно было представлять не менее чем через пять лет после рукоположения во иереи. Однако этого правила не особенно придерживались, и в советское время, как и сейчас, он являлся достаточно частой наградой. Но, чтобы как-то выделить награжденного из череды прочих лиц, награда вручалась либо одновременно с поставлением в иереи, либо вручение креста совмещалось с пожалованием камилавки и набедренника, вручением ордена или назначением на новое место.
Хорошо известна целая династия священников Тарасьевых, которые служили на подворье Московской патриархии в Белграде. Там с 1950 по 1974 год священствовал уважаемый всеми отец Виталий; сын его Василий с детства прислуживал батюшке, затем, повзрослев, создал хор из православной и инославной молодежи. Всему Белграду был известен его звонофон отца Виталия – уникальный набор ярославских колоколов. Известен он был и как председатель благотворительного комитета помощи бедным и престарелым своего прихода. Через год, после поставления его в иереи, в 1957 году, патриарх Московский Алексий I пожаловал отцу Василию золотой наперсный крест и палицу.
Кстати, и отец Василий был награжден патриархом Алексием крестом с украшением и одновременно митрой. Одновременно сербским патриархом Викентием ему было дозволено совершать богослужение в митре не только на подворье, но и в других храмах Сербии, что не дозволялось даже местным архимандритам.
Патриарх Московский Пимен во время своего визита в Югославию одновременно с указом о назначении отца Василия новым настоятелем подворья (5 октября 1974 года) пожаловал ему крест с украшениями.
Особенно теплые отношения в те годы у нас были с представителями Англиканской церкви. Еще до революции они посещали нашу страну, бывали и в Москве, и в Троице-Сергиевой лавре. Бывали там и англиканский священник, известный нам как детский писатель Льюис Кэрролл, и высокопоставленные прелаты. Так, в июле 1956 года архиепископ Йоркский доктор Михаил Рамсей, как и его предшественники, побывал в лавре преподобного Сергия, молился в облачении у раки его. После литургии на Казанскую летнюю он и другие члены делегации Англиканской церкви были приняты Святейшим патриархом Алексием I, который возложил на доктора Рамсея золотой наперсный крест; драгоценные кресты были возложены также на епископа Дербийского доктора Роулинсона и епископа Оксфордского доктора Карпентера. В свою очередь, когда Святейший патриарх через восемь лет был в Лондоне, доктор Рамсей у престола Кентерберийского кафедрального собора поднес патриарху одну из высших наград Англиканской церкви – Ламбетский крест. Но «последнее слово» все же осталось за нашим иерархом: вручать еще раз крест архиепископу Йоркскому он не мог, поэтому наградил его супругу учрежденным орденом Святого Равноапостольного Великого князя Владимира 2-й степени. Другому предстоятелю Англиканской церкви, доктору Фредерику Д. Когану, наперсный крест был вручен 25 января 1974 года митрополитом Тульским и Белевским Ювеналием (нынешним Крутицким и Коломенским).
Палица. 1658 г.
Палица. Кон. XIX в
Долгое время священники вообще не носили никаких наперсных крестов, как не носят их и по сей день на православном Востоке. Повседневный восьмиконечный крест ввел в обиход, предписав его носить всембатюшкам России, государь Николай II. Как повествует историческое предание, произошло это по следующему поводу. Юный государь как-то подошел под благословение к диакону: они, как известно, крестов не носили и не носят, и благословлять рукою не имеют права. Произошла некоторая заминка, и чтобы она более не повторялась, а также чтобы в повседневной жизни можно было отличить диаконов от священников, было решено даровать последним право носить крест. Наградной же наперсный крест был учрежден ранее, в 1798 году. До революции их изготовляли из позолоченного серебра вместе с цепью и исключительно в Москве. В год производилось примерно 900 таких крестов, которые рассылались по епархиям, где и вручались награждаемым. Отметим также, что если тот или иной священник уже имел пожалованный золотой крест без украшений, то он мог принимать от прихожан крест с драгоценными украшениями, но только после того, как Святейший Синод входил с ходатайством к государю о разрешении его носить.Кроме наградных крестов – обыденных и традиционных, были и памятные кресты. Так, в память о войне 1812 года манифестом государя Александра I от 30 августа 1814 года духовенству был дарован наперсный крест с надписью «1812 год». В указе от Святейшего Синода 14 февраля 1818 года, во исполнение царского манифеста, было постановлено удостоить этим крестом всех членов Синода и их контор, а также всех архиереев, в том числе и находящихся на покое. Этими крестами удостаивались и настоятели ставропигиальных монастырей, священники кремлевских соборов Успенского и Благовещенского, а также придворного (в Зимнем дворце). Впрочем, награда эта была отнюдь не для избранных. Ее получили многие священники из белого и черного духовенства – по усмотрению епархиальных архиереев, которым и высылались комплекты наперсных крестов. Награду эту носили на узкой ленте ордена Святого Владимира. Отметим также, что к столетию Отечественной войны 1812 года, в 1912 году, иереи – прямые потомки награжденных памятными крестами или старшие в роде – получили право ношения крестов 1812 года, которыми были удостоены их деды и прадеды.
Крест священнический наперсный с украшениями
После окончания Крымской войны 1853–1856 годов все иерархи и отчасти священники России за их молитвенный подвиг получили от государя бронзовые наперсные кресты. На их аверсе (лицевой стороне) было изображено «Всевидящее око», на реверсе (оборотной стороне) изображена надпись: «На Тя, Господи, уповахом, да не постыдимся вовеки». Те же из священников, кто был в действующей армии, получали, помимо крестов, и медали на ленте ордена Святого Георгия. Священнослужители, которые находились при частях, приведенных в военное положение, или в местах на военном и осадном положении, получали к кресту медаль на Андреевской ленте.24 января 1913 года в ознаменование 300-летия избрания на царство Михаила Феодоровича Романова для духовенства был учрежден особый нагрудный юбилейный знак. Этот знак представлял собою золотой или позолоченный четырехконечный крест, покрытый с лицевой стороны эмалью и окаймленный золотом.
Помимо этих и золотых крестов без украшений, были и наперсные кресты с украшениями и непременно увенчанные короной, которые выдавались Кабинетом Его Императорского Величества. Такой крест, в частности, имел Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский.
К золотому наперсному кресту согласно одному из постановлений Московской патриархии 1962 года можно было представлять не менее чем через пять лет после рукоположения во иереи. Однако этого правила не особенно придерживались, и в советское время, как и сейчас, он являлся достаточно частой наградой. Но, чтобы как-то выделить награжденного из череды прочих лиц, награда вручалась либо одновременно с поставлением в иереи, либо вручение креста совмещалось с пожалованием камилавки и набедренника, вручением ордена или назначением на новое место.
Хорошо известна целая династия священников Тарасьевых, которые служили на подворье Московской патриархии в Белграде. Там с 1950 по 1974 год священствовал уважаемый всеми отец Виталий; сын его Василий с детства прислуживал батюшке, затем, повзрослев, создал хор из православной и инославной молодежи. Всему Белграду был известен его звонофон отца Виталия – уникальный набор ярославских колоколов. Известен он был и как председатель благотворительного комитета помощи бедным и престарелым своего прихода. Через год, после поставления его в иереи, в 1957 году, патриарх Московский Алексий I пожаловал отцу Василию золотой наперсный крест и палицу.
Кстати, и отец Василий был награжден патриархом Алексием крестом с украшением и одновременно митрой. Одновременно сербским патриархом Викентием ему было дозволено совершать богослужение в митре не только на подворье, но и в других храмах Сербии, что не дозволялось даже местным архимандритам.
Патриарх Московский Пимен во время своего визита в Югославию одновременно с указом о назначении отца Василия новым настоятелем подворья (5 октября 1974 года) пожаловал ему крест с украшениями.
Крест священнический наперсный. XIX в.
Наперсный крест как награда вручался не только православным священникам. В свое время даже нецерковным людям был хорошо известен Хьюлетт Джонсон, настоятель Кентерберийского собора в Англии, который испытывал искреннюю симпатию к СССР и впоследствии стал лауреатом Ленинской премии мира. В 1945 году патриарх Алексий I во время аудиенции в Чистом переулке вручил настоятелю наперсный крест, с которым тот не расставался до конца дней своих, нося его на груди. Через десять лет патриарха Алексия I и его ближайшего сподвижника, митрополита Крутицкого и Коломенского Николая, посетил Генрих Хельд – президент Евангелической церкви Рейнской области ФРГ, на которого тоже был торжественно возложен наперсный крест.Особенно теплые отношения в те годы у нас были с представителями Англиканской церкви. Еще до революции они посещали нашу страну, бывали и в Москве, и в Троице-Сергиевой лавре. Бывали там и англиканский священник, известный нам как детский писатель Льюис Кэрролл, и высокопоставленные прелаты. Так, в июле 1956 года архиепископ Йоркский доктор Михаил Рамсей, как и его предшественники, побывал в лавре преподобного Сергия, молился в облачении у раки его. После литургии на Казанскую летнюю он и другие члены делегации Англиканской церкви были приняты Святейшим патриархом Алексием I, который возложил на доктора Рамсея золотой наперсный крест; драгоценные кресты были возложены также на епископа Дербийского доктора Роулинсона и епископа Оксфордского доктора Карпентера. В свою очередь, когда Святейший патриарх через восемь лет был в Лондоне, доктор Рамсей у престола Кентерберийского кафедрального собора поднес патриарху одну из высших наград Англиканской церкви – Ламбетский крест. Но «последнее слово» все же осталось за нашим иерархом: вручать еще раз крест архиепископу Йоркскому он не мог, поэтому наградил его супругу учрежденным орденом Святого Равноапостольного Великого князя Владимира 2-й степени. Другому предстоятелю Англиканской церкви, доктору Фредерику Д. Когану, наперсный крест был вручен 25 января 1974 года митрополитом Тульским и Белевским Ювеналием (нынешним Крутицким и Коломенским).
Награждение митрой и вторым крестом с украшениями
После награждения наперсным крестом, крестом с украшениями, палицей следовало награждение митрой, которая надевалась и надевается только во время богослужения.
Для начала отметим то обстоятельство, что в Греции местное духовенство называет митру короною (иногда венцом), так же как и корону самодержца. Это говорит о том, что митра епископа и царская корона по сути своей однородны. Впрочем, и корону императоры стали носить не сразу. Так, византийский император Константин Великий (IV век) заимствовал с Востока диадему-повязку, замененную впоследствии металлическим обручем. Другой император, Юстиниан I (VI век), носил стемму – обруч из золота, вокруг меховой шапки. На рубеже IX–X веков император Василий пожаловал патриарху Иерусалимскому право использовать при богослужении свой головной убор – стемму. Правда, в XV века этот головной убор почти не употребляли при богослужении. Но с 1453 года, когда при осаде Константинополя турками погиб последний византийский государь и стемма (или корона) перешла к патриарху Константинопольскому – духовному (и в определенной степени и светскому) владыке не только греков, но и других народов, исповедующих православие.
Русские же архиереи в ту пору носили теплые и очень красивые шапки, опушенные горностаем. Они, как и митры, были наградой, даром государей России наидостойнейшим иерархам нашей Церкви. Ко времени патриаршества Никона (1652) шапка стала непременной принадлежностью облачения митрополита. Сам же Никон, любивший богослужебный чин греков, шапку переменил на митру. Со временем ее стали носить и другие архиереи. Белое же духовенство стали награждать митрой с 1798 года, но первым, удостоенным ею, был протоиерей Иоанн Панфилов – бывший духовник Екатерины II.
По должности митра принадлежала архимандритам и архиереям и жаловалась священникам митра, как и крест с украшениями, Кабинетом Его Императорского Величества. Отметим, что эта награда особенно распространенной до революции не была. Тогда, например, в Москве эту награду имели всего несколько человек: настоятели Успенского собора в Кремле, храма Христа Спасителя; отец Иоанн Восторгов, служивший в церкви Василия Блаженного; отец Митрофан Сребрянский, который служил в Марфо-Мариинской обители, и несколько благочинных.
Примечательным стало награждение митрой всех иереев Пензенского Митрофаниевского храма, достигших почтенного возраста: настоятеля протоиерея Петра Иосифовича Иванисова, протоиереев Анатолия Васильевича Соловьева и Ильи Николаевича Поспелова, которые, как отмечалось, «в течение всего времени совместного служения жили между собой в глубоком мире и согласии».
Так как этой награды удостаивали многих и довольно часто, со временем оказалось, что нечем было жаловать тех, кто уже получил данный знак отличия. Оставались, правда, патриаршие грамоты, но их можно стало лишь хранить. Поэтому тем, кого уже наградили митрой, или тем, кто имел ее по должности (т. е. архимандритам), вручали второй наперсный крест с украшениями. Но и получивших такой крест было достаточно много, поэтому обратим внимание лишь на наиболее примечательные награды.
Последовательно право на ношение второго креста получали архимандриты Троице-Сергиевой лавры. Первым был архимандрит Гурий, который и открывал торжественно эту обитель на Пасху в 1946 году после ее 25-летнего запустения. Второй крест с украшениями получил как награду в 1954 году и архимандрит Пимен, будущий Святейший патриарх Московский и всея Руси (1971–1990). Он также получил право на употребление посоха во время богослужения, равно как и наместники Лавры после него.
Поистине заслуженным было получение 15 марта 1986 года второго креста архимандритом Свято-Данилова монастыря Евлогием. Ведь именно он вместе с иноками обители восстанавливал из руин эту обитель, которую советская власть отдала Церкви в мае 1983 года. Именно он учредил уставной порядок монашеской жизни и богослужения в монастыре. И казалось, что после столь славного дела ему дадут епископство, которые иные обретали, едва достигнув 30 лет. Но волею Божиею и церковного священноначалия архимандрита Евлогия направили подымать из руин Свято-Введенскую Оптину пустынь. Поднял и ее. И ноябрьским днем 1990 года последовало определение Священного Синода о назначении отца Евлогия епископом Владимирским и Суздальским (ныне он архиепископ).
Для начала отметим то обстоятельство, что в Греции местное духовенство называет митру короною (иногда венцом), так же как и корону самодержца. Это говорит о том, что митра епископа и царская корона по сути своей однородны. Впрочем, и корону императоры стали носить не сразу. Так, византийский император Константин Великий (IV век) заимствовал с Востока диадему-повязку, замененную впоследствии металлическим обручем. Другой император, Юстиниан I (VI век), носил стемму – обруч из золота, вокруг меховой шапки. На рубеже IX–X веков император Василий пожаловал патриарху Иерусалимскому право использовать при богослужении свой головной убор – стемму. Правда, в XV века этот головной убор почти не употребляли при богослужении. Но с 1453 года, когда при осаде Константинополя турками погиб последний византийский государь и стемма (или корона) перешла к патриарху Константинопольскому – духовному (и в определенной степени и светскому) владыке не только греков, но и других народов, исповедующих православие.
Портрет святителя Игнатия Брянчанинова. На его груди – наперсный крест. Неизв. худ. Сер. XIX в.
Митру типа короны русские люди впервые увидели в 1619 году – на патриархе Иерусалимском Феофане, который приехал в Москву для хиротонии Всероссийского патриарха Филарета.Русские же архиереи в ту пору носили теплые и очень красивые шапки, опушенные горностаем. Они, как и митры, были наградой, даром государей России наидостойнейшим иерархам нашей Церкви. Ко времени патриаршества Никона (1652) шапка стала непременной принадлежностью облачения митрополита. Сам же Никон, любивший богослужебный чин греков, шапку переменил на митру. Со временем ее стали носить и другие архиереи. Белое же духовенство стали награждать митрой с 1798 года, но первым, удостоенным ею, был протоиерей Иоанн Панфилов – бывший духовник Екатерины II.
По должности митра принадлежала архимандритам и архиереям и жаловалась священникам митра, как и крест с украшениями, Кабинетом Его Императорского Величества. Отметим, что эта награда особенно распространенной до революции не была. Тогда, например, в Москве эту награду имели всего несколько человек: настоятели Успенского собора в Кремле, храма Христа Спасителя; отец Иоанн Восторгов, служивший в церкви Василия Блаженного; отец Митрофан Сребрянский, который служил в Марфо-Мариинской обители, и несколько благочинных.
Шапка патриарха Иова. XVI в.
После революции митрой стали награждать довольно часто.Примечательным стало награждение митрой всех иереев Пензенского Митрофаниевского храма, достигших почтенного возраста: настоятеля протоиерея Петра Иосифовича Иванисова, протоиереев Анатолия Васильевича Соловьева и Ильи Николаевича Поспелова, которые, как отмечалось, «в течение всего времени совместного служения жили между собой в глубоком мире и согласии».
Так как этой награды удостаивали многих и довольно часто, со временем оказалось, что нечем было жаловать тех, кто уже получил данный знак отличия. Оставались, правда, патриаршие грамоты, но их можно стало лишь хранить. Поэтому тем, кого уже наградили митрой, или тем, кто имел ее по должности (т. е. архимандритам), вручали второй наперсный крест с украшениями. Но и получивших такой крест было достаточно много, поэтому обратим внимание лишь на наиболее примечательные награды.
Последовательно право на ношение второго креста получали архимандриты Троице-Сергиевой лавры. Первым был архимандрит Гурий, который и открывал торжественно эту обитель на Пасху в 1946 году после ее 25-летнего запустения. Второй крест с украшениями получил как награду в 1954 году и архимандрит Пимен, будущий Святейший патриарх Московский и всея Руси (1971–1990). Он также получил право на употребление посоха во время богослужения, равно как и наместники Лавры после него.
Поистине заслуженным было получение 15 марта 1986 года второго креста архимандритом Свято-Данилова монастыря Евлогием. Ведь именно он вместе с иноками обители восстанавливал из руин эту обитель, которую советская власть отдала Церкви в мае 1983 года. Именно он учредил уставной порядок монашеской жизни и богослужения в монастыре. И казалось, что после столь славного дела ему дадут епископство, которые иные обретали, едва достигнув 30 лет. Но волею Божиею и церковного священноначалия архимандрита Евлогия направили подымать из руин Свято-Введенскую Оптину пустынь. Поднял и ее. И ноябрьским днем 1990 года последовало определение Священного Синода о назначении отца Евлогия епископом Владимирским и Суздальским (ныне он архиепископ).