Как говорила одна моя знакомая, двадцать четыре такта паузы.
   – А вам откуда обо всем этом известно?.. – вяло спросил я.
   – Вечером накануне отъезда я была у вас в гостях. А на другой день столкнулась с вами у подъезда, вы сказали, что посадили Ольгу и Димку на поезд.

Глава пятая

   Я вскочил и побежал в комнату к телефону с намерением звонить Гансу в Москву... Ну да, телефон ведь отключен. Стоп. Утром перед поездкой в супермаркет я звонил домой, чтобы предупредить, что задерживаюсь... Трубку тогда никто не снял, и я оставил сообщение на автоответчике... Я нажал кнопку, перемотал пленку. Вот оно. Мое сообщение на автоответчике последнее, после него – тишина. О чем это говорит? Да ни о чем! Неужели я такой идиот, что не помню, как отправил своих в Москву?!
   Я вернулся на кухню.
   – Угостите кофе? – невинным голосом спросила Галина Андреевна.
   Я молча засыпал остатки кофе из кофемолки в турку, добавил воды и принялся колдовать у плиты. Несколько минут прошло в молчании. Потом Галина Андреевна спросила:
   – Вы обиделись на меня, Артем?
   – Да, – буркнул я.
   – За что?
   Я не ответил.
   – Послушайте, я лишь рассказала вам о том, чему сама была свидетельницей. Согласитесь, что в данных обстоятельствах я имею право подвергнуть сомнению весь ваш рассказ. Посчитать его плодом воображения, сном... да чем хотите. В городе что-то происходит, но эти события могут не иметь никакого отношения к тому, что якобы произошло с вами.
   Я налил горячий кофе в чистую чашку, поставил перед математичкой и сел напротив. «Якобы» пришлось проглотить. Пока.
   – Хорошо. Давайте на некоторое время мою историю оставим за скобками. Расскажите, пожалуйста, что вам известно о происходящих в городе событиях? Когда они начались?
   – Пять дней назад случился первый теракт.
   – Взорвали дом на соседней улице? – Я вспомнил куклу и вздымающийся в темное небо металлический остов.
   – Нет. Это произошло позже. А тогда взрыв был в больнице на окраине, на Коминтерна. Погибло больше тридцати человек. Второй взрыв – там же во время спасательных работ. Еще семнадцать жертв. После этого в городе и области объявили чрезвычайное положение.
   – На основании одного теракта?
   – Фактически – двух подряд. Прошла информация, что областная ФСБ располагает сведениями о готовящейся серии терактов «Воинами Ислама» по всей области. Сюда прислали специалистов из Москвы, бригаду, восемь человек...
   – И что?
   – Двое были убиты на другой день.
   Все, что я слышал, было ужасно. Но почему я ничего этого не знал?! В моей жизни все было иначе, мирно... До вчерашнего дня.
   И как я мог не знать, что отправил жену и сына в Москву?! Кто их провожал?! Попробовать представить двойника? Нет, этак я далеко зайду... Впрочем, я уже так далеко, что дальше некуда.
   – Тех, кто убил москвичей, конечно, не нашли?
   – Почему? В тот же день. Они особо и не скрывались. Это ребята из местной милиции. Их пытались арестовать оперативники из московской бригады ФСБ, но коллеги их отбили. Областное УВД отказалось помогать москвичам. ГУВД, впрочем, тоже.
   Больший бред невозможно представить!
   – Как такое могло быть?!
   – Я сама ничего не понимаю! – В голосе бывшей учительницы слышалось отчаяние. – Происходит нечто, совершенно недоступное пониманию простого человека... обывателя. Мародерства, разбойные нападения, пожары, взрывы... Люди боятся выходить на улицу. Я рассчитывала услышать хоть какое-нибудь объяснение от вас... Вместо этого все еще больше запуталось.
   – Увы, – сказал я сухо. – Но откуда у вас вся эта информация?
   – Радио, телевидение. Но только в самом начале. Корреспонденты двух каналов – РТР и НТВ – пытались начать здесь работать... Двоих сотрудников РТР задержало городское УВД и отпустило лишь тогда, когда все телевизионщики садились в вертолет, вылетающий из города. Сюда не пускают никого извне. Представитель краевой администрации сделал заявление, что в ближайшие несколько дней в городе и области будет наведен порядок, а на другой день чуть не погиб – обстреляли его машину. Местный канал начал осторожно освещать события, происходящие здесь, так его закрыли. Так же, как две радиостанции, ежечасные новости которых были посвящены местным ЧП...
   – Внутренняя информационная блокада... – пробормотал я.
   – Терактов было еще три: магазин, спорткомплекс и жилой дом. Не считая пожаров. Не знаю, являются ли они поджогами, или дело там просто в технических неполадках или неосторожном обращении с огнем. Но... Есть еще кое-что...
   Я смотрел на нее.
   – Да нет, – наконец сказала она, как мне показалось, с облегчением. – Сочтете, что старуха выжила из ума...
   – Вы же не сочли, когда услышали мой рассказ.
   – На какое-то время, – призналась она.
   – Так что хотели сказать?
   – Не стану. Столкнетесь сами. Наверняка.
   – К плохому лучше быть готовым заранее.
   – Знаю... Но не смогу. Слишком невероятно. Сама до конца не верю...
   – Как хотите. – Я встал и подошел к окну. Помолчали.
   Рассвет за окном неуверенно вступал в свои права. Но в городе по-прежнему царила тишина: никаких звуков, характерных для этого времени суток, сюда не доносилось. Город затаился.
   Кажется, она рассказывает правду. Хоть и выглядит эта правда круче любой фантастики...
   – Вы мне не верите? – почувствовав мое состояние, обеспокоенно спросила математичка.
   – У нас это взаимно... – сказал я, не оборачиваясь и пробуя разглядеть с высоты восьмого этажа хоть какие-то признаки обычного утра и в обычном городе. – А вы сами-то себе верите?! И тому, что слышите? Пожилой здравомыслящий человек, математик, педагог... Верите во всю эту чушь? Менты убивают фээсбэшников из Москвы и не скрываются; при попытке ареста их отбивают коллеги... Похоже на советский боевик самого низкого пошиба начала девяностых годов... Вдумайтесь! Можно этому поверить?!
   – Я ничего не придумала и вас, Артем, не обманывала, – обиженно сказала Галина Андреевна. – А если вы так своеобразно мстите мне за мои намеки о... м-м... провалах в вашей памяти, так я считаю, что они были более обоснованны, чем ваша последняя тирада...
   – Все, что вы рассказали, требует проверки.
   – Да пожалуйста! Надеюсь, вы найдете такую возможность! А я пришла к вам не сражаться, напротив – за помощью и поддержкой, потому что верила, что смогу найти здесь и то и другое.
   Я резко обернулся и подошел к ней.
   – Я бы помог... Если бы знал – как! Но я сам ни черта не понимаю! Что произошло со мной? Почему я не знаю, что отправил семью в другой город?! Если трагические и странные события в городе начались пять дней назад, и даже было объявлено чрезвычайное положение... то почему я услышал об этом только сегодня от вас? Никто в банке этого не знал, работали как обычно, а с Димкой мы накануне моей суточной смены ходили в кино на фантастику – это то, что помню я! Никакого отъезда, понимаете? Ольга работает, отпуск ей пока не дали: ее начальник ушел на повышение. У Димки весенние каникулы, он носится по двору с приятелями... Все дело в том, что то, что помню я и ваш рассказ – две... – я поискал понятие, – параллельные реальности! И почему я должен верить, что именно ваша – истинная?!
   – Стоит выйти на улицу, – спокойно ответила Галина Андреевна, – и вы начнете находить подтверждение моим словам. Очень быстро.
   Я разом сник, уселся за стол и принялся яростно готовить себе бутерброд с сыром. Надо позавтракать. Разговоры меня утомили.
   – Оленька сказала мне накануне отъезда, что вы отправляете их, потому что в городе неспокойно. Значит, вы знали.
   Я молчал.
   – Артем, может быть, этот удар по голове...
   – Превратил меня в кретина? Отшиб память?! Или, что самое невероятное, каким-то образом заменил истинные воспоминания на ложные, причем о последних пяти днях? Более бредовой версии не придумаешь!
   Галина Андреевна, чуть перефразируя, с улыбкой процитировала:
   – Заметьте, не я ее предложила!
   Я улыбнулся в ответ и откусил от бутерброда.
   – Не надо всухомятку, налейте себе чаю, – сказала учительница, но я упрямо помотал головой.
   – Я помню то, что помню, – сказал я с набитым ртом. – Только в фантастических фильмах с участием Шварценеггера и Бена Эффлека могут заменить воспоминания. Мы живем в реальном мире... С этим придется как-то справляться. С двойным стандартом последних пяти дней.
   Есть вдруг расхотелось, и я отложил бутерброд.
   – Поверьте, Галина Андреевна, все, что я рассказал, действительно произошло со мной, как бы ни было стыдно мне вспоминать о некоторых своих поступках...
   – Что вы намерены делать?
   – Во всяком случае, не сидеть дома и не ждать неизвестно чего. Двинусь в сторону банка – нужно выяснить, как там на работе и что мои коллеги знают о последних пяти днях города. Одна голова – хорошо, а десять... Что-нибудь придумается... Да, и обязательно навестить маму... Черт, я совсем растерялся...
   – Держитесь, Артем. – Галина Андреевна поднялась. – Самое главное – семья в безопасности.
   – Но это всего лишь с ваших слов... – сказал я потерянно. – Вдруг существует третья параллельная реальность, четвертая – и мы не знаем, какая из них истинная...
   – Я пойду, Артем. Проводите меня.
   Сил почти не осталось; я еле дотащился до двери и открыл ее.
   Галина Андреевна посмотрела на меня.
   – Помните это изречение, Артем? «Делай, что должен, и будь, что будет»? Больше мне нечего вам пожелать.
   Она вышла в предбанник, в котором немного развиднелось.
   – И уберите эту коробку! А то, честное слово, больше к вам не приду.
   – Обязательно, – вяло пообещал я. – А вы... постарайтесь без большой необходимости из квартиры не выходить.
   – Пожилые люди – народ подозрительный и запасливый, – улыбнулась она. – Когда началась вся эта катавасия, я прикупила круп и пельменей. Как-нибудь продержимся! Артем... поосторожней в городе.
   Хлопнула дверь предбанника. Она ушла. Я вернулся в квартиру.
   Будем считать, что с отъездом моих в Москву она не обманула. Это обстоятельство дает мне определенную... свободу маневра, хотя бы в психологическом плане – я не буду за них бояться. Сегодня же нужно навестить мать и убедиться, что с ней все в порядке. Тогда я совсем успокоюсь.
   А дальше? Что делать дальше?!
   Черт, хороший вопрос...
   Бежать из города? Пытаться бороться?! С кем?
   С юности не любил романы и фильмы про героев, в одиночку спасающих мир. Там идиоты все – и сами герои, и авторы книг и фильмов про них, включая самых маститых. Да и на хрена мне его спасать, мир-то? На то есть специально обученные люди...
   Но, как ни крути, город, в котором за пять дней произошло столько плохого (а ведь Галина Андреевна знает и рассказала мне далеко не обо всем, что случилось – о чем-то намеренно умолчала, о чем-то наверняка просто не ведает), серьезно болен. Попытаться найти лекарство можно... Но не в одиночку.
   Двинем в банк. В поисках единомышленников...
 
   Через двадцать минут, одетый в водолазку, свитер, камуфляжную форму цвета «грязный снег» – привет от ОМОНа – и кроссовки, с пополненным запасом провизии в рюкзаке, вооруженный до зубов, я был готов к походу.
   Тщательно запер квартиру на три замка, убрал ключи в нагрудный карман камуфляжной куртки, коробку из-под холодильника придвинул вплотную к двери Толика – «наш ответ Чемберлену», пусть-ка сам разочек ткнется в нее носом, и желательно в темноте!..
   Можно выходить.
   Дождь не пошел, а упал на землю одномоментно, всей массой. Только что его не было – я успел отойти от подъезда довольно далеко – и вот он уже везде. И начался не с капель, а сразу с ливня. Библейскую фразу «разверзлись хляби небесные» я никогда не понимал и, следовательно, не мог оценить по достоинству. Сегодня оценил и понял. Как будто лихо раздвинулись огромные ворота в небесах, и вся масса воды, лежавшая на них, устремилась вниз. Я сразу промок.
   Что, вернуться за зонтиком? Хорошо ты будешь выглядеть, Артем – техасский рейнджер с зонтиком, взвизгивая, обегающий лужи, придерживающий автомат на плече, как дамскую сумочку...
   Увольте. А дождь – что ж? Мелкие издержки обстоятельств. Переживем как-нибудь.
   Улицы, по которым я быстро шел, щурясь от заливавшего глаза дождя, были совершенно, прямо-таки мистически пустынны – во всяком случае, в том окружающем пространстве, которое я мог обозревать сквозь стену воды. Ни единого спешащего на работу человека; ни одного открытого магазина или палатки даже из тех, что работают круглосуточно; никаких встречных или попутных машин, автобусов, маршрутных такси... Господи, да такого просто не бывает! Город покачивался под дождем на волнах времени и пространства, как Летучий Голландец без экипажа в бурном море. Исчезли даже те звуки, которые беспокоили меня ночью, когда я бежал домой... Вокруг царил только дождь... Это неправильно, это какие-то чертовы «Лангольеры» Стивена Кинга: чудовища, пожирающие время... Здесь пока никто никого не жрал: Лангольеры сожрали столько, что нужно время переварить. Вот переварят и снова набросятся...
   А мне надо успеть добраться до банка – авось там Лангольеры не достанут...
   Чем ближе я подходил к банку, тем отчетливее слышал звуки, от которых холодело внутри и хотелось заткнуть уши. Я не хочу, верещал маленький трусливый червячок внутри меня, поворачивай. Достаточно того, что я пережил вчера...
   Я велел ему заткнуться, в который раз пообещав раздавить, чего не сделал до сих пор только потому, что иногда он говорил здравые вещи, призывая обоснованно осторожничать.
   Я почти пришел на место. Спрятавшись от дождя под балконом первого этажа высотного жилого дома, я выглядывал из-за угла. Отсюда картина предстала во всей красе и перспективе.
   Комплекс зданий Русского областного кредитного банка (РОКБ) подвергся нападению большой группы вооруженных людей. Они вели обстрел издалека со стороны фасада, в основном из автоматов и винтовок; но я видел, что одна из хозяйственных пристроек уничтожена, и тут же на моих глазах нападавшими были произведены подряд два выстрела из гранатометов с разных точек. Одна граната попала в стену у центрального входа основного здания, вторая прошла мимо и угодила в машину зампреда на стоянке: «мерс» взорвался и эффектно подлетел вверх.
   Защитники банка отбивались, но довольно вяло: во-первых, не имели такого убойного вооружения, во-вторых, берегли патроны.
   Несколько неподвижных фигур лежало у территории, за ограждением – значит, одна попытка пойти на приступ уже была.
   Я продолжал наблюдать, понимая, что в такой обстановке сунуться в банк шансов нет – моментально завалят.
   Тем временем стрельба со стороны нападавших поутихла; сквозь завесу дождя я видел, что они рассредоточиваются вокруг объекта полукольцом – с одной стороны им мешал жилой дом, под балконом которого прятался я. Они разумно рассудили, что с этой стороны будут вынуждены подойти слишком близко к объекту и станут отличной мишенью для защитников. Наши, как я видел, а во многом – угадывал, тоже начали перемещаться: в окнах, на крыше основного здания и пристроек... Сколько еще они продержатся? И главное – что делать мне? Начать помогать им отсюда? У меня не самая удобная позиция, почти нет возможности для маневра; меня очень быстро обнаружат и убьют...
   Перемещения нападавших закончились, и вновь загрохотала стрельба.
   Дождь заливал глаза и мешал видеть; я ушел глубоко под балкон, прислонился спиной к стене и принялся ладонью стирать с лица холодную влагу...
   И вдруг понял, что совсем близко с моим убежищем стоит человек.
   Наверное, не прошло секунды – палец лежал на спусковом крючке автомата, а дуло смотрело в сторону возможной опасности.
   – Только не стреляй, Тимыч, – услышал я и сразу расслабился.
   Так меня в нашей банде называет только один человек, и этот человек был моим другом, мы вместе начинали в органах, вместе пришли на работу в банк, когда с деньгами стало вовсе невмоготу.
   Игорь Каламацкий осторожно выглянул из-за угла, шумно вытер лицо и нырнул в мое убежище, но встал в отдалении, с подозрением оглядывая и будто не веря, что это действительно я. На нем была аналогичная моей камуфляжка и высокие армейские ботинки.
   – Ты как здесь? – наконец спросил он.
   – Иду на работу.
   – Опаздываешь. Папа прогул запишет.
   Посмеялись невесело.
   – И давно это у вас? – спросил я.
   – С ночи. Хотели, козлы, наскоком взять... Часов шесть обороняемся.
   – А Михалыч, ты знаешь... Лева, Антон, они все...
   – Знаю, – сказал он.
   – Откуда?! – встрепенулся я.
   – Звонили из «Центрального», – удивленно ответил он. – Вчера. Последний звонок – и все, связи не стало. Мы думали, тебя тоже...
   – Голос был мужской? – тупо спросил я.
   – Не знаю, Папа разговаривал. Хотел сразу ехать, да тут такое началось... Отправил Павленко, но тот не вернулся...
   – Игорь, – сказал я, – что такое в городе? И главное, сколько времени вся эта фигня творится?!
   – Со вчера. А может, раньше – со вчера просто активно. Мы сами ничего не поймем: взрывы, шахидки... Все, как у больших, то есть в Москве. Ну, там-то понятно, а мы чем мешаем? Менты-бандиты... Среди напавших, – он кивнул в сторону боя, – знаешь, наш с тобой бывший босс...
   – Топорков?! – не поверил я.
   – Он. Говорят, ФСБ из Москвы он дал команду валить. А помнишь, погоняло-то у него было...
   – «Святоша», – сказал я. – Никаких взяток, борец за чистоту рядов... Что такое в мире, Кулема?
   Он вдруг весь подобрался и жестко сказал:
   – Потом разберемся. Сначала отбиться надо. И ты пойдешь со мной.
   – Да я иду, – сказал я, – только как пройти-то? Напрямки под огнем?
   – Я смелый, – сказал Каламацкий со странной полуухмылкой, – но не дурак. Есть нычка. Я же оттуда сюда как-то попал... Тем макаром и вернемся. Пушку на всякий случай держи наготове.
   Мы осторожно выскользнули под дождь, обогнули дом с другой стороны, остановились у небольшого окна, расположенного на уровне груди и прикрытого изнутри деревянными створками. Кулема толкнул створки, они легко распахнулись.
   Игорь посмотрел на меня.
   – Вэлкам, – сказал он и нырнул внутрь.
 
   – На осмотр нет времени, Тимыч, – сказал Игорь, когда мы оказались в начале длинного, слабо освещенного тоннеля с рядами кабелей по стенам на манер метро, только без рельсов.
   Пахло отвратительно: кислятиной, кошками и чем-то еще, столь же гадким. На полу виднелись следы множества ног.
   – Кто здесь ходил? – спросил я.
   Вместо ответа Каламацкий дернул меня за рукав. И мы побежали.
   Пол еле заметно шел под уклон,, оттого бежать было легко. Выстрелы были почти не слышны. Коридор несколько раз забирал то левее, то правее, но, в общем, не заплутаешь. Несколько минут спустя уперлись в стену. Игорь сделал неуловимое движение рукой – сверху со щелчками спустилась металлическая лестница, на вид довольно прочная.
   – За мной, – сухо скомандовал Каламацкий, ставя ногу на ступеньку.
   Лестница подрагивала, но ощущения того, что мы вот-вот сверзнемся, не было. Сверху пошел чистый воздух, но взбираться пришлось не до второго этажа, гораздо выше. В какой-то момент стала отчетливо слышна стрельба, я даже на мгновение приостановился.
   Минуту спустя Игорь замер, перевел дух, поднял руку и толкнул крышку люка. На нас хлынули свет и звук, и я почти оглох от грохота выстрелов.
   – Где мы? – спросил я.
   Он рывком вбросил тело на площадку, тут же нагнулся и протянул руку:
   – Вылезай – и будешь в банке.
   Я хохотнул над каламбуром.
   Мы были в подсобных помещениях главного здания, на цокольном этаже. Каламацкий тщательно запер люк, завалил его старыми фанерами и отряхнул руки.
   – Я не знал про ход, – сказал я.
   – Думаю, о нем не знал даже Михалыч, царствие ему... Хотя старый лис проработал в банке дольше Папы. И никто из нас не узнал бы, если б не Апокалипсис... Пошли, ВВС тебя ждет.
   – С чего ты взял?
   – Потому что он отправил меня за тобой. Пошли.
   Теперь мы бежали по коридорам цокольного этажа, где я ориентировался с закрытыми глазами.
   – Вы же считали, что я погиб! – проорал я Игорю на ходу, перекрикивая грохот выстрелов.
   Он вдруг остановился.
   – Хватит болтать, Темыч, – сказал он жестко. Было ощущение, что он совсем не устал. – Мы считали, да. Все мы, но не Папа. Он откуда-то знал, что ты жив и даже не ранен.
   – Но по башке-то я получил...
   – Херня, заживет твоя башка. Дураком-то ведь не стал?
   – Кое-кто считает... – начал я, вспомнив бывшую учительницу.
   – Так вот! – перебил Каламацкий. – Ты зачем-то сильно нужен Папе. Именно ты. Виды на него у тебя. Поручил мне разыскать и доставить. Я уж подумал: все, хана тебе пришла, Кулема. Это ж равносильно пойди туда, не знаю куда, приведи того, хрен знает кого... Но ты сильно облегчил мне задачу. – Он снова пошел по коридору, стараясь говорить в перерывах между выстрелами, чтобы не орать; это было затруднительно, поскольку перерывов практически не было. – Я увидел тебя в бинокль, когда наблюдал за перемещениями этих уродов... Вот ведь комедия! Вооружены – хуже не придумаешь, зато оптика...
   – Плохой из меня сотрудник, – сказал я. – Зря ВВС назначил меня старшим смены.
   – Плохой, – согласился Игорь устало, – и зря. Но Папа сказал – я сделал. А задачу ты мне облегчил, так что спасибо.
   Мы вышли на первый этаж. Здесь все было хуже не придумаешь: снаряд попал в стену рядом с оперзалом; было ощущение, что мы внутри обстреливаемого здания в Грозном в разгар войны в Чечне..
   По холлу носились наши ребята с оружием; двое устроились у дыры, огрызаясь одиночными из «Кедров»; в глубине у стены был устроен походный лазарет, лежали перевязанные раненые, я увидел одного убитого, которого не знал. Среди медиков две женщины. Я подумал, что наверняка такой лазарет в здании не один, на других этажах есть еще...
   – Страшно? – спросил Игорь. Я увидел, что он весело скалится. – А все-таки мы их вдесятеро больше положили!
   – Чему ты радуешься? – спросил я. Прозвучало как-то так, что он посерьезнел и двинулся вперед, не оглядываясь.
   – Артем!
   Подбежал парень из моей смены, Витя, молодой оболтус, лицо в ссадинах, костюм в пыли и грязи, рукав оторван.
   – Не угостишь «узишником», а то у меня только «макар», настоящего оружия на всех не хватает... Сижу на скамейке запасных, помогаю оттаскивать раненых, ну и так, по мелочи... Остопротивело!
   Каламацкий остановился и смотрел на нас с интересом.
   – А тебе зачем? – спросил я.
   – Биться буду! – Глаза его загорелись сумасшедшинкой.
   – Ну и мудак, – сказал я. – Не угощу. Самому надо. Сидишь в запасных – и сиди. Успеешь.
   – Ну хоть патронов отсыпь, старшой!
   – В оружейке поклянчи, если у них осталось. – Я наклонился близко к его уху. – Да смотри пупок не надорви, идучи на рати.
   Легонько оттолкнул и пошел дальше. Игорь догнал.
   – Что это ты... Со своими-то?
   – Слушай, Кулема, – громко заговорил я на ходу, не поворачиваясь, – ты чье задание выполняешь? Меня куда должен доставить? Вот и шевели помидорами!
   Было обидно и горько. Не потому, что я боялся; я знал – боялись они все, и Каламацкий тоже. Просто пришла беда – и вот они уже живут в беде, комфортно и с огоньком. А это неправильно. Так не должно быть. И щенок этот, Витя... Не нужно ему под пули лезть. Как говорил мой дед, прошедший войну: «Не спеши на тот свет, там кабаков нет».
   На первом этаже Папы не оказалось. Не было его и в кабинете.
   – Где шеф?! – воззвал Каламацкий.
   Никто не повернул головы – все были заняты делом. Мимо несся один из бойцов и орал в рацию:
   – Подошла машина с припасами! Не давай приближаться! Гаси водилу и всех, кто сунется!
   – Снайперов у нас всего трое, – с сожалением сказал Каламацкий, провожая его глазами. – С той стороны есть солдаты, воевавшие в Чечне, некоторые из них – спецы в городском бою... Гранатометы – именно у них, хрен завалишь, даже снайперу. Без остановки перемешаются...
   – А чего вообще хотят? Тот же Топорков?!
   Игорь пожал плечами:
   – Поди знай... Ну где шеф-то, мать вашу?! – снова заорал он.
   Несколько человек обернулись, но опять никто не ответил.
   Мы двинулись к лифтовому холлу, и тут нас догнала одна из медсестер.
   – Вы Виктора Владимировича ищете? Ранен он, в плечо. На втором этаже, в большой переговорной, с врачами...

Глава шестая

   – Да тише ты, коновал, аккуратней! – взревел Сотников.
   Мы переглянулись, Каламацкий постучал и сразу вошел.
   – Виктор Владимирович, Армеев...
   Я шагнул в переговорную и остановился на пороге.
   Шеф сидел напротив входа, во главе длинного стола для совещаний, бледный, с испариной на лице, голый по пояс, с замотанным бинтами левым плечом. На бинтах – небольшое красное пятно. Над ним стояли двое врачей-мужчин в белых халатах, на столе перед ними – медикаменты, бинты, вата, ножницы. На полу в поле видимости – «Кедр».
   Все трое смотрели на нас.
   – Артем, проходи, присаживайся, – сказал Сотников. – Вы, господа, – он поднял голову, обращаясь к врачам, – помогите раненым. На этом этаже или на других. Думаю, работа для вас найдется.
   Обойдя с двух сторон стол и нас, врачи вышли.
   – Теперь с тобой, Игорь. Дуй в оружейку, выберешь, что захочешь. Скажи, я распорядился. Там для тебя кое-что оставлено. Но вообще... Нам очень нужен четвертый снайпер – в оранжерее.
   Каламацкий просиял:
   – Есть, шеф!
   И мгновенно улетучился.