Кузнецова Юлия. На что похожа любовь?

   – Ты можешь их вслух почитать, – подсказала я, – как в саду!
   Господи! Неужели она не понимает, что главное – засветить её сказки на этом фестивале! Чтобы издатели обратили на неё и на них внимание! И напечатали!
   – Вслух – могу, – согласилась мама с таким видом, словно ей предлагали станцевать на этом фестивале голышом, распевая при этом скабрезные частушки, – я, правда, тихо читаю… И ещё могу заикаться от волнения.
   – Нет, – строго сказала главная тётенька в очках, – читать вслух там ничего не нужно. Там шумно. И интерактив будет в проходном зале. Стол, стулья вокруг. Надо будет занимать чем-то детей. А чтением вслух никого не займёшь…
   – Но… – начала я.
   – Но, – подхватил кто-то другой.
   На этот раз я была уверена: голос не мой. Я выглянула из-за толстушки и обнаружила, что голос подал парень! Тот самый, который смеялся над моими жёлтыми щеками.
   – Но вы сможете их рассказать? – спросил парень, обращаясь… нет, не только к моей маме, но и ко мне.
   Мама молчала, как будто парень обратился только ко мне.
   – Можем, наверное, – неопределённо сказала я.
   – Помните, у нас спектакль кто-то показывал на прошлом фестивале? – спросил парень, обращаясь к темноволосой тётеньке. – Кузнецова, кажется… «Сказки про вредин». Их ещё в журнале напечатали, «Семья и школа», помните?
   Я ткнула маму в бок. Она ткнула меня. Класс. У неё последний шанс! Но и им она не желает воспользоваться. Предпочитает тонуть в гордом одиночестве. Не мама, а Ди Каприо из «Титаника».
   – Да, – сказала девушка с косами, – это было неплохо. На выступлении Кузнецовой никто, конечно, в обморок от восторга не падал, но вроде дети слушали.
   – Да в обморок никто никогда не падает, слава богу, – пробурчала тётенька в очках, – ещё не хватало «Скорую помощь» заставлять там дежурить, у меня и без того хлопот полон рот. Вы сможете театрализовать свои сказки?
   Это вопрос к маме.
   – Нет, – отвечает моя мамуля громко и чётко, – у меня голос не тот. И от волнения он пропадает. И вообще говорить на публику я не смогу.
   – А вы сможете? – спросил парень, глядя на меня в упор.
   – Я? – растерялась я.
   – Ага!
   И что же мне было отвечать? Я ведь говорила! Предупреждала! У меня такой характер: всегда отвечаю на вызов. Поэтому я не ответила ничего другого, кроме:
   – Да. Я смогу.
   – Прекрасно, – сказала тётенька в очках и склонилась над блокнотом в чёрном кожаном переплёте, – записываю вас в программу. Дань, тоже внеси сразу.
   Парень кивнул и снова уткнулся в ноут.
   – Гениально! – сказала толстушка-соседка. – А Андерсен и правда запарил. Отличный автор, философия, глубина. Но – запарил.
   Она махнула рукой, и шампиньон наконец-то упал с куска пиццы. Плюмс – на юбку, шмяк – на пол. На юбке осталось жирное пятно.
   Я не ощутила никакого злорадства. Я сидела, оглушенная новостью.
   Я, человек закрытый, интраверт, человек, которого не интересует толпа, а увлекает только саморазвитие, далёкий от тщеславия, человек, у которого расписана каждая секунда свободного времени, буду показывать спектакль?! Кукольный? Детям?! В каком-то проходном зале! Они будут проходить мимо, есть мороженое (или что они там едят на книжных фестивалях? Сэндвичи в виде книжек? Шоколадных Гарри Поттеров?) и не слушать меня, а я буду пыжиться и писклявым голосом говорить за маминых мышей, которые только и делают, что дают друг другу по головам и обзываются?
   Мне надо будет пищать?! Но я уже год как учу говорить себя только ровным голосом!
   Я пыталась уложить все эти факты в голове и даже не заметила, как закончилась встреча. Все встали, начали прощаться, а я всё сидела. Внутри меня бушевал тайфун.
   Я не шут гороховый! А мышей маминых я вообще презираю! Как вообще получилось, что я согласилась? Кто виноват? Этот ушастый «классный» парень? Да с какого я перепугу решила, что он классный? Какая молния ударила мне в голову?
   А вон и он, лёгок на помине. Поднялся, потянулся. Глянул в чашку, допил остатки кофе. Поставил чашку с лёгким стуком на стол, задвинул стул, сунул ноут под мышку и прямиком ко мне. Инстинктивно я прижала руки к щекам, чтобы загородить их от него. Но потом всё же отпустила. Хочет смеяться надо мной – пожалуйста! Вот они, мои щёки, жёлтенькие, как лимончики. Хохочи, приятель! Он действительно улыбнулся и спросил:
   – Ну как вы, довольны?
   У него был такой издевательский тон, что я протянула руку к столу, чтобы взять вилку моей соседки-толстушки и… Эх, жаль, унесла вилку официантка, которая пришла собирать посуду.
   – Очень довольна, – мрачно сказала я, вложив в свой ответ все эмоции по поводу его «помощи».
   Да, я могла отказаться. Сказать, что ни я, ни мама не готовы изображать из себя шутов или мышей, чтобы повеселить деток на фестивале. Но тогда бы выходило, что мы зря притащились на эту встречу, а хоть какой-то результат – лучше, чем ноль. И ещё… я – не мама. С поражениями не мирюсь.
   – Слушайте, – замялся он, – а вы… телефон свой не оставите?
   Ах вот оно что! Наш герой сделал доброе дело и алчет награды! Что ж, сейчас он её получит.
   – Зачем вам мой телефон? – спросила я, хлопая глазами и изображая полную дурёху. – Разве вы организатор?
   – Нет, но я подумал, может, приглашу тебя на чашку кофе, чтобы обсудить…
   – Извините, – отчеканила я, – во-первых, мы не переходили на «ты». Во-вторых, моё расписание настолько плотное, что я вряд ли втисну туда ваше любезное предложение. Всего хорошего!
   Вежливо улыбнулась, схватила маму за рукав и потащила к выходу.

Глава 4
Запах кофе

   – Как всё прошло? – спросила бабушка, встречая нас в прихожей.
   Я кивнула, мол, всё нормально. Пока мы шли домой, я усмирила тайфун внутри и немного успокоилась.
   Проблема с выступлением висела надо мной, но, к счастью, её надо было решать не сейчас.
   Я открыла сумку, чтобы убрать в неё ключи. Из сумки запахло кофе. Похоже, мы притащили запах с собой. Я поморщилась. Я не люблю кофе, а ещё не люблю посторонние запахи. Так что посторонний запах кофе для меня – двойная неприятность.
   Мама с бабушкой смеются, что, будь моя воля, я бы поселилась в стерилизаторе, пила дистиллированную воду и спала бы в резиновых перчатках, но я правда люблю, чтобы от одежды пахло только стиральным порошком. Это ведь означает, что она чистая.
   – Что-то вы не радостные, – заметила бабушка, переведя взгляд на маму.
   Я с удивлением обернулась. Маме-то чего быть не радостной? За неё всё сделают чужими (моими!) руками, правда, непонятно, как.
   – Ты с ним была очень резка, – заявила мама.
   – С кем? – опешила я. – С этим парнем?
   – Да. Ты могла бы ответить ему более вежливо. Всё-таки он нам помог.
   – Его никто не просил – это раз. А во-вторых, мне надо было в благодарность выйти за него замуж?
   – Ты всё утрируешь! – вскричала мама, которая никогда не утруждалась аутотренингами для сдерживания эмоций. – Зачем – замуж? Неужели нет более вежливой формы отказа? Можно было дать ему от ворот поворот, но другими словами!
   – Это твоя работа – думать над другими словами и формами, ты у нас – сочинитель, – огрызнулась я, снимая пальто и принюхиваясь.
   От пальто тоже пахло кофе. Странно, оно ведь висело в гардеробе. Может, вредина-гардеробщик отомстил мне за то, что я не пустила с ним маму, и обрызгал моё пальто кофейным освежителем воздуха?
   – Нас зовут замуж? – переспросила бабушка.
   – Вас обеих – точно не позовут, таких вредных и упрямых! – выпалила мама и скрылась в кухне.
   – А ведь я собираюсь ей помогать с выступлением, – пробормотала я тихо.
   – С каким выступлением? Пойдём ко мне – расскажешь?
   – Сейчас, – пообещала я и выскочила на балкон, чтобы на плечиках развесить и проветрить своё пальто.
   Заодно вытащила из кармана остатки резинового мячика. Надо будет выкинуть. Но мусорное ведро на кухне, а там мама. А её я сейчас хочу видеть гораздо меньше бабушки, которая обладает способностью успокаивать меня не хуже резинового мячика.
   – Ого, – протянула бабуля, когда узнала, что я должна буду на фестивале показать какой-то «парад-карнавал» маминых мышей, – и как ты собираешься справляться?
   – Не знаю, – буркнула я, – пока ни одной идеи.
   Но я ощущала, как моё недовольство испаряется…
   Так всегда бывало, когда я попадала в бабушкину комнату, устраивалась в кресле, покрытом лоскутным одеялом. Памятное одеяло, между прочим. Бабушка попросила всех своих друзей дать ей по лоскуту определённого размера и сшила из них такое вот покрывало, каждый фрагмент которого напоминает ей о друзьях, хотя многих из них уже нет в живых.
   «Многих», – повторила я про себя и дёрнула плечами, чтобы отогнать грустное воспоминание, не позволить ему проникнуть в мою душу.
   Комод у бабушки был заставлен коробочками и шкатулками разного размера. В них хранились стеклянные шарики, бижутерия, просроченные лотерейные билеты, старые открытки с видами городов и заколки, которые бабушка носила в молодости. В детстве я обожала открывать эти шкатулки и разглядывать «сокровища».
   Сейчас я протянула руку к одной из них. В ней бабушка хранила наши с ней любимые конфеты, которые делала сама. У неё есть проблемы с уровнем сахара в крови, и сладкое ей не особо разрешается, но вот эти конфеты можно. Бабушка режет мелко апельсиновую цедру и заливает её растопленным горьким шоколадом. Получаются неровные, но вкусные конфеты. Я люблю сладкое, но всё «полезное» сладкое, то, что диабетики едят – противное. А тут – и вкус отличный, а главное – фигура не портится, все знают, что горький шоколад можно даже на диете есть.
   Единственное, что мне не нравилось у бабушки в комнате, так это коллекция париков. Пять париков с волосами разной длины и цвета хранились за шкафом в специальном чемоданчике, каждый обмотанный бязью, чтобы не электризовался, и уложенный в свой пакетик. С того места, где я сидела, чемоданчик не было видно, но я знала, что он там, и это меня расстраивало.
   Они напоминали мне о той истории.
   – Ну, мышей я тебе свяжу, – сказала бабушка, – или сделаю из папье-маше, а вот всё остальное… Мимика, речь, интонации героев… Да и выступать ты у нас вроде не мастер.
   Я надкусила конфетку и закивала. Бабушка понимала меня.
   – Но я тобой горжусь, – продолжила она, – и очень благодарна за то, что ты помогаешь маме. А что у нас там с замужем?
   Я пересказала бабушке диалог с парнем, и, странное дело, сейчас, заново переосмысливая всю ситуацию, я поняла, что действительно зря нагрубила ему.
   – Мне кажется, – начала бабушка, – мама в общем-то…
   – Права, – вздохнув, закончила я, – но у меня есть оправдание! Мой мячик для снятия стресса лопнул!
   Я протянула бабушке несколько оранжевых резиновых кусочков.
   – Но зря мама беспокоится, что из-за моей грубости отменят выступление. Никто меня не слышал, – сказала я.
   – Так не годится, – покачала головой бабушка, – а если в порыве злости ты кого-нибудь укокошишь? Тоже свалишь на мячик? Порвался он, понимаете ли. «Но зря вы беспокоитесь, что у вас грязновато, пятно кровавое на коврике, труп под кроватью, совершенно зря! Я сейчас всё быстренько приберу». Так?
   Я хихикнула.
   – В общем, надо найти его и извиниться, – вынесла решение бабушка.
   – Где я буду его искать? – удивилась я.
   – В Интернете.
   – Я не знаю, как его фамилия, только одно имя. И я не зарегистрирована нигде, кроме «Контакта».
   – Вот и посмотри в своём «Контакте»!
   – Бабушка, я там только по делу! У нас группа из маткружка задачи выкладывает. Не буду я там никого искать. К тому же, как я это буду делать без фамилии? Знаешь, сколько в мире людей с именем Даня? А самое главное, бабуль, я не хочу его искать. Я согласна, я ему нагрубила. Но это справедливо. Потому что вот смотри. Я согласилась изображать театр по маминым сказкам, так? И получила от той же мамы по башке! Вот и он. Помог нам. Получи по башке! Инициатива наказуема. Такой закон, такая аксиома. Жизнь – не шуточки.
   – Ты не права, Верочка, – вздохнула бабушка, – но спорить с тобой не стану. Пусть тебе жизнь объясняет, лучше учителя не придумаешь. Я просто буду надеяться, что он придёт на твоё выступление на этом фестивале.
   – Бабушка! – фыркнула я. – Поверь мне, к фестивалю он абсолютно всё забудет. И меня, и мою грубость. Он из таких, знаешь… красавчиков. Внешне не очень симпатичный, но обаятельный! Из тех, кому всё легко достаётся. Так что не повредит ему тоже иногда получить по башке. Может, это твоя жизнь его так учит. Просто моими словами.
   Я лукаво улыбнулась, но бабушка только покачала головой.
   – Надо придумать всё так, чтобы ты выступила достойно, – сказала бабушка, сменив тему, – лучше всё-таки папье-маше, оно солидно выглядит. Попробую вспомнить, как мы его варили, я иногда помогала Любе. До того, как она вышла на пенсию. Помнишь, она же работала художником по костюмам в Театре Натальи Сац и…
   Бабушка оборвала себя на полуслове. Посмотрела на меня внимательно.
   А я посмотрела за шкаф и словно увидела парики. Два блондинистых, два тёмных и один рыжий, с проседью. Даже ощутила запах антистатика, которым бабушка пшикает их, пока меня нет дома.
   – Помню, – с трудом сказала я.
   – Вера…
   – Что?!
   Я опять рассердилась. На себя на этот раз. Почему эмоции берут надо мной верх? Или сегодня день такой?
   – Вера, я думала, что всё в порядке.
   – Всё в порядке!
   – Ты всё ещё винишь себя? Переживаешь? Отвечай.
   Тон бабушки был твёрдым, выражение лица – требовательным настолько, что я не смогла противостоять. Я словно увидела в ней саму себя, а как противостоять самой себе?
   Я отвернулась к окну. Мрачное небо, ветер качает деревья. Наверное, сейчас ливанёт. Самое время мамуле надеть что-то парадное и отправиться на речку в поисках вдохновения, чтобы с триумфом завершить мой паршивый денёк.
   – Я не переживаю.
   – Но…
   – Просто я не должна была приводить туда Олега. Не надо с этим спорить.
   – Вера! Верочка моя! Мы ведь говорили тысячу… три тысячи… сто тысяч раз! Тут нет твоей вины! И его вины тоже нет! Это просто совпадение! Обычное, обычнее не бывает! Стала бы я одобрять твои поездки, если бы хоть краешком сердца ощущала хоть грамм твоей вины! А?!
   – Нет, конечно, бабушка, ты права, – пробормотала я, – я тоже так считаю, просто иногда накатывает. Пойду-ка я смою желтизну с щёк. Насчёт фестиваля – ещё обсудим.
   – Возьми ещё шоколадку!
   Я изобразила самую искреннюю улыбку, на которую была способна.
   – Спасибо, бабуль, больше не хочется. Сама знаешь, горького шоколада много не съешь. Это его плюс.
   На самом деле мне и правда больше не хотелось шоколада…
   В ванной я долго тёрла щёки мылом. Обычным хозяйственным. Тёрла так, словно собиралась протереть в них дыры до зубов. Потом насухо вытерла полотенцем. Тёрла его грубой, как говорит бабушка, «вафельной», стороной. Мне было больно, но очень хотелось, чтобы эта боль заглушила ту, что внутри. Я соврала бабушке. Боль накатывала не иногда. А практически постоянно.
   Вдруг я снова ощутила запах кофе. Опять? Да сколько можно?! У нас тут, что ли, фабрика по производству арабики?!
   А, это от одежды. Снять, срочно снять! Надеть чистое, пахнущее порошком домашнее платье. Выкинуть из головы и кафе, и «классного парня», и грустные воспоминания. Навести, в конце концов, порядок в своей голове. А то с момента, как мы с мамой вышли из дома, никакого порядка там не наблюдалось!
   Я отправилась в комнату, стащила джемпер, пахнущий кофе, кинула на стул. Надела платье и села к компу.
   Лучше всего порядок в моей голове помогают навести математические задачи. Члены группы «Вконтакте» наверняка выложили сегодняшние, которые решали онлайн всем кружком, вместе с ответами. Ответы я, конечно, смотреть не буду, сначала всё решу. А некоторые дураки сначала смотрят ответы, а потом подгоняют под них решение задач. Но это сразу видно, просто даже по ходу решений, которые они выкладывают. Не понимаю только, в чём смысл тогда математический кружок посещать. Для престижа, что ли?
   – Дав-вай! – поторопила я «Контакт», который не желал признавать мой пароль с первого раза.
   Впрочем, я его понимаю, у меня такой сложный пароль, что он не всем по зубам. Но это не повод не пускать меня «Вконтакт», а самое главное – в математическую группу! Да ещё и в тот самый момент, когда моя голова так нуждается в порядке!
   «У вас одна заявка в друзья».
   Я хмыкнула. Ребята из кружка быстро просекали, что я в нём – одна из самых умных, и спешили зафрендить меня. Только зачем? Я всё равно никому не помогаю. Меня интересует саморазвитие, а не развитие других.
   Я нажала на «заявку». Чем быстрее от них отделаешься, тем быстрее можно будет приняться за задачи. Я нетерпеливо забарабанила пальцами по столу. Бросила взгляд на джемпер. Ветер, дувший из форточки, донёс до меня запах кофе. Надо было сразу кинуть его в стирку, эх.
   «Заявка» открылась, и я подпрыгнула на стуле.
   С фотографии на юзепике на меня смотрел Даниил Белых собственной персоной.
   Смотрел-смотрел и словно увидел. Потому что на моём экране возникло новое сообщение. От него.
   «Здраствуйте?»

Глава 5
Потанцуешь со мной в мире моих фантазий?

   Конечно, он меня не видел. Просто рядом с моим юзерпиком горела светло-серая надпись «online». И я решила, что ничего не потеряю, если отвечу:
   – Здравствуйте.
   – Рад Вас видеть, – написал он и добавил, – «видеть».
   Я послала смайлик и спросила:
   – Как Вы меня нашли?
   Сама тем временем открыла его профайл. Пусто! Никакой информации. Хм… Тем временем от него уже пришёл ответ. Так быстро отвечает, словно ни с кем, кроме меня, не общается.
   – Через фейсбук.
   – Меня нет на фейсбуке.
   – Вас нет. Есть Ваша мама. Я нашёл её страницу, прочёл там, что у неё есть дочь Вера. Ну и пробил «Вера Розанова» по всем сетям. А Вы оказались тут! Да ещё и онлайн.
   – Совпадение.
   – Как и то, что мы учимся в соседних школах.
   – Вы в какой?
   – В 79-й.
   – О, у вас, говорят, физика сильная.
   – Понятия не имею. Вы отличница?
   Я послала смайл. Пусть понимает, как хочет.
   – Мне надо идти, – написала я, – уроки. И ещё у меня завтра йога с утра.
   Сама не знаю, зачем я написала про йогу. Видимо, захотела впечатление произвести.
   – Йога? – заинтересовался он. – Где?
   – На Полянке.
   – Ого!
   Он прислал смайл с вытаращенными глазами. Я улыбнулась. Сработало!
   – И как Вы туда добираетесь? С двумя пересадками?
   – Да.
   – Вы меня пугаете, Вера. Вы меня уже испугали тем, что отлично учитесь. Да ещё и йога.
   – В шесть утра, – отметила я.
   – Вы…
   – Монстр? Да, мама тоже так говорит.
   – Нет, удивительная. Вер, прежде чем Вы уйдёте готовиться к полёту в космос, можно вопрос? Я просто кое-чего не пониманию.
   – Да, – написала я, догадываясь, о чём он спросит.
   – Почему Вы были так недовольны, когда я предложил сделать Вам спектакль?
   – Потому что мне не хочется выступать.
   – Так отказались бы!
   Я задумалась.
   – Знаете, – начала я, – есть такое слово… «challenge».
   – Вызов?
   – О, хорошо знаете английский?
   – Да нет, у меня тут гугл-переводчик под рукой. Шутка. Да, у нас не только физика сильная в школе.
   – Так вот, для меня это был вызов, я его приняла. Но это не значит, что он мне нравится. Как-то так.
   – Понял. Вопросов нет.
   Я закусила губу. Ну вот, опять нагрубила! А вообще-то был же план извиниться.
   – Даниил…
   – Лучше Даня… Не люблю я эти писклявые «ииии».
   – Даня, на самом деле, это была хорошая идея. И извините, что так резко отказала с телефончиком. Просто не представляю, как я буду делать какой-то спектакль. Я же не Петрушка.
   – «Ты дочь революционера, а кривляешься, как Петрушка!» – откуда это?
   – «Динка»! Ты что, «Динку» читал?!
   И тут же вскрикнула: «Ой». И написала: «Упс».
   – Если бы я был злопамятный… – написал он.
   – Простите…
   – Но я не злопамятный! И давай уже на «ты», а?
   – Ладно. Если ты читал «Динку», с тобой можно и на «ты».
   – Я не помню, – признался он, – просто в памяти всплыло.
   – Как можно не помнить «Динку»? Там три сестры было: Динка, Алина и Мышка.
   – А, Мышка! Лёнька ещё, да?
   – Точно! Как же круто, что ты читал «Динку».
   – Слушай, ну мы же книжные дети. В смысле, твоя мама пишет книжки.
   – А твоя?
   – В «Переплёте» работает. Знаешь такой журнал о детской литературе?
   – Да, конечно.
   – Мама была на той встрече в кафе.
   – Такая тёмная, в очках?
   – Нет, это Марина. Она организатор детской программы и мамина подруга. Я ей помогал составлять список мероприятий. Я всю жизнь по этим фестам болтаюсь. И читаю. И мама читает всю литературу подряд: и взрослую, и детскую. И мне в детстве читала очень много. Наверное, и «Динку» твою.
   – Хочешь сказать, тебя перекормили книгами?
   – Нет, я люблю читать.
   Я выдохнула. Я тоже читаю с детства очень много и по-прежнему люблю это дело.
   – А кто у тебя любимый? – спросила я. – Стефани Майер?
   – У-у-у-у, нет! Только не вампиры! Я их боюсь!
   – И я!
   – Вообще я в детстве любил Крапивина. Там нормальные приключения.
   – А сейчас?
   – Сейчас у меня на столе Довлатов. «Чемодан». А у тебя?
   Я молча смотрела на экран. А потом одним пальцем набрала:
   – И у меня.
   – Врёшь?
   – Зачем?
   – Удивительно, да?
   – Ага.
   – Слушай, а к разговору о совпадениях. Мы же раньше могли познакомиться, на каком-нибудь книжном фестивале. Или на фестивали мультиков в Суздале.
   – А ты ездил в том году?!
   – Да. Ты тоже? Ну, я так и знал. А тебе какой мульт больше всего понравился?
   – Не помню, – призналась я, – хотя, нет, погоди, там был один, про старые игрушки на чердаке, не помню, как называется!
   – Это мульт Ивана Максимова! Надо писать, что он мне тоже больше всех понравился?
   – Не надо, догадываюсь.
   – У него ещё классный «Болеро», посмотри на ютьюбе. Надо же, сколько у нас совпадений. Такого не бывает. Слушай, а давай попробуем одновременно ответить на какой-нибудь вопрос? Так, чтобы не думая. Например, какое у тебя любимое время года?
   – Весна.
   И тут же от него пришёл ответ: «Весна». Секунда в секунду с моим, я проверила, «Контакт» время выставляет.
   Я послала смайлик, он тоже. Тоже секунда в секунду.
   Тогда я дописала:
   – Только ранняя!
   И он тоже! Тоже приписал:
   – Только ранняя.
   – Эй! – написала я сердито, – хорош повторять-то!
   – Я не повторяю! Клянусь, я не видел, что ты написала! Просто я аллергик, когда всё начинает цвести, я обнимаюсь с кондиционером.
   – Я тоже аллергик, – написала я, – меня всё детство водили к гомеопату.
   – На Белорусской?
   – Да…
   – Ольга Петровна? Краснова?
   – Да!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   – Классно, да?
   – …
   Я послала многоточие. А что тут ещё скажешь?
   – Значит, мы могли познакомиться ещё в детстве, – заключил Данька, – лучше, наверное, не продолжать вспоминать, иначе выяснится, что мы ходили в один детсад и писали в один горшок, и я буду… ммм… смущён!
   – Давай тогда о чём-то другом из детства, не о горшках! Ты был послушным ребёнком?
   «Вконтакте» те сообщения, которые прочли, становятся белыми, а те, которые не читали, остаются синими.
   Моё оставалось синим минуту, другую. «Ещё с кем-то болтает», – сообразила я и написала:
   – Ну, я пойду?
   – Погоди, – мгновенно ответил он, – я смотрю твои аудиозаписи. Они на восемьдесят процентов совпадают с моими. А ты правда любишь «Нувель Ваг»? Или так, потому что модно?
   – Правда, конечно.
   – А тексты понимаешь?
   – В общем – да.
   – Я люблю, когда они поют:

 
Won’t you dance with me
In my world of fantasy?
 

   – Перевести?
   И тут же, не дожидаясь моего ответа, перевёл:
   – «Потанцуешь со мной, в мире моих фантазий?»
   Мурашки побежали у меня по рукам, ногам, спине. Я понимала, что это всего лишь песня, но…
   – У них вообще прикольные песни, – бодро продолжал разглагольствовать Данька, – наверное, не очень подходят, чтобы при первом знакомстве цитировать, но сейчас уже час ночи…