Я доехал до Бродвея и свернул налево. Они точно выбрали место для операции. Нижняя часть Бродвея в это время суток практически безлюдна. «Крайслер» мог следовать за мной на расстоянии двух кварталов, не теряя меня из виду. Словно окаменевший, я ехал по темному, безлюдному финансовому центру. Приблизившись к углу Уолл-Стрит, я сбавил скорость. Преследователь сделал то же самое. Возле тротуара я схватил сумку и выбросил ее в окно. Она шлепнулась на асфальт. Я поехал дальше, все время оглядываясь в зеркало. Она так и осталась лежать на тротуаре. «Крайслер», не останавливаясь, следовал за мной до Баттери.
   Паром ждал у причала. Я уплатил за поездку и въехал на палубу. «Крайслер» остался на берегу. Находясь на пароме, я не мог видеть его, а его водитель мог наблюдать за мной. На пароме было мало машин, все пассажиры были мне неизвестны, и никто из них не обращал на меня особого внимания. Это была моя последняя надежда. Стоит парому тронуться — и я навсегда потеряю контакт с людьми, знающими, где находится Сэнди.
   Я вылез из машины и пошел вдоль борта в носовую часть. На палубе здесь было пусто. Застучали двигатели, паром был готов к отправлению. Я снял пиджак, плотно завернул в него свой «магнум», перелез через перила и прыгнул. Я постарался упасть на воду спиной, чтобы не погрузиться слишком глубоко. И все-таки погрузился с головой в маслянистую жидкость. Вода дошла до кисти руки, державшей пистолет, но не намочила его.
   Я вынырнул и поплыл к берегу, держа руку с пиджаком над головой. Достигнув набережной, я вскарабкался на нее и сделал большую дугу, чтобы добраться до «крайслера» с другой стороны. Ради Сэнди надо было постараться не пользоваться револьвером. Водитель «крайслера» оставался для меня последней надеждой, чтобы узнать, где находится Сэнди.
   «Крайслер» стоял у обочины, метрах в 50-ти от меня. Рядом с машиной, облокотясь на нее и покуривая, стоял Райлз. Он наблюдал за отходившим от пристани паромом. В машине никого не было. Я беззвучно крался по улице, оставляя за собой мокрый масляный след. Достигнув тротуара, я бегом кинулся к Райлзу. Надо схватить его раньше, чем он меня заметит...
   Этого мне не удалось. Он был очень бдителен. Хотя основное внимание он уделял парому, но все же иногда поглядывал по сторонам. Я был метрах в 25-ти от него, когда он меня заметил.
   Реакция его была такой же быстрой, как и тогда, в коридоре за баром Джука. Сигарета выпала из его пальцев, и вместо нее появился револьвер, который в тот же момент выстрелил. И может быть, чуть быстрее, чем было надо. Пуля распорола рукав моей рубашки, но руку не задела.
   Раньше, чем он успел выстрелить второй раз, я спустил курок. Револьвер дернулся в моей руке. Пуля раздробила ему коленку, нога Райлза дернулась, и он упал на машину. Но оружия не выпустил.
   Я прыгнул к нему, когда, скользнув вдоль кузова машины и подвернув раненую ногу под немыслимым углом, он сел на асфальт. Должно быть, боль была ужасной. Но в — нем было упорство и сдаваться он не собирался, а с искаженным болью лицом поднял пистолет.
   Я мчался, глядя на черное дуло. Отчетливо было видно, как его палец нажимает спусковой крючок. Целиться мне было некогда. Я бросился плашмя на землю и выстрелил почти вслепую. Наши выстрелы раздались одновременно. Его пуля просвистела надо мной. Больно ударившись о мостовую, я перекатился на бок и, готовый к новому выстрелу, посмотрел в его направлении.
   Райлз лежал на боку, пистолет был рядом с его рукой. Опустившись на колени, я осмотрел его. Входное отверстие пули находилось как раз между бровями. С ним было покончено. Так же, впрочем, как и с моими надеждами увидеть Сэнди живой.
   Я сидел и смотрел на него, словно он, мертвый, мог сказать мне то, что я хотел узнать. Мною овладело отчаяние. Я больше никогда не увижу Сэнди. Они убьют ее и спрячут тело там, где его никто никогда не найдет. Я лишь надеялся, что они не до конца выполнят свою угрозу, и она умрет быстро и безболезненно.

Глава 17

   Я хотел подняться на ноги, когда мертвый все-таки заговорил: из-за обшлагов его брюк посыпался песок.
   Воспоминание разрослось в моем сознании и прогнало все остальное. Я схватил его ботинок и сорвал с ноги. Из него тоже посыпался песок.
   Так же было и с моими обшлагами и ботинками, когда я ездил на северное побережье, в карьер Вирта Коула.
   Через несколько секунд я мчался сквозь Нижний Манхэттен к Мидтаун-тоннелю. Вирт Коул — босс «Опиумного кольца»! Все сходится! Мне не нужна полиция. Если я приведу полицейских и они, ворвавшись к Коулу, не найдут там Сэнди, это будет означать для нее конец, где бы в другом месте она ни находилась. Мне надо ехать туда одному. Я надеялся, что случится чудо и я приеду на карьер раньше, чем туда вернутся люди, посланные за героином. У «крайслера» был сильный мотор, на прямых участках дороги он давал до 150. Но мне все равно казалось, что я двигаюсь со скоростью гусеницы или нахожусь в автокарусели: колеса крутятся, подо мною скользит дорога, а машина стоит на месте. Наконец, я добрался до цели.
   Я поставил «крайслер» у колючей проволоки. Карьер лежал в темноте, машины на его дне ждали нового дня. Я пробежал мимо вывески «Вирт Коул. Песок и гравий». Ворота были открыты. Я бесшумно проник внутрь.
   Спускаясь с холма, я не слышал ничего, кроме своего дыхания. Если их здесь нет, мне придется искать дом Коула. Лично Вирта Коула, чтобы побеседовать с ним. На площадке стояли три автомашины. Я спустился по лестнице к ним. Передо мной находился бетонный барак. Сквозь окна падал свет. Справа от меня зияла пропасть карьера — огромная черная чаша, в которую не проникал лунный свет. Я ступал по террасе осторожно, держась в тени откоса и ощупывая каждую доску, прежде чем ступить на нее, чтобы она не заскрипела.
   Дверь барака была заперта. Я дотянулся до единственного с этой стороны окна. Донесся голос Коула:
   — Незачем ждать, пока вернется Райлз. Раз уж вы уже привезли героин, надо поскорее избавиться от девчонки. Как только позвонят, что Барроу ликвидирован, я жду звонка с минуты на минуту.
   — Чем раньше, тем лучше! — Это уже был голос Отто Следжа. — Я сразу же отвезу ее труп в Манхэттен и постараюсь инсценировать самоубийство.
   — Это хорошая идея, — ответил Коул с признательностью в голосе. — Сунешь ее тело в комнату какого-нибудь наркомана-музыканта и устроишь так, чтобы он тоже покончил с собой.
   — Да, тогда получится, что она погибла при выполнении задания, — деловито произнес Следж.
   Сантиметр за сантиметром я подвигал голову к окну, стараясь заглянуть внутрь. Коул стоял по одну, Следж по другую сторону письменного стола. На столе лежала сумка с героином. Сэнди сидела рядом, скрючившись на стуле. Она просто сидела, смотрела на Следжа и ждала смерти.
   — Мэссею и Райлзу не понравится эта спешка, — сказал Следж. — Они заранее предвкушают, как позабавятся с нею.
   — В такие игры я не играю, — ответил Коул. — По крайней мере, в этом нет необходимости. Настоящие парни никого не мучают, разве что таким путем можно что-нибудь достичь. Мы убьем ее сразу же, как только Мэссей принесет из машины резиновый мешок, чтобы можно было запаковать труп.
   Больше я не слушал. Если Мэссей пошел к машине на холм, то мы с ним разминулись. Я не видел его, проходя мимо машин. Но он, возможно, видел меня.
   Я резко повернулся, и в этот самый момент он прыгнул на меня с крутого откоса. При свете луны в его руке сверкнул нож.
   Повернись я на секунду позже, и его задумка удалась бы. Нож по рукоятку торчал бы у меня из спины. Но и так мое положение было достаточно трудным. Я выбросил вверх руку с револьвером, приготовясь выстрелить и одновременно уклониться в сторону. Оба мои движения не имели успеха.
   Его колено ударило меня по плечу, мгновенно парализовав руку. «Магнум» выпал и скатился в пропасть. Нож прошел вскользь, вспорол мне рубашку и пиджак и провел жгучую полосу по груди. Я уперся в склон ногой и ударил его ногой в живот. Он отлетел, сбил ветхие перила и упал в пропасть. Его тело, описав широкую дугу, ударилось о крутой склон карьера. Он катился все ниже и ниже, и внезапно весь склон подо мной пришел в движение. Вопль Мэссея был сразу же заглушен тоннами земли, накрывшими его и похоронившими заживо.
   Я прижался к стене барака. Если они и не слышали шума борьбы, то уж крик слышали наверняка. Я же теперь был безоружен. Дверь открылась, и Следж с револьвером в руке выскочил на террасу, чтобы посмотреть, что случилось. Увидев, что терраса пуста, он остановился.
   Он не успел повернуться в мою сторону, как из барака выскочил Вирт Коул, тоже держа наготове револьвер. Я выставил ногу, и он, споткнувшись, с разгона налетел на Следжа.
   Воспользовавшись их замешательством, я вбежал в барак, захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Снаружи раздался выстрел, пуля пробила дверь рядом с моей рукой. Я отскочил.
   Сэнди стояла и, открыв рот, смотрела на меня. Показав на противоположную дверь, я закричал:
   — Беги!
   Она рванулась к той двери. Следж налег на наружную дверь всем своим весом. Я помчался за Сэнди, в то время как с другой стороны продолжали таранить дверь.
   Я догнал Сэнди на террасе позади барака. Край холма с нашей стороны был слишком крут, чтобы взбираться на него. Оставался только один путь: дощатый настил для подъезда машин с противоположной стороны карьера. Я первым начал спускаться по дощатой лестнице в темную пропасть карьера.
   Выстрел, еще выстрел. Не останавливаясь, я бросил взгляд наверх. На верхней террасе стояли Следж и Коул, последний вел огонь. Но для того, чтобы хорошенько прицелиться, было слишком темно. Он старался хотя бы помешать нам подняться наверх по лестнице.
   Только бы добраться до настила на противоположной стороне карьера...
   Мы спустились на дно и пробежали между экскаватором и бульдозером. Лента транспортера служила ориентиром.
   Мы бежали туда, где, как я помнил, находится настил для грузовиков. Но он оказался правее. Мы остановились, переводя дух. Голова кружилась от быстрого бега. Я схватил Сэнди за руку, и мы стали подниматься по крутому настилу. И тут на верхнем его краю появились яркие фары.
   Это был Отто Следж. Он воспользовался машиной, чтобы обогнать нас и отрезать последний путь из карьера. Машина спускалась вниз, ее яркие фары буквально слепили нас. Мы бросились обратно в карьер. Следж остановил машину, выпрыгнул из нее и начал стрельбу.
   Мы мчались к темным силуэтам экскаваторов и спрятались за ними. Стрельба прекратилась. Но это была лишь минутная передышка. Мы находились в западне, оружия у нас не было. Оба выхода оказались отрезанными. Им оставалось лишь постепенно сжимать кольцо. И как бы в ответ на мои мысли машина Следжа начала тихо съезжать по настилу. Ее фары буравили темноту.
   Внезапно Сэнди схватила меня за руку и показала на бульдозер.
   — Джейк, ты ведь раньше работал на строительстве. Ты не можешь?
   Эта мысль пришла нам в голову одновременно. Я бросился к бульдозеру, она влезла в кабину за мной. Когда машина Следжа достигла конца настила, я, не зажигая свет, включил сцепление и отпустил ручной тормоз.
   Автомобиль двигался по дну карьера, его фары искали нас. Я отпустил ножной тормоз и дал газ, бульдозер двинулся вперед. Я проехал между экскаваторами и направился прямо к машине Следжа, находившейся между нами и настилом. Следж увидел надвигающийся на него стальной нож и резко повернул руль. Машина развернулась почти на месте и двинулась к настилу. На асфальтированной или мощеной дороге его автомобиль был бы втрое быстрее нас. Но не на рыхлом песке...
   Его колеса крутились, как сумасшедшие, не находя достаточной опоры. А огромные рифленые покрышки моего бульдозера, прочно упираясь в песок, неумолимо сокращали расстояние между нами.
   — Держись крепче! — крикнул я Сэнди.
   Я догнал Следжа в тот момент, когда он уже достиг края настила. Бульдозер ударил машину, стальной нож распорол ее как консервную банку. Леденящий душу скрежет металла, звон стекла... Бульдозер придавил машину к краю карьера и раздавил ее. Удар сбросил меня с сидения, мотор бульдозера заглох.
   Тем временем Вирт Коул достиг верхней ступеньки лестницы и теперь, ярко освещенный лунным светом, бежал по террасе к бетонному бараку. Сэнди схватила револьвер Следжа.
   — Не убивай его! — крикнул я.
   Она не ответила. Раздался выстрел, Коул споткнулся и плашмя упал на доски террасы. Когда я добежал до него, он сидел, прислонясь спиной к склону холма. Револьвера в руках у него не было. Обхватив руками размозженную ногу, он оскалил сжатые зубы, стараясь не стонать. Я присел рядом с ним.
   — Где вы спрятали оружие, Коул?
   Он смотрел на меня и не отвечал. Я схватил его за рубашку и сильно встряхнул.
   — Где револьвер?
   Его лицо представляло собой маску боли и упорства. Он молчал.
   — О чем ты говоришь? Какой револьвер? — спросила Сэнди.
   — Револьвер, из которого Оливия Даноу убила Лоудера.

Глава 18

   Жарко светило утреннее солнце, когда я входил в богато украшенный дом на Вашингтон-сквер. Здесь находилась квартира судьи Джуджа Киприано. О своем визите я известил по телефону. Судья сказал, что Карл Даноу вылетел в Лас-Вегас на гастроли, поэтому его дочь Оливия в настоящее время живет у него.
   Когда я позвонил, они как раз закончили завтрак.
   Джудж Киприано сам открыл мне. Он дружелюбно поздоровался, с любопытством глядя на картонную коробку от ботинок, которую я держал под мышкой.
   — Пожалуй, еще рановато для визитов, — сказал он. — Но раз вы говорите, что дело срочное...
   — Да, срочное.
   Я вошел в гостиную. Оливия Даноу стояла рядом со старомодным диваном. Когда я приблизился, лицо ее приняло настороженное выражение.
   — Я думаю, вы слышали об исходе дела Вирта Коула?
   — Коула? Бывшего гангстера, оказавшегося замешанным в торговле наркотиками? — осторожно спросил Киприано.
   — Да.
   — Мы... Я сегодня утром слышал это по радио. Если я правильно понял... Он отказался от показаний?
   — У него богатый опыт в этой области. Он достаточно умен, чтобы молчать и предоставил все разговоры своему адвокату. — Я уселся в кресло напротив дивана. — Но, боюсь, его молчание принесет ему мало пользы. — Я поставил на колени коробку из-под обуви. — Было бы хорошо, чтобы и вы присели.
   Они чинно уселись на диван, не спуская с меня глаз.
   — Я не вполне понимаю вас, — сказал судья.
   — Оставьте, — утомленно ответил я. — У меня нет сил, чтобы спорить с вами. Я всю ночь был на ногах, стараясь найти последнее доказательство, изобличающее убийцу Стюарта Лоудера.
   — Я все-таки не понимаю... — он замолчал.
   Его дочь молча смотрела на меня.
   — Выяснилось следующее, — сказал я спокойно. — Лоудер был торговцем наркотиками, посредником Коула, одного из боссов «Опиумного кольца». Эта банда сделала все, чтобы ответственность за убийство пала на невинного. Но убийство совершили не члены этой банды. Единственными людьми, связанными с Коулом и имевшими причины для устранения Лоудера были его жена Сибил, а также Честер Мэссей. Но жена не принимала особо к сердцу его связи с другими женщинами. А если бы убийцей был Мэссей, то банда не стала бы прилагать такие усилия для его спасения. Значит, убийцей был кто-то другой, связанный с Лоудером, но не связанный с бандой Коула. Лично я знаю только одного человека, который имел причину убить Лоудера и которого банда стала бы прикрывать. Я в упор посмотрел на Оливию Даноу. — Это вы!
   Ее пальцы впились в подушку дивана. Судья сказал строго:
   — Но послушайте, Барроу, вы...
   — Терпение, — ответил я. — Дайте договорить. — Я снова перевел взгляд на Оливию. — Вы не хотели, чтобы ваш муж выступал в ревю, которое финансирует Лоудер. Вы, возможно, и согласились бы, пересмотри Лоудер условия договора и сделай роль Карла единственной центральной в ревю. Однако ваш муж подписал договор за вашей спиной, потому что Лоудер держал его в руках. Будучи посредником Коула, Лоудер мог устроить так, что Карл ни у кого, кроме него, не мог получить наркотики. И, несмотря на это, вы пытались уговорить Лоудера изменить условия. Легко догадаться, что тут Лоудер увидел возможность испробовать на вас свои мужские чары. Он любил женщин, которых трудно завоевать. Вы нормальная, здоровая женщина, любящая своего мужа, который, из-за своей пагубной страсти к героину, совершенно вами не интересуется. Для Лоудера было бы просто наслаждением сломить ваше упорство.
   Вероятно, он предложил вам обсудить условия договора с ним в его конторе, после закрытия «Пинк Пэда». Вы пришли, и он стал энергично, возможно, слишком энергично, добиваться своей цели. Не исключено, что он позволил себе посмеяться над половой несостоятельностью вашего мужа. Я помню, как вы отреагировали, когда я коснулся вашей руки, чтобы помочь сесть в машину. Кроме того, вы должны ненавидеть Лоудера и за то, что он является одним из тех, кто помог вашему мужу пристраститься к наркотикам.
   Оливия Даноу вздрогнула. Она смотрела в пол.
   — Лоудер перешел к более активным действиям, и вы вышли из себя. Он снял пиджак и кобуру, чтобы она не мешала ему при любовной сцене. Револьвер его лежал на письменном столе. Вы схватили его и спустили курок. Мэссей находился в клубе и услышал выстрел. Он знал, что вы были в кабинете Лоудера. Возможно, он даже застал вас там. Но были вы там или нет, так или иначе вы оставили на месте преступления орудие убийства. Ибо только в том случае, если Мэссей дал Коулу это вещественное доказательство, для него приобрела смысл идея скрыть ваше преступление.
   Мэссей не сразу позвонил в полицию. Он знал, что может стать преемником Лоудера, если сумеет показать свое умение правильно действовать в критических ситуациях. Поэтому он сначала позвонил Вирту Коулу и рассказал о происшедшем. Коул сразу понял, какие возможности для него это открывает. Он мог скрыть вашу вину и, таким образом, заполучить вынужденную союзницу, очень для него важную. Держать в своих руках вашего отца — видного судью — было для него исключительно важно.
   — Самые сумасшедшие умозаключения, которые мне приходилось слышать в жизни, — надменно сказал Джудж Киприано. — До сих пор я не услышал ничего такого, что имело хоть какие-нибудь подтверждения.
   — Дайте же мне договорить, — сказал я, не сводя взгляда с его дочери. — Коул проинструктировал Мэссея, как тому поступить, и позвонил своему подручному, лейтенанту Следжу. Мэссей отправил вас домой и спрятал револьвер, позаботившись, чтобы на нем сохранились ваши отпечатки пальцев. Позднее он передал улику Вирту Коулу, и тот использовал ее для того, чтобы сделать отца сговорчивее.
   Следж тотчас же явился в кабаре, и они вместе с Мэссеем придумали способ, как вас спасти. Они взвалили вину на несчастного пианиста Харриса Смита. И это им почти удалось...
   Я обратился к Джуджу Киприано:
   — Может быть, вы сначала ничего и не знали об этом деле. Может быть, ваша дочь вам ничего не рассказала. И, может быть, Коул держался в тени до тех пор, пока Харрис Смит не был убит при попытке к бегству. Потому что сразу после убийства Лоудера хорошему адвокату не составило бы труда добиться для вашей дочери оправдания, как совершившей убийство в состоянии душевного потрясения. Но когда из-за вашего молчания был обвинен, арестован, а затем убит совершенно невинный человек, на это невозможно было рассчитывать. И вам ничего не оставалось, как пойти на условия Коула.
   — Прошу вас оставить мой дом! — сказал судья. — Я больше не намерен выслушивать ваши инсинуации. У вас нет ни малейших доказательств.
   — Нет есть! — сухо ответил я. — У меня есть единственное доказательство, в котором я нуждаюсь. Я догадывался, что револьвер с отпечатками ваших пальцев находится у Коула. Он отказался сказать, где он спрятан. Пришлось обыскать дом.
   Я посмотрел на искаженное отчаянием лицо Оливии и тихо произнес:
   — Я нашел то, что искал.
   Я открыл коробочку, лежащую у меня на коленях. Она смотрела на лежащий там кольт 38-го калибра и узнала его. Упершись локтями в колени, она закрыла лицо руками. Отец обнял ее за плечи, его лицо стало похожим на маску.
   Я неохотно делал это. Джудж Киприано был уважаемым и честным судьей, а его дочь заслуживала не наказания, а сострадания. Она совершила только одну ошибку, но за эту ошибку человек заплатил жизнью. Теперь пришла их очередь платить.
   — Мне жаль вас, — сказал я. — Поэтому я сначала пришел к вам, а не передал сразу эту улику в полицию. Там сразу бы установили, кому именно принадлежат отпечатки пальцев, а специалисты по оружию без труда доказали бы, что Лоудер убит именно из этого револьвера. Они сразу же явились бы сюда и арестовали вас. Но я этого не хотел. Мне хочется дать вам шанс явиться с повинной, это облегчит вашу участь.
   Она медленно кивнула головой.
   — Да... Спасибо вам... Это давно надо было сделать...
   Я закрыл коробку и позвонил Ларри Флинту в полицейское управление.
   — Ларри, — сказал я. — Сейчас мы приедем с двумя людьми, которые хотят сделать заявление в связи с убийством Лоудера.
   Флинт ожидал нас в своем кабинете, за машинкой уже сидел стенографист. Признания Оливии и ее отца были запротоколированы. Все оказалось примерно так, как я и предполагал. Оливия рассказала, что Лоудер набросился на нее, она сопротивлялась, но он не отпускал ее. Она почувствовала, что начинает терять самообладание. Сама мысль, что через пару минут она может оказаться в объятиях ненавистного ей человека, наполнила ее отчаянием. Она схватила со стола револьвер, прижала его к груди Лоудера и выстрелила, не отдавая себе отчета в том, что делает.
   Я дождался, пока секретарь оформит протокол, и Оливия с отцом его подписали. Потом вышел из комнаты.
   Флинт догнал меня.
   — Вы забыли оставить револьвер, — сказал он, кивнув на коробку.
   — Он вам не нужен, — ответил я. — И вообще, это моя частная собственность.
   Он смотрел, ничего не понимая.
   — Что вы болтаете? Вы обязаны его сдать! Это же вещественное доказательство.
   — Нет! Я знал, что Коул спрятал револьвер с отпечатками пальцев Оливии Даноу, ни искать его пришлось бы целый год. Поскольку Лоудер был убит из его собственного револьвера, я пошел в магазин и купил точно такой же. Не такие они специалисты, Оливия и ее отец, чтобы отличить один кольт от другого.
   Я шел по коридору и думал о судье и его дочери. Мне было жаль их. Правда, Харриса Смита и его жену, и сына я жалел еще больше.
   С судебной карьерой Киприано, безусловно, теперь покончено. Не думаю, что найдется хотя бы один присяжный, который не сочувствовал бы ему в сложившейся ситуации. А адвокат Оливии построил защиту на том, что молчала она из-за естественного страха. Когда она узнала, что вместо нее подставили невинного человека, было уже поздно.
   Поскольку Лоудер был торговцем наркотиками, а Смит — наркоманом, присяжные и ей не откажут в своих симпатиях. Конечно, ей не миновать тюрьмы, но выйдет она оттуда еще молодой женщиной. Ей и ее отцу придется нелегко, но им и так было не особенно легко в последнее время.
   Сэнди ждала меня у выхода в своем красном «ягуаре». Я уселся рядом с ней и взял сигарету.
   — Сегодня будет невыносимо жарко, — сказала она. — Поедем-ка лучше за город. У меня отпуск на два дня. Надеюсь, у тебя нет никаких срочных дел?
   — Если бы и были, я готов обо всем забыть.
   — Я знаю одно неплохое уединенное местечко возле маленького озера в Коннектикуте. Там будет прохладно.
   — Что же ты стоишь? — Улыбнулся я. — Поехали!
   Через некоторое время она косо взглянула и спросила:
   — Похоже, ты не очень-то счастлив, а?
   — А чему радоваться?
   — Но мы же взорвали «Опиумное кольцо»! А это чего-нибудь да стоит!
   Я с горечью улыбнулся.
   — Не надо строить иллюзий. Это «Кольцо» взорвано лишь на короткое время. Дело будет крутиться и дальше, только заниматься им будут другие люди. Этот синдикат уже давно держит наготове других кандидатов на место Коула и Мэссея. Вскоре поступит новая партия героина, тысячи людей по-прежнему будут одурманивать себя этим ядом. А сотни мелких и крупных торговцев будут снабжать их. И всегда найдутся продажные полицейские, чтобы дело шло без помех.
   — Ну, если все видеть только в черном свете... Неужели ты совсем не чувствуешь удовлетворения?
   — Нет, отчего же, — ответил я. — Но только из-за того, что жена и сынишка Харриса Смита могут жить, не думая, что их муж и отец убийца. И ради этого стоило пройти через все это...