Страница:
Еще один высокогорный гигант - Михаил Юрьевич Лермонтов (Собака). А вот кто такой Владимир Соллогуб, родившийся в год Петуха, практически никто не вспомнит. Он в своей книге "Большой свет" (как пишут, "полной намеков и актуалитетов") в образе тщеславного и ничтожного Мишеля Леонина вывел Лермонтова. Время рассудило их, каждый занял свое место.
Лошадиные отзывы на творчество Набокова (Кабана) уже всплывали, по ходу дела к ним добавились ещё два. Бабель: "Писать умеет, только писать ему не о чем". Георгий Адамович: "Есть что-то леденящее, мертвящее в его даровании".
Удивительно, как слова Бабеля о Набокове откликнулись в моей собственной жизни! Еще задолго до создания структурного гороскопа (года за три до того) мы с комендантом Володей обсуждали свое писательское будущее. Я (Лошадь) сказал, что так много тем, но совершенно нет писательского умения и мастерства. Он (Кабан) сказал, что мог бы описать (прописать, записать, выписать) что угодно, да только не видит достойных тем.
Совсем другое дело в паре Кабан - Дракон. Тут уж Кабан на вершине, и когда Набоков высмеивает Зигмунда Фрейда (Дракон), то выходит у него это явно по делу, поскольку он-то в людях разбирается куда как круче. Как там у него: "угрюмые эмбриончики подглядывают за родителями в момент зачатия..." Фрейд бы о Набокове плохо не сказал, хотя вряд ли он читал молодого русскоязычного писателя. Другой Дракон - Иосиф Бродский - сказал, что Евгений Рейн (Кабан) - лучший русский поэт современности. Вот маханул...
В одиннадцатом разделе статьи я возвращаюсь к столь удачно обнаруженным символам. Милн (Лошадь) пишет про смешного пятачка, Киплинг (Бык) воспевает волчью стаю, Гессе (Бык) пишет "Степного волка", Гофман (Обезьяна) победил своим "Щелкунчиком" крыс, а Пьер Буль (Крыса) пишет "Планету обезьян". Но самый удивительный символ придумал Рильке (Кабан), написавший рассказ "Победитель дракона". Победив дракона, герой уходит, так и не посетив обещанную ему за победу принцессу, опровергая попутно всякие россказни о принцессах, любви, либидо и т.д.
В двенадцатом разделе статьи упоминаются клоунские векторные тандемы как-никак публикация была в цирковой многотиражке. Никулин (Петух) и Шуйдин (Собака), Амвросьева (Кот) и Шахнин (Петух), Антонов (Лошадь) и Бартенев (Крыса) - 40 лет работы вместе, Иван Иванович (Крыса) и Сенечка Редькин (Обезьяна).
С архивом пора кончать
Раз уж пошли публикации (на дворе 1990 год), то с архивом пора кончать. Однако какое-то время архив ещё держится.
Разумеется, что такая большая работа, как подготовка первой публикации по векторному кольцу, оставила в архиве большой след. Жаль, что неразвернутой оказалась тема отношений Зощенко с М.Шагинян. Зощенко в те годы поменял год рождения с Козы на Лошадь, и Шагинян (Крыса) могла подкинуть хорошие доказательства его "лошадиности". Доказательствами, и довольно яркими, по Сталину его снабдил летчик-ас Чкалов. На одном из кремлевских банкетов Сталин предложил выпить за Чкалова. На что Чкалов ответил немыслимыми по тем временам действиями. Он забрал у Сталина рюмку, налил по фужеру водки и предложил выпить на брудершафт за его, Сталина, здоровье, что и осуществил, расцеловавшись с недосягаемым для смертных вождем. Охрана была в шоке, присутствующие в шоке, да и сам Сталин тоже. Аномалия натуральная, приближаться к Сталину в те годы было запрещено. Остается назвать годы рождения: у Чкалова - Дракон, у Сталина - Кот.
Длиннейший список векторно-космических экипажей. Приведу лишь самые знаменитые пары: Леонов - Беляев (Собака - Бык), Егоров - Феоктистов (Бык Тигр), Шаталов - Хрунов - Волынов - Елисеев (Кот - Петух - Собака Собака).
Первым и единственным академиком, поднявшим голос против хрущёвского фаворита академика Лысенко (Собака), был юный академик Сахаров (Петух).
История любит загогулины. Екатерина П презирала своего сына Павла I, но обожала внука Александра. В свою очередь жена Павла - Мария Фёдоровна (Кот) - презирала и укоряла своего сына Александра I (Петух) за то, что он допустил убийство отца.
А вот народное творчество: "Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей", "Не имей сто баранов, а женись, как Чурбанов". В обоих случаях тести родились в год Лошади (Хрущёв и Брежнев), а зятья - в год Крысы (Аджубей, Чурбанов).
В Вене жил Моцарт (Крыса), но Бомарше (Крыса) обратился к Сальери (Лошадь). Итальянский композитор не был гением, зато обладал дивным характером и оказался прелестным гостем в семье Бомарше. Его дочь (Обезьяна) даже влюбилась в Сальери.
Братья Тур - Леонид Тубельский (3мея) и Пётр Рыжей (Обезьяна) сценаристы и драматурги. Создатели оперы "Иисус Христос - суперзвезда" Тим Райс (Обезьяна) и Ллойд Вебер (Крыса).
Крышку гроба Пастернака (Тигр) несли Даниэль и Синявский (оба - Быки). Громче всех на могиле Высоцкого (Тигр) рыдал артист Ножкин (Бык).
На этом векторная компонента переплетенного архива заканчивается, если архив и живет, то в разрозненном, разбитом, не систематизированном виде. Старые рубрики явно входят в критическое состояние, теряют мощь. Наша хроника стихает, становится вялой, ползучей. Однако первая любовь не ржавеет, я верю, что векторное кольцо ещё скажет свое слово. Пока же надо проводить 1990 год.
В том далеком (десять лет назад) году я всё ещё был уверен в коллективном будущем структурного гороскопа, хотя уже отошли в сторону полиглот Александр и овцевод Сергей. Кстати, об овцеводе Сергее. Мой сверстник, однокурсник, однозначник и один из тех, кто стоял у истоков структурного гороскопа. Это он опубликовал ту самую заметочку в журнале "64", он был, видимо, неравнодушен к той самой Татьяне, ну той самой, вы поняли? Векторная пара у них, стало быть (Лошадь - Крыса). Был он для меня человеком вне подозрений. Однако на один вектор всегда идет другой. По прошествии многих лет "заложил" его мой векторный слуга геолог Виктор. Хозяйка от этого в моих глазах не пострадала, друг Серега тоже, а вот слуге-доносителю за добрую службу досталось: зачем он разворовал давно прогоревшие угли?.. Ну так вот: коллективизм тает, народ разбегается, но я ещё верю в свой коллектив, отдав своим соавторам в аренду самое дорогое векторное кольцо. Но разве можно отдать чужому свою любовь? Кольцо всё равно возвращается ко мне. Я пишу статью под названием "Гороскопу можно верить", но она выходит под названием "Колдовская сила векторного кольца". Так начинается 1991 год - год, когда великое открытие проходит свой первый четырехлетний круг.
Колдовская сила
Так в чем обнаружилась колдовская сила? Полистаем странички подшивки. По всему видно, что я активно читаю прессу. В "Неделе" № 44 за 1990 год опубликованы воспоминания Галины Вишневской. Оказывается, в свое время певицу полюбил всевластный Николай Булганин (Коза.). Она же должна была выйти замуж за Мстислава Ростроповича. Но Булганина это не смутило, ибо в силу вступило векторное колдовство (Вишневская родилась в год Тигра). "Ежедневные приглашения - то к нему на дачу, то в его московскую квартиру... бесконечные возлияния". Ухаживания были столь настойчивы и страшны, что бедный Ростропович уже готов был покончить с собой. Только решительные действия хозяйки заставили ухажера прийти в чувство.
Далее, в августе 1991 года выходит большая работа в журнале "Наука и религия". Интересно посмотреть, что нового удалось мне поведать миру. Сначала идут рассуждения на тему мистичности кольца, утверждается, что векторное кольцо - это остров мистики в мире прогресса и рациональности. Далее утверждается, что в отличие от других структур в данной структуре всего лишь одна группа, и входят в эту группу не знаки, а связи, связей же этих - двенадцать. Далее присказка про маятник и совет, как запомнить векторный порядок (зрительно представив себе зоологические картинки съедающих друг друга животных на манер босховских рыб). Далее ещё круче: упоминается всемирно известный физический принцип неопределенности. Согласно принципу, чем сильнее структура (по энергии), тем менее предсказуемы её проявления. Отсюда вывод: не ждите от векторного кольца заранее известного сценария. При всей своей сокрушительной мощи векторный союз непредсказуем. Отсюда многочисленные примеры роковой любви.
Писательница Нина Берберова (Бык) так сообщает о своих отношениях с Владиславом Ходасевичем (Собака): "Обыкновенные мерки "мужа" и "жены", "брата" и "сестры" были бы к нам неприложимы. Счастье мое было не совсем того свойства, какое принято определять словами: радость, свет, блаженство, благополучие, покой. Оно состояло в другом: в том, что я сильнее ощущала жизнь рядом с ним... горела жизнью в её контрастах... "интенсивность" заряда была иногда таковой, что любое чудо казалось возможным".
Всё это может показаться писательским преувеличением - чего ни придумаешь ради красного словца! Увы, практика показывает, что слова бессильны выразить весь арсенал векторных фокусов. Воистину перед нами игра дьявольских сил, ибо она сводит воедино человека и его зеркальное отражение. Так было у меня с той самой Татьяной, так было тысячу раз до меня.
Белозерская-Булгакова так писала о браке Алексея Толстого (Лошадь) с Толстой-Крандиевской (Крыса): "Они с Алексеем Николаевичем производили впечатление удивительно спаянной пары. Казалось, что у них общее кровообращение... Впечатление какой-то необыкновенной семейной слаженности... Оба друг для друга обладают притягательной и отталкивающей силой". Их роман называли несчастливо-счастливым. Примерно то же Илья Шнейдер говорил об Айседоре Дункан (Тигр) и Сергее Есенине (Коза): "Они мазаны одним миром, похожи друг на друга, скроены на один образ, оба талантливы сверх меры, оба эмоциональны, безудержны, бесшабашны..."
А вот кое-что новенькое о Жорж Санд и А.Мюссе, свежие новости через сто дет. Санд так пыталась выразить словами суть своих векторных переживаний: "Прощай, прощай, я не хочу тебя покидать и не хочу брать тебя снова. Я не хочу ничего, ничего... Я не люблю тебя больше - и обожаю навеки. Я не хочу тебя больше, но не могу без тебя обойтись. Кажется, только одна небесная молния могла бы излечить меня, уничтожив. Прощай, оставайся, уезжай, но только не говори, что я не страдаю. Только это одно может заставить меня ещё больше страдать, моя любовь, моя жизнь, мое сердце, мой брат, моя кровь, уходи, но убей меня, уходя".
Так и хочется усомниться в полной искренности написанного писательница всё же. Вдруг всё это - её фантазия, все эти небесные молнии, вся эта кровь и любовь одновременно с нелюбовью? Но, как человек, множество раз беседовавший с людьми, побывавшими в векторной "переделке", свидетельствую: это удивительно точное - писательница все же! - описание ужаса и одновременного блаженства. Мюссе, кстати, сказал очень короткую, тихую фразу, но по магической силе она превосходит тираду Жорж Санд: "В твоих объятиях был момент, воспоминание о котором мешает мне до сих пор и ещё долго будет мешать приблизиться к другой женщине". Тут тайна б`ольшая, чем даже тайна любви...
В кольцевой брак были вовлечены наши лучше поэтические силы. Речь об Анне Ахматовой (Бык) и Николае Гумилёве (Собака). Гумилёв "мечтал о веселой общей домашней жизни", не подозревая, что попал в столь сложный переплет: "Мне и в голову не приходило, что она талантлива. Ведь все барышни играют на рояле и пишут стихи..." Видимо игра шла в одни ворота: "Ей по-прежнему хотелось вести со мной любовную войну - мучить и терзать меня, устраивать сцены ревности с бурными объяснениями и бурными примирениями... Для неё игра продолжалась, азартно и рискованно". (Всё со слов Гумилёва.)
Много примеров, когда супруг-хозяин встает в позу воспитателя. Александр Дюма-сын (Обезьяна) так пишет другу о своей жене Н.И.Нарышкиной (Крыса): "Мне доставляет удовольствие перевоспитывать это прекрасное создание, испорченное своей страной, своим воспитанием, своим окружением и даже своей праздностью".
Ксения Куприна в своих воспоминаниях об отце свидетельствует: "Мария Карловна (Крыса) - умная, светская, блестящая женщина - задалась целью обуздать буйный нрав Куприна (Лошадь) и сделать из него знаменитого писателя... Немало было тогда разговоров, что Куприн обязан признанием его таланта своей жене - издательнице и её высокопоставленным связям".
Ну а что же слуга? Ему остается только обожать свою прекрасную половину. Вот, например, Ф.И.Тютчев (Кабан) в письме второй жене Эрнестине Тютчевой (Лошадь): "Ах, насколько ты лучше меня, насколько выше! Сколько достоинства и серьезности в твоей любви, и каким мелким и жалким я чувствую себя рядом с тобой".
Если же слуга вместо преклонения и раскаяния ведет себя нахально и агрессивно (например, пользуясь служебным положением), то может получить достойный отпор. В той жуткой политико-музыкальной истории Булганин давил на Ростроповича: "Эх ты, мальчишка! Разве ты можешь понять, что такое любовь! Вот я её (Галину Вишневскую) люблю, это моя лебединая песня..." В ответ Булганин получает от хозяйки и предмета обожания достойный ответ: "Что вы валяете дурака? Я не хочу петь на ваших приемах, потому что мне противно! Я не желаю во время пения видеть ваши жующие физиономии..." Так ответить главе правительства СССР можно только на векторной арене.
Переходим от любви и брака к творческим завязкам и развязкам. Брюсов (Петух) очарован Эренбургом (Кот), чем разжигает ревность Гумилёва (Собака): "Меня смутил Ваш отзыв об Эренбурге. Сколько я его ни читал, я не нашел в нем ничего, кроме безграмотности и неприятного снобизма". (Интересно, что это тот самый Гумилёв, что проворонил талант у собственной жены.)
В редакции журнала "Наука и религия"
Вектор, как вирус гриппа, неостановим, он вездесущ, без него не ступишь ни шагу. Подавляющее большинство редакторов и издателей моих - это Крысы и Кабаны. Конечно же я сплошь и рядом чувствую благодарность к Крысам, Кабаны же оказываются без вины виноватыми. Крыса возглавляет "Зазеркалье", и я делаю рекорд публикаций в "Зазеркалье", Крыса в "Материнстве", и я бью рекорд по публикациям в "Материнстве", Крыса возглавляет "Рипол-Классик", и я издаю в этом издательстве ряд книг, в том числе непроходимых по уровню продаваемости ("Поиски империи"). Впрочем, надо поправиться, что все мои контакты с "Риполом" идут через Кабана.
А вот с другим Кабаном ("Крестьянка") отношения складывались мучительно. Статьи редактировались самым зверским и затяжным способом. В дальнейшем, несмотря на взаимовыгодность союза, пришлось расстаться, я был раздражен отношением к моей работе, а она недовольна самой моей работой, хотя, видит Бог, я старался.
Впрочем, речь не об этом, а о той протекции, которую везде и всюду мне оказывало векторное кольцо. Вопреки авторской воле именно векторное кольцо бежало впереди паровоза, расстилая ковровую дорожку своему первооткрывателю. Куда бы я ни приходил, мне говорили: "Как же, как же, знаем, знаем, векторное кольцо - очень хорошо!" Особенно поразительный эффект кольцо произвело на некоторых сотрудниц редакции журнала "Наука и религия". На какую бы тему я ни писал, а через "НиР" я прокачал почти всё, что имел, мне всегда выражалась благодарность за кольцо. Одновременно с благодарностью на меня изливался неподдельный восторг (работает!) и ужас (как такое возможно!), что всегда меня очень вдохновляло. Речь конечно же шла не о поэтах и писателях (мало ли чего они напридумают), а о сотрудниках, сотрудницах, родственниках, друзьях и подругах.
Расскажу две истории, раз уж зашел об этом разговор. Первая история ещё о тех временах, когда "НиР" ютился на чердаке многоэтажного дома, а я ещё не имел ни одной собственной публикации (1987 год). Захожу в редакцию и заявляю, что в руках у меня тезисы первого научного доклада по гороскопу. Тут же появляется женщина чрезвычайно решительного вида, буквально ногой вышибает дверь в кабинет главного и, оборвав наиглавнейшего на полуслове, заявляет, что "это должно быть опубликовано и побыстрее". Кольцо тогда ещё не было открыто или открыто не до конца, но впоследствии окажется, что решительная женщина по году рождения - Петух, а главный - Собака. Разумеется, долго такое отношение к себе главный терпеть не стал, и женщина Петух вскоре была уволена. Ее подруга (естественно, Собака) до сих пор работает в редакции и всячески способствует продвижению структурного гороскопа в массы, особенно же кольца.
История вторая. Решительная, розовощекая, очень крепко скроенная дама средних лет, напористая и агрессивная, она была разительно не похожа на рефлексирующую и суетящуюся женщину Собаку. Между тем родилась она именно в год Собаки. Во всём её поведении чувствовалась аномальность. Откуда в ней эта сила, уверенность, жесткий испытывающий взгляд? Оказалось, она замужем за мужчиной Быком, моложе её на энное количество лет. При упоминании его имени улыбка её становилась еще... Короче, она была абсолютно счастлива. По своей практике я знал, что с векторными хозяевами о браке говорить иногда бесполезно: они полагают, что всё хорошо. Какой ценой это "хорошо" дается слугам, не всегда ясно. В любом случае молодого Быка мне не очень жалко, сил и энергии у него ещё надолго хватит...
В той же редакции я консультировал одну весьма симпатичную молодую особу. (Консультировал, а надо было делать что-то еще.) Она родилась в год Кота, а её муж-художник - в год Петуха. Она уверяла меня, что у них всё прекрасно, а я пытался сбить её с пути истинного... Одним словом, в истории векторных отношений до ясности и однозначности далеко, как до луны. Кто-то в векторе глубоко несчастлив, кто-то оглушительно счастлив, а есть и такие, кто говорит, что всё тихо и спокойно. Спрашивается: так что же мы вообще нашли? Может, всё это только иллюзия? Но почему же эта иллюзия уже столько лет не дает мне спать, столько лет заставляет меня рыдать и смеяться? Почему каждая новая векторная история заставляет меня бросать все дела и слушать затаив дыхание? Ответ один: моя хроника векторного кольца продолжается, так же, как продолжается роман векторного кольца с человечеством.
Первая книга
Свою первую книгу я писал, вернее, мучительно складывал из кирпичиков разнородной материи в том самом 1991 году, когда удалось пробиться в такие солидные издания, как "Крестьянка" и "НиР". Кроме того, я ещё получал зарплату в конторе, образованной моим очень хорошим другом и его отцом.
Об отце ничего не скажу, человек почтенный, хотя от упавшего яблока яблоня недалеко стоит. А вот семейно-сексуальная карьера сына вся проходила на моих глазах. Сам он по рождению Лошадь, хотя конкретно про него лучше всё же было говорить Конь. Человек удивительной тонкости, мастер на все руки, спортсмен на все ноги (бег, прыжки, теннис, копье и т.д.), изумительно певший под гитару (без особого голоса, но с большой душой), он всегда был невероятно сексуально озабочен. Удивительно, как это получается у таких людей! Он безусловно должен был производить на женщин ошеломляющее впечатление, между тем длительное время был в стороне от сексуальных приключений и девственности лишился лишь в браке. Прямо скажу, жена его была фантастической девчонкой - умница, красавица, единственное что не спортсменка. Их семья была воплощенной мечтой всего курса. У него автомобиль, у неё двухкомнатная квартира, телевизор, прочая техника, редчайшие пластинки, запрещенные книжки. О таком мы, жители общаги, и мечтать-то не смели. Одна заковыка - она также родилась в год Лошади, а потому брак у них по гороскопу патриархальный: по теории надо не интеллектуальные беседы вести, не любовь крутить, не перед гостями красоваться, а жить тупо, по-крестьянски, борщи варить, детей рожать. В результате брак вскоре дал трещину и развалился, при чем я лично присутствовал. Следующий брак спортсмена Серёжи (назовем его так) случился очень скоро и был заключен по жестокой сексуальной страсти. Страсть просто съедала новобрачных, гороскоп был идеален для озабоченных супругов (Лошадь - Петух, равный брак). Увы, через несколько лет мой друг овдовел. Третий брак был достойной вершиной в сексуально-брачной карьере человека, начавшего с наивной целомудренности, но постоянно рвавшегося ко все более разрушительным страстям: он обрел себя в векторном браке (она - Кабан). Сейчас он проживает за рубежом, продолжает делать науку. А я с каким-то неприличным любопытством думаю: как они там, куда развернул их союз неугомонный векторный вихрь? Откликнись, Серёжа, без тебя у нас идет все очень скучно.
Итак: отец и сын платят мне зарплату, мне и двум моим остаточным соратникам. Кроме того, они издадут (потом окажется, что не издадут) мою книгу и уже оплатили иллюстрации (они потом пропали, остались лишь дурные ксерокопии), а ведь рисовал их знаменитейший сейчас карикатурист, кстати, мой векторный слуга (сам он Кабан, но фамилия у него лошадиная). Разумеется, в книге была глава, посвященная векторному кольцу. Название книги я вынашивал очень долго и наконец выносил: "Феномены восточного гороскопа". В машине, когда мы ехали куда-то вперед, в романтичные дали весны 1991, отец с сыном и жена сына вкрадчивыми голосами объяснили мне, что лучше книгу назвать "Тайны восточного гороскопа". От слова "Тайны" меня всегда тошнило, но то, что началось вскоре, перешло все границы: "Тайны имени", "Тайны сновидений" и тысячи других тайн заполонили прилавки, мой любимый "Рипол" попросту и без затей открыл рубрику "Ваша тайна", в которой и у меня вышла пара книг. Впрочем, компанию сына я оставил, а написанную книгу подруги из "НиРа" (Петух и Собака) помогли мне издать в 1993 году под названием "Скажи свой знак, а я скажу, кто ты".
Увы, нового нет почти ничего, видимо, меня основательно заклинило. Какие-то крохи: Валентин Катаев (Петух) называет поэзию Гумилёва гумилятиной. Да вот ещё упоминание о Моцарте (Крыса) и Сальери (Лошадь).
Гениальное предвидение Пушкина состояло совсем не в том, что он провел внеисторическое расследование и установил виновность Сальери в смерти великого Моцарта, а в том, что уловил неизбежность столкновения их знаков, уловил и достоверно описал суть, смысл этого столкновения. Итак, первая книга векторного кольца - "Моцарт и Сальери" Пушкина.
Все говорят: нет правды на земле.
Но правды нет - и выше. Для меня
Так это ясно, как простая гамма.
Уже в самом начале почти истерика. Истерика духа. Конечно, Пушкин как никто другой чувствовал суть векторного взаимодействия (я ещё продемонстрирую, что в него было вложено сразу два вектора. Во-первых, векторный брак родителей, а во-вторых, некий загадочный внутренний вектор). Отсутствие правды на земле и выше - разве это не отсутствие справедливости, порядка? Однако разрушает порядок и справедливость именно векторное кольцо. Лошадь всю жизнь шаг за шагом выстраивает свою гармонию, свое равновесие, а Крыса получает свою гармонию сразу, от рождения. Разве это справедливо?
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений - не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!
Теперь доказано, что Сальери не травил Моцарта. И вообще, Сальери был великолепным композитором и педагогом. Его учениками были Бетховен, Шуберт, Лист. Можно даже предположить, что и мыслей черных у Сальери не было. Однако взаимодействие знаков Моцарта и Сальери обязательно шло и породило искры, из которых зажегся вечный огонь векторной "славы" Сальери. Только вектор может так ославить на века благородного и заслуженного творца.
Интересно, что по ходу дела упоминается ещё один векторный союз: Сальери (Лошадь) и Бомарше (Крыса). Только в светлом, а не темном повороте событий.
...Бомарше
Говаривал мне: "Слушай, брат Сальери,
Как мысли черные к тебе придут,
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти "Женитьбу Фигаро""
Даже проводится параллель между двумя парами. Разумеется, критерий не векторный, откуда Пyшкинy было знать о векторе? Речь о другом, о гениальности...
...Он же гений,
Как ты да я. А гений и злодейство
Две вещи несовместные. Не правда ль?
Наконец маленькая трагедия подходит к развязке, перерастая в трагедию вселенского масштаба. Гений выпивает яд, прославляя векторный союз:
...За искренний союз,
Связующий Моцарта и Сальери,
Двух сыновей гармонии.
А тот, который по принципу "третьего не дано" из гениев уходит в злодейство, говорит нам об ощущениях, сопровождающих разрушение векторной пары:
...Эти слезы
Впервые лью: и больно и приятно,
Как будто тяжкий совершил я долг,
Как будто нож целебный мне отсек
Страдавший член!
Такая вот история. Не стоит её воспринимать слишком материалистично. Не стоит слишком стараться обелить Сальери. В векторной паре слуга всегда останется неправ. Таков закон вневременных колец. "Нет правды на земле. Но правды нет - и выше".
Возвращаясь в современность, можно вспомнить о нераскрытых убийствах двух любимцев публики - Игоря Талькова и Владислава Листьева. Конечно, с Моцартом их не сравнишь, но все же... Интересно, что оба они родились в год Обезьяны. Но ещё интереснее, что молва (а вместе с молвой и следствие) упорно связывают эти убийства с именем Сергея Лисовского, родившегося, естественно, в год Крысы. Скорее всего, как и Сальери, Лисовский окажется ни при чем, однако векторное притяжение непреодолимо и подозрения на злодейство не смоются.
Лошадиные отзывы на творчество Набокова (Кабана) уже всплывали, по ходу дела к ним добавились ещё два. Бабель: "Писать умеет, только писать ему не о чем". Георгий Адамович: "Есть что-то леденящее, мертвящее в его даровании".
Удивительно, как слова Бабеля о Набокове откликнулись в моей собственной жизни! Еще задолго до создания структурного гороскопа (года за три до того) мы с комендантом Володей обсуждали свое писательское будущее. Я (Лошадь) сказал, что так много тем, но совершенно нет писательского умения и мастерства. Он (Кабан) сказал, что мог бы описать (прописать, записать, выписать) что угодно, да только не видит достойных тем.
Совсем другое дело в паре Кабан - Дракон. Тут уж Кабан на вершине, и когда Набоков высмеивает Зигмунда Фрейда (Дракон), то выходит у него это явно по делу, поскольку он-то в людях разбирается куда как круче. Как там у него: "угрюмые эмбриончики подглядывают за родителями в момент зачатия..." Фрейд бы о Набокове плохо не сказал, хотя вряд ли он читал молодого русскоязычного писателя. Другой Дракон - Иосиф Бродский - сказал, что Евгений Рейн (Кабан) - лучший русский поэт современности. Вот маханул...
В одиннадцатом разделе статьи я возвращаюсь к столь удачно обнаруженным символам. Милн (Лошадь) пишет про смешного пятачка, Киплинг (Бык) воспевает волчью стаю, Гессе (Бык) пишет "Степного волка", Гофман (Обезьяна) победил своим "Щелкунчиком" крыс, а Пьер Буль (Крыса) пишет "Планету обезьян". Но самый удивительный символ придумал Рильке (Кабан), написавший рассказ "Победитель дракона". Победив дракона, герой уходит, так и не посетив обещанную ему за победу принцессу, опровергая попутно всякие россказни о принцессах, любви, либидо и т.д.
В двенадцатом разделе статьи упоминаются клоунские векторные тандемы как-никак публикация была в цирковой многотиражке. Никулин (Петух) и Шуйдин (Собака), Амвросьева (Кот) и Шахнин (Петух), Антонов (Лошадь) и Бартенев (Крыса) - 40 лет работы вместе, Иван Иванович (Крыса) и Сенечка Редькин (Обезьяна).
С архивом пора кончать
Раз уж пошли публикации (на дворе 1990 год), то с архивом пора кончать. Однако какое-то время архив ещё держится.
Разумеется, что такая большая работа, как подготовка первой публикации по векторному кольцу, оставила в архиве большой след. Жаль, что неразвернутой оказалась тема отношений Зощенко с М.Шагинян. Зощенко в те годы поменял год рождения с Козы на Лошадь, и Шагинян (Крыса) могла подкинуть хорошие доказательства его "лошадиности". Доказательствами, и довольно яркими, по Сталину его снабдил летчик-ас Чкалов. На одном из кремлевских банкетов Сталин предложил выпить за Чкалова. На что Чкалов ответил немыслимыми по тем временам действиями. Он забрал у Сталина рюмку, налил по фужеру водки и предложил выпить на брудершафт за его, Сталина, здоровье, что и осуществил, расцеловавшись с недосягаемым для смертных вождем. Охрана была в шоке, присутствующие в шоке, да и сам Сталин тоже. Аномалия натуральная, приближаться к Сталину в те годы было запрещено. Остается назвать годы рождения: у Чкалова - Дракон, у Сталина - Кот.
Длиннейший список векторно-космических экипажей. Приведу лишь самые знаменитые пары: Леонов - Беляев (Собака - Бык), Егоров - Феоктистов (Бык Тигр), Шаталов - Хрунов - Волынов - Елисеев (Кот - Петух - Собака Собака).
Первым и единственным академиком, поднявшим голос против хрущёвского фаворита академика Лысенко (Собака), был юный академик Сахаров (Петух).
История любит загогулины. Екатерина П презирала своего сына Павла I, но обожала внука Александра. В свою очередь жена Павла - Мария Фёдоровна (Кот) - презирала и укоряла своего сына Александра I (Петух) за то, что он допустил убийство отца.
А вот народное творчество: "Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей", "Не имей сто баранов, а женись, как Чурбанов". В обоих случаях тести родились в год Лошади (Хрущёв и Брежнев), а зятья - в год Крысы (Аджубей, Чурбанов).
В Вене жил Моцарт (Крыса), но Бомарше (Крыса) обратился к Сальери (Лошадь). Итальянский композитор не был гением, зато обладал дивным характером и оказался прелестным гостем в семье Бомарше. Его дочь (Обезьяна) даже влюбилась в Сальери.
Братья Тур - Леонид Тубельский (3мея) и Пётр Рыжей (Обезьяна) сценаристы и драматурги. Создатели оперы "Иисус Христос - суперзвезда" Тим Райс (Обезьяна) и Ллойд Вебер (Крыса).
Крышку гроба Пастернака (Тигр) несли Даниэль и Синявский (оба - Быки). Громче всех на могиле Высоцкого (Тигр) рыдал артист Ножкин (Бык).
На этом векторная компонента переплетенного архива заканчивается, если архив и живет, то в разрозненном, разбитом, не систематизированном виде. Старые рубрики явно входят в критическое состояние, теряют мощь. Наша хроника стихает, становится вялой, ползучей. Однако первая любовь не ржавеет, я верю, что векторное кольцо ещё скажет свое слово. Пока же надо проводить 1990 год.
В том далеком (десять лет назад) году я всё ещё был уверен в коллективном будущем структурного гороскопа, хотя уже отошли в сторону полиглот Александр и овцевод Сергей. Кстати, об овцеводе Сергее. Мой сверстник, однокурсник, однозначник и один из тех, кто стоял у истоков структурного гороскопа. Это он опубликовал ту самую заметочку в журнале "64", он был, видимо, неравнодушен к той самой Татьяне, ну той самой, вы поняли? Векторная пара у них, стало быть (Лошадь - Крыса). Был он для меня человеком вне подозрений. Однако на один вектор всегда идет другой. По прошествии многих лет "заложил" его мой векторный слуга геолог Виктор. Хозяйка от этого в моих глазах не пострадала, друг Серега тоже, а вот слуге-доносителю за добрую службу досталось: зачем он разворовал давно прогоревшие угли?.. Ну так вот: коллективизм тает, народ разбегается, но я ещё верю в свой коллектив, отдав своим соавторам в аренду самое дорогое векторное кольцо. Но разве можно отдать чужому свою любовь? Кольцо всё равно возвращается ко мне. Я пишу статью под названием "Гороскопу можно верить", но она выходит под названием "Колдовская сила векторного кольца". Так начинается 1991 год - год, когда великое открытие проходит свой первый четырехлетний круг.
Колдовская сила
Так в чем обнаружилась колдовская сила? Полистаем странички подшивки. По всему видно, что я активно читаю прессу. В "Неделе" № 44 за 1990 год опубликованы воспоминания Галины Вишневской. Оказывается, в свое время певицу полюбил всевластный Николай Булганин (Коза.). Она же должна была выйти замуж за Мстислава Ростроповича. Но Булганина это не смутило, ибо в силу вступило векторное колдовство (Вишневская родилась в год Тигра). "Ежедневные приглашения - то к нему на дачу, то в его московскую квартиру... бесконечные возлияния". Ухаживания были столь настойчивы и страшны, что бедный Ростропович уже готов был покончить с собой. Только решительные действия хозяйки заставили ухажера прийти в чувство.
Далее, в августе 1991 года выходит большая работа в журнале "Наука и религия". Интересно посмотреть, что нового удалось мне поведать миру. Сначала идут рассуждения на тему мистичности кольца, утверждается, что векторное кольцо - это остров мистики в мире прогресса и рациональности. Далее утверждается, что в отличие от других структур в данной структуре всего лишь одна группа, и входят в эту группу не знаки, а связи, связей же этих - двенадцать. Далее присказка про маятник и совет, как запомнить векторный порядок (зрительно представив себе зоологические картинки съедающих друг друга животных на манер босховских рыб). Далее ещё круче: упоминается всемирно известный физический принцип неопределенности. Согласно принципу, чем сильнее структура (по энергии), тем менее предсказуемы её проявления. Отсюда вывод: не ждите от векторного кольца заранее известного сценария. При всей своей сокрушительной мощи векторный союз непредсказуем. Отсюда многочисленные примеры роковой любви.
Писательница Нина Берберова (Бык) так сообщает о своих отношениях с Владиславом Ходасевичем (Собака): "Обыкновенные мерки "мужа" и "жены", "брата" и "сестры" были бы к нам неприложимы. Счастье мое было не совсем того свойства, какое принято определять словами: радость, свет, блаженство, благополучие, покой. Оно состояло в другом: в том, что я сильнее ощущала жизнь рядом с ним... горела жизнью в её контрастах... "интенсивность" заряда была иногда таковой, что любое чудо казалось возможным".
Всё это может показаться писательским преувеличением - чего ни придумаешь ради красного словца! Увы, практика показывает, что слова бессильны выразить весь арсенал векторных фокусов. Воистину перед нами игра дьявольских сил, ибо она сводит воедино человека и его зеркальное отражение. Так было у меня с той самой Татьяной, так было тысячу раз до меня.
Белозерская-Булгакова так писала о браке Алексея Толстого (Лошадь) с Толстой-Крандиевской (Крыса): "Они с Алексеем Николаевичем производили впечатление удивительно спаянной пары. Казалось, что у них общее кровообращение... Впечатление какой-то необыкновенной семейной слаженности... Оба друг для друга обладают притягательной и отталкивающей силой". Их роман называли несчастливо-счастливым. Примерно то же Илья Шнейдер говорил об Айседоре Дункан (Тигр) и Сергее Есенине (Коза): "Они мазаны одним миром, похожи друг на друга, скроены на один образ, оба талантливы сверх меры, оба эмоциональны, безудержны, бесшабашны..."
А вот кое-что новенькое о Жорж Санд и А.Мюссе, свежие новости через сто дет. Санд так пыталась выразить словами суть своих векторных переживаний: "Прощай, прощай, я не хочу тебя покидать и не хочу брать тебя снова. Я не хочу ничего, ничего... Я не люблю тебя больше - и обожаю навеки. Я не хочу тебя больше, но не могу без тебя обойтись. Кажется, только одна небесная молния могла бы излечить меня, уничтожив. Прощай, оставайся, уезжай, но только не говори, что я не страдаю. Только это одно может заставить меня ещё больше страдать, моя любовь, моя жизнь, мое сердце, мой брат, моя кровь, уходи, но убей меня, уходя".
Так и хочется усомниться в полной искренности написанного писательница всё же. Вдруг всё это - её фантазия, все эти небесные молнии, вся эта кровь и любовь одновременно с нелюбовью? Но, как человек, множество раз беседовавший с людьми, побывавшими в векторной "переделке", свидетельствую: это удивительно точное - писательница все же! - описание ужаса и одновременного блаженства. Мюссе, кстати, сказал очень короткую, тихую фразу, но по магической силе она превосходит тираду Жорж Санд: "В твоих объятиях был момент, воспоминание о котором мешает мне до сих пор и ещё долго будет мешать приблизиться к другой женщине". Тут тайна б`ольшая, чем даже тайна любви...
В кольцевой брак были вовлечены наши лучше поэтические силы. Речь об Анне Ахматовой (Бык) и Николае Гумилёве (Собака). Гумилёв "мечтал о веселой общей домашней жизни", не подозревая, что попал в столь сложный переплет: "Мне и в голову не приходило, что она талантлива. Ведь все барышни играют на рояле и пишут стихи..." Видимо игра шла в одни ворота: "Ей по-прежнему хотелось вести со мной любовную войну - мучить и терзать меня, устраивать сцены ревности с бурными объяснениями и бурными примирениями... Для неё игра продолжалась, азартно и рискованно". (Всё со слов Гумилёва.)
Много примеров, когда супруг-хозяин встает в позу воспитателя. Александр Дюма-сын (Обезьяна) так пишет другу о своей жене Н.И.Нарышкиной (Крыса): "Мне доставляет удовольствие перевоспитывать это прекрасное создание, испорченное своей страной, своим воспитанием, своим окружением и даже своей праздностью".
Ксения Куприна в своих воспоминаниях об отце свидетельствует: "Мария Карловна (Крыса) - умная, светская, блестящая женщина - задалась целью обуздать буйный нрав Куприна (Лошадь) и сделать из него знаменитого писателя... Немало было тогда разговоров, что Куприн обязан признанием его таланта своей жене - издательнице и её высокопоставленным связям".
Ну а что же слуга? Ему остается только обожать свою прекрасную половину. Вот, например, Ф.И.Тютчев (Кабан) в письме второй жене Эрнестине Тютчевой (Лошадь): "Ах, насколько ты лучше меня, насколько выше! Сколько достоинства и серьезности в твоей любви, и каким мелким и жалким я чувствую себя рядом с тобой".
Если же слуга вместо преклонения и раскаяния ведет себя нахально и агрессивно (например, пользуясь служебным положением), то может получить достойный отпор. В той жуткой политико-музыкальной истории Булганин давил на Ростроповича: "Эх ты, мальчишка! Разве ты можешь понять, что такое любовь! Вот я её (Галину Вишневскую) люблю, это моя лебединая песня..." В ответ Булганин получает от хозяйки и предмета обожания достойный ответ: "Что вы валяете дурака? Я не хочу петь на ваших приемах, потому что мне противно! Я не желаю во время пения видеть ваши жующие физиономии..." Так ответить главе правительства СССР можно только на векторной арене.
Переходим от любви и брака к творческим завязкам и развязкам. Брюсов (Петух) очарован Эренбургом (Кот), чем разжигает ревность Гумилёва (Собака): "Меня смутил Ваш отзыв об Эренбурге. Сколько я его ни читал, я не нашел в нем ничего, кроме безграмотности и неприятного снобизма". (Интересно, что это тот самый Гумилёв, что проворонил талант у собственной жены.)
В редакции журнала "Наука и религия"
Вектор, как вирус гриппа, неостановим, он вездесущ, без него не ступишь ни шагу. Подавляющее большинство редакторов и издателей моих - это Крысы и Кабаны. Конечно же я сплошь и рядом чувствую благодарность к Крысам, Кабаны же оказываются без вины виноватыми. Крыса возглавляет "Зазеркалье", и я делаю рекорд публикаций в "Зазеркалье", Крыса в "Материнстве", и я бью рекорд по публикациям в "Материнстве", Крыса возглавляет "Рипол-Классик", и я издаю в этом издательстве ряд книг, в том числе непроходимых по уровню продаваемости ("Поиски империи"). Впрочем, надо поправиться, что все мои контакты с "Риполом" идут через Кабана.
А вот с другим Кабаном ("Крестьянка") отношения складывались мучительно. Статьи редактировались самым зверским и затяжным способом. В дальнейшем, несмотря на взаимовыгодность союза, пришлось расстаться, я был раздражен отношением к моей работе, а она недовольна самой моей работой, хотя, видит Бог, я старался.
Впрочем, речь не об этом, а о той протекции, которую везде и всюду мне оказывало векторное кольцо. Вопреки авторской воле именно векторное кольцо бежало впереди паровоза, расстилая ковровую дорожку своему первооткрывателю. Куда бы я ни приходил, мне говорили: "Как же, как же, знаем, знаем, векторное кольцо - очень хорошо!" Особенно поразительный эффект кольцо произвело на некоторых сотрудниц редакции журнала "Наука и религия". На какую бы тему я ни писал, а через "НиР" я прокачал почти всё, что имел, мне всегда выражалась благодарность за кольцо. Одновременно с благодарностью на меня изливался неподдельный восторг (работает!) и ужас (как такое возможно!), что всегда меня очень вдохновляло. Речь конечно же шла не о поэтах и писателях (мало ли чего они напридумают), а о сотрудниках, сотрудницах, родственниках, друзьях и подругах.
Расскажу две истории, раз уж зашел об этом разговор. Первая история ещё о тех временах, когда "НиР" ютился на чердаке многоэтажного дома, а я ещё не имел ни одной собственной публикации (1987 год). Захожу в редакцию и заявляю, что в руках у меня тезисы первого научного доклада по гороскопу. Тут же появляется женщина чрезвычайно решительного вида, буквально ногой вышибает дверь в кабинет главного и, оборвав наиглавнейшего на полуслове, заявляет, что "это должно быть опубликовано и побыстрее". Кольцо тогда ещё не было открыто или открыто не до конца, но впоследствии окажется, что решительная женщина по году рождения - Петух, а главный - Собака. Разумеется, долго такое отношение к себе главный терпеть не стал, и женщина Петух вскоре была уволена. Ее подруга (естественно, Собака) до сих пор работает в редакции и всячески способствует продвижению структурного гороскопа в массы, особенно же кольца.
История вторая. Решительная, розовощекая, очень крепко скроенная дама средних лет, напористая и агрессивная, она была разительно не похожа на рефлексирующую и суетящуюся женщину Собаку. Между тем родилась она именно в год Собаки. Во всём её поведении чувствовалась аномальность. Откуда в ней эта сила, уверенность, жесткий испытывающий взгляд? Оказалось, она замужем за мужчиной Быком, моложе её на энное количество лет. При упоминании его имени улыбка её становилась еще... Короче, она была абсолютно счастлива. По своей практике я знал, что с векторными хозяевами о браке говорить иногда бесполезно: они полагают, что всё хорошо. Какой ценой это "хорошо" дается слугам, не всегда ясно. В любом случае молодого Быка мне не очень жалко, сил и энергии у него ещё надолго хватит...
В той же редакции я консультировал одну весьма симпатичную молодую особу. (Консультировал, а надо было делать что-то еще.) Она родилась в год Кота, а её муж-художник - в год Петуха. Она уверяла меня, что у них всё прекрасно, а я пытался сбить её с пути истинного... Одним словом, в истории векторных отношений до ясности и однозначности далеко, как до луны. Кто-то в векторе глубоко несчастлив, кто-то оглушительно счастлив, а есть и такие, кто говорит, что всё тихо и спокойно. Спрашивается: так что же мы вообще нашли? Может, всё это только иллюзия? Но почему же эта иллюзия уже столько лет не дает мне спать, столько лет заставляет меня рыдать и смеяться? Почему каждая новая векторная история заставляет меня бросать все дела и слушать затаив дыхание? Ответ один: моя хроника векторного кольца продолжается, так же, как продолжается роман векторного кольца с человечеством.
Первая книга
Свою первую книгу я писал, вернее, мучительно складывал из кирпичиков разнородной материи в том самом 1991 году, когда удалось пробиться в такие солидные издания, как "Крестьянка" и "НиР". Кроме того, я ещё получал зарплату в конторе, образованной моим очень хорошим другом и его отцом.
Об отце ничего не скажу, человек почтенный, хотя от упавшего яблока яблоня недалеко стоит. А вот семейно-сексуальная карьера сына вся проходила на моих глазах. Сам он по рождению Лошадь, хотя конкретно про него лучше всё же было говорить Конь. Человек удивительной тонкости, мастер на все руки, спортсмен на все ноги (бег, прыжки, теннис, копье и т.д.), изумительно певший под гитару (без особого голоса, но с большой душой), он всегда был невероятно сексуально озабочен. Удивительно, как это получается у таких людей! Он безусловно должен был производить на женщин ошеломляющее впечатление, между тем длительное время был в стороне от сексуальных приключений и девственности лишился лишь в браке. Прямо скажу, жена его была фантастической девчонкой - умница, красавица, единственное что не спортсменка. Их семья была воплощенной мечтой всего курса. У него автомобиль, у неё двухкомнатная квартира, телевизор, прочая техника, редчайшие пластинки, запрещенные книжки. О таком мы, жители общаги, и мечтать-то не смели. Одна заковыка - она также родилась в год Лошади, а потому брак у них по гороскопу патриархальный: по теории надо не интеллектуальные беседы вести, не любовь крутить, не перед гостями красоваться, а жить тупо, по-крестьянски, борщи варить, детей рожать. В результате брак вскоре дал трещину и развалился, при чем я лично присутствовал. Следующий брак спортсмена Серёжи (назовем его так) случился очень скоро и был заключен по жестокой сексуальной страсти. Страсть просто съедала новобрачных, гороскоп был идеален для озабоченных супругов (Лошадь - Петух, равный брак). Увы, через несколько лет мой друг овдовел. Третий брак был достойной вершиной в сексуально-брачной карьере человека, начавшего с наивной целомудренности, но постоянно рвавшегося ко все более разрушительным страстям: он обрел себя в векторном браке (она - Кабан). Сейчас он проживает за рубежом, продолжает делать науку. А я с каким-то неприличным любопытством думаю: как они там, куда развернул их союз неугомонный векторный вихрь? Откликнись, Серёжа, без тебя у нас идет все очень скучно.
Итак: отец и сын платят мне зарплату, мне и двум моим остаточным соратникам. Кроме того, они издадут (потом окажется, что не издадут) мою книгу и уже оплатили иллюстрации (они потом пропали, остались лишь дурные ксерокопии), а ведь рисовал их знаменитейший сейчас карикатурист, кстати, мой векторный слуга (сам он Кабан, но фамилия у него лошадиная). Разумеется, в книге была глава, посвященная векторному кольцу. Название книги я вынашивал очень долго и наконец выносил: "Феномены восточного гороскопа". В машине, когда мы ехали куда-то вперед, в романтичные дали весны 1991, отец с сыном и жена сына вкрадчивыми голосами объяснили мне, что лучше книгу назвать "Тайны восточного гороскопа". От слова "Тайны" меня всегда тошнило, но то, что началось вскоре, перешло все границы: "Тайны имени", "Тайны сновидений" и тысячи других тайн заполонили прилавки, мой любимый "Рипол" попросту и без затей открыл рубрику "Ваша тайна", в которой и у меня вышла пара книг. Впрочем, компанию сына я оставил, а написанную книгу подруги из "НиРа" (Петух и Собака) помогли мне издать в 1993 году под названием "Скажи свой знак, а я скажу, кто ты".
Увы, нового нет почти ничего, видимо, меня основательно заклинило. Какие-то крохи: Валентин Катаев (Петух) называет поэзию Гумилёва гумилятиной. Да вот ещё упоминание о Моцарте (Крыса) и Сальери (Лошадь).
Гениальное предвидение Пушкина состояло совсем не в том, что он провел внеисторическое расследование и установил виновность Сальери в смерти великого Моцарта, а в том, что уловил неизбежность столкновения их знаков, уловил и достоверно описал суть, смысл этого столкновения. Итак, первая книга векторного кольца - "Моцарт и Сальери" Пушкина.
Все говорят: нет правды на земле.
Но правды нет - и выше. Для меня
Так это ясно, как простая гамма.
Уже в самом начале почти истерика. Истерика духа. Конечно, Пушкин как никто другой чувствовал суть векторного взаимодействия (я ещё продемонстрирую, что в него было вложено сразу два вектора. Во-первых, векторный брак родителей, а во-вторых, некий загадочный внутренний вектор). Отсутствие правды на земле и выше - разве это не отсутствие справедливости, порядка? Однако разрушает порядок и справедливость именно векторное кольцо. Лошадь всю жизнь шаг за шагом выстраивает свою гармонию, свое равновесие, а Крыса получает свою гармонию сразу, от рождения. Разве это справедливо?
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений - не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!
Теперь доказано, что Сальери не травил Моцарта. И вообще, Сальери был великолепным композитором и педагогом. Его учениками были Бетховен, Шуберт, Лист. Можно даже предположить, что и мыслей черных у Сальери не было. Однако взаимодействие знаков Моцарта и Сальери обязательно шло и породило искры, из которых зажегся вечный огонь векторной "славы" Сальери. Только вектор может так ославить на века благородного и заслуженного творца.
Интересно, что по ходу дела упоминается ещё один векторный союз: Сальери (Лошадь) и Бомарше (Крыса). Только в светлом, а не темном повороте событий.
...Бомарше
Говаривал мне: "Слушай, брат Сальери,
Как мысли черные к тебе придут,
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти "Женитьбу Фигаро""
Даже проводится параллель между двумя парами. Разумеется, критерий не векторный, откуда Пyшкинy было знать о векторе? Речь о другом, о гениальности...
...Он же гений,
Как ты да я. А гений и злодейство
Две вещи несовместные. Не правда ль?
Наконец маленькая трагедия подходит к развязке, перерастая в трагедию вселенского масштаба. Гений выпивает яд, прославляя векторный союз:
...За искренний союз,
Связующий Моцарта и Сальери,
Двух сыновей гармонии.
А тот, который по принципу "третьего не дано" из гениев уходит в злодейство, говорит нам об ощущениях, сопровождающих разрушение векторной пары:
...Эти слезы
Впервые лью: и больно и приятно,
Как будто тяжкий совершил я долг,
Как будто нож целебный мне отсек
Страдавший член!
Такая вот история. Не стоит её воспринимать слишком материалистично. Не стоит слишком стараться обелить Сальери. В векторной паре слуга всегда останется неправ. Таков закон вневременных колец. "Нет правды на земле. Но правды нет - и выше".
Возвращаясь в современность, можно вспомнить о нераскрытых убийствах двух любимцев публики - Игоря Талькова и Владислава Листьева. Конечно, с Моцартом их не сравнишь, но все же... Интересно, что оба они родились в год Обезьяны. Но ещё интереснее, что молва (а вместе с молвой и следствие) упорно связывают эти убийства с именем Сергея Лисовского, родившегося, естественно, в год Крысы. Скорее всего, как и Сальери, Лисовский окажется ни при чем, однако векторное притяжение непреодолимо и подозрения на злодейство не смоются.