— Нет смысла думать об этом, миссис Хамфри. Сейчас вам нужен сон.
— Я не должна была отпускать мисс Шервуд. Она предлагала перенести свой выходной, но я заявила, что все знаю об уходе за ребенком...
— Миссис Хамфри, если вы будете так себя вести...
— Я любила его, — рыдала она.
Доктор Уикс посмотрел на Джесси, словно ища профессиональную поддержку. Но Джесси застыла как вкопанная, не зная, как об этом сказать, думая, может ли это быть правдой, понимая, что это правда, и ненавидя себя за это.
«Сейчас меня стошнит», — думала она.
— Я нахожу, — твердо отчеканил доктор Уикс, — что вам нужно принять кое-что.
Джесси с удивлением посмотрела на него. Неужели это так заметно? Но потом она поняла, что он все еще обращается к миссис Хамфри.
— Нет! — закричала женщина. — Нет, нет, нет!
— Успокойтесь, миссис Хамфри, — поспешно сказал доктор. — Ложитесь и...
— Доктор Уикс, — прервал его муж.
— Да, мистер Хамфри?
— Насколько я понимаю, вы намерены сообщить об этом в офис коронера округа? — Было видно, что нервы миллионера напряжены до предела.
— Да. Разумеется, это чистая формальность...
— Мне незачем объяснять вам, как все это тяжело для меня. Я пользуюсь определенным влиянием в Хартфорде, доктор. Если бы вы согласились...
— Ну не знаю, мистер Хамфри, — осторожно сказал доктор Уикс. — Ведь я приносил присягу...
— Да, понимаю. — Джесси чувствовала, что миллионер сдерживает себя колоссальным усилием воли. — Однако существуют вещи поважнее присяги, доктор Уикс. Бывают исключительные случаи. Неужели вы не сталкивались с ними в своей практике?
— Едва ли, — чопорно отозвался врач. — Что бы вы ни имели в виду, мистер Хамфри, боюсь, ответ будет «нет».
Миллионер плотно сжал губы.
— Я прошу вас только избавить миссис Хамфри и меня от тягот коронерского дознания. Это будет означать публичные показания, репортеров, огласку. Для нас это невыносимо, доктор. Особенно для моей жены, учитывая ее состояние. Вы ее врач, и я уверен, что понимаете, о чем я говорю.
— Я, как и вы, глубоко об этом сожалею, мистер Хамфри. Но что я могу поделать?
— Неужели людей необходимо распинать на публике из-за несчастного случая?
Джесси Шервуд подумала, что, если они не остановятся, она закричит.
— Я знаю, что это был несчастный случай, мистер Хамфри. Но вы ставите меня...
— Это не так, — услышала Джесси собственный голос.
Доктор Уикс резко обернулся:
— Что вы сказали, сестра?
Миссис Хамфри повернулась в кровати, стараясь сфокусировать опухшие глаза на Джесси.
— Я сказала, доктор Уикс, что это не был несчастный случай.
На мгновение Джесси показалось, что Олтон Хамфри собирается вцепиться ей в горло. Но он всего лишь осведомился:
— Что вы имеете в виду, мисс Шервуд?
— Я имею в виду, что кто-то еще входил в детскую после того, как миссис Хамфри пошла спать.
Высокий мужчина уставился на нее горящими глазами.
Джесси хватило мужества не отвести взгляд.
— Ребенок был убит, мистер Хамфри, и, если вы сейчас же не позвоните в полицию, это сделаю я.
Глава 2
— Я не должна была отпускать мисс Шервуд. Она предлагала перенести свой выходной, но я заявила, что все знаю об уходе за ребенком...
— Миссис Хамфри, если вы будете так себя вести...
— Я любила его, — рыдала она.
Доктор Уикс посмотрел на Джесси, словно ища профессиональную поддержку. Но Джесси застыла как вкопанная, не зная, как об этом сказать, думая, может ли это быть правдой, понимая, что это правда, и ненавидя себя за это.
«Сейчас меня стошнит», — думала она.
— Я нахожу, — твердо отчеканил доктор Уикс, — что вам нужно принять кое-что.
Джесси с удивлением посмотрела на него. Неужели это так заметно? Но потом она поняла, что он все еще обращается к миссис Хамфри.
— Нет! — закричала женщина. — Нет, нет, нет!
— Успокойтесь, миссис Хамфри, — поспешно сказал доктор. — Ложитесь и...
— Доктор Уикс, — прервал его муж.
— Да, мистер Хамфри?
— Насколько я понимаю, вы намерены сообщить об этом в офис коронера округа? — Было видно, что нервы миллионера напряжены до предела.
— Да. Разумеется, это чистая формальность...
— Мне незачем объяснять вам, как все это тяжело для меня. Я пользуюсь определенным влиянием в Хартфорде, доктор. Если бы вы согласились...
— Ну не знаю, мистер Хамфри, — осторожно сказал доктор Уикс. — Ведь я приносил присягу...
— Да, понимаю. — Джесси чувствовала, что миллионер сдерживает себя колоссальным усилием воли. — Однако существуют вещи поважнее присяги, доктор Уикс. Бывают исключительные случаи. Неужели вы не сталкивались с ними в своей практике?
— Едва ли, — чопорно отозвался врач. — Что бы вы ни имели в виду, мистер Хамфри, боюсь, ответ будет «нет».
Миллионер плотно сжал губы.
— Я прошу вас только избавить миссис Хамфри и меня от тягот коронерского дознания. Это будет означать публичные показания, репортеров, огласку. Для нас это невыносимо, доктор. Особенно для моей жены, учитывая ее состояние. Вы ее врач, и я уверен, что понимаете, о чем я говорю.
— Я, как и вы, глубоко об этом сожалею, мистер Хамфри. Но что я могу поделать?
— Неужели людей необходимо распинать на публике из-за несчастного случая?
Джесси Шервуд подумала, что, если они не остановятся, она закричит.
— Я знаю, что это был несчастный случай, мистер Хамфри. Но вы ставите меня...
— Это не так, — услышала Джесси собственный голос.
Доктор Уикс резко обернулся:
— Что вы сказали, сестра?
Миссис Хамфри повернулась в кровати, стараясь сфокусировать опухшие глаза на Джесси.
— Я сказала, доктор Уикс, что это не был несчастный случай.
На мгновение Джесси показалось, что Олтон Хамфри собирается вцепиться ей в горло. Но он всего лишь осведомился:
— Что вы имеете в виду, мисс Шервуд?
— Я имею в виду, что кто-то еще входил в детскую после того, как миссис Хамфри пошла спать.
Высокий мужчина уставился на нее горящими глазами.
Джесси хватило мужества не отвести взгляд.
— Ребенок был убит, мистер Хамфри, и, если вы сейчас же не позвоните в полицию, это сделаю я.
Глава 2
УЛИТКОЮ ПОЛЗУЩИЙ
Лица плавали в душной комнате. Джесси казалось, что ее голова стала полой, как воздушный шар. Она испытывала странную уверенность, что ее тревога скоро улетучится, что она проснется, встанет с кровати, прислушается к лепету малыша и отправится в детскую ясным солнечным утром...
— Сядьте, Джесси.
— Что?
Как ни странно, это оказался Ричард Квин. Он усадил ее в кресло-качалку и поднес стакан к ее пересохшим губам. Но он назвал ее Джесси — значит, кошмар все еще продолжался. Или он перешел в безобидный сон?
— Выпейте это.
Холодная вода разбудила ее. Детская была полна людей, что-то разглядывающих, измеряющих, взвешивающих и таких же безликих, как торговцы, — полиция штата и города Тогаса, а также небритый мужчина без галстука, который, как Джесси смутно припоминала, прибыл с портфелем.
— Вам лучше, мисс Шервуд? — пробасил шеф Перл.
— Я просто не спала всю ночь, — объяснила Джесси. О чем они говорили, когда комната начала плавать? Она помнила только бас шефа Перла, его монументальную фигуру и пронизывающий взгляд.
— Вы вошли в детскую вместе с миссис Хамфри, склонились над кроваткой, увидели подушку на лице ребенка, сорвали ее, потом увидели, что он задохнулся, и автоматически начали делать ему искусственное дыхание, хотя у вас были все причины считать, что он мертв. А теперь подумайте, мисс Шервуд. Сколько времени прошло с того момента, как вы увидели подушку на лице малыша, и до того, как вы справились с шоком и сорвали с него подушку?
— Не знаю, — сказала Джесси. — Это казалось вечностью, но, очевидно, продолжалось не больше чем одна-две секунды.
— Одна-две секунды. Потом вы схватили подушку и что с ней сделали?
Джесси прижала кулаки к глазам. Какое ему до этого дело?
— Я отбросила ее.
— Отбросили куда? — настаивал шеф полиции Тогаса.
— К ногам кроватки.
— Не помните, в каком именно месте у ног кроватки упала подушка, мисс Шервуд? — заговорил небритый мужчина без галстука.
У них у всех тепловой удар, решила Джесси. Какое имеет значение, куда упала подушка?
— Конечно, не помню, — сердито ответила она. — Вряд ли я хоть раз взглянула на нее после того, как отбросила. Моей единственной мыслью было попытаться оживить ребенка. Я напрочь забыла о том, что видела на подушке. Только спустя много времени я внезапно вспомнила об этом и поняла, что это означает.
— Пожалуйста, мисс Шервуд, расскажите нам снова, что, как вам показалось, вы увидели на этой подушке, — сказал мужчина без галстука. Кажется, кто-то упомянул, что он из прокуратуры штата.
— Показалось? — Джесси вспыхнула. — Вы сомневаетесь в моих словах?
Она посмотрела на Ричарда Квина, проверяя, на их ли он стороне. Но старик всего лишь стоял рядом с ней, поглаживая короткие седые усы.
— Пожалуйста, отвечайте на вопрос.
— Я знаю, что видела на подушке отпечаток руки.
— Человеческой руки?
— Да! Кто-то положил на подушку грязную руку.
— Что это была за грязь, мисс Шервуд?
— Откуда мне знать?
— Какого она была цвета? Черного? Коричневого? Серого?
— Право, не могу сказать. Может быть, сероватого. Как пыль.
— Так она была сероватой, как пыль, или нет?
— Думаю, была.
— Думаете?
— Я не уверена насчет цвета, — устало промолвила Джесси. — У меня сложилось впечатление, что это похоже на пыльный отпечаток руки. Я могу ошибаться, хотя не думаю. Но насчет того, что это была грязь, я уверена абсолютно.
— Вы говорите, это выглядело так, будто кто-то положил на подушку грязную руку, — продолжал мужчина без галстука. — Как именно положил, мисс Шервуд? Плашмя? Согнуто? Частично?
— Безусловно, плашмя.
— В каком месте подушки?
— Примерно в середине.
— Отпечаток был четкий? Можете вы сказать уверенно, что это был след человеческой руки?
— Ну, насколько я помню, он был не совсем четкий — немного смазанный. Но его было невозможно принять за что-нибудь другое, кроме следа руки. — Джесси закрыла глаза и отчетливо представила себе отпечаток. — В этом месте была вмятина — на подушку сильно надавили. — Ее голос дрогнул, и она открыла глаза. — Кто-то прижал подушку грязной рукой к лицу ребенка и не отпускал ее, пока он не перестал дышать. Вот почему я сказала мистеру и миссис Хамфри, что Майкла убили. Сначала это не дошло до меня. Я просто увидела отпечаток, и мой мозг это зарегистрировал, но только гораздо позже, поняла, что это означает. Тогда я велела им позвонить в полицию. Почему вы задаете мне эти вопросы? Почему не обследуете подушку и не убедитесь сами?
— Встаньте, мисс Шервуд, — проворчал шеф Перл. — Вы можете стоять?
— Со мной все в порядке. — Джесси нетерпеливо поднялась на ноги.
— Подойдите к кроватке. Не трогайте ее — просто взгляните на подушку.
Теперь Джесси убедилась, что это странная разновидность сна, когда кажется, будто ты бодрствуешь, но даже эта мысль приходит во сне. Взгляните на подушку! Разве они не могли взглянуть на нее сами?
Внезапно она почувствовала острое нежелание идти к кроватке. Это было странным, потому что в течение многих лет она регулярно видела смерть в тысяче форм. Джесси боялась смерти только три раза в жизни — когда умерли ее родители и когда она получила из министерства обороны телеграмму насчет Клема. И вот теперь... Значит, все дело в любви... Ведь она лечила плохо заживающий пупочек Майкла, на нее он доверчиво смотрел своими блестящими глазками, когда она кормила его.
«Пусть его там не окажется», — молилась про себя Джесси.
— Не беспокойтесь, — послышался рядом голос Ричарда Квина. — Малыша уже забрали.
Он все понимает, благослови его Бог.
Джесси с закрытыми глазами подошла к кроватке, потом тряхнула головой и открыла глаза.
Дорогая подушка лежала на полу — один уголок ее загнулся в том месте, где касался ножки кроватки.
На отделанной кружевом наволочке не было ни единого пятнышка. Джесси нахмурилась:
— Должно быть, она перевернулась, когда я отбросила ее.
— Борчер, переверните подушку для мисс Шервуд, — приказал шеф Перл.
Детектив из Тогаса взял подушку за кружевной уголок большим и указательным пальцами и осторожно перевернул ее.
Другая сторона также была абсолютно чистой.
— Не понимаю, — сказала Джесси. — Я собственными глазами видела отпечаток и не могла ошибиться.
— Мисс Шервуд. — Голос мужчины из прокуратуры штата был неприятно вежливым. — Вы хотите заставить нас поверить, что, глядя на эту подушку не более одной-двух секунд в комнате, освещаемой только ночником в плинтусе, не только увидели отпечаток, но рассмотрели его достаточно четко, чтобы утверждать, будто его оставила пыльная человеческая рука?
— Меня не заботит, чему вы верите, — сказала Джесси. — Это то, что я видела.
— Если бы мы обнаружили отпечаток, это был бы подвиг наблюдательности, — продолжал мужчина без галстука. — Но как видите, мисс Шервуд, отпечатка нет ни на одной стороне подушки. Возможно, шок и возбуждение вкупе с тусклым освещением вызвали оптический обман, и вы вообразили, что видите то, чего там никогда не было?
— У меня никогда в жизни не было оптических обманов. Я видела то, что вам описала.
— Вы на этом настаиваете? Не хотите пересмотреть ваши воспоминания?
— Безусловно, не хочу.
Мужчина без галстука выглядел недовольным. Он начал совещаться с шефом Перлом. Старик встретился взглядом с Джесси и улыбнулся.
Потом они подошли к окну, выходящему на подъездную аллею, где один из полицейских делал что-то с бутылочками и кисточкой. Мужчина без галстука выглянул в окно и посмотрел вниз, покуда шеф что-то говорил насчет алюминиевых бортов лестницы.
— Лестницы? — Джесси недоуменно посмотрела на Ричарда Квина.
Он быстро шагнул к ней.
— Все как той ночью в прошлом месяце, Джесси. Та же самая лестница. Разве вы не заметили ее, прислоненную к стене, когда въезжали на подъездную аллею?
— Я не въезжала на аллею, а оставила мою машину на дороге.
— Так это была ваша машина. — Его лицо не выражало абсолютно ничего.
— Значит, вот как этот... этот монстр испачкал руку! Карабкаясь по пыльной лестнице. — Джесси уставилась на подушку. — Почему я не заметила этого раньше?
— Чего не заметили, Джесси? — Старик сразу насторожился.
— Что это не та наволочка!
— Не та наволочка?
— Не та, на которой я видела отпечаток руки. Инспектор Квин, это другая наволочка!
Посмотрев на нее, старик подозвал своего друга и человека из прокуратуры штата:
— Мисс Шервуд теперь заявляет, что на подушке не та наволочка, на которой был отпечаток.
— Вот как? — Шеф Перл бросил взгляд на мужчину без галстука. — Любопытное дополнение к истории, Меррик.
— Как вы можете это утверждать? — обратился небритый мужчина к Джесси.
— На той наволочке было совсем другое кружево, мистер Меррик. Обе изготовлены из дорогого батиста, но кайма на первой наволочке была из хонитонского кружева [8], а на этой, по-моему, из ирландского кроше. Как бы то ни было, это не та наволочка.
— Вы уверены в этом, мисс Шервуд? — осведомился Меррик.
— Абсолютно.
— Если верить словам мисс Шервуд, — заметил Ричард Квин, — то кто-то снял с подушки грязную наволочку и заменил ее чистой. Это зацепка, Эйб.
Массивный полицейский окинул взглядом детскую и указал на что-то, напоминающее выдвижной ящик, в стене у двери.
— Там желоб для грязного белья, мисс Шервуд?
— Да.
Он подошел к стене, открыл дверцу желоба и попытался посмотреть вниз.
— Куда он ведет?
— В прачечную в полуподвале.
— Кто здесь стирает белье?
— Миссис Смит — миссис Сэди Смит.
— Сэди Смит? — Эйб Перл сдвинул густые брови. — Кто она такая? В доме нет никого с таким именем.
— Она прачка из Норуока. Приходит дважды в неделю стирать и гладить вручную дорогие вещи. Детские пеленки я стирала сама... — Джесси закрыла глаза. Пятница — один из рабочих дней миссис Смит. Завтра — уже сегодня — она придет стирать и гладить дорогие вещицы Майкла...
— Тинни, Борчер. — Два детектива подошли к шефу Перлу. — Возьмите еще двух человек, разделитесь и ищите наволочку с кружевной каймой и грязным отпечатком руки. Проверьте прачечную в полуподвале, бельевые корзины и шкафы, камины, мусор — сначала самые вероятные места. Если не найдете там, переройте весь дом.
Люди с расплывчатыми очертаниями и невнятные звуки смешивались в сознании Джесси. Она знала, что должна оставаться в этом странном мире вне времени, иначе произойдет нечто ужасное. Джесси напрягала слух, стараясь услышать голосок Майкла, более чем когда-либо убежденная, что все это происходит во сне или на экране кинотеатра. Рано или поздно раздастся щелчок, пленка порвется, и мир вернется к порядку и разуму.
Иногда она ощущала прикосновение Ричарда Квина к ее плечу. Один раз он положил ладонь на ее лоб. Его рука была сухой и прохладной, и Джесси посмотрела на него:
— Пожалуйста, не убирайте руку. Это приятное ощущение.
Но он смутился и убрал ладонь.
Один из фрагментов включал Сару Хамфри и попытки расспросить ее. Джесси без особого интереса слушала шум из хозяйской спальни. Обезумевшая женщина продолжала кричать, что это ее вина, что она убила своего дорогого малыша, что она чудовище, преступница и заслуживает смерти. Мужские голоса сопровождали эту арию самобичевания диссонирующим контрапунктом: голос мужа, то успокаивающий, то умоляющий, походил на скрипку, пиликающую гамму; отрывистые замечания доктора Уикса — на гобой; временами вторгающийся в разговор голос Меррика, человека из бриджпортской прокуратуры, — на тромбон; бас шефа Перла — на тубу, дополняющую партитуру этой безумной фуги. Наконец мужчины вышли — шеф и сотрудник прокуратуры штата — рассерженные на доктора Уикса, и Олтон Хамфри — почти женственный в своем горе и раздражении.
— Она не в себе! — восклицал миллионер возбужденным высоким голосом, странно не похожим на тот голос, который знала Джесси. — Вы должны понять, джентльмены... моя жена никогда не была крепкой эмоционально... она сверхчувствительна... а столь страшное потрясение...
— Миссис Хамфри находится в угрожающем состоянии предельного эмоционального возбуждения, — заявил доктор Уикс. — Фактически ее расстройство настолько серьезно, что я сомневаюсь, можно ли полагаться на ее суждения. Я говорю это как ее врач, джентльмены. Если вы намерены продолжать в том же духе, вам придется взять на себя всю ответственность.
— Я не могу этого позволить, мистер Перл. — Олтон Хамфри взмахнул длинными руками. — Не могу и не хочу, слышите?
Эйб Перл посмотрел на Меррика, и тот пожал плечами.
— Я знаю, когда должен уступить, — проворчал шеф. — Ладно, доктор, дайте ей снотворное.
Доктор Уикс сразу исчез.
Джесси слышала его голос из спальни, звучащий как усыпляющая пластинка, и скрип пружин, когда Сара Хамфри плюхнулась на кровать. Вскоре рыдания и вопли смолкли.
Позднее они вновь взялись за Джесси. Дом обыскали от полуподвала до чердака, но описанную ею кружевную наволочку с грязным отпечатком руки так и не нашли.
Да, ночник в детской был тусклым, но она не могла ошибиться. Света было достаточно, чтобы разглядеть отпечаток.
Нет, она не носит очки — у нее отличное зрение.
Нет, это не могла быть тень. Это был отпечаток правой руки.
— Откуда вы знаете, что именно правой?
— Потому что большой палец был с левой стороны.
Послышалось нечто среднее между усмешкой и фырканьем, но Джесси это не заботило.
— Либо ей это привиделось, либо наволочку сожгли или разрезали на куски и спустили в унитаз.
— Чем они пользуются на этом острове — септическими баками? [9]
— Нет, обычной городской канализацией. Отходы сбрасываются в залив, как в Тогасе.
— В таком случае мы никогда ее не найдем.
— Похоже на то.
Это были просто голоса. Но один из них показался утешительным. Каждый его звук создавал ощущение безопасности.
— Это важная деталь, Эйб, — мягко произнес Ричард Квин. — Если ты не возражаешь, что я вмешиваюсь...
— Не будь ослом, Дик.
— Это превращает несчастный случай в убийство. На твоем месте я бы не отказывался от поисков наволочки.
— Мы даже не уверены, что она существует!
— Мисс Шервуд уверена.
— Черт возьми, Дик, она могла...
— Едва ли, Эйб.
Голоса удалились, перейдя в бормотание. «Он защищает меня!» — радостно подумала Джесси. Раньше никто этого не делал — во всяком случае, очень давно. «Как ты глупа! — упрекнула она себя. — Он знает, что я говорю правду, и всего лишь отстаивает свою версию».
Радость исчезла, и Джесси овладела дремота.
Внезапно ее разбудили голоса.
— Как насчет лестницы, Дик?
— Она подтверждает теорию убийства.
— Вовсе нет. Мистер Хамфри сам поставил ее туда. Мистер Хамфри, не расскажете инспектору Квину, каким образом там оказалась лестница?
— Около десяти вечера я услышал стук из детской, — произнес усталый голос миллионера. — С моря подул ветер и сорвал ставень на окне, выходящем на подъездную аллею. Я испугался, что звук разбудит ребенка, убрал сетку, попытался укрепить ставень, но не смог до него дотянуться. Столлингса и Каллама не было — вечер четверга у них выходной, — поэтому мне пришлось достать из сарая лестницу, взобраться на нее и укрепить ставень самому. Потом ребенок проснулся, моя жена занервничала, и к тому времени, как нам удалось укачать его, я напрочь забыл о лестнице. Не понимаю, какое это имеет значение.
— Мистер Хамфри прав, Дик. Лестница ровным счетом ничего не значит.
— Она никоим образом не опровергает убийство, Эйб. Преступник мог просто проходить мимо и воспользоваться обнаруженной лестницей. А мисс Шервуд так уверена насчет наволочки...
— Ради бога, Дик, что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Искал наволочку, пока не найдешь ее.
— Мистер Хамфри, вы видели наволочку с отпечатком руки?
— Нет.
— А вы, доктор Уикс?
— Если бы я видел, то сообщил бы об этом.
— Единственной осмысленной фразой миссис Хамфри была та, что она тоже не видела эту наволочку. А ведь она была в той же комнате, Дик.
— Миссис Хамфри стояла в дверях, — ответил старик. — Изножье кроватки могло ограничить ее поле зрения. Как насчет слуг, Эйб?
Шеф с отвращением фыркнул.
— Садовник и шофер вернулись почти в час ночи. Женщины ничего не знают.
— Джесси Шервуд — одна против всех.
Это был ее собственный голос. Какие забавные слова она произнесла! Джесси услышала смех — пронзительный и нервный, совсем не похожий на ее обычный смех.
После этого наступила тишина.
Очнувшись, Джесси почувствовала, что лежит на чем-то мягком и доктор Уикс пытается заставить ее проглотить горькое содержимое столовой ложки.
Затем все исчезло.
Инспектор Квин бродил вдоль берега у самой воды, когда шеф Перл тяжело зашагал по пляжу Хамфри. Небо над морем было перламутровым — рассвет переходил в утро.
— Я всюду тебя искал, — сказал Перл. — Что ты тут делаешь?
Старик поднял голову:
— Ничего особенного, Эйб. Просто проверяю, могла ли лодка пристать здесь прошлой ночью.
Эйб Перл уставился на него:
— Почему лодка?
— Потому что он был бы круглым дураком, дважды пытаясь проехать на автомобиле мимо сторожки.
— Ты имеешь в виду Фроста? — странным тоном осведомился шеф.
— Кого же еще? Но никаких следов нет — прилив все смыл. Мне следовало подумать об этом раньше. — Он посмотрел на друга. — Дом обыскивают снова?
— Да.
Большой и маленький человек молча шли между деревьями. Когда они пересекли лужайку, шеф Перл обратился к своим людям, все еще обыскивающим территорию:
— Продолжайте поиски, пока я вас не позову, и передайте то же самое ребятам в доме.
Они сели в черно-белую полицейскую машину, и Перл включил зажигание.
— Ты говорил с привратником Питерсоном? — спросил старик.
— С ним говорили патрульные из полиции штата. Он ничего не видел. С другой стороны, Дик, человек не может видеть то, чего нет.
Старик не ответил.
Подъехав к сторожке, шеф Перл поманил пальцем Питерсона. Инспектор Квин слушал молча.
— Расскажите-ка все еще раз, Питерсон, — сказал Перл.
Сторож выпятил мясистые губы.
— Расскажу, шеф, а потом уберусь с этого острова ко всем чертям и больше носа сюда не покажу! Последней машиной, которая проехала через эти ворота прошлой ночью до того, как малыша Хамфри нашли мертвым, как я говорил патрульным, был двухместный «додж» здешней няни, мисс Шервуд, которая прибыла около половины первого. Примерно часом раньше проехал автомобиль одного из слуг старой миссис Дэндридж, вернувшегося из кинотеатра в Тогасе. До того, около одиннадцати, шофер сенатора...
— После того как вы заступили на дежурство, здесь проезжал хоть один незнакомый вам автомобиль? — перебил его шеф.
— Нет.
— А пешком кто-нибудь проходил? — неожиданно спросил Ричард Квин.
— Нет.
— Но ведь кто-то мог пройти пешком так, чтобы вы его не заметили, верно?
— Слушайте, приятель, — огрызнулся Питерсон, — от этих ворот толку чуть. Иногда я должен сбегать в кусты или перекусить. На этот остров можно пробраться незаметно сотней способов. Так что ищите, на кого собак вешать, где-нибудь в другом месте.
— Знаешь, Эйб, Питерсон прав, — промолвил старик, когда они ехали по дамбе. — Остров Нер доступен для каждого, кто готов приложить немного усилий. Ночью можно подгрести на лодке к одному из частных пляжей, проскользнуть мимо ворот, а молодой парень вроде Рона Фроста мог даже добраться вплавь с одного из пляжей в Тогасе и вернуться тем же путем.
— Ты твердо уверен, что это убийство, Дик? И что это дело рук молодого Фроста?
— Я ни в чем не уверен. Но я не сомневаюсь, что Джесси Шервуд что-то видела на этой наволочке. Если там был отпечаток руки, то это указывает на убийство. А если это убийство, то молодой Фрост наиболее вероятный подозреваемый.
— Ничего подобного. Пока ты шарил на пляже в поисках следов лодки, мне поступил рапорт. Прошлой ночью Фрост никак не мог находиться на острове Нер.
— Почему?
— Ребенок умер между половиной одиннадцатого и половиной первого ночи. В течение этих двух часов Роналд Фрост пребывал в Стэмфорде без сознания.
— Без сознания?
— «Скорая помощь» доставила его в стэмфордскую больницу из дома друга на Лонг-Ридж-роуд около девяти вечера. В десять ноль семь ему срочно удалили аппендикс, и он пришел в себя после анестезии только в три часа ночи. — Усмехнувшись, Эйб Перл свернул в переулок и поехал мимо прибрежных домиков. — Что ты теперь думаешь о наволочке твоей сестры Шервуд?
Ричард Квин быстро заморгал.
Его друг остановил машину, выключил мотор и похлопал старика по спине:
— Не вешай нос, Дик! Тебе необходимо убийство, чтобы проводить время с этой Шервуд? Просто пригласи ее куда-нибудь, как подобает мужчине! — Он потянул носом. — Чую запах бекона Беки. Пошли, Дик. Позавтракаем и поспим несколько часов...
— Я не голоден, Эйб, — сказал старик. — Ты иди, а я посижу немного здесь.
Но он просидел там долгое время.
Джесси Шервуд затормозила у шлагбаума и просигналила Монти Бернсу, дневному сторожу, чтобы он вышел и пропустил ее. Семь дней, прошедшие после трагедии, казались годами. На уик-энд разразился первый в этом сезоне ураган, несколько подвалов на острове затопило, а пятнадцатифутовые волны ослабили дамбу, которую все еще ремонтировали.
Но требовалось нечто большее, чем ураган, чтобы удержать сестру Шервуд на острове Нер в этот четверг. Неделя была сущим адом. Она горько сожалела о своем согласии на просьбу Олтона Хамфри остаться для ухода за его женой. В большом доме повсюду ощущалось присутствие мертвого ребенка, а капризы Сары Хамфри доводили Джесси до белого каления. Но что еще ей оставалось делать? То, что миссис Хамфри была на грани нервного срыва, профессиональный глаз Джесси видел и без предупреждений доктора Уикса. Mea Culpa... [Моя вина (лат.)] Дознание и похороны могли расшатать нервы даже у здоровой женщины, не говоря уже об истериках, вызванных чувством вины.
Дознание в основном запомнилось Джесси потными телами, выпученными глазами и собственными гневом и унижением. С ней обращались как со злостной смутьянкой или психопаткой. Зато Сара Хамфри отделалась дешево. Ее муж об этом позаботился, мрачно думала Джесси.
— Сядьте, Джесси.
— Что?
Как ни странно, это оказался Ричард Квин. Он усадил ее в кресло-качалку и поднес стакан к ее пересохшим губам. Но он назвал ее Джесси — значит, кошмар все еще продолжался. Или он перешел в безобидный сон?
— Выпейте это.
Холодная вода разбудила ее. Детская была полна людей, что-то разглядывающих, измеряющих, взвешивающих и таких же безликих, как торговцы, — полиция штата и города Тогаса, а также небритый мужчина без галстука, который, как Джесси смутно припоминала, прибыл с портфелем.
— Вам лучше, мисс Шервуд? — пробасил шеф Перл.
— Я просто не спала всю ночь, — объяснила Джесси. О чем они говорили, когда комната начала плавать? Она помнила только бас шефа Перла, его монументальную фигуру и пронизывающий взгляд.
— Вы вошли в детскую вместе с миссис Хамфри, склонились над кроваткой, увидели подушку на лице ребенка, сорвали ее, потом увидели, что он задохнулся, и автоматически начали делать ему искусственное дыхание, хотя у вас были все причины считать, что он мертв. А теперь подумайте, мисс Шервуд. Сколько времени прошло с того момента, как вы увидели подушку на лице малыша, и до того, как вы справились с шоком и сорвали с него подушку?
— Не знаю, — сказала Джесси. — Это казалось вечностью, но, очевидно, продолжалось не больше чем одна-две секунды.
— Одна-две секунды. Потом вы схватили подушку и что с ней сделали?
Джесси прижала кулаки к глазам. Какое ему до этого дело?
— Я отбросила ее.
— Отбросили куда? — настаивал шеф полиции Тогаса.
— К ногам кроватки.
— Не помните, в каком именно месте у ног кроватки упала подушка, мисс Шервуд? — заговорил небритый мужчина без галстука.
У них у всех тепловой удар, решила Джесси. Какое имеет значение, куда упала подушка?
— Конечно, не помню, — сердито ответила она. — Вряд ли я хоть раз взглянула на нее после того, как отбросила. Моей единственной мыслью было попытаться оживить ребенка. Я напрочь забыла о том, что видела на подушке. Только спустя много времени я внезапно вспомнила об этом и поняла, что это означает.
— Пожалуйста, мисс Шервуд, расскажите нам снова, что, как вам показалось, вы увидели на этой подушке, — сказал мужчина без галстука. Кажется, кто-то упомянул, что он из прокуратуры штата.
— Показалось? — Джесси вспыхнула. — Вы сомневаетесь в моих словах?
Она посмотрела на Ричарда Квина, проверяя, на их ли он стороне. Но старик всего лишь стоял рядом с ней, поглаживая короткие седые усы.
— Пожалуйста, отвечайте на вопрос.
— Я знаю, что видела на подушке отпечаток руки.
— Человеческой руки?
— Да! Кто-то положил на подушку грязную руку.
— Что это была за грязь, мисс Шервуд?
— Откуда мне знать?
— Какого она была цвета? Черного? Коричневого? Серого?
— Право, не могу сказать. Может быть, сероватого. Как пыль.
— Так она была сероватой, как пыль, или нет?
— Думаю, была.
— Думаете?
— Я не уверена насчет цвета, — устало промолвила Джесси. — У меня сложилось впечатление, что это похоже на пыльный отпечаток руки. Я могу ошибаться, хотя не думаю. Но насчет того, что это была грязь, я уверена абсолютно.
— Вы говорите, это выглядело так, будто кто-то положил на подушку грязную руку, — продолжал мужчина без галстука. — Как именно положил, мисс Шервуд? Плашмя? Согнуто? Частично?
— Безусловно, плашмя.
— В каком месте подушки?
— Примерно в середине.
— Отпечаток был четкий? Можете вы сказать уверенно, что это был след человеческой руки?
— Ну, насколько я помню, он был не совсем четкий — немного смазанный. Но его было невозможно принять за что-нибудь другое, кроме следа руки. — Джесси закрыла глаза и отчетливо представила себе отпечаток. — В этом месте была вмятина — на подушку сильно надавили. — Ее голос дрогнул, и она открыла глаза. — Кто-то прижал подушку грязной рукой к лицу ребенка и не отпускал ее, пока он не перестал дышать. Вот почему я сказала мистеру и миссис Хамфри, что Майкла убили. Сначала это не дошло до меня. Я просто увидела отпечаток, и мой мозг это зарегистрировал, но только гораздо позже, поняла, что это означает. Тогда я велела им позвонить в полицию. Почему вы задаете мне эти вопросы? Почему не обследуете подушку и не убедитесь сами?
— Встаньте, мисс Шервуд, — проворчал шеф Перл. — Вы можете стоять?
— Со мной все в порядке. — Джесси нетерпеливо поднялась на ноги.
— Подойдите к кроватке. Не трогайте ее — просто взгляните на подушку.
Теперь Джесси убедилась, что это странная разновидность сна, когда кажется, будто ты бодрствуешь, но даже эта мысль приходит во сне. Взгляните на подушку! Разве они не могли взглянуть на нее сами?
Внезапно она почувствовала острое нежелание идти к кроватке. Это было странным, потому что в течение многих лет она регулярно видела смерть в тысяче форм. Джесси боялась смерти только три раза в жизни — когда умерли ее родители и когда она получила из министерства обороны телеграмму насчет Клема. И вот теперь... Значит, все дело в любви... Ведь она лечила плохо заживающий пупочек Майкла, на нее он доверчиво смотрел своими блестящими глазками, когда она кормила его.
«Пусть его там не окажется», — молилась про себя Джесси.
— Не беспокойтесь, — послышался рядом голос Ричарда Квина. — Малыша уже забрали.
Он все понимает, благослови его Бог.
Джесси с закрытыми глазами подошла к кроватке, потом тряхнула головой и открыла глаза.
Дорогая подушка лежала на полу — один уголок ее загнулся в том месте, где касался ножки кроватки.
На отделанной кружевом наволочке не было ни единого пятнышка. Джесси нахмурилась:
— Должно быть, она перевернулась, когда я отбросила ее.
— Борчер, переверните подушку для мисс Шервуд, — приказал шеф Перл.
Детектив из Тогаса взял подушку за кружевной уголок большим и указательным пальцами и осторожно перевернул ее.
Другая сторона также была абсолютно чистой.
— Не понимаю, — сказала Джесси. — Я собственными глазами видела отпечаток и не могла ошибиться.
— Мисс Шервуд. — Голос мужчины из прокуратуры штата был неприятно вежливым. — Вы хотите заставить нас поверить, что, глядя на эту подушку не более одной-двух секунд в комнате, освещаемой только ночником в плинтусе, не только увидели отпечаток, но рассмотрели его достаточно четко, чтобы утверждать, будто его оставила пыльная человеческая рука?
— Меня не заботит, чему вы верите, — сказала Джесси. — Это то, что я видела.
— Если бы мы обнаружили отпечаток, это был бы подвиг наблюдательности, — продолжал мужчина без галстука. — Но как видите, мисс Шервуд, отпечатка нет ни на одной стороне подушки. Возможно, шок и возбуждение вкупе с тусклым освещением вызвали оптический обман, и вы вообразили, что видите то, чего там никогда не было?
— У меня никогда в жизни не было оптических обманов. Я видела то, что вам описала.
— Вы на этом настаиваете? Не хотите пересмотреть ваши воспоминания?
— Безусловно, не хочу.
Мужчина без галстука выглядел недовольным. Он начал совещаться с шефом Перлом. Старик встретился взглядом с Джесси и улыбнулся.
Потом они подошли к окну, выходящему на подъездную аллею, где один из полицейских делал что-то с бутылочками и кисточкой. Мужчина без галстука выглянул в окно и посмотрел вниз, покуда шеф что-то говорил насчет алюминиевых бортов лестницы.
— Лестницы? — Джесси недоуменно посмотрела на Ричарда Квина.
Он быстро шагнул к ней.
— Все как той ночью в прошлом месяце, Джесси. Та же самая лестница. Разве вы не заметили ее, прислоненную к стене, когда въезжали на подъездную аллею?
— Я не въезжала на аллею, а оставила мою машину на дороге.
— Так это была ваша машина. — Его лицо не выражало абсолютно ничего.
— Значит, вот как этот... этот монстр испачкал руку! Карабкаясь по пыльной лестнице. — Джесси уставилась на подушку. — Почему я не заметила этого раньше?
— Чего не заметили, Джесси? — Старик сразу насторожился.
— Что это не та наволочка!
— Не та наволочка?
— Не та, на которой я видела отпечаток руки. Инспектор Квин, это другая наволочка!
Посмотрев на нее, старик подозвал своего друга и человека из прокуратуры штата:
— Мисс Шервуд теперь заявляет, что на подушке не та наволочка, на которой был отпечаток.
— Вот как? — Шеф Перл бросил взгляд на мужчину без галстука. — Любопытное дополнение к истории, Меррик.
— Как вы можете это утверждать? — обратился небритый мужчина к Джесси.
— На той наволочке было совсем другое кружево, мистер Меррик. Обе изготовлены из дорогого батиста, но кайма на первой наволочке была из хонитонского кружева [8], а на этой, по-моему, из ирландского кроше. Как бы то ни было, это не та наволочка.
— Вы уверены в этом, мисс Шервуд? — осведомился Меррик.
— Абсолютно.
— Если верить словам мисс Шервуд, — заметил Ричард Квин, — то кто-то снял с подушки грязную наволочку и заменил ее чистой. Это зацепка, Эйб.
Массивный полицейский окинул взглядом детскую и указал на что-то, напоминающее выдвижной ящик, в стене у двери.
— Там желоб для грязного белья, мисс Шервуд?
— Да.
Он подошел к стене, открыл дверцу желоба и попытался посмотреть вниз.
— Куда он ведет?
— В прачечную в полуподвале.
— Кто здесь стирает белье?
— Миссис Смит — миссис Сэди Смит.
— Сэди Смит? — Эйб Перл сдвинул густые брови. — Кто она такая? В доме нет никого с таким именем.
— Она прачка из Норуока. Приходит дважды в неделю стирать и гладить вручную дорогие вещи. Детские пеленки я стирала сама... — Джесси закрыла глаза. Пятница — один из рабочих дней миссис Смит. Завтра — уже сегодня — она придет стирать и гладить дорогие вещицы Майкла...
— Тинни, Борчер. — Два детектива подошли к шефу Перлу. — Возьмите еще двух человек, разделитесь и ищите наволочку с кружевной каймой и грязным отпечатком руки. Проверьте прачечную в полуподвале, бельевые корзины и шкафы, камины, мусор — сначала самые вероятные места. Если не найдете там, переройте весь дом.
* * *
Люди с расплывчатыми очертаниями и невнятные звуки смешивались в сознании Джесси. Она знала, что должна оставаться в этом странном мире вне времени, иначе произойдет нечто ужасное. Джесси напрягала слух, стараясь услышать голосок Майкла, более чем когда-либо убежденная, что все это происходит во сне или на экране кинотеатра. Рано или поздно раздастся щелчок, пленка порвется, и мир вернется к порядку и разуму.
Иногда она ощущала прикосновение Ричарда Квина к ее плечу. Один раз он положил ладонь на ее лоб. Его рука была сухой и прохладной, и Джесси посмотрела на него:
— Пожалуйста, не убирайте руку. Это приятное ощущение.
Но он смутился и убрал ладонь.
Один из фрагментов включал Сару Хамфри и попытки расспросить ее. Джесси без особого интереса слушала шум из хозяйской спальни. Обезумевшая женщина продолжала кричать, что это ее вина, что она убила своего дорогого малыша, что она чудовище, преступница и заслуживает смерти. Мужские голоса сопровождали эту арию самобичевания диссонирующим контрапунктом: голос мужа, то успокаивающий, то умоляющий, походил на скрипку, пиликающую гамму; отрывистые замечания доктора Уикса — на гобой; временами вторгающийся в разговор голос Меррика, человека из бриджпортской прокуратуры, — на тромбон; бас шефа Перла — на тубу, дополняющую партитуру этой безумной фуги. Наконец мужчины вышли — шеф и сотрудник прокуратуры штата — рассерженные на доктора Уикса, и Олтон Хамфри — почти женственный в своем горе и раздражении.
— Она не в себе! — восклицал миллионер возбужденным высоким голосом, странно не похожим на тот голос, который знала Джесси. — Вы должны понять, джентльмены... моя жена никогда не была крепкой эмоционально... она сверхчувствительна... а столь страшное потрясение...
— Миссис Хамфри находится в угрожающем состоянии предельного эмоционального возбуждения, — заявил доктор Уикс. — Фактически ее расстройство настолько серьезно, что я сомневаюсь, можно ли полагаться на ее суждения. Я говорю это как ее врач, джентльмены. Если вы намерены продолжать в том же духе, вам придется взять на себя всю ответственность.
— Я не могу этого позволить, мистер Перл. — Олтон Хамфри взмахнул длинными руками. — Не могу и не хочу, слышите?
Эйб Перл посмотрел на Меррика, и тот пожал плечами.
— Я знаю, когда должен уступить, — проворчал шеф. — Ладно, доктор, дайте ей снотворное.
Доктор Уикс сразу исчез.
Джесси слышала его голос из спальни, звучащий как усыпляющая пластинка, и скрип пружин, когда Сара Хамфри плюхнулась на кровать. Вскоре рыдания и вопли смолкли.
Позднее они вновь взялись за Джесси. Дом обыскали от полуподвала до чердака, но описанную ею кружевную наволочку с грязным отпечатком руки так и не нашли.
Да, ночник в детской был тусклым, но она не могла ошибиться. Света было достаточно, чтобы разглядеть отпечаток.
Нет, она не носит очки — у нее отличное зрение.
Нет, это не могла быть тень. Это был отпечаток правой руки.
— Откуда вы знаете, что именно правой?
— Потому что большой палец был с левой стороны.
Послышалось нечто среднее между усмешкой и фырканьем, но Джесси это не заботило.
— Либо ей это привиделось, либо наволочку сожгли или разрезали на куски и спустили в унитаз.
— Чем они пользуются на этом острове — септическими баками? [9]
— Нет, обычной городской канализацией. Отходы сбрасываются в залив, как в Тогасе.
— В таком случае мы никогда ее не найдем.
— Похоже на то.
Это были просто голоса. Но один из них показался утешительным. Каждый его звук создавал ощущение безопасности.
— Это важная деталь, Эйб, — мягко произнес Ричард Квин. — Если ты не возражаешь, что я вмешиваюсь...
— Не будь ослом, Дик.
— Это превращает несчастный случай в убийство. На твоем месте я бы не отказывался от поисков наволочки.
— Мы даже не уверены, что она существует!
— Мисс Шервуд уверена.
— Черт возьми, Дик, она могла...
— Едва ли, Эйб.
Голоса удалились, перейдя в бормотание. «Он защищает меня!» — радостно подумала Джесси. Раньше никто этого не делал — во всяком случае, очень давно. «Как ты глупа! — упрекнула она себя. — Он знает, что я говорю правду, и всего лишь отстаивает свою версию».
Радость исчезла, и Джесси овладела дремота.
Внезапно ее разбудили голоса.
— Как насчет лестницы, Дик?
— Она подтверждает теорию убийства.
— Вовсе нет. Мистер Хамфри сам поставил ее туда. Мистер Хамфри, не расскажете инспектору Квину, каким образом там оказалась лестница?
— Около десяти вечера я услышал стук из детской, — произнес усталый голос миллионера. — С моря подул ветер и сорвал ставень на окне, выходящем на подъездную аллею. Я испугался, что звук разбудит ребенка, убрал сетку, попытался укрепить ставень, но не смог до него дотянуться. Столлингса и Каллама не было — вечер четверга у них выходной, — поэтому мне пришлось достать из сарая лестницу, взобраться на нее и укрепить ставень самому. Потом ребенок проснулся, моя жена занервничала, и к тому времени, как нам удалось укачать его, я напрочь забыл о лестнице. Не понимаю, какое это имеет значение.
— Мистер Хамфри прав, Дик. Лестница ровным счетом ничего не значит.
— Она никоим образом не опровергает убийство, Эйб. Преступник мог просто проходить мимо и воспользоваться обнаруженной лестницей. А мисс Шервуд так уверена насчет наволочки...
— Ради бога, Дик, что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Искал наволочку, пока не найдешь ее.
— Мистер Хамфри, вы видели наволочку с отпечатком руки?
— Нет.
— А вы, доктор Уикс?
— Если бы я видел, то сообщил бы об этом.
— Единственной осмысленной фразой миссис Хамфри была та, что она тоже не видела эту наволочку. А ведь она была в той же комнате, Дик.
— Миссис Хамфри стояла в дверях, — ответил старик. — Изножье кроватки могло ограничить ее поле зрения. Как насчет слуг, Эйб?
Шеф с отвращением фыркнул.
— Садовник и шофер вернулись почти в час ночи. Женщины ничего не знают.
— Джесси Шервуд — одна против всех.
Это был ее собственный голос. Какие забавные слова она произнесла! Джесси услышала смех — пронзительный и нервный, совсем не похожий на ее обычный смех.
После этого наступила тишина.
Очнувшись, Джесси почувствовала, что лежит на чем-то мягком и доктор Уикс пытается заставить ее проглотить горькое содержимое столовой ложки.
Затем все исчезло.
* * *
Инспектор Квин бродил вдоль берега у самой воды, когда шеф Перл тяжело зашагал по пляжу Хамфри. Небо над морем было перламутровым — рассвет переходил в утро.
— Я всюду тебя искал, — сказал Перл. — Что ты тут делаешь?
Старик поднял голову:
— Ничего особенного, Эйб. Просто проверяю, могла ли лодка пристать здесь прошлой ночью.
Эйб Перл уставился на него:
— Почему лодка?
— Потому что он был бы круглым дураком, дважды пытаясь проехать на автомобиле мимо сторожки.
— Ты имеешь в виду Фроста? — странным тоном осведомился шеф.
— Кого же еще? Но никаких следов нет — прилив все смыл. Мне следовало подумать об этом раньше. — Он посмотрел на друга. — Дом обыскивают снова?
— Да.
Большой и маленький человек молча шли между деревьями. Когда они пересекли лужайку, шеф Перл обратился к своим людям, все еще обыскивающим территорию:
— Продолжайте поиски, пока я вас не позову, и передайте то же самое ребятам в доме.
Они сели в черно-белую полицейскую машину, и Перл включил зажигание.
— Ты говорил с привратником Питерсоном? — спросил старик.
— С ним говорили патрульные из полиции штата. Он ничего не видел. С другой стороны, Дик, человек не может видеть то, чего нет.
Старик не ответил.
Подъехав к сторожке, шеф Перл поманил пальцем Питерсона. Инспектор Квин слушал молча.
— Расскажите-ка все еще раз, Питерсон, — сказал Перл.
Сторож выпятил мясистые губы.
— Расскажу, шеф, а потом уберусь с этого острова ко всем чертям и больше носа сюда не покажу! Последней машиной, которая проехала через эти ворота прошлой ночью до того, как малыша Хамфри нашли мертвым, как я говорил патрульным, был двухместный «додж» здешней няни, мисс Шервуд, которая прибыла около половины первого. Примерно часом раньше проехал автомобиль одного из слуг старой миссис Дэндридж, вернувшегося из кинотеатра в Тогасе. До того, около одиннадцати, шофер сенатора...
— После того как вы заступили на дежурство, здесь проезжал хоть один незнакомый вам автомобиль? — перебил его шеф.
— Нет.
— А пешком кто-нибудь проходил? — неожиданно спросил Ричард Квин.
— Нет.
— Но ведь кто-то мог пройти пешком так, чтобы вы его не заметили, верно?
— Слушайте, приятель, — огрызнулся Питерсон, — от этих ворот толку чуть. Иногда я должен сбегать в кусты или перекусить. На этот остров можно пробраться незаметно сотней способов. Так что ищите, на кого собак вешать, где-нибудь в другом месте.
— Знаешь, Эйб, Питерсон прав, — промолвил старик, когда они ехали по дамбе. — Остров Нер доступен для каждого, кто готов приложить немного усилий. Ночью можно подгрести на лодке к одному из частных пляжей, проскользнуть мимо ворот, а молодой парень вроде Рона Фроста мог даже добраться вплавь с одного из пляжей в Тогасе и вернуться тем же путем.
— Ты твердо уверен, что это убийство, Дик? И что это дело рук молодого Фроста?
— Я ни в чем не уверен. Но я не сомневаюсь, что Джесси Шервуд что-то видела на этой наволочке. Если там был отпечаток руки, то это указывает на убийство. А если это убийство, то молодой Фрост наиболее вероятный подозреваемый.
— Ничего подобного. Пока ты шарил на пляже в поисках следов лодки, мне поступил рапорт. Прошлой ночью Фрост никак не мог находиться на острове Нер.
— Почему?
— Ребенок умер между половиной одиннадцатого и половиной первого ночи. В течение этих двух часов Роналд Фрост пребывал в Стэмфорде без сознания.
— Без сознания?
— «Скорая помощь» доставила его в стэмфордскую больницу из дома друга на Лонг-Ридж-роуд около девяти вечера. В десять ноль семь ему срочно удалили аппендикс, и он пришел в себя после анестезии только в три часа ночи. — Усмехнувшись, Эйб Перл свернул в переулок и поехал мимо прибрежных домиков. — Что ты теперь думаешь о наволочке твоей сестры Шервуд?
Ричард Квин быстро заморгал.
Его друг остановил машину, выключил мотор и похлопал старика по спине:
— Не вешай нос, Дик! Тебе необходимо убийство, чтобы проводить время с этой Шервуд? Просто пригласи ее куда-нибудь, как подобает мужчине! — Он потянул носом. — Чую запах бекона Беки. Пошли, Дик. Позавтракаем и поспим несколько часов...
— Я не голоден, Эйб, — сказал старик. — Ты иди, а я посижу немного здесь.
Но он просидел там долгое время.
* * *
Джесси Шервуд затормозила у шлагбаума и просигналила Монти Бернсу, дневному сторожу, чтобы он вышел и пропустил ее. Семь дней, прошедшие после трагедии, казались годами. На уик-энд разразился первый в этом сезоне ураган, несколько подвалов на острове затопило, а пятнадцатифутовые волны ослабили дамбу, которую все еще ремонтировали.
Но требовалось нечто большее, чем ураган, чтобы удержать сестру Шервуд на острове Нер в этот четверг. Неделя была сущим адом. Она горько сожалела о своем согласии на просьбу Олтона Хамфри остаться для ухода за его женой. В большом доме повсюду ощущалось присутствие мертвого ребенка, а капризы Сары Хамфри доводили Джесси до белого каления. Но что еще ей оставалось делать? То, что миссис Хамфри была на грани нервного срыва, профессиональный глаз Джесси видел и без предупреждений доктора Уикса. Mea Culpa... [Моя вина (лат.)] Дознание и похороны могли расшатать нервы даже у здоровой женщины, не говоря уже об истериках, вызванных чувством вины.
Дознание в основном запомнилось Джесси потными телами, выпученными глазами и собственными гневом и унижением. С ней обращались как со злостной смутьянкой или психопаткой. Зато Сара Хамфри отделалась дешево. Ее муж об этом позаботился, мрачно думала Джесси.