Вердикт гласил: смерть в результате невнимательности. Иными словами, несчастный случай...
А похороны...
Гробик был белым и крошечным. Они старались сохранить в тайне время и место, но, разумеется, произошла утечка. Толпы любопытных... орущие репортеры... жуткая сцена на кладбище Тогаса, когда Сара Хамфри кричала как раненый зверь и пыталась прыгнуть в могилу вслед за покрытым цветами гробом...
Джесси поежилась и снова нажала на клаксон. Монти Бернс вышел из сторожки, спешно застегивая куртку.
Наконец она выехала на дамбу, где толпились рабочие, и собиралась нажать на газ, когда знакомая фигура с седыми усами, широко улыбаясь, шагнула из-под клена на дорогу, подняв руку.
— Доброе утро.
— Что вы здесь делаете? — ошеломленно спросила Джесси.
— Вспомнил, что сегодня ваш выходной, и решил сбежать от завтрака Беки Перл в вашем направлении. Я вас ждал. Собираетесь куда-нибудь конкретно?
— Нет.
— Как насчет того, чтобы проехаться вместе?
— С удовольствием.
У него что-то на уме, подумала Джесси, когда он сел в машину. Она медленно поехала на север, ощущая напряженность, которую скрывала его улыбка.
Последствия урагана повсюду бросались в глаза. Береговая дорога между Норуоком и Уэстпортом местами была все еще затоплена. Джесси пришлось искать объезд.
— Парусная лодка подошла бы больше, — сказала она. — Чем вы занимались все это время, инспектор Квин?
— Тем и этим... Знаете, — неожиданно заметил он, — когда вы позволяете вашему лицу расслабиться, то становитесь хорошенькой, как картинка.
— В самом деле? — Засмеявшись, Джесси сбросила черную соломенную шляпку и откинула голову. — Приятный ветерок, правда?
— Чудесный, — согласился инспектор, глядя на нее.
— Он растреплет волосы, но мне все равно.
— У вас красивые волосы, Джесси. Хорошо, что они такие длинные.
— Вам они нравятся?
— У моей матери были волосы до колен. Конечно, в то время никакие женщины не стриглись коротко, кроме суфражисток [Суфражистки — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав во второй половине XIX — начале XX в. ] и проституток. Очевидно, я старомоден, так как все еще предпочитаю длинноволосых женщин.
— Очень рада. — Сегодня ее начинало радовать абсолютно все.
— Как насчет ленча? Я проголодался.
— Я тоже! — воскликнула Джесси. — Куда мы поедем?
Они уютно устроились в небольшой закусочной с видом на залив, где подавали дары моря, и с удовольствием наблюдали, сидя за бокалом вина, как брызги все еще сильного прибоя пытались добраться до них, отлетая от свай и разбиваясь о большое окно, окунали тушеные моллюски в горячее масло, произвели анатомическое исследование жареного омара, и от всего этого Джесси была счастлива.
Но когда подали черный кофе, старик внезапно сказал:
— Знаете, Джесси, на этой неделе я провел целый день в Стэмфорде, причем часть его в тамошней больнице.
— О! — Джесси вздохнула. — Вы видели Роналда Фроста?
— А также его больничную карту и врача, который его оперировал. Даже говорил с людьми, у которых он был в гостях, когда у него разыгрался приступ аппендицита. Я хотел лично убедиться в алиби Фроста.
— И конечно, оно оказалось неопровержимым?
— Да. Ему срочно сделали аппендэктомию, и он физически не мог находиться на острове Нер, когда умер ребенок.
— Весьма удачно. — Джесси нахмурилась. — Я имею в виду, для него.
— Пожалуй, — сухо согласился Ричард Квин. — Потому что именно он совершил первую попытку в ночь с 4 на 5 июля.
— Он признал это? — воскликнула Джесси.
— Не буквально — зачем ему это? Но по его словам и тону я понял, что это был он. Одному Богу ведомо, что Фрост собирался сделать — едва ли он сам это знал, потому что был пьян как сапожник. Но что касается убийства, Фрост отпадает.
Джесси взяла кофейную чашку, но тут же поставила ее.
— Вы хотите сказать, что не считаете это убийством, инспектор Квин?
Он тщательно помешивал свой кофе.
— Как насчет того, чтобы прекратить именовать меня «инспектор Квин»? Если мы с вами собираемся часто видеться...
— Я этого не знала, — пробормотала Джесси. «Мне нужно пойти в дамскую комнату и привести и порядок волосы, — думала она. — Должно быть, Я выгляжу как дикарка с Борнео». — Но если вы хотите... Ричард...
— Лучше Дик, — улыбнулся старик. — Так меня называют друзья.
— Но Ричард мне нравится гораздо больше.
Улыбка исчезла.
— Очевидно, Дик звучит слишком молодо.
— Я не это имела в виду. Возраст тут ни при чем. — Джесси пригладила волосы. — Не меняйте тему. Это убийство или нет? И не говорите мне, что коронерское жюри назвало это несчастным случаем.
— Взгляните на это с их точки зрения, — мягко произнес инспектор. — Вы заявили, что комнату освещал только тусклый ночник, что вы видели отпечаток руки не дольше пары секунд, но при этом подробно его описали. Учитывая отсутствие наволочки, вы должны признать, что этому нелегко поверить.
Джесси внезапно почувствовала усталость.
— Я могла только сообщить о том, что видела. Что случилось с этой наволочкой?
— Вероятно, ее уничтожили или избавились от нее каким-то способом.
— Кто избавился?
— Кто-то из обитателей дома.
— Но это нелепо!
— Если допустить существование отпечатка, то это логичный вывод.
— Но кто в доме Хамфри мог сделать такое, Ричард?
Он пожал плечами:
— Об этом я знаю не больше вашего.
— Вы верите мне, не так ли?
— Конечно, верю, Джесси. От этого я и отталкиваюсь.
— Что вы имеете в виду?
— Вчера вечером я говорил с Эйбом Перлом. Эйб хороший коп, но, возможно, не такой хороший знаток человеческих характеров, как я. — Старик усмехнулся. — Во всяком случае, вашего характера.
Но Джесси не улыбнулась в ответ.
— Иными словами, шеф Перл решил не верить моей истории.
— Эйб не готов поднимать суету насчет убийства, не имея никаких конкретных доказательств. К тому же на дознании вынесли вердикт о смерти в результате несчастного случая. Прибавьте к этому алиби Фроста на ночь трагедии, и вы поймете точку зрения Эйба.
— Вы пытаетесь сказать мне, — с горечью осведомилась Джесси, — что он прекращает расследование?
— Да. — Ричард Квин потер подбородок. — Вот почему я сообщил Перлам, что вскоре они потеряют своего постояльца.
— Вы собираетесь уезжать? — Всплески воды о стекло внезапно стали очень громкими, а омар — очень тяжелым. — Куда?
— Назад в Нью-Йорк.
— О!.. — Джесси сделала паузу. — Но вы сказали...
Старик кивнул с хитрым выражением лица.
— Я много думал об этом деле и решил, что Нью-Йорк — самое подходящее место для начала расследования. Эйб не может, а Хамфри не хотят этим заниматься — кто же остается, кроме меня? К тому же делать мне теперь абсолютно нечего...
На глазах у Джесси выступили слезы.
— Я так рада, Ричард!
— Фактически... — Он смущенно посмотрел на нее через стол. — Я надеялся, что вы поедете со мной.
— Я?!
— Вы могли бы помочь мне во многих отношениях. — Старик машинально покручивал пальцами чашку.
Сердце Джесси забилось быстрее. «Не будь дурой, — говорила она себе. — Он просто добр к тебе. В конце концов, что ты вообще о нем знаешь? Может быть... »
— Я бы хотела знать, в каких именно отношениях, Ричард, — медленно сказала она. — Прежде всего, я обещала задержаться какое-то время на острове Нер, чтобы присматривать за миссис Хамфри...
— Пусть Хамфри наймет другую сиделку.
— Но я дала слово.
— На какое время вы обещали задержаться?
— Давайте поговорим об этом в машине, — решительно сказала Джесси. — Если я собираюсь в чем-то участвовать, то хочу знать об этом подробно. У вас есть возражения?
Инспектор внезапно склонился вперед и взял ее за руку.
— Вы женщина с головы до пят, Джесси. Кто-нибудь говорил вам это?
— И перестаньте мне льстить! — Джесси засмеялась, отняла руку и встала. — Встретимся в автомобиле.
Ричард Квин наблюдал, как она идет среди пустых столиков к комнате отдыха. У нее походка молодой девушки, подумал он.
Старик подал знак официантке и, поймав себя на том, что разглядывает свою руку, быстро опустил ее.
В конце концов, Джесси приняла решение благодаря жене Олтона Хамфри. В следующий вторник, 16 августа, Сара выскользнула из своей спальни, пока Джесси в кухне ставила завтрак на поднос, в ночной сорочке побежала на пляж Хамфри, шагнула в залив и попыталась утопиться. И вероятнее всего, ей это удалось бы, но Генри Каллам возился на причале с мотором катера Хамфри. Седовласый шофер прыгнул в воду и вытащил несчастную женщину, истерически кричавшую, что она хочет умереть.
Доктор Уикс дал ей сильное успокоительное и мрачно заявил ее мужу:
— Боюсь, мистер Хамфри, вам придется взглянуть фактам в лицо. Ваша жена очень больна, и я не тот врач, который ей поможет. Ей нужна помощь специалистов. Навязчивая идея, что она убила ребенка, истерия, связанная с чувством вины из-за подушки, а теперь попытка самоубийства... Это уже выше моих сил.
Олтон Хамфри казался обмякшим, как будто переплет, державший его собранным воедино, внезапно рассыпался. Джесси никогда не видела его таким бледным и подавленным.
— Ваша жена на грани помешательства, — продолжал доктор Уикс, вытирая платком веснушчатую лысину. — При ее нестабильном состоянии, учитывая происшедшее здесь, этот дом — последнее место в мире, где ей следует находиться. Если вы послушаетесь моего совета...
— Вы пытаетесь сказать мне, что я должен поместить миссис Хамфри в санаторий?
— Э-э... да. Я знаю очень хороший санаторий в Массачусетсе — в Грейт-Бэррингтоне. У тамошнего главного психиатра отличная репутация...
— И он умеет держать язык за зубами? — осведомился миллионер. — Если газеты об этом пронюхают...
Доктор Уикс поджал губы.
— В противном случае я не стал бы рекомендовать его вам, мистер Хамфри. Я знаю, как вы опасаетесь огласки.
— Вы сказали, психиатр?
— Один из лучших.
— Я должен подумать. — И Олтон Хамфри поднялся, властным жестом давая понять, что разговор окончен.
Лицо врача было багровым, когда он вошел в соседнюю спальню взглянуть на пациентку. Дав указания Джесси, он удалился.
Это был последний визит доктора Уикса к Саре Хамфри.
Во второй половине дня в среду Джесси услышала, как дверь открылась, и, подняв взгляд от кровати пациентки, увидела Олтона Хамфри, подзывающего ее к себе костлявым указательным пальцем.
— Вы можете оставить Сару на несколько минут, мисс Шервуд?
— Мне только что пришлось сделать ей еще один укол.
— Пожалуйста, пройдите в мой кабинет.
Джесси последовала за ним через коридор к кабинету. Миллионер указал на кресло, и она села. Он направился к окну и остановился спиной к ней.
— Мисс Шервуд, я закрываю этот дом.
— Вот как?
— Я уже некоторое время подумывал о переезде. Столлингс останется за управляющего. Генри и миссис Ленихан поедут со мной в нью-йоркскую квартиру. Миссис Шарбедо и горничных я отправлю назад в дом в Конкорде. В любом случае лучшая часть лета уже позади.
— Вы намерены проводить большую часть времени в Нью-Йорке?
— Думаю, всю зиму.
— Перемена должна пойти миссис Хамфри на пользу.
— Миссис Хамфри не едет со мной. — Он говорил обычным гнусавым голосом. — Я отправляю ее в санаторий.
— Я очень рада, — сказала Джесси. — Ей это необходимо. Я слышала, доктор Уикс говорил вам вчера о санатории в Грейт-Бэррингтоне.
— Уикс... — Узкие плечи дернулись. — В столь важных делах, мисс Шервуд, не стоит полагаться на таких, как Уикс. Нет, Сара не поедет в Грейт-Бэррингтон.
«Ты боишься психиатрии», — подумала Джесси.
— Могу я спросить, мистер Хамфри, какой санаторий вы выбрали? — Она старалась говорить обычным тоном.
Джесси показалось, что ею тощее тело напряглось, но миллионер повернулся с легкой улыбкой, и она решила, что ошиблась.
— Это дом отдыха для выздоравливающих — я не верю в чепуху, будто она нуждается в психиатрическом лечении. У миссис Хамфри просто нервное перенапряжение — вот и все. Ей нужны только полный покой и уединенное место, а мне сказали, что на Востоке не найти более подходящего места, чем санаторий Дуэйна в Нью-Хейвене.
Джесси кивнула. Она знала нескольких медсестер, которые там работали, — одна из них, Элизабет Карри, прослужила у доктора Сэмюэла Дуэйна восемь лет. Санаторий был идеальным шкафом для знатных скелетов [Здесь обыгрывается фраза «скелет в шкафу», означающая семейную тайну], принимая избранную клиентуру за очень высокую плату. Его окружала высокая кирпичная стена с остриями наверху и охраняла частная полиция.
Именно такое место должен был выбрать Олтон Хамфри, думала Джесси. Как только Сара Хамфри окажется в роскошной тюрьме доктора Дуэйна, ее муж сможет расслабиться. Тамошние охранники чуют репортера за несколько миль.
— Когда уезжает миссис Хамфри? — спросила Джесси.
— Сегодня вечером. Доктор Дуэйн лично заедет за ней в санаторном лимузине в сопровождении медсестры.
— А миссис Хамфри уже сообщили?
Миллионер нахмурился, и Джесси поспешно добавила:
— Я спрашиваю об этом, мистер Хамфри, потому что должна знать, как мне готовить ее к отъезду.
— Нет, я ничего ей не сказал. Доктор Дуэйн предпочитает, чтобы я сообщил новость в его присутствии.
— Вы поедете с ней?
— Не знаю. Это целиком и полностью зависит от Дуэйна. — Его узкое лицо вытянулось еще сильнее. — Разумеется, мисс Шервуд, этот разговор должен оставаться строго конфиденциальным.
— Конечно.
Хамфри подошел к столу, сел и начал выписывать чек. Джесси наблюдала за его длинными белыми пальцами, за согнутым мизинцем, таким же таинственным, как он сам.
— Полагаю, вы хотите, чтобы я уехала как можно скорее? — осведомилась Джесси.
— Вовсе нет. Вы можете остаться на несколько дней. Прислуга уедет только на будущей неделе.
— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Хамфри, но думаю, я уеду завтра утром.
— Как вам угодно.
Он аккуратно промокнул чек и протянул его ей через стол.
— Это слишком много, мистер Хамфри, — запротестовала Джесси. — Вы уплатили мне за прошлую неделю...
— Не вижу причины, по которой вы должны страдать из-за моего внезапного решения насчет миссис Хамфри, — улыбнулся миллионер. — Я плачу вам за полную неделю, добавляя кое-какую мелочь в знак благодарности за то, что вы сделали для моей жены и Майкла.
Джесси покачала головой. «Мелочь» составляла пятьсот долларов.
— Вы очень добры, мистер Хамфри, но я не могу это принять.
— Почему, мисс Шервуд? — Он казался искренне удивленным.
— Ну... — Ее руки внезапно стали липкими, но она смотрела ему в глаза. — Откровенно говоря, мистер Хамфри, я бы предпочла не быть вам обязанной.
— Не понимаю. — Теперь его тон был ледяным.
— Если бы я испытывала иные чувства насчет Майкла, то могла бы взять этот чек. Но при таких обстоятельствах...
Хамфри облегчил ей задачу:
— Вы имеете в виду чувства, связанные с причиной его смерти?
— Да, мистер Хамфри.
Четыре целых пальца забарабанили по столу, а их увечный компаньон согнулся еще сильнее. Потом миллионер откинулся на спинку кожаного кресла.
— Вы все еще не согласны, что это был несчастный случай, мисс Шервуд?
— Это было убийство, — отозвалась Джесси. — Ребенка намеренно и жестоко задушили подушкой в исчезнувшей наволочке.
— Но никакая наволочка не исчезла.
— Исчезла. Ее просто не нашли.
— Моя дорогая мисс Шервуд, — терпеливо произнес Хамфри. — Коронерское жюри и полиция удовлетворены версией о несчастном случае, и я тоже. Как вы можете в одиночку противоречить всем?
— Я одна видела подушку с отпечатком руки, мистер Хамфри, — спокойно сказала Джесси.
— Очевидно, вы ошиблись.
— Я не ошиблась.
— Но нет ни малейших доказательств, подтверждающих ваше мнение.
— Это не мнение, а факт, мистер Хамфри. Я знаю, что видела.
— Покажите мне хоть одно компетентное лицо, которое согласно с вами.
— Ричард Квин.
Хамфри изогнул редкие брови.
— Кто?
— Друг шефа Перла. Раньше он был инспектором Главного полицейского управления Нью-Йорка. Он верит мне.
Миллионер пожал плечами:
— Этим старикам больше нечего делать, как только совать нос в чужие дела. Вероятно, его отправили в отставку по причине старческого слабоумия.
— Ему всего шестьдесят три года, и он абсолютно в здравом уме, уверяю вас! — При виде усмешки Хамфри Джесси закусила губу. — Как бы то ни было, инспектор Квин согласен со мной в том, что это было убийство, и мы собираемся... — Она оборвала фразу.
— Да? — Олтон Хамфри больше не усмехался. — Что вы и этот человек собираетесь делать?
— Ничего. — Джесси нервно поднялась. — Я должна вернуться к миссис Хамфри.
— Мисс Шервуд. — Миллионер положил ладони на стол, и у Джесси на мгновение возникло странное ощущение, что он вот-вот бросится на нее. Она вспомнила, что однажды уже испытывала подобное чувство в отношении его. — Вы полагаете, что если бы я допускал возможность убийства ребенка, то позволил бы прекратить расследование?
— На этот вопрос я не могу ответить, мистер Хамфри. — Осознав, что пятится назад, Джесси остановилась. — Мне нужно идти к миссис Хамфри. Но я хочу, чтобы вы порвали этот чек и выписали другой, на ту сумму, которую должны мне.
Миллионер смотрел на нее горящими глазами навыкате.
— Разве вам не известно, что значил для меня нот ребенок, мисс Шервуд?
— Я уверена, что он значил для вас абсолютно все, — в отчаянии отозвалась Джесси. — Но... вы вынуждаете меня сказать это... теперь, когда маленький Майкл мертв, вы хотите, чтобы вся история была похоронена вместе с ним. Вы предпочитаете видеть дело закрытым на основании вердикта о несчастном случае, чем вовлечь ваше имя в расследование убийства. Я не понимаю таких людей, как вы, мистер Хамфри. В этом мире есть вещи куда хуже, чем слышать, как вашу фамилию треплют жадные до чужих несчастий обыватели. Одна из них — позволить детоубийце выйти сухим из воды.
— Вы закончили? — осведомился Олтон Хамфри.
— Да. — Джесси шагнула к двери.
— Нет, мисс Шервуд, подождите минуту.
Джесси повернулась у двери, молясь о спасении.
— Вы в курсе состояния моей жены. — Гнусавый голос исходил ядом. — Не знаю, что замышляете вы и этот Квин, но, если в результате ваших действий миссис Хамфри станет хуже или мое имя подвергнется дополнительному публичному унижению, вы ответите передо мной. Понятно?
— Вполне. — У Джесси пересохло в горле. — Теперь вы разрешите мне уйти?
— Охотно.
Она умчалась от этих выпученных глаз, уставившихся на нее, как на музейный экспонат.
Спустя десять минут Джесси, плача, говорила в телефонную трубку:
— Пожалуйста, Ричард, спросите миссис Перл, могу ли я приехать к ней вечером. Мне все равно, где ночевать. Я буду спать в моей машине или на полу — где угодно. Но я не останусь в этом доме еще на одну ночь!
Инспектор Квин ждал ее с другой стороны дамбы в «плимуте» Бек Перл. Когда Джесси подъехала, он быстро вышел.
— С вами все в порядке, Джесси?
— О, Ричард, я так рада вас видеть!
— Но что случилось?
— Вообще-то ничего страшного. Мистер Хамфри отправляет жену в санаторий и рассчитал меня, но я проговорилась, что мы с вами не собираемся позволить этому делу заглохнуть, и он пригрозил мне...
— Пригрозил, вот как? — мрачно осведомился старик.
— Не знаю, что вы обо мне думаете. Я никогда в жизни так себя не вела. Должно быть, миссис Перл воображает меня истеричкой, бьющейся в припадках на ковре...
— Вы не знаете Бек Перл.
— Я бы вернулась домой — у меня домик в Роуэйтоне, — но я сдала его на лето до Дня труда. Мне так стыдно, Ричард. Я поеду ночевать в мотель или еще куда-нибудь...
— Беки заявила, что если я не привезу вас, то могу не возвращаться. Поезжайте за мной, Джесси.
В маленьком прибрежном коттедже Перлов Джесси впервые за несколько недель почувствовала себя в безопасности. Миссис Перл смотрела на нее, одобрительно улыбаясь, покуда ее муж и Ричард Квин суетились, пытаясь заставить ее чувствовать себя почетной гостьей.
— Вы совсем не такой уж людоед, мистер Перл, — сказала ему Джесси. — Вам известно, что я вас боялась?
Эйб бросил виноватый взгляд на жену.
— Он вас запугивал? — Бек Перл посмотрела на мужа.
— Я принесу ваш чемодан из автомобиля, мисс Шервуд. — Эйб Перл быстро вышел.
— Отнеси его в комнату Ричарда, Эйб!
— Миссис Перл, я не желаю и слышать об этом...
— Вы займете комнату Ричарда, Эйб и Ричард будут спать в одной комнате, а я пристроюсь здесь на кушетке. Это самое удобное место в доме.
— О нет...
— Именно так все и будет, — твердо заявила миссис Перл. — А сейчас я приготовлю ужин вам и Ричарду, а мы с Эйбом пойдем в кино.
Когда Перлы ушли, Джесси тихо сказала:
— Вам повезло, что у вас такие друзья, Ричард.
— Вам они нравятся?
— Они просто чудо.
— Очень рад, — просто сказал он. — А теперь принимайтесь за эту запеканку, иначе Беки расстроится. Эйб говорит, что она умеет готовить больше блюд из моллюсков, чем индианка из племени сивашей.
Потом Джесси мыла тарелки в кухоньке Бек Перл, а Ричард Квин вытирал их и ставил в шкаф, рассказывая ей о лете, проведенном с Перлами, и ни разу не спросил о том, что заставило ее просить убежища. Джесси слушала вполуха. «Я не должна чувствовать себя такой счастливой, — думала она. — Меня ждет очередное разочарование, как с Клемом...» Сравнивать их было нелегко и несправедливо. Клем был гораздо моложе — высокий, уверенный в себе, с быстрыми пальцами хирурга и вечно утомленными глазами. Даже сейчас, спустя много лет после его смерти, при мысли о нем Джесси чувствовала, как участился ее пульс... С Ричардом все было по-другому. Она не могла представить себе, чтобы они вот так просто мыли и вытирали посуду вместе с Клемом. Клем означал для нее жизнь, полную возбуждения, взлетов и падений, долгих периодов одиночества. А с этим спокойным человеком с чеканными чертами лица и седой щеточкой усов, в котором ощущались скрытые запасы сил и глубокое знание людей, она могла бы заниматься любыми повседневными обычными делами. Джесси инстинктивно чувствовала, что гордилась бы им... «Я должна остановиться!» — в отчаянии подумала она.
— Вы устали, — сказал Ричард Квин, глядя на нее. — Думаю, Джесси, вам лучше лечь спать.
— О нет! — воскликнула Джесси. — Я хочу рассказать вам обо всем, что произошло за последние дни. Пожалуйста, Ричард!
— Хорошо. Даю вам несколько минут — потом пойдете в постель.
Старик повесил сушиться посудное полотенце, и они перешли в маленькую гостиную. Он усадил Джесси на самый удобный стул, поднес огонь к ее сигарою и выслушал рассказ о попытке самоубийства Сары Хамфри и ее разговоре с Олтоном Хамфри.
— Странный тип, — сделал инспектор единственный комментарий и добавил: — Ваше время истекло, мисс Шервуд.
— Но разве мы не собирались поговорить о ваших планах?
— Не сегодня.
— А как насчет моих?
Он рассмеялся:
— В свое время я заставлял дрожать полицейских сержантов ростом шесть футов, но никогда не научусь справляться с женщинами. Ладно, Джесси, выкладывайте.
— Я поеду с вами.
— Это я знаю.
— Откуда? — Джесси была задета.
— Это не моя заслуга, — сухо произнес инспектор. — Олтон Хамфри заставил вас принять решение.
— Ну, я действительно не люблю, когда мне угрожают, — сказала Джесси, — но это не единственная причина.
— Ребенок?
— И еще кое-что.
Старик внимательно посмотрел на нее:
— Это может оказаться отнюдь не пикником, Джесси. — Он поднялся и начал мерить шагами комнату. — Я спрашиваю себя: не подвергаю ли я нас риску из чистого эгоизма? Дело очень странное. Почему убили ребенка? Пока подозреваемым был Фрост с его мотивом в виде наследства, это имело хоть какой-то смысл. Но после исключения Фроста состояние Хамфри уже не выглядит причиной. Мотив нужно искать в другом направлении. Вы видите какую-нибудь нить, Джесси?
— Я тоже думала об этом. Единственное, что мне пришло в голову, — наличие какой-то связи с усыновлением Майкла.
— Ага! — Инспектор снова сел и удовлетворенно кивнул. — Значит, это вы поняли. Ну и куда это вас привело, Джесси?
— Возможно, это имеет отношение к его настоящим родителям. В этой сделке ни одна сторона не контактировала с другой. Процедуру усыновления осуществил юрист, действующий в интересах обеих сторон.
Старик кивнул.
— Адвокат по имени А. Берт Финнер. Его так звали, верно?
— Да. Вы знаете его?
— Я знаю о нем. Это ловкий стряпчий по темным делам, который специализировался на черном рынке продажи детей тем, кто по какой-то причине не может легально усыновить ребенка. Если Хамфри имел с ним дело, то, вероятно, потому, что Финнер гарантировал ему отсутствие неприятностей и огласки. Важно то, Джесси, что Финнеру известны настоящие родители ребенка. Поэтому мы начнем с него.
— Но если настоящие родители не знают, кто усыновил Майкла...
— Не будем торопиться, — сказал Ричард Квин. — Завтра утром мы поедем в Нью-Йорк. А сейчас идите спать.
Он поднялся и взял ее за руку. Джесси усмехнулась:
— Вы заставляете меня чувствовать себя маленькой девочкой. Разве я не могу сказать, где собираюсь остановиться в Нью-Йорке?
А похороны...
Гробик был белым и крошечным. Они старались сохранить в тайне время и место, но, разумеется, произошла утечка. Толпы любопытных... орущие репортеры... жуткая сцена на кладбище Тогаса, когда Сара Хамфри кричала как раненый зверь и пыталась прыгнуть в могилу вслед за покрытым цветами гробом...
Джесси поежилась и снова нажала на клаксон. Монти Бернс вышел из сторожки, спешно застегивая куртку.
Наконец она выехала на дамбу, где толпились рабочие, и собиралась нажать на газ, когда знакомая фигура с седыми усами, широко улыбаясь, шагнула из-под клена на дорогу, подняв руку.
— Доброе утро.
— Что вы здесь делаете? — ошеломленно спросила Джесси.
— Вспомнил, что сегодня ваш выходной, и решил сбежать от завтрака Беки Перл в вашем направлении. Я вас ждал. Собираетесь куда-нибудь конкретно?
— Нет.
— Как насчет того, чтобы проехаться вместе?
— С удовольствием.
У него что-то на уме, подумала Джесси, когда он сел в машину. Она медленно поехала на север, ощущая напряженность, которую скрывала его улыбка.
Последствия урагана повсюду бросались в глаза. Береговая дорога между Норуоком и Уэстпортом местами была все еще затоплена. Джесси пришлось искать объезд.
— Парусная лодка подошла бы больше, — сказала она. — Чем вы занимались все это время, инспектор Квин?
— Тем и этим... Знаете, — неожиданно заметил он, — когда вы позволяете вашему лицу расслабиться, то становитесь хорошенькой, как картинка.
— В самом деле? — Засмеявшись, Джесси сбросила черную соломенную шляпку и откинула голову. — Приятный ветерок, правда?
— Чудесный, — согласился инспектор, глядя на нее.
— Он растреплет волосы, но мне все равно.
— У вас красивые волосы, Джесси. Хорошо, что они такие длинные.
— Вам они нравятся?
— У моей матери были волосы до колен. Конечно, в то время никакие женщины не стриглись коротко, кроме суфражисток [Суфражистки — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав во второй половине XIX — начале XX в. ] и проституток. Очевидно, я старомоден, так как все еще предпочитаю длинноволосых женщин.
— Очень рада. — Сегодня ее начинало радовать абсолютно все.
— Как насчет ленча? Я проголодался.
— Я тоже! — воскликнула Джесси. — Куда мы поедем?
Они уютно устроились в небольшой закусочной с видом на залив, где подавали дары моря, и с удовольствием наблюдали, сидя за бокалом вина, как брызги все еще сильного прибоя пытались добраться до них, отлетая от свай и разбиваясь о большое окно, окунали тушеные моллюски в горячее масло, произвели анатомическое исследование жареного омара, и от всего этого Джесси была счастлива.
Но когда подали черный кофе, старик внезапно сказал:
— Знаете, Джесси, на этой неделе я провел целый день в Стэмфорде, причем часть его в тамошней больнице.
— О! — Джесси вздохнула. — Вы видели Роналда Фроста?
— А также его больничную карту и врача, который его оперировал. Даже говорил с людьми, у которых он был в гостях, когда у него разыгрался приступ аппендицита. Я хотел лично убедиться в алиби Фроста.
— И конечно, оно оказалось неопровержимым?
— Да. Ему срочно сделали аппендэктомию, и он физически не мог находиться на острове Нер, когда умер ребенок.
— Весьма удачно. — Джесси нахмурилась. — Я имею в виду, для него.
— Пожалуй, — сухо согласился Ричард Квин. — Потому что именно он совершил первую попытку в ночь с 4 на 5 июля.
— Он признал это? — воскликнула Джесси.
— Не буквально — зачем ему это? Но по его словам и тону я понял, что это был он. Одному Богу ведомо, что Фрост собирался сделать — едва ли он сам это знал, потому что был пьян как сапожник. Но что касается убийства, Фрост отпадает.
Джесси взяла кофейную чашку, но тут же поставила ее.
— Вы хотите сказать, что не считаете это убийством, инспектор Квин?
Он тщательно помешивал свой кофе.
— Как насчет того, чтобы прекратить именовать меня «инспектор Квин»? Если мы с вами собираемся часто видеться...
— Я этого не знала, — пробормотала Джесси. «Мне нужно пойти в дамскую комнату и привести и порядок волосы, — думала она. — Должно быть, Я выгляжу как дикарка с Борнео». — Но если вы хотите... Ричард...
— Лучше Дик, — улыбнулся старик. — Так меня называют друзья.
— Но Ричард мне нравится гораздо больше.
Улыбка исчезла.
— Очевидно, Дик звучит слишком молодо.
— Я не это имела в виду. Возраст тут ни при чем. — Джесси пригладила волосы. — Не меняйте тему. Это убийство или нет? И не говорите мне, что коронерское жюри назвало это несчастным случаем.
— Взгляните на это с их точки зрения, — мягко произнес инспектор. — Вы заявили, что комнату освещал только тусклый ночник, что вы видели отпечаток руки не дольше пары секунд, но при этом подробно его описали. Учитывая отсутствие наволочки, вы должны признать, что этому нелегко поверить.
Джесси внезапно почувствовала усталость.
— Я могла только сообщить о том, что видела. Что случилось с этой наволочкой?
— Вероятно, ее уничтожили или избавились от нее каким-то способом.
— Кто избавился?
— Кто-то из обитателей дома.
— Но это нелепо!
— Если допустить существование отпечатка, то это логичный вывод.
— Но кто в доме Хамфри мог сделать такое, Ричард?
Он пожал плечами:
— Об этом я знаю не больше вашего.
— Вы верите мне, не так ли?
— Конечно, верю, Джесси. От этого я и отталкиваюсь.
— Что вы имеете в виду?
— Вчера вечером я говорил с Эйбом Перлом. Эйб хороший коп, но, возможно, не такой хороший знаток человеческих характеров, как я. — Старик усмехнулся. — Во всяком случае, вашего характера.
Но Джесси не улыбнулась в ответ.
— Иными словами, шеф Перл решил не верить моей истории.
— Эйб не готов поднимать суету насчет убийства, не имея никаких конкретных доказательств. К тому же на дознании вынесли вердикт о смерти в результате несчастного случая. Прибавьте к этому алиби Фроста на ночь трагедии, и вы поймете точку зрения Эйба.
— Вы пытаетесь сказать мне, — с горечью осведомилась Джесси, — что он прекращает расследование?
— Да. — Ричард Квин потер подбородок. — Вот почему я сообщил Перлам, что вскоре они потеряют своего постояльца.
— Вы собираетесь уезжать? — Всплески воды о стекло внезапно стали очень громкими, а омар — очень тяжелым. — Куда?
— Назад в Нью-Йорк.
— О!.. — Джесси сделала паузу. — Но вы сказали...
Старик кивнул с хитрым выражением лица.
— Я много думал об этом деле и решил, что Нью-Йорк — самое подходящее место для начала расследования. Эйб не может, а Хамфри не хотят этим заниматься — кто же остается, кроме меня? К тому же делать мне теперь абсолютно нечего...
На глазах у Джесси выступили слезы.
— Я так рада, Ричард!
— Фактически... — Он смущенно посмотрел на нее через стол. — Я надеялся, что вы поедете со мной.
— Я?!
— Вы могли бы помочь мне во многих отношениях. — Старик машинально покручивал пальцами чашку.
Сердце Джесси забилось быстрее. «Не будь дурой, — говорила она себе. — Он просто добр к тебе. В конце концов, что ты вообще о нем знаешь? Может быть... »
— Я бы хотела знать, в каких именно отношениях, Ричард, — медленно сказала она. — Прежде всего, я обещала задержаться какое-то время на острове Нер, чтобы присматривать за миссис Хамфри...
— Пусть Хамфри наймет другую сиделку.
— Но я дала слово.
— На какое время вы обещали задержаться?
— Давайте поговорим об этом в машине, — решительно сказала Джесси. — Если я собираюсь в чем-то участвовать, то хочу знать об этом подробно. У вас есть возражения?
Инспектор внезапно склонился вперед и взял ее за руку.
— Вы женщина с головы до пят, Джесси. Кто-нибудь говорил вам это?
— И перестаньте мне льстить! — Джесси засмеялась, отняла руку и встала. — Встретимся в автомобиле.
Ричард Квин наблюдал, как она идет среди пустых столиков к комнате отдыха. У нее походка молодой девушки, подумал он.
Старик подал знак официантке и, поймав себя на том, что разглядывает свою руку, быстро опустил ее.
В конце концов, Джесси приняла решение благодаря жене Олтона Хамфри. В следующий вторник, 16 августа, Сара выскользнула из своей спальни, пока Джесси в кухне ставила завтрак на поднос, в ночной сорочке побежала на пляж Хамфри, шагнула в залив и попыталась утопиться. И вероятнее всего, ей это удалось бы, но Генри Каллам возился на причале с мотором катера Хамфри. Седовласый шофер прыгнул в воду и вытащил несчастную женщину, истерически кричавшую, что она хочет умереть.
Доктор Уикс дал ей сильное успокоительное и мрачно заявил ее мужу:
— Боюсь, мистер Хамфри, вам придется взглянуть фактам в лицо. Ваша жена очень больна, и я не тот врач, который ей поможет. Ей нужна помощь специалистов. Навязчивая идея, что она убила ребенка, истерия, связанная с чувством вины из-за подушки, а теперь попытка самоубийства... Это уже выше моих сил.
Олтон Хамфри казался обмякшим, как будто переплет, державший его собранным воедино, внезапно рассыпался. Джесси никогда не видела его таким бледным и подавленным.
— Ваша жена на грани помешательства, — продолжал доктор Уикс, вытирая платком веснушчатую лысину. — При ее нестабильном состоянии, учитывая происшедшее здесь, этот дом — последнее место в мире, где ей следует находиться. Если вы послушаетесь моего совета...
— Вы пытаетесь сказать мне, что я должен поместить миссис Хамфри в санаторий?
— Э-э... да. Я знаю очень хороший санаторий в Массачусетсе — в Грейт-Бэррингтоне. У тамошнего главного психиатра отличная репутация...
— И он умеет держать язык за зубами? — осведомился миллионер. — Если газеты об этом пронюхают...
Доктор Уикс поджал губы.
— В противном случае я не стал бы рекомендовать его вам, мистер Хамфри. Я знаю, как вы опасаетесь огласки.
— Вы сказали, психиатр?
— Один из лучших.
— Я должен подумать. — И Олтон Хамфри поднялся, властным жестом давая понять, что разговор окончен.
Лицо врача было багровым, когда он вошел в соседнюю спальню взглянуть на пациентку. Дав указания Джесси, он удалился.
Это был последний визит доктора Уикса к Саре Хамфри.
Во второй половине дня в среду Джесси услышала, как дверь открылась, и, подняв взгляд от кровати пациентки, увидела Олтона Хамфри, подзывающего ее к себе костлявым указательным пальцем.
— Вы можете оставить Сару на несколько минут, мисс Шервуд?
— Мне только что пришлось сделать ей еще один укол.
— Пожалуйста, пройдите в мой кабинет.
Джесси последовала за ним через коридор к кабинету. Миллионер указал на кресло, и она села. Он направился к окну и остановился спиной к ней.
— Мисс Шервуд, я закрываю этот дом.
— Вот как?
— Я уже некоторое время подумывал о переезде. Столлингс останется за управляющего. Генри и миссис Ленихан поедут со мной в нью-йоркскую квартиру. Миссис Шарбедо и горничных я отправлю назад в дом в Конкорде. В любом случае лучшая часть лета уже позади.
— Вы намерены проводить большую часть времени в Нью-Йорке?
— Думаю, всю зиму.
— Перемена должна пойти миссис Хамфри на пользу.
— Миссис Хамфри не едет со мной. — Он говорил обычным гнусавым голосом. — Я отправляю ее в санаторий.
— Я очень рада, — сказала Джесси. — Ей это необходимо. Я слышала, доктор Уикс говорил вам вчера о санатории в Грейт-Бэррингтоне.
— Уикс... — Узкие плечи дернулись. — В столь важных делах, мисс Шервуд, не стоит полагаться на таких, как Уикс. Нет, Сара не поедет в Грейт-Бэррингтон.
«Ты боишься психиатрии», — подумала Джесси.
— Могу я спросить, мистер Хамфри, какой санаторий вы выбрали? — Она старалась говорить обычным тоном.
Джесси показалось, что ею тощее тело напряглось, но миллионер повернулся с легкой улыбкой, и она решила, что ошиблась.
— Это дом отдыха для выздоравливающих — я не верю в чепуху, будто она нуждается в психиатрическом лечении. У миссис Хамфри просто нервное перенапряжение — вот и все. Ей нужны только полный покой и уединенное место, а мне сказали, что на Востоке не найти более подходящего места, чем санаторий Дуэйна в Нью-Хейвене.
Джесси кивнула. Она знала нескольких медсестер, которые там работали, — одна из них, Элизабет Карри, прослужила у доктора Сэмюэла Дуэйна восемь лет. Санаторий был идеальным шкафом для знатных скелетов [Здесь обыгрывается фраза «скелет в шкафу», означающая семейную тайну], принимая избранную клиентуру за очень высокую плату. Его окружала высокая кирпичная стена с остриями наверху и охраняла частная полиция.
Именно такое место должен был выбрать Олтон Хамфри, думала Джесси. Как только Сара Хамфри окажется в роскошной тюрьме доктора Дуэйна, ее муж сможет расслабиться. Тамошние охранники чуют репортера за несколько миль.
— Когда уезжает миссис Хамфри? — спросила Джесси.
— Сегодня вечером. Доктор Дуэйн лично заедет за ней в санаторном лимузине в сопровождении медсестры.
— А миссис Хамфри уже сообщили?
Миллионер нахмурился, и Джесси поспешно добавила:
— Я спрашиваю об этом, мистер Хамфри, потому что должна знать, как мне готовить ее к отъезду.
— Нет, я ничего ей не сказал. Доктор Дуэйн предпочитает, чтобы я сообщил новость в его присутствии.
— Вы поедете с ней?
— Не знаю. Это целиком и полностью зависит от Дуэйна. — Его узкое лицо вытянулось еще сильнее. — Разумеется, мисс Шервуд, этот разговор должен оставаться строго конфиденциальным.
— Конечно.
Хамфри подошел к столу, сел и начал выписывать чек. Джесси наблюдала за его длинными белыми пальцами, за согнутым мизинцем, таким же таинственным, как он сам.
— Полагаю, вы хотите, чтобы я уехала как можно скорее? — осведомилась Джесси.
— Вовсе нет. Вы можете остаться на несколько дней. Прислуга уедет только на будущей неделе.
— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Хамфри, но думаю, я уеду завтра утром.
— Как вам угодно.
Он аккуратно промокнул чек и протянул его ей через стол.
— Это слишком много, мистер Хамфри, — запротестовала Джесси. — Вы уплатили мне за прошлую неделю...
— Не вижу причины, по которой вы должны страдать из-за моего внезапного решения насчет миссис Хамфри, — улыбнулся миллионер. — Я плачу вам за полную неделю, добавляя кое-какую мелочь в знак благодарности за то, что вы сделали для моей жены и Майкла.
Джесси покачала головой. «Мелочь» составляла пятьсот долларов.
— Вы очень добры, мистер Хамфри, но я не могу это принять.
— Почему, мисс Шервуд? — Он казался искренне удивленным.
— Ну... — Ее руки внезапно стали липкими, но она смотрела ему в глаза. — Откровенно говоря, мистер Хамфри, я бы предпочла не быть вам обязанной.
— Не понимаю. — Теперь его тон был ледяным.
— Если бы я испытывала иные чувства насчет Майкла, то могла бы взять этот чек. Но при таких обстоятельствах...
Хамфри облегчил ей задачу:
— Вы имеете в виду чувства, связанные с причиной его смерти?
— Да, мистер Хамфри.
Четыре целых пальца забарабанили по столу, а их увечный компаньон согнулся еще сильнее. Потом миллионер откинулся на спинку кожаного кресла.
— Вы все еще не согласны, что это был несчастный случай, мисс Шервуд?
— Это было убийство, — отозвалась Джесси. — Ребенка намеренно и жестоко задушили подушкой в исчезнувшей наволочке.
— Но никакая наволочка не исчезла.
— Исчезла. Ее просто не нашли.
— Моя дорогая мисс Шервуд, — терпеливо произнес Хамфри. — Коронерское жюри и полиция удовлетворены версией о несчастном случае, и я тоже. Как вы можете в одиночку противоречить всем?
— Я одна видела подушку с отпечатком руки, мистер Хамфри, — спокойно сказала Джесси.
— Очевидно, вы ошиблись.
— Я не ошиблась.
— Но нет ни малейших доказательств, подтверждающих ваше мнение.
— Это не мнение, а факт, мистер Хамфри. Я знаю, что видела.
— Покажите мне хоть одно компетентное лицо, которое согласно с вами.
— Ричард Квин.
Хамфри изогнул редкие брови.
— Кто?
— Друг шефа Перла. Раньше он был инспектором Главного полицейского управления Нью-Йорка. Он верит мне.
Миллионер пожал плечами:
— Этим старикам больше нечего делать, как только совать нос в чужие дела. Вероятно, его отправили в отставку по причине старческого слабоумия.
— Ему всего шестьдесят три года, и он абсолютно в здравом уме, уверяю вас! — При виде усмешки Хамфри Джесси закусила губу. — Как бы то ни было, инспектор Квин согласен со мной в том, что это было убийство, и мы собираемся... — Она оборвала фразу.
— Да? — Олтон Хамфри больше не усмехался. — Что вы и этот человек собираетесь делать?
— Ничего. — Джесси нервно поднялась. — Я должна вернуться к миссис Хамфри.
— Мисс Шервуд. — Миллионер положил ладони на стол, и у Джесси на мгновение возникло странное ощущение, что он вот-вот бросится на нее. Она вспомнила, что однажды уже испытывала подобное чувство в отношении его. — Вы полагаете, что если бы я допускал возможность убийства ребенка, то позволил бы прекратить расследование?
— На этот вопрос я не могу ответить, мистер Хамфри. — Осознав, что пятится назад, Джесси остановилась. — Мне нужно идти к миссис Хамфри. Но я хочу, чтобы вы порвали этот чек и выписали другой, на ту сумму, которую должны мне.
Миллионер смотрел на нее горящими глазами навыкате.
— Разве вам не известно, что значил для меня нот ребенок, мисс Шервуд?
— Я уверена, что он значил для вас абсолютно все, — в отчаянии отозвалась Джесси. — Но... вы вынуждаете меня сказать это... теперь, когда маленький Майкл мертв, вы хотите, чтобы вся история была похоронена вместе с ним. Вы предпочитаете видеть дело закрытым на основании вердикта о несчастном случае, чем вовлечь ваше имя в расследование убийства. Я не понимаю таких людей, как вы, мистер Хамфри. В этом мире есть вещи куда хуже, чем слышать, как вашу фамилию треплют жадные до чужих несчастий обыватели. Одна из них — позволить детоубийце выйти сухим из воды.
— Вы закончили? — осведомился Олтон Хамфри.
— Да. — Джесси шагнула к двери.
— Нет, мисс Шервуд, подождите минуту.
Джесси повернулась у двери, молясь о спасении.
— Вы в курсе состояния моей жены. — Гнусавый голос исходил ядом. — Не знаю, что замышляете вы и этот Квин, но, если в результате ваших действий миссис Хамфри станет хуже или мое имя подвергнется дополнительному публичному унижению, вы ответите передо мной. Понятно?
— Вполне. — У Джесси пересохло в горле. — Теперь вы разрешите мне уйти?
— Охотно.
Она умчалась от этих выпученных глаз, уставившихся на нее, как на музейный экспонат.
Спустя десять минут Джесси, плача, говорила в телефонную трубку:
— Пожалуйста, Ричард, спросите миссис Перл, могу ли я приехать к ней вечером. Мне все равно, где ночевать. Я буду спать в моей машине или на полу — где угодно. Но я не останусь в этом доме еще на одну ночь!
* * *
Инспектор Квин ждал ее с другой стороны дамбы в «плимуте» Бек Перл. Когда Джесси подъехала, он быстро вышел.
— С вами все в порядке, Джесси?
— О, Ричард, я так рада вас видеть!
— Но что случилось?
— Вообще-то ничего страшного. Мистер Хамфри отправляет жену в санаторий и рассчитал меня, но я проговорилась, что мы с вами не собираемся позволить этому делу заглохнуть, и он пригрозил мне...
— Пригрозил, вот как? — мрачно осведомился старик.
— Не знаю, что вы обо мне думаете. Я никогда в жизни так себя не вела. Должно быть, миссис Перл воображает меня истеричкой, бьющейся в припадках на ковре...
— Вы не знаете Бек Перл.
— Я бы вернулась домой — у меня домик в Роуэйтоне, — но я сдала его на лето до Дня труда. Мне так стыдно, Ричард. Я поеду ночевать в мотель или еще куда-нибудь...
— Беки заявила, что если я не привезу вас, то могу не возвращаться. Поезжайте за мной, Джесси.
В маленьком прибрежном коттедже Перлов Джесси впервые за несколько недель почувствовала себя в безопасности. Миссис Перл смотрела на нее, одобрительно улыбаясь, покуда ее муж и Ричард Квин суетились, пытаясь заставить ее чувствовать себя почетной гостьей.
— Вы совсем не такой уж людоед, мистер Перл, — сказала ему Джесси. — Вам известно, что я вас боялась?
Эйб бросил виноватый взгляд на жену.
— Он вас запугивал? — Бек Перл посмотрела на мужа.
— Я принесу ваш чемодан из автомобиля, мисс Шервуд. — Эйб Перл быстро вышел.
— Отнеси его в комнату Ричарда, Эйб!
— Миссис Перл, я не желаю и слышать об этом...
— Вы займете комнату Ричарда, Эйб и Ричард будут спать в одной комнате, а я пристроюсь здесь на кушетке. Это самое удобное место в доме.
— О нет...
— Именно так все и будет, — твердо заявила миссис Перл. — А сейчас я приготовлю ужин вам и Ричарду, а мы с Эйбом пойдем в кино.
Когда Перлы ушли, Джесси тихо сказала:
— Вам повезло, что у вас такие друзья, Ричард.
— Вам они нравятся?
— Они просто чудо.
— Очень рад, — просто сказал он. — А теперь принимайтесь за эту запеканку, иначе Беки расстроится. Эйб говорит, что она умеет готовить больше блюд из моллюсков, чем индианка из племени сивашей.
Потом Джесси мыла тарелки в кухоньке Бек Перл, а Ричард Квин вытирал их и ставил в шкаф, рассказывая ей о лете, проведенном с Перлами, и ни разу не спросил о том, что заставило ее просить убежища. Джесси слушала вполуха. «Я не должна чувствовать себя такой счастливой, — думала она. — Меня ждет очередное разочарование, как с Клемом...» Сравнивать их было нелегко и несправедливо. Клем был гораздо моложе — высокий, уверенный в себе, с быстрыми пальцами хирурга и вечно утомленными глазами. Даже сейчас, спустя много лет после его смерти, при мысли о нем Джесси чувствовала, как участился ее пульс... С Ричардом все было по-другому. Она не могла представить себе, чтобы они вот так просто мыли и вытирали посуду вместе с Клемом. Клем означал для нее жизнь, полную возбуждения, взлетов и падений, долгих периодов одиночества. А с этим спокойным человеком с чеканными чертами лица и седой щеточкой усов, в котором ощущались скрытые запасы сил и глубокое знание людей, она могла бы заниматься любыми повседневными обычными делами. Джесси инстинктивно чувствовала, что гордилась бы им... «Я должна остановиться!» — в отчаянии подумала она.
— Вы устали, — сказал Ричард Квин, глядя на нее. — Думаю, Джесси, вам лучше лечь спать.
— О нет! — воскликнула Джесси. — Я хочу рассказать вам обо всем, что произошло за последние дни. Пожалуйста, Ричард!
— Хорошо. Даю вам несколько минут — потом пойдете в постель.
Старик повесил сушиться посудное полотенце, и они перешли в маленькую гостиную. Он усадил Джесси на самый удобный стул, поднес огонь к ее сигарою и выслушал рассказ о попытке самоубийства Сары Хамфри и ее разговоре с Олтоном Хамфри.
— Странный тип, — сделал инспектор единственный комментарий и добавил: — Ваше время истекло, мисс Шервуд.
— Но разве мы не собирались поговорить о ваших планах?
— Не сегодня.
— А как насчет моих?
Он рассмеялся:
— В свое время я заставлял дрожать полицейских сержантов ростом шесть футов, но никогда не научусь справляться с женщинами. Ладно, Джесси, выкладывайте.
— Я поеду с вами.
— Это я знаю.
— Откуда? — Джесси была задета.
— Это не моя заслуга, — сухо произнес инспектор. — Олтон Хамфри заставил вас принять решение.
— Ну, я действительно не люблю, когда мне угрожают, — сказала Джесси, — но это не единственная причина.
— Ребенок?
— И еще кое-что.
Старик внимательно посмотрел на нее:
— Это может оказаться отнюдь не пикником, Джесси. — Он поднялся и начал мерить шагами комнату. — Я спрашиваю себя: не подвергаю ли я нас риску из чистого эгоизма? Дело очень странное. Почему убили ребенка? Пока подозреваемым был Фрост с его мотивом в виде наследства, это имело хоть какой-то смысл. Но после исключения Фроста состояние Хамфри уже не выглядит причиной. Мотив нужно искать в другом направлении. Вы видите какую-нибудь нить, Джесси?
— Я тоже думала об этом. Единственное, что мне пришло в голову, — наличие какой-то связи с усыновлением Майкла.
— Ага! — Инспектор снова сел и удовлетворенно кивнул. — Значит, это вы поняли. Ну и куда это вас привело, Джесси?
— Возможно, это имеет отношение к его настоящим родителям. В этой сделке ни одна сторона не контактировала с другой. Процедуру усыновления осуществил юрист, действующий в интересах обеих сторон.
Старик кивнул.
— Адвокат по имени А. Берт Финнер. Его так звали, верно?
— Да. Вы знаете его?
— Я знаю о нем. Это ловкий стряпчий по темным делам, который специализировался на черном рынке продажи детей тем, кто по какой-то причине не может легально усыновить ребенка. Если Хамфри имел с ним дело, то, вероятно, потому, что Финнер гарантировал ему отсутствие неприятностей и огласки. Важно то, Джесси, что Финнеру известны настоящие родители ребенка. Поэтому мы начнем с него.
— Но если настоящие родители не знают, кто усыновил Майкла...
— Не будем торопиться, — сказал Ричард Квин. — Завтра утром мы поедем в Нью-Йорк. А сейчас идите спать.
Он поднялся и взял ее за руку. Джесси усмехнулась:
— Вы заставляете меня чувствовать себя маленькой девочкой. Разве я не могу сказать, где собираюсь остановиться в Нью-Йорке?