Лада Лузина. Заговоры, обереги, ритуалы

   Вы, дерева, от меня раба (имя), воротитесь; вы, железо и медь, и сталь, и злато, отлетайте; вы, люди неверные, отбегайте. А буде я ворочусь по-живу и по-здорову, ино буду, красна девица, тобою похвалятися, своею молодеческою поступью выказыватися. Твоя фата крепка, как камень горюч Алатырь; моя молодеческая поступь сильна, как вода мельничная. Дух духом, всех пинком, нет никого, я один, поживу, поздорову.

* * *

   Выкатило красное солнышко из-за моря Хвалынского, восходил месяц из-под синя неба, собирались облака издалека, собирались сизы птицы во град каменный, а в том граде каменном породила меня мать родная, раба такого-то, а рожая, приговаривала: будь ты, мое дитятко, цел-невредим: от пушек, пищалей, стрел, борцов, кулачных бойцов; бойцам тебя не требовать, ратным оружием не побивать, рогатиною и копием не колоть, топором и бердышом не сечь, обухом тебя бить не убить, ножом не уязвить, старожилым людям в обман не вводить, молодым парням ничем не вредить; а быть тебе перед ними соколом, а им дроздами, а будь твое тело крепче камня, рубаха крепче железа, грудь крепче камня Алатыря, а будь ты в доме добрым отцом, во поле молодцом, во рати удальцом, в миру на любованье, во девичьем терему на покрашенье, на брачном пиру без малого ухищренья, с отцом с матерью во миру, с женою во ладу, с детьми во согласии.
   Заговариваю я свой заговор матерним заповеданием; а быть ему во всем, как там указано, во веки ненарушимо. Рать могуча, мое сердце ретиво, мой заговор всему превозмог!

* * *

   Выхожу я во чисто поле, сажусь на зеленый луг, во зеленом лугу есть зелия могучие, а в них сила видима-невидима. Срываю три былинки белые, черные, красные. Красную былинку метать буду за море-Окиян, на остров на Буян, под меч-кладенец, черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах, а во гнезде лежит уздечка браная, с коня богатырского; белую былинку заткну за пояс узорчатый, а в поясе узорчатом завит, зашит колчан с каленой стрелой, с дедовской, татарской. Красная былинка притащит мне меч-кладенец, черная былинка достанет уздечку браную, белая былинка откроет колчан с каленой стрелой. С тем мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкою обратаю коня ярого, с тем колчаном со каленой стрелой разобью врага-су постата.
   Заговариваю я ратного человека (имя) на войну сим заговором. Мой заговор крепок, как камень Алатырь.

* * *

   Под морем под Хвалынским стоит медный дом, а в том медном доме закован змей огненный, а под змеем огненным лежит семипудовый ключ от княжева терема, Володимерова, а во княжем тереме, Володимеровом, сокрыта сбруя богатырская, богатырей новгородских, соратников молодеческих.
   По Волге широкой, по крутым берегам плывет лебедь княжая, со двора княжева. Поймаю я ту лебедь, поймаю, схватаю. Ты, лебедь, полети к морю Хвалынскому, заклюй змея огненного, достань ключ семипудовый, что ключ от княжева терема Володимерова. Не моим крыльям долетать до моря Хвалынского, не моей мочи расклевать змея огненного, не моим ногам дотащить ключ семипудовый. Есть на море на Окияне, на острове на Буяне ворон всем воронам старший брат; он долетит до моря Хвалынского, заклюет змея огненного, притащит ключ семипудовый; а ворон посажен злою ведьмою киевскою.
   Во лесу стоячем, во сыром бору стоит избушка, ни шитая, ни крытая, а в избушке живет злая ведьма киевская. Пойду ль я во лес стоячий, во бор дремучий, взойду ль я в избушку к злой ведьме киевской. Ты, злая ведьма киевская, вели своему ворону слетать под море Хвалынское, в медный дом, заклевать змея огненного, достагь семипудовый ключ. Заупрямилась, закорачилась злая ведьма киевская о своем вороне. Не моей старости бродить до моря-Окияна, до острова до Буяна, до черного ворона. Прикажи ты моим словом заповедным достать ворону тот семипудовый ключ. Разбил ворон медный дом, заклевал змея огненного, достал семипудовый ключ.
   Отпираю я тем ключом княжий терем Володимеров, достаю сбрую богатырскую, богатырей новгородских, соратников молодеческих. Во той сбруе не убьет меня ни пищаль, ни стрелы, ни бойцы, ни борцы, ни татарская, ни казанская рать.
   Заговариваю я раба (имя), ратного человека, идущего на войну, сим моим крепким заговором. Чур слову конец, моему делу венец!

* * *

   На море на Окияне, на острове на Буяне, сидит добрый молодец, во неволе заточен. К тебе я прихожу, добрый молодец, с покорищем. Выдают меня родные братья во княжую рать, одинокого, неженатого, а во княжей рати мне подобру не жити. Заговори меня своим молодеческим словом. Рад бы стоять во поле за тебя, горького сиротину, да крепка моя неволя, да горька моя истома. Заговариваю я тебя, раба (имя), идти на войну во всем по тому, как заповедовал мне родной отец. А будешь ты ратным человеком, ино будь сбережен: от топора, от бердыша, от пищали, от татарския пики, от красного булата, от борца, единоборца, от бойца врага-супостата, от всей поганой татарской силы, от казанской рати, от литовских богатырей, от черных Божиих людей, от бабьих зазор, от хитрой немочи, от всех недугов. И будет тебе: топор не в топор, бердыш не в бердыш, пищаль не в пищаль, татарская пика не в пику, поганая татарская сила не в силу, казанская рать не в рать, черные Божии люди не в люди, бабьи зазоры не в зазоры, хитрая немочь не в немочь, литовские богатыри не в богатыри, недуги не в недуги. Кручусь, верчусь от топоров, бердышей, пищалей, пик, бойцов, борцов, татарской силы, казанской рати, черных Божьих людей. Отмахнусь по сей век, по сей час, по сей день.

* * *

   Встану я рано, утренней зарей, умоюсь холодной росой, утрусь сырой землей, завалюсь за каменной стеной, кремлевской. Ты, стена кремлевская, бей врагов-супостатов, дюжих татар, злых татарчонков, а я был бы из-за тебя цел, невредим. Лягу я поздно вечерней зарей, на сырой росе, во стану ратном; а в стану ратном есть могучи богатыри, княжей породы, из дальних стран, со ратной русской земли. Вы, богатыри могучи, перебейте татар, полоните всю татарскую землю, а я был бы из-за вас цел, невредим. Иду я во кровавую рать татарскую, бью врагов-супостатов; а был бы я цел, невредим. Вы, раны тяжелые, не болите, вы, удары бойцов, меня не губите, вы, пищали, меня не десятерите; а был бы я цел, невредим.
   Заговариваю я раба (имя), ратного человека, идущего на войну, сим моим крепким заговором. Чур, слову конец, моему делу венец!

* * *

   Завяжу я, раб (имя), по пяти узлов всякому стрельцу немирному, неверному на пищалях, луках и всяком ратном оружии. Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги, замкните все пищали, опутайте все луки, повяжите все ратные оружия. И стрельцы бы из пищалей меня не били, стрелы бы их до меня не долетали, все ратные оружия меня не побивали. В моих узлах сила могуча, сила могуча змеиная сокрыта, от змея двунадесятьглавого, того змея страшного, что пролетел за Окиян-море, со острова Буяна, со медного дома, того змея, что убит двунадесять богатырьми под двунадесять муромскими дубами. В моих узлах зашиты злой мачехою змеиные головы.
   Заговариваю я раба (имя), ратного человека, идущего на войну, моим крепким заговором, крепко-накрепко.

Воинские заговоры

   В армию, на войну когда идут, тоже молитва есть. Крест – креститель, крест – хранитель, крест – морска глубота, крест – небесна высота, крест – царева держава, крест – бесов прогонял. Аминь.

* * *

   При проводах в армию благословляешься молитвочкой: «Благословляю тебя на все пути-дороженьки, чтобы тебе легко было служить. Спаси тебя, Господи, от несчастливой доли, от всех злых людей, от вихрины».

* * *

   Как в армию кто уходит, камень под порог кладут. Он первый перешагивает. После чего взять камень и сказать: «Как этот камешек не боится ни стужи, ни нужи, ни холоду, ни голоду, так же раб Божий (имя) ничего не боялся. Аминь». Сказать три раза и убрать камень в такое место, где через него не шагнут.

* * *

   В армию пойдут, дак ребята очень тоскуют об родине, так надо сказать: «Берег – отец, вода – мать. Берег бьет, вода льет, у парня тоску уймет». Три раза скажешь, и умыть его надо.

* * *

   Как вода бежит, не тоскует, не горюет ни по крутым бережкам, ни по камешкам, ни по желтым пескам, ни по темным лесам, ни по черным морям, так бы и ты, раб Божий (имя), не тосковал, не горевал и привыкал бы к начальству, к людям.

* * *

   Пресвятая Владычица Святая Богородица и Господь наш Иисус Христос, благослови, Господи, набеги идучи, Божьего раба и товарищей моих, кои со мною есть, облаком обволоки небесным, святым каменным твоим градом огради. Святой Дмитрий Сулунский, ущити мене, раба Божьего, и товарищей моих, кои со мною есть, на все четыре стороны: лихим людям не стрелять, не рогаткою колоти, не бердышом сечи, не колоти, обухом не пробити, не топором рубити, не саблями сечи, не колоти, не ножом колоти, не резати – ни старому, ни малому, ни смуглому, ни черному, ни еретику, ни колдуну, ни всякому чародею. Все теперь предо мною, рабом Божьим, помраченным и судимым. На море-Окияне, на острове Буяне стоит столб железный, на том столбе муж железный, подпершись посохом железным, закаливает он по железу-булату и синему олову, и свинцу, и всякому стрельцу. Пойди ты, железо, во свою матерь в землю от меня, раба Божьего, и товарищей моих, и от коня моего мимо, стрела-древоколка – в лес, а перо – во свою матерь птицу, а клей – в рыбу. Защити меня, раба Божьего, золотым щитом от сечи и от пули, от пушечного боя, ядра и рогатины и ножа. Будет тело мое крепче панциря. Аминь.

* * *

   Царь Соломон, сходи за тридевять земель, за тридевять морей, принеси пехтус масла. Приди, помажи рабу Божьему (имя) тело бело, руки, ноги, буйну голову, ретивое сердце. Подите, проклятые стрелы, какие есть на свете, в сырой бор, в чистое поле. Плюнь.

* * *

   Господи, благослови. Лежит камень бел на горе, что конь в камень нейдет, вот и так бы и в меня, раба Божьего, и в товарищей моих, и в коня моего не шла стрела и пуля. Как молот отскакивает от кувалды, так бы и от меня пулька отскакивала бы. Как жернова вертятся, так не приходила бы ко мне стрела, вертелась бы. Солнце и месяц светлые бывают, так бы – и я, раб Божий (имя). Укрепленный за горой замок замкнут, тот замок и ключи – в море. Аминь. Уговоренную воду берут в рот и три раза спрыскивают ружье перед тем, как идти.

* * *

   Есть море-Окиян, на том море-Окияне есть белый камень Алырь. На том камне Алатыре есть мужик каменной, тридевять колен. Раба Божьего и товарищей моих одень каменной одеждой от востока до запада, от земли до небес: от вострой сабли и меча, от копья булатна, рогатины, от дротика каленого, от пулек и от мелких оружий, от всех стрел, перенных пером Орловым, и лебединым, и гусиным, и журавлиным, и дергуновым – гонского супостата, татарского, литовского, немецкого, калмыкского. Светлые отцы и небесные силы, сохраните меня, раба Божьего (имя). Аминь.

* * *

   Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, за правое дело, за русскую землю на извергов, на недругов-кровопийцев, на дворян, бояр, на всех сатанинских детей, выйду боем во чистое поле. В чистом поле свищут пули, я пуль не боюсь, я пуль не страшусь. Не троньте вы, пули, белые груди, буйную голову, становую жилу, горячее сердце. Скажу я пулям заветное слово: «Летите вы, пули, в пустую пустыню, в зыбкое болото, в горючие камни, в леса». Голова не приклонится, а моя руда не дуб да железо, кремень да огонь. Аминь. Говорится на воду, которой спрыскивают одежду или ружье.

* * *

   Господи, благослови. Лежит камень бел на горе, что в камень не идет вода, так бы и в меня, раба Божьего, и в товарищей моих, и в коня моего не шла стрела и пулька. Как молот отпрядывает от ковалды, так и от меня бы пулька отпрядывала, как жернова вертятся, так стрела каленая вертелась бы. Солнце и месяц светлы бывают, так и я, раб Божий. Ими укреплен, за горой замок замкнут, тот замок ключи в море брошу под бел-горюч камень Алатырь – не видно ни колдуну, ни колдунице, ни чернецу, ни чернице. Из Окияна-моря вода не бежит и желтый песок не пересчитать, так и меня, раба Божьего, ничем не взять. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

* * *

   Дума моя, дума худая, перенеси мою душу за чистое поле, за синее море, пересыпь мою душу желтым песком, толстым хрящом. Попереди меня – крест, позади меня – крест, по праву руку – крест, по леву руку – крест, над буйной головой – сам Иисус Христос. Пусти сняты, крепки святы, ключ – в море, замок – в роте. Аминь.

* * *

   Солдат брал с собой кольцо материнское, носил при себе. В кольцо пули летели, а служивого не трогали – оставался цел, невредим.

* * *

   Не от ветру, не от вихорю, не от всех страшных пуль. Все пули летели мимо. Наговаривать на кусок воска и носить при себе. Осторожа.

От недугов

   Заговариваю я у раба (имя), двенадцать скорбных недугов: от трясавицы, от колючки, от свербежа, от стрельбы, от огневицы, от ломоты, от колотья, от дергания, от моргания, от слепоты, от глухоты, от черной немочи. Ты, злая трясавица, уймись, а не то прокляну в тартарары; ты, неугомонная колючка, остановись, а не то сошлю тебя в преисподние земли; ты, свербеж, прекратись, а не то утоплю тебя в горячей воде; ты, стрельба, остановись, а не то засмолю тебя в смоле кипучей; ты, огневица, охладись, а не то заморожу тебя крещенскими морозами; ты, ломотье, сожмись, а не то сокрушу тебя о камень; ты, колотье, притупись, а не то распилю тебя на мелкие частички; ты, дерганье, воротись, а не то запружу тобою плотину на мельнице; ты, морганье, окрутись, а не то в печи банной засушу; ты, слепота, скорчись, а не то утоплю тебя в дегтю; ты, глупота, исчезни, а не то засмолю в бочку и по морю пущу; ты, черная немочь, отвяжись, а не то заставлю воду толочь.
   Все вы, недуги, откачнитесь, отвяжитесь, удалитесь от раба (имя), по сей час, по сей день, по его жизнь, моим крепким словом.

Заговор красной девицы от недугов полюбовного молодца

   Иду я, девица (имя), из ворот в чисто поле, в море-Окиян, становлюсь я, девица (имя), на бел-горюч камень Алатырь, опоясываюсь белой пеленой, заговариваю своего полюбовного молодца (имя) от злых недугов с принедугами, полунедугами. Вы, злые недуги, не недужьте раба (имя). Отсылаю я вас в Окиян-море, в бездны преисподния, в котлы кипучие, в жар палючий, в серу горючую по сей день, по сей час, по мое крепкое слово. А был бы мой полюбовный молодец бел и хорош; а милее бы его не было во всем свете; а приветнее бы его не было и во тереме княжем; а залучнее бы его не было во всей околице; а любил бы он меня отроду довеку, по всю мою жизнь. Слово мое крепко.

Заговор жениха от болезней

   Ложилась спать я, раба (имя), в темную вечернюю зарю, темным-темно; вставала я (имя) в красную утреннюю зарю, светлым-светло; умывалась свежею водою; утиралась белым платком. Пошла я из дверей во двери, из ворот в ворота, и шла путем-дорогою, сухим сухопутьем, к Окиян-морю, на свят остров; от Окиян-моря узрела и усмотрела, глядючи на восток, красного солнышка, во чисто поле, а в чистом поле узрела и усмотрела: стоит семибашенный дом, а в том семибашенном доме сидит красная девица, а сидит она на золотом стуле, сидит, уговаривает недуги, на коленях держит серебряное блюдечко, а на блюдечке лежат булатные ножички. Взошла я, раба (имя), в семибашенный дом смирным-смирнехонько, головой поклонилась, сердцем покорилась и заговорила:
   – К тебе я пришла, красная девица, с покорищем об рабе (имя); возьми ты, красная девица, с серебряного блюдечка булатные ножички в правую руку, обрежь ты у раба (имя) белую мякоть, ощипи кругом его и обери: скорби, недуги, уроки, призороки, затяни кровавую рану чистою и вечною своею пеленою. Защити его от всякого человека: от бабы-ведуньи, от девки простоволосой, от мужика-одноженца, от двоеженца и от троеженца, черноволосого, рыжеволосого. Возьми ты, красная девица, в правую руку двенадцать ключей и замкни двенадцать замков, и опусти эти замки в Окиян-море, под Алатырь-камень. А в воду белая рыбица ходит, и она б те ключи подхватила и проглотила, а рыбаку белой рыбицы не паймывать, а ключей из рыбицы не вынимать, а замков не отпирать. Недужился бы недуг раба (имя) по сей день, по сей час. Как вечерняя и утренняя заря станут потухать, так бы у моего милого друга всем бы недугам потухать, и чтобы недуг недужился, по сей час, по мое крепкое слово, по его век.
   Заговариваю я, раба (имя), своего полюбовного молодца (имя), от мужика-колдуна, от ворона-каркуна, от бабы-колдуньи, от старца и старицы, от посхимника и посхилтицы. Отсылаю я своего друга милого всех по лесу ходить, игольник брать, по его век, и, пока он жив, никто бы его не обзорочил и не обпризорил.

От черной немочи

   Летит птица за моря, бежит зверь за леса, бежит дерево в дерево, мать-земля в свою мать-землю, железо в свою мать-руду, так бы черная немочь бежала в свою мать тартарары, во тьму кромешную, а бежала б назад не ворочаючи, а был бы (имя) жив и здоров. А буде ты, черная немочь, моим речам покорища не дашь, велю тебя птице за моря унесть, зверю в лес затащить, мать-земле в свою мать во сыру землю заложить, железу в свою мать-руду заковать, и будет тебе горе великое, а (имя) жив и здоров. Замыкаю свои словеса словом великим, им же замыкаются все недуги с полунедугами, все болести с полуболестями, все хворобы с полухворобами, все корчи с полукорчами; а замыкаю я мое слово великое на (имя) от черной немочи, по сей день, по сей час, по всю его жизнь.

Заговор красной девицы от тоски

   От востока до запада, от севера до юга, от реки до моря, от пути до перепутья, пролегала путь-дороженька, всем дорогам старшая и большая; по той дорожке шли дщери Иродовы, несли во руках пруты ивовы, а шли они во мир кости сушить, тело знобить, недугами мучить.
   От востока до запада, от севера до юга, от реки до моря, на путях и перепутьях, вырастала травушка со муравушкой; на той травушке со муравушкой сидели тоска со кручиной, а сидели они да подумывали: как бы людей крушить, сердца щемить, света не возлюбить?
   От востока до запада, от севера до юга, от реки до моря, среди белокаменной Москвы стоит терем боярский; в том тереме боярском сидит во тоске красная девица по незнаемой беде.
   Вы, дщери Иродовы, не ходите по пути и дороженьке на мир кости знобить, тело сушить, людей мучить, а идите вы на травушку со муравушкой, что на ту травушку, где сидит тоска со кручиной, и велите вы тоске со кручиной, чтобы они изгнали из ретива сердца красной девицы, у рабы (имя), наносную тоску, а не покорится вам тоска со кручиной, ино вы учините бить во пруты ивовы. Заговариваю сим моим заговором крепко-накрепко. А кто мой заговор возодолеет, и ему провалиться сквозь тартарары.

Заговор на воду

   Во черной избе, за дубовым столом, стоит трясавица на полице. Ты, трясавица, не вертись, а ты, притолка, не свихнись. Вертелось бы, свихнулось зелено вино в чаше, и вертело бы вино, и свихнуло бы вино все притаманное, неведомое, да что не слыхано, да что не сказано в таком-то дому, на такову-то беду. А буде ты, трясавица, завертишься, а буде ты, притолка, свихнешься, ино будет вам от меня лютово неволье, да злово томленье, а на иново вам будет все подобру-поздорову, как бывало доселево. Слово мое крепко.

Заговор островника на зеленую дуброву

   Хожу я, раб (имя), кругом острова, такого-то, по крутым оврагам, буеракам, смотрю я чрез все леса: дуб, березу, осину, липу, клен, ель, жимолость, орешину, по всем сучьям и ветвям, по всем листьям и цветам. А было бы в моей дуброве поживу, подобру, поздорову; а в мою бы зелену дуброву не заходил ни зверь, ни гад, ни лих человек, ни ведьма, ни леший, ни домовой, ни водяной, ни вихрь. А был бы я большой набольшой; а было бы все у меня во послушании, а был бы я цел и невредим.

Заговор молодушки от лютой беды

   Выхожу я во новы сени дубовые, на широк двор заборчатый, гляжу я по всем по дорогам и перепутьям, вижу я от земли до неба звезды ясные. Вы, дороженьки и перепутьицы, задержите моего мужа (имя); вы, звезды ясные, затемните свой светло-яркий свет, чтобы без вашего светушки не было ни ходу, ни проходу. Насылаю я на свекра лютого тоску со кручиною, сон со дремотою, забытье со беспамятью; а был бы он и глух и нем по мою лютую беду. Насылаю я на свекровь зазойливую печаль со бедою, сон со дремотою; а была бы она слепа и нема по мою лютую беду.

На поход

   Стану я раб (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, выйду я в чистое поле, стану на восток лицом, на запад хребтом. Акиры и Оры, и како идут цари, царицы, короли, королицы, князи, княгини, все православные роды, и не думают зла и лиха, такожде и на меня раба (имя), не думали бы зла и лиха, как цари, царицы, короли, королицы, князи, княгини, и все вельможи, и все православные роды возрадуются и возвеселятся, такожде меня, раба (имя), увидели вы, цари, царицы, короли, королицы, князи, княгини и все православные роды христианские, возвеселились; и как не видит мати отлученного дитя многие лета, а увидит – возвеселится и возрадуется зело весело и радостно, такожде меня, раба (имя), увидев, возрадовались бы и возвеселились цари, царицы, короли, королицы, князи, княгини, все вельможи и все православные роды христианские. Как не можно небесные колесницы превратить, такожде вы меня и моих слов не могли б превратить, во веки веков.

На дорогу

   Ангелы в ногах, ангелы в головах, ангелы-хранители, ангелы – спасители, Матерь Божья по бокам, храни меня, Господи. Аминь.

* * *

   Еду я из поля в поле, в зеленые луга, в дольные места, по утренним и вечерним зорям; умываюсь медяною росою, одеваюсь солнцем, утираюсь облаками, опоясываюсь частыми звездами. Еду я во чистом поле, а во чистом поле растет одолень-трава. Одолень-трава! Не я тебя поливал, не я тебя породил; породила тебя мать-сыра земля, поливали тебя девки простоволосые, бабы-самокрутки. Одолень-трава! Одолей ты злых людей: лихого бы на нас не думали, скверного не мыслили. Отгони ты чародея, ябедника. Одолень-трава! Одолей мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса темные, пеньки и колоды. Иду я с тобою, одолень-трава, к Окиян-морю, к реке Иордан, а в Окиян-море, в реке Иордан лежит бел-горюч камень Алатырь. Как он крепко лежит предо мною, так бы у злых людей язык не поворотился, руки не подымались, а лежать бы им крепко, как лежит бел-горюч камень Алатырь. Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивого сердца, во всем пути и на всей дороженьке.

* * *

   Благословление в дорогу: «Спаси вас, Господи, сохрани от всяких бед, от всяких напастей, от опасной болезни, от напрасной смерти». И перекрестить.

* * *

   Крест-креститель, души моей спаситель. Душу мою спасаешь, двери закрываешь, к постели подходишь, сатану, врага-супостата, прочь отгоняешь, в путь-дорогу с Богом меня посылаешь.

* * *

   Когда соберешься идти, скажи: «Господи, благослови меня на каждый час, на каждую минуту».

* * *

   Ангел – навстречу. Господь – на пути. Божья Мати, тебя благослови, Николай Чудотворец, в путе и в службе (учебе) помоги.

* * *

   Идешь, если один, говори: «Пресвятая Мать Богородица – позади, да впереди – Сам Иисус Христос, ангелы Господни – по бокам». Так три раза – и перекреститься. Чтоб не бояться.

* * *

   Я иду в пути. Господь – впереди, Божьи ангелы по бокам держат острые мечи в руках. Кто на меня зло имеет, тот на месте окаменеет. Аминь, аминь, аминь. Три раза надо прочитать в путь или куда, экзамен ли сдаешь.

* * *

   Когда провожаешь кого-нибудь или мама тебя провожает, говори: «Идите с Богом! Храни тебя, Бог, от огня, от воды да от всякой беды».

* * *

   Если в путь собираешься, надо сказать: «Благослови, Христос! Спаси и сохрани, Господи, ото всякого врага».

* * *

   А в дорогу если идешь, надо сломить первую попавшуюся ветку и отмахиваться ею, как от комаров – ничего тебе не покажется и дорога хорошей будет.

* * *

   Господи, благослови в добрый час да во святой.

* * *

   Иисус Христос – на дороге, Господь – на пути, Мати Божья, везде проведи, Николай Угодник, от бед отведи. Так вот три раза.

* * *

   В путях и в дорогах, и на чужой стороне спаси, сохрани и помилуй, Господи, Михаиле Архангел, со своими ангелами. Оберег на путь, дорогу.

* * *

   Спаси, сохрани меня, раба Божьего (имя свое назови). Ангел мой всегда со мной. Иду я в ту сторонку – спаси меня, Господи, сохрани от злых людей, от лютых зверей, от напрасных этих. От напрасного случая, от врага-супостата отведи меня, Господи. Путь пугливой, суд судливой, пошла я в путь-дорогу. Бог со мной, Христос со мной, Божья Матушка со мной, вот – Спаситель-Батюшка со мной.

* * *

   Ангелы – с нами, Христос – по путям. Пресвятая Богородица – заступница нам.

* * *

   Ангел – на дороге, Христос – на пути. Пресвятая Богородица, меня благослови. Надо перед дорогой три раза прочитать и еще раз сказать: «Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, очисти нас, грешных».