Страница:
— Не понимаю. Вы же могли сказать мне по телефону, чтобы я не приезжал. К чему такая игра?
— Возможно, на этот вопрос вы ответите лучше, чем я. Сэмми говорит, что вы очень важная персона. Так сказать... международного масштаба. Я — только «за». Люблю, когда толковый молодой человек поднимается по лестнице успеха. Это можно только приветствовать... Но я оплачиваю свои счета. Плачу каждый месяц. И у меня лучший комплекс к северу от Атланты. Мне неприятности ни к чему.
— Из-за меня у вас их не будет. Я усталый бизнесмен, который решил поразвлечься, — вот и все.
— А что случилось у Шарпа? Сейчас газеты только об этом и пишут! Мне такого не нужно.
Мэтлок наблюдал за южанином. Капилляры заметно обозначились на его лице — потому он, вероятно, и предпочитал круглый год ходить загорелым.
— Я думаю, вы меня не поняли. — Мэтлок поднес стакан к губам, взвешивая свои слова. — Я приехал издалека, потому что должен быть здесь. Я вовсе не хочу быть здесь. По чисто личным соображениям я оказался в этом районе раньше времени и потому занимаюсь осмотром достопримечательностей. Другой причины нет. Я просто осматриваю эти места... В ожидании встречи.
— Какой встречи?
— Встречи, назначенной в Карлайле, штат Коннектикут.
Стоктон прищурился и подергал свои идеально подстриженные усы.
— Вы должны быть в Карлайле?
— Да. Не для разглашения, но вам я об этом могу и не говорить.
— А вы мне ничего и не сказали. — Стоктон продолжал внимательно смотреть на Мэтлока, и Мэтлок понимал, что южанин сомневается — ищет фальшивую ноту, неточное слово, нерешительный взгляд...
— Вот и хорошо... Кстати, может быть, вам тоже предстоит встреча в Карлайле? Недели через полторы?
Стоктон потягивал бурбон, причмокивая губами; затем он осторожно, словно антикварную ценность, поставил стакан на стол.
— Я всего лишь бедный южанин, пытающийся заработать лишний доллар. Живу в свое удовольствие и зарабатываю. Ни о каких встречах в Карлайле я не знаю.
— Извините... Я допустил... большую ошибку. Надеюсь — в наших общих интересах, — что вы нигде не будете об этом говорить. Как и обо мне.
— Можете не беспокоиться... — Стоктон вдруг согнулся пополам и, скрестив на груди руки, уперся локтями в колени. — Все-таки что, черт подери, произошло в Виндзор-Шоулз? Можете вы мне объяснить?
— Насколько я понимаю, это местная вендетта. У Бартолоцци были враги. Говорили к тому же, что он слишком много болтал. Айелло, наверное, тоже. Любили побахвалиться. А Фрэнк, я думаю, случайно попал.
— Чертовы итальяшки! Все портят! Ну и уровень... вы меня понимаете?
Опять эта фраза. Обычный риторический вопрос — только у южанина это звучало не вопросом. Это было утверждение.
— Понимаю, — устало сказал Мэтлок.
— К сожалению, Джим, у меня для вас не очень хорошие вести. Я на несколько дней ликвидировал столы. Просто струсил, как заяц, после того, что случилось в Шоулз.
— Ну, для меня это не такие уж плохие вести. Особенно если учесть, как мне не везет.
— Я уже слышал. Сэмми мне сказал. Но и у нас есть другие развлечения. Во всяком случае, скучать в Кармаунте вам не придется, это я вам обещаю.
Они осушили свои стаканы, и Стоктон, успокоившись, проводил своего гостя в заполненный посетителями элегантный ресторан и усадил за стол, сервированный в стиле самых богатых плантаций Юга до Гражданской войны.
Обед был превосходный, однако ничего существенного он не дал. Говард Стоктон не рассказывал о своем «деле» — разве что в самых туманных выражениях, хотя то и дело повторял, что обслуживает «янки самого высокого класса». В середине обеда Стоктон извинился и вышел из-за стола, сказав, что ему надо попрощаться с каким-то очень важным членом клуба.
Это дало Мэтлоку первую возможность взглянуть на клиентуру Стоктона — «янки самого высокого класса».
Что же, термин вполне подходящий, подумал Мэтлок, если слово «класс» заменить словом «деньги» (с его точки зрения, это было не одно и то же). Деньги здесь бросались в глаза. О них говорило прежде всего количество загорелых людей, а ведь дело происходило в начале мая в штате Коннектикут. Эти люди при желании садились в реактивный самолет и летели на залитые солнцем острова. Затем — непринужденный грудной смех и сверкание драгоценных камней. Одежда тоже говорила о многом: элегантные костюмы из мягкой ткани, пиджаки из шелка-сырца, галстуки от Диора. Картину дополняли бутылки с искрящимся коллекционным вином в серебряных ведерках.
Но что-то здесь не так, подумал Мэтлок. Чего-то недостает или что-то тут странное; в течение нескольких минут он никак не мог определить, в чем дело. Затем понял.
Загорелые лица, смех, дорогие браслеты, пиджаки, галстуки от Диора — весь этот шик, вся элегантность, самый дух был мужской.
Выпадали из этой атмосферы женщины, вернее девушки. Не то чтобы все они не соответствовали своим партнерам, но в основном — не соответствовали. Они были моложе. Гораздо, гораздо моложе. И совсем другие.
Сначала он не мог понять — какие же? А затем до него дошло. В девушках было что-то очень знакомое. Да это же студентки! Не служащие, не секретарши, а именно студентки! Слегка небрежная манера разговора. Девушки, не привыкшие к повседневной рутине, не сидящие за картотеками или пишущими машинками. Мэтлок знал их более десяти лет и ошибиться не мог.
Затем он обратил внимание на их одежду. Студентки так не одеваются. Платья слишком хорошо скроены, слишком подчеркивают фигуру. Для времени, когда девушки и юноши одеваются одинаково, эта одежда просто слишком женственна.
— Ух, ну и кайф!
Кто это сказал? Какой знакомый голос!
Он прикрыл лицо рукой и медленно повернулся в направлении голоса. Девушка смеялась и пила шампанское, а ее немолодой спутник с удовольствием разглядывал ее пышную грудь.
Это была Вирджиния Бисон. Вечная студентка, любительница «розового кайфа», жена Арчи Бисона, преподавателя истории Карлайлского университета.
Человека, спешившего сделать академическую карьеру.
В дверь тихо постучали. Он подумал, что это Говард Стоктон, но ошибся.
На пороге стояла девушка в весьма соблазнительном темно-красном облегающем платье. Лет двадцати с небольшим, очень хорошенькая. Она улыбалась, но улыбка была деланная.
— Да?
— Привет от мистера Стоктона! — С этими словами она прошла в комнату мимо Мэтлока.
Мэтлок закрыл дверь и уставился на девушку не столько с удивлением, сколько с любопытством.
— Мистер Стоктон очень внимателен.
— Я рада, что вы довольны. Тут на секретере есть виски, лед и стаканы. Я бы хотела сначала немножко выпить, если вы, конечно, никуда не спешите.
Мэтлок медленно подошел к секретеру.
— Я не спешу. Что вам налить?
— Все равно. Что есть.
— Понимаю. — Мэтлок налил девушке виски и подал стакан. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— На кровать?
Единственное кресло в комнате, помимо того, на котором стоял чемодан, находилось в другом конце, у большого окна.
— Извините. — Он снял чемодан, и девушка села. У Говарда Стоктона хороший вкус, подумал он. — Как вас зовут?
— Джинни. — Она несколькими большими глотками почти осушила стакан. Возможно, девушка и не разбиралась в напитках, но пить она умела. Когда она опустила стакан, Мэтлок заметил у нее на среднем пальце правой руки кольцо.
Он знал эти кольца. Их продавали в Уэбстере в университетской книжной лавке недалеко от дома Джона Холдена. Это было кольцо Мэдисонского университета.
— А если бы я сказал, что вы меня не интересуете? — спросил Мэтлок.
— Я бы удивилась. На гомика вы не похожи.
— Я не гомик.
Девушка подняла на Мэтлока взгляд теплых — но профессионально теплых — голубых глаз, на что-то намекавших и не намекавших. Губы у нее были молодые, сочные и напряженно сжатые.
— Может быть, вас просто нужно чуточку разогреть.
— А вы и это умеете?
— Я все умею! — произнесла она со спокойным высокомерием.
Такая молодая, подумал Мэтлок, а уже пожила. И научилась ненавидеть. Ненависть была замаскирована, но не слишком удачно. Она играла роль — об этом свидетельствовали ее одежда, губы. Возможно, ей претила эта роль, но она ее играла.
Профессионально.
— Ну а если я просто хочу побеседовать?
— Разговоры — это совсем другое. Тут никаких правил нет. Тут у меня с вами равные права. Quid pro quo [16], мистер Инкогнито.
— Это кое о чем говорит.
— Не понимаю.
— У проституток другой язык.
— А это, если вы сами еще не заметили, не Avenida de las Putas [17].
— Теннеси Уильямс?
— Кто его знает?
— Думаю, что вы знаете.
— Ладно. Можем поговорить о Прусте в постели. Ведь вы именно там хотели бы провести со мной время?
— Я предпочел бы просто поговорить.
— Вы что, легавый? — испуганно прошептала девушка.
— Ничего общего, — рассмеялся Мэтлок. — Более того, местные полицейские шишки дорого бы дали, чтоб меня найти. Хоть я не преступник... И не сумасшедший.
— Ну это мне все равно. Можно еще выпить?
— Конечно. — Мэтлок снова налил. Они молчали, пока он не подал ей стакан.
— Ничего, если я побуду у вас? Ровно столько, сколько вам потребовалось бы...
— Не желаете терять свой гонорар?
— Пятьдесят долларов.
— Вам, очевидно, придется отдать часть этих денег старосте общежития. Мэдисонский университет немножко старомоден. В некоторых общежитиях до сих пор в будние дни проверки. А вы опоздаете.
— Так вы все-таки легавый! — ужаснулась девушка. — Проклятый легавый! — Она привстала, но Мэтлок взял ее за плечи и усадил обратно.
— Я не полицейский, я же сказал. Но вы мне расскажете все.
Девушка снова хотела встать, но Мэтлок схватил ее за плечи. Она попыталась вырваться — он с силой толкнул ее обратно в кресло.
— Ты всегда ходишь с этим кольцом? Чтобы показать, что ты не с панели?
— Господи! Боже мои. Боже мой! — Она схватилась за палец с кольцом и начала его выкручивать, словно от этого кольцо могло исчезнуть.
— Теперь слушай меня и отвечай на мои вопросы! Иначе я завтра утром буду в Уэбстере и начну задавать вопросы там! Тебе это больше понравится?
— Пожалуйста! Пожалуйста! — В глазах у девушки заблестели слезы. Руки ее тряслись, она тяжело дышала.
— Как ты сюда попала?
— Нет! Не могу...
— Как?
— Меня завербовали...
— Кто?
— Другая... Другие девушки. Мы друг друга вербуем.
— Сколько вас здесь?
— Не много. Не очень много... Здесь тихо. Мы должны вести себя тихо. Отпустите меня, пожалуйста. Я хочу уйти.
— Нет, подожди! Я хочу знать, сколько вас и почему вы здесь.
— Я же сказала вам! Не много — может быть, семь или восемь девушек.
— Но там, внизу, человек тридцать!
— Я их не знаю. Они из других мест. Мы ведь не спрашиваем, кого как зовут.
— Но ты знаешь, откуда они?
— Некоторые... да...
— Из других университетов?
— Да...
— Но зачем, Джинни? Зачем?
— Зачем?! Да ради денег.
На девушке было платье с длинными рукавами. Он схватил ее за правое плечо и дернул вниз, оторвав рукав ниже локтя. Она пыталась сопротивляться, но он одолел ее.
Никаких следов. Никаких отметин.
Девушка начала лягаться, и он ударил ее по лицу. Она застыла. Мэтлок схватил ее за левое плечо и оторвал рукав.
Вот они. Поблекшие. Не вчерашние. Но несомненные. Крошечные красные точечки — следы иглы.
— Я сейчас не колюсь. Уже много месяцев не колюсь.
— Но тебе нужны деньги! Тебе нужны эти пятьдесят или сто долларов, которые ты получаешь каждый раз, как приходишь сюда... Для чего на этот раз? Чтоб купить желтеньких? Красненьких? ЛСД? Метедрина? Для чего сейчас? Травка ведь так дорого не стоит!
Девушка зарыдала. Слезы текли по ее щекам. Она закрыла лицо руками и, всхлипывая, простонала:
— Столько горя! Столько... горя! Пожалуйста, отпустите меня!
Мэтлок опустился на колени и прижал голову девушки к своей груди.
— В чем же горе? Расскажи мне, пожалуйста. В чем?
— Они заставляют нас... Столько людей нуждаются в помощи. А они не станут никому помогать, если ты отказываешься... Я не знаю, как вас зовут, но отпустите меня. И никому ничего не говорите. Отпустите меня!.. Пожалуйста!
— Отпущу, но сначала ты должна кое-что мне объяснить. Тогда ты сможешь уйти, и я никому ничего не скажу... Ты здесь потому, что тебе угрожали? Угрожали и другим девочкам?
Девушка молча кивнула.
— Чем тебе угрожали? Что донесут на тебя?.. Сообщат, что ты наркоманка? Это же чепуха. По крайней мере, нынче...
— О, как же вы отстали! — сквозь слезы произнесла девушка. — Они могут уничтожить тебя. Испортить тебе всю жизнь. И твоей семье, и соученикам... Могут даже упрятать в тюрьму. Обвинят в наркомании, в продаже наркотиков... Ты, скажем, знаешь парня, который попал в беду, а они могут его вызволить... Или какая-нибудь девушка на третьем месяце, ей нужен врач — они могут все устроить. Без шума.
— Но тебе-то они зачем? Ты что, вчера родилась? Не знаешь, куда в таких случаях обращаются?
— О Господи! Это не я, а вы вчера родились! Суды, которые занимаются делами о наркомании, врачи, судьи! Они их всех держат в руках!.. И вы тут ничего не можете сделать! И я ничего не могу сделать. Так что оставьте меня в покое, оставьте нас в покое! Слишком много людей пострадает!
— А ты будешь по-прежнему делать то, что тебе велят!
Девушка снова подняла на него взгляд, полный страха и презрения.
— Я так и думала, — сказала она странно спокойным голосом. — Я не рассчитывала, что вы поймете. Вы же понятия об этом не имеете... Мы не такие, как вы. Никого, кроме друзей, у меня нет. И у них тоже. Мы помогаем друг другу... Я вовсе не хочу быть героиней. У меня на ветровом стекле нет флажка с переводной картинки, и мне не нравится Джон Уэйн. По-моему, он дерьмо. Вы все дерьмо. Все!
Мэтлок отпустил руку девушки.
— Как ты думаешь, долго ли так продержишься?
— О, я везучая. Через месяц я получу эту бумажку, за которую заплатили мои родители, и выйду из игры. Они потом обещают поддерживать контакт, но больше почти никогда не возникают... Просто ты должен каждую минуту помнить, что это возможно...
Мэтлок отвернулся.
— Мне очень жаль тебя. Очень, очень жаль.
— Не стоит жалеть. Я везучая. Через две недели после того, как я получу это гравированное дерьмо, которое так необходимо моим родителям, я уже буду в самолете. Я уезжаю из этой проклятой страны. И никогда не вернусь!
Глава 25
— Возможно, на этот вопрос вы ответите лучше, чем я. Сэмми говорит, что вы очень важная персона. Так сказать... международного масштаба. Я — только «за». Люблю, когда толковый молодой человек поднимается по лестнице успеха. Это можно только приветствовать... Но я оплачиваю свои счета. Плачу каждый месяц. И у меня лучший комплекс к северу от Атланты. Мне неприятности ни к чему.
— Из-за меня у вас их не будет. Я усталый бизнесмен, который решил поразвлечься, — вот и все.
— А что случилось у Шарпа? Сейчас газеты только об этом и пишут! Мне такого не нужно.
Мэтлок наблюдал за южанином. Капилляры заметно обозначились на его лице — потому он, вероятно, и предпочитал круглый год ходить загорелым.
— Я думаю, вы меня не поняли. — Мэтлок поднес стакан к губам, взвешивая свои слова. — Я приехал издалека, потому что должен быть здесь. Я вовсе не хочу быть здесь. По чисто личным соображениям я оказался в этом районе раньше времени и потому занимаюсь осмотром достопримечательностей. Другой причины нет. Я просто осматриваю эти места... В ожидании встречи.
— Какой встречи?
— Встречи, назначенной в Карлайле, штат Коннектикут.
Стоктон прищурился и подергал свои идеально подстриженные усы.
— Вы должны быть в Карлайле?
— Да. Не для разглашения, но вам я об этом могу и не говорить.
— А вы мне ничего и не сказали. — Стоктон продолжал внимательно смотреть на Мэтлока, и Мэтлок понимал, что южанин сомневается — ищет фальшивую ноту, неточное слово, нерешительный взгляд...
— Вот и хорошо... Кстати, может быть, вам тоже предстоит встреча в Карлайле? Недели через полторы?
Стоктон потягивал бурбон, причмокивая губами; затем он осторожно, словно антикварную ценность, поставил стакан на стол.
— Я всего лишь бедный южанин, пытающийся заработать лишний доллар. Живу в свое удовольствие и зарабатываю. Ни о каких встречах в Карлайле я не знаю.
— Извините... Я допустил... большую ошибку. Надеюсь — в наших общих интересах, — что вы нигде не будете об этом говорить. Как и обо мне.
— Можете не беспокоиться... — Стоктон вдруг согнулся пополам и, скрестив на груди руки, уперся локтями в колени. — Все-таки что, черт подери, произошло в Виндзор-Шоулз? Можете вы мне объяснить?
— Насколько я понимаю, это местная вендетта. У Бартолоцци были враги. Говорили к тому же, что он слишком много болтал. Айелло, наверное, тоже. Любили побахвалиться. А Фрэнк, я думаю, случайно попал.
— Чертовы итальяшки! Все портят! Ну и уровень... вы меня понимаете?
Опять эта фраза. Обычный риторический вопрос — только у южанина это звучало не вопросом. Это было утверждение.
— Понимаю, — устало сказал Мэтлок.
— К сожалению, Джим, у меня для вас не очень хорошие вести. Я на несколько дней ликвидировал столы. Просто струсил, как заяц, после того, что случилось в Шоулз.
— Ну, для меня это не такие уж плохие вести. Особенно если учесть, как мне не везет.
— Я уже слышал. Сэмми мне сказал. Но и у нас есть другие развлечения. Во всяком случае, скучать в Кармаунте вам не придется, это я вам обещаю.
Они осушили свои стаканы, и Стоктон, успокоившись, проводил своего гостя в заполненный посетителями элегантный ресторан и усадил за стол, сервированный в стиле самых богатых плантаций Юга до Гражданской войны.
Обед был превосходный, однако ничего существенного он не дал. Говард Стоктон не рассказывал о своем «деле» — разве что в самых туманных выражениях, хотя то и дело повторял, что обслуживает «янки самого высокого класса». В середине обеда Стоктон извинился и вышел из-за стола, сказав, что ему надо попрощаться с каким-то очень важным членом клуба.
Это дало Мэтлоку первую возможность взглянуть на клиентуру Стоктона — «янки самого высокого класса».
Что же, термин вполне подходящий, подумал Мэтлок, если слово «класс» заменить словом «деньги» (с его точки зрения, это было не одно и то же). Деньги здесь бросались в глаза. О них говорило прежде всего количество загорелых людей, а ведь дело происходило в начале мая в штате Коннектикут. Эти люди при желании садились в реактивный самолет и летели на залитые солнцем острова. Затем — непринужденный грудной смех и сверкание драгоценных камней. Одежда тоже говорила о многом: элегантные костюмы из мягкой ткани, пиджаки из шелка-сырца, галстуки от Диора. Картину дополняли бутылки с искрящимся коллекционным вином в серебряных ведерках.
Но что-то здесь не так, подумал Мэтлок. Чего-то недостает или что-то тут странное; в течение нескольких минут он никак не мог определить, в чем дело. Затем понял.
Загорелые лица, смех, дорогие браслеты, пиджаки, галстуки от Диора — весь этот шик, вся элегантность, самый дух был мужской.
Выпадали из этой атмосферы женщины, вернее девушки. Не то чтобы все они не соответствовали своим партнерам, но в основном — не соответствовали. Они были моложе. Гораздо, гораздо моложе. И совсем другие.
Сначала он не мог понять — какие же? А затем до него дошло. В девушках было что-то очень знакомое. Да это же студентки! Не служащие, не секретарши, а именно студентки! Слегка небрежная манера разговора. Девушки, не привыкшие к повседневной рутине, не сидящие за картотеками или пишущими машинками. Мэтлок знал их более десяти лет и ошибиться не мог.
Затем он обратил внимание на их одежду. Студентки так не одеваются. Платья слишком хорошо скроены, слишком подчеркивают фигуру. Для времени, когда девушки и юноши одеваются одинаково, эта одежда просто слишком женственна.
— Ух, ну и кайф!
Кто это сказал? Какой знакомый голос!
Он прикрыл лицо рукой и медленно повернулся в направлении голоса. Девушка смеялась и пила шампанское, а ее немолодой спутник с удовольствием разглядывал ее пышную грудь.
Это была Вирджиния Бисон. Вечная студентка, любительница «розового кайфа», жена Арчи Бисона, преподавателя истории Карлайлского университета.
Человека, спешившего сделать академическую карьеру.
* * *
Мэтлок дал на чай негру, который отнес его чемодан по широкой, с изгибом, лестнице в большую, роскошно убранную комнату. На полу лежал толстый, винного цвета ковер, кровать была с балдахином, белые стены украшала фигурная лепка. На секретере стояло ведерко со льдом, две бутылки виски «Джек Дэниелс» и несколько стаканов. Он открыл чемодан, вытащил свои туалетные принадлежности и разложил их на столике у кровати. Затем вынул из чемодана костюм, легкий пиджак и две пары летних брюк и повесил в гардероб. Вернулся к чемодану, снял его с постели и положил на деревянные ручки кресла.В дверь тихо постучали. Он подумал, что это Говард Стоктон, но ошибся.
На пороге стояла девушка в весьма соблазнительном темно-красном облегающем платье. Лет двадцати с небольшим, очень хорошенькая. Она улыбалась, но улыбка была деланная.
— Да?
— Привет от мистера Стоктона! — С этими словами она прошла в комнату мимо Мэтлока.
Мэтлок закрыл дверь и уставился на девушку не столько с удивлением, сколько с любопытством.
— Мистер Стоктон очень внимателен.
— Я рада, что вы довольны. Тут на секретере есть виски, лед и стаканы. Я бы хотела сначала немножко выпить, если вы, конечно, никуда не спешите.
Мэтлок медленно подошел к секретеру.
— Я не спешу. Что вам налить?
— Все равно. Что есть.
— Понимаю. — Мэтлок налил девушке виски и подал стакан. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— На кровать?
Единственное кресло в комнате, помимо того, на котором стоял чемодан, находилось в другом конце, у большого окна.
— Извините. — Он снял чемодан, и девушка села. У Говарда Стоктона хороший вкус, подумал он. — Как вас зовут?
— Джинни. — Она несколькими большими глотками почти осушила стакан. Возможно, девушка и не разбиралась в напитках, но пить она умела. Когда она опустила стакан, Мэтлок заметил у нее на среднем пальце правой руки кольцо.
Он знал эти кольца. Их продавали в Уэбстере в университетской книжной лавке недалеко от дома Джона Холдена. Это было кольцо Мэдисонского университета.
— А если бы я сказал, что вы меня не интересуете? — спросил Мэтлок.
— Я бы удивилась. На гомика вы не похожи.
— Я не гомик.
Девушка подняла на Мэтлока взгляд теплых — но профессионально теплых — голубых глаз, на что-то намекавших и не намекавших. Губы у нее были молодые, сочные и напряженно сжатые.
— Может быть, вас просто нужно чуточку разогреть.
— А вы и это умеете?
— Я все умею! — произнесла она со спокойным высокомерием.
Такая молодая, подумал Мэтлок, а уже пожила. И научилась ненавидеть. Ненависть была замаскирована, но не слишком удачно. Она играла роль — об этом свидетельствовали ее одежда, губы. Возможно, ей претила эта роль, но она ее играла.
Профессионально.
— Ну а если я просто хочу побеседовать?
— Разговоры — это совсем другое. Тут никаких правил нет. Тут у меня с вами равные права. Quid pro quo [16], мистер Инкогнито.
— Это кое о чем говорит.
— Не понимаю.
— У проституток другой язык.
— А это, если вы сами еще не заметили, не Avenida de las Putas [17].
— Теннеси Уильямс?
— Кто его знает?
— Думаю, что вы знаете.
— Ладно. Можем поговорить о Прусте в постели. Ведь вы именно там хотели бы провести со мной время?
— Я предпочел бы просто поговорить.
— Вы что, легавый? — испуганно прошептала девушка.
— Ничего общего, — рассмеялся Мэтлок. — Более того, местные полицейские шишки дорого бы дали, чтоб меня найти. Хоть я не преступник... И не сумасшедший.
— Ну это мне все равно. Можно еще выпить?
— Конечно. — Мэтлок снова налил. Они молчали, пока он не подал ей стакан.
— Ничего, если я побуду у вас? Ровно столько, сколько вам потребовалось бы...
— Не желаете терять свой гонорар?
— Пятьдесят долларов.
— Вам, очевидно, придется отдать часть этих денег старосте общежития. Мэдисонский университет немножко старомоден. В некоторых общежитиях до сих пор в будние дни проверки. А вы опоздаете.
— Так вы все-таки легавый! — ужаснулась девушка. — Проклятый легавый! — Она привстала, но Мэтлок взял ее за плечи и усадил обратно.
— Я не полицейский, я же сказал. Но вы мне расскажете все.
Девушка снова хотела встать, но Мэтлок схватил ее за плечи. Она попыталась вырваться — он с силой толкнул ее обратно в кресло.
— Ты всегда ходишь с этим кольцом? Чтобы показать, что ты не с панели?
— Господи! Боже мои. Боже мой! — Она схватилась за палец с кольцом и начала его выкручивать, словно от этого кольцо могло исчезнуть.
— Теперь слушай меня и отвечай на мои вопросы! Иначе я завтра утром буду в Уэбстере и начну задавать вопросы там! Тебе это больше понравится?
— Пожалуйста! Пожалуйста! — В глазах у девушки заблестели слезы. Руки ее тряслись, она тяжело дышала.
— Как ты сюда попала?
— Нет! Не могу...
— Как?
— Меня завербовали...
— Кто?
— Другая... Другие девушки. Мы друг друга вербуем.
— Сколько вас здесь?
— Не много. Не очень много... Здесь тихо. Мы должны вести себя тихо. Отпустите меня, пожалуйста. Я хочу уйти.
— Нет, подожди! Я хочу знать, сколько вас и почему вы здесь.
— Я же сказала вам! Не много — может быть, семь или восемь девушек.
— Но там, внизу, человек тридцать!
— Я их не знаю. Они из других мест. Мы ведь не спрашиваем, кого как зовут.
— Но ты знаешь, откуда они?
— Некоторые... да...
— Из других университетов?
— Да...
— Но зачем, Джинни? Зачем?
— Зачем?! Да ради денег.
На девушке было платье с длинными рукавами. Он схватил ее за правое плечо и дернул вниз, оторвав рукав ниже локтя. Она пыталась сопротивляться, но он одолел ее.
Никаких следов. Никаких отметин.
Девушка начала лягаться, и он ударил ее по лицу. Она застыла. Мэтлок схватил ее за левое плечо и оторвал рукав.
Вот они. Поблекшие. Не вчерашние. Но несомненные. Крошечные красные точечки — следы иглы.
— Я сейчас не колюсь. Уже много месяцев не колюсь.
— Но тебе нужны деньги! Тебе нужны эти пятьдесят или сто долларов, которые ты получаешь каждый раз, как приходишь сюда... Для чего на этот раз? Чтоб купить желтеньких? Красненьких? ЛСД? Метедрина? Для чего сейчас? Травка ведь так дорого не стоит!
Девушка зарыдала. Слезы текли по ее щекам. Она закрыла лицо руками и, всхлипывая, простонала:
— Столько горя! Столько... горя! Пожалуйста, отпустите меня!
Мэтлок опустился на колени и прижал голову девушки к своей груди.
— В чем же горе? Расскажи мне, пожалуйста. В чем?
— Они заставляют нас... Столько людей нуждаются в помощи. А они не станут никому помогать, если ты отказываешься... Я не знаю, как вас зовут, но отпустите меня. И никому ничего не говорите. Отпустите меня!.. Пожалуйста!
— Отпущу, но сначала ты должна кое-что мне объяснить. Тогда ты сможешь уйти, и я никому ничего не скажу... Ты здесь потому, что тебе угрожали? Угрожали и другим девочкам?
Девушка молча кивнула.
— Чем тебе угрожали? Что донесут на тебя?.. Сообщат, что ты наркоманка? Это же чепуха. По крайней мере, нынче...
— О, как же вы отстали! — сквозь слезы произнесла девушка. — Они могут уничтожить тебя. Испортить тебе всю жизнь. И твоей семье, и соученикам... Могут даже упрятать в тюрьму. Обвинят в наркомании, в продаже наркотиков... Ты, скажем, знаешь парня, который попал в беду, а они могут его вызволить... Или какая-нибудь девушка на третьем месяце, ей нужен врач — они могут все устроить. Без шума.
— Но тебе-то они зачем? Ты что, вчера родилась? Не знаешь, куда в таких случаях обращаются?
— О Господи! Это не я, а вы вчера родились! Суды, которые занимаются делами о наркомании, врачи, судьи! Они их всех держат в руках!.. И вы тут ничего не можете сделать! И я ничего не могу сделать. Так что оставьте меня в покое, оставьте нас в покое! Слишком много людей пострадает!
— А ты будешь по-прежнему делать то, что тебе велят!
Девушка снова подняла на него взгляд, полный страха и презрения.
— Я так и думала, — сказала она странно спокойным голосом. — Я не рассчитывала, что вы поймете. Вы же понятия об этом не имеете... Мы не такие, как вы. Никого, кроме друзей, у меня нет. И у них тоже. Мы помогаем друг другу... Я вовсе не хочу быть героиней. У меня на ветровом стекле нет флажка с переводной картинки, и мне не нравится Джон Уэйн. По-моему, он дерьмо. Вы все дерьмо. Все!
Мэтлок отпустил руку девушки.
— Как ты думаешь, долго ли так продержишься?
— О, я везучая. Через месяц я получу эту бумажку, за которую заплатили мои родители, и выйду из игры. Они потом обещают поддерживать контакт, но больше почти никогда не возникают... Просто ты должен каждую минуту помнить, что это возможно...
Мэтлок отвернулся.
— Мне очень жаль тебя. Очень, очень жаль.
— Не стоит жалеть. Я везучая. Через две недели после того, как я получу это гравированное дерьмо, которое так необходимо моим родителям, я уже буду в самолете. Я уезжаю из этой проклятой страны. И никогда не вернусь!
Глава 25
Заснуть он даже не пытался — знал, что не удастся. Он дал девушке денег и отослал ее; ничего другого — ни надежды, ни мужества — он дать ей не мог. То, к чему он призывал ее, было отвергнуто, ибо влекло за собой опасность и страдания для множества юных существ. Ни убеждениями, ни угрозами не заставишь их сбросить свое бремя. В конечном счете, это их собственная битва. И они не хотят никакой помощи.
Он вспомнил одно изречение: «Взгляните на детей, взгляните и поймите их. Они растут высокими и сильными и охотятся на тигра более ловко, ибо они мускулистее вас. Они лучше вас сохранят овечек. Вы стары и дряблы. Взгляните на детей. Остерегайтесь их!»
Действительно ли дети лучше охотятся на тигра? И даже если это так, то чьих овечек они оберегают? И кто тогда тигр?
Проклята ли эта страна? Как она дошла до жизни такой?
Вопросы обжигали ему мозг.
Сколько еще таких Джинни? Насколько широко Нимрод организовал вербовку?
Он должен все это выяснить.
Девушка подтвердила, что кроме Кармаунта есть и другие подобные заведения, но она не знает где. Одних ее подружек посылали в Нью-Хейвен, других — в Бостон, третьих — на север, в пригороды Ганновера.
Йельский, Гарвардский, Дартмутский университеты.
И самое ужасное, что Нимрод угрожает будущему тысяч людей. Как это она сказала?
«Они потом обещают поддерживать контакт, но больше почти никогда не возникают... Просто ты помнишь, что это возможно».
Если причина в этом, то изречение неверно. Дети вовсе не так сообразительны, и мышцы у них гораздо более слабые, и нет оснований их опасаться. Скорее они вызывают жалость. До тех пор, пока они не вольются в разные группировки, пока не пойдут за лидером или другими, сильными детьми.
Мэтлок решил съездить в Нью-Хейвен. Может быть, там он найдет ответы. В Йельском университете у него было полно знакомых. Придется, конечно, сделать крюк и отклониться от намеченного курса, но такова уж эта нимродовская одиссея.
Вдруг Мэтлок замер. Несколько секунд он не мог понять, откуда исходят эти странные высокие звуки. Он не сразу вспомнил о телектронике, лежавшем в кармане пиджака. Но где же пиджак? Возле кровати его не было.
Мэтлок включил лампу на ночном столике и оглядел комнату; от непрерывных коротких сигналов у него бешено колотилось сердце, на лбу выступил пот. Наконец он увидел пиджак на кресле в дальнем конце комнаты. Он взглянул на часы: тридцать пять пятого. Бросившись к пиджаку, он вытащил ужасный прибор, выключил его. Его охватила паника, свойственная тому, кого преследуют. Он схватил телефон, стоящий на столике возле кровати. Это была прямая линия без коммутатора.
Гудок был обычный — как везде вдали от больших городов. Глуховатый, но непрерывный. Если телефон прослушивается, он все равно не сможет об этом узнать. Он набрал 555-68-68.
— Абонент три-ноль докладывает, — раздался голос, записанный на пленку, — просим извинения за беспокойство. У подопечной по-прежнему все в порядке. Однако ваш друг из Уилинга, штат Западная Вирджиния, очень настойчив. Он звонил в четыре пятнадцать и сказал, чтобы вы немедленно ему позвонили. Мы обеспокоены. Все.
Мэтлок повесил трубку и стал искать сигареты, стараясь ни о чем не думать. Ему нужно было успокоиться.
Он закурил, глубоко затянулся и понял, что выбора у него нет. Придется выйти из Кармаунтского загородного клуба и найти телефон-автомат. Гринберг не стал бы просто так звонить в четыре утра. А отсюда звонить Гринбергу не стоит.
Он побросал свои вещи в чемодан и быстро оделся.
Если внизу будет ночной портье или в будке на стоянке будет дремать сторож, он сможет взять свой, вернее, креймеровский автомобиль. Если же нет, придется разбудить кого-нибудь — пусть даже самого Стоктона. Стоктон все еще боится неприятностей — подобных тем, что произошли в Виндзор-Шоулз, — и не станет его задерживать.
Мэтлок тихо приоткрыл дверь и прошел по замершему коридору к громадной лестнице. На стенах горели канделябры; свет их был притушен реостатами, чтобы создать впечатление зажженных свечей. Даже ночью Говард Стоктон не забывал, откуда он родом. Его клуб был сейчас удивительно похож на громадный спящий плантаторский дом.
Мэтлок направился к выходу, но понял, что тут ему придется остановиться. По крайней мере, на время.
Навстречу ему из-за стеклянной двери вышел Говард Стоктон в развевающемся бархатном халате, а вместе с ним — огромный, похожий на итальянца человек с черными как уголь глазами. Сразу было видно, что это потомственный профессиональный убийца.
— Мистер Мэтлок! Вы что же, нас покидаете?
Мэтлок решительно перешел в наступление:
— Поскольку вы подслушивали мои разговоры, я полагаю, вам известно, что у меня возникли неотложные дела. Дела, которые касаются меня, а не вас! И если хотите знать, мне не нравится ваша наглость!
Это сработало. Стоктона поразила враждебность Мэтлока.
— Не нужно сердиться... Я бизнесмен, как и вы. И если мы что-то сделали не так, то лишь в ваших же интересах.
— Ладно, попытаюсь принять ваше дурацкое объяснение. Ключи в машине?
— Нет, они у моего друга Марио. Вот это настоящий родовитый итальянец, разрешите вас заверить.
— Я вижу у него на кармане семейный герб. Так как насчет ключей?
Марио посмотрел на Стоктона, явно сбитый с толку.
— Одну минутку, — сказал Стоктон. — Подождите, Марио. Не будем спешить... Я человек разумный. Очень разумный, рациональный человек. Я ведь всего лишь бедный...
— ...Южанин, пытающийся заработать лишний доллар! — прервал его Мэтлок. — Так и договоримся! А теперь отдайте мне ключи и убирайтесь!
— Боже мой, что вы за люди! Поставьте себя на мое место!.. Какой-то странный код — «Абонент три-ноль», срочный звонок из Уилинга, штат Западная Вирджиния. И вместо того чтобы позвонить отсюда, вы хватаете чемодан и куда-то бежите! А ну, Джим, как бы вы поступили в такой ситуации?
— Я бы попытался понять, с кем я имею дело, — произнес Мэтлок рассчитанно ледяным тоном. — Мы навели справки относительно вас, Говард, и мои шефы обеспокоены.
— Что-вы-хотите-сказать? — Стоктон произнес это так быстро, что все слова слились в одно.
— Они считают... мы считаем, что вы слишком привлекаете к себе внимание. Президент и вице-президент клуба «Ротари»! Человек, в одиночку создающий фонд для строительства школ; покровитель вдов и сирот — вплоть до открытых счетов в магазинах; пикники в День поминовения! Наем местных жителей для распространения слухов о полуголых девочках! Вы думаете, местные жители молчат? Бог с вами, Говард!
— Да кто вы, в конце концов?
— Просто усталый бизнесмен, которому неприятно видеть, как другой бизнесмен делает глупости. Кем вы хотите себя выставить? Санта-Клаусом. А вы знаете, как бросается в глаза такой наряд?
— Черт бы вас подрал, это вы меня так обрядили! Не знаю, с кем говорили ваши люди, но я вам заявляю: Маунт-Холли за меня в огонь и в воду пойдет. А то, что вы тут раскопали, — это все благодеяния! Настоящие благодеяния... Извратить все можно так, что потом и не отмоешься. Нехорошо это!
Стоктон вытащил носовой платок и вытер раскрасневшееся, вспотевшее лицо. Южанин был так расстроен, что его голос срывался, а фразы путались. Мэтлок быстро соображал. Может быть, надо воспользоваться моментом? Он должен послать собственное приглашение. Должен начать последний этап своей многодневной гонки, своего путешествия к Нимроду.
— Успокойтесь, Стоктон. Расслабьтесь. Может быть, вы и правы. Мне сейчас некогда об этом думать. Мы все попали в трудное положение. Все. Этот телефонный звонок — не шутка. — Мэтлок сделал паузу, посмотрел в упор на встревоженного Стоктона и опустил чемодан на мраморный пол. — Говард, — сказал он медленно, тщательно выбирая слова, — я хочу доверить вам нечто исключительно важное и очень надеюсь, что вы оправдаете мое доверие. Если вы сделаете то, что я вам скажу, никогда и никто не будет вас больше беспокоить.
— Что я должен сделать?
— Велите ему пройтись. Пусть погуляет по холлу.
— Ты слышал, что тебе сказали? Пойди покури сигару.
Марио, обозлившись, медленно, нехотя направился в сторону лестницы.
— Чего вы от меня хотите? — спросил Стоктон. — Я же сказал вам, что мне не нужны неприятности.
— У нас у всех будут неприятности, если я не сумею связаться с несколькими делегатами. Именно об этом мне сообщили из Уилинга.
— С какими делегатами?
— Я имею в виду совещание в Карлайле. Встречу наших людей с организацией Нимрода.
— Меня это не касается! — буквально выплюнул Стоктон. — Я ничего об этом не знаю!
— Наверняка не знаете; вы и не должны были знать. Но теперь это касается нас всех... Правила приходится иногда нарушать, и сейчас как раз тот случай. Нимрод зашел слишком далеко — вот все, что я могу вам сказать.
— Это вы мне говорите? Да я каждый день имею с ними дело, а когда я жалуюсь, наши говорят: «Что поделаешь, старина Гови, все мы занимаемся бизнесом!» Как вам нравится? Почему я должен заниматься бизнесом с ними?
— Может быть, это уже ненадолго. Вот почему мне необходимо связаться с кем-то из делегатов.
— Меня на эти совещания не приглашают. Я никого не знаю.
— Конечно не знаете. Опять-таки и не должны никого знать. Это встреча на высоком уровне — на очень высоком уровне и совершенно секретная. Но приказ есть приказ. Мы должны связаться с одним или двумя.
— Я не могу вам помочь.
— А я думаю, что можете. — Мэтлок жестко посмотрел на южанина. — Послушайте меня. Утром садитесь на телефон... Только не поднимайте паники, это ни к чему. Просто скажите, что вы встретились с человеком, у которого есть корсиканская серебряная бумага. И ему нужно без шума встретиться с тем, у кого есть такая же бумага. Поняли?
— Я все понял, но мне это не нравится! Ко мне это не имеет отношения!
— Вы что, предпочитаете закрыться? Предпочитаете потерять свой роскошный антикварный клуб и лет десять или двадцать глядеть на мир через тюремную решетку? Говорят, похороны в тюрьме — очень трогательная штука.
— Хорошо!.. Хорошо. Я позвоню своему почтальону и скажу, что сам я ничего не знаю. Просто передаю поручение.
Он вспомнил одно изречение: «Взгляните на детей, взгляните и поймите их. Они растут высокими и сильными и охотятся на тигра более ловко, ибо они мускулистее вас. Они лучше вас сохранят овечек. Вы стары и дряблы. Взгляните на детей. Остерегайтесь их!»
Действительно ли дети лучше охотятся на тигра? И даже если это так, то чьих овечек они оберегают? И кто тогда тигр?
Проклята ли эта страна? Как она дошла до жизни такой?
Вопросы обжигали ему мозг.
Сколько еще таких Джинни? Насколько широко Нимрод организовал вербовку?
Он должен все это выяснить.
Девушка подтвердила, что кроме Кармаунта есть и другие подобные заведения, но она не знает где. Одних ее подружек посылали в Нью-Хейвен, других — в Бостон, третьих — на север, в пригороды Ганновера.
Йельский, Гарвардский, Дартмутский университеты.
И самое ужасное, что Нимрод угрожает будущему тысяч людей. Как это она сказала?
«Они потом обещают поддерживать контакт, но больше почти никогда не возникают... Просто ты помнишь, что это возможно».
Если причина в этом, то изречение неверно. Дети вовсе не так сообразительны, и мышцы у них гораздо более слабые, и нет оснований их опасаться. Скорее они вызывают жалость. До тех пор, пока они не вольются в разные группировки, пока не пойдут за лидером или другими, сильными детьми.
Мэтлок решил съездить в Нью-Хейвен. Может быть, там он найдет ответы. В Йельском университете у него было полно знакомых. Придется, конечно, сделать крюк и отклониться от намеченного курса, но такова уж эта нимродовская одиссея.
Вдруг Мэтлок замер. Несколько секунд он не мог понять, откуда исходят эти странные высокие звуки. Он не сразу вспомнил о телектронике, лежавшем в кармане пиджака. Но где же пиджак? Возле кровати его не было.
Мэтлок включил лампу на ночном столике и оглядел комнату; от непрерывных коротких сигналов у него бешено колотилось сердце, на лбу выступил пот. Наконец он увидел пиджак на кресле в дальнем конце комнаты. Он взглянул на часы: тридцать пять пятого. Бросившись к пиджаку, он вытащил ужасный прибор, выключил его. Его охватила паника, свойственная тому, кого преследуют. Он схватил телефон, стоящий на столике возле кровати. Это была прямая линия без коммутатора.
Гудок был обычный — как везде вдали от больших городов. Глуховатый, но непрерывный. Если телефон прослушивается, он все равно не сможет об этом узнать. Он набрал 555-68-68.
— Абонент три-ноль докладывает, — раздался голос, записанный на пленку, — просим извинения за беспокойство. У подопечной по-прежнему все в порядке. Однако ваш друг из Уилинга, штат Западная Вирджиния, очень настойчив. Он звонил в четыре пятнадцать и сказал, чтобы вы немедленно ему позвонили. Мы обеспокоены. Все.
Мэтлок повесил трубку и стал искать сигареты, стараясь ни о чем не думать. Ему нужно было успокоиться.
Он закурил, глубоко затянулся и понял, что выбора у него нет. Придется выйти из Кармаунтского загородного клуба и найти телефон-автомат. Гринберг не стал бы просто так звонить в четыре утра. А отсюда звонить Гринбергу не стоит.
Он побросал свои вещи в чемодан и быстро оделся.
Если внизу будет ночной портье или в будке на стоянке будет дремать сторож, он сможет взять свой, вернее, креймеровский автомобиль. Если же нет, придется разбудить кого-нибудь — пусть даже самого Стоктона. Стоктон все еще боится неприятностей — подобных тем, что произошли в Виндзор-Шоулз, — и не станет его задерживать.
Мэтлок тихо приоткрыл дверь и прошел по замершему коридору к громадной лестнице. На стенах горели канделябры; свет их был притушен реостатами, чтобы создать впечатление зажженных свечей. Даже ночью Говард Стоктон не забывал, откуда он родом. Его клуб был сейчас удивительно похож на громадный спящий плантаторский дом.
Мэтлок направился к выходу, но понял, что тут ему придется остановиться. По крайней мере, на время.
Навстречу ему из-за стеклянной двери вышел Говард Стоктон в развевающемся бархатном халате, а вместе с ним — огромный, похожий на итальянца человек с черными как уголь глазами. Сразу было видно, что это потомственный профессиональный убийца.
— Мистер Мэтлок! Вы что же, нас покидаете?
Мэтлок решительно перешел в наступление:
— Поскольку вы подслушивали мои разговоры, я полагаю, вам известно, что у меня возникли неотложные дела. Дела, которые касаются меня, а не вас! И если хотите знать, мне не нравится ваша наглость!
Это сработало. Стоктона поразила враждебность Мэтлока.
— Не нужно сердиться... Я бизнесмен, как и вы. И если мы что-то сделали не так, то лишь в ваших же интересах.
— Ладно, попытаюсь принять ваше дурацкое объяснение. Ключи в машине?
— Нет, они у моего друга Марио. Вот это настоящий родовитый итальянец, разрешите вас заверить.
— Я вижу у него на кармане семейный герб. Так как насчет ключей?
Марио посмотрел на Стоктона, явно сбитый с толку.
— Одну минутку, — сказал Стоктон. — Подождите, Марио. Не будем спешить... Я человек разумный. Очень разумный, рациональный человек. Я ведь всего лишь бедный...
— ...Южанин, пытающийся заработать лишний доллар! — прервал его Мэтлок. — Так и договоримся! А теперь отдайте мне ключи и убирайтесь!
— Боже мой, что вы за люди! Поставьте себя на мое место!.. Какой-то странный код — «Абонент три-ноль», срочный звонок из Уилинга, штат Западная Вирджиния. И вместо того чтобы позвонить отсюда, вы хватаете чемодан и куда-то бежите! А ну, Джим, как бы вы поступили в такой ситуации?
— Я бы попытался понять, с кем я имею дело, — произнес Мэтлок рассчитанно ледяным тоном. — Мы навели справки относительно вас, Говард, и мои шефы обеспокоены.
— Что-вы-хотите-сказать? — Стоктон произнес это так быстро, что все слова слились в одно.
— Они считают... мы считаем, что вы слишком привлекаете к себе внимание. Президент и вице-президент клуба «Ротари»! Человек, в одиночку создающий фонд для строительства школ; покровитель вдов и сирот — вплоть до открытых счетов в магазинах; пикники в День поминовения! Наем местных жителей для распространения слухов о полуголых девочках! Вы думаете, местные жители молчат? Бог с вами, Говард!
— Да кто вы, в конце концов?
— Просто усталый бизнесмен, которому неприятно видеть, как другой бизнесмен делает глупости. Кем вы хотите себя выставить? Санта-Клаусом. А вы знаете, как бросается в глаза такой наряд?
— Черт бы вас подрал, это вы меня так обрядили! Не знаю, с кем говорили ваши люди, но я вам заявляю: Маунт-Холли за меня в огонь и в воду пойдет. А то, что вы тут раскопали, — это все благодеяния! Настоящие благодеяния... Извратить все можно так, что потом и не отмоешься. Нехорошо это!
Стоктон вытащил носовой платок и вытер раскрасневшееся, вспотевшее лицо. Южанин был так расстроен, что его голос срывался, а фразы путались. Мэтлок быстро соображал. Может быть, надо воспользоваться моментом? Он должен послать собственное приглашение. Должен начать последний этап своей многодневной гонки, своего путешествия к Нимроду.
— Успокойтесь, Стоктон. Расслабьтесь. Может быть, вы и правы. Мне сейчас некогда об этом думать. Мы все попали в трудное положение. Все. Этот телефонный звонок — не шутка. — Мэтлок сделал паузу, посмотрел в упор на встревоженного Стоктона и опустил чемодан на мраморный пол. — Говард, — сказал он медленно, тщательно выбирая слова, — я хочу доверить вам нечто исключительно важное и очень надеюсь, что вы оправдаете мое доверие. Если вы сделаете то, что я вам скажу, никогда и никто не будет вас больше беспокоить.
— Что я должен сделать?
— Велите ему пройтись. Пусть погуляет по холлу.
— Ты слышал, что тебе сказали? Пойди покури сигару.
Марио, обозлившись, медленно, нехотя направился в сторону лестницы.
— Чего вы от меня хотите? — спросил Стоктон. — Я же сказал вам, что мне не нужны неприятности.
— У нас у всех будут неприятности, если я не сумею связаться с несколькими делегатами. Именно об этом мне сообщили из Уилинга.
— С какими делегатами?
— Я имею в виду совещание в Карлайле. Встречу наших людей с организацией Нимрода.
— Меня это не касается! — буквально выплюнул Стоктон. — Я ничего об этом не знаю!
— Наверняка не знаете; вы и не должны были знать. Но теперь это касается нас всех... Правила приходится иногда нарушать, и сейчас как раз тот случай. Нимрод зашел слишком далеко — вот все, что я могу вам сказать.
— Это вы мне говорите? Да я каждый день имею с ними дело, а когда я жалуюсь, наши говорят: «Что поделаешь, старина Гови, все мы занимаемся бизнесом!» Как вам нравится? Почему я должен заниматься бизнесом с ними?
— Может быть, это уже ненадолго. Вот почему мне необходимо связаться с кем-то из делегатов.
— Меня на эти совещания не приглашают. Я никого не знаю.
— Конечно не знаете. Опять-таки и не должны никого знать. Это встреча на высоком уровне — на очень высоком уровне и совершенно секретная. Но приказ есть приказ. Мы должны связаться с одним или двумя.
— Я не могу вам помочь.
— А я думаю, что можете. — Мэтлок жестко посмотрел на южанина. — Послушайте меня. Утром садитесь на телефон... Только не поднимайте паники, это ни к чему. Просто скажите, что вы встретились с человеком, у которого есть корсиканская серебряная бумага. И ему нужно без шума встретиться с тем, у кого есть такая же бумага. Поняли?
— Я все понял, но мне это не нравится! Ко мне это не имеет отношения!
— Вы что, предпочитаете закрыться? Предпочитаете потерять свой роскошный антикварный клуб и лет десять или двадцать глядеть на мир через тюремную решетку? Говорят, похороны в тюрьме — очень трогательная штука.
— Хорошо!.. Хорошо. Я позвоню своему почтальону и скажу, что сам я ничего не знаю. Просто передаю поручение.