Страница:
Кровь стучала и билась в висках. Он вскочил на ноги и осторожно приблизился к своим преследователям. Он вовсе не хотел убивать этих людей и злился на себя за то, что был вынужден сделать это. Сам воздух, казалось, до сих пор вибрирует от выстрелов. Он огляделся. Улица была пуста, ни в домах, ни у крылечек не загорелось ни единого фонаря. Поздний час и глушители помогли сохранить произошедшее в тайне.
Он осторожно вынул из вялой руки убитого армейскую «беретту» и осмотрел тело, в надежде уловить хотя бы слабые признаки жизни. Да, этот человек мёртв. Отбросив оружие от двух раненых, Смит удручённо покачал головой, он был раздосадован случившимся. Мужчина со сломанным локтем все ещё не пришёл в сознание, второй же, тот, кому пуля угодила бедро, судорожно зажимал рану окровавленными пальцами, злобно и грязно ругался и не сводил со Смита сверкающих глаз.
Но Смит не стал обращать на него внимания. И поспешил к своему «триумфу». И вдруг в тишине послышался рёв мотора, возвещавший о приближении большого грузовика. Смит резко развернулся. Огромный белый фургон без опознавательных знаков летел прямо к перекрёстку. Каким-то образом убийцам удалось его вычислить.
Но как?..
В бою есть время, когда ты должен занять позицию и сражаться, но есть и другое время — удирать со всех ног. Смит подумал о Софи и сломя голову помчался по тротуару, стараясь держаться поближе к старинным викторианским особнякам. На чьём-то дворе залаяла собака, ей тут же ответила вторая, с другого конца улицы. Скоро вся округа огласилась бешеным и звонким собачьим лаем. Но вот он постепенно замер вдали, а Смит скользнул в тёмную тень трехэтажного викторианского дома с причудливыми башенками, куполами и широким крыльцом. От перекрёстка его отделяло ярдов сто, не меньше. Пригнувшись, он осторожно оглянулся. Увидел вдали припаркованные машины. А вон и грузовик, только теперь он остановился. Из кабины выпрыгнул низенький широкоплечий человек и склонился над ранеными. Смит не узнавал его, а вот грузовик был ему знаком — и очень даже хорошо.
Коротышка нетерпеливо махнул рукой. Ещё двое мужчин выпрыгнули из кабины и поволокли раненых к машине, в то время как первый бросился открывать заднюю дверцу грузовика. Там сидело с полдюжины мужчин — спрыгивая на землю через борт, они вертели головами, осматривая полутёмную улицу. Даже в слабом свете луны Смит видел, что лицо коротышки, выкрикивающего команды, блестит от пота.
Итак, двух раненых и убитого погрузили в машину, которая, проехав совсем рядом с притаившимся в кустах Смитом, устремилась к северу, быстро набирая скорость. Затем настал черёд большого грузовика, он тоже тронулся с места, но только на юг, к реке. Коротышка-командир разбил высадившихся на пары, и они разбежались в разные стороны — в поисках Джона Смита. Каждый из них без труда мог бы одолеть сорокалетнего учёного, ведущего сидячий образ жизни, но они явно находились под впечатлением того, как лихо он расправился с тремя их товарищами.
Засев в своём укрытии, Смит внимательно прислушивался — вот двое парней подошли совсем близко. Придётся каким-то образом нейтрализовать эту парочку. Он развернулся и нырнул дальше, в тень, и сделал это нарочито шумно, так, чтоб они его услышали. Парни проглотили наживку и кинулись следом, оторвавшись таким образом от основной группы. Нервы у Смита были на пределе; почти не разбирая дороги, он мчался через какие-то тёмные дворы. Наконец, кварталах в четырех от перекрёстка, он решился на комбинацию, которая могла бы сработать. В конце короткого узкого проулка стоял белый особняк в колониальном стиле, света ни в одном из окон видно не было. Одно его крыло украшал бельведер, почти не заметный во тьме ночи и в тени высоких деревьев и кустарника.
Смит кашлянул и зашаркал подошвами по дорожке, давая преследователям понять, что он собирается укрыться в особняке. Затем резко и бесшумно развернулся и скользнул к бельведеру. Он оказался прав; сквозь каменное кружево стены открывался прекрасный вид на все подступы к дому и саду. Смит положил пистолет и «беретту» на скамейку — сейчас они ему не нужны. Нет, эту работу предстоит сделать тихо и быстро.
Прошла томительно долгая минута.
Может, они догадались, что он задумал, и собираются призвать на помощь остальных? И те вот-вот подоспеют и окружат особняк со всех сторон? Он отёр пот со лба тыльной стороной ладони. Сердце стучало страшно громко.
Две минуты… три…
Из тени деревьев выдвинулась одинокая тень. Помедлила секунду, затем бросилась к левому крылу большого дома.
Вот и вторая тень, она появилась справа.
Смит глубоко втянул воздух. Бандиты, будь они гражданские или военные, всегда так предсказуемы. Полное отсутствие воображения, тактика самая примитивная, дальше своего носа не видят. Прут напролом, подобно разъярённому быку или же мальчишке-полузащитнику из школьной команды, который всегда смотрит в противоположную сторону от той, куда собирается бросить мяч.
Эти двое, сжимавшие сейчас вокруг него клещи, были, возможно, лучше других. Но, подобно Кастеру в Литтл-Бигхорн[1] или лорду Челмсворту в войне против зулусов в Исандлване, оказали ему большую любезность, раздробив свои силы, чем, как он надеялся, можно воспользоваться. И уничтожить противника по одному.
Один из этих наглецов как раз обходил сейчас особняк справа и оказался между стеной дома и бельведером. Вот он, шанс Смита! Он стал подкрадываться сзади к ничего не подозревающему мужчине. И вдруг наступил на ветку. Она хрустнула еле слышно, но преследователь тут же насторожился. Сердце у Смита, казалось, остановилось. Мужчина резко развернулся, поднял ствол пистолета, готовый выстрелить.
Смит понял, что медлить нельзя. Один мощный удар ребром ладони по горлу — и голосовые связки противника парализованы. Удар правой ногой в ботинке двенадцатого размера по голове, и мужчина тихо осел на землю.
Смит метнулся обратно, в своё укрытие.
Одна минута… две.
Более осторожный из этой парочки материализовался из тьмы. И застыл в лунном свете между стеной бельведера и упавшим товарищем. У него даже хватило ума осторожно обойти раненого, описав широкий круг, причём он старался держаться в тени. Но этим и ограничились тактические уловки, и вот он подбежал и опустился на колени рядом с упавшим товарищем.
— Джерри? Господи, что…
Смит размахнулся и ударил рукояткой вновь подхваченной «беретты» по склонённой голове.
Затем он потащил двух потерявших сознание противников в бельведер. Пригнувшись и тяжело дыша, вслушивался в ночь. Но единственным еле различимым звуком был шум машины, направлявшейся куда-то к югу. Со вздохом облегчения покинул он бельведер и, пробираясь меж тенями домов и деревьев, осторожно двинулся к тому месту, откуда пришёл. Приблизившись к перекрёстку, где на него напали, замедлил шаг и прислушался. И снова полная тишина, не считая уже знакомого звука — какая-то другая машина двигалась в противоположном направлении, на этот раз — к северу.
К перекрёстку он подползал на локтях и коленях, держа по пистолету в каждой руке. В строе припаркованных вокруг машин ничего не изменилось, его «триумф» стоял у обочины, там, где он вышел из него, спеша на помощь жертве-притворщику. Ни единой живой души в поле зрения.
Все же непонятно, как это белый грузовик отыскал его сперва на Висконсин-авеню, а затем здесь, на перекрёстке? Случайностью это трудно назвать. И, однако же, и грузовик, и машина, и сбитый ею «пьяный», вне сомнения, являлись частью одной схемы, и целью их было устранить его.
Они точно знали, где он находится.
Он выжидал, луна опускалась все ниже к горизонту. Ночные тени сгустились, огромная сова пролетела между ветвями деревьев, а где-то вдали машина продолжала ехать к югу, потом свернула на север, потом снова к югу, медленно приближаясь к тому месту, где находился его перекрёсток.
Смит сорвался с места и бросился к «триумфу». Достал из бардачка маленький фонарик, посветил под кузов. Ага, ну конечно! Неоригинально. В пятне света, отбрасываемом фонариком, виднелся передатчик. Совсем крохотный, размером не больше, чем ноготь большого пальца, он был прикреплён к днищу с помощью мини-магнита. А приёмник, по всей очевидности, находился в грузовике.
Он выключил фонарик, сунул его в карман и снял передающее устройство. Искусная работа, ничего не скажешь. Выползая из-под «триумфа», он вдруг заметил приближавшуюся к перекрёстку машину. Присел за кузовом и замер. Машина двигалась совсем медленно, водитель, сидевший в кабине, бросал через открытое боковое окно пачки газет на лужайки и дорожки возле домов.
Вот он резко развернулся.
Смит поднялся и свистнул. И подбежал к машине со стороны открытого окна.
— Эй, а нельзя ли купить у вас газету?
— Конечно, почему нет. Есть несколько лишних.
Смит полез в карман за мелочью. Уронил монетку на землю, наклонился, чтобы поднять её, и со злорадной улыбкой прилепил подслушивающее устройство к днищу машины.
Потом выпрямился, взял газету из рук водителя и кивнул.
— Огромное вам спасибо. Очень выручили.
Машина отъехала, Смит сел в «триумф». И помчался прочь от проклятого перекрёстка в надежде, что сбил со следа грузовик с убийцами и теперь у него хватит времени добраться до Софи. Но если эти убийцы были частью того зловещего и непонятного плана, о котором предупреждал его Билл Гриффин, тогда они должны знать, кто он такой и где его искать дальше. И где найти Софи.
Форт-Детрик, Мэриленд
Доклад, поступивший из Бельгии, из Института тропической медицины имени принца Леопольда, был уже третьим, который читала Софи за эту ночь. Заснуть никак не удавалось, и она вернулась к работе. Если этот хам генерал прав и Джон действительно отвлёкся на одну из своих научных авантюр, даже не предупредив её, да она его просто убьёт! И в то же время она надеялась, что Кильбургер прав и потому у неё нет особых оснований волноваться за своего возлюбленного.
Она изучала поступившие во ВМИИЗ материалы, но лишь вот этот, последний, из Института Леопольда вдруг пробудил надежду. Доктор Рене Жискур вдруг вспомнил, что несколько лет тому назад читал один отчёт, поступивший из военно-полевого госпиталя, развёрнутого в боливийских джунглях, в верхней части течения Амазонки. Сам он в то время вместе с другими учёными пытался подавить новую вспышку лихорадки «Мачупо», что разразилась неподалёку от прибрежного городка Сан-Хоакина, там, где Карл Джонсон, Кунс и Маккензи за много лет до этого первыми обнаружили смертоносный вирус. В ту пору у него не было времени вплотную заняться этой тревожной вестью, он просто сделал запись в тетрадь, а потом забыл о ней.
Но известие о новом вирусе разбудило память. Он порылся в бумагах и нашёл тетрадь со своими записями, а вот самого отчёта обнаружить не удалось. И, однако же, записи эти имели определённую ценность. В них он особо подчёркивал странную комбинацию симптомов гантавируса и геморрагической лихорадки, а также указывал на несомненную связь заболевания с обезьянами.
Софи ощутила и торжество, и гнев одновременно. Да! После того как Виктор Тремонт не смог помочь ей, она начала сомневаться в правильности своих выводов. И вот теперь доктор Жискур нашёл им подтверждение. Так, кто из ВМИИЗа работает или когда-нибудь работал там? Если она не ошибается, ни больших, ни маленьких вспышек этого заболевания с тех пор вроде бы не отмечалось. Стало быть, все ограничено лишь этой маленькой, затерянной в диких джунглях Перу территорией.
Она переписала поступившие из Института принца Леопольда данные в журнал, затем суммировала все, что помнила о странном вирусе и её двух беседах с Виктором Тремонтом, поскольку теперь они, несомненно, имели к этому отношение. Записала также и несколько вариантов на тему того, как этот перуанский вирус мог вырваться за пределы джунглей.
Она продолжала писать, как вдруг услышала, что дверь в кабинет отворилась. Кто?.. Радость захлестнула её.
Она резко развернулась в кресле.
— Джон? Дорогой! Что, черт возьми…
Перед тем как ей нанесли сильнейший удар по голове и перед глазами поплыли радужные круги, она все же успела разглядеть окруживших её четверых мужчин. Джона среди них не было. А потом провалилась во тьму.
Но обыск необходим, от этого никуда не деться, а потому он методично и внимательно продолжал осматривать все подряд, стараясь ничего не упускать из виду. И почти сразу нашёл два весьма опасных документа. Один был отчётом из Института принца Леопольда, от некоего доктора Рене Жискура, — он лежал прямо у неё на столе. Другой представлял собой перечень исходящих телефонных звонков — очевидно, директор ВМИИЗа заставлял всех сотрудников ежемесячно составлять этот список для отчёта.
Затем он нашёл журнал, где она записала свои размышления по поводу отчёта из Бельгии. Вот удача — записи заполняли ровно одну страницу, начинались наверху и заканчивались в самом низу. Из маленького кожаного футляра он достал острый, как бритва, скальпель. Осторожно и аккуратно вырезал страничку. Посмотрел, убедился, что ничего не заметно, и спрятал листок в кармане комбинезона. Больше ничего важного или интересного в кабинете обнаружить не удалось.
Трое его помощников, одетые в такие же комбинезоны, завершали осмотр картотеки.
— Есть свежая запись в файле о Перу, — сказал один.
Второй заметил:
— Нашёл пару старых файлов, где говорится о той же хреновине в Южной Америке.
Третий просто покачал головой.
— Вы прочли каждый документ? — рявкнул аль-Хасан. — Просмотрели каждый файл и каждую папку? Во все ящики заглянули?
— Да, все как вы велели.
— А под разными там предметами? Под каждой вещью, которую можно сдвинуть с места?
— Эй, мы ж не дураки.
Аль-Хасан сильно сомневался в этом. Лично он считал, что большинство людей с Запада ленивы и некомпетентны. Но, судя по тому, какой беспорядок творился сейчас в кабинете, они, похоже, не врали.
— Очень хорошо. А теперь постарайтесь привести все в порядок. Чтоб все было как прежде.
Пока они, недовольно ворча, занялись новой работой, аль-Хасан натянул на руки вторую пару более толстых белых резиновых перчаток. Достал из кожаной коробочки маленький металлический контейнер, отвинтил крышку и извлёк стеклянную пробирку с резиновой пробкой. Затем осторожно достал из той же коробочки длинный шприц, проткнул резиновую пробку и набрал в шприц бесцветной жидкости из пробирки. И сделал Софи укол в вену на левой лодыжке.
Почувствовав укол, она слабо шевельнулась и застонала.
Помощники услышали это. Обернулись, посмотрели, и лица их посерели от страха.
— Заканчивайте работу, — грубо рявкнул аль-Хасан.
Мужчины отвели глаза. Пока они заканчивали наводить порядок в кабинете, аль-Хасан убрал шприц в пластиковый контейнер, запечатал его и положил в кожаную коробочку. Помощники сказали, что все готово. Аль-Хасан окинул кабинет придирчивым взглядом, остался доволен увиденным и приказал помощникам уходить. Бросил последний взгляд на неподвижно лежавшую на полу Софи и заметил, что на лице у неё проступили капельки пота. Она издала ещё один тихий стон, услышав который аль-Хасан улыбнулся и вышел следом за своими подручными.
Глава 7
Он осторожно вынул из вялой руки убитого армейскую «беретту» и осмотрел тело, в надежде уловить хотя бы слабые признаки жизни. Да, этот человек мёртв. Отбросив оружие от двух раненых, Смит удручённо покачал головой, он был раздосадован случившимся. Мужчина со сломанным локтем все ещё не пришёл в сознание, второй же, тот, кому пуля угодила бедро, судорожно зажимал рану окровавленными пальцами, злобно и грязно ругался и не сводил со Смита сверкающих глаз.
Но Смит не стал обращать на него внимания. И поспешил к своему «триумфу». И вдруг в тишине послышался рёв мотора, возвещавший о приближении большого грузовика. Смит резко развернулся. Огромный белый фургон без опознавательных знаков летел прямо к перекрёстку. Каким-то образом убийцам удалось его вычислить.
Но как?..
В бою есть время, когда ты должен занять позицию и сражаться, но есть и другое время — удирать со всех ног. Смит подумал о Софи и сломя голову помчался по тротуару, стараясь держаться поближе к старинным викторианским особнякам. На чьём-то дворе залаяла собака, ей тут же ответила вторая, с другого конца улицы. Скоро вся округа огласилась бешеным и звонким собачьим лаем. Но вот он постепенно замер вдали, а Смит скользнул в тёмную тень трехэтажного викторианского дома с причудливыми башенками, куполами и широким крыльцом. От перекрёстка его отделяло ярдов сто, не меньше. Пригнувшись, он осторожно оглянулся. Увидел вдали припаркованные машины. А вон и грузовик, только теперь он остановился. Из кабины выпрыгнул низенький широкоплечий человек и склонился над ранеными. Смит не узнавал его, а вот грузовик был ему знаком — и очень даже хорошо.
Коротышка нетерпеливо махнул рукой. Ещё двое мужчин выпрыгнули из кабины и поволокли раненых к машине, в то время как первый бросился открывать заднюю дверцу грузовика. Там сидело с полдюжины мужчин — спрыгивая на землю через борт, они вертели головами, осматривая полутёмную улицу. Даже в слабом свете луны Смит видел, что лицо коротышки, выкрикивающего команды, блестит от пота.
Итак, двух раненых и убитого погрузили в машину, которая, проехав совсем рядом с притаившимся в кустах Смитом, устремилась к северу, быстро набирая скорость. Затем настал черёд большого грузовика, он тоже тронулся с места, но только на юг, к реке. Коротышка-командир разбил высадившихся на пары, и они разбежались в разные стороны — в поисках Джона Смита. Каждый из них без труда мог бы одолеть сорокалетнего учёного, ведущего сидячий образ жизни, но они явно находились под впечатлением того, как лихо он расправился с тремя их товарищами.
Засев в своём укрытии, Смит внимательно прислушивался — вот двое парней подошли совсем близко. Придётся каким-то образом нейтрализовать эту парочку. Он развернулся и нырнул дальше, в тень, и сделал это нарочито шумно, так, чтоб они его услышали. Парни проглотили наживку и кинулись следом, оторвавшись таким образом от основной группы. Нервы у Смита были на пределе; почти не разбирая дороги, он мчался через какие-то тёмные дворы. Наконец, кварталах в четырех от перекрёстка, он решился на комбинацию, которая могла бы сработать. В конце короткого узкого проулка стоял белый особняк в колониальном стиле, света ни в одном из окон видно не было. Одно его крыло украшал бельведер, почти не заметный во тьме ночи и в тени высоких деревьев и кустарника.
Смит кашлянул и зашаркал подошвами по дорожке, давая преследователям понять, что он собирается укрыться в особняке. Затем резко и бесшумно развернулся и скользнул к бельведеру. Он оказался прав; сквозь каменное кружево стены открывался прекрасный вид на все подступы к дому и саду. Смит положил пистолет и «беретту» на скамейку — сейчас они ему не нужны. Нет, эту работу предстоит сделать тихо и быстро.
Прошла томительно долгая минута.
Может, они догадались, что он задумал, и собираются призвать на помощь остальных? И те вот-вот подоспеют и окружат особняк со всех сторон? Он отёр пот со лба тыльной стороной ладони. Сердце стучало страшно громко.
Две минуты… три…
Из тени деревьев выдвинулась одинокая тень. Помедлила секунду, затем бросилась к левому крылу большого дома.
Вот и вторая тень, она появилась справа.
Смит глубоко втянул воздух. Бандиты, будь они гражданские или военные, всегда так предсказуемы. Полное отсутствие воображения, тактика самая примитивная, дальше своего носа не видят. Прут напролом, подобно разъярённому быку или же мальчишке-полузащитнику из школьной команды, который всегда смотрит в противоположную сторону от той, куда собирается бросить мяч.
Эти двое, сжимавшие сейчас вокруг него клещи, были, возможно, лучше других. Но, подобно Кастеру в Литтл-Бигхорн[1] или лорду Челмсворту в войне против зулусов в Исандлване, оказали ему большую любезность, раздробив свои силы, чем, как он надеялся, можно воспользоваться. И уничтожить противника по одному.
Один из этих наглецов как раз обходил сейчас особняк справа и оказался между стеной дома и бельведером. Вот он, шанс Смита! Он стал подкрадываться сзади к ничего не подозревающему мужчине. И вдруг наступил на ветку. Она хрустнула еле слышно, но преследователь тут же насторожился. Сердце у Смита, казалось, остановилось. Мужчина резко развернулся, поднял ствол пистолета, готовый выстрелить.
Смит понял, что медлить нельзя. Один мощный удар ребром ладони по горлу — и голосовые связки противника парализованы. Удар правой ногой в ботинке двенадцатого размера по голове, и мужчина тихо осел на землю.
Смит метнулся обратно, в своё укрытие.
Одна минута… две.
Более осторожный из этой парочки материализовался из тьмы. И застыл в лунном свете между стеной бельведера и упавшим товарищем. У него даже хватило ума осторожно обойти раненого, описав широкий круг, причём он старался держаться в тени. Но этим и ограничились тактические уловки, и вот он подбежал и опустился на колени рядом с упавшим товарищем.
— Джерри? Господи, что…
Смит размахнулся и ударил рукояткой вновь подхваченной «беретты» по склонённой голове.
Затем он потащил двух потерявших сознание противников в бельведер. Пригнувшись и тяжело дыша, вслушивался в ночь. Но единственным еле различимым звуком был шум машины, направлявшейся куда-то к югу. Со вздохом облегчения покинул он бельведер и, пробираясь меж тенями домов и деревьев, осторожно двинулся к тому месту, откуда пришёл. Приблизившись к перекрёстку, где на него напали, замедлил шаг и прислушался. И снова полная тишина, не считая уже знакомого звука — какая-то другая машина двигалась в противоположном направлении, на этот раз — к северу.
К перекрёстку он подползал на локтях и коленях, держа по пистолету в каждой руке. В строе припаркованных вокруг машин ничего не изменилось, его «триумф» стоял у обочины, там, где он вышел из него, спеша на помощь жертве-притворщику. Ни единой живой души в поле зрения.
Все же непонятно, как это белый грузовик отыскал его сперва на Висконсин-авеню, а затем здесь, на перекрёстке? Случайностью это трудно назвать. И, однако же, и грузовик, и машина, и сбитый ею «пьяный», вне сомнения, являлись частью одной схемы, и целью их было устранить его.
Они точно знали, где он находится.
Он выжидал, луна опускалась все ниже к горизонту. Ночные тени сгустились, огромная сова пролетела между ветвями деревьев, а где-то вдали машина продолжала ехать к югу, потом свернула на север, потом снова к югу, медленно приближаясь к тому месту, где находился его перекрёсток.
Смит сорвался с места и бросился к «триумфу». Достал из бардачка маленький фонарик, посветил под кузов. Ага, ну конечно! Неоригинально. В пятне света, отбрасываемом фонариком, виднелся передатчик. Совсем крохотный, размером не больше, чем ноготь большого пальца, он был прикреплён к днищу с помощью мини-магнита. А приёмник, по всей очевидности, находился в грузовике.
Он выключил фонарик, сунул его в карман и снял передающее устройство. Искусная работа, ничего не скажешь. Выползая из-под «триумфа», он вдруг заметил приближавшуюся к перекрёстку машину. Присел за кузовом и замер. Машина двигалась совсем медленно, водитель, сидевший в кабине, бросал через открытое боковое окно пачки газет на лужайки и дорожки возле домов.
Вот он резко развернулся.
Смит поднялся и свистнул. И подбежал к машине со стороны открытого окна.
— Эй, а нельзя ли купить у вас газету?
— Конечно, почему нет. Есть несколько лишних.
Смит полез в карман за мелочью. Уронил монетку на землю, наклонился, чтобы поднять её, и со злорадной улыбкой прилепил подслушивающее устройство к днищу машины.
Потом выпрямился, взял газету из рук водителя и кивнул.
— Огромное вам спасибо. Очень выручили.
Машина отъехала, Смит сел в «триумф». И помчался прочь от проклятого перекрёстка в надежде, что сбил со следа грузовик с убийцами и теперь у него хватит времени добраться до Софи. Но если эти убийцы были частью того зловещего и непонятного плана, о котором предупреждал его Билл Гриффин, тогда они должны знать, кто он такой и где его искать дальше. И где найти Софи.
* * *
4.07 утраФорт-Детрик, Мэриленд
Доклад, поступивший из Бельгии, из Института тропической медицины имени принца Леопольда, был уже третьим, который читала Софи за эту ночь. Заснуть никак не удавалось, и она вернулась к работе. Если этот хам генерал прав и Джон действительно отвлёкся на одну из своих научных авантюр, даже не предупредив её, да она его просто убьёт! И в то же время она надеялась, что Кильбургер прав и потому у неё нет особых оснований волноваться за своего возлюбленного.
Она изучала поступившие во ВМИИЗ материалы, но лишь вот этот, последний, из Института Леопольда вдруг пробудил надежду. Доктор Рене Жискур вдруг вспомнил, что несколько лет тому назад читал один отчёт, поступивший из военно-полевого госпиталя, развёрнутого в боливийских джунглях, в верхней части течения Амазонки. Сам он в то время вместе с другими учёными пытался подавить новую вспышку лихорадки «Мачупо», что разразилась неподалёку от прибрежного городка Сан-Хоакина, там, где Карл Джонсон, Кунс и Маккензи за много лет до этого первыми обнаружили смертоносный вирус. В ту пору у него не было времени вплотную заняться этой тревожной вестью, он просто сделал запись в тетрадь, а потом забыл о ней.
Но известие о новом вирусе разбудило память. Он порылся в бумагах и нашёл тетрадь со своими записями, а вот самого отчёта обнаружить не удалось. И, однако же, записи эти имели определённую ценность. В них он особо подчёркивал странную комбинацию симптомов гантавируса и геморрагической лихорадки, а также указывал на несомненную связь заболевания с обезьянами.
Софи ощутила и торжество, и гнев одновременно. Да! После того как Виктор Тремонт не смог помочь ей, она начала сомневаться в правильности своих выводов. И вот теперь доктор Жискур нашёл им подтверждение. Так, кто из ВМИИЗа работает или когда-нибудь работал там? Если она не ошибается, ни больших, ни маленьких вспышек этого заболевания с тех пор вроде бы не отмечалось. Стало быть, все ограничено лишь этой маленькой, затерянной в диких джунглях Перу территорией.
Она переписала поступившие из Института принца Леопольда данные в журнал, затем суммировала все, что помнила о странном вирусе и её двух беседах с Виктором Тремонтом, поскольку теперь они, несомненно, имели к этому отношение. Записала также и несколько вариантов на тему того, как этот перуанский вирус мог вырваться за пределы джунглей.
Она продолжала писать, как вдруг услышала, что дверь в кабинет отворилась. Кто?.. Радость захлестнула её.
Она резко развернулась в кресле.
— Джон? Дорогой! Что, черт возьми…
Перед тем как ей нанесли сильнейший удар по голове и перед глазами поплыли радужные круги, она все же успела разглядеть окруживших её четверых мужчин. Джона среди них не было. А потом провалилась во тьму.
* * *
Надаль аль-Хасан, переодетый в медицинский комбинезон, методично обыскивал стол этой дамочки-учёного. Читал каждый документ, отчёт, просматривал записные книжки и блокноты. Внимательно изучал каждый файл. И испытывал при этом глубочайшее омерзение, хоть руки его и были защищены хирургическими перчатками. Он знал, что подобное богохульство имеет место и в его стране, а также во многих других странах исламского мира, в том числе и арабских, но скрыть раздражение при виде всего этого никак не удавалось. Разрешать женщинам учиться и работать рядом с мужчинами — это не только ересь, это подрывает достоинство мужчин и наносит урон чести женщины. И прикасаться к предметам, которые трогала эта женщина, было для него сущим мучением.Но обыск необходим, от этого никуда не деться, а потому он методично и внимательно продолжал осматривать все подряд, стараясь ничего не упускать из виду. И почти сразу нашёл два весьма опасных документа. Один был отчётом из Института принца Леопольда, от некоего доктора Рене Жискура, — он лежал прямо у неё на столе. Другой представлял собой перечень исходящих телефонных звонков — очевидно, директор ВМИИЗа заставлял всех сотрудников ежемесячно составлять этот список для отчёта.
Затем он нашёл журнал, где она записала свои размышления по поводу отчёта из Бельгии. Вот удача — записи заполняли ровно одну страницу, начинались наверху и заканчивались в самом низу. Из маленького кожаного футляра он достал острый, как бритва, скальпель. Осторожно и аккуратно вырезал страничку. Посмотрел, убедился, что ничего не заметно, и спрятал листок в кармане комбинезона. Больше ничего важного или интересного в кабинете обнаружить не удалось.
Трое его помощников, одетые в такие же комбинезоны, завершали осмотр картотеки.
— Есть свежая запись в файле о Перу, — сказал один.
Второй заметил:
— Нашёл пару старых файлов, где говорится о той же хреновине в Южной Америке.
Третий просто покачал головой.
— Вы прочли каждый документ? — рявкнул аль-Хасан. — Просмотрели каждый файл и каждую папку? Во все ящики заглянули?
— Да, все как вы велели.
— А под разными там предметами? Под каждой вещью, которую можно сдвинуть с места?
— Эй, мы ж не дураки.
Аль-Хасан сильно сомневался в этом. Лично он считал, что большинство людей с Запада ленивы и некомпетентны. Но, судя по тому, какой беспорядок творился сейчас в кабинете, они, похоже, не врали.
— Очень хорошо. А теперь постарайтесь привести все в порядок. Чтоб все было как прежде.
Пока они, недовольно ворча, занялись новой работой, аль-Хасан натянул на руки вторую пару более толстых белых резиновых перчаток. Достал из кожаной коробочки маленький металлический контейнер, отвинтил крышку и извлёк стеклянную пробирку с резиновой пробкой. Затем осторожно достал из той же коробочки длинный шприц, проткнул резиновую пробку и набрал в шприц бесцветной жидкости из пробирки. И сделал Софи укол в вену на левой лодыжке.
Почувствовав укол, она слабо шевельнулась и застонала.
Помощники услышали это. Обернулись, посмотрели, и лица их посерели от страха.
— Заканчивайте работу, — грубо рявкнул аль-Хасан.
Мужчины отвели глаза. Пока они заканчивали наводить порядок в кабинете, аль-Хасан убрал шприц в пластиковый контейнер, запечатал его и положил в кожаную коробочку. Помощники сказали, что все готово. Аль-Хасан окинул кабинет придирчивым взглядом, остался доволен увиденным и приказал помощникам уходить. Бросил последний взгляд на неподвижно лежавшую на полу Софи и заметил, что на лице у неё проступили капельки пота. Она издала ещё один тихий стон, услышав который аль-Хасан улыбнулся и вышел следом за своими подручными.
Глава 7
4.14 утра
Турмонт, Мэриленд
Лёгкий ветерок прошелестел в кронах деревьев и принёс с собой запах опавших яблок, гниющих на земле. Трехэтажный дом Джона Смита, напоминающий по форме солонку, примостился у самого склона горы Катоктин. В доме было темно, не горела даже лампочка над крыльцом, и он подумал, что Софи, должно быть, до сих пор ещё в лаборатории. Но сперва надо убедиться.
Он остановился в квартале от дома, укрылся за фургоном и внимательно осмотрел дом, сад и улицу. И тут же заметил неладное. Ствол старой яблони показался слишком толстым — наверняка за ним кто-то прячется. Чуть впереди по улице, почти скрытый за двумя высокими дубами, торчал капот чёрного «мерседеса». Сама машина укрылась рядом с домом соседей, у которых, насколько было известно Смиту, имелся «бьюик ле сабр», причём держали они его всегда в гараже.
Учитывая, как быстро домчался он до дома из Джорджтауна по практически пустым автомагистралям и дорогам, вряд ли поджидавшая его сейчас парочка могла приехать сюда первой. А это, в свою очередь, означало, что у врагов имелась на подхвате вторая, запасная команда, и это встревожило его уже не на шутку.
Притаившийся за деревом человек мог видеть подъезд к дому и двери гаража. Возможно, ещё какой-нибудь тип, одетый для маскировки в чёрное, перекрывал подходы к дому и гаражу сзади.
Смит ощутил столь знакомую каждому солдату ноющую и тошнотворную пустоту в желудке. Это говорил страх, но одновременно его захлестнула волна холодной бешеной ярости. Он скользнул в боковую аллею и пробежал за домами почти до самого конца своей улицы. Теперь он находился вне поля зрения преследователей. Почувствовав, что снова весь вспотел, он, скрываясь за строем высоких платанов, начал подкрадываться к своему гаражу сбоку, а последние пять ярдов прополз на животе.
Прислушался. За домом было тихо. Тогда он приподнялся и заглянул в гараж через щёлку.
И с облечением выдохнул. Гараж пуст. Старого зеленого «доджа» Софи там не было. А это значит, что все это время она находилась в Форт-Детрике. А раз так, то не получила его послания на автоответчике, чем и объяснялось отсутствие света над крыльцом. Он глубоко вздохнул и сразу почувствовал себя лучше.
Потом вернулся к «триумфу» прежней дорогой. И, проехав с четверть мили, притормозил возле телефона-автомата. Просто не мог дождаться, когда, наконец, услышит её голос. Набрал номер телефона в её кабинете. На четвёртом гудке включился автоответчик: «Сейчас меня нет на месте. Пожалуйста, оставьте своё сообщение. Как только вернусь, перезвоню. Спасибо».
От звонкого чистого голоса у него защемило в груди. И ещё возникло странное чувство, которое никак не удавалось определить словами. Одиночество?
Он снова стал набрать цифры. Ему ответил уже другой, бодрый и деловой голос:
— Армия США, Форт-Детрик, отдел безопасности.
— Говорит подполковник Джонатан Смит, из ВМИИЗа.
— Ваш идентификационный номер, подполковник?
Он назвал номер. В трубке настала пауза. Затем:
— Благодарю, подполковник. Чем можем помочь?
— Соедините меня с отделом охраны во ВМИИЗе.
Щелчки, слабые гудки и новый голос: «ВМИИЗ, отдел безопасности, Грассо».
— Грассо? Это Джон Смит. Послушайте…
— О, так вы вернулись, подполковник! Все в порядке? Док Рассел очень волновалась и…
— Все прекрасно, я в полном порядке, Грассо. Только что звонил ей. Но она не подходит к телефону. Вы случайно не знаете, где она может быть?
— Когда я заступил на дежурство, она была в списке ночной смены. И что-то не видел, чтобы она уходила.
— А во сколько началась ваша смена?
— Ровно в полночь. Она, наверное, в лаборатории, вот и не слышала вашего звонка.
Смит взглянул на часы — 4.42 утра.
— А вы не могли бы подняться и проверить?
— Конечно, подполковник. Я вам перезвоню.
Смит продиктовал ему номер телефона-автомата. Потянулись долгие томительные секунды, с каждой, казалось, было все труднее дышать. Прохладный ночной воздух казался удушливо-жарким. Нет, это в этой чёртовой будке страшно жарко и душно.
Он вздрогнул, когда, наконец, зазвонил телефон.
— Да?
— Её там нет, подполковник. И кабинет, и лаборатория заперты.
— И вы не заметили ничего… необычного?
— Да нет, все вроде бы в порядке. Все закрыто и опечатано должным образом. — В голосе Грассо слышалось лёгкое раздражение. — Черт, прямо не знаю, как это я её проглядел. Наверное, воспользовалась каким-то другим выходом. Но вы можете позвонить охраннику у ворот.
— Спасибо, Грассо. Соединишь меня?
— Само собой, док.
Через несколько секунд ему ответил другой, страшно сонный голос:
— Форт-Детрик, ворота, Шрёдер.
— Это подполковник Джонатан Смит, ВМИИЗ. Скажите, Шрёдер, доктор Софи Рассел выходила с базы сегодня вечером или ночью?
— Не знаю, подполковник. Просто я не знаю в лицо доктора Рассел. Попробуйте позвонить парню, что дежурит в здании.
Смит тихо чертыхнулся. Эти охранники в штатском вечно менялись, и смена у них была более долгой, чем у военной охраны. И ни для кого не было секретом, что они частенько засыпают в своих будках у ворот. Ведь там имелся шлагбаум, не пропускающий на территорию машины. А если какая-нибудь собиралась проехать, шум будил их. Однако там не было предусмотрено шлагбаума при выезде.
Он повесил трубку. Возможно, она слишком устала, чтобы добираться до Турмонта на машине. Это, в свою очередь, означало, что она могла переночевать в своей маленькой квартирке в Фредерике, которую продала, но все вещи ещё не вывезла. Он может позвонить туда, но это вряд ли что-нибудь даст. Когда человек работает сутками напролёт и приехал поспать несколько часов, он вряд ли оставит телефон включённым.
Он гнал машину вперёд и обдумывал ситуацию. Она так устала, что вышла из лаборатории через другой, запасной выход, не желая сталкиваться с кем-то из знакомых. Это понятно и вполне объяснимо. Именно так, наверное, она и поступила. А охранник у ворот просто прозевал её, должно быть, спал. И отправилась она прямиком к себе на квартиру. Он тихо войдёт и скользнёт к ней под одеяло. И она почувствует его присутствие, даже не просыпаясь. Улыбнётся во сне, тихо пробормочет что-то и тесно-тесно прильнёт к нему. И её бедро будет таким тёплым. А он тоже улыбнётся, поцелует её в плечо и будет любоваться, как Софи спит, пока не заснёт сам. Он обязательно…
Смит остановился на улице, огляделся по сторонам. Вроде бы никого. Вышел из «триумфа», тихо прикрыл дверь и прислушался. Ему казалось, он слышит кашель и похрапывание спящих. То взрыв смеха, то сердитый пьяный голос, говоривший на повышенных тонах. Одинокий автомобиль с визгом тормозов свернул за угол. Звуки обычной городской жизни.
Но никаких звуков или движений, которые могли бы показаться угрожающими.
У него был ключ от входной двери в трехэтажное здание. Он отпер её, вошёл в вестибюль и неслышно двинулся по ковру к лифтам. В этот поздний час вокруг ни души.
Вот, держа пистолет в руке, он остановился у двери в квартиру на третьем этаже. Прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука. Повернул ключ в замке, раздался щелчок, показавшийся громким, как взрыв.
Лёгким толчком Смит отворил дверь и распростёрся на ковре в прихожей.
Квартира была погружена во тьму. Ни звука, ни движения. На ладони после прикосновения к маленькому столику возле двери остался тонкий слой пыли.
Он поднялся и скользнул в тёмную гостиную, а уже оттуда — в маленький коридорчик, ведущей к двум спальням. Обе пусты, постели аккуратно застланы. На кухне ни единого признака того, что кто-нибудь тут недавно ел или хотя бы выпил чашку кофе. Раковина сухая. Холодильник молчит, выключен ещё несколько недель тому назад.
Её здесь нет и не было.
Чувствуя все нарастающее беспокойство, Смит прошёл в гостиную. Включил свет. Все в полном порядке, никакого следа борьбы или того, что здесь производился обыск.
Ничего. Квартира чиста и нетронута, словно музейный экспонат.
И если её убили или похитили, то произошло это не здесь.
В лаборатории её не было. У него дома в Турмонте — тоже. И здесь нет. И он не имел ни малейшего понятия о том, что с ней могло случиться.
Смит понял, что ему нужна помощь.
Первое, что надо сделать, это позвонить на базу и поднять там тревогу. Сообщить, что Софи пропала. Потом — в полицию. В ФБР. Он схватил сотовый телефон и уже собрался было набрать номер в Детрике.
Но рука замерла на полпути. Снаружи, в коридоре, послышались чьи-то шаги.
Он молниеносно выключил свет и положил телефон на стол. Потом опустился на одно колено и притаился за диваном, не выпуская пистолета из рук.
Кто-то направлялся к квартире Софи с громким топотом, врезаясь в стены, тяжело дыша. Какой-нибудь пьяница, возвращавшийся домой?
Турмонт, Мэриленд
Лёгкий ветерок прошелестел в кронах деревьев и принёс с собой запах опавших яблок, гниющих на земле. Трехэтажный дом Джона Смита, напоминающий по форме солонку, примостился у самого склона горы Катоктин. В доме было темно, не горела даже лампочка над крыльцом, и он подумал, что Софи, должно быть, до сих пор ещё в лаборатории. Но сперва надо убедиться.
Он остановился в квартале от дома, укрылся за фургоном и внимательно осмотрел дом, сад и улицу. И тут же заметил неладное. Ствол старой яблони показался слишком толстым — наверняка за ним кто-то прячется. Чуть впереди по улице, почти скрытый за двумя высокими дубами, торчал капот чёрного «мерседеса». Сама машина укрылась рядом с домом соседей, у которых, насколько было известно Смиту, имелся «бьюик ле сабр», причём держали они его всегда в гараже.
Учитывая, как быстро домчался он до дома из Джорджтауна по практически пустым автомагистралям и дорогам, вряд ли поджидавшая его сейчас парочка могла приехать сюда первой. А это, в свою очередь, означало, что у врагов имелась на подхвате вторая, запасная команда, и это встревожило его уже не на шутку.
Притаившийся за деревом человек мог видеть подъезд к дому и двери гаража. Возможно, ещё какой-нибудь тип, одетый для маскировки в чёрное, перекрывал подходы к дому и гаражу сзади.
Смит ощутил столь знакомую каждому солдату ноющую и тошнотворную пустоту в желудке. Это говорил страх, но одновременно его захлестнула волна холодной бешеной ярости. Он скользнул в боковую аллею и пробежал за домами почти до самого конца своей улицы. Теперь он находился вне поля зрения преследователей. Почувствовав, что снова весь вспотел, он, скрываясь за строем высоких платанов, начал подкрадываться к своему гаражу сбоку, а последние пять ярдов прополз на животе.
Прислушался. За домом было тихо. Тогда он приподнялся и заглянул в гараж через щёлку.
И с облечением выдохнул. Гараж пуст. Старого зеленого «доджа» Софи там не было. А это значит, что все это время она находилась в Форт-Детрике. А раз так, то не получила его послания на автоответчике, чем и объяснялось отсутствие света над крыльцом. Он глубоко вздохнул и сразу почувствовал себя лучше.
Потом вернулся к «триумфу» прежней дорогой. И, проехав с четверть мили, притормозил возле телефона-автомата. Просто не мог дождаться, когда, наконец, услышит её голос. Набрал номер телефона в её кабинете. На четвёртом гудке включился автоответчик: «Сейчас меня нет на месте. Пожалуйста, оставьте своё сообщение. Как только вернусь, перезвоню. Спасибо».
От звонкого чистого голоса у него защемило в груди. И ещё возникло странное чувство, которое никак не удавалось определить словами. Одиночество?
Он снова стал набрать цифры. Ему ответил уже другой, бодрый и деловой голос:
— Армия США, Форт-Детрик, отдел безопасности.
— Говорит подполковник Джонатан Смит, из ВМИИЗа.
— Ваш идентификационный номер, подполковник?
Он назвал номер. В трубке настала пауза. Затем:
— Благодарю, подполковник. Чем можем помочь?
— Соедините меня с отделом охраны во ВМИИЗе.
Щелчки, слабые гудки и новый голос: «ВМИИЗ, отдел безопасности, Грассо».
— Грассо? Это Джон Смит. Послушайте…
— О, так вы вернулись, подполковник! Все в порядке? Док Рассел очень волновалась и…
— Все прекрасно, я в полном порядке, Грассо. Только что звонил ей. Но она не подходит к телефону. Вы случайно не знаете, где она может быть?
— Когда я заступил на дежурство, она была в списке ночной смены. И что-то не видел, чтобы она уходила.
— А во сколько началась ваша смена?
— Ровно в полночь. Она, наверное, в лаборатории, вот и не слышала вашего звонка.
Смит взглянул на часы — 4.42 утра.
— А вы не могли бы подняться и проверить?
— Конечно, подполковник. Я вам перезвоню.
Смит продиктовал ему номер телефона-автомата. Потянулись долгие томительные секунды, с каждой, казалось, было все труднее дышать. Прохладный ночной воздух казался удушливо-жарким. Нет, это в этой чёртовой будке страшно жарко и душно.
Он вздрогнул, когда, наконец, зазвонил телефон.
— Да?
— Её там нет, подполковник. И кабинет, и лаборатория заперты.
— И вы не заметили ничего… необычного?
— Да нет, все вроде бы в порядке. Все закрыто и опечатано должным образом. — В голосе Грассо слышалось лёгкое раздражение. — Черт, прямо не знаю, как это я её проглядел. Наверное, воспользовалась каким-то другим выходом. Но вы можете позвонить охраннику у ворот.
— Спасибо, Грассо. Соединишь меня?
— Само собой, док.
Через несколько секунд ему ответил другой, страшно сонный голос:
— Форт-Детрик, ворота, Шрёдер.
— Это подполковник Джонатан Смит, ВМИИЗ. Скажите, Шрёдер, доктор Софи Рассел выходила с базы сегодня вечером или ночью?
— Не знаю, подполковник. Просто я не знаю в лицо доктора Рассел. Попробуйте позвонить парню, что дежурит в здании.
Смит тихо чертыхнулся. Эти охранники в штатском вечно менялись, и смена у них была более долгой, чем у военной охраны. И ни для кого не было секретом, что они частенько засыпают в своих будках у ворот. Ведь там имелся шлагбаум, не пропускающий на территорию машины. А если какая-нибудь собиралась проехать, шум будил их. Однако там не было предусмотрено шлагбаума при выезде.
Он повесил трубку. Возможно, она слишком устала, чтобы добираться до Турмонта на машине. Это, в свою очередь, означало, что она могла переночевать в своей маленькой квартирке в Фредерике, которую продала, но все вещи ещё не вывезла. Он может позвонить туда, но это вряд ли что-нибудь даст. Когда человек работает сутками напролёт и приехал поспать несколько часов, он вряд ли оставит телефон включённым.
Он гнал машину вперёд и обдумывал ситуацию. Она так устала, что вышла из лаборатории через другой, запасной выход, не желая сталкиваться с кем-то из знакомых. Это понятно и вполне объяснимо. Именно так, наверное, она и поступила. А охранник у ворот просто прозевал её, должно быть, спал. И отправилась она прямиком к себе на квартиру. Он тихо войдёт и скользнёт к ней под одеяло. И она почувствует его присутствие, даже не просыпаясь. Улыбнётся во сне, тихо пробормочет что-то и тесно-тесно прильнёт к нему. И её бедро будет таким тёплым. А он тоже улыбнётся, поцелует её в плечо и будет любоваться, как Софи спит, пока не заснёт сам. Он обязательно…
* * *
Вряд ли в путеводителях в качестве одной из достопримечательностей исторического города Фредерика упоминался Форт-Детрик. Обнесённый сетчатой изгородью, с постом охраны у входа, Детрик представлял собой военную базу средней степени секретности, расположенную в центре жилого района. Квартира Софи располагалась в доме в пяти кварталах от базы.Смит остановился на улице, огляделся по сторонам. Вроде бы никого. Вышел из «триумфа», тихо прикрыл дверь и прислушался. Ему казалось, он слышит кашель и похрапывание спящих. То взрыв смеха, то сердитый пьяный голос, говоривший на повышенных тонах. Одинокий автомобиль с визгом тормозов свернул за угол. Звуки обычной городской жизни.
Но никаких звуков или движений, которые могли бы показаться угрожающими.
У него был ключ от входной двери в трехэтажное здание. Он отпер её, вошёл в вестибюль и неслышно двинулся по ковру к лифтам. В этот поздний час вокруг ни души.
Вот, держа пистолет в руке, он остановился у двери в квартиру на третьем этаже. Прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука. Повернул ключ в замке, раздался щелчок, показавшийся громким, как взрыв.
Лёгким толчком Смит отворил дверь и распростёрся на ковре в прихожей.
Квартира была погружена во тьму. Ни звука, ни движения. На ладони после прикосновения к маленькому столику возле двери остался тонкий слой пыли.
Он поднялся и скользнул в тёмную гостиную, а уже оттуда — в маленький коридорчик, ведущей к двум спальням. Обе пусты, постели аккуратно застланы. На кухне ни единого признака того, что кто-нибудь тут недавно ел или хотя бы выпил чашку кофе. Раковина сухая. Холодильник молчит, выключен ещё несколько недель тому назад.
Её здесь нет и не было.
Чувствуя все нарастающее беспокойство, Смит прошёл в гостиную. Включил свет. Все в полном порядке, никакого следа борьбы или того, что здесь производился обыск.
Ничего. Квартира чиста и нетронута, словно музейный экспонат.
И если её убили или похитили, то произошло это не здесь.
В лаборатории её не было. У него дома в Турмонте — тоже. И здесь нет. И он не имел ни малейшего понятия о том, что с ней могло случиться.
Смит понял, что ему нужна помощь.
Первое, что надо сделать, это позвонить на базу и поднять там тревогу. Сообщить, что Софи пропала. Потом — в полицию. В ФБР. Он схватил сотовый телефон и уже собрался было набрать номер в Детрике.
Но рука замерла на полпути. Снаружи, в коридоре, послышались чьи-то шаги.
Он молниеносно выключил свет и положил телефон на стол. Потом опустился на одно колено и притаился за диваном, не выпуская пистолета из рук.
Кто-то направлялся к квартире Софи с громким топотом, врезаясь в стены, тяжело дыша. Какой-нибудь пьяница, возвращавшийся домой?