— Нет, не должно быть. Я уверена, что он только обрадуется возможности свалить эту работу на меня, — медленно проговорила Пирсон, размышляя вслух. — Ведь я главный эксперт Бюро по Движению Лазаря. И.о. директора это понимает. И еще одно должно быть ясно всем и каждому, начиная от Белого дома и кончая последним патрульным. Что бы там ни произошло, это злодеяние не может не быть связано с Движением.
— Верно, — согласился Берк. — А я тем временем буду продолжать подталкивать «Набат» со своей стороны.
— А это разумно? — резко спросила Пирсон. — Может быть, нам будет лучше отключить питание?
— Уже слишком поздно, Кит, — без всяких околичностей ответил Берк. — Все машины запущены. Теперь нам остается только укротить лошадь или же она нас растопчет.
Глава 9
— Верно, — согласился Берк. — А я тем временем буду продолжать подталкивать «Набат» со своей стороны.
— А это разумно? — резко спросила Пирсон. — Может быть, нам будет лучше отключить питание?
— Уже слишком поздно, Кит, — без всяких околичностей ответил Берк. — Все машины запущены. Теперь нам остается только укротить лошадь или же она нас растопчет.
Глава 9
Белый дом
Члены президентского Совета по национальной безопасности, которые с трудом разместились вокруг оказавшегося слишком маленьким стола для заседаний в оперативном зале Белого дома, пребывали в мрачном, подавленном настроении. «И, черт их возьми, иначе и быть не могло», — мрачно подумал Сэм Кастилья. Уже первые донесения о бедствии в Теллеровском институте были достаточно плохими. Каждое следующее сообщение оказывалось хуже предыдущего.
Он поглядел на ближайшие к нему настенные часы. Оказалось, что уже намного позже, чем он думал. В этом тесном подземном помещении с искусственным освещением было трудно правильно оценивать ход времени. Прошло уже несколько часов с тех пор, как Фред Клейн в первый раз доложил ему новости о том ужасе, который начался в Санта-Фе.
Теперь президент недоверчиво оглядел всех сидевших за столом.
— Вы хотите сказать, что мы все еще не располагаем достоверными сведениями о реальном количестве жертв ни в здании Теллеровского института, ни снаружи, среди демонстрантов?
— Да, мистер президент. Не располагаем, — выдавил из себя ссутулившийся на стуле с несчастным видом Боб Зеллер, исполняющий обязанности директора ФБР. — Больше половины ученых и обслуживающего персонала института пока что считаются пропавшими без вести. Вероятно, большинство из них погибли. Но мы не можем даже послать в здание поисково-спасательные команды, пока пожар не будет потушен. Что касается демонстрантов... — Голос Зеллера бессильно осекся.
— Мы можем вообще никогда не узнать точно, сколько их погибло, мистер президент, — вмешалась советник по национальной безопасности Эмили Пауэлл-Хилл. — Вы видели, что случилось перед зданием. Вероятно, потребуются месяцы, чтобы идентифицировать то немногое, что осталось от этих людей.
— Ведущие компании говорят, что там самое меньшее две тысячи покойников, — сказал Чарльз Оури, начальник штаба Белого дома. — И предсказывают, что это количество еще увеличится. Возможно, до трех или даже четырех тысяч.
— А на чем они основываются, Чарли? — резко спросил президент. — Плюют в потолок и строят догадки?
— На заявлениях, сделанных представителями Движения Лазаря, — спокойно ответил Оури. — Эти люди пользуются гораздо большим доверием со стороны прессы и широкой публики, чем заслуживают. Гораздо большим доверием, чем в данный момент располагаем мы.
Кастилья кивнул. На эти слова было нечего возразить. Первые кошмарные телерепортажи в натуральном, неотредактированном виде транслировались через спутники сразу несколькими новостными сетями. Десятки миллионов людей в Америке и сотни миллионов во всем мире видели ужасные сцены своими собственными глазами. Теперь трансляции телекомпаний сделались более осторожными, из них старательно вырезали наиболее ужасные сцены гибели поедаемых заживо перепуганных и не понимающих, что с ними происходит, сторонников Движения Лазаря. Но это сделали слишком поздно. Возместить нанесенный первыми передачами ущерб было уже нельзя.
Теперь все дикие, полностью высосанные из пальца заявления, которые делало Движение Лазаря об опасностях, связанных с нанотехнологиями, казались абсолютно доказанными. А Движение, похоже, готовилось высказать еще более зловещую и параноидальную версию. Вернее, не только готовилось — ее уже можно было обнаружить на их веб-сайтах, а также во многих других крупных порталах Интернета. Утверждалось, что в лабораториях Теллеровского института тайно разрабатывали нанотехнологическое оружие для американской армии. При помощи устрашающе сходных фотографий изуродованных до неузнаваемости трупов в обоих местах лазаристы связывали трагедию в Санта-Фе с недавней резней в Кушасе, деревушке в Зимбабве. Распространители этого обвинения утверждали, будто эти фотографии доказывают, что «кое-кто из американского правительства» истребил мирную деревню в ходе первого испытания этого самого нанотехнологического оружия.
Кастилья брезгливо скривил рот. В наступившей обстановке истерии никто не собирался обращать ни малейшего внимания на выступления знаменитых ученых, пытавшихся хоть немного успокоить людей. Или на опровержения, которые делали политические деятели, такие, как он сам, напомнил себе президент. Под давлением напуганных избирателей уже довольно много конгрессменов начали требовать немедленного федерального запрета на нанотехнологические исследования. И один только бог мог знать, сколько правительств других стран мира могло купиться на оголтелые вопли Движения о разработке в США секретной «программы по применению нанотехнологии в военных целях».
Кастилья взглянул на Дэвида Хансона, сидевшего в дальнем конце стола.
— Хотите что-нибудь добавить, Дэвид?
Директор ЦРУ пожал плечами.
— Кроме полной уверенности в том, что происшествие в Теллеровском институте почти наверняка является актом циничного расчетливого терроризма? Нет, мистер президент, мне нечего добавить.
— А вам не кажется, что вы чересчур поспешно взводите курок? — не без ехидства спросила Эмили Пауэлл-Хилл. Между отставным армейским бригадным генералом и директором Центрального разведывательного управления не было и намека на какую-либо приязнь. Пауэлл-Хилл считала, что Хансон слишком склонен к применению чрезвычайных мер для решения проблем национальной безопасности.
В глубине души президент соглашался с ее оценкой. Но неприятная правда состояла в том, что самые невероятные предсказания Хансона, как правило, сбывались, а большинство тайных операций, которые он проводил, оказывались успешными. Тем более что в данном случае утверждение руководителя ЦРУ полностью совпадало с тем, что Кастилья успел узнать от Фреда Клейна, возглавлявшего «Прикрытие-1».
— Вы хотите сказать, что я строю предположения, не располагая исчерпывающими фактами? Да, так оно и есть, — согласился Хансон, смерив советника снисходительным взглядом сквозь очки в черепаховой оправе. — Но я не считаю, Эмили, что мы имеем право тратить массу времени на альтернативные версии. Если, конечно, вы не испытываете глубокой уверенности в том, что злоумышленники, которые ворвались в Теллеровский институт, не имели никакого отношения к бомбам, которые взорвались менее чем час спустя. Если честно, то мне такое предположение кажется немного наивным.
Эмили Пауэлл-Хилл залилась краской.
Кастилья вмешался, прежде чем спор успел выйти из-под контроля:
— Давайте считать, что вы правы, Дэвид. Допустим, что это не просто бедствие, а террористический акт. В таком случае кто же террористы?
— Движение Лазаря, — твердо заявил директор ЦРУ. — По тем самым причинам, которые я подчеркивал при обсуждении сводки данных разведывательных служб по поводу степени угрозы национальной безопасности, мистер президент. Тогда мы пытались гадать, какое же имелось в виду «важное событие». — Он пожал узкими плечами. — Что ж, теперь мы это знаем.
— Вы всерьез утверждаете, что лидеры Движения Лазаря намеренно погубили более двух тысяч своих сторонников? — спросил Оури. Начальник штаба был настроен откровенно скептически.
— Намеренно? — Хансон покачал головой. — Я не знаю. И мы этого не узнаем, пока не получим точных сведений о том, что именно убило всех этих людей. Но я больше чем уверен в том, что Движение Лазаря было причастно к нападению террористов.
— На каком же основании? — спросил Кастилья.
— На основании анализа и хронометража событий, мистер президент, — ответил директор ЦРУ и, не дожидаясь просьбы уточнить, начал перечислять свои тезисы, подчеркивая каждый резким взмахом руки, словно профессор, объясняющий свою любимую теорию группе особенно тупых новичков. — Первое: кто организовывал массовую демонстрацию около Теллеровского института? Движение Лазаря. Второе: почему охранники института оказались около периметра, когда прибыли террористы, выдавшие себя за команду Секретной службы, и не имели никакой возможности помешать им? Потому что они не могли отойти от ограды из-за все той же самой демонстрации. Третье: кто не позволил проникнуть в институт настоящим агентам Секретной службы? Те же самые демонстранты Движения Лазаря. И, наконец, четвертое: почему полиция Санта-Фе и шерифы не смогли перехватить злоумышленников, когда те уехали из института? Потому что они были лишены возможности что-либо сделать все из-за того же хаоса, творившегося вокруг института.
Кастилья кивнул — почти против воли. Аргументы начальника ЦРУ были не такими уж неопровержимыми, но вполне убедительными.
— Сэр, мы не можем выступить с таким вот голословным обвинением против Движения Лазаря! — нарушил тишину Оури. — Это было бы политическим самоубийством. Пресса заклюет нас, если мы хотя бы намекнем на такое!
— Чарли совершенно прав, мистер президент, — сказала Эмили Пауэлл-Хилл. Советник по национальной безопасности сверкнула глазами в сторону главы ЦРУ и продолжила: — Обвинив Движение в этом преступлении, мы сыграем на руку каждому поклоннику теории заговора во всем мире. Мы не можем позволить себе снабжать их дополнительным оружием. По крайней мере, сейчас.
В оперативном зале Белого дома повисло мрачное молчание.
— Несомненно одно, — холодно проговорил Дэвид Хансон, нарушив тишину. — Движение Лазаря уже получает огромные дивиденды благодаря публичной мученической смерти огромного количества своих последователей. По всему миру сотни тысяч добровольцев вносят свои имена в регистрационные карточки, которые автоматически пересылаются по электронной почте. А миллионы делают электронные пожертвования на его объявленные в Интернете банковские счета.
Руководитель ЦРУ смотрел прямо на Кастилью.
— Я понимаю ваше нежелание принимать меры против Движения Лазаря без доказательства его террористических действий, мистер президент. Я знаю, что такое политики. И я искренне надеюсь, что расследование ФБР в Теллеровском институте даст вам те доказательства, которых вы требуете. Но я обязан предупредить вас о том, что задержка может иметь ужасные последствия для безопасности нации. С каждым днем Движение будет набирать все новые и новые силы. И с каждым днем наша способность противостоять ему будет так же неуклонно уменьшаться.
Человек по имени Лазарь сидел один в маленьком, но изящно обставленном кабинете.
Члены президентского Совета по национальной безопасности, которые с трудом разместились вокруг оказавшегося слишком маленьким стола для заседаний в оперативном зале Белого дома, пребывали в мрачном, подавленном настроении. «И, черт их возьми, иначе и быть не могло», — мрачно подумал Сэм Кастилья. Уже первые донесения о бедствии в Теллеровском институте были достаточно плохими. Каждое следующее сообщение оказывалось хуже предыдущего.
Он поглядел на ближайшие к нему настенные часы. Оказалось, что уже намного позже, чем он думал. В этом тесном подземном помещении с искусственным освещением было трудно правильно оценивать ход времени. Прошло уже несколько часов с тех пор, как Фред Клейн в первый раз доложил ему новости о том ужасе, который начался в Санта-Фе.
Теперь президент недоверчиво оглядел всех сидевших за столом.
— Вы хотите сказать, что мы все еще не располагаем достоверными сведениями о реальном количестве жертв ни в здании Теллеровского института, ни снаружи, среди демонстрантов?
— Да, мистер президент. Не располагаем, — выдавил из себя ссутулившийся на стуле с несчастным видом Боб Зеллер, исполняющий обязанности директора ФБР. — Больше половины ученых и обслуживающего персонала института пока что считаются пропавшими без вести. Вероятно, большинство из них погибли. Но мы не можем даже послать в здание поисково-спасательные команды, пока пожар не будет потушен. Что касается демонстрантов... — Голос Зеллера бессильно осекся.
— Мы можем вообще никогда не узнать точно, сколько их погибло, мистер президент, — вмешалась советник по национальной безопасности Эмили Пауэлл-Хилл. — Вы видели, что случилось перед зданием. Вероятно, потребуются месяцы, чтобы идентифицировать то немногое, что осталось от этих людей.
— Ведущие компании говорят, что там самое меньшее две тысячи покойников, — сказал Чарльз Оури, начальник штаба Белого дома. — И предсказывают, что это количество еще увеличится. Возможно, до трех или даже четырех тысяч.
— А на чем они основываются, Чарли? — резко спросил президент. — Плюют в потолок и строят догадки?
— На заявлениях, сделанных представителями Движения Лазаря, — спокойно ответил Оури. — Эти люди пользуются гораздо большим доверием со стороны прессы и широкой публики, чем заслуживают. Гораздо большим доверием, чем в данный момент располагаем мы.
Кастилья кивнул. На эти слова было нечего возразить. Первые кошмарные телерепортажи в натуральном, неотредактированном виде транслировались через спутники сразу несколькими новостными сетями. Десятки миллионов людей в Америке и сотни миллионов во всем мире видели ужасные сцены своими собственными глазами. Теперь трансляции телекомпаний сделались более осторожными, из них старательно вырезали наиболее ужасные сцены гибели поедаемых заживо перепуганных и не понимающих, что с ними происходит, сторонников Движения Лазаря. Но это сделали слишком поздно. Возместить нанесенный первыми передачами ущерб было уже нельзя.
Теперь все дикие, полностью высосанные из пальца заявления, которые делало Движение Лазаря об опасностях, связанных с нанотехнологиями, казались абсолютно доказанными. А Движение, похоже, готовилось высказать еще более зловещую и параноидальную версию. Вернее, не только готовилось — ее уже можно было обнаружить на их веб-сайтах, а также во многих других крупных порталах Интернета. Утверждалось, что в лабораториях Теллеровского института тайно разрабатывали нанотехнологическое оружие для американской армии. При помощи устрашающе сходных фотографий изуродованных до неузнаваемости трупов в обоих местах лазаристы связывали трагедию в Санта-Фе с недавней резней в Кушасе, деревушке в Зимбабве. Распространители этого обвинения утверждали, будто эти фотографии доказывают, что «кое-кто из американского правительства» истребил мирную деревню в ходе первого испытания этого самого нанотехнологического оружия.
Кастилья брезгливо скривил рот. В наступившей обстановке истерии никто не собирался обращать ни малейшего внимания на выступления знаменитых ученых, пытавшихся хоть немного успокоить людей. Или на опровержения, которые делали политические деятели, такие, как он сам, напомнил себе президент. Под давлением напуганных избирателей уже довольно много конгрессменов начали требовать немедленного федерального запрета на нанотехнологические исследования. И один только бог мог знать, сколько правительств других стран мира могло купиться на оголтелые вопли Движения о разработке в США секретной «программы по применению нанотехнологии в военных целях».
Кастилья взглянул на Дэвида Хансона, сидевшего в дальнем конце стола.
— Хотите что-нибудь добавить, Дэвид?
Директор ЦРУ пожал плечами.
— Кроме полной уверенности в том, что происшествие в Теллеровском институте почти наверняка является актом циничного расчетливого терроризма? Нет, мистер президент, мне нечего добавить.
— А вам не кажется, что вы чересчур поспешно взводите курок? — не без ехидства спросила Эмили Пауэлл-Хилл. Между отставным армейским бригадным генералом и директором Центрального разведывательного управления не было и намека на какую-либо приязнь. Пауэлл-Хилл считала, что Хансон слишком склонен к применению чрезвычайных мер для решения проблем национальной безопасности.
В глубине души президент соглашался с ее оценкой. Но неприятная правда состояла в том, что самые невероятные предсказания Хансона, как правило, сбывались, а большинство тайных операций, которые он проводил, оказывались успешными. Тем более что в данном случае утверждение руководителя ЦРУ полностью совпадало с тем, что Кастилья успел узнать от Фреда Клейна, возглавлявшего «Прикрытие-1».
— Вы хотите сказать, что я строю предположения, не располагая исчерпывающими фактами? Да, так оно и есть, — согласился Хансон, смерив советника снисходительным взглядом сквозь очки в черепаховой оправе. — Но я не считаю, Эмили, что мы имеем право тратить массу времени на альтернативные версии. Если, конечно, вы не испытываете глубокой уверенности в том, что злоумышленники, которые ворвались в Теллеровский институт, не имели никакого отношения к бомбам, которые взорвались менее чем час спустя. Если честно, то мне такое предположение кажется немного наивным.
Эмили Пауэлл-Хилл залилась краской.
Кастилья вмешался, прежде чем спор успел выйти из-под контроля:
— Давайте считать, что вы правы, Дэвид. Допустим, что это не просто бедствие, а террористический акт. В таком случае кто же террористы?
— Движение Лазаря, — твердо заявил директор ЦРУ. — По тем самым причинам, которые я подчеркивал при обсуждении сводки данных разведывательных служб по поводу степени угрозы национальной безопасности, мистер президент. Тогда мы пытались гадать, какое же имелось в виду «важное событие». — Он пожал узкими плечами. — Что ж, теперь мы это знаем.
— Вы всерьез утверждаете, что лидеры Движения Лазаря намеренно погубили более двух тысяч своих сторонников? — спросил Оури. Начальник штаба был настроен откровенно скептически.
— Намеренно? — Хансон покачал головой. — Я не знаю. И мы этого не узнаем, пока не получим точных сведений о том, что именно убило всех этих людей. Но я больше чем уверен в том, что Движение Лазаря было причастно к нападению террористов.
— На каком же основании? — спросил Кастилья.
— На основании анализа и хронометража событий, мистер президент, — ответил директор ЦРУ и, не дожидаясь просьбы уточнить, начал перечислять свои тезисы, подчеркивая каждый резким взмахом руки, словно профессор, объясняющий свою любимую теорию группе особенно тупых новичков. — Первое: кто организовывал массовую демонстрацию около Теллеровского института? Движение Лазаря. Второе: почему охранники института оказались около периметра, когда прибыли террористы, выдавшие себя за команду Секретной службы, и не имели никакой возможности помешать им? Потому что они не могли отойти от ограды из-за все той же самой демонстрации. Третье: кто не позволил проникнуть в институт настоящим агентам Секретной службы? Те же самые демонстранты Движения Лазаря. И, наконец, четвертое: почему полиция Санта-Фе и шерифы не смогли перехватить злоумышленников, когда те уехали из института? Потому что они были лишены возможности что-либо сделать все из-за того же хаоса, творившегося вокруг института.
Кастилья кивнул — почти против воли. Аргументы начальника ЦРУ были не такими уж неопровержимыми, но вполне убедительными.
— Сэр, мы не можем выступить с таким вот голословным обвинением против Движения Лазаря! — нарушил тишину Оури. — Это было бы политическим самоубийством. Пресса заклюет нас, если мы хотя бы намекнем на такое!
— Чарли совершенно прав, мистер президент, — сказала Эмили Пауэлл-Хилл. Советник по национальной безопасности сверкнула глазами в сторону главы ЦРУ и продолжила: — Обвинив Движение в этом преступлении, мы сыграем на руку каждому поклоннику теории заговора во всем мире. Мы не можем позволить себе снабжать их дополнительным оружием. По крайней мере, сейчас.
В оперативном зале Белого дома повисло мрачное молчание.
— Несомненно одно, — холодно проговорил Дэвид Хансон, нарушив тишину. — Движение Лазаря уже получает огромные дивиденды благодаря публичной мученической смерти огромного количества своих последователей. По всему миру сотни тысяч добровольцев вносят свои имена в регистрационные карточки, которые автоматически пересылаются по электронной почте. А миллионы делают электронные пожертвования на его объявленные в Интернете банковские счета.
Руководитель ЦРУ смотрел прямо на Кастилью.
— Я понимаю ваше нежелание принимать меры против Движения Лазаря без доказательства его террористических действий, мистер президент. Я знаю, что такое политики. И я искренне надеюсь, что расследование ФБР в Теллеровском институте даст вам те доказательства, которых вы требуете. Но я обязан предупредить вас о том, что задержка может иметь ужасные последствия для безопасности нации. С каждым днем Движение будет набирать все новые и новые силы. И с каждым днем наша способность противостоять ему будет так же неуклонно уменьшаться.
* * *
Мобильный командный центр Движения ЛазаряЧеловек по имени Лазарь сидел один в маленьком, но изящно обставленном кабинете.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента