Страница:
Проментри представлял из себя ряд хибар и видавших виды палаток вдоль железной дороги. На одной из них красовалась надпись «Отель „Пасифик“. Содовая''. По соседству находилась „Булочная“ и ресторан „Эко“.
Дальше по улице шли: салун «Полас» и отель «Санни Сайд», который на самом деле был палаткой.
— Здесь мы не станем задерживаться, — сказал Брионн.
К ним подошел Даттон Маури.
— Ищете лошадей? Тут есть одна платная конюшня, где можно нанять хороших лошадей. Я как раз иду туда.
И они вместе зашагали по улице. Улица была пыльная и людная. Перед салунами и постоялыми дворами у коновязей стояли десятки лошадей. Праздно шаталось много разного люда, а вот женщин почти не было.
Хозяин конюшни, когда они подошли к нему, поднял голову и бросил суровый взгляд на Маури:
— Опять вернулся? Никогда не видел большего бродягу.
Маури усмехнулся в ответ.
— Ничего страшного, Пэт. Просто я легок на подъем. Мне нужна лошадь. Этим людям — тоже, и, Пэт, это — мои друзья.
Пэт поднялся и повел их в загон. Брионн подошел к загону — лошади задвигались. Он разглядывал их минуту — другую:
— А больше нету?
— Гм-м-м, — сказал Пэт. — А зачем вам больше — на две лошади сразу не сядешь. Нет, больше нет.
— Ладно, тогда я возьму вон того гнедого мерина. И еще жеребца, буланого.
Брионн разглядывал лошадей и посматривал исподволь на сына. Он заметил, как глаза Мэта устремились на буланого, и как мальчик невольно двинулся к лошади. Буланый перестал жевать, — навострил уши в сторону мальчика и протянул к нему любопытную морду.
А еще Брионн выбрал двух крепких на вид лошадей постарше.
— Сколько возьмешь за чалого? — спросил Маури. — Того, что покрупнее?
Затем они вернулись в помещение и, когда сделка была завершена, Брионн посмотрел пристально на Пэта:
— Забудьте, что вы меня видели, хорошо? — попросил он. — И вообще обо мне.
Пэт удивленно взглянул в ответ.
— Вы что, не в ладу с законом? А по вас не скажешь.
— Да нет, он — в ладах, — сказал Маури. — Можешь мне поверить. Но завтра, наверное, тут будут люди с поезда, начнут расспрашивать…
— Хорошо, я ничего про вас не знаю, — согласился Пэт. — Ни сном ни духом не ведаю.
И они, оставив в конюшне лошадей, опять вышли на улицу. В ближайшей лавке Брионн кое-что купил — патроны, окорок, муку, кофе, сахар и консервы — на несколько дней.
Затем он вернулся на конюшню, все упаковал, пошел в другую лавку и там закупил еще столько же припасов.
Выйдя из лавки, Брионн пошел вниз по улице, и тут увидел Миранду Лофтен; она стояла неподалеку, а перед нею — двое. Было совершенно ясно, что эти двое ее остановили силой, как и то, что они пьяны.
Брионн сбросил два тяжелых куля на дощатый настил.
— Присмотри за ними, Мэт. Я сейчас.
И он не спеша двинулся туда, где стояла эта выразительная группа.
— Извините, что заставил вас ждать, — сказал он спокойно и, взяв ее под руку, увлек вперед.
Пьяные машинально расступились, но один из них, более агрессивный, внезапно схватил Брионна за руку.
— Эй, послушай! Какого чер…
— Убери руки, — спокойно сказал ему Брионн, чеканя слова.
— Слушай, я говорю с этой девушкой, а ты…
— Леди, о которой ты говоришь, вас не знает. И в вашем нынешнем состоянии она не желает вас знать. И, дружок, я тебе еще раз повторяю, убери руку.
Глаза пьяного вспыхнули злобой.
— Черт меня побери, если…
Те, кто был знаком с Брионном, знали, что он реагирует молниеносно. Левой рукой он сбросил руку пьяного, а свободной правой нанес удар. Короткий удар был прекрасно проведен — пришелся прямо в челюсть. Тот рухнул навзничь и застыл, как бывает при нокауте.
Брионн глянул поверх него и вежливо спросил, хотя глаза его при этом были холодны:
— Есть вопросы? Хочешь тоже?
Второй, вдруг протрезвев, отрицательно замотал головой.
— Я — нет, мистер. Но когда он очнется, вам лучше быть при пушке.
— Передай ему, пусть об этом забудет, — посоветовал Брионн. — Если б он тронул ее хоть пальцем, то уже давно болтался бы на виселице. И ты тоже. И если кто-нибудь еще побеспокоит эту леди, то я обижусь. Ты понял?
Кровь ударила пьяному в лицо.
— Извиняюсь, мэм. Похоже мы с Питом, грешным делом, перепутали. — И он исподлобья уставился на Брионна: — Не из-за вас, мистер. Мы в самом деле перепутали.
Брионн взял Миранду под руку и повел ее по улице.
— Этот пьяный… вы его не убили? — спросила она. — Он не шевелится.
— Да нет. Отделается головной болью — вот и все. — Он поменял тему разговора: — Мисс Лофтен, а каковы ваши планы? Куда направляетесь?
— Спасибо, не беспокойтесь… Правда, я просто не представляю, где можно остановиться на ночь. Я думала, что здесь будет… совсем не так, как оказалось. Эти отели…
Он улыбнулся:
— Да, они для мужчин, и причем для грубых мужчин. Надо подыскать для вас что-то другое. Давайте-ка повернем назад и поговорим с Пэтом.
Они перешли улицу, чтобы обойти толпу, собравшуюся вокруг пьяного, поверженного Брионном, и зашагали к конюшне Пэта.
— Конечно, у моей Мэри найдется местечко для вас, мисс, — сказал Пэт. — И никуда она вас не отпустит. Она у меня добрая, уж это точно, и примет вас с радостью.
Брионн с любопытством смотрел на Миранду.
— Мисс Лофтен, позвольте прежде всего спросить, что привело вас сюда? Мне кажется, что здесь не место для такой девушки, как вы.
— Да ничего такого, — ответила она. — Просто я получила в наследство участок — серебряную копь.
Пэт взглянул на Брионна:
— Серебряную копь? Возле Проментри?
— Да. К югу отсюда. Это очень богатый участок. Дядюшка, когда в последний раз приезжал на Восток, как раз перед смертью, рассказывал нам о нем.
— Я не знаю никаких копей здесь поблизости, — сказал Пэт. — Интересно, а как звали вашего дядюшку?
— Бреннан. Он говорил, что его здесь звали Роди…
Пэт медленно сматывал веревку. Наконец он, не поднимая глаз, заговорил:
— Мисс, послушайте совет старого человека: вам лучше всего первым же поездом уехать на Восток.
— Но это глупо. Дядюшка Роди оставил мне участок. Я, может, не очень разбираюсь в таких делах, но кое-что все-таки смыслю. И я думаю, что надо сперва посмотреть самой на эту копь, а потом уже решать: разрабатывать ее или продать.
Брионн наблюдал за реакцией Пэта и точно знал, что последует дальше. По крайней мере, он догадывался, о чем тот думает.
— На Западе полно копей и приисков, некоторые участки богатые, но большая часть из них не давала ничего, только иллюзии и тяжкий труд. Каждый роет, как крот, каждый живет надеждой, что ему повезет, и каждый стоит кучу денег, по крайней мере, так им кажется…
Эта девушка приехала на Запад, преисполненная надежды, и разрушать эту надежду было жестоко.
— Добыча — дело мужское, — сказал Брионн, — и потом дела здесь делают совсем не так, как на Востоке. Иногда владеть участком бывает потрудней, чем найти его и застолбить.
Она улыбнулась:
— Я знала, что вы так скажете. Но дядюшка Роди рассказал мне все про этот участок. И сколько человек там работало, и сколько мулов было…
— А он говорил, где именно этот участок? — спросил Пэт.
Она смотрела то на одного, то на другого, вдруг испытав сомнение, то ли в их честности, то ли в том, насколько они ей верят, — трудно было сказать.
— Да, я знаю, где он. Дядя говорил, что возле Салины.
Пэт выпрямился, потирая спину.
— Мисс, — сказал он мягко, — не думаю, чтобы там было больше двух домов, в этой самой Салине… Сам-то я там никогда не бывал, но если там и есть какая-нибудь копь, то это ямка, куда двум не влезть. Конечно же мне неприятно говорить это вам, но я знал Роди Бреннана, и никакого серебра, насколько я знаю, у него не было.
В глазах девушки появился блеск. Брионну на какое-то мгновение показалось даже, что у нее дрожат губы.
— Тогда откуда же у него взялись деньги, которые он дал нам, когда приезжал на Восток? — резонно спросила она. — Когда умер отец, оставались долги, а у нас не было ничего, и если бы не дядюшка Роди, не знаю, как бы мы выкрутились.
— Да, я помню, как он уезжал на Восток, — нехотя согласился Пэт. — Но не слыхал, чтоб у него было с собой серебро Собственно говоря, насколько мне известно, у Роди Бреннана никогда ничего и не было, кроме мула и седла.
— Значит, вы просто не знаете, правда же? — Миранда разгладила складки платья. — Я сама поеду на этот участок и увижу все своими глазами!
— Там, мисс, в последнее время неспокойно. Индейцы беспокоят. Да и без индейцев — там опасные края. Собственно говоря, я, кажется, слышал от кого-то, что те, кто поселился в Салине, ушли оттуда.
— Но я все-таки поеду. Благодарю вас, джентльмены. Я уверена, что ваши советы продиктованы добрыми намерениями. — И она посмотрела на Пэта: — Можно мне войти в дом?
Он кивнул.
— Вон в ту дверь, мисс. Войдете и налево. Там у двери — розы… Растут неважно… Но жене нравятся.
Когда она ушла, Пэт сказал:
— Сумасшедшая девчонка. Схлопочет кучу неприятностей на свою голову. Места там очень дикие. А индейцы в последнее время совсем озверели. Но как бы там ни было — не слыхал я никогда, чтоб у Роди Бреннана был какой-то участок.
— Где же он мог взять деньги?
Пэт пожал плечами.
— Да. Это вопросик! Но не думаю, чтобы он мог честно заработать их. Вкалывал Роди на «Юнион Пасифик» note 7, тянул железку от Омахи — вколачивал костыли, а когда дотянули до середины Небраски — стал он боссом укладчиков. А когда у нас в Проментри вбивали золотой костыль, он был здесь — с бутылкой в руке. Выпить-то он был не дурак, уж если брался за это дело. Потом какое-то время водил дилижансы в Солт-Лейк-Сити, после чего отправился старателем в горы. Но всегда возвращался в Проментри или Коринн. Там, в Коринне был крутой шериф, по имени Дэниел Райен, офицер во время войны. Так вот Роди с ним дружил… И если разобраться, — продолжал Пэт, — то этой леди надо бы поговорить с Райеном. Уж он-то знает про Роди Бреннана поболе нашего. Но все равно, никогда я не видел, что у Роди водились деньги — по крайней мере, больше, чем можно за пару дней пропить или спустить в карты.
Брионн достал сигарету и закурил. Оттуда, где стоял, он видел Мэта, стерегущего их покупки возле лавки. Собственно, стоял он там всего несколько минут, и все это время Брионн поглядывал в его сторону, чтобы убедиться, что все в порядке.
Улица была оживленная. Вокруг сновали люди самого различного вида и происхождения: шведы и немцы-фермеры в поисках ночлега, грузчики со станции, железнодорожники, ковбои и бродяги. Пассажиры дилижанса, отправляющегося на юг, грузили багаж. Железная дорога полностью еще дилижанс не вытеснила, хотя кое-где уже рельсы бежали параллельно тракту. Но в южном направлении железную дорогу еще не проложили.
Брионн зашагал по улице туда, где его ждал Мэт. Подошел и подхватил тяжелые кули: один легко забросил на плечо, а другой ухватил за узел. И вдвоем с Мэтом они направились к конюшне.
Когда же Брионн с сыном подошли, их позвал Пэт:
— Идите в дом! Поешьте с нами.
Сначала Брионн колебался, но потом согласился. Мэт почему-то обрадовался. Неужели он до такой степени боится отцовской стряпни? А может, просто устал?
— Хорошо. Идем. — Он остановился и спросил: — Да, а куда девался Даттон Маури?
— Дат? Да шатается где-то, — как-то неуверенно ответил Пэт.
— Давно знаете его?
— Не очень. То он появится, то исчезает, как все бродяги…
Это ничего нового не добавило к информации о ковбое. Да и не могло прибавить. И, судя по реакции Пэта, большего от него не добьешься.
«Кстати, а где был Маури, когда вчера в меня стреляли?» — подумал Брионн.
Глава 5
Дальше по улице шли: салун «Полас» и отель «Санни Сайд», который на самом деле был палаткой.
— Здесь мы не станем задерживаться, — сказал Брионн.
К ним подошел Даттон Маури.
— Ищете лошадей? Тут есть одна платная конюшня, где можно нанять хороших лошадей. Я как раз иду туда.
И они вместе зашагали по улице. Улица была пыльная и людная. Перед салунами и постоялыми дворами у коновязей стояли десятки лошадей. Праздно шаталось много разного люда, а вот женщин почти не было.
Хозяин конюшни, когда они подошли к нему, поднял голову и бросил суровый взгляд на Маури:
— Опять вернулся? Никогда не видел большего бродягу.
Маури усмехнулся в ответ.
— Ничего страшного, Пэт. Просто я легок на подъем. Мне нужна лошадь. Этим людям — тоже, и, Пэт, это — мои друзья.
Пэт поднялся и повел их в загон. Брионн подошел к загону — лошади задвигались. Он разглядывал их минуту — другую:
— А больше нету?
— Гм-м-м, — сказал Пэт. — А зачем вам больше — на две лошади сразу не сядешь. Нет, больше нет.
— Ладно, тогда я возьму вон того гнедого мерина. И еще жеребца, буланого.
Брионн разглядывал лошадей и посматривал исподволь на сына. Он заметил, как глаза Мэта устремились на буланого, и как мальчик невольно двинулся к лошади. Буланый перестал жевать, — навострил уши в сторону мальчика и протянул к нему любопытную морду.
А еще Брионн выбрал двух крепких на вид лошадей постарше.
— Сколько возьмешь за чалого? — спросил Маури. — Того, что покрупнее?
Затем они вернулись в помещение и, когда сделка была завершена, Брионн посмотрел пристально на Пэта:
— Забудьте, что вы меня видели, хорошо? — попросил он. — И вообще обо мне.
Пэт удивленно взглянул в ответ.
— Вы что, не в ладу с законом? А по вас не скажешь.
— Да нет, он — в ладах, — сказал Маури. — Можешь мне поверить. Но завтра, наверное, тут будут люди с поезда, начнут расспрашивать…
— Хорошо, я ничего про вас не знаю, — согласился Пэт. — Ни сном ни духом не ведаю.
И они, оставив в конюшне лошадей, опять вышли на улицу. В ближайшей лавке Брионн кое-что купил — патроны, окорок, муку, кофе, сахар и консервы — на несколько дней.
Затем он вернулся на конюшню, все упаковал, пошел в другую лавку и там закупил еще столько же припасов.
Выйдя из лавки, Брионн пошел вниз по улице, и тут увидел Миранду Лофтен; она стояла неподалеку, а перед нею — двое. Было совершенно ясно, что эти двое ее остановили силой, как и то, что они пьяны.
Брионн сбросил два тяжелых куля на дощатый настил.
— Присмотри за ними, Мэт. Я сейчас.
И он не спеша двинулся туда, где стояла эта выразительная группа.
— Извините, что заставил вас ждать, — сказал он спокойно и, взяв ее под руку, увлек вперед.
Пьяные машинально расступились, но один из них, более агрессивный, внезапно схватил Брионна за руку.
— Эй, послушай! Какого чер…
— Убери руки, — спокойно сказал ему Брионн, чеканя слова.
— Слушай, я говорю с этой девушкой, а ты…
— Леди, о которой ты говоришь, вас не знает. И в вашем нынешнем состоянии она не желает вас знать. И, дружок, я тебе еще раз повторяю, убери руку.
Глаза пьяного вспыхнули злобой.
— Черт меня побери, если…
Те, кто был знаком с Брионном, знали, что он реагирует молниеносно. Левой рукой он сбросил руку пьяного, а свободной правой нанес удар. Короткий удар был прекрасно проведен — пришелся прямо в челюсть. Тот рухнул навзничь и застыл, как бывает при нокауте.
Брионн глянул поверх него и вежливо спросил, хотя глаза его при этом были холодны:
— Есть вопросы? Хочешь тоже?
Второй, вдруг протрезвев, отрицательно замотал головой.
— Я — нет, мистер. Но когда он очнется, вам лучше быть при пушке.
— Передай ему, пусть об этом забудет, — посоветовал Брионн. — Если б он тронул ее хоть пальцем, то уже давно болтался бы на виселице. И ты тоже. И если кто-нибудь еще побеспокоит эту леди, то я обижусь. Ты понял?
Кровь ударила пьяному в лицо.
— Извиняюсь, мэм. Похоже мы с Питом, грешным делом, перепутали. — И он исподлобья уставился на Брионна: — Не из-за вас, мистер. Мы в самом деле перепутали.
Брионн взял Миранду под руку и повел ее по улице.
— Этот пьяный… вы его не убили? — спросила она. — Он не шевелится.
— Да нет. Отделается головной болью — вот и все. — Он поменял тему разговора: — Мисс Лофтен, а каковы ваши планы? Куда направляетесь?
— Спасибо, не беспокойтесь… Правда, я просто не представляю, где можно остановиться на ночь. Я думала, что здесь будет… совсем не так, как оказалось. Эти отели…
Он улыбнулся:
— Да, они для мужчин, и причем для грубых мужчин. Надо подыскать для вас что-то другое. Давайте-ка повернем назад и поговорим с Пэтом.
Они перешли улицу, чтобы обойти толпу, собравшуюся вокруг пьяного, поверженного Брионном, и зашагали к конюшне Пэта.
— Конечно, у моей Мэри найдется местечко для вас, мисс, — сказал Пэт. — И никуда она вас не отпустит. Она у меня добрая, уж это точно, и примет вас с радостью.
Брионн с любопытством смотрел на Миранду.
— Мисс Лофтен, позвольте прежде всего спросить, что привело вас сюда? Мне кажется, что здесь не место для такой девушки, как вы.
— Да ничего такого, — ответила она. — Просто я получила в наследство участок — серебряную копь.
Пэт взглянул на Брионна:
— Серебряную копь? Возле Проментри?
— Да. К югу отсюда. Это очень богатый участок. Дядюшка, когда в последний раз приезжал на Восток, как раз перед смертью, рассказывал нам о нем.
— Я не знаю никаких копей здесь поблизости, — сказал Пэт. — Интересно, а как звали вашего дядюшку?
— Бреннан. Он говорил, что его здесь звали Роди…
Пэт медленно сматывал веревку. Наконец он, не поднимая глаз, заговорил:
— Мисс, послушайте совет старого человека: вам лучше всего первым же поездом уехать на Восток.
— Но это глупо. Дядюшка Роди оставил мне участок. Я, может, не очень разбираюсь в таких делах, но кое-что все-таки смыслю. И я думаю, что надо сперва посмотреть самой на эту копь, а потом уже решать: разрабатывать ее или продать.
Брионн наблюдал за реакцией Пэта и точно знал, что последует дальше. По крайней мере, он догадывался, о чем тот думает.
— На Западе полно копей и приисков, некоторые участки богатые, но большая часть из них не давала ничего, только иллюзии и тяжкий труд. Каждый роет, как крот, каждый живет надеждой, что ему повезет, и каждый стоит кучу денег, по крайней мере, так им кажется…
Эта девушка приехала на Запад, преисполненная надежды, и разрушать эту надежду было жестоко.
— Добыча — дело мужское, — сказал Брионн, — и потом дела здесь делают совсем не так, как на Востоке. Иногда владеть участком бывает потрудней, чем найти его и застолбить.
Она улыбнулась:
— Я знала, что вы так скажете. Но дядюшка Роди рассказал мне все про этот участок. И сколько человек там работало, и сколько мулов было…
— А он говорил, где именно этот участок? — спросил Пэт.
Она смотрела то на одного, то на другого, вдруг испытав сомнение, то ли в их честности, то ли в том, насколько они ей верят, — трудно было сказать.
— Да, я знаю, где он. Дядя говорил, что возле Салины.
Пэт выпрямился, потирая спину.
— Мисс, — сказал он мягко, — не думаю, чтобы там было больше двух домов, в этой самой Салине… Сам-то я там никогда не бывал, но если там и есть какая-нибудь копь, то это ямка, куда двум не влезть. Конечно же мне неприятно говорить это вам, но я знал Роди Бреннана, и никакого серебра, насколько я знаю, у него не было.
В глазах девушки появился блеск. Брионну на какое-то мгновение показалось даже, что у нее дрожат губы.
— Тогда откуда же у него взялись деньги, которые он дал нам, когда приезжал на Восток? — резонно спросила она. — Когда умер отец, оставались долги, а у нас не было ничего, и если бы не дядюшка Роди, не знаю, как бы мы выкрутились.
— Да, я помню, как он уезжал на Восток, — нехотя согласился Пэт. — Но не слыхал, чтоб у него было с собой серебро Собственно говоря, насколько мне известно, у Роди Бреннана никогда ничего и не было, кроме мула и седла.
— Значит, вы просто не знаете, правда же? — Миранда разгладила складки платья. — Я сама поеду на этот участок и увижу все своими глазами!
— Там, мисс, в последнее время неспокойно. Индейцы беспокоят. Да и без индейцев — там опасные края. Собственно говоря, я, кажется, слышал от кого-то, что те, кто поселился в Салине, ушли оттуда.
— Но я все-таки поеду. Благодарю вас, джентльмены. Я уверена, что ваши советы продиктованы добрыми намерениями. — И она посмотрела на Пэта: — Можно мне войти в дом?
Он кивнул.
— Вон в ту дверь, мисс. Войдете и налево. Там у двери — розы… Растут неважно… Но жене нравятся.
Когда она ушла, Пэт сказал:
— Сумасшедшая девчонка. Схлопочет кучу неприятностей на свою голову. Места там очень дикие. А индейцы в последнее время совсем озверели. Но как бы там ни было — не слыхал я никогда, чтоб у Роди Бреннана был какой-то участок.
— Где же он мог взять деньги?
Пэт пожал плечами.
— Да. Это вопросик! Но не думаю, чтобы он мог честно заработать их. Вкалывал Роди на «Юнион Пасифик» note 7, тянул железку от Омахи — вколачивал костыли, а когда дотянули до середины Небраски — стал он боссом укладчиков. А когда у нас в Проментри вбивали золотой костыль, он был здесь — с бутылкой в руке. Выпить-то он был не дурак, уж если брался за это дело. Потом какое-то время водил дилижансы в Солт-Лейк-Сити, после чего отправился старателем в горы. Но всегда возвращался в Проментри или Коринн. Там, в Коринне был крутой шериф, по имени Дэниел Райен, офицер во время войны. Так вот Роди с ним дружил… И если разобраться, — продолжал Пэт, — то этой леди надо бы поговорить с Райеном. Уж он-то знает про Роди Бреннана поболе нашего. Но все равно, никогда я не видел, что у Роди водились деньги — по крайней мере, больше, чем можно за пару дней пропить или спустить в карты.
Брионн достал сигарету и закурил. Оттуда, где стоял, он видел Мэта, стерегущего их покупки возле лавки. Собственно, стоял он там всего несколько минут, и все это время Брионн поглядывал в его сторону, чтобы убедиться, что все в порядке.
Улица была оживленная. Вокруг сновали люди самого различного вида и происхождения: шведы и немцы-фермеры в поисках ночлега, грузчики со станции, железнодорожники, ковбои и бродяги. Пассажиры дилижанса, отправляющегося на юг, грузили багаж. Железная дорога полностью еще дилижанс не вытеснила, хотя кое-где уже рельсы бежали параллельно тракту. Но в южном направлении железную дорогу еще не проложили.
Брионн зашагал по улице туда, где его ждал Мэт. Подошел и подхватил тяжелые кули: один легко забросил на плечо, а другой ухватил за узел. И вдвоем с Мэтом они направились к конюшне.
Когда же Брионн с сыном подошли, их позвал Пэт:
— Идите в дом! Поешьте с нами.
Сначала Брионн колебался, но потом согласился. Мэт почему-то обрадовался. Неужели он до такой степени боится отцовской стряпни? А может, просто устал?
— Хорошо. Идем. — Он остановился и спросил: — Да, а куда девался Даттон Маури?
— Дат? Да шатается где-то, — как-то неуверенно ответил Пэт.
— Давно знаете его?
— Не очень. То он появится, то исчезает, как все бродяги…
Это ничего нового не добавило к информации о ковбое. Да и не могло прибавить. И, судя по реакции Пэта, большего от него не добьешься.
«Кстати, а где был Маури, когда вчера в меня стреляли?» — подумал Брионн.
Глава 5
Это было вполне в духе Джеймса Брионна: он моментально принял решение, но никому об этом ничего не сказал.
За столом сидели Миранда, Пэт с женой, да еще двое из поездной бригады, которые, бывая в Проментри, останавливались обычно у него. Кто-то из железнодорожников вскользь упомянул, что их поезд пойдет на восток почти пустой.
Когда кончили ужинать, Брионн вышел на свежий воздух вслед за тормозным кондуктором и предложил ему сигару:
— Вы сказали, что поезд почти пустой?..
— Ага!
— Сколько будет стоит подбросить меня с сыном и четырех лошадей в Коринн или дальше на восток? И если вы при этом никому ничего не скажете?
— Если вы друг Пэта, то ничего.
— И еще одно… Я хотел бы погрузиться в темноте.
В глазах кондуктора Брионн прочел сомнение, поэтому объяснил.
— В Шайенне в меня кто то стрелял. Не знаю причину, но мне кажется, что сейчас меня кто-то преследует. А мне не хотелось бы попасть в переделку, тем более с мальчиком.
Обсудив подробности, они вернулись в дом. И уже в дверях Брионн спросил:
— Вы, наверное, знали Роди Бреннана, у него, в принципе, деньги водились?
— У Роди? — кондуктор усмехнулся. — Как только у него заводились деньжата, они тут же попадали к барменам или его дружкам. Этот ирландец был добрейший малый — добрее не бывает. Для друга готов был на все. Ну вот, к примеру, он снабжал деньгами старого Эда Шоу. Время от времени подбрасывал тому монет. Как у Роди получка — Эд уже тут как тут — за своей долей…
Через час Джеймс Брионн и Мэт ехали в поезде в сторону Коринна, и перед рассветом сошли с него, как раз в нескольких милях на восток от этого города. Поспав всего два часа и на скорую руку перекусив, они двинулись на юг. Мэту было трудно, но Брионн хотел оторваться от тех, которые стреляли.
Никаких версий относительно того, кто стрелял, кроме самых банальных, у него не было. Его могли с кем-то перепутать или же это мог быть кто-нибудь, кто помнил его со времен войны: вокруг было полным-полно бывших конфедератов. В любом случае он уезжает в места, где вряд ли их увидит, а они едва ли его найдут там.
На протяжении нескольких дней они с Мэтом ехали, устраивая большие привалы: ехали в свое удовольствие, останавливаясь половить рыбу в быстрых речках, двигаясь как душе заблагорассудится.
Один день незаметно сменялся другим; по ночам бывало прохладно и воздух поражал пронзительной чистотой. Иногда Брионн охотился: определенного маршрута они не придерживались. Лицо Мэта обветрилось и загорело — солнце и ветер делали свое дело.
Людей они не видели, так как не придерживались проторенных дорог. А видели антилоп, оленей и бобров. Однажды встретили медведя. Дважды, ночью, слышали, как где-то неподалеку рыщут горные львы — пумы. Каждый раз Брионн отпугивал их шумом, стараясь держаться поближе к лошадям.
— Мы не видели индейцев, — как-то вечером сказал Мэт, когда они отдыхали у костра.
— Зато, Мэт, они нас видели. Они следят за нами — им интересно, кто мы. Мне кажется, что скоро они к нам выйдут.
— А это их земля?
— Отличный вопрос, Мэт. Первыми здесь были индейцы. По крайней мере, они были здесь, когда появились белые. Но индейцы редко закрепляют за собой какую-то определенную землю. Племени обычно принадлежит огромная территория, называемая его охотничьими угодьями, но бывает, что другие племена вытесняют это племя оттуда. Никто не признает никаких границ, если ты не можешь удержать их силой. И они друг с другом часто воюют за охотничьи угодья и земли, где растут съедобные растения. Бывает, однако, что воюют просто потому, что хотят воевать. А часто воюют из-за скальпов — в этом и беда. Более пожилые и мудрые индейцы поняли, что они не могут сладить с белыми, и хотят жить в мире, но юным храбрецам нужны скальпы, чтоб произвести впечатление на индейских девушек, и поэтому они иногда устраивают набеги и навлекают беду на все племя.
Костер то разгорался ярче, то затухал, отбрасывая пляшущие тени на скалу. Брионн подбросил в него хвороста и вслушался в ночные звуки. Насколько он знал индейцев, те скоро должны появиться.
И они показались, внезапно вышли из тьмы и остановились поодаль, там, где отблески костра едва достигали их. Было их трое. Брионн сидел, привалившись спиной к скале. Винтовка лежала у него на коленях.
— Поешьте, — сказал он спокойно, так, как будто обращался к Мэту.
Индейцы медлили, стоя неподвижно и разглядывая их. Затем один из них подошел ближе, а за ним — и остальные.
— Ты далеко заехал один, — промолвил высокий индеец со старым шрамом на продолговатом лице.
— Я не один. Со мной винтовка. — Тут Брионн улыбнулся и добавил. — Я еду с сыном. Он в ваших краях впервые. И я хочу, чтоб он стал великим воином, таким, как ты.
— Он мал.
— Но не настолько, чтобы не смог отличить след волка от следа бобра.
Брионн ответил на их вопросы. Их интересовал он сам и его странный извилистый путь на юг. Это были юты, и их племя кочевало в том же направлении.
Как бы невзначай, Брионн все время разворачивал винтовку в сторону одного из них, слегка двигая коленом.
Индейцы поели из котелка, попили кофе. Незадолго перед этим они уже ужинали, но индеец никогда от еды не откажется, по той простой теории, что, когда представляется возможность — лучше поесть, потому что Бог его знает, когда удастся поесть в следующий раз.
— Мы собираемся остановиться в стране стоящих камней, — сообщил им Брионн. — Мы будем гостить там луну, может, две. Если мы будем среди друзей, то, может, и дольше.
Юты некоторое время молча ели, затем длиннолицый воин вдруг спросил:
— Ты был вождем воинов на лошадях?
— Я был их вождем, но на сына не оставалось времени, он рос без меня. Теперь я обыкновенный человек.
Ют сказал что-то остальным индейцам, и те посмотрели на Брионна.
— Ты прав, — сказал ему Брионн. — Вы на самом деле ушли от меня тогда, но я был еще молодой воин.
В изумлении от того, что он понимает их язык, индейцы пристально смотрели на него. Он пожал плечами:
— Это было давно. А теперь я пришел в вашу страну как друг.
— Откуда мы знаем?
— Проверь меня и увидишь, друг я или враг.
— А враги у тебя еще есть? — Воин со шрамом прощупывал его, но не враждебно, а просто чтобы увидеть его реакцию.
— Почти все мои враги мертвы, но есть несколько бледнолицых, которые мне враждебны.
Индеец обгрыз кость и отбросил ее в сторону.
— Я думаю, ты друг, — сказал он. — Ты говоришь хорошо.
Индеец поднялся на ноги, вместе с ним встал и Брионн. Спокойно, с ружьем в левой руке, он протянул индейцу правую.
Какую-то минуту индеец изучающе смотрел на него, затем быстро тряхнул протянутую руку. В следующее мгновение они исчезли, как тени, а Брионн быстро вышел за пределы освещенного костром круга.
— Пошли, Мэт, — сказал он сыну, — перенесем стоянку.
— Сейчас?
— Лучше сейчас.
Он набросил попону на гнедого.
— Мэт, я шел на риск, когда протягивал ему руку. Он хотел задержать ее, чтобы другие тем временем выстрелили. Он хотел так сделать, но передумал.
— Почему передумал?
— Точно не знаю, но, понимаешь, я ведь держал его за правую руку, а левой стреляю очень хорошо.
— Ты сказал им, что хочешь, чтобы я стал великим воином. Почему?
Брионн взглянул на сына.
— Я хочу, чтобы ты стал кем угодно, лишь бы был счастлив, и что бы ты ни делал, я хочу, чтобы ты делал это наилучшим образом, а затем все же постарался сделать еще лучше. Я сказал ему, что делаю из тебя воина, потому что это ему понятно, и потому, что это сразу понравится. И я действительно хочу, чтобы ты был настоящим воином, чтобы сражался, если надо, за то, во что веришь, и за справедливость.
Он говорил все это и продолжал укладывать вещи, держась подальше от света.
— Сейчас, Мэт, будем уходить. Они могут вернуться.
— Ты что, им не доверяешь?
— Давай скажем так: я не хочу подвергать их искушению, — ответил Брионн.
Костер, обкопанный вокруг во избежание пожара, Брионн гасить не стал, а оставил догорать. Сами же они вывели шагом лошадей и, подобно привидениям, исчезли с места привала, растворившись во тьме. Ночевали двумя милями дальше, не разжигая костра.
Брионн не спал. Этой ночью он думал об Энн — в последнее время он часто думал о ней, задаваясь вопросом, а что она, если б могла, сказала, узнав, что он привез их сына в эти дикие края? Почти все, что он делал, она одобряла, а что касается мелких разногласий, то они всегда их полюбовно улаживали. И на этот раз он был уверен, что поступил правильно, приехав сюда. Правильно. Мэту нужна новая обстановка, нужны новые впечатления. Нужны они и ему…
Тогда почему ему не спится? Почему ему так неспокойно на душе? Что его тяготит?
Вопрос этот пришел в голову внезапно — как-то впился в его сознание, настоятельно требуя ответа. На душе у него неспокойно, потому что… он встревожен… ему боязно.
И вовсе не из-за индейцев. Он повстречал их — и теперь эти индейцы представляют потенциальную опасность. Могут встретиться и другие, и в этом тоже есть известный риск: но всякий, кто приезжает сюда, рискует сознательно. Дело не в индейцах — тут что-то другое.
Загадочный выстрел в Шайенне… Кто мог его сделать? И почему?
По своей сути Брионн был человеком холодного аналитического ума, и теперь он стал сопоставлять факты.
Правительственного задания он не выполняет. Не участвует в коммерческих сделках. Не преследует никаких корыстных целей.
Насколько ему известно, у него нет никаких врагов, кроме Аллардов. А Алларды остались где-то там, на Востоке.
Конечно, может быть, какой-нибудь помешанный южанин продолжал воевать, но это — маловероятно.
Может, его с кем-то спутали? Может быть… но вряд ли.
И Брионн остановился на мысли, что стрелял один из тех, которые ехали в багажном вагоне, и что они были дружны с проводником или, по крайней мере, как-то связаны с ним. Одним из них был человек, которого он обнаружил в салуне, но, может статься, что тот высматривал и не его.
Существовала также возможность, что, узнав о его встрече с Грантом, эти люди испугались. Испугались, что он послан на Запад расследовать… но что?
Грант — человек честный, но, как намекал полковник Дивайн, окружен многочисленными политическими проходимцами, стремящимися урвать где только можно. Брионн же известен в качестве специально уполномоченного агента по улаживанию разногласий и, возможно, они заподозрили, что он отправляется на Запад провести ревизию какого-нибудь индейского агентства note 8 или чего-то в этом роде.
Но эта версия была слишком расплывчатой. Как бы там ни было, Грант и все остальное, что с ним связано, было для него в прошлом.
Теперь ландшафт изменился — появилось ощущение новизны. И тишина была другой,; какой-то непривычной. Всему этому Брионн радовался и с любопытством поглядывал на сына.
Наконец Мэт заметил:
— Кажется, здесь воздух другой.
— Да, Мэт. Это сосны… пахнет хвоей. Но дело не только в соснах. Это еще, Мэт, ощущение уединенности, чувство покоя. Мы удалились от людей. И природа здесь девственная.
— Папа, мне здесь нравится.
— Мне тоже.
Брионн указал на отвесные скалы то ту сторону реки. Они тянулись на восток и на запад.
— Вон там сегодня устроим ночевку, а завтра найдем дорогу в этих скалах. За ними — горы. Там водится дичь
В последнее время Брионн не встречал никаких троп, разве только оленьи. Однажды они с Мэтом видели бизона. Но в этих краях их немного осталось, ч те немногие перебрались на высокогорные луга и в другие отдаленные места.
Брионн устроился на ночевку под навесом скалы. Это были «Скалы Бука». Собирая топливо для костра, Мэт остановился и обратился к отцу:
— Папа, смотри, похоже на уголь.
Брионн взял кусок породы из рук Мэта.
— Да это и есть уголь. Его там много? Покажи мне.
Жила оказалась мощной. Он отбил несколько кусков старательским кайлом и принес уголь к костру.
Костер они устроили в скрытом углублении, и дым успевал рассеиваться, прежде чем поднимался над окружающими скалами. Еще днем Брионн застрелил тетерку, и они испекли ее в углях. Время от времени он выходил из-под навеса скалы и вслушивался в ночь. Было тихо — только обычные ночные звуки. Тем не менее на душе у него по-прежнему было тревожно.
За дальним столиком одного из девятнадцати салунов Коринна, за бутылкой виски, сидел Коттон Аллард. Лицо его, красное от природы, еще больше раскраснелось от смеси выпитого спиртного и крайнего раздражения.
— Он был у вас в руках — как вы его выпустили? Он что, по воздуху улетучился? Почему вы за ним не следили?
— Да следили мы. Только он вдруг как сквозь землю провалился, — это говорил человек из отеля «Сазерн». — Спроси у Пибоди.
Пибоди Аллард был тем самым человеком с широкими бедрами, который ехал в поезде с лошадьми.
— Хоффман правду говорит. Брионн хитрющий. Говорю тебе, он парень не промах. Он и его щенок…
— Щенок! — Коттон взорвался. — Он знает нас обоих, тебе это известно! Он знает меня и знает Тьюми — и вряд ли он нас забудет!
— Чего не могу понять, — сказал Пибоди, — так это откуда Брионн знает, где нас искать. Ведь никого не осталось, никого. Ему неоткуда было узнать!
Коттон зло впился в него глазами.
За столом сидели Миранда, Пэт с женой, да еще двое из поездной бригады, которые, бывая в Проментри, останавливались обычно у него. Кто-то из железнодорожников вскользь упомянул, что их поезд пойдет на восток почти пустой.
Когда кончили ужинать, Брионн вышел на свежий воздух вслед за тормозным кондуктором и предложил ему сигару:
— Вы сказали, что поезд почти пустой?..
— Ага!
— Сколько будет стоит подбросить меня с сыном и четырех лошадей в Коринн или дальше на восток? И если вы при этом никому ничего не скажете?
— Если вы друг Пэта, то ничего.
— И еще одно… Я хотел бы погрузиться в темноте.
В глазах кондуктора Брионн прочел сомнение, поэтому объяснил.
— В Шайенне в меня кто то стрелял. Не знаю причину, но мне кажется, что сейчас меня кто-то преследует. А мне не хотелось бы попасть в переделку, тем более с мальчиком.
Обсудив подробности, они вернулись в дом. И уже в дверях Брионн спросил:
— Вы, наверное, знали Роди Бреннана, у него, в принципе, деньги водились?
— У Роди? — кондуктор усмехнулся. — Как только у него заводились деньжата, они тут же попадали к барменам или его дружкам. Этот ирландец был добрейший малый — добрее не бывает. Для друга готов был на все. Ну вот, к примеру, он снабжал деньгами старого Эда Шоу. Время от времени подбрасывал тому монет. Как у Роди получка — Эд уже тут как тут — за своей долей…
Через час Джеймс Брионн и Мэт ехали в поезде в сторону Коринна, и перед рассветом сошли с него, как раз в нескольких милях на восток от этого города. Поспав всего два часа и на скорую руку перекусив, они двинулись на юг. Мэту было трудно, но Брионн хотел оторваться от тех, которые стреляли.
Никаких версий относительно того, кто стрелял, кроме самых банальных, у него не было. Его могли с кем-то перепутать или же это мог быть кто-нибудь, кто помнил его со времен войны: вокруг было полным-полно бывших конфедератов. В любом случае он уезжает в места, где вряд ли их увидит, а они едва ли его найдут там.
На протяжении нескольких дней они с Мэтом ехали, устраивая большие привалы: ехали в свое удовольствие, останавливаясь половить рыбу в быстрых речках, двигаясь как душе заблагорассудится.
Один день незаметно сменялся другим; по ночам бывало прохладно и воздух поражал пронзительной чистотой. Иногда Брионн охотился: определенного маршрута они не придерживались. Лицо Мэта обветрилось и загорело — солнце и ветер делали свое дело.
Людей они не видели, так как не придерживались проторенных дорог. А видели антилоп, оленей и бобров. Однажды встретили медведя. Дважды, ночью, слышали, как где-то неподалеку рыщут горные львы — пумы. Каждый раз Брионн отпугивал их шумом, стараясь держаться поближе к лошадям.
— Мы не видели индейцев, — как-то вечером сказал Мэт, когда они отдыхали у костра.
— Зато, Мэт, они нас видели. Они следят за нами — им интересно, кто мы. Мне кажется, что скоро они к нам выйдут.
— А это их земля?
— Отличный вопрос, Мэт. Первыми здесь были индейцы. По крайней мере, они были здесь, когда появились белые. Но индейцы редко закрепляют за собой какую-то определенную землю. Племени обычно принадлежит огромная территория, называемая его охотничьими угодьями, но бывает, что другие племена вытесняют это племя оттуда. Никто не признает никаких границ, если ты не можешь удержать их силой. И они друг с другом часто воюют за охотничьи угодья и земли, где растут съедобные растения. Бывает, однако, что воюют просто потому, что хотят воевать. А часто воюют из-за скальпов — в этом и беда. Более пожилые и мудрые индейцы поняли, что они не могут сладить с белыми, и хотят жить в мире, но юным храбрецам нужны скальпы, чтоб произвести впечатление на индейских девушек, и поэтому они иногда устраивают набеги и навлекают беду на все племя.
Костер то разгорался ярче, то затухал, отбрасывая пляшущие тени на скалу. Брионн подбросил в него хвороста и вслушался в ночные звуки. Насколько он знал индейцев, те скоро должны появиться.
И они показались, внезапно вышли из тьмы и остановились поодаль, там, где отблески костра едва достигали их. Было их трое. Брионн сидел, привалившись спиной к скале. Винтовка лежала у него на коленях.
— Поешьте, — сказал он спокойно, так, как будто обращался к Мэту.
Индейцы медлили, стоя неподвижно и разглядывая их. Затем один из них подошел ближе, а за ним — и остальные.
— Ты далеко заехал один, — промолвил высокий индеец со старым шрамом на продолговатом лице.
— Я не один. Со мной винтовка. — Тут Брионн улыбнулся и добавил. — Я еду с сыном. Он в ваших краях впервые. И я хочу, чтоб он стал великим воином, таким, как ты.
— Он мал.
— Но не настолько, чтобы не смог отличить след волка от следа бобра.
Брионн ответил на их вопросы. Их интересовал он сам и его странный извилистый путь на юг. Это были юты, и их племя кочевало в том же направлении.
Как бы невзначай, Брионн все время разворачивал винтовку в сторону одного из них, слегка двигая коленом.
Индейцы поели из котелка, попили кофе. Незадолго перед этим они уже ужинали, но индеец никогда от еды не откажется, по той простой теории, что, когда представляется возможность — лучше поесть, потому что Бог его знает, когда удастся поесть в следующий раз.
— Мы собираемся остановиться в стране стоящих камней, — сообщил им Брионн. — Мы будем гостить там луну, может, две. Если мы будем среди друзей, то, может, и дольше.
Юты некоторое время молча ели, затем длиннолицый воин вдруг спросил:
— Ты был вождем воинов на лошадях?
— Я был их вождем, но на сына не оставалось времени, он рос без меня. Теперь я обыкновенный человек.
Ют сказал что-то остальным индейцам, и те посмотрели на Брионна.
— Ты прав, — сказал ему Брионн. — Вы на самом деле ушли от меня тогда, но я был еще молодой воин.
В изумлении от того, что он понимает их язык, индейцы пристально смотрели на него. Он пожал плечами:
— Это было давно. А теперь я пришел в вашу страну как друг.
— Откуда мы знаем?
— Проверь меня и увидишь, друг я или враг.
— А враги у тебя еще есть? — Воин со шрамом прощупывал его, но не враждебно, а просто чтобы увидеть его реакцию.
— Почти все мои враги мертвы, но есть несколько бледнолицых, которые мне враждебны.
Индеец обгрыз кость и отбросил ее в сторону.
— Я думаю, ты друг, — сказал он. — Ты говоришь хорошо.
Индеец поднялся на ноги, вместе с ним встал и Брионн. Спокойно, с ружьем в левой руке, он протянул индейцу правую.
Какую-то минуту индеец изучающе смотрел на него, затем быстро тряхнул протянутую руку. В следующее мгновение они исчезли, как тени, а Брионн быстро вышел за пределы освещенного костром круга.
— Пошли, Мэт, — сказал он сыну, — перенесем стоянку.
— Сейчас?
— Лучше сейчас.
Он набросил попону на гнедого.
— Мэт, я шел на риск, когда протягивал ему руку. Он хотел задержать ее, чтобы другие тем временем выстрелили. Он хотел так сделать, но передумал.
— Почему передумал?
— Точно не знаю, но, понимаешь, я ведь держал его за правую руку, а левой стреляю очень хорошо.
— Ты сказал им, что хочешь, чтобы я стал великим воином. Почему?
Брионн взглянул на сына.
— Я хочу, чтобы ты стал кем угодно, лишь бы был счастлив, и что бы ты ни делал, я хочу, чтобы ты делал это наилучшим образом, а затем все же постарался сделать еще лучше. Я сказал ему, что делаю из тебя воина, потому что это ему понятно, и потому, что это сразу понравится. И я действительно хочу, чтобы ты был настоящим воином, чтобы сражался, если надо, за то, во что веришь, и за справедливость.
Он говорил все это и продолжал укладывать вещи, держась подальше от света.
— Сейчас, Мэт, будем уходить. Они могут вернуться.
— Ты что, им не доверяешь?
— Давай скажем так: я не хочу подвергать их искушению, — ответил Брионн.
Костер, обкопанный вокруг во избежание пожара, Брионн гасить не стал, а оставил догорать. Сами же они вывели шагом лошадей и, подобно привидениям, исчезли с места привала, растворившись во тьме. Ночевали двумя милями дальше, не разжигая костра.
Брионн не спал. Этой ночью он думал об Энн — в последнее время он часто думал о ней, задаваясь вопросом, а что она, если б могла, сказала, узнав, что он привез их сына в эти дикие края? Почти все, что он делал, она одобряла, а что касается мелких разногласий, то они всегда их полюбовно улаживали. И на этот раз он был уверен, что поступил правильно, приехав сюда. Правильно. Мэту нужна новая обстановка, нужны новые впечатления. Нужны они и ему…
Тогда почему ему не спится? Почему ему так неспокойно на душе? Что его тяготит?
Вопрос этот пришел в голову внезапно — как-то впился в его сознание, настоятельно требуя ответа. На душе у него неспокойно, потому что… он встревожен… ему боязно.
И вовсе не из-за индейцев. Он повстречал их — и теперь эти индейцы представляют потенциальную опасность. Могут встретиться и другие, и в этом тоже есть известный риск: но всякий, кто приезжает сюда, рискует сознательно. Дело не в индейцах — тут что-то другое.
Загадочный выстрел в Шайенне… Кто мог его сделать? И почему?
По своей сути Брионн был человеком холодного аналитического ума, и теперь он стал сопоставлять факты.
Правительственного задания он не выполняет. Не участвует в коммерческих сделках. Не преследует никаких корыстных целей.
Насколько ему известно, у него нет никаких врагов, кроме Аллардов. А Алларды остались где-то там, на Востоке.
Конечно, может быть, какой-нибудь помешанный южанин продолжал воевать, но это — маловероятно.
Может, его с кем-то спутали? Может быть… но вряд ли.
И Брионн остановился на мысли, что стрелял один из тех, которые ехали в багажном вагоне, и что они были дружны с проводником или, по крайней мере, как-то связаны с ним. Одним из них был человек, которого он обнаружил в салуне, но, может статься, что тот высматривал и не его.
Существовала также возможность, что, узнав о его встрече с Грантом, эти люди испугались. Испугались, что он послан на Запад расследовать… но что?
Грант — человек честный, но, как намекал полковник Дивайн, окружен многочисленными политическими проходимцами, стремящимися урвать где только можно. Брионн же известен в качестве специально уполномоченного агента по улаживанию разногласий и, возможно, они заподозрили, что он отправляется на Запад провести ревизию какого-нибудь индейского агентства note 8 или чего-то в этом роде.
Но эта версия была слишком расплывчатой. Как бы там ни было, Грант и все остальное, что с ним связано, было для него в прошлом.
Теперь ландшафт изменился — появилось ощущение новизны. И тишина была другой,; какой-то непривычной. Всему этому Брионн радовался и с любопытством поглядывал на сына.
Наконец Мэт заметил:
— Кажется, здесь воздух другой.
— Да, Мэт. Это сосны… пахнет хвоей. Но дело не только в соснах. Это еще, Мэт, ощущение уединенности, чувство покоя. Мы удалились от людей. И природа здесь девственная.
— Папа, мне здесь нравится.
— Мне тоже.
Брионн указал на отвесные скалы то ту сторону реки. Они тянулись на восток и на запад.
— Вон там сегодня устроим ночевку, а завтра найдем дорогу в этих скалах. За ними — горы. Там водится дичь
В последнее время Брионн не встречал никаких троп, разве только оленьи. Однажды они с Мэтом видели бизона. Но в этих краях их немного осталось, ч те немногие перебрались на высокогорные луга и в другие отдаленные места.
Брионн устроился на ночевку под навесом скалы. Это были «Скалы Бука». Собирая топливо для костра, Мэт остановился и обратился к отцу:
— Папа, смотри, похоже на уголь.
Брионн взял кусок породы из рук Мэта.
— Да это и есть уголь. Его там много? Покажи мне.
Жила оказалась мощной. Он отбил несколько кусков старательским кайлом и принес уголь к костру.
Костер они устроили в скрытом углублении, и дым успевал рассеиваться, прежде чем поднимался над окружающими скалами. Еще днем Брионн застрелил тетерку, и они испекли ее в углях. Время от времени он выходил из-под навеса скалы и вслушивался в ночь. Было тихо — только обычные ночные звуки. Тем не менее на душе у него по-прежнему было тревожно.
За дальним столиком одного из девятнадцати салунов Коринна, за бутылкой виски, сидел Коттон Аллард. Лицо его, красное от природы, еще больше раскраснелось от смеси выпитого спиртного и крайнего раздражения.
— Он был у вас в руках — как вы его выпустили? Он что, по воздуху улетучился? Почему вы за ним не следили?
— Да следили мы. Только он вдруг как сквозь землю провалился, — это говорил человек из отеля «Сазерн». — Спроси у Пибоди.
Пибоди Аллард был тем самым человеком с широкими бедрами, который ехал в поезде с лошадьми.
— Хоффман правду говорит. Брионн хитрющий. Говорю тебе, он парень не промах. Он и его щенок…
— Щенок! — Коттон взорвался. — Он знает нас обоих, тебе это известно! Он знает меня и знает Тьюми — и вряд ли он нас забудет!
— Чего не могу понять, — сказал Пибоди, — так это откуда Брионн знает, где нас искать. Ведь никого не осталось, никого. Ему неоткуда было узнать!
Коттон зло впился в него глазами.