Ламур Луис. Чэнси

   — Чудесный край, — продолжал он. — Если ты не против, мы могли бы поговорить о сотрудничестве. Ты собираешься заводить ранчо? Тебе понадобятся деньги.
   Он рассуждал разумно, но идея сотрудничества как-то не приходила мне в голову. Я думал, что буду все делать в одиночку. Так и сказал ему.
   — Говоря по правде, именно твоя самостоятельность мне и нравится, — заметил он. — Скотоводу на Западе она особенно необходима. Ты сказал, у тебя свыше пятисот голов. Цена на скот сейчас невысока, в другой раз твое стадо оценили бы по двадцать долларов за голову. Таким образом, для начала у тебя десять тысяч долларов и свой труд. Я добавлю к этому свои десять тысяч и готов поставить в течение года пятьсот голов племенного скота. Ты отгонишь стадо на Запад, подыщешь место и построишь все необходимое.
   Удача сама шла ко мне в руки. Такой шанс едва ли мог выпасть на долю молодого парня, и мне казалось, что я сделал для этого слишком мало.
   — Вы обо мне ничего не знаете, — заметил я.
   — Достаточно знаю, — улыбнулся он, глядя на меня в упор. — В здешних краях новости распространяются быстро. Мы услыхали о том выстреле на индейской земле задолго до того, как ты появился здесь и еще не успел обмолвиться об этом ни словом. Хикок рассказал мне про шляпу. Ему понравилось, как ты себя вел, и мне тоже. В этом деле ты показал, что уважаешь Закон и задумываешься над тем, как избежать насилия. Стадо твое содержалось отлично, и я думаю, ты наиболее подходящий для меня партнер.
   Мы приехали в город и загнали животных на скотный двор. Потом вместе сходили в банк, я получил деньги и отсчитал тысячу долларов старику.
   — Передай Ною Гейтсу, что скоро приеду за остальными, — сказал я. — Мы будем разводить скот на Западе.
   Сидя возле загона, я завел разговор с Джимом:
   — Мне нужна твоя помощь, дружище. Хорошо, если бы ты поехал со мной, взял бы участок поблизости и работал бы на меня и Тарлтона до тех пор, пока не завел бы свое хозяйство. Я снабдил бы тебя небольшим стадом, и ты мог бы учредить свое собственное клеймо.
   — Ты уже позабыл про Кэкстона Келси?
   — Нет, ни в коем случае! — возразил я. — В свое время мне придется объездить этого жеребца. Но до тех пор зачем подчинять мою жизнь заботам о нем? Мне кажется, если человек хочет чего-то добиться, то ему нужно с чего-то начать.
   — Ты был в Вайоминге?
   — Нет, но много слышал о нем. Один из погонщиков в транспортной бригаде, с которой я путешествовал, служил там в армии, и ему было что рассказать. Он участвовал в обороне фургонов на Тропе Бозмэн.
   — Тебе потребуются помощники.
   — Полагаю, с полдюжины хороших парней вполне достаточно. Ты поглядывай по сторонам. Мне нужны люди, которые разбираются в скотоводстве и притом, если потребуется, будут готовы к сражению.
   — Да, — сухо согласился Джим. — Вокруг Абилина полно разорившихся скотоводов из Техаса, которые с револьвером не разлучаются с колыбели.
   В тот же вечер за ужином в «Доме Погонщика» мы подготовили все необходимые документы. Осталось только заключить соглашение. Тарлтон хотел, чтобы его долю могли без проблем получить оставшиеся на Востоке наследники, если с ним что-то случится.
   За кофе я поделился планами насчет получения образования.
   — Это разумно, — согласился он, — страна развивается, и образованные инициативные люди здесь могут добиться многого.
   Уже перевалило за полночь, когда я вышел из «Дома Погонщика» и остановился у коновязи. Сев в седло, я шагом пустил лошадь по улице к конюшне и остановился под фонарем, что висел над дверью. Свет все еще горел в окнах нескольких заведений: в «Аламо», «Бычьей Голове», у «Довни» и у «Флинни».
   Предварительно сняв седло, я привязал солового в стойле, засыпал в ясли зерно и, взяв винчестер, повесил его на плечо дулом вниз. Мало кто из жителей Запада пристегивает к винтовке ремень, но я делаю именно так, потому что и с плеча винтовку можно привести в положение для стрельбы так же быстро, как выхватить из кобуры револьвер. Приклад ружья доставал мне до подмышки, а ладонь я держал на спусковом крючке.
   Какой-то человек вышел из салуна и, шатаясь, заковылял прочь. Где-то хлопнула дверь, из «Аламо» доносились дребезжащие звуки музыкального автомата. Я еще не добрался до тротуара и, тихо ступая, брел по пыльной дороге. По натуре я человек осторожный и не склонен доверять внешним проявлениям ни в природе, ни в человеке. А тот, у кого есть враги, на полутемной пустой улице представлял собой отличную мишень. Попав в тень ближайшего здания, я остановился и внимательно осмотрел близлежащие проемы и темные закоулки. Особых оснований для подозрительности я не имел. Но, нажив врагов, следует быть осмотрительным. Я всегда ходил по темным улицам осторожно. Поэтому просто задержался на месте, чтобы посмотреть, не появится ли кто.
   В полной тишине прошло несколько минут, и я вновь зашагал, гулко стуча сапогами по деревянному тротуару.
   Неожиданно в пятидесяти футах от ближайшего фонаря, куда едва доходил тусклый свет, я заметил человека. Он стоял лицом ко мне. Его выдавали отблески света на шляпе, подбородке и рукоятке револьвера.
   Наверное, целую минуту мы простояли так, чувствуя присутствие друг друга, оба наполовину скрытые тенью, оба готовые к действию.
   Смолкли дребезжащие звуки музыкального автомата, послышался звон разбитого стекла.
   — В чем дело, приятель? — раздался незнакомый, низкий голос. — Ты что, испугался?

Глава 5

   Я был заинтригован, но отнюдь не напуган. Даже не волновался. Его руку и рукоятку револьвера я видел хорошо, так что он не мог незаметно выхватить оружие. Поэтому молча ждал.
   Предпочитаю носить оружие слева, мне удобней вытаскивать его поперек, так что мой револьвер тоже сверкал у него на виду. Чего он не видел, так это винтовки, но если б даже и видел, то она его не обеспокоила бы, потому что никто не носит винтовку так, как я, и со стороны кажется, что трудно быстро воспользоваться ею из такого положения.
   Мое молчание, похоже, насторожило встречного, но я не собирался начинать стрельбу первым. Мне не хотелось создавать проблемы Хикоку. Он отнесся ко мне с пониманием, и я намеревался отплатить ему тем же.
   — Я убью тебя, парень. — В голосе зазвенела сталь. -Прощайся с жизнью. Избавим Келси от такой заботы.
   На другой стороне улицы вспыхнула спичка, кто-то закурил сигару. Голос, который донесся оттуда, звучал отчетливо.
   — Рад Миллер, ты сейчас же сядешь на лошадь и покинешь город. И чтоб в течение года я тебя здесь больше не видел. Не люблю охотников за приключениями.
   Миллер колебался не больше секунды, потом прошел мимо меня, на ходу буркнув:
   — Ты свое получишь. Он не будет защищать тебя вечно.
   На той стороне улицы стоял Хикок:
   — Благодарю, Чэнси, — крикнул он. — Не люблю, когда в Абилине стреляют. Позволь, я угощу тебя?
   Мы зашли в «Аламо» и расположились у стойки. Хикок взял два бокала. Стряхнув пепел с сигары, он глянул на мой винчестер и произнес:
   — Необычный способ носить винтовку. — Его холодные серые глаза задумчиво уставились на меня. — Ты бы убил его, Чэнси?
   — Может быть.
   — Никаких «может быть»… Точно. Ты славный парень, я таких чую за милю, — заверил Хикок и чуть погодя спросил: — Здесь остаешься?
   — Нет. Мы договорились с Тарлтоном. Я отправляюсь на Запад, буду разводить скот в Вайоминге.
   — Хорошее место. Сам на днях собираюсь в Блэк-Хиллс.
   Мы неторопливо беседовали об индейцах и о бизонах, о почтовых перевозках и о Кастере ^{note 8}, которого Хикок знал. Я поделился с ним нашими с Тарлтоном планами и посетовал на нехватку помощников.
   — Здесь есть один человек из Иллинойса, — заметил Хикок, — мы с его братом служили в армии. Он ищет работу.
   — Стреляет хорошо?
   — Да, умеет обращаться с коровами и лошадьми. Его зовут Том Хакер. В юности был помощником кузнеца, а потом сам стал кузнецом. Он служил в кавалерии шесть или семь лет.
   — Пришлите его ко мне. Похоже, это именно то, что мне нужно.
   Хикок покинул меня, продолжив обход. А я остался посмотреть на игру в покер, потом вернулся в гостиницу. Там меня уже поджидал хорошо сложенный, коренастый мужчина, у которого было грубое, обветренное лицо и добрые карие глаза. Его сопровождал худой, жилистый парень примерно моего возраста.
   — Мистер Чэнси? — обратился тот, что постарше. — Меня зовут Том Хакер. Это мой племянник, Коттон Мэдден. Мы ищем работу.
   — Отлично. Утром выезжаем к стаду. Вам нужны деньги?
   — Нет, сэр. У меня есть пара долларов, — он усмехнулся, — до утра хватит.
   Я прошел к себе в номер. Комната была не ахти, но мне нравилась. Одно окно выходило на улицу, второе выглядывало в узкий проход, отделявший гостиницу от соседнего здания. Кровать, стул, рукомойник с кувшином воды, куском мыла и полотенцем, — вот, пожалуй, и вся обстановка.
   Первым делом я снял сапоги и поставил их возле кровати, потом скинул рубаху. Винтовку оставил у рукомойника, а револьвер положил на постель рукояткой к себе. Умывшись и причесавшись, снял штаны и плюхнулся на кровать.
   В первый раз у меня появилась вполне определенная достойная цель. Больше того, у меня был компаньон. Я собирался отогнать стадо на Запад и выбрать место для пастбища. За всю свою жизнь я не имел столько денег, сколько теперь. И если у меня хватит ума и сил, чтобы воспользоваться таким преимуществом, то будущее мне обеспечено.
   Нет, я не ждал, что все будет легко и просто. Страна оставалась индейской, а белые, которые постепенно проникали туда, в большинстве своем не обременяли себя уважением к законам и были готовы на любое злодейство. Лежа на кровати, я предавался мечтам.
   Сначала загон. Потом хижина или землянка, смотря потому, что удастся быстрее и легче сделать… или, если позволит погода, можно сразу построить барак. Надо срочно определить границы пастбищ, как следует поохотиться, чтобы пополнить припасы, заготовить на зиму сено. Придется построить какое-нибудь укрытие для лошадей из колотых бревен или шестов, в общем, что под руку попадется.
   Потом я поднялся, нацепил кобуру и почти час упражнялся в выхватывании револьвера на скорость как справа от бедра, так и поперек слева. Как ни крути, но делал я это слишком медленно, однако с плеча приготовить к стрельбе винчестер мог достаточно быстро.
   Наконец, утомившись, я повалился на постель и заснул.
   Когда спустился вниз навстречу утренней свежести, меня уже ждали Джим Бигбеа, Том Хакер и Коттон Мэдден. Рассвет едва забрезжил, а город уже ожил и пришел в движение. Мы отправились в ресторан, а чуть позже туда же явился Тарлтон. С ним оказался еще один человек.
   — Чэнси, это Хэнди Корбин, — представил Тарлтон. — Он хороший парень, ты сам увидишь.
   Тарлтон привез с собой два последних мешка с закупленной в дорогу провизией, и через час мы отправились в путь вдоль русла реки Смоки-Хилл.
   Как я ни был занят, но все же иногда вспоминал ту Рыжую, братьев Миллеров и Кэкстона Келси. Они жаждали завладеть нашим стадом и не были похожи на тех, кто подожмет хвост даже при опасности.
   Когда мы подъехали к стаду, на виду стоял только Ной Гейтс. Он перевел взгляд с меня на моих спутников и спросил:
   — Ты приехал за своими коровами?
   — Ага. — Я зацепил ногу за луку седла. — Что собираетесь делать, мистер Гейтс? — поинтересовался я.
   Убедившись, что мы ведем себя дружелюбно, стали выходить из укрытия остальные. Мои парни немного рассредоточились, чтобы на всякий случай быть готовыми к сражению — со стариками ли, с Келси, если он вдруг нападет.
   Гейтс пожевал усы.
   — Мы пока не решили. Одни хотят здесь все распродать, а другие предпочли бы пуститься на Запад в поисках зеленой долины.
   — У вас примерно пятьдесят однолеток, — заметил я, — я бы купил их… по пять долларов за голову, это хорошая цена.
   — Пять долларов? А я слыхал, что ты продал своих по шестнадцать.
   — Может, и так, но то были взрослые бычки. Вам не удастся продать здесь однолеток — рынок переполнен, а мне нужен племенной скот.
   В результате я сторговался по шесть долларов за голову. И получил отличный молодняк. Мы отобрали самых лучших, достаточно крепких, чтобы выдержали переход на Запад и последующую затем зиму.
   У костра Ной Гейтс рассказал нам про Квини. Оказывается, она приезжала из города одна и предложила купить у них стадо по очень скромной цене. Когда они отказались, она начала угрожать. Гейтс последовал моему совету — ковбои возвели укрепления и сделали все даже лучше, чем я мог предполагать: отошли на край зарослей к бизоньему лежбищу, сняли дерн и насыпали бруствер.
   Приехал Келси, и они встретили его во всеоружии. Получив предупреждение и оглядевшись, Келси тут же убрался.
   — Прогнали их прочь! — возбужденно улыбаясь, сообщил Боуэрс. — Они только раз взглянули и сразу же смылись.
   — Так что вы теперь будете делать?
   — Продолжим путь. Отведем стадо на Запад, как и собирались. У нас теперь достаточно денег. Купим припасы и отправимся следом за тобой в Вайоминг.
   — Вы думаете, что отделались от Келси? — спросил я.
   — Конечно! Таким достаточно лишь раз показать силу. Едва ли они вернутся.
   — Даже когда вы будете посреди поля, на ровном месте, без укреплений?
   Они переглянулись и пожали плечами:
   — Что ж, рискнем. Мы все равно собирались укреплять наш фургон. Двойные стены из досок, а между ними два слоя коровьих шкур. В фургоне поедут два человека с винтовками.
   Мы выпили с ними кофе, собрали стадо и тронулись. Прошло лишь несколько минут, и я убедился, что мои помощники знают, как обращаться с животными. Взяв курс строго на север, мы без устали гнали стадо по полю миль восемь — десять. На ночлег остановились у небольшого ручья, где был и водопой, и хороший выпас.
   — Джим, ты дежуришь в первую смену, — распорядился я. — Едва ли они найдут нас так скоро, так что ты один справишься. Том и Коттон заступят следом. После полуночи дежурим Корбин и я.
   Ночь прошла спокойно, и на рассвете мы уже отправились в путь. Джим помог собрать стадо и вернулся обратно по нашему Следу.
   Хэнди Корбин остался со мною в хвосте:
   — Индеец хороший следопыт?
   — Лучший из всех, кого я знаю.
   Корбин бросил взгляд на мой револьвер.
   — Ты умеешь им пользоваться? — спросил он.
   — Ни разу не представлялся случай выяснить. Попасть могу, куда надо, но едва ли имею право похвастаться скоростью.
   — Тогда лучше особенно не старайся. Просто выхвати его как-нибудь и выстрели первым. Все равно в половине случаев, — добавил он, — первый выстрел уходит впустую.
   Мы проехали примерно полмили, и Корбин сказал:
   — Предоставь поединок мне.
   — А ты в стрельбе так преуспел?
   — Ну, — он усмехнулся в ответ, — как видишь, живой пока.
   Раньше никто не собирался участвовать за меня в поединке, и я почувствовал себя уверенней от того, что есть человек, который готов это сделать. Не стоило говорить ему, что сам справлюсь. Я давно убедился, что часто все решают обстоятельства и редко у кого есть выбор, когда доходит до дела.
   Наше стадо насчитывало около шестисот голов, в основном молодняк, но привычный к переходам. Мне не приходилось надрываться, потому что мои спутники тоже были молоды. Самому старшему Тому Хакеру оказалось примерно под тридцать. Хэнди Корбину исполнилось лет двадцать семь или двадцать восемь. Все они умели обращаться со стадом, и каждый охотно выполнял свою часть работы, и даже больше.
   Путь, который мы выбрали, проходил по северному берегу реки Смоки-Хилл, параллельно руслу. Пастбища изобиловали сочной травой, а скот мы поили в ручьях, которые впадали либо в Смоки-Хилл, либо в реку Репабликэн, а иногда в какую-нибудь другую реку, протекавшую северней. О тех краях я знал, главным образом, понаслышке. Все ручьи отличались между собой только тем, что в одних вода была пресная, а в других — щелочная.
   По нашим оценкам, за три дня мы преодолели тридцать миль. Поэтому сбавили темп, а немного погодя вышли на девственный луг. Однажды в заросшей травой низине заметили нескольких бизонов, но при виде нас они скрылись, и мы не стали их преследовать.
   Как-то Коттон подстрелил трех диких индеек, так что мы смогли разнообразить наш рацион. В ту ночь стало заметно холодать, подул ветер. Вокруг бродили койоты. Джим беспокоился. Сразу после заката он сел на лошадь и ускакал. Хакер посмотрел ему вслед.
   — Добрый индеец, — заметил он. — Давно ты его знаешь?
   — Довольно давно, — ответил я. — Он поехал к реке.
   Джим вернулся как раз вовремя, чтобы заступить в первую смену. Сначала я оставался с ним, поскольку и сам беспокоился. До сих пор нам везло, но я не верил, что так будет и дальше, и я вообще не из тех, кто полагается на удачу. Я знал, что Джим и остальные думают так же. Потом на часы встали Том Хакер и Коттон, после них наступила очередь Корбина и моя.
   Но ночь оказалась спокойной, и я отправил Корбина спать. Нас ждали большие труды, и стоило использовать для отдыха любую возможность. Последние два часа я сторожил в одиночестве. Когда звезды поблекли, пришел в лагерь, раздул костер и поставил на огонь кофейник.
   По правде сказать, я люблю рано утром побыть один под открытым небом. Мне нравится смотреть, как бледнеет ночь, как одна за другой гаснут звезды, словно свечи, задуваемые легким порывом ветра, как наливается малиновым цветом восток и деревья постепенно обретают форму. В такие часы во мне просыпается мой древний предок, который когда-то очень давно так же сидел один посреди бескрайнего простора, покрытого травой, колышущейся от малейшего дуновения, а поднимающиеся с земли бычки выгибали спины, чтобы сбросить ночное оцепенение, оглядывались вокруг и начинали потихоньку пастись.
   Мне нравился звук, с которым они срывают траву, и этот покой, и я думал, какое хорошее место, чтобы растить здесь детей, смотреть, как взрослеют сыны человеческие, полной грудью вбирая чистый воздух, утоляя жажду холодной водой из ручьев, вдыхая запах жареного бекона.
   Неожиданно я услыхал шорох в кустах. Коровы настороженно подняли морды и навострили уши. Негромко их успокоив, я повел лошадь сквозь стадо в ту сторону, откуда раздался звук. Вдруг кусты раздвинулись, и, просунув сквозь них свою косматую голову, со стороны ручья на поляну вышел огромный старый бизон. Он постоял минуту, нюхая воздух и глядя на нас, но я удержал солового, не желая пугать исполина, которому и так в жизни выпало достаточно бед.
   Выждав немного, он двинулся дальше, покачивая массивной головой в такт шагам, а следом за ним из кустов вышла самка с годовалым теленком, и все семейство отправилось прочь из долины.
   — Иди, иди, старина, — помахал я вслед. — Вообще-то мы питаемся мясом, но тут место скорее твое, чем мое, так что ступай себе с миром, и удачи тебе.
   Они важно прошествовали мимо, словно понимая, что я против них ничего не имею.
   Пока смотрел на них, коровы уже проснулись и наступил день. Какая-то птица защебетала в ближайших кустах, и, оглянувшись, я успел по малиновым перьям опознать упорхнувшего кардинала.
   Я развернул лошадь и направился было в лагерь, но прежде решил бросить прощальный взгляд на бизонов. Они уже достигли вершины небольшого холма, закрывающего долину, в которой мы разбили лагерь и собрали на ночлег стадо. Неожиданно звери замерли, подняв головы и глядя на запад. Я видел, как они встрепенулись и рысью кинулись на восток
   У меня в руке сразу же оказалась винтовка, и я направил солового к тому месту, где стояли бизоны. Там я соскользнул с седла, бросив поводья. Мои шаги в траве производили лишь едва уловимый шорох. Добравшись до вершины холма, я распластался возле куста и осторожно высунул голову.
   В мою сторону с трудом ковылял человек. Пока я наблюдал за ним, он упал, полежал немного и, поднявшись, снова пошел. На его рубашке расплывалось пятно крови, сам он выглядел еле живым. Что-то в его чертах показалось мне знакомым, и я собрался выйти из укрытия. Человек тем временем снова упал, а из-за холма появился всадник.
   Всадник меня не видел. Он ехал с винтовкой наизготове и, очевидно, собирался добить раненого. Я осторожно направился к ним. Раненый находился ближе ко мне, чем всадник. Когда преследователь оказался примерно в тридцати ярдах, раненый попытался встать.
   — Пощади! — хрипло закричал он. — Пощади меня!
   Всадник остановился и поднял винтовку.
   — Ты последний из них, старик. Тебя надо добить, грифам будет чем поживиться.
   — Привет, Рад, — окликнул я, и он дернулся, как ужаленный.
   Я приблизился к нему еще на два шага.
   — В Абилине ты говорил, что Дикий Билл защищает меня. Ну вот, теперь нет Дикого Билла. Только ты и я, да несчастный старик, которого ты так жаждешь добить.
   Ему явно не понравились мои слова. Он думал, что я трус, слабак, которого можно брать голыми руками, а тут я сам напрашивался, и это его встревожило.
   Старик давно потерял свой револьвер и теперь безоружный лежал как раз между мной и Радом.
   — Так что за дела, Рад? — продолжал я. — Ты предпочитаешь убивать стариков? Наверное, потому что боишься сцепиться со взрослым парнем при свете дня?
   Ох, как ему не понравились мои слова, совсем не понравились. Теперь я находился примерно в двадцати пяти ярдах от него, справа. Должен заметить, что мгновенно развернуть винтовку и перекрыть левый сектор, стоя на земле, совсем не трудно Но сидя на лошади, когда направо надо разворачиваться всем корпусом, все не так просто. Он это знал и даже вспотел. Но я не испытывал сострадания к нему. Если бы он подловил меня в таком положении, то убил бы, не моргнув глазом, к тому же гнался по следу раненого старика.
   — Вы, ребята, заварили кашу, — добавил я. — Теперь вам ее и расхлебывать.
   Я сознательно устроил ему ловушку. Догадавшись, что он использует возможность уравнять наши шансы, я сделал шаг вперед, сократив немного дистанцию. В этот момент он вскинул винтовку, развернувшись в пол-оборота, чтобы взять меня на прицел, а я, отступив назад, выстрелил ему прямо в живот, потом передернул затвор и выстрелил снова. Он рухнул на землю. Его лошадь пошла вперед, повернулась и замерла.
   Не опуская винтовку, я оглянулся вокруг: едва ли он бродил здесь один. Степь оставалась безлюдной, и я подошел к нему. Он смотрел на меня, и в глазах его горела ненависть. Удивительно, что он был еще жив.
   — Придет время, — пообещал он. — Энди убьет тебя.
   — Может быть… Разве не ты собирался это сделать? Но я жив, как видишь.
   — Оставишь меня здесь подыхать?
   — Тебя сюда никто не звал, не стоило гнаться за раненым стариком. Теперь я займусь им, а если ты еще будешь жив, я посмотрю, что смогу сделать для тебя.
   Подойдя к старику, я сначала решил, что он уже мертв. Но когда приблизился вплотную, он поднял на меня глаза. Это был Харви Боуэрс. Как он мог хоть сколько-нибудь пройти с такой тяжелой раной, не укладывалось в моем понимании.
   — Гнался за мной все время, — забормотал он. — Гнался и стрелял. Остальные погибли… Они напали на нас ночью… Мы думали, все уже позади… Они открыли огонь. — Он говорил все медленней. — Первым погиб Гейтс… Его смерть на совести Квини.
   — Она была с бандитами? — удивился я.
   — Можешь не сомневаться — она застрелила Ноя. Эта девка из них самая подлая… — Его голос звучал все глуше.
   Он получил три пули в грудь. Я ничего не мог сделать, но он ни о чем и не просил.
   Движением глаз он указал в сторону Рада Миллера:
   — Помер?
   — Помрет. Ему сильно досталось.
   — Так ему и надо… — С этими словами Харви Боуэрс скончался.
   Поднявшись, я услыхал топот копыт. Подъехали Хэнди Корбин и Джим Бигбеа. Джим знал и старика, и Рада и не нуждался в объяснении. Но Корбин хотел знать, в чем дело, и я все ему рассказал.
   — Ловко ты к нему подошел, — заметил он.
   — Случайно, — возразил я. — Рад не видел меня до тех пор, пока я его не окликнул.
   Он посмотрел на меня лукаво:
   — Видал я такие случайности раньше. Они происходят только с теми, кто осторожен.
   Мы похоронили их в неглубоких могилах на склоне холма, на обе поставили кресты. Я произнес над ними — убийцей и его жертвой — несколько слов, потом мы вернулись к стаду с чувством, что приближается беда. Мне было жаль старика Харви Боуэрса, да и Гейтса тоже.
   Они меня не любили, и я платил им взаимностью, но мы вместе делили работу, вместе провели много дней и ночей в тревоге, и я кое-что знал про их беды, а они знали кое-что про мои. Хорошие люди, но сломленные годами и поражениями — таких много. Хорошие люди, несмотря на усердие, редко достигают богатства и процветания. Я подумал, что Ной Гейтс и Харви Боуэрс приложили немало сил, прокладывая путь на Запад. Они были первопроходцами в тех краях, где бродили индейцы и царило беззаконие, но они пытались утвердить Закон. И вот теперь оба лежат в могилах, преданные забвению, их след скоро сотрется, а немногочисленные родственники постепенно перестанут их ждать. Но они закладывали фундамент будущего здания, скрепляя его своим потом и кровью. Теперь же их плоть предана земле.
   Мы возвратились к стаду и двинулись на запад. По дороге коровы щипали траву, останавливаясь ненадолго то здесь, то там. Утренняя прохлада сменилась ласковым теплом осеннего дня. Я с беспокойством изучал окрестности.
   Келси и Миллер скоро заинтересуются, что стряслось с Радом. Через несколько часов они начнут искать его и наверняка найдут могилы. Могилу Рада мы отметили, нацарапав его имя острием ножа. Это значило, что кто-то похоронил их, и Энди Миллер, конечно, захочет знать кто.