Ламур Луис. Дьявол с револьвером

   Тучи стали рассеиваться, ветер постепенно стихал. Он зашагал к амбару. Под ногами его поскрипывал снег.
   Амбар освещался двумя лампами, свешивающимися с балки, которая протянулась по всей длине строения. Мэбри подошел к своему вороному, осмотрел его, проверил, в порядке ли седло. Положив руку на холодную кожу седла, он долго стоял в глубокой задумчивости.
   Нет, не его это дело… В Баркере он мог и ошибаться. А Хили сам должен знать, что делает.
   И все же, что ни говори, дурацкая затея — отправиться в такое путешествие в разгар зимы с тремя женщинами. Да еще и на грузовых фургонах… А какие там дороги? В лучшем случае лошадиные тропы…
   Мэбри вспоминал лицо Дженис, вспоминал ее голос, песни, вызвавшие в его памяти картины детства. Он вполголоса выругался. Надо седлать коня и убираться отсюда восвояси. Не его это дело. А Хили, — он хороший парень, но дурак.
   Снаружи послышались голоса и стук молотков, — погонщики снимали колеса с фургонов, чтобы поставить их на полозья.
   Из своей комнатушки в дальнем углу амбара вышел конюх.
   — У этих актеров здравого смысла ни на грош.
   Мэбри промолчал.
   — Какие фургоны?.. Там ведь бездорожье, — продолжал конюх. — И постоянно северный ветер в лицо…
   — Знаете Баркера?
   Конюх сразу поскучнел. Он смущенно откашлялся.
   — Поздно уже. Пойду-ка лучше спать.
   Мэбри вышел из амбара и, чиркнув спичкой, посмотрел на термометр. Два градуса ниже нуля. Хотя накануне было тридцать. Утром выглянет солнце, так что путешествие обещает быть приятным.
   А вмешиваться в чужие дела он не желает. У него на это нет ни времени, ни причин. Через два дня его ждут в Шайене, и, следовательно, надо поторапливаться. Что бы там Баркер ни задумал, его, Мэбри, это не касается. И все же…
   День обещал быть и ясным, и теплым. Поднявшись с первыми лучами солнца, Мэбри поспешно оделся. Он двигался почти бесшумно, поэтому никого не разбудил. Собрав свои вещи, Мэбри вышел в коридор.
   Из комнат напротив доносились приглушенные звуки — там тоже уже встали. Он прошел через пустой салун и вошел в столовую.
   Уилльямс сидел, склонившись над кофейником. Мэбри взял себе чашку, присоединяясь к бармену.
   Повар принес завтрак; Уилльямс передал кофейник Мэбри.
   — Остерегайтесь Бентона и Гриффина, — проговорил Уилльямс. — Они ничего не забывают.
   — Я тоже.
   В столовую неожиданно вошла Дженис, бросив взгляд в их сторону, она присела за стол. Повар принес ей завтрак.
   — Вы уезжаете?
   В ответ на ее вопрос Мэбри молча кивнул, не желая вступать в разговор. Но Дженис проявила настойчивость.
   — Вы не одобряете нашего путешествия, не так ли?
   — Не одобряю. — Он поставил чашку на стол. — Впрочем, это не мое дело.
   — А почему не одобряете? — Он снова промолчал, принимаясь за еду. Дженис выждала минуту-другую, затем сказала: — Я спросила — почему?
   — Подобное путешествие не для женщин. Слишком холодно.
   — Кроме того, вам не нравится Энди Баркер.
   — Да, он мне не нравится.
   — Но почему?
   — Ни один человек не отправится в такое путешествие зимой. Если только он что-то не замышляет…
   — Вы же отправляетесь!
   Он едва заметно улыбнулся.
   — Я-то как раз замышляю… У меня срочное дело в Шайенне.
   Она подумала, потом сказала:
   — Я во всем полагаюсь на Тома Хили. Он знает, что делает.
   — Вы говорили обо мне? — В дверях стоял Том Хили. Вид у него был озабоченный. Взглянув на Мэбри, он продолжал: — Я в ответе за труппу. Нам не видать успеха ни в одном городе от Шайенна до Солт-Лейк-Сити потому, что там уже выступала более сильная труппа, чем наша. Поэтому мы отправляемся в Олдер-Галч. Вы полагаете: я не знаю, что делаю? Но я прекрасно все понимаю.
   — Меня это не касается. Поступайте, как знаете.
   Мэбри подхватил свои вещи и направился к двери. Том Хили задумчиво смотрел ему вслед. В эту минуту ему больше всего на свете хотелось, чтобы Мэбри поехал с ними. Этот человек обладал знаниями и опытом, которых ему сейчас так не доставало. Однако упрашивать — не в его характере. Если бы в столовой не было Дженис, он, возможно, и поговорил бы с ним. Но сейчас, после того как он видел, какими глазами девушка смотрела на Мэбри, ему сразу расхотелось, чтобы тот их сопровождал. В дверях Мэбри обернулся. Взглянув на Дженис, он сказал:
   — Желаю удачи. — И вышел, на мгновение заполнив плечами дверной проем.
   Несколько минут все молчали.
   — Я его знаю еще по Доджу, — неожиданно сказал Уилльямс. — А потом мы встречались в Юте. Крутой парень.
   — Он действительно убил одиннадцать человек?
   — Да. Одного при мне, в магазине Доуна. Парень по имени Лес Бенхэм и его дружки хотели отбить у Мэбри часть стада. Мэбри сказал, что не отдаст ни одного теленка.
   — Отбили?
   — Нет. Они были заняты похоронами Леса Бенхэма.
   Неподалеку, в маленькой хижине лежал Гриффин. Плечо его заживало, но он был еще слишком слаб.
   Баркер кивнул на занавешенный дверной проем.
   — Там кто-нибудь есть?
   — Мы одни. Что у тебя?
   — Работенка для тебя. Двести легких долларов.
   — Недурно. — Гриффин приподнялся на постели и начал сворачивать самокрутку. — Выкладывай.
   — Двести долларов, если Мэбри не протянет до конца недели.
   — Нет.
   — Нет?
   — Мне нравится тратить деньги, которые я зарабатываю.
   — Испугался? — усмехнулся Баркер.
   — Лучше держаться от него подальше.
   — Триста. Согласен?
   Гриффин не отвечал, Баркер молча ждал. Ему не хотелось поднимать цену, но он вспомнил о Дженис. Баркер редко обращал внимание на женщин, но эту девушку ему очень хотелось заполучить.
   И кроме того: в мешочке Хили лежало триста с лишним долларов, а если информация от его осведомителя в банке была верной, в одном из фургонов было спрятано еще пятнадцать тысяч.
   — Нет, — сказал наконец Гриффин. — Не согласен.
   — Я-то думал, ты ненавидишь его.
   — Мэбри? — Глаза Гриффина злобно сверкнули. — Я его действительно ненавижу. Я с ним рассчитаюсь, когда буду знать, что действую наверняка.
   — Но ведь можно устроить так, чтобы ты его видел, а он тебя — нет.
   Гриффин молча уставился в одну точку. Он ненавидел холод и снег, а с деньгами можно податься в Калифорнию. В Калифорнии — благодать… Он слишком долго работал на Хантера. Никогда не отправился бы следом за Мэбри, но, зная Хантера, он не хотел возвращаться ни с чем.
   — Его не найдут до весны, — убеждал Баркер. — Если вообще когда-нибудь найдут. Ты будешь за сотню ярдов, и если промахнешься, сможешь выстрелить второй раз.
   У Мэбри всего лишь две руки. И он всего лишь простой смертный. К тому же в стрельбе из винтовки Гриффину не было равных. Если залечь в укрытии, с хорошим обзором…
   Гриффин бросил сигарету в печь.
   — Возьму только золотом.
   — Половину — сегодня, остальное — когда выполнишь работу.
   Гриффин подбрасывал в печку поленья. В кого он превратился? Когда-то он мог бы пристрелить того, кто предложил бы ему убивать в спину, из засады. А теперь?.. Он взялся выполнить поручение Хантера только потому, что работал на его ранчо. Но здесь — просто подлое убийство.
   Что же с ним случилось? Что так изменило его?
   — Ладно, — сказал Гриффин. — Давай деньги.

Глава 5

   Пять дней спустя Кинг Мэбри вновь пересек ручей и подъезжал к станции Хэт-Крик. Он убеждал себя, что, возвращаясь сюда, совершает ошибку. Но ему не давала покоя мысль о Хили и женщинах, отправлявшихся в опасное путешествие.
   Но ведь можно поехать с ними. Им ведь почти по пути…
   Подъехав к станции, он не обнаружил возле нее грузовых фургонов.
   Обеспокоенный, он рысью спустился с холма и обогнул амбар. Фургоны исчезли!
   Когда он спешился, к двери подошел конюх.
   — Ваш вороной истосковался. Он будет рад увидеть вас.
   — Когда они выехали?
   — Актеры? — Конюх набил трубку. — Через день после вас. Баркеру не терпелось. Они хотели выехать сегодня, но Баркер их подгонял, говорил, что надо отправляться немедленно, пока погода подходящая.
   Мэбри посмотрел на занесенные снегом равнины. На снегу виднелся отчетливый след полозьев.
   — Смените лошадь, — сказал он. — Я выезжаю.
   Конюх колебался.
   — Этот Гриффин, — прошептал он, боязливо озираясь, — он о вас спрашивал. Приходил каждый день посмотреть, здесь ли ваш вороной.
   Мэбри прошел к станции, где наскоро перекусил и закупил провизию. Проходя через салун, он увидел Гриффина, лениво тасовавшего карточную колоду.
   Следуя вдоль склонов холмов, Мэбри направился на запад. Воздух был сухим и морозным. Вороной нетерпеливо покусывал мундштук.
   — Торопишься домой, дружище? — усмехнулся Мэбри. — Соскучился по Уинд-Ривер?
   Поднявшись на вершину холма, всадник заметил, что вороной насторожился. Мэбри обернулся.
   Ничего подозрительного…
   Но Мэбри знал: вороной отличный конь, его не одурачишь.
   Он спустился по склону и направился к роще, осторожно объехав ее.
   Эта игра была ему давно знакома; он играл в нее слишком часто, чтобы так просто угодить в ловушку. Кто бы там ни прятался, — он идет по его следу, либо по следу фургонов. Мэбри несколько раз менял направление, объезжая высокие сугробы, стараясь держаться голой мерзлой земли.
   В первую ночь Баркер разбил лагерь на ручье Лэнс. Обнаружив следы ночевки, Мэбри прибавил ходу. Он заночевал в знакомом ему месте; сделал петлю и устроился так, чтобы видеть свой собственный след.
   В течение нескольких минут он соорудил укрытие для себя и своего коня: срубил маленькое деревце, обтесал его; срубленные ветки навалил сверху, устроив себе ложе. Наломал лапника и обложил им себя. Получилось довольно уютно.
   Развел костер и сварил кофе, а затем — густую похлебку. Поужинал и завернулся в одеяла.
   И уже засыпая, подумал о Дженис. Дурацкая мысль: какое девушке до него дело? Он ведь в сущности бродяга…
   Ветер усилился, застонал в верхушках сосен и елей. Угли костра пылали во мраке. Он с раздражением подумал о том, что вот едет куда-то этой морозной ночью. А зачем? Занесенные снегом просторы, безмолвие и одиночество… Баркер торопил их с выездом… Чтобы увезти подальше, прежде чем вернется Мэбри?..
   Другой бы на его месте отказался от этой поездки в Шайенн, однако он, ничего не подозревая, согласился на предложенную ему работу и, лишь приехав в Дедвуд, выяснил, что нанимают его не за умение обращаться со скотом, а за ловкое владение оружием.
   Он должен был возглавить группу ковбоев, что само по себе очень даже неплохо; но им предстояло вытеснить индейцев сиу с их охотничьих угодий, перебив всех, кто этому воспротивился бы. Мэбри предлагали работу в качестве ганфайтера, но он об этом и слышать не хотел.
   Он так и заявил в Шайенне. И посоветовал старику Хантеру держаться от него подальше.
   Они остановились на вершине холма, давая отдых лошадям. Том Хили подбежал к фургону, в котором ехали женщины, и постучался.
   Доуди открыла дверку, и Хили забрался во внутрь. Щеки его горели от мороза, но он улыбался.
   В фургоне было тепло, даже немного душновато. С одной стороны находились две лежанки, узкие, но довольно удобные, с другой — еще одна лежанка, а также стол, напоминавший скорее маленькую полочку. На столе стояли таз и небольшой бочонок с водой. В дальнем конце фургона — чугунная печка. По углам лежанок помещались сундуки с театральными костюмами. Нашлось место и для маленьких платяных шкафчиков.
   Фургон, в котором ехали мужчины, выглядел примерно также, но в нем было всего две лежанки и больше места для багажа. В каждом фургоне имелось по две лампы. Большая часть провизии хранилась в фургоне мужчин.
   — Снаружи такой холод… — проговорил Хили.
   — Мы ведь едем быстро, да? — спросила Дженис.
   — Быстрее, чем ехали бы на колесах. Снег покрылся наледью, так что мы как бы скользим по льду.
   Они путешествовали уже четвертый день, но видели лишь покрытые снегом холмы и замерзшие ручьи, по берегам которых росли деревья и кустарники.
   Они находились в самом начале пути, но ехали довольно быстро, что и вызывало некоторое беспокойство: казалось, Баркер Ведет их даже быстрее, чем следовало. Однако вмешиваться Хили не хотел. Вполне возможно, что Баркер старался миновать продуваемые ветрами равнины, пока снова не разыгралась метель.
   Дженис накинула пальто.
   — Том, я хочу немного прогуляться. Может, составишь мне компанию?
   Взявшись за руки, они спрыгнули на снег и подошли к Баркеру, который путешествовал верхом. Раскурив сигару, он приветливо им улыбнулся.
   — Холодновато для прогулок… Я бы на вашем месте посиживал в фургоне.
   — Ничего, нам пойдет на пользу, — ответила Дженис.
   Вокруг насколько хватало глаз простирались бесконечные равнины, покрытые низкими холмами и испещренные темными шрамами оврагов. То и дело попадались ручьи, названия которых звучали как древняя, романтическая сага: ручей Копья, ручей Маленькой Молнии, ручей Старухи…
   — Беспокоишься, Том?
   Вопрос застал его врасплох.
   — Неужели это так очевидно?
   — Мне показалось, ты беспокоишься. — Немного помолчав, она спросила: — Что тебя тревожит, Том?
   Он говорил, с трудом подбирая слова:
   — Это, наверное, из-за расстояний… Земля такая огромная…
   — Долго нам еще?
   Хили предпочел уклониться от ответа. Он об этом даже думать боялся. Они прошли еще немного. Пробравшись через сугроб, остановились на гребне холма. Колючий ветер обжигал лицо. Хили потер щеку, пытаясь отогреть ее.
   — Том!
   Дженис куда-то указывала и, проследив за ее вытянутой рукой, Хили увидел на снегу длинную цепочку следов. Они подошли ближе и остановились. Путь их пересекали следы лошади, исчезающие где-то за холмами.
   Заметив их оживленную жестикуляцию, Баркер пришпорил коня и подскакал к ним.
   — Индейцы! — сказал Хили, указывая на следы.
   Сидя верхом, Баркер выглядел еще внушительнее, еще самонадеяннее. Тем не менее увидев отпечатки копыт, он помрачнел. Следы уводили в сторону пустынных и диких краев, причем это были следы подкованной лошади.
   Ни один белый человек, будучи в здравом уме, не поехал бы в том направлении в самой середине зимы.
   — Лошадь подкована, — произнес Баркер. — Значит, всадник не индеец.
   Было очевидно, что Баркер обеспокоен. Искоса поглядывая на него, Хили удивлялся: почему следы белого человека так его встревожили?
   Баркер резко повернулся к Дженис.
   — Этот парень, Мэбри… Он говорил, что догонит нас?
   — Нет. С какой стати?
   Вспомнив о Мэбри, Дженис покраснела. Ей не следует думать о таком мужчине. Он — убийца, отвратительный и злобный, скрывающий свое истинное лицо под маской равнодушия.
   Фургоны медленно их догоняли. От впалых боков лошадей поднимался пар. Путешествие казалось легким и приятным, смерзшийся снег выровнял все ямы и ухабы. Они приближались к высоким заснеженным холмам, поднимавшимся все выше и выше к серому хмурому небу. Баркер сказал, что это южная оконечность Биг-Хорна.
   После свежего морозного воздуха в натопленном фургоне показалось душно и тесно. И все же Дженис была рада, что вернулась сюда. Она взглянула на подруг. Мэгги вязала. Доуди, лежа на спине, читала «Харперс Уикли».
   — Хорошо погуляли? — спросила Доули, глядя на них поверх журнала.
   — Чудесно. Тебе бы тоже не мешало.
   — Она не пойдет, — язвительно сказала Мэгги. — Не пойдет, пока не увидит какого-нибудь мужчину.
   — Не желаю я на них смотреть. — Доуди принялась демонстративно прихорашиваться. — Пусть они на меня смотрят.
   — С твоей-то походкой, — усмехнулась Мэгги.
   — Ты просто мне завидуешь.
   — Завидую? — Мэгги взглянула на нее в упор. — В твоем возрасте у меня не просто были мужчины. Я знала, как с ними поступать!
   Доуди по-кошачьи потянулась.
   — И я узнаю, — промолвила она благодушно. — Кто-нибудь меня научит.
   Том Хили со смехом сказал:
   — Только осторожней. На первом же уроке тебя научат тому, что нужно проходить в конце.
   Доуди посмотрела на него широко раскрытыми невинными глазами.
   — Но я всегда начинаю читать книгу с конца!

Глава 6

   Погода не менялась. Дорога по-прежнему была хорошей. В тот день они проехали двадцать миль и столько же — на следующий. Прямо перед ними выросли заснеженные вершины.
   Каждое утро они вставали на рассвете и ехали весь день почти без отдыха. Хили, наблюдая за Баркером, заметил, что тот выбирает дорогу со знанием дела. Временами они кружили, делали небольшой крюк, но неизменно это оказывался наиболее удобный путь, поэтому времени путешественники не теряли.
   Иногда Хили и Дженис уходили далеко вперед и смотрели, как фургоны понемногу их нагоняют. Но уйти вперед можно было лишь среди холмов, поскольку на равнине лошади шли слишком быстро.
   Со стороны ярко раскрашенные фургоны с упряжками лошадей выглядели совершенно неуместными в этих диких заснеженных краях.
   Баркер нервничал; причем с каждым днем он вел себя все бесцеремоннее. Лишь то обстоятельство, что они находились вдалеке от ближайшего поселения и всецело зависели от Баркера, удерживало Хили от серьезного разговора с ним. Несколько раз во время остановок он замечал, что Баркер о чем-то вполголоса беседует с Уайкоффом и Бойлом; причем разговор тут же прекращался, если Хили подходил к ним слишком близко.
   Хили все чаще задумывался о том, почему Баркер не хотел иметь попутчиком Мэбри. Ведь лишняя пара крепких рук им бы сейчас очень пригодилась. Не говоря уже о знании и опыте.
   Однажды фургоны увязли в глубоком снегу на дне протоки, и несколько часов тяжелого труда ушло на то, чтобы вытащить их. Толкать фургоны пришлось всем, даже девушкам. Иногда они пристегивали к одному фургону обе упряжки, чтобы подняться по крутому склону.
   Хили частенько оглядывался назад, надеясь, что Мэбри их нагонит. Но с какой стати ему их догонять? Значит, нечего и надеяться. Из замечаний погонщиков и разговоров у костра он уяснил, что к северу от них на сотни миль протянулась совершенно безлюдная пустыня. Тем не менее Баркер выбрал именно этот маршрут.
   Однажды в стороне от тропы Хили увидел остатки костра, а вокруг него — следы сапог. Вернувшись к фургонам, он, однако, никому об этом не сказал. В другой раз за высоким сугробом обнаружил что-то вроде укрытия или наблюдательного пункта; и там же — вновь следы сапог. Однако сапоги эти были с квадратными союзками, совсем не такие, как у Мэбри. Вернувшись в фургон, Хили застал Дока Гилфорда за раскладыванием пасьянса.
   — Ну и как дела?
   Хили хмуро взглянул на старика.
   — Не важно. Что-то не нравится мне Баркер.
   — Он напоминает мне одного мошенника, с которым мне приходилось встречаться, — задумчиво проговорил Гилфорд, — только этот куда подлее.
   Хили наблюдал, как Док раскладывает карты. Он и сам чувствовал, как сильно изменился во время путешествия, — стал осторожным и подозрительным, каким прежде не был.
   — Скажите, у вас есть оружие?
   Док, похоже, нисколько не удивился вопросу.
   — Ага.
   — Держите его под рукой.
   — А я и так держу. — Док осторожно положил карту. — В последнее время…
   Горы становились все ближе. Красноватая стена песчаника протянулась далеко на север. Теперь они продвигались гораздо медленнее, так как приходилось пересекать множество проток и ручьев. Тропы уже не было, и Хили казалось, что они едут наугад. Возможно, здесь пролегала конная тропа, а они ее не видели — земля почти полностью была покрыта снегом.
   Во время одной из остановок Баркер объяснил им ситуацию.
   — Все перевалы на севере сейчас закрыты. Мы поедем через Дыру-в-Стене. Это единственное место, где можно пройти. Туда после битвы с Кастером пришли шайены под предводительством Тупого Ножа.
   — А мы сможем там проехать?
   — Да. Там протекает небольшая речушка — приток Паудера. За Стеной — дикая равнина, но дорогу я знаю.
   Следов они больше не встречали, однако Баркер все время их искал. Он по-прежнему нервничал. На ночевку они остановились в излучине ручья, у широкого прохода в красноватой стене песчаника. Вокруг расстилались покрытые настом снега.
   Фургоны поставили углом — как защиту от ветра. Бойл собрал хворост и развел костер. Уайкофф отвел лошадей к ручью и разбил лед, чтобы животные могли напиться.
   Хили бродил по берегу ручья в поисках плавника. Из фургона вышла Дженис и присоединилась к нему. Щеки ее горели на морозе, глаза сверкали.
   — Ну как? — спросил он, понимая причину ее приподнятого настроения.
   — Чудесно! Просто замечательно!
   Девушка шла, собирая хворост. Внезапно она остановилась как вкопанная. Потом сделала еще несколько шагов и снова остановилась. Обернувшись, тихо позвала:
   — Том!
   Он побежал к ней, сжимая в руке тяжелую дубину. Увидев, что она одна и ей ничто не угрожает, он успокоился.
   — Дженис, что случилось?
   — Кажется, я что-то услыхала. Там, в кустах. Вон там…
   За спиной у них хрустнула ветка.
   Резко повернувшись, они увидели Арта Бойла, пробиравшегося сквозь кустарник. Он ухмыльнулся:
   — Прошу прощения за беспокойство. Собираем хворост?
   — Я там немного уже собрала. — Дженис показала на кучу хвороста.
   Когда Бойл ушел, она вопросительно взглянула на Хили.
   — Том, что это значит?
   — Не знаю, — неохотно признался он. — Но чем больше я об этом думаю, тем меньше мне все это нравится. Они ни на секунду не выпускают нас из вида, и по какой-то непонятной причине Баркер не хочет встречаться с посторонними, не хочет, чтобы кто-нибудь увидел нас.
   — Но почему?
   — Если бы я знал!
   — Том, ты думаешь… полагаешь, они решили нас ограбить?
   Хили задумался. Разумеется, он никому не говорил, что денег у них больше, чем требуется для такого путешествия. Сколько могут стоить фургоны со снаряжением?.. Ведь они не знают о припрятанных пятнадцати тысячах. Или знают?
   А если их ограбят и убьют, кто станет их искать?
   Они путешествовали уже больше недели и до сих пор не встретили ни единой живой души.
   Том Хили посмотрел на Дыру-в-Стене. Шайенн и Дедвуд остались далеко позади. К западу, за этими воротами, созданными самой природой, лежали бескрайние дикие просторы. А дальше — Солт-Лейк-Сити.
   Западный Вайоминг почти безлюден. Два фургона могут навечно затеряться в этом необъятном белом мире, среди заснеженных гор и рек, В Олдер-Галче их никто не ждал. Правда, в Батте их дожидался Магастр рассчитывавший получить от них весточку из Солт-Лейк-Сити, где Том должен был положить деньги в банк на его имя. Но если с ними здесь что-нибудь случится, пройдут месяцы, прежде чем их хватятся.
   Хили нахмурился.
   — Возможно, у меня просто разыгралось воображение, — сказал он наконец. — Во всяком случае пока все в порядке.
   — Том, кому могли принадлежать следы?
   — Понятия не имею.
   — Кингу Мэбри?
   — Возможно. — Он задумчиво посмотрел на Дженис. — Он тебе нравится?
   — Не знаю. Я действительно не знаю, но думаю, что он не должен мне нравится. И все же… в нем что-то есть…
   — Понимаю. — Он вздохнул. — Пора возвращаться. Уже темнеет.
   По дороге к лагерю они собирали хворост.
   — Мне он не нравится, — признался Хили, — потому что ему нравишься ты.
   Она засмеялась.
   — Но это же глупо, Том!
   — Значит, я глуп.
   — Том, я уверена, что ему нет до меня дела.
   — Возможно. — Хили взглянул на стену песчаника, поднимавшуюся к серому, сумеречному небу. — Нравится он нам или нет, я бы отдал всю прибыль за десять следующих недель, только бы знать, что он сейчас где-то рядом. Стыдно признаваться, но этот край меня угнетает. Я здесь чужой…
   Дженис промолчала. Да и что она могла ответить. Том Хили, изнеженный ирландец, привыкший к городской жизни на восточном побережье действительно был в этом мире чужаком. С ними еще и старик Гилфорд, похвалявшийся своими былыми приключениями и раскладывающий пасьянсы.
   А Баркер — он опасный человек… С ним заодно хитрющий, вечно ухмыляющийся Бойл и глупый, звероподобный Уайкофф. Неприятные все это были мысли…
   Они свалили хворост у костра. Бойл готовил ужин. Запах горячей пищи приятно щекотал ноздри.
   В круг света вступил Уайкофф, вытирающий руки о штаны из оленьей кожи. Он уставился на Доуди; его глубоко посаженные глаза оставались в тени низко нависших над ними кустистых бровей.
   Баркер, казалось, нервничал больше обычного; он долго расхаживал неподалеку от костра, наконец все же уселся.
   В поведении погонщиков наметились кое-какие перемены: Уайкофф, проходя мимо Мэгги, задел ее плечом, — причем явно не случайно. Хили хотел было возмутиться, но в последнюю секунду удержался.
   Док Гилфорд сидел в стороне от костра, привалившись спиной к фургону. Его живые глаза пристально смотрели на Баркера.
   Поужинали молча. Мэгги поднялась первой и вернулась в фургон. Она сказала, что ей нездоровится. Однако казалось, никто не обратил внимания на ее слова.
   Затем, собираясь уходить, поднялась Доуди. Бойл, развалившийся на одеялах, с ухмылкой оглянулся ей вслед.
   — Останься с нами, дорогуша. Ночь только началась.
   Не удостоив его взглядом, девушка направилась к фургону. Бойл сел, проворчав что-то сквозь зубы.
   Дженис принялась чистить снегом чашку. Гилфорд по-прежнему сидел у фургона.
   У Хили по спине мурашки пробежали. Возможно, его покоробила развязность Бойла… Или выражение звериной жестокости, написанное на лице Уайкоффа… Хили вдруг понял, что совершил ошибку. Но было уже слишком поздно…