Страница:
В любой момент Букер мог вернуться обратно. Быстро открыв дверь, я опрометью сбежал с лестницы, но на улицу вышел лишь после того, как внимательно осмотрелся.
В Силвер-Рифе мне больше нечего было делать. Надо было возвращаться домой. Только уже сидя в седле, я начал раздумывать над тем, что узнал. А узнал я, в сущности, совсем немного.
Никто не мог знать, что Лайелла убил я, хотя Морган Парк и заподозрил неладное. Однако у него не было ни малейших оснований считать, что я находился в это время в Силвер-Рифе или его окрестностях.
Лайелл уверял, что не присутствовал при убийстве Болла. Может, так оно и было, а может, и нет — умирающие тоже не всегда говорят правду. Зато его реакция На упоминание в этой связи имени Парка наводила на размышления.
Морган Парк и Букер заключили соглашение о продаже некой собственности, которой Парк пока еще не мог представить.
Его замечание: «Он никогда не бывает один» — не касалось меня, я как раз существовал и действовал в одиночку.
Я старался не спешить с выводами, все назойливее мне приходила мысль, что человек, который «никогда не бывает один», может оказаться Маклареном.
Впрочем, нельзя было исключать и других возможностей. Например, Кей Чепин. Но к нему не могли относиться слова Букера о «женитьбе на девушке»… Или могли? Несомненно, зять Макларена окажется человеком, очень надежно защищенным, почти неуязвимым.
Словом, чем больше я раздумывал, тем больше убеждался, что Морган Парк имел в виду Макларена. Вот почему Слейды должны были убрать Кеневейла.
Милях в шести от Силвер-Рифа я свернул по руслу узкого пересохшего ручья и, отъехав по нему подальше от тропы, устроил под кустом меските привал.
Уже давно перевалило за полночь; в кустах что-то шевелилось и шуршало.
Места здесь были труднопроходимые; большие, извилистые, разветвляющиеся каньоны перемежались образовавшимися из песчаника горными хребтами. Даже индейцы здесь были редкими гостями.
В Силвер-Рифе я купил кое-какие припасы, и теперь на крохотном, «индейском» костре поджарил яичницу с беконом, потом нарвал травы Серому и улегся спать.
В лунном свете отчетливо виднелись голые белые камни на дне сухого русла. Кусты обеспечивали некоторое укрытие, так что на ночь я мог считать себя в безопасности.
По слухам, в Силвер-Рифе был упрямый шериф, который, поговорив с барменом из «Элк Хорн», мог легко сообразить, что к чему.
Когда я проснулся, вокруг разливался серый свет приближающегося утра. Было холодно. Купы кустарника чернели на фоне пустыни… На бледном небе все еще виднелось несколько звезд. Пока я пил кофе, они окончательно исчезли. Я оседлал коня.
Серый пошел охотно и резво, и вскоре я достиг горного хребта, тянувшегося параллельно тропе на расстоянии около полумили от нее. Морган Парк, несомненно, поедет этой тропой, а мне совсем не хотелось, чтобы он узнал о моей вылазке в Силвер-Риф.
Было тихо, только стучали копыта Серого да поскрипывало подо мною седло. Кустарник из черного превратился в зеленый, а очертания хребта приобрели в утреннем свете рельефность и четкость. По пустыне там и сям были разбросаны огромные валуны, а внизу, у подножия, виднелись кое-где участки чахлой травы.
Посмотрев в сторону тропы, я заметил легкое облачко пыли — там проезжал всадник.
Морган Парк?
Может быть… И он мог узнать следы моего Серого.
Глава 12
Глава 13
В Силвер-Рифе мне больше нечего было делать. Надо было возвращаться домой. Только уже сидя в седле, я начал раздумывать над тем, что узнал. А узнал я, в сущности, совсем немного.
Никто не мог знать, что Лайелла убил я, хотя Морган Парк и заподозрил неладное. Однако у него не было ни малейших оснований считать, что я находился в это время в Силвер-Рифе или его окрестностях.
Лайелл уверял, что не присутствовал при убийстве Болла. Может, так оно и было, а может, и нет — умирающие тоже не всегда говорят правду. Зато его реакция На упоминание в этой связи имени Парка наводила на размышления.
Морган Парк и Букер заключили соглашение о продаже некой собственности, которой Парк пока еще не мог представить.
Его замечание: «Он никогда не бывает один» — не касалось меня, я как раз существовал и действовал в одиночку.
Я старался не спешить с выводами, все назойливее мне приходила мысль, что человек, который «никогда не бывает один», может оказаться Маклареном.
Впрочем, нельзя было исключать и других возможностей. Например, Кей Чепин. Но к нему не могли относиться слова Букера о «женитьбе на девушке»… Или могли? Несомненно, зять Макларена окажется человеком, очень надежно защищенным, почти неуязвимым.
Словом, чем больше я раздумывал, тем больше убеждался, что Морган Парк имел в виду Макларена. Вот почему Слейды должны были убрать Кеневейла.
Милях в шести от Силвер-Рифа я свернул по руслу узкого пересохшего ручья и, отъехав по нему подальше от тропы, устроил под кустом меските привал.
Уже давно перевалило за полночь; в кустах что-то шевелилось и шуршало.
Места здесь были труднопроходимые; большие, извилистые, разветвляющиеся каньоны перемежались образовавшимися из песчаника горными хребтами. Даже индейцы здесь были редкими гостями.
В Силвер-Рифе я купил кое-какие припасы, и теперь на крохотном, «индейском» костре поджарил яичницу с беконом, потом нарвал травы Серому и улегся спать.
В лунном свете отчетливо виднелись голые белые камни на дне сухого русла. Кусты обеспечивали некоторое укрытие, так что на ночь я мог считать себя в безопасности.
По слухам, в Силвер-Рифе был упрямый шериф, который, поговорив с барменом из «Элк Хорн», мог легко сообразить, что к чему.
Когда я проснулся, вокруг разливался серый свет приближающегося утра. Было холодно. Купы кустарника чернели на фоне пустыни… На бледном небе все еще виднелось несколько звезд. Пока я пил кофе, они окончательно исчезли. Я оседлал коня.
Серый пошел охотно и резво, и вскоре я достиг горного хребта, тянувшегося параллельно тропе на расстоянии около полумили от нее. Морган Парк, несомненно, поедет этой тропой, а мне совсем не хотелось, чтобы он узнал о моей вылазке в Силвер-Риф.
Было тихо, только стучали копыта Серого да поскрипывало подо мною седло. Кустарник из черного превратился в зеленый, а очертания хребта приобрели в утреннем свете рельефность и четкость. По пустыне там и сям были разбросаны огромные валуны, а внизу, у подножия, виднелись кое-где участки чахлой травы.
Посмотрев в сторону тропы, я заметил легкое облачко пыли — там проезжал всадник.
Морган Парк?
Может быть… И он мог узнать следы моего Серого.
Глава 12
Несколько раз я останавливался и вглядывался туда. Одинокое облачко пыли, казалось, двигалось с той же скоростью, что и я. О моем присутствии всадник вряд ли мог подозревать.
Там, где ехал я, пыли почти не было. К тому же позади меня все время находился горный склон — на таком фоне очертания всадника расплываются и различить его почти невозможно. Тем не менее я на всякий случай старался придерживаться низин.
Горный склон становился все отвеснее, поверхность его не имела ни расщелин, ни трещин — сплошная, уходящая в небо скала. У подножия виднелись кучи осыпавшейся породы, разбросанные обломки выветрившегося песчаника.
В полдень я остановился на привал у маленького источника, возле которого росло несколько деревьев. Привязав Серого так, чтобы он мог пощипать травы, которая зеленела вокруг родничка, я сел и принялся жевать кусок вяленого мяса.
Я пытался составить план действий на ближайшее будущее. Если Парк действительно замышляет что-то против Макларена, я должен его предупредить. Однако слушать меня Руд Макларен не станет. И Мойра тоже; Морган Парк ее давний знакомый, тогда как я — человек новый и беспокойный. Если я примусь рассказывать то, что я узнал, не имея весомых доказательств, то принесу вреда куда больше, чем пользы.
Кеневейл — вот кто был мне нужен.
Он может мне не поверить, но насторожится, потому что, как и все, живущие с оружием, отличается врожденной осторожностью и недоверчивостью.
Я должен предупредить его о Слейдах.
В каньоне Ту-Бар ветер шелестел листьями тополей и гнал волны по высокой траве. Хорошо было оказаться дома! Разделяя мои чувства, Серый ускорил шаг и, несмотря на усталость, перешел на рысь.
Малвени я увидел в тот момент, когда проезжал мимо валуна — того самого, укрывшись за которым, я поджидал Болла в день нашего знакомства.
— Что-нибудь произошло? — спросил я.
— Нет… Подъезжали несколько человек, но, услышав мой спенсер, двинулись дальше. — Он повернулся и направился к времянке. — Еда на столе.
Расседлывая Серого, я осмотрелся. В мое отсутствие Малвени не терял времени и трудился за двоих. Он был хорошим человеком, Брайан Малвени, и я чувствовал себя в долгу перед Кэти О'Хара за то, что она послала его ко мне.
— Что в Силвер-Рифе? — поинтересовался Малвени.
— Один убитый.
— Будьте осторожны, приятель, слишком много смертей.
Чистя Серого скребницей, я рассказал все, ничего не пропуская, а Малвени слушал, внимательно глядя на меня. Интересно, что он скажет: Брайан был умным человеком, и я с уважением относился к его суждениям.
— Правильно, — кивнул он наконец. — Вам лучше всего поговорить с Кеневейлом.
Стоя у корраля, я посмотрел вниз, на Тополевую промоину, на пасшийся там беломордый скот, на воду, бежавшую по канаве, прокопанной нами для орошения разведенного поблизости огорода. Начало было положено. Я больше не мечтал — я пускал корни.
Пока мы ели, сидя в отдалении от огня, укрытые от возможного выстрела, Малвени продолжал наблюдать за мной.
— Вы устали, — сказал он, зажег трубку, некоторое время спокойно курил, а потом продолжал: — Вы не откажетесь от своего вызова Моргану Парку?
— Нет.
— Это очень сильный человек. Я видел, как он поднял бочку виски и держал ее над головой на вытянутых руках.
Он мог и не говорить этого человеку, на себе испытавшему тяжесть кулаков этого великана. Но как поведет себя Морган, встретившись с человеком, способным ему противостоять? С человеком, которого не так-то просто ударить? Таким признанным силачам редко приходится драться. Они пугают одним своим видом, и люди, как правило, отступают. Много ли дрался Парк? Или он всегда побеждал, блефуя? Я собирался это проверить.
— Вы говорили, что были борцом, Малвени. В корнуоллском стиле. А боксировать вам приходилось?
— Какой же ирландец не занимался боксом? Если вы ищете партнера для спарринга, то считайте, что нашли его. Приятно будет снова надеть перчатки. -
Следующая неделя прошла спокойно. Мы были заняты не только работой, но и тренировочными боями. Малвени был мускулист, удары его отличались свирепостью, а захваты — мощью. На седьмой день мы боксировали уже полчаса без перерывов. Силы мои восстановились почти полностью, а бок совсем перестал болеть.
Бокс или драка без правил — пусть Морган выбирает сам. Я вырос в пастушьих лагерях и на дороге и был хорошо знаком со всеми приемами. После десятой тренировки Малвени снял перчатки.
— Отменный удар, парень! Он обрушился неведомо откуда, и я прочувствовал его до самых пяток.
— Спасибо… Завтра поеду в город.
— Драться с ним?
— Повидать Мойру, закупить припасов и поговорить с Кеневейлом. Я уже беспокоюсь, как бы не опоздать.
На следующий день по моем возвращении из Силвер-Рифа двое парней Бенара заглянули к нам по пути в город, и я послал их к Кеневейлу с запиской, отдать которую попросил только в собственные руки. Я понятия не имел, что могло случиться с тех пор, и как Кеневейл отнесся к моему посланию. И я беспокоился. Кеневейл был в состоянии о себе позаботиться; но мог ли Макларен? Кеневейлу я написал только, что существует какой-то заговор против Макларена; на большее я не решился.
— А насчет Моргана Парка… — сказал я Малвени. — Хочу предварительно разозлить его. Пусть придет в бешенство еще до того, как мы начнем.
— Это поможет… Но будьте осторожны, дружище.
Хеттен-Пойнт нежился под полуденным солнцем, когда Серый медленным шагом вступил на городскую улицу. Напоив его, я отправился в салун. Мне хотелось не столько выпить, сколько поговорить, не терпелось услышать новости.
Там сидел Кей Чепин, и, как всегда, я задумался о нем. На чьей он стороне? Чего добивается?
— Вы делаете себе имя, — заметил Чепин.
— Я только обустраиваю свое ранчо.
— Лайелл был убит… в Силвер-Рифе.
Чепин окинул меня откровенно изучающим взглядом. Я пожал плечами.
— Вы ведь знаете, что сказано: поднявший меч…
— Говорят, тамошний шериф серьезно относится к своим обязанностям. По слухам, он задает много вопросов.
Не обратив на эти слова внимания, я поинтересовался:
— Когда я впервые появился здесь, вы сказали, что всякий в городе должен выбирать свою сторону. На чьей стороне вы?
Он поколебался, вертя в руке стакан.
— С тех пор как здесь объявились вы, это стало труднее сказать. Однако я против «Си-Пи», потому что все они там люди необузданные.
— А Макларен?
— Упрям и самоуверен. Но временами с ним можно иметь дело. У него преувеличенное мнение о собственных правах.
— А Морган Парк?
Чепин остро взглянул на меня, потом посмотрел на улицу и, нахмурясь, произнес:
— Все полагают, что Морган смотрит глазами Макларена. Вы в это верите?
— Нет — если только это не совпадает с его интересами. Ради своих целей Морган Парк готов на все, что угодно. Он примкнет к любой стороне — лишь бы это соответствовало его планам.
Чепин ничего не ответил. Мои слова взволновали его, хотя я и не мог понять почему. Я полагал, что он друг Макларена, но в то же время казалось, у него достаточно хорошие отношения и с Парком.
— Послушайте, Чепин, — сказал я, наклонясь к нему. — Вы — здешняя пресса. Я повидал с дюжину подобных городков, и некоторые были еще покруче этого. Но все оказались укрощены. Чтобы установить закон и навести порядок, понадобились крайние меры, но на них пошли. Начать борьбу здесь вам проще, чем кому-то другому. А я помогу.
— Вплоть до того, чтобы прекратить эту войну?
— Какую войну? Миролюбивый старик владел ранчо, на которое зарились два больших хозяйства. Они попытались захватить «Ту-Бар». Это им не удалось. Он завещал ранчо мне. Если защита частной собственности есть война — тогда готовьтесь к войне. Кровавой и долгой.
— Вы могли бы продать ранчо.
— Нет… — Я взял со стола шляпу и собрался уходить. — Почему бы вам не предпринять некоторое расследование? Не поинтересоваться мотивами? С чего все это началось? Почему бы не заглянуть в прошлое некоторых участников? Причем я не имею в виду ни Макларена, ни Пиндера.
— Вами все еще владеет неприязнь к Моргану?
Я встал и надел шляпу.
— Вы когда-нибудь слышали о некоем Букере, адвокате из Силвер-Рифа?
— Отъявленный негодяй.
— Тогда задайтесь вопросом, почему Морган Парк тайно встречается с ним. А когда вы увидите в городе братьев Слейд, спросите себя, зачем они здесь.
Чепин потрясенно уставился на меня. Я повернулся и вышел.
Мойры не было в городе, и я направил Серого к «Боксед-М».
Первым, кого я увидел, въехав во двор, оказался ковбой с перевязанной ногой. Он начал было подниматься, но потом, сообразив, что до револьвера далеко, опустился на место.
— Привет. К вашему сведению, я приехал говорить, а не драться. — Я усмехнулся. — И не держу на вас обиды.
— Вы не в обиде? А я? Вы чуть было не отстрелили мне ногу!
— В следующий раз прячьте ноги получше. И вообще, к чему огорчаться? Зато вы с тех пор совсем не работали. Знай себе посиживаете да отъедаетесь.
Позади кто-то рассмеялся, и, повернувшись в седле, я увидел Кеневейла.
— Он использует это как предлог, Бреннан.
— Предлог? — Покраснев, раненый вскочил на здоровую ногу. Поняв, что мы смеемся, он, рассердившись, захромал прочь.
Кеневейл повернулся ко мне. Достав табак, он принялся сворачивать сигарету.
— Что вам здесь нужно, Бреннан?
— Ухаживать за дамой. Вы имеете что-нибудь против?
— Это не мое дело. Руду это может не понравиться. Он может попросить меня выставить вас отсюда.
— Если вы скажете, чтобы я уезжал — я уеду. Только вот что. Если Морган Парк здесь, держите его от меня подальше. Я еще не готов для встречи с ним, а когда приду в форму — лучше бы ей этого не видеть.
— Ладно. — Он посмотрел на меня, улыбаясь одними глазами. — Только вы ошибаетесь насчет Мойры. Ей это зрелище может понравиться. — Кеневейл стоял рядом, наблюдая.
— Здесь побывали братья Бенара.
— Вы получили мою записку?
Теперь он выглядел настороженным и заинтересованным.
— Да, получил. Зачем должны появиться братья Слейд? И кому нужно убивать Руда Макларена?
— Попытайтесь дознаться сами. Может быть, кто-то захочет убить вас, чтобы Руд остался один.
Нельзя сказать, чтобы он мне не верил — я видел это и не мог не удивиться. Или он знал что-то неизвестное мне? А может, что-то успело произойти с тех пор, как я послал ему предостережение?
На ступеньках я остановился и оглянулся.
— Та же особа приберегает меня на десерт. Лично для себя.
Он все еще стоял и задумчиво курил, когда я постучал в дверь, и голос, ответивший мне, заставил мое сердце учащенно биться. Он всегда действовал на меня таким образом, этот голос, который, сколько ни слушай, никогда не надоест.
Мойра стояла перед зеркалом. Когда я вошел, мое отражение появилось рядом с ее собственным. Так мы и стояли, глядя на себя: высокий загорелый молодой человек, широкоплечий, в темно-синей рубашке, из-под которой виднелся черный шелковый шейный платок, в черных джинсах и с двумя подхваченными внизу сыромятными ремешками кобурами, из которых торчали рукоятки револьверов, вырезанные из каштана; и девушка в платье цвета морской волны, тонком, летнем, с прекрасной шеей, точеными плечами и с губами…
— Мэтт! Вы не должны были приходить! Отец будет…
— Когда-нибудь ему придется примириться. Так почему не теперь?..
— Это безрассудство!
Однако по глазам не было видно, что она считает мое поведение таким уж безрассудным. Но именно сейчас, когда она выглядела такой привлекательной и была окружена атмосферой роскоши и уюта, все это могло показаться безрассудством даже мне самому.
— Вы бы лучше начинали покупать приданое, Мойра. Первые год-другой я не смогу зарабатывать много…
Девушка с беспокойством взглянула на меня.
— Вам лучше уехать, Мэтт. Я жду Моргана…
Я взял ее за руки.
— Не беспокойтесь, Мойра. Я обещал Кеневейлу, что никаких скандалов не будет — и не допущу их.
Это не слишком убедило ее, и девушка пыталась спорить однако я мог думать лишь о том, как она прекрасна. Взволнованная и рассерженная, с гордой осанкой и стройной обнаженной шеей, Мойра могла заставить забиться сердце любого мужчины.
Однако мысль о появлении Моргана Парка действительно пугала ее.
— Мэтт! Вы даже не слушаете меня! И не смотрите на меня так!
— А как еще должен мужчина смотреть на женщину?
После этих слов она примолкла и повела меня в глубь дома. Столовая была уютной — не в витиеватом, излишне декоративном стиле Восточного побережья, а в простой манере, порожденной духом границы. Руд Макларен явно любил комфорт, а его дочь умела красиво обставить дом даже в этих диких краях.
— Как вы себя чувствуете, Мэтт? Я имею в виду раны. С вами все в порядке?
— Еще нет… Но много лучше.
Мы сели; впервые она казалась чуть-чуть смущенной и избегала встречаться со мной глазами.
— Откуда вы приехали сюда, Мэтт? Кеневейл говорил, что однажды вы были маршалом в Мобити.
— Очень недолго.
И я рассказал ей об этом — а потом как-то само собой вышло, что и обо всем остальном. О долгих ночах в седле, о перегонах стад, о бизонах, о пограничных кантинах note 4, о днях, проведенных в Соноре, где я работал ковбоем на мексиканской гасиенде note 5, о поисках золота в Калифорнии и встречающихся там развалинах старых католических миссий и еще обо многом другом.
Мы как-то совсем забыли, где находимся, и я рассказывал о беспрестанных ветрах в необозримом океане прерий, раскинувшихся к востоку от Скалистых гор; о длинных волнах, которые гонит этот ветер по высокой, по пояс, траве; о пронзительных воплях атакующих команчей… И о ночах, проведенных под звездами, — одиноких ночах, когда я подолгу лежал без сна, томясь в темноте по кому-нибудь, кого мог бы любить, кому принадлежал бы без остатка и кто так же полностью принадлежал бы мне.
Так всегда и должны встречаться мужчина и женщина — чтобы время и окружающий мир отступали в сторону, оставляя лишь слияние душ и руки, соединенные в тишине.
А потом со двора донесся стук копыт — копыт двух лошадей.
Две лошади. И два всадника.
Там, где ехал я, пыли почти не было. К тому же позади меня все время находился горный склон — на таком фоне очертания всадника расплываются и различить его почти невозможно. Тем не менее я на всякий случай старался придерживаться низин.
Горный склон становился все отвеснее, поверхность его не имела ни расщелин, ни трещин — сплошная, уходящая в небо скала. У подножия виднелись кучи осыпавшейся породы, разбросанные обломки выветрившегося песчаника.
В полдень я остановился на привал у маленького источника, возле которого росло несколько деревьев. Привязав Серого так, чтобы он мог пощипать травы, которая зеленела вокруг родничка, я сел и принялся жевать кусок вяленого мяса.
Я пытался составить план действий на ближайшее будущее. Если Парк действительно замышляет что-то против Макларена, я должен его предупредить. Однако слушать меня Руд Макларен не станет. И Мойра тоже; Морган Парк ее давний знакомый, тогда как я — человек новый и беспокойный. Если я примусь рассказывать то, что я узнал, не имея весомых доказательств, то принесу вреда куда больше, чем пользы.
Кеневейл — вот кто был мне нужен.
Он может мне не поверить, но насторожится, потому что, как и все, живущие с оружием, отличается врожденной осторожностью и недоверчивостью.
Я должен предупредить его о Слейдах.
В каньоне Ту-Бар ветер шелестел листьями тополей и гнал волны по высокой траве. Хорошо было оказаться дома! Разделяя мои чувства, Серый ускорил шаг и, несмотря на усталость, перешел на рысь.
Малвени я увидел в тот момент, когда проезжал мимо валуна — того самого, укрывшись за которым, я поджидал Болла в день нашего знакомства.
— Что-нибудь произошло? — спросил я.
— Нет… Подъезжали несколько человек, но, услышав мой спенсер, двинулись дальше. — Он повернулся и направился к времянке. — Еда на столе.
Расседлывая Серого, я осмотрелся. В мое отсутствие Малвени не терял времени и трудился за двоих. Он был хорошим человеком, Брайан Малвени, и я чувствовал себя в долгу перед Кэти О'Хара за то, что она послала его ко мне.
— Что в Силвер-Рифе? — поинтересовался Малвени.
— Один убитый.
— Будьте осторожны, приятель, слишком много смертей.
Чистя Серого скребницей, я рассказал все, ничего не пропуская, а Малвени слушал, внимательно глядя на меня. Интересно, что он скажет: Брайан был умным человеком, и я с уважением относился к его суждениям.
— Правильно, — кивнул он наконец. — Вам лучше всего поговорить с Кеневейлом.
Стоя у корраля, я посмотрел вниз, на Тополевую промоину, на пасшийся там беломордый скот, на воду, бежавшую по канаве, прокопанной нами для орошения разведенного поблизости огорода. Начало было положено. Я больше не мечтал — я пускал корни.
Пока мы ели, сидя в отдалении от огня, укрытые от возможного выстрела, Малвени продолжал наблюдать за мной.
— Вы устали, — сказал он, зажег трубку, некоторое время спокойно курил, а потом продолжал: — Вы не откажетесь от своего вызова Моргану Парку?
— Нет.
— Это очень сильный человек. Я видел, как он поднял бочку виски и держал ее над головой на вытянутых руках.
Он мог и не говорить этого человеку, на себе испытавшему тяжесть кулаков этого великана. Но как поведет себя Морган, встретившись с человеком, способным ему противостоять? С человеком, которого не так-то просто ударить? Таким признанным силачам редко приходится драться. Они пугают одним своим видом, и люди, как правило, отступают. Много ли дрался Парк? Или он всегда побеждал, блефуя? Я собирался это проверить.
— Вы говорили, что были борцом, Малвени. В корнуоллском стиле. А боксировать вам приходилось?
— Какой же ирландец не занимался боксом? Если вы ищете партнера для спарринга, то считайте, что нашли его. Приятно будет снова надеть перчатки. -
Следующая неделя прошла спокойно. Мы были заняты не только работой, но и тренировочными боями. Малвени был мускулист, удары его отличались свирепостью, а захваты — мощью. На седьмой день мы боксировали уже полчаса без перерывов. Силы мои восстановились почти полностью, а бок совсем перестал болеть.
Бокс или драка без правил — пусть Морган выбирает сам. Я вырос в пастушьих лагерях и на дороге и был хорошо знаком со всеми приемами. После десятой тренировки Малвени снял перчатки.
— Отменный удар, парень! Он обрушился неведомо откуда, и я прочувствовал его до самых пяток.
— Спасибо… Завтра поеду в город.
— Драться с ним?
— Повидать Мойру, закупить припасов и поговорить с Кеневейлом. Я уже беспокоюсь, как бы не опоздать.
На следующий день по моем возвращении из Силвер-Рифа двое парней Бенара заглянули к нам по пути в город, и я послал их к Кеневейлу с запиской, отдать которую попросил только в собственные руки. Я понятия не имел, что могло случиться с тех пор, и как Кеневейл отнесся к моему посланию. И я беспокоился. Кеневейл был в состоянии о себе позаботиться; но мог ли Макларен? Кеневейлу я написал только, что существует какой-то заговор против Макларена; на большее я не решился.
— А насчет Моргана Парка… — сказал я Малвени. — Хочу предварительно разозлить его. Пусть придет в бешенство еще до того, как мы начнем.
— Это поможет… Но будьте осторожны, дружище.
Хеттен-Пойнт нежился под полуденным солнцем, когда Серый медленным шагом вступил на городскую улицу. Напоив его, я отправился в салун. Мне хотелось не столько выпить, сколько поговорить, не терпелось услышать новости.
Там сидел Кей Чепин, и, как всегда, я задумался о нем. На чьей он стороне? Чего добивается?
— Вы делаете себе имя, — заметил Чепин.
— Я только обустраиваю свое ранчо.
— Лайелл был убит… в Силвер-Рифе.
Чепин окинул меня откровенно изучающим взглядом. Я пожал плечами.
— Вы ведь знаете, что сказано: поднявший меч…
— Говорят, тамошний шериф серьезно относится к своим обязанностям. По слухам, он задает много вопросов.
Не обратив на эти слова внимания, я поинтересовался:
— Когда я впервые появился здесь, вы сказали, что всякий в городе должен выбирать свою сторону. На чьей стороне вы?
Он поколебался, вертя в руке стакан.
— С тех пор как здесь объявились вы, это стало труднее сказать. Однако я против «Си-Пи», потому что все они там люди необузданные.
— А Макларен?
— Упрям и самоуверен. Но временами с ним можно иметь дело. У него преувеличенное мнение о собственных правах.
— А Морган Парк?
Чепин остро взглянул на меня, потом посмотрел на улицу и, нахмурясь, произнес:
— Все полагают, что Морган смотрит глазами Макларена. Вы в это верите?
— Нет — если только это не совпадает с его интересами. Ради своих целей Морган Парк готов на все, что угодно. Он примкнет к любой стороне — лишь бы это соответствовало его планам.
Чепин ничего не ответил. Мои слова взволновали его, хотя я и не мог понять почему. Я полагал, что он друг Макларена, но в то же время казалось, у него достаточно хорошие отношения и с Парком.
— Послушайте, Чепин, — сказал я, наклонясь к нему. — Вы — здешняя пресса. Я повидал с дюжину подобных городков, и некоторые были еще покруче этого. Но все оказались укрощены. Чтобы установить закон и навести порядок, понадобились крайние меры, но на них пошли. Начать борьбу здесь вам проще, чем кому-то другому. А я помогу.
— Вплоть до того, чтобы прекратить эту войну?
— Какую войну? Миролюбивый старик владел ранчо, на которое зарились два больших хозяйства. Они попытались захватить «Ту-Бар». Это им не удалось. Он завещал ранчо мне. Если защита частной собственности есть война — тогда готовьтесь к войне. Кровавой и долгой.
— Вы могли бы продать ранчо.
— Нет… — Я взял со стола шляпу и собрался уходить. — Почему бы вам не предпринять некоторое расследование? Не поинтересоваться мотивами? С чего все это началось? Почему бы не заглянуть в прошлое некоторых участников? Причем я не имею в виду ни Макларена, ни Пиндера.
— Вами все еще владеет неприязнь к Моргану?
Я встал и надел шляпу.
— Вы когда-нибудь слышали о некоем Букере, адвокате из Силвер-Рифа?
— Отъявленный негодяй.
— Тогда задайтесь вопросом, почему Морган Парк тайно встречается с ним. А когда вы увидите в городе братьев Слейд, спросите себя, зачем они здесь.
Чепин потрясенно уставился на меня. Я повернулся и вышел.
Мойры не было в городе, и я направил Серого к «Боксед-М».
Первым, кого я увидел, въехав во двор, оказался ковбой с перевязанной ногой. Он начал было подниматься, но потом, сообразив, что до револьвера далеко, опустился на место.
— Привет. К вашему сведению, я приехал говорить, а не драться. — Я усмехнулся. — И не держу на вас обиды.
— Вы не в обиде? А я? Вы чуть было не отстрелили мне ногу!
— В следующий раз прячьте ноги получше. И вообще, к чему огорчаться? Зато вы с тех пор совсем не работали. Знай себе посиживаете да отъедаетесь.
Позади кто-то рассмеялся, и, повернувшись в седле, я увидел Кеневейла.
— Он использует это как предлог, Бреннан.
— Предлог? — Покраснев, раненый вскочил на здоровую ногу. Поняв, что мы смеемся, он, рассердившись, захромал прочь.
Кеневейл повернулся ко мне. Достав табак, он принялся сворачивать сигарету.
— Что вам здесь нужно, Бреннан?
— Ухаживать за дамой. Вы имеете что-нибудь против?
— Это не мое дело. Руду это может не понравиться. Он может попросить меня выставить вас отсюда.
— Если вы скажете, чтобы я уезжал — я уеду. Только вот что. Если Морган Парк здесь, держите его от меня подальше. Я еще не готов для встречи с ним, а когда приду в форму — лучше бы ей этого не видеть.
— Ладно. — Он посмотрел на меня, улыбаясь одними глазами. — Только вы ошибаетесь насчет Мойры. Ей это зрелище может понравиться. — Кеневейл стоял рядом, наблюдая.
— Здесь побывали братья Бенара.
— Вы получили мою записку?
Теперь он выглядел настороженным и заинтересованным.
— Да, получил. Зачем должны появиться братья Слейд? И кому нужно убивать Руда Макларена?
— Попытайтесь дознаться сами. Может быть, кто-то захочет убить вас, чтобы Руд остался один.
Нельзя сказать, чтобы он мне не верил — я видел это и не мог не удивиться. Или он знал что-то неизвестное мне? А может, что-то успело произойти с тех пор, как я послал ему предостережение?
На ступеньках я остановился и оглянулся.
— Та же особа приберегает меня на десерт. Лично для себя.
Он все еще стоял и задумчиво курил, когда я постучал в дверь, и голос, ответивший мне, заставил мое сердце учащенно биться. Он всегда действовал на меня таким образом, этот голос, который, сколько ни слушай, никогда не надоест.
Мойра стояла перед зеркалом. Когда я вошел, мое отражение появилось рядом с ее собственным. Так мы и стояли, глядя на себя: высокий загорелый молодой человек, широкоплечий, в темно-синей рубашке, из-под которой виднелся черный шелковый шейный платок, в черных джинсах и с двумя подхваченными внизу сыромятными ремешками кобурами, из которых торчали рукоятки револьверов, вырезанные из каштана; и девушка в платье цвета морской волны, тонком, летнем, с прекрасной шеей, точеными плечами и с губами…
— Мэтт! Вы не должны были приходить! Отец будет…
— Когда-нибудь ему придется примириться. Так почему не теперь?..
— Это безрассудство!
Однако по глазам не было видно, что она считает мое поведение таким уж безрассудным. Но именно сейчас, когда она выглядела такой привлекательной и была окружена атмосферой роскоши и уюта, все это могло показаться безрассудством даже мне самому.
— Вы бы лучше начинали покупать приданое, Мойра. Первые год-другой я не смогу зарабатывать много…
Девушка с беспокойством взглянула на меня.
— Вам лучше уехать, Мэтт. Я жду Моргана…
Я взял ее за руки.
— Не беспокойтесь, Мойра. Я обещал Кеневейлу, что никаких скандалов не будет — и не допущу их.
Это не слишком убедило ее, и девушка пыталась спорить однако я мог думать лишь о том, как она прекрасна. Взволнованная и рассерженная, с гордой осанкой и стройной обнаженной шеей, Мойра могла заставить забиться сердце любого мужчины.
Однако мысль о появлении Моргана Парка действительно пугала ее.
— Мэтт! Вы даже не слушаете меня! И не смотрите на меня так!
— А как еще должен мужчина смотреть на женщину?
После этих слов она примолкла и повела меня в глубь дома. Столовая была уютной — не в витиеватом, излишне декоративном стиле Восточного побережья, а в простой манере, порожденной духом границы. Руд Макларен явно любил комфорт, а его дочь умела красиво обставить дом даже в этих диких краях.
— Как вы себя чувствуете, Мэтт? Я имею в виду раны. С вами все в порядке?
— Еще нет… Но много лучше.
Мы сели; впервые она казалась чуть-чуть смущенной и избегала встречаться со мной глазами.
— Откуда вы приехали сюда, Мэтт? Кеневейл говорил, что однажды вы были маршалом в Мобити.
— Очень недолго.
И я рассказал ей об этом — а потом как-то само собой вышло, что и обо всем остальном. О долгих ночах в седле, о перегонах стад, о бизонах, о пограничных кантинах note 4, о днях, проведенных в Соноре, где я работал ковбоем на мексиканской гасиенде note 5, о поисках золота в Калифорнии и встречающихся там развалинах старых католических миссий и еще обо многом другом.
Мы как-то совсем забыли, где находимся, и я рассказывал о беспрестанных ветрах в необозримом океане прерий, раскинувшихся к востоку от Скалистых гор; о длинных волнах, которые гонит этот ветер по высокой, по пояс, траве; о пронзительных воплях атакующих команчей… И о ночах, проведенных под звездами, — одиноких ночах, когда я подолгу лежал без сна, томясь в темноте по кому-нибудь, кого мог бы любить, кому принадлежал бы без остатка и кто так же полностью принадлежал бы мне.
Так всегда и должны встречаться мужчина и женщина — чтобы время и окружающий мир отступали в сторону, оставляя лишь слияние душ и руки, соединенные в тишине.
А потом со двора донесся стук копыт — копыт двух лошадей.
Две лошади. И два всадника.
Глава 13
Мойра быстро встала; завитки черных волос прилипли к ее шее, а на верхней губе выступили крохотные капельки пота — день выдался на редкость жарким.
— Это отец, Мэтт. Вам лучше уехать.
Она шагнула ко мне, и я привлек ее к себе. Мойра попыталась отстраниться, но я взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Испуганная, она попыталась отступить, но не слишком энергично. Глаза ее расширились и потемнели… И тогда я ее поцеловал.
Уже через секунду она яростно вырвалась из моих рук, замерла, не произнеся не слова, а потом порывисто обняла меня, и мы снова стали целоваться. Мы целовались еще и еще… пока не услышали за дверью приближающиеся шаги.
Мы отстранились друг от друга как раз в тот момент, когда Руд Макларен и Морган Парк появились на пороге.
Что-то в лице Мойры подсказало Парку о случившемся здесь. Лицо его потемнело от гнева, он шагнул ко мне и сказал хриплым от бешенства голосом:
— Вон! Вон отсюда, я приказываю!
Я посмотрел на Макларена.
— Чей это дом? Ваш или его?
— Хватит, Морган! — Макларену было не по душе мое присутствие, но еще больше ему не нравилось, что Морган Парк действовал как хозяин дома. — Я сам, когда надо, прикажу людям покинуть мой дом.
На лице Парка появилось угрожающее выражение. Он жаждал драки, но прежде чем он успел заговорить, в дверях показался Кеневейл.
— Босс, Бреннан сказал, что приехал с визитом и не ищет скандала. Он пообещал, что уйдет, как только я его об этом попрошу, и не станет накидываться на Парка.
— Отец, мистер Бреннан — мой гость, — вмешалась Мойра. — Настанет время, и он уйдет. Но пока я хочу, чтобы он остался.
— А я не желаю видеть его в своем доме! — сердито ответил Макларен. — Черт бы вас побрал, Бреннан! У вас хватило наглости приехать сюда после того, как вы стреляли в моих людей, украли принадлежащее мне по праву ранчо и выгнали мой скот с Тополевой промоины!
— Не бывает разногласий, которых нельзя было бы разрешить мирно, — спокойно проговорил я. — Я никогда не стремился заводить распри с вами и надеюсь, что мы сможем достичь соглашения.
Это его охладило. Он все еще оставался резким, все еще готов был утверждать собственный авторитет, но все же немного смягчился и тут я понял суть характера Макларена. Он добивался не столько земель и богатства, сколько признания себя самым значительным человеком в округе. Он просто не мог представить себе иного способа добиться всеобщего уважения и преклонения, кроме как через богатство и власть.
Поняв это, я догадался, что мне надо делать. Мне нужен был мир — мир с Маклареном особенно. Если я поведу себя правильно, я этого добьюсь.
— Сегодня я разговаривал с Чепином. Эту войну можно закончить, если только правильно выбрать вожака. И по-моему, таким человеком можете стать только вы, Макларен.
Он слушал, и мои слова ему явно нравились. Макларен представил себя в роли миротворца. Будучи достаточно деловым человеком, он понимал, что каждый день этой войны уносит жизни людей и животных, уносит средства. Сражаясь или разведывая окрестности, его ковбои не могли работать на ранчо.
— Вы, Макларен, здесь самая значительная фигура. Если вы начнете — остальные потянутся за вами.
— Только не Пиндер. Вы убили Ролли, и он не успокоится, пока не отомстит. Пиндер ненавидит меня — и все, что я отстаиваю.
Морган Парк внимательно слушал, глядя на нас во все глаза. Случилось то, чего он никак не ожидал — мы с Маклареном встретились и заговорили о мире. Стоит нам достигнуть соглашения — и все планы, которые он вынашивал, рухнут.
— Продолжая войну, «Си-Пи» тем самым поставит себя вне закона, — убеждал я Макларена. Их никто не поймет и не одобрит. Если война затянется — сюда соберутся все скотокрады страны, чтобы, воспользовавшись случаем, безнаказанно угонять стада.
Мойра слушала не без удивления и, как мне показалось, с некоторым уважением. Инстинкт всегда подталкивал меня к сражениям, но умом я прекрасно понимал всю их бесцельность. Сумей мы договориться — и «Си-Пи» придется уступить нам. Однако в колоде был еще и джокер — Морган Парк. Если у него, как я полагал, были причины желать продолжения войны, необходимой для успешного завершения каких-то планов, то замирение сторон нанесет смертельный удар по его соглашению с Букером.
Парк не хуже меня понимал, что мне удалось произвести благоприятное впечатление на Макларена. Руд глубокомысленно поскреб подбородок; мое изложение ситуации представлялось ему логичным.
Отец Мойры был осторожным человеком. Придя сюда в числе первых, он строил разумные планы и усердно работал, претворяя их в жизнь, и лишь теперь, в последние годы, ему захотелось власти. Однако он знал, что многим соседям он совсем не по душе. Внешне Макларен не выказывал к моим словам особого интереса, но было очевидно, что мое предложение открывало перед ним некоторые перспективы.
Неожиданно меня перебил Парк.
— Не верь его болтовне, Руд. Звучит все это у Бреннана правильно, да только на уме у него наверняка какая-то подлость. Что он замышляет? Что скрывает?
— Морган! — запротестовала Мойра. — Я удивляюсь вам! Мэтт искренен, и вы это знаете!
— Ничего подобного я не знаю. А вы все защищаете этого… этого убийцу.
Обращаясь к Мойре, Парк смотрел на меня, ожидая, что я стану возражать. Что он стремился к ссоре, я понимал. Но сейчас любая стычка погубила бы все, сказанное прежде мной. И тогда, хотя и не без колебаний, я сказал то, что думал:
— Я, по крайней мере, никогда не убивал безоружного.
При этих словах что-то промелькнуло в глазах Парка, а на лице появилось ранее не виденное. Я понял, что приговорен и что больше ждать Морган Парк не станет. Бросая в лицо Парку это обвинение, я имел в виду молодого д'Арси: интуитивно я был убежден в гибели офицера с Востока.
Д'Арси был не из тех, кто способен не поблагодарить за оказанное ему гостеприимство. Значит, что-то помешало ему это сделать. Мне не хватало доказательств. Я лишь знал, что д'Арси исчез вскоре после того, как Морган Парк проявил к нему интерес.
Начав, я не собирался останавливаться. Надо было, по возможности, предупредить Макларена.
— Сюда съедутся не только скотокрады, — как ни в чем не бывало продолжал я, — но и все, кто мечтает осуществить во время войны свои тайные замыслы.
Лицо Моргана Парка одеревенело. На самом-то деле я знал очень мало, почти ничего, но сумел тем не менее коснуться главного, и Парк был явно озабочен. Если догадка моя верна, то теперь он уверен, что мне что-то известно, и даже подозревает, будто мне известно куда больше, чем на самом деле.
— Я обдумаю все это, — сказал наконец Макларен. — Сейчас не время принимать решения.
— Разумеется. — Повернувшись к Мойре, я взял ее под руку. — А теперь, с вашего позволения…
Мы направились к двери, и тут ярость Моргана Парка вырвалась наружу. Смертельно побледнев, он пошел прямо на нас. Быстро отодвинув Мойру, я приготовился встретить его. Но между нами встал Кеневейл.
— Остановитесь! Здесь драки не будет, Парк!
— В чем дело? Бреннану нужна теперь нянька?
— Нет, — жестко ответил Кеневейл. — Бреннан обещал, что никакого скандала не будет. И я не собираюсь позволить вам сцепиться с ним.
Воцарилось молчание. Мойра снова подошла ко мне. Не знаю, что мог бы сделать Морган Парк, но я был готов ко всему. Никогда еще жажда уничтожать не владела мною так, как сейчас, когда я стоял лицом к лицу с этим человеком. Я отчетливо вспомнил: он сидит на мне и колотит меня громадными кулаками.
— Это отец, Мэтт. Вам лучше уехать.
Она шагнула ко мне, и я привлек ее к себе. Мойра попыталась отстраниться, но я взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Испуганная, она попыталась отступить, но не слишком энергично. Глаза ее расширились и потемнели… И тогда я ее поцеловал.
Уже через секунду она яростно вырвалась из моих рук, замерла, не произнеся не слова, а потом порывисто обняла меня, и мы снова стали целоваться. Мы целовались еще и еще… пока не услышали за дверью приближающиеся шаги.
Мы отстранились друг от друга как раз в тот момент, когда Руд Макларен и Морган Парк появились на пороге.
Что-то в лице Мойры подсказало Парку о случившемся здесь. Лицо его потемнело от гнева, он шагнул ко мне и сказал хриплым от бешенства голосом:
— Вон! Вон отсюда, я приказываю!
Я посмотрел на Макларена.
— Чей это дом? Ваш или его?
— Хватит, Морган! — Макларену было не по душе мое присутствие, но еще больше ему не нравилось, что Морган Парк действовал как хозяин дома. — Я сам, когда надо, прикажу людям покинуть мой дом.
На лице Парка появилось угрожающее выражение. Он жаждал драки, но прежде чем он успел заговорить, в дверях показался Кеневейл.
— Босс, Бреннан сказал, что приехал с визитом и не ищет скандала. Он пообещал, что уйдет, как только я его об этом попрошу, и не станет накидываться на Парка.
— Отец, мистер Бреннан — мой гость, — вмешалась Мойра. — Настанет время, и он уйдет. Но пока я хочу, чтобы он остался.
— А я не желаю видеть его в своем доме! — сердито ответил Макларен. — Черт бы вас побрал, Бреннан! У вас хватило наглости приехать сюда после того, как вы стреляли в моих людей, украли принадлежащее мне по праву ранчо и выгнали мой скот с Тополевой промоины!
— Не бывает разногласий, которых нельзя было бы разрешить мирно, — спокойно проговорил я. — Я никогда не стремился заводить распри с вами и надеюсь, что мы сможем достичь соглашения.
Это его охладило. Он все еще оставался резким, все еще готов был утверждать собственный авторитет, но все же немного смягчился и тут я понял суть характера Макларена. Он добивался не столько земель и богатства, сколько признания себя самым значительным человеком в округе. Он просто не мог представить себе иного способа добиться всеобщего уважения и преклонения, кроме как через богатство и власть.
Поняв это, я догадался, что мне надо делать. Мне нужен был мир — мир с Маклареном особенно. Если я поведу себя правильно, я этого добьюсь.
— Сегодня я разговаривал с Чепином. Эту войну можно закончить, если только правильно выбрать вожака. И по-моему, таким человеком можете стать только вы, Макларен.
Он слушал, и мои слова ему явно нравились. Макларен представил себя в роли миротворца. Будучи достаточно деловым человеком, он понимал, что каждый день этой войны уносит жизни людей и животных, уносит средства. Сражаясь или разведывая окрестности, его ковбои не могли работать на ранчо.
— Вы, Макларен, здесь самая значительная фигура. Если вы начнете — остальные потянутся за вами.
— Только не Пиндер. Вы убили Ролли, и он не успокоится, пока не отомстит. Пиндер ненавидит меня — и все, что я отстаиваю.
Морган Парк внимательно слушал, глядя на нас во все глаза. Случилось то, чего он никак не ожидал — мы с Маклареном встретились и заговорили о мире. Стоит нам достигнуть соглашения — и все планы, которые он вынашивал, рухнут.
— Продолжая войну, «Си-Пи» тем самым поставит себя вне закона, — убеждал я Макларена. Их никто не поймет и не одобрит. Если война затянется — сюда соберутся все скотокрады страны, чтобы, воспользовавшись случаем, безнаказанно угонять стада.
Мойра слушала не без удивления и, как мне показалось, с некоторым уважением. Инстинкт всегда подталкивал меня к сражениям, но умом я прекрасно понимал всю их бесцельность. Сумей мы договориться — и «Си-Пи» придется уступить нам. Однако в колоде был еще и джокер — Морган Парк. Если у него, как я полагал, были причины желать продолжения войны, необходимой для успешного завершения каких-то планов, то замирение сторон нанесет смертельный удар по его соглашению с Букером.
Парк не хуже меня понимал, что мне удалось произвести благоприятное впечатление на Макларена. Руд глубокомысленно поскреб подбородок; мое изложение ситуации представлялось ему логичным.
Отец Мойры был осторожным человеком. Придя сюда в числе первых, он строил разумные планы и усердно работал, претворяя их в жизнь, и лишь теперь, в последние годы, ему захотелось власти. Однако он знал, что многим соседям он совсем не по душе. Внешне Макларен не выказывал к моим словам особого интереса, но было очевидно, что мое предложение открывало перед ним некоторые перспективы.
Неожиданно меня перебил Парк.
— Не верь его болтовне, Руд. Звучит все это у Бреннана правильно, да только на уме у него наверняка какая-то подлость. Что он замышляет? Что скрывает?
— Морган! — запротестовала Мойра. — Я удивляюсь вам! Мэтт искренен, и вы это знаете!
— Ничего подобного я не знаю. А вы все защищаете этого… этого убийцу.
Обращаясь к Мойре, Парк смотрел на меня, ожидая, что я стану возражать. Что он стремился к ссоре, я понимал. Но сейчас любая стычка погубила бы все, сказанное прежде мной. И тогда, хотя и не без колебаний, я сказал то, что думал:
— Я, по крайней мере, никогда не убивал безоружного.
При этих словах что-то промелькнуло в глазах Парка, а на лице появилось ранее не виденное. Я понял, что приговорен и что больше ждать Морган Парк не станет. Бросая в лицо Парку это обвинение, я имел в виду молодого д'Арси: интуитивно я был убежден в гибели офицера с Востока.
Д'Арси был не из тех, кто способен не поблагодарить за оказанное ему гостеприимство. Значит, что-то помешало ему это сделать. Мне не хватало доказательств. Я лишь знал, что д'Арси исчез вскоре после того, как Морган Парк проявил к нему интерес.
Начав, я не собирался останавливаться. Надо было, по возможности, предупредить Макларена.
— Сюда съедутся не только скотокрады, — как ни в чем не бывало продолжал я, — но и все, кто мечтает осуществить во время войны свои тайные замыслы.
Лицо Моргана Парка одеревенело. На самом-то деле я знал очень мало, почти ничего, но сумел тем не менее коснуться главного, и Парк был явно озабочен. Если догадка моя верна, то теперь он уверен, что мне что-то известно, и даже подозревает, будто мне известно куда больше, чем на самом деле.
— Я обдумаю все это, — сказал наконец Макларен. — Сейчас не время принимать решения.
— Разумеется. — Повернувшись к Мойре, я взял ее под руку. — А теперь, с вашего позволения…
Мы направились к двери, и тут ярость Моргана Парка вырвалась наружу. Смертельно побледнев, он пошел прямо на нас. Быстро отодвинув Мойру, я приготовился встретить его. Но между нами встал Кеневейл.
— Остановитесь! Здесь драки не будет, Парк!
— В чем дело? Бреннану нужна теперь нянька?
— Нет, — жестко ответил Кеневейл. — Бреннан обещал, что никакого скандала не будет. И я не собираюсь позволить вам сцепиться с ним.
Воцарилось молчание. Мойра снова подошла ко мне. Не знаю, что мог бы сделать Морган Парк, но я был готов ко всему. Никогда еще жажда уничтожать не владела мною так, как сейчас, когда я стоял лицом к лицу с этим человеком. Я отчетливо вспомнил: он сидит на мне и колотит меня громадными кулаками.