Ламур Луис. Сын преступника

   — Не настолько, чтобы ты это заметил, — ответил Ким. — Отказываюсь в твою пользу. С тобой трудно конкурировать.
   Док хмыкнул.
   — Твоя беда в том, что ты действительно любишь хороших лошадей. Я своих брал, тут же продавал и возвращался за новыми. А тебе нужно было иметь лучших лошадей в стране, а таких лошадей все знают! Такой номер просто не мог пройти.
   Док повернулся спиной к стойке, оперся на нее локтями и принялся разглядывать посетителей.
   — Вижу, что на тебе нет твоего значка. Ты что, ушел в отставку?
   — Нет, — ответил Ким. — Думаю, теперь это надолго. Док, сделай одолжение, держись подальше от моего города, ладно? Не хочу сажать в тюрьму своего старого друга.
   — Если сможешь меня поймать. — Выражение лица дока изменилось, он повернулся и уставился в зеркало за стойкой. — Ты работаешь с Борденом Чантри?
   — Да.
   — Мне он нравится. Когда он держал ранчо, то всегда хорошо кормил. Несколько раз во время своих странствий я заглядывал к нему. — Док повернулся и посмотрел Киму в глаза. — Ты не вовремя уехал из дому, Бака. Борду потребуется сейчас каждый человек.
   — О чем это ты, док?
   — Ты слышал о банде Бена Карри?
   — Слыхал. Но не очень много.
   — Это большая, самая большая банда, однако прошел слушок, что она разваливается. Поговаривают также, что ребята из этой банды собираются взять банк в твоем городе, они вроде бы считают, что Бен выпустил вожжи из рук, что он был дурак, раз не разрешал им стрелять.
   — И когда это намечается?
   — В ближайшие два дня. Может быть, даже завтра. Помнишь Клэтта? Ну вот, он один из них. Говорит, пристрелит Борда, как только тот покажется на улице.
   Док Мидлтон ткнул пальцем в то место на куртке, где Бака обычно носил значок.
   — Никогда не носил ничего подобного, но некоторые парни из тех, у кого он есть, — в высшей степени серьезные люди. Иногда то там, то тут приходится с ними сталкиваться. Да, насчет сталкиваться. Как-то на улице, — продолжал он уже тише, — я наткнулся на Бата Мастерсона. Мы поздоровались, поболтали о тех деньках, когда вместе охотились на бизонов, а потом он мне и говорит, чтобы я не задерживался в Денвере. Слишком уж многие меня знают. Ему известно, что меня разыскивают. Но мы пару раз вместе стояли против индейцев. Он — парень что надо.
   Ким Бака кивнул.
   — Я тоже его знаю. Хороший человек.
   Мысли вихрем проносились у него в голове: он далеко от дома, Борду нужна его помощь, но нет никакой возможности…
   Бака выругался. Ну почему он все время забывает о поезде? Просто еще не привык к нему, да и к телеграфу тоже. Он быстро обдумал сложившуюся ситуацию, просчитав в уме каждый свой шаг: сначала — на телеграф, потом — за билетом на поезд.
   — Черт побери! — с горечью воскликнул он. — Снял комнату в хорошей гостинице, заказал себе поздний завтрак, или как там у них называется, — и вот, пожалуйста: надо срочно ехать.
   — Если бы я был на твоем месте, а Борден Чантри был моим другом, я бы не стал терять времени.
   Ким допил пиво и оставил на прилавке монету.
   — Спасибо, док. Я не забуду этого.
   — Просто скажи Борду, что я ничего не забыл. От Монсона и Клэтта всегда одни неприятности. А Борд Чантри — хороший парень.
   Ким Бака вышел и направился к станции. Из кабинета диспетчера он отправил телеграмму:
   «Не пять. Семь или восемь. Монсон и Клэтт, сегодня или завтра. Спешу домой. КБ»
   — Когда следующий поезд на восток?
   Диспетчер поднял голову и посмотрел на него из-под зеленого козырька.
   — Завтра, в восемь утра.
   — Мне нужно уехать сегодня вечером. — Бака вытащил свой значок. — Подойдет любая штука, которая катится, лишь бы там было место для меня и моего коня. Может, мне позвать Дейва Кука?
   — А в чем дело?
   Бака быстро объяснил, что происходит.
   — Монсон и Клэтт, говоришь? — переспросил диспетчер. — Сейчас позову машиниста. Посмотрим, что можно сделать. — Он направился к выходу, бросив через плечо: — Они грабили поезда. Четыре, может, пять лет назад Клэтт убил одного из наших ребят.
   Час спустя Ким Бака уже мчался на восток в служебном вагоне, а его лошадь путешествовала в вагоне для скота. Если ему повезет, он успеет вовремя.
   В состав входили только локомотив, служебный вагон и вагон для скота, но путь им был открыт.
   На плите стоял кофейник. Бака нашел чашку и налил себе кофе. Где-то там Монсон и Клэтт со своими приятелями спешат в город Чантри.
   Он сообщил Борду, что их будет человек семь-восемь, но это только его предположения. Когда Бен Карри руководил бандой, на дело всегда ходили по пять человек, но Клэтт любил набирать большую шайку. И в этот раз он, вероятно, тоже возьмет с собой всех, кого сможет, и они постараются нанести удар быстро и как можно сильнее.
   Монсон и Клэтт будут убивать.
   Если Борд получит телеграмму вовремя, то успеет выработать план действий и найти пару надежных парней. Банк располагается напротив магазина, рядом с магазином — почтовая контора. Если туда посадить человека, то он сможет прикрывать вход в банк и боковую дверь. Если сам Борд останется в офисе, то сможет взять на себя вход и другую стену банка. А если поставить одного человека у амбара позади банка и второго немного дальше по улице, то втроем можно прикрыть банк со всех сторон.
   Бака допил кофе и вытянулся на койке. Обдумывая, как расставить людей и что еще надо предпринять, он незаметно для себя задремал.
   Поезд замедлил ход, и Бака проснулся. Он резко сел, достал часы и посмотрел на них. Еще несколько часов езды.
   Кондуктор, который следил за дорогой, сказал ему:
   — Бака, впереди рядом с дорогой костер. Один человек и лошадь. Хочет, чтобы мы остановились.
   Бака уже надел свой ремень с револьверами и взял в руки винтовку.
   — Один человек? Ты уверен?
   — Мистер, да там не спрячешь даже тощего козла. Это же открытая равнина. Похоже, этому джентльмену срочно нужно подъехать — залез на грязный пандус для погрузки скота и машет руками.
   — Ладно, тормози.
   По сигналу кондуктора локомотив замедлил ход. Бака положил свой винчестер на окно и ждал. Сейчас он хорошо видел человека, но его лицо оставалось в тени. Однако эта лошадь!..
   Поезд, грохоча, остановился.
   — Эй, парень, ты под прицелом винчестера 44-го калибра. Выкладывай, что тебе нужно!
   — Мне нужно подъехать, вместе с моей лошадью, я… — Голос затих. — Бака? Это ты? Я — Сэкетт. У вас планируется ограбление.
   — Именно поэтому я и еду домой. Давай загружайся и вперед.
   — Я как раз собирался к вам и остановился у Уиггинсов поужинать. У них на станции, там, где они загружают скот, есть телеграфист. Я и не мыслил ни о каком поезде, но, когда узнал о грядущих событиях, тут же отправился на помощь Чантри.
   Он подошел к плите и налил себе кофе, который стал еще горячее и крепче. Бака тоже наполнил свою чашку и в нескольких словах изложил Сэкетту свой план.
   — Думаю, Борд так и сделает, — добавил он.
   — Монсон и Клэтт, говоришь? Крутые ребята, — заметил Сэкетт.
   Бака отхлебнул кофе.
   — Со всеми этими поездами и телеграфами у бедного грабителя почти не остается никаких шансов.
   — Да, все меняется, — согласился Сэкетт. — Посмотри на нас. Еще пару лет назад у нас не было бы никакой возможности успеть туда вовремя.
   — Можем не успеть и сейчас.
   Поезд с грохотом несся по рельсам, и двое пассажиров по очереди спали, пили кофе, разговаривали и наблюдали за пробегающим за окнами пустынным пейзажем.
   Всю страну пересекли железные дороги и перегонные тракты, по которым гнали скот. А до этого здесь были только индейцы, разные племена равнинных апачей, большинство из которых были стерты с лица земли воинственными команчами.
   Бака заговорил об этом, и Сэкетт согласно кивнул:
   — Гораздо больше индейцев погибло в племенных схватках, чем от рук белых людей, — сказал он. — Я разговаривал с некоторыми, теми немногими, кто остался в живых из всего огромного племени.
   Он выглянул из окна. По равнине быстрыми прыжками удалялась от поезда антилопа, на безопасном расстоянии она остановилась, оглянулась и снова поскакала прочь. На невысоком холме лежали пять-шесть бизонов я тоже рассматривали проезжающий мимо поезд.
   — Остается только надеяться, что Чантри получил твою телеграмму, — сказал Тайрел. — Но в любом случае — он очень осторожный человек. Никому не удастся застать его врасплох.
   — Да, он знает насчет банка, — отозвался Бака.
   Мимо них прошел кондуктор и бросил им на ходу:
   — Нужно остановиться, чтобы набрать воды. Вы, ребята, постойте рядом, посмотрите вокруг, а то могут найтись и другие желающие, чтобы их подбросили.
   Пока они стояли возле бака с водой, долгие равнинные сумерки постепенно сменились ночной темнотой. На многие мили вокруг раскинулась полупустыня, то тут, то там ее прорезали овраги, иногда в каком-то далеком окошке мелькал огонек. Значит, все-таки есть в мире и другие люди.
   Кондуктор вытащил шланг из воды и вернул его на место, привязав веревкой. Бака и Сэкетт снова прыгнули в вагон.
   — Когда я только приехал на Запад, — сказал Тайрел Сэкетт, — мы с Оррином занялись перегоном скота. Мы отгоняли скот в Абилин, потом приезжали сюда, всего несколько миль южнее этого места, загоняли дикий скот и гнали его на продажу.
   — Ты ведь участвовал тогда в борьбе за земли?
   — Угу, вместе с Оррином. Потом какое-то время Оррин был там шерифом, а затем стал изучать законы и подался в политику.
   — Угу, вместе с Оррином. Потом какое-то время Оррин был там шерифом, а затем стал изучать законы и подался в политику.
   — Кучер, я имею в виду кондуктор, говорит, что мы будем в городе на рассвете.
   — Бен Карри всегда приурочивал свои операции к открытию банков, — сказал Бака. — Меньше народу на улицах, а в банке как раз вынимают и раскладывают деньги для работы.
   Они уснули и проснулись, когда небо стало сереть. Тайрел Сэкетт проверил свои револьверы.
   Бака подошел к окну и выглянул. Какое-то мгновение он просто смотрел, потом окликнул Сэкетта.
   Тот обернулся, удивленный какой-то странной интонацией Бака.
   — В чем дело?
   — Смотри!
   Тайрел наклонился и выглянул в окно.
   Они направлялись к городу: трое рядом впереди, остальные растянулись за ними цепочкой.
   Бака считал вслух:
   — …семь, восемь… девять… Их девять. Надеюсь, Чантри позвал кого-нибудь на помощь.
   Девять человек въезжали в город, где их ожидал Борден Чантри.
   — Ну что же, — сказал Сэкетт, — одно мы знаем точно.
   — Что именно?
   — Мы успели вовремя.

Глава 18

   Борден Чантри допил кофе, встал из-за стола и потянулся за шляпой.
   — Я схожу в офис. — Он повернулся к жене: — Ты будешь дома, Бесс?
   Они встретились глазами. Бесс была красива, как всегда. Не проходило дня, чтобы Чантри не благодарил Бога за то, что тот послал ему Бесс прежде, чем он по глупости связал бы себя с какой-нибудь другой женщиной.
   — Куда я могу уйти?
   — Ну, я подумал, может быть, к Мэри или еще куда-нибудь.
   — Я буду дома. — Она поправила воротник его куртки. — Будь осторожен, Борден. Как только ты выходишь из дверей дома, я начинаю за тебя волноваться.
   — Все будет в порядке.
   Раздался свисток поезда, и он резко обернулся к окну.
   — Интересно! Сегодня утром не должно быть поезда.
   Он выглянул из окна и увидел странный состав: локомотив, служебный вагон и вагон для скота. Какого черта?
   Чантри вышел на улицу и стал смотреть в сторону станции. На платформе появился дежурный по станции и, прикрыв рукой глаза от солнца, тоже следил за приближающимся поездом. Борден Чантри снял револьвер с предохранителя и бросил взгляд на улицу, но кафе закрывало от него большую ее часть.
   У дверей другого кафе, на противоположной стороне улицы, стояли двое мужчин и смотрели в сторону станции и дома Чантри. Дом Мэри Энн находился чуть дальше, но возле него не было заметно никакого движения, хотя из трубы уже поднималась тонкая струйка дыма.
   Странный поезд тормозил у платформы, но прежде чем он остановился, из вагона выпрыгнули двое мужчин. Они пробежали по платформе к вагону для скота и принялись открывать его. Один из прибывших — Ким Бака, а кто же второй?
   Тайрел Сэкетт!
   Чантри вернулся в дом и взял свою винтовку. Бесс молча наблюдала за ним, ее лицо смертельно побледнело.
   — Борден, в чем дело?
   — Неприятности, — ответил он. — Ким вернулся вместе с Сэкеттом. Они торопятся. — Он проверил винтовку, зарядил ее и сказал: — Если они зайдут сюда, то я в конторе.
   — Может, лучше их подождать?
   — Похоже, у нас будут неприятности, и довольно скоро. Иначе бы они так не торопились. Так что я пока предупрежу жителей.
   Чантри быстро направился в проулок между кафе и зданием почты. Выйдя на тротуар, он увидел, что Присей подметает перед почтой улицу.
   — Присс, уходи с улицы, — скомандовал он. — Сейчас что-то случится.
   — Борден Чантри, если ты думаешь, что я боюсь!..
   — Присс, сейчас начнется стрельба. Я подозреваю, что бандиты собираются ограбить наш банк. Уйди с улицы или, если хочешь помочь, сбегай в ту сторону и предупреди Джорджа и Хайэта.
   — Только не я, шериф! Мне еще нужно достать мою собственную винтовку. Сам скажи им!
   Кто-то потянул его за рукав, и Чантри, обернувшись, увидел перед собой дружка Тома, маленького Билли Маккоя.
   — Можно я? Разрешите мне!
   — Хорошо, беги по улице и предупреждай всех. Я думаю, готовится ограбление. — Он обернулся и громко крикнул: — Всем очистить улицу!
   Большой Индеец, тюремщик, который время от времени выполнял обязанности заместителя Чантри, с револьвером в руках направился к дверям тюрьмы.
   — Стой здесь, — сказал ему Борден.
   Теперь, если ничего не случится, он будет выглядеть полным идиотом. В конце концов, и Сэкетт, и Бака могли просто торопиться к завтраку. Но почему они приехали специальным поездом?
   Он бросил взгляд вдоль улицы. Перед кафе стояли три верховые лошади. Дальше по улице, у мексиканского кафе, еще одна. Перед бакалейной лавкой стояла повозка с товаром. Сейчас уже поздно отгонять ее, остается только надеяться, что лошадям повезет и их не пристрелят.
   Ким Бака вышел из переулка и, поколебавшись, подошел к нему.
   — Они приближаются, Борд. Мы проехали мимо них. Их девять человек, командуют Монсон и Клэтт.
   — Далеко отсюда?
   — Да нет. С минуты на минуту должны появиться в городе, если, конечно, наш поезд их не спугнул, в чем я сильно сомневаюсь.
   В двух милях от города Монсон остановился, остальные собрались вокруг него.
   — Вы, ребята, знаете, что делать. Я, Клэтт и Порни едем прямо к банку. Клондайк, ты свернешь у салуна «Корраль», будешь держать наших лошадей. Все остальные прикрывают прилегающие улицы.
   — А если что-то случится?
   — У тебя есть револьвер, — сказал Монсон. — Старик больше не главный. Теперь мы с Клэттом покажем всей этой трусливой шайке, как нужно делать дела.
   — Хватит! — нетерпеливо бросил Клэтт. — Вперед!
   Клондайк неуверенно сказал:
   — Монни, а как насчет этого поезда? Мне он совсем не понравился.
   — Забудь о нем! Просто подогнали вагон для скота, чтобы перевезти куда-то своих коров. Вперед!
   Борден Чантри стоял в дверях своего офиса. Большой Индеец занял место у окна. У банка затаился Хайэт Джонсон, бывший майор кавалерии в войсках конфедератов, а у здания почты — Джордж Блэйзер, некогда снайпер у Шермана, ветеран нескольких сражений с индейцами.
   Чантри бросил взгляд на улицу. Трое едут рядом вверх по улице. Еще один свернул за угол салуна — за ним осталось облачко пыли.
   — Большой Индеец, — бросил Чантри через плечо, — там один пробирается за «Корралем». Бери его на себя.
   Борден Чантри стал у края тротуара.
   В нижней части улицы Тайрел Сэкетт, приколовший значок на груди на самом видном месте, вышел из тени дома Маккоя в тот момент, когда двое последних всадников въехали в город. Остальные были как минимум ярдов на пятьдесят впереди и сосредоточенно направлялись к своей цели, к банку.
   — Ребята, меня зовут Тайрел Сэкетт, я хотел бы поговорить с вами. Слезайте с лошадей и подходите ко мне. И знаете что? Держите руки так, чтобы я их видел.
   Тайрел Сэкетт? Стрелок из Моры?
   Денни Динсмор почувствовал в желудке ноющую боль. Какого черта? Сэкетт здесь?
   Он заколебался, на лбу у него выступили капли пота. Рядом с ним Клайд Бусси, и Клайд, конечно, отличный, надежный парень, но…
   — В чем дело? — недовольно спросил Денни.
   Сэкетт резко повторил:
   — Слезайте с лошадей и подходите ко мне. Живо!
   — Ты хочешь, чтобы мы бросили оружие? — уточнил Денни.
   Сэкетт слегка улыбнулся, но Денни совсем не понравилась эта улыбка. И зачем он вообще решил стать грабителем?
   — О нет! Держите оружие при себе! Мне не понравится, если про меня будут говорить, что я убил безоружного!
   Клайд, похоже, не собирался спорить.
   Медленно и осторожно они оба спешились.
   Когда трое всадников, въехавших в город первыми, поравнялись с Чантри, он поднял левую руку и сказал:
   — Постойте, ребята! Я — Борден Чантри, шериф этого округа, и хотел бы поговорить с вами.
   Что-то щелкнуло в мозгу у Монсона. Чантри? Ведь это у него стояли их запасные лошади. Что случилось? Ведь здесь начальником полиции должен быть старик по фамилии Ригинз.
   Монсон рассмеялся:
   — Извините, мистер шериф, мы торопимся. А вам лучше бросить оружие и идти перед нами. Очень медленно до самого банка. Договорились? — Монсон обернулся в седле и крикнул тем, кто следовал за ними: — Если кто-нибудь высунется на улицу, стреляйте!
   Монсон был дерзок и уверен в себе. Никакой шериф захудалого городка не…
   Он не заметил, как Чантри вытащил свой револьвер. Только что он угрюмо возвышался перед ними, а его револьвер -лежал в кобуре. Монсон потянулся за своим револьвером, но Чантри, прицеливаясь, сделал шаг в сторону, и Монсону, чтобы в свою очередь прицелиться, пришлось сдвинуть револьвер чуть правее. В этот момент прозвучал выстрел, Монсон тоже выстрелил, но пуля задела шею его собственного коня. Конь рванулся вперед, а Монсон уже падал с седла на землю.
   Улицу заполнили грохот выстрелов, вспышки пламени, ржание обезумевших лошадей и запах пороха.
   Пробираясь позади салуна «Корраль», Клондайк услышал звуки выстрелов, увидел, как Монсон рухнул на землю, а его лошадь рванулась вперед по улице. Кто-то стрелял со стороны банка, а какой-то человек у почты, стоя на одном колене, целился из снайперской винтовки. Очень неподходящее место для человека, который хочет провести остаток дней своих, греясь на солнышке. Клондайк пришпорил коня и поспешил под укрытие амбара, за которым уже расстилалась безлюдная степь.
   Клондайк никогда не слышал о Большом Индейце, высоком, медлительном, спокойном человеке, который очень редко улыбался. Он не знал, что в тот год, когда он родился, Большой Индеец уже снял свой десятый скальп. Клондайк понял только, что неожиданно все вокруг взорвалось и нужно поскорее убираться отсюда. Он развернул своего коня, и тот успел сделать по крайней мере два прыжка в нужную сторону, прежде чем Большой Индеец выстрелил из своего «шарпа». Пуля прошла чуть ниже, чем он рассчитывал, — из-за неожиданного движения лошади — и, срикошетив вверх от края седла, снесла заднюю часть черепа Клондайка.
   То, что осталось от Клондайка, продержалось в седле еще около четверти мили, а затем рухнуло на землю. Лошадь пробежала немного вперед, но, не чувствуя на себе всадника, остановилась.
   Клондайк лежал на том же месте, где и упал. Клондайк, крутой парень, больше уже не был крутым. Его открытые глаза смотрели прямо в небо. «Я хотел… я только хотел… «
   Солнце потускнело, ему на грудь прыгнул кузнечик. Стоявшая в нескольких ярдах лошадь Клондайка начала щипать траву.
   В городе в глубине улицы Клэтт, который всегда гордился своей серебряной пряжкой на ремне, даже не успел пожалеть о том, что нацепил ее. Перед зданием почты у столба на тротуаре стоял на одном колене Джордж Блэйзер с винтовкой в руках. Давно миновали те дни, когда он служил в полку Шермана, но умение стрелять сохранилось.
   Серебряная пряжка сверкнула на солнце, как бы приглашая его действовать, и Джордж принял приглашение. Он был спокойным, тихим человеком, любил почитать газету за кружкой кофе, но ему совсем не нравилось, когда шайка головорезов врывается со стрельбой в его город. Место, куда вошли обе пули из его винтовки, можно было бы прикрыть долларовой монетой, но, чтобы прикрыть место, откуда они вышли, не хватило бы и большого носового платка.
   Клэтт рухнул на землю, и никто так и не понял, кто уложил еще двоих, потому что стреляли одновременно несколько человек — все отменные стрелки.
   Неожиданно грохот выстрелов, ружейные вспышки, ржание лошадей, крики, вопли — все прекратилось, установилась тишина, пропахшая порохом и пылью.
   По улице проскакала чья-то лошадь. Еще одна промчалась по задворкам, но остальные, хорошо обученные животные, стояли там, где поводья выпали из рук их седоков.
   Борден Чантри заряжал свой опустевший револьвер. На улице стали появляться люди. Из здания почты вышла Присей.
   — Шериф Чантри! Как вам не стыдно! Для чего мы вас выбирали? Для того, чтобы ничего подобного не происходило! Что теперь скажут люди?
   — Прошу прощения, мэм, — сказал Борден. — Мы всем так и говорили: это тихий, спокойный город. Боюсь, кое-кто этого просто не услышал.
   Большой Индеец вошел в контору и положил свое ружье на стол.
   — Я пригоню повозку и соберу их.
   По улице шел Тайрел Сэкетт, ведя за собой двух испуганных бандитов. С посеревшими лицами они смотрели на трупы, лежащие вокруг. Денни Динсмор почувствовал, что его вот-вот стошнит. Только бы не сейчас, не на глазах у всех этих людей.
   Клэтт и Монсон мертвы.
   Ким Бака посмотрел на свой револьвер. Он выпустил две пули, но не помнил, как и когда. Даже не представлял себе, попал ли он в кого-нибудь.
   Денни облизнул пересохшие губы.
   — А что будет с нами? — спросил он, бросив взгляд на Чантри.
   У Бордена не вызывали никакого сочувствия те, что пытались украсть деньги, заработанные людьми в поте лица.
   — С вами? Если повезет, получите не больше двадцати лет.
   Денни, не веря своим ушам, уставился на него. Ему было двадцать два. Он считал, что его карьера преступника будет стремительной и волнующей. Денни обернулся и еще раз посмотрел на трупы, лежащие на улице. На самом-то деле ему никто из них не нравился, особенно Монсон, которого он всегда побаивался. Но он ел с ними за одним столом, разговаривал, слушал их рассказы, спал рядом с ними в домах и палатках.
   И вот теперь они мертвы.
   Двадцать лет? Да когда он выйдет, ему будет за сорок! Молодость позади. Он будет стариком, он…
   А как же Мэг? Ведь она так и не узнает, что с ним случилось! А через некоторое время ей будет уже все равно.
   — Мистер, — жалобно сказал он, — я…
   — Ты поставил не на ту карту, — отрезал Чантри. — Ты сам сдавал, а в этой жизни человек должен платить за учебу. Ты просто учился недостаточно быстро.
   Он подошел к Сэкетту и протянул ему руку.
   — Спасибо, — сказал он. — Большое спасибо.
   — Пойдем, я угощу тебя стаканчиком, — предложил Тайрел, — или кофе.
   — Попозже, — ответил Борден. — Сначала мне надо поговорить с женой. Она слышала всю эту стрельбу.
   Бесс стояла у двери с окаменевшим лицом.
   — Борден, Борд! С тобой все в порядке?
   — Все в порядке, Бесс. Они собирались ограбить наш банк. Мы должны были остановить их, пока они никого не убили. И мы их остановили. Но мне нужно вернуться туда и проследить, чтобы все привели в порядок. Была небольшая перестрелка.
   — Я слышала. А кто-нибудь был?.. Я имею в виду, кого-нибудь?..
   — Нескольких бандитов, да Тайрел Сэкетт арестовал двоих. Среди них было несколько отвратительных типов. Некоторые люди, они просто не могут понять, что за все надо платить: жизнь — это не свободная скачка в любом направлении.
   — Я не вынесу этого, Борден! Не вынесу! Я не создана для всего этого. Борден, я хочу домой. Я хочу вернуться на Восток! Подальше от всего этого ужаса!
   — Я знаю, Бесс, но что мне делать на Востоке?
   — Мне все равно. Все что угодно — и это будет лучше, чем здесь.
   — Что ж, — сказал он, отворачиваясь, — я подумаю, дорогая. А теперь мне надо идти, у меня дела.
   Трупы уже были убраны, кровавые пятна на улице засыпаны землей, а лошади привязаны.
   Что он будет делать на Востоке? И что ему делать вообще?
   В дверях кафе «Бонтон» стоял Сэкетт.
   — Заходи, Борд. Здесь и Хайэт Джонсон, и Джордж. Выпьем кофе.
   Чантри шагнул к двери и оглянулся. Это его город, и город снова в безопасности.

Глава 19

   Отблески костра бегали по стенам каньона, где-то вдали слышался вой койота. Ветер зашуршал лапами сосен, взметнул вверх языки огня.
   — Сиди и ешь. Ты и я, нам придется провести вместе много времени. Сколько ты проживешь, зависит от того, как ты будешь себя вести, поняла? Станешь сопротивляться, доставлять неприятности, я тебя убью. На моем счету уже есть несколько женщин, правда, все не белые, всего-навсего скво. Таких, как ты, у меня еще не было.
   — Тебя повесят.
   Дакроу хмыкнул.
   — Неужели? А кто, интересно, об этом узнает? Ты рассказать не сможешь, а место это никто никогда не найдет. Сюда лет пятьдесят ни одна живая душа не заглядывала, а может и больше.