Ламур Луис. В пустыне Мохаве

   - Как дела там, в Мохаве? - с ехидцей спросил Нолан.
   - Оставалось мало времени, - объяснил я, - к тому же со мной была женщина. Будь я посвободней, я бы прочитал над ними молитву.
   - Нолан... - Дейтона наш разговор начал выводить из себя.
   - Ты приехал по делу, - сказал Нолан, - так и займись им.
   - Оно касается тебя! - сердито объявил Дейтон. - Если что-нибудь пойдет не так...
   - Я знаю, - спокойно сказал Нолан. - Если что-нибудь пойдет не так, мне надо стрелять. За это мне платят. Ну и хорошо, улаживай свои дела, а когда дело дойдет до стрельбы, я буду под рукой.
   - Лучше не надо, - сказал я. - Мне еще не приходилось читать молитвы над Саккеттами и, надеюсь, не придется.
   - Скажи, где у тебя Библия, - ответил Нолан, - и я почитаю над тобой.
   - Успокойтесь, успокойтесь, джентльмены, - Старик Бен выглядел оживленным, как наседка, только что снесшая яйцо. - Никаких разговоров о делах, пока мы не позавтракаем.
   - Мне жаль портить тебе аппетит, старик, - нехорошим тоном произнес Дейтон, - но я приехал, чтобы оформить закладную на ранчо. Теперь я его владелец.
   Взглянув через стол, я случайно обратил внимание на Доринду. Она глядела на стертые, исцарапанные руки Бена Мартина, словно не могла поверить своим глазам.
   - Что с вашими руками, мистер Мандрин? Вы поранились?
   Глава 7
   На мгновение в комнате воцарилось молчание, будто все потеряли голос или способность дышать. У Старого Бена Мандрина, вроде бы только что вставшего и перебравшегося из кресла в постель и обратно, ладони были располосованы и стерты в кровь. Они не были забинтованы и смотреть на них было страшно.
   У всех, кроме меня, вертелся вопрос: как это случилось? А старый лис наслаждался ситуацией. Да, он давным-давно так не веселился, наврное с тех пор, как последний раз отправил какого-нибудь беднягу "шагать по доске"*
   Дейтон изучающе и с подозрением смотрел на него, а Олифант не на шутку забеспокоился. Нолан Саккетт только взглянул на руки Бена, потом на его лицо и спокойно продолжил есть.
   Старик Бен небрежно махнул ладонью.
   - Ничего страшного, не волнуйся понапрасну, Доринда.
   С точки зрения Дейтона он выглядел слишком самоуверенно. Дейтон считал, что старик должен сходить с ума от горя и умолять об отсрочке, но Бен Мандрин беззаботно и спокйно сидел за столом, а глаза старого дьявола сверкали ярче, чем у хорька, схватившего курицу.
   Старик Бен ел за двоих, и некоторое время все молчали. Я тоже здорово проголодался, но больше всего мне хотелось спать. Прошлой ночью я вообще не сомкнул глаз, а до этого спал очень мало, и если так дальше пойдет, в один прекрасный момент мне не хватит сил вытянуть из кобуры револьвер.
   Когда подали кофе, Старик Бен откинулся на спинку кресла и сказал:
   - В моем возрасте мало удовольствий, а за те, что имеешь, надо дорого платить. Когда Доринда вдруг проявила ко мне интерес, я почувствовал, что здесь что-то кроется. Тэрнер представил ее, как племянницу, но до того он ни разу не говорил, что у него есть племянница. Ну а когда она предложила ухаживать за мной, я понял, что здесь не все чисто. Затем, когда Тэрнер попросил у меня заем для своего банка, я начал думать. Пару раз он одалживал мне наличные, точнее, не он, а его отец, поэтому я чувствовал себя в долгу перед банком. Тем времен Доринда жила здесь и ухаживала за мной: то поправит плед на коленях, то подложит подушку под голову. Думаете, старику все равно, кто о нем заботится? Мне не все равно. У меня и в мыслях не было, что она делает все это бескорыстно. Другое дело, если бы мне было лет 50, ну может, чуть побольше. Но не теперь. И тем не менее, мне нравилось ее присутствие, нравилось смотреть на нее. Вам придется признать, что она очень привлекательная женщина, настоящая леди, все при ней.
   Он рассмеялся. - Кажется, я буду о ней скучать.
   - Переходите к делу, - сказал Дейтон. - Я хочу, чтобы вы убрались с ранчо сегодня же.
   Этот Дейтон... Такие, как он, мне совсем не нравятся.
   Глаза Старика Бена уставились на Дейтона, как пара револьверов.
   - Вы будете разочарованы, мистер Дейтон, - сказал он. - Я никуда отсюда не уеду. Вы не сможете отнять у меня собственность, которая стоит в пятьдесят раз дороже, чем подписанный мной и перекупленный вами вексель. Вы не владеете моей собственностью... и не будете владеть.
   Бен Мандрин изменился так резко, что от неожиданности некоторые даже вздрогнули. Сидел себе старичок, болтал о молодых женщинах, и вдруг изменилось все: и тон, и взгляд, и поза - и Дейтон сразу же осознал, что его ждут неприятности.
   - Что вы хотите сказать? - наклонился вперед Дейтон. - Да вы просто выжили из ума! Подошел срок уплаты по векселю, вы это знаете, и я не дам вам отсрочки. Все ваши друзья, кто мог бы помочь, в таком же положении, как вы, - из-за засухи! А теперь убирайтесь с ранчо и убирайтесь немедленно!
   Бен Мандрин был крепким орешком. Он рассмеялся, но от этого смеха всем стало не по себе.
   - Вот что, мистер Дейтон, - сказал он. - У меня для вас сюрприз. Я оплачу вашу жалкую бумажку и даже с процентами!
   Из-под пледа, укрывавшего его колени, он достал мешочек и поставил перед нами на стол.
   - Вот, мистер Дейтон, все до последнего цента... золотом.
   Когда Бен поставил мешочек на середину стола, послышался звон монет, но Дейтон не поверил. Он схватил золото и высыпал его на скатерть.
   Это было самое настоящее золото, его было достаточно, чтобы оплатить ничтожную сумму, за которую Дейтон с Олифантом надеялись отхватить больше 100 тысяч акров плодородной земли в одном из самых живописных мест штата.
   Но нет, Дейтон не мог этому поверить. Он знал, что у Старика Бена не было наличных. Он знал, что никто не мог одолжить Бену такую сумму. Он уже воображал себя хозяином ранчо и обдумывал, как развернуть рекламную компанию на востоке и начать распродавать эти земли.
   А черноглазая колдунья посмотрела на золото, потом - поверх стола - на Дейтона, и ее глаза стали злыми-презлыми.
   - Ну что, мистер Дейтон, - сказала она холодно, - что теперь?
   Родриго выглядел таким же удивленным, как все, только Нолан Саккетт оставался спокойным. Он лишь поглядел на Старика Бена и спросил: - Ничего, если я доем, прежде чем уеду?
   - Конечно, конечно, - сказал старый дьявол. - Чувствуйте себя, как дома. В конце концов, вы мои гости, - добавил он не без сарказма.
   Золото было рассыпано шна столе, и Родриго не мог отвести от него глаз. Нолан Саккетт с аппетитом уплетал завтрак, но другие, включая угрюмого худощавого человека с черными глазами, даже не дотронулись до еды. Дейтон несколько раз пытался было заговорить, но так и не раскрыл рта, потому что ему нечего было сказать.
   Наконец Старик Бен сказал: - Вы воспользовались моим гостеприимством, - голос его звучал сухо и твердо, - а теперь убирайтесь! Что касается вас, Дейтон, если вы еще раз появитесь на моей земле, будь то по делу или без дела, я прикажу вас выпороть!
   Дейтон чуть не зашатался, когда поднялся из-за стола, потому что его уже выпороли - морально. Олифант тоже поднялся, за ним, как бы нехотя, черноглазый ганфайтер и Нолан.
   Дейтон взглянул на Доринду.
   - Ты едешь?
   - Ты что, принимаешь меня за дуру?
   О, она была прекрасна, но и язычок у нее был острый.
   - Я однажды уже убежала от тебя, потому что ты безмозглый осел, но ты силой привел меня обратно. Если еще раз попробуешь это сделать, я убью тебя собственными руками.
   Старик Бен рассмеялся, а Дейтон побелел как смерть и вынырнул в дверь.
   Нолан Саккетт наклонился над столом и смел золото в мешочек.
   - Дейтон, - позвал он его, - ты кое-что забыл!
   Нолан остановился в дверях, закрыв собой почти весь проем. Он взвесил мешочек в руке, затем повернулся и посмотрел на Старика Бена.
   - Интересно, - сказал он, - где можно достать такое золото? Высокой пробы, в монетах, к тому же, часть из них старинные.
   Он надел шляпу. - Надо обдумать, это надо обдумать.
   Нолан вышел и закрыл за собой дверь.
   Старик Бен сидел, сжимая край стола с такой силой, что некоторые порезы открылись, и на белой скатерти показалась кровь.
   - Убей его! - сказал он. - Саккетт, убей его!
   Я внимательно поглядел на Бена Мандрина, а потом спросил: - Зачем мне его убивать?
   - Проклятый дурак! - закричал Старик Бен. - Я сказал, убей его!
   Никто не двинулся с места, и лицо Старика Бена потемнело от прилившейся крови. Я даже подумал, что его вот-вот хватит удар.
   - Этот человек, - произнес Бен, - погубит нас. Запомните мои слова.
   - Только не меня, - ответил я. - Ваши дела меня не касаются.
   Бен Мандрин посмотрел на меня так, словно видел впервые.
   - Да, конечно. Я и забыл.
   Мы сидели молча, и каждый, наверное, думал о своем. Доринде Робизо теперь придется заботиться самой о себе: она оказалась без крова и без обещанной доли денег.
   Бен Мандрин, которым я восхищался за мужество, неожиданно оказался злобным, жадным и сварливым стариком. Он спас свое ранчо, но теперь ему приходилось принимать в расчет Нолана Саккетта, потому что с какой стороны ни взгляни, а Нолан довольно определенно пригрозил Бену.
   Нолан Саккетт, как и все остальные, знал, что золото не появилось из ничего. Старик Бен был близок к разорению, Дейтона заверил в этом Тэрнер. Родриго, его собственный внук, тоже так считал. И вдруг появляется Старик Бен с мешком золотых монет и выплачивает долг.
   Где он взял золото?
   И тут я внезапно подумал о себе. И хорошо сделал.
   Старик привез это золото, из которого он уплатил лишь малую часть, из нашей полуночной поездки. Когда Бен оставил меня на перевале и уполз в сторону хребта, он отправился за кладом.
   Все ли он забрал? Или там осталось еще?
   Отодвинувшись от стола, я встал, пошел в свою комнату и собрал вещи. Что-то подсказывало поскорее сматываться из этого дома.
   Родриго вышел, когда я кинул свои вещи на пол веранды.
   - Ты уезжаешь? - спросил он.
   - Да.
   - Дед хочет видеть тебя. Он говорит, что обещал тебе мулов.
   Да, он обещал, и они мне понадобятся.
   - Хорошо, - сказал я, и мы вернулись в дом.
   Старик все еще сидел за столом, хотя за те несколько минут, что я отсутствовал, стол уже прибрали. Бен выглядел усталым, что было неудивительно после всего пережитого. Сказывалась и долгая скачка, и утомительное ползанье по скалам. Впервые, как я его встретил, Бен выглядел на столько лет, сколько прожил.
   Родриго вышел из комнаты, и старик сказал:
   - Ты помог мне выбраться из безвыходного положения. Я приказал пригнать мулов и дарю тебе 20 голов.
   - Это щедрый подарок.
   Он пожал плечами.
   - У меня их несколько сот. На ранчо больше 6 тысяч голов скота и почти тысяча лошадей. 20 мулов - небольшая плата за то, чем я тебе обязан. Кроме того, - и в глазах у него мелькнула старая веселая искорка, - это избавит меня от лишних голов. Если до лета не пройдут дожди, сильные дожди, я потеряю много скота.
   Он написал дарственную на мулов и передал мне.
   - Родриго знает об этом. Все будет хорошо.
   Затем он заворочался в кресле и взглянул на меня.
   - Вид моего золота не сделал тебя менее честным?
   - Нет. Потому что знаю, что многого на это золото не купишь.
   - А это? А все это?
   - На скольких человек вы можете положиться? Когда вы были в беде, вам пришлось звать на помощь совсем незнакомого парня.
   - Может быть, я зря это сделал.
   - Это ваши проблемы. - Я свернул дарственную и положил ее в карман рубашки. - Что вы собираетесь делать с Дориндой?
   - Орлицу нельзя держать в клетке, мой мальчик. Я могу оставить ее здесь и дать все, что она пожелает, и скоро она возненавидит меня, потому что будет от меня зависеть. Даже в золотой клетке орлица будет клевать прутья, стремясь вырваться на волю.
   - Вы можете побеспокоиться, чтобы она уехала с деньгами. Плохо, когда у женщины нет денег.
   Он развернулся в своем кресле.
   - Ты чертовски сентиментален, Саккетт. Это сослужит тебе плохую службу. Но если тебе нужна работа, оставайся. Я дам тебе долю в капитале.
   - Нет.
   - Ты слишком легко отказываешься от миллиона долларов, мой мальчик. Скоро ранчо будет стоить много. Все произойдет на твоих глазах. Неужели так легко отказаться от кучи денег?
   Я лишь посмотрел на него, застегнул карман, в котором лежала дарственная на 20 мулов, и грубо сказал: - Мистер, я мог заполучить их прошлой ночью там, в горах. Я мог скинуть вас с обрыва, вернуться и лечь спать - никто ничего не заметил бы.
   - Так ты об этом думал?
   - Нет... но подумайте сами.
   - Но ведь ты привез меня назад, - он оценивающе оглядел меня, - именно поэтому ты мне нужен здесь. Мне нужен честный человек.
   - А Родриго?
   Он фыркнул.
   - Наверное, он честный и старательный. Но он слаб... он чистоплотный. Он будет драться справедливо и проиграет, а ты дерешься так, как дерутся с тобой, и ты выиграешь.
   - Прощайте, Бен Мандрин, - ответил я, подошел к двери и секунду постоял, глядя на него. Старик засунул руку под плед, которым были укрыты его ноги, и я не собирался поворачиваться спиной к такому человеку.
   - Надеюсь, вчера вы вывезли все, - сказал я. - Нолан Саккетт или любой из их шайки может выследить белку на скалистом плато.
   - Ты тоже, - ответил он. - Ты тоже.
   Я вышел из комнаты спиной вперед - предварительно убедившись, что двор пуст.
   * обычай пиратов расправляться с пленными: заставлять их прыгать в море с привязанной к борту доски.
   Глава 8
   Когда я подошел к корралю, она уже стояла там... очень красивая девушка с черными глазами и кораллово-красными губами, грациозная и обворожительная.
   Она была в темно-красном платье, резко выделявшемся на фоне побелевших от непогоды старых бревен корраля, и мне показалось, что она принарядилась неспроста. Поэтому сразу начал соображать, что ей нужно.
   - Никто, кроме вас, не смог бы сделать этого, - сказала она. Спасибо, что помогли ему.
   Ее фраза требовала вполне определенного ответа, поэтому я ответил: Мэм, мне надо оседлать коня. Для меня уже сгоняют мулов.
   - Вы редкий человек, Телль Саккетт. Жаль, что я не познакомилась с вами раньше.
   - Думаете, что-нибудь изменилось бы? Мы все равно разошлись бы каждый по своей дорожке.
   - Что вы собираетесь делать?
   - Еду в Аризону, обратно на шахты.
   - Опять через эту ужасную пустыню? - Ее передернуло. - Надеюсь, что больше никогда в жизни не увижу пустыню.
   - Я должен ехать именно этой дорогой, должен вернуться к тому, что оставил.
   - К девушке?
   Ну как я мог ответить, если и сам не знал? Да, там была девушка. Потом она поехала на восток навестить кого-то из своей родни и не вернулась. Даже не написала.
   Эндж... Эндж Керри.
   - Нет, мэм, - сказал я, - не к девушке. Похоже, суждено мне одному бродить по диким местам, и конца тому не видно.
   - Должен быть конец, Телль.
   Ну, я глянул в ее огромные черные глаза, увидел влажные, чувственные губы и подумал, что если это западня, то приманка выбрана точно.
   - Мэм, - ответил я, - снаружи вы совсем как женщина.
   Она напряглась, словно я ее ударил.
   - Что вы имеете в виду?
   - Как вам сказать, мэм... Я такой человек, который совсем не знает женщин, но кажется, чувства у вас все снаружи, а не внутри. Не хочу быть похожим на этого старика. С удовольствием поцеловал бы вас и все такое, но при условии, что буду видеть обе ваши руки, потому что не знаю, в какой вы прячете нож.
   О, она разозлилась, да еще как! Губы ее сжались, лицо застыло в гневе, она хотела было дать мне пощечину, но сдержалась. Свои эмоции она крепко держала под уздцы, и прошла секунда или две, прежде чем она заговорила.
   - Вы ошибаетесь. Просто я не нашла своего мужчину... Мне приходилось держать себя в руках, приходилось быть осторожной. Ради вас я могу стать другой.
   - Ладно, - сказал я неожиданно для себя самого, - давайте попробуем. Я оседлаю для вас лошадь, и вы можете возвратиться со мной в Аризону. Если ваши чувства не изменятся, когда мы приедем в Прескотт...
   Она снова схватила меня за руку, подступив так близко, что я вдохнул сладкий аромат ее духов.
   - О, Телль, возьми меня с собой! Правда! Я сделаю для тебя все, что хочешь. Буду любить тебя, как никто еще не любил! Ради тебя я даже поеду через пустыню. Если нужно, доеду до самого Далласа.
   Затем вернулся Родриго с двумя вакерос и моими мулами. Надо отдать ему должное: он действительно выбрал самых лучших. Такие встречаются редко - не низкорослые испанские мулов, а большие миссурийские - неоценимая вещь для путешествий.
   - Если хотите, сеньор, мы подержим их здесь, пока у вас не готов груз.
   - Я буду вам признателен.
   Он стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, пока я седлал жеребца и готовился к поездке в город.
   - Будьте осторожней, когда поедете через Нопалеру. Там часто убивают из засады.
   - Грасиас. Спасибо.
   Еще одну новость Родриго приберег напоследок. Он подошел, когда я, собрав поводья, взялся за луку седла.
   - Тот, что приезжал сюда - худощавый, с черными глазами...
   - Да?
   - У него есть напарник... друг. Он тоже был в пустыне и как раз он знает, где спрятано ваше золото, амиго. Мне рассказали ребята, - Родриго качнул головой в сторону вакерос. - На свете очень мало секретов, сеньор, если умеешь слушать.
   - Вы знаете, как зовут напарника?
   - Дайер. Сэндмен Дайер.
   Я слышал это имя... давным-давно. Вместе с ним пришел на память запах пороха и мокрой кожи.
   - Вы знаете его? - спросил Родриго.
   - Может быть... я не уверен.
   - Будьте осторожны, сеньор. Говорят, он очень опасный человек, и у него много друзей. Несколько недель назад он приехал с севера, а с ним его люди - около двадцати. С тех пор у нас начались грабежи, никто не может доказать, но все думают, что именно он главарь банды. Дайер хорошо стреляет, сеньор, он - ганфайтер и очень опасный: убил одного человека в Вирджиния-сити, а другого - в Пайоче.
   Я сел на коня и поглядел на свои руки, лежащие на луке седла: огрубевшие от работы, привыкшие к кирке, лопате, топору и лассо. И к револьверам тоже.
   - Это не имеет значения, амиго. Если у него золото, которое принадлежит не только мне, но и моим друзьям, я обязательно спрошу, где он его прячет.
   - Хотите умереть?
   - Никто не хочет умирать.
   Я развернул жеребца и выехал с ранчо в сторону города.
   Мне осталось только забрать свое золото, для этого надо увидеть Сэндмена Дайера. Или... может я слишком подозрительный? Не скрывается ли тут ловушка? Может быть, кто-то пустил слух с тем расчетом, чтобы он дошел до меня?
   Когда я въехал в Лос Анджелес, уже стемнело, и во многих домах горели огни. Я въехал со стороны смолокурен, оставил коня в лучшей в городе конюшне и возвратился в "Пико Хауз" в свою комнату.
   В фойе сидел человек в белой шляпе с плоскими полями и читал "Стар". Он посмотрел на меня поверх газеты так, что я увидел только глаза, прикрытые полями шляпы.
   Мои немногочисленные пожитки лежали в комнате, к ним я добавил винтовку и вещи из седельных сумок найденных лошадей. Осталось найти только золото.
   Я устал... до смерти устал. От усталости кружилась голова. Завтра вечером мне надо встретиться с Сэндменом Дайером, но сейчас надо отдохнуть.
   Я скинул рубашку, налил в таз воды, умылся и причесался. Стоя перед зеркалом, начал рассматривать себя, рассматривать старые пулевые шрамы, напоминающие о войне и уличных перестрелках и более тонкие шрамы, оставшиеся от ножевых ран. Все они говорили о том, как мне везло.
   Навидавшись много чужих смертей, умом я сознавал, что от смерти никто не застрахован и не защищен, однако, сердцем не хотел верить, что могу умереть сейчас, сегодня, завтра...
   Молодые вообще не верят в свою смерть, что-то внутри них твердит: да, другие могут умереть, но не я, не я. Я буду жить...
   Тем не менее, с того первого раза, когда при мне умер хороший человек, а плохой остался жить, я понял, что все мы смертны и что я ничем не отличаюсь от других. Завтра, когда я пойду за своим золотом, пуля или нож могут оборвать мою жизнь.
   И все же пойду. Не из-за какой-то особой храбрости, а только потому, что другого выхода нет.
   Сидя на кровати, я начал было снимать свои запыленные сапоги, когда шаги за дверью заставили меня внутренне сжаться. Через секунду послышался легкий стук в дверь и я, прижавшись спиной к стене, с револьвером в руках, спросил: - Кто там?
   - Вам письмо, сэр. Оно прибыло вчера, но я ожидал увидеть вас у стойки.
   - Просуньте его под дверь.
   Последовало минутное колебание, а затем на полу появилось письмо, написанное незнакомым размашистым мужским почерком.
   "Мистер Саккетт! Когда привезли почту с фургона, который вы видели в каньоне, оказалось, что там было письмо и для вас, оно было отправлено по моему адресу. Поскольку оно может оказаться важным, пересылаю его вам.
   Харди."
   Вскрыв конверт и развернув написанные убористым почерком страницы, понял, что письмо от Эндж.
   Я упал на постель и медленно, с трудом - потому что в детстве почти не ходил в школу - прочитал письмо.
   Она болела... теперь выздоровела... Хочу ли я, чтобы она вернулась? А затем, почти в следующем предложении: она возвращается. На первом же дилижансе. Мы встретимся в Прескотте.
   Я сложил письмо и затолкал его в карман брюк. Затем разделся и лег. Натянув одеяло, осторожно вытянулся, потому что кровать была рассчитана на людей покороче меня, и постепенно расслабился, блаженствуя на мягком матрасе.
   Эндж, моя Эндж... Она возвращается на Запад. Мы встретимся в Прескотте.
   А потом вдруг сел.
   Эндж будет ждать меня в Прескотте, а я приеду с другой женщиной!
   В конце концов лег и постарался еще раз расслабиться, но как ни пытался...
   Неожиданно я проснулся. Едва удалось заснуть, как что-то, какой-то слабый шум разбудил меня. Я хотел было двинуться, но вовремя остановился. В комнате кто-то был.
   Дверь была закрыта, окно открыто совсем чуть-чуть, однако в комнате кто-то был.
   Слабый скрип подсказал мне, что чужак стоит рядом с кроватью. Я приоткрыл один глаз, увидел темную напрягшуюся тень, слабый отблеск света на лезвии ножа и бросился на человека, повалив его на пол.
   Задыхаясь от страха и бешенства, я подмял его под себя, схватил за запястье и начал выворачивать руку с ножом. Другой рукой я ухватил незнакомца за пояс, встал на ноги, одновременно подняв его, и бросил в окно.
   Раздался оглушительный треск и звон стекла, затем дикий, отчаянный крик на улице и глухой удар, когда он грохнулся о мостовую.
   Только тогда я заметил, что дверь приоткрыта, и, захлопнув ее, задвинул для надежности запор, затем опять лег. Сквозь разбитое стекло в комнату врывался холодный ночной воздух. Я различил взволнованные голоса снаружи... но решил, что это меня не интересует.
   Через некоторое время по коридору застучали тяжелые сапоги, и кто-то начал барабанить в дверь.
   Оторвав голову от подушки, я крикнул: - Убирайтесь, черт подери! Неужели в этом заведении нельзя поспать?
   За дверью что-то начали отвечать, и я добавил: - Если мне придется опять встать, в окно вылетит кто-нибудь еще. Ну а теперь оставьте меня в покое.
   Раздалось приглушенное бормотание, затем тихие шаги по коридору. Я завернулся в одеяло и через несколько минут заснул.
   Проснулся утром, когда солнечный свет уже вовсю лился сквозь выломанное окно. Чувствуя себя немного разбитым после тяжелого сна, я встал, умылся и оделся. Натягивая рубашку, выглянул в окно, но не увидел и следа ночного происшествия.
   Одна и только одна мысль сидела в голове: сегодня я увижу Сэндмена Дайера.
   Спустившись вниз, я подумал, что все собравшиеся, наверное, ждут меня. Директор отеля - по крайней мере, мне показалось, что директор, подошел и сказал, что мне придется заплатить за разбитое окно.
   - За какое еще разбитое окно? Мистер, не бил я никаких окон, я даже пальцем к нему не притронулся. Если хотите получить деньги, найдите человека, который сквозь него пролетел. С него и спрашивайте.
   Он начал было спорить, но я сказал: - Послушайте, мистер, мне не нравится, когда меня выводят из себя. Прошлой ночи достаточно но, может быть, вам следует напомнить, что здесь окна пошире.
   Ну, он вроде как сник, но я не отстал. - Чем тратить время на разговоры, могли бы выяснить, как у того вора оказался ключ от номера. У вас здесь такие порядки, что ворам дают ключи?
   Я говорил громко, и несколько человек подошли поближе, чтобы поглазеть на скандал. Директор забеспокоился.
   - Ш-ш-ш! - сказал он. - Теперь ему больше всего хотелось избавиться от меня. - Давайте забудем. Боюсь, я ошибся. - И поспешил прочь.
   Я повернулся лицом к зевакам и сказал: - Кто-нибудь знает, где найти человека по имени Дайер? Сэндмен Дайер?
   Оказалось, никто ничего не знает. В жизни не встречал таких незнаек. До сей минуты всем было интересно, и вдруг всем стало неинтересно. Через пару секунд после вопроса фойе опустело.
   Я вышел на улицу, где на пыльной дороге и деревянных тротуарах лежал яркий солнечный свет. Помедлив на углу, я посмотрел через площадь в сторону Соноры. Вряд ли Дайер живет там.
   Ближе ко мне протянулась улица Калье де лос Негрос, больше известная как "переулок ниггеров", на ней - игорный дом Тао.
   Никуда не спеша я прогуливался по городу, заглядывая в витрины и наблюдая за омнибусами. Народ на улицах попадался самый разный, на него стоило посмотреть: коренные калифорнийцы были разодеты хоть куда - на многих были короткие шелковые, разноцветные хлопчатобумажные или замшевые с бисером курточки, белые рубашки, расстегнутые на горле, где у всех были повязаны черные шелковые платки, вельветовые или шерстяные брюки, а иногда встречались из прекрасно выделанной белой замши, и почти каждый был подпоясан шелковым кушаком, обычно ярко-красного цвета. Много было самых разнообразных серапе - от грубых, сделанных из индейских одеял, до чисто шерстяных.