Ланье Стерлинг. Путешествия Иеро

   Она повернулась и священник ясно увидел ее большие черные глаза в свете луны. Девушка помолчала и заговорила.
   - Иеро, я и в самом деле не беглая рабыня.
   - И в самом деле, - сказал он, внезапно разозлившись, а почему - он и сам не понял. - Я уже привык к этому восхитительному умозаключению. И мне плевать на это, пусть даже тебе это кажется таким важным. Я только что говорил, как отношусь к своему попутчику, другу, девушке, которая мне нравится, а кем или чем ты была в своей отсталой варварской стране, меня ничуть не интересует.
   - О-ох, - вздохнула она. - Ты, самовлюбленный, заносчивый мужик! Я-то хотела сказать тебе что-то важное, но теперь я так думаю: лучше бы тебе опять сесть в лодку и убраться на свой Мертвый остров, и, чем скорее, тем лучше! Ты и сам полумертвый, ты и выглядишь, как труп, вырытый из земли, а воняешь еще хуже! - Она разъяренно ушла в ночь, оставив столь же сильно рассерженного священника пялиться ей вслед.
   Его раздражение быстро прошло и он уныло поскреб голову.
   "И чего это я разозлился? - удивился он. - Я первым взорвался."
   Он не осознал, как в нем столкнулись страх перед личными затруднениями с еще более сильными эмоциями.
   "Что нового?" - окликнул он Горма, потирая грязное небритое лицо.
   "Все спокойно, - донесся откуда-то поблизости ответ. - Я ничего не чую, кроме обычных ночных тварей. Враги убрались, возможно на тот остров, где ты был."
   "Жди здесь, - послал Иеро. - Продолжай наблюдать. Я собираюсь искупаться и почиститься."
   Он медленно подошел к дюнам и еще медленнее перебрался через них. Внутреннее море было пустым и красным под яркой луной. Только легкий ветерок рябил его поверхность. Мысли священника лежали далеко от того, что он видел. Он пытался разузнать что-нибудь новое о врагах. Он внимательно и далеко проверил побережье - ничего, кроме мозгов животных и птиц.
   Потом Иеро собрал все свои новые силы и далеко, на мили, протянулся разум к тому месту, где должен быть Мертвый остров. На новой ментальной волне искал он злобные разумы, которые должны были там быть, но не нашел ничего!
   Потрясенный Иеро попробовал еще раз. Бесполезно. Там, над той далекой крепостью, Нечистые выстроили мыслещит. Он нащупал сам остров и даже ощутил на нем разумы, но прочесть в них ничего не мог. Он оказался в положении человека, который пытается что-то разглядеть сквозь грязное стекло запущенного аквариума. За тем барьером он мог ощутить туманные движущиеся формы, но что они делали - оставалось тайной.
   "Быстро", - нехотя признал он, соскользнул с берега и разделся. Он услышал, как Клац тоже скатывается по песчаному холму за ним. Лорс не собирался больше рисковать. Он не хотел вновь утратить своего хозяина и решил сторожить его.
   Когда Иеро мылся и брился, он размышлял над новым вражеским щитом. Очевидно, они плохо представляли себе его теперешние силы. Но С'дуна и его команда совершенно уверены, что эта его новая сила существует, и ухитрились нейтрализовать ее за весьма короткое время. Теперь они не могут помешать Иеро узнавать, где они, но полностью преградили дальнейшее проникновение.
   Лунный свет был достаточно силен, так что он смог, после того, как постирал одежду и сменил белье, нанести красящей палочкой на лицо признаки своего ранга. Иеро стал чувствовать себя в сто раз лучше. Ему лишь не хватало привычного медальона на шее - бесформенный слиток он выбросил. Он пошел обратно к дюнам, Клац зашагал следом.
   Взобравшись на гребень, он увидел девушку и медведя, карабкающихся с другой стороны. На мгновение кровь в его жилах запульсировала, но он взял себя в руки, правда, с некоторым усилием.
   "Боже, что происходит со мной?" - удивился он.
   Девушка в свою очередь смотрела на него достаточно холодно, потом вежливо улыбнулась. У Иеро возникло почти непреодолимое желание проникнуть в ее мозг.
   "О чем она думает, черт побери? И почему это меня заботит?" - подумал он, мысленно отгораживаясь от очевидного ответа.
   - Прости, я был невежлив, - неловко произнес он. - Давай отнесем это на счет усталости. - Он и сам почувствовал, насколько неестественен его голос, и проклял себя за неуклюжесть.
   - Да что ты, Пер Иеро, - легко произнесла она, - видимо я переоценила твои силы и вела себя глупо. Прости меня, пожалуйста!
   Они смотрели друг на друга, лица их казались застывшими масками. Наконец, Иеро оседлал Клаца, протянул Лючаре руку и помог ей сесть перед собой. Горм бежал впереди и снова они составляли единый отряд.
   Через некоторое время напряжение покинуло и Иеро, и Лючару. Они больше не разговаривали о том, что произошло недавно между ними, и здравый смысл заставлял их естественно говорить друг с другом о других вещах. Напряженные отношения были отброшены по обоюдному невысказанному согласию, похоронены, но не забыты обоими. Клац нес их вперед пожирающей пространство иноходью. Иеро объяснил, как ему видится дальнейшее развитие событий.
   - Они прекрасно знают, где мы, - начал он. - Сейчас они несколько меня боятся, но это ненадолго.
   - Похоже, дела обстоят так. Мы должны обогнуть Внутреннее море или даже пересечь его и оказаться на юго-восточном побережье, возле Нияны - ты там была. Нечистые предупредят всех своих людей и союзников на нашем пути, можешь быть уверена. На моих и даже на их картах по этому берегу нет ничего, кроме значков, обозначающих Мертвые города. Я тоже ищу Мертвые города, но не эти. Хотя бы потому, что они полузатоплены. На карте Нечисти, которую я снял с человека, убитого мной на севере, показано, что Великая Топь и дальше тянется на юг, а в последний раз подходит к Внутреннему морю как раз там, где помечены города. Раньше я думал пройти через болото на север, но теперь у нас нет времени и нет метателя. Мне он был нужен, чтобы отбиваться от огромных болотных тварей.
   Они ехали при луне до рассвета и все время между ними и морем высились дюны, а потому продвигались вперед медленнее, чем обычно. Клац был вынужден прокладывать путь сквозь заросли кустарника и пальметто, а так же огибать кактусы, и потому не мог развить такую скорость, как на песчаном берегу. Но Иеро не отважился показываться на открытой местности, ведь С'дуна со своей злобной бандой мог налететь на них с моря. Все время Иеро просматривал мысленные волны в поисках ловушки или какого-нибудь предупредительного знака, но волны эти безмолвствовали. Очевидно, Нечистые начали догадываться о его способностях и затаились, не поддерживая мыслесвязь. А это - более всего опасно. Но ночь шла и со временем он уже вовсе не мог нащупать Мертвый остров, отчего стал чувствовать себя чуть лучше. Если уж его новоприобретенных сил не хватает, чтобы дотянуться до них, то и обратное, судя по всему, верно. А еще у него возникло ощущение, хотя он и не мог его проверить, что их новоприобретенный щит был каким-то образом связан с крепостью, с самим Мануном. Несомненно, щит этот создавало какое-то физическое устройство такого же типа, каким пользовался его стражник - адепт Нечисти, механический усилитель ментальных сил. В таком случае, продолжал развивать свою мысль Иеро, установка может быть слишком громоздкой для перевозки. Он только должен избегать крайностей и скоплений Нечисти, конечно, если сможет их обнаружить!
   На рассвете они укрылись под плотным пологом какой-то пальмы. Иеро снова стал опасаться летучих шпионов, хотя и не видел летающей Нечисти с тех пор, как углубился в болото далеко на западе. Однако, он не был уверен, что в небе никого нет, и даже не отважился воспользоваться глазами птиц, чтобы враги не нашли его след. Он даже не хотел метнуть Сорок Символов из-за того, что был сильно угнетен.
   Они поели и дремали весь долгий жаркий день.
   Иеро обшарил все близлежащие деревья и кустарники и нашел то, что ему было нужно - низкорослое прочное дерево с блестящей древесиной, которая зазвенела под ударами мачете. Целый день он отрубал несколько тяжелых ветвей и к вечеру, к возобновлению путешествия, получил то, что хотел. Несколько раз ему приходилось точить мачете и нож, особенно под конец.
   - Это для лука, объяснил он Лючаре. - Губитель, то есть опытный солдат, должен уметь сделать оружие почти из любого подручного материала. Метателя у меня больше нет, а лучший ему заменой будет, пожалуй, тяжелый лук. Позже, если удастся раздобыть, можно будет взять рога, а еще нужен какой-нибудь металл и перья для стрел. Потребуется некоторое время, но ничего лучшего я придумать не могу.
   - Ты покажешь мне, как это делается?
   _ Конечно. У меня хватит материала и на второй лук. Чем лучше мы будем вооружены, тем больше у нас будет шансов. Смотри нужно обстругать ветки. Этот конец так...
   Ночью, на ходу, объяснить это было трудно, но на следующий день он нарисовал на песке, что нужно сделать, и сейчас они оба стругали свои ветки и при этом дружески болтали. Долгие периоды тишины обычно означали, что они разговаривают с Гормом, который, как правило, лежал и сонно следил за ними. Иеро объяснил, каким ему видится предстоящий маршрут и предупредил медведя, что этот район, видимо, очень опасен и усеян мертвыми городами. К его удивлению Горм отнесся к этому сообщению с некоторым презрением.
   "На севере я бывал в таких местах, городах вашего человеческого прошлого, - объяснил он. - Они полны злом; там обитает Нечисть, которую вы зовете Крысюками, и другие, но они неуклюжи, у них нет ни слуха, ни обоняния, почти как у вас, - добавил он. - Я не боюсь этих городов."
   Иеро понял, что юный медведь действительно когда-то отважился забираться в разрушенные города Канды. Но когда он спросил, зачем медведь делал это, тот ответил уклончиво. "Нас посылали старейшины", - мысленно ответил он и больше ничего не сказал. Но священник сообразил, что это было чем-то вроде испытания, видимо, тест на зрелость.
   Он тут же объяснил Горму, что обширные Мертвые города юга совсем не похожи на заброшенные местности, которые он мог видеть на территории Канды, потому что они в несколько раз больше и, соответственно, в десятки раз опаснее. Тут и Лючара вступила в разговор.
   - В Д'Алуа тоже есть несколько таких городов, - сказала она Иеро. Объясни ему, у тебя это получится лучше, чем у меня, что никто, кроме Нечисти, в них не бывает. Там скрываются странные, ужасные твари, каких больше нигде не встретишь.
   "Может быть, - холодно ответил медведь. - Но нам все равно придется идти туда, так что стоит ли заранее беспокоиться?"
   - У моего народа есть несколько странных приборов, - сказала Лючара. - Они или очень старые, или скопированы с очень старых, сделанных, как говорят, еще до Погибели. Жрецы и несколько высокородных, которым они доверяют, хранят их. Когда кому-то понадобится подойти поближе к Мертвому городу или одной из пустошей Погибели, тогда берут с собой этот прибор. Он показывает, сохранилась ли там невидимая смерть, вызывающая гниение плоти.
   - Да, - сказал Иеро с отсутствующим видом, продолжая обстругивать лук. - Я понимаю, что ты имеешь в виду. У нас такие приборы тоже есть. То, что ты называешь "невидимой смертью", на самом деле - остаточная радиация. У нас на севере не умеют создавать ее, но мы о ней знаем. - Он отложил лук и некоторое время смотрел на заходящее солнце, прежде чем продолжить. Пока ты с нами, тебе такой прибор не понадобится, - улыбнулся он. И Клац, и я умеем физически ощущать ее присутствие. Я полагаю, что этот толстый друг тоже умеет.
   В ответ на вопрос Горм подтвердил, что хорошо знает, чем грозят жесткие излучения, и легко определяет их источники.
   Лючара подивилась про себя. Она скорее позволила бы содрать с себя кожу, чем явно выразить свое удивление, но каждая вновь открывающаяся способность ставила Иеро на более высокий уровень по сравнению с ней. В глубине души она чувствовала, что ее гордость своим высоким происхождением - просто последний оборонительный барьер против того, чтобы признать: чужак, не могущий похвастаться обстоятельствами своего рождения, слишком хорош для девушки с варварского юга, несмотря на ее высочайшее социальное происхождение.
   Иеро был слишком занят своими мыслями, слишком благороден, чтобы тайком забраться в ее мозг, да и в нем самом бушевали противоборствующие эмоции, и потому он не заметил того, что отразилось на ее лице.
   - Давай-ка еще раз посмотрим на карты, - предложил он. - Мы быстро приближаемся к, по-видимому, отвратительным местам. Ты слышала прошлой ночью лягушек?
   Они все слышали все усиливающийся хор этих амфибий и все понимали, что это означает. Великая Топь вновь подходила к берегу. Судя по карте Нечистых, сырой мир болот смыкался со значками, означавшими полузатопленные города, и этот район находился неподалеку от них.
   - Посмотри, если мы все-таки сможем пройти здесь, - продолжал он. то этот знак на побережье вполне может быть твоей Нияной, Лючара. Видишь ли, я не умею читать этот странный шрифт, которым они пользуются, да и к тому же, зная их, можно предположить, что все названия закодированы. Но смотри, - он ткнул пальцем в волнистую линию, ведущую на восток с юго-восточного побережья Внутреннего моря. - Похоже, эта та самая дорога, которую ты прошла с людьми, взявшими тебя в плен. А это пятно очень похоже на пустыню Погибели. Видишь, здесь такой же значок в кружочке, как и на Мертвых городах.
   - А вот здесь, за этой пустыней, к югу, еще три города - Мертвые города. Один - совсем рядом с пустыней. Эти три города отмечены на моих картах тоже. Здесь я полагаю начать поиски... того, что мне нужно. - Он свернул карты и заботливо упаковал их в седельную сумку.
   Они снова пустились в путь в вечернем полумраке. Не только кваканье лягушек стало громче, но и снова появились жужжащие и кусающие насекомые. Противомоскитная мазь у Иеро кончилась и им ничего не оставалось делать, как только терпеть укусы, и только время от времени слышались шлепки, когда насекомые уж чересчур досаждали им.
   Снова Клацу пришлось шлепать по лужам и грязи. Снова в темноте стали вырисовываться гигантские тростники, сменившие растительность сухих земель, по которым они так долго шли.
   Всю ночь они шли шагом. Дважды им пришлось огибать широкие водоемы, в которых лопались пузыри болотного газа. Один раз Клац припечатал копытом какую-то бледную змею, гадюку, которая, к несчастью для себя, решила на него напасть. Иеро мысленно прочесывал ночное пространство в поисках опасностей, но сам еще не настолько освоился со своими новыми способностями, чтобы полностью доверять им. Излучение мозга амфибии одно и то же, будь она двадцати ярдов в длину или трех дюймов - и ментальные реакции и эмоциональные будут весьма схожими. Они не производят никаких настоящих "мыслей". Таким образом, если священник попытается установить, не является ли та тварь, на мозговые волны которой он натолкнулся, одним из тех лягушкоподобных чудовищ, которые когда-то чуть было не напали на них, ему остается только взглянуть на окружающее глазами самого животного, и получить, в лучшем случае, туманную картинку, по которой можно будет установить шкалу соответствия. Один раз он и в самом деле услышал рев такого животного, только рев этот донесся издалека.
   Они остановились, когда первый слабый отблеск рассвета едва окрасил восток. Чуть раньше Иеро приказал Клацу остановиться и сам спрыгнул на землю, чтобы исследовать поверхность, по которой они шли.
   - Думаю так, - пробормотал он наполовину сам себе. - Здесь не более и дюйма грязи. Я слышал, как совсем недавно копыта стучали по чему-то твердому. - Далее он говорил громче, чтобы и девушка слышала его. - Я думаю, мы идем по дороге или, во всяком случае, по чему-то когда-то сделанному, рукотворному. - "Горм, вернись и скажи, что ты думаешь?"
   "Люди строили, очень давно", - подтвердил медведь. Они стояли прислушиваясь к хору лягушек и насекомых в темной ночи, вокруг них вились тучи гнуса и москитов. Иеро почувствовал укус пиявки на лодыжке и, посмотрев вниз, увидел, что ноги лорса усеяны этими черными червячками, хорошо видимыми при свете восходящей луны.
   - Наступает день, - сказал он. - Мы должны отыскать укрытие. - Он объяснил задачу медведю и сам пошел перед лорсом.
   Скоро решение было найдено. Они обогнули заросли высокого тростника и безо всякого предупреждения перед ними открылось обширное водное пространство, в котором кое-где торчали темные холмы и странные высокие обрывистые островки. Оглядевшись, Иеро заметил неподалеку курган, поросший какими-то растениями. Он вскочил в седло и Горм с лорсом с трудом побрели через грязь - они быстро сошли с твердой поверхности - пока не достигли того места.
   Клац с чмокающим звуком вырвал себя из грязи - человеку было бы там по шею. Иеро и Лючара спешились. Они оказались на плоском островке грязи, площадке около десяти квадратных ярдов. На нем рос густой кустарник и даже небольшая пальма, а болотных растений не было, значит, островок покоился на твердом основании. Рассматривая странным образом правильные края островка, священник расседлал лорса и принялся сдирать пиявок с его тела.
   - Я уверен, это древнее здание, - сказал он наконец, срывая последнее резиновое тельце с Клаца и швыряя его в болото. - Мы стоим на плоской крыше. Один Бог знает, как далеко вглубь оно уходит. Это здание вполне могло быть высотой, скажем, со сто человек. Вполне возможно, что грязь и достигает такой высоты.
   Они попытались защититься от насекомых, насколько могли, а потом все скорчились под пальмой и кустарником - день предстоял тяжелый. На всякий случай, чтобы их не заметили сверху, Иеро срезал несколько ветвей и укрыл ими всех четверых. Им было жарко, грязно и неуютно, зато не увидишь со стороны.
   По мере того, как день разгорался, их душевные мучения усиливались. По крайней мере, у людей. Клац бездумно объедал все молодые веточки, а Горм ухитрился уснуть, тая свои медвежьи мысли про себя.
   Но тот ландшафт или, скорее, ватершафт, который расстилался перед ними, трудно было назвать вдохновляющим, несмотря даже на чистое небо и яркое солнце.
   Внутреннее море исчезло. Повсюду, насколько хватало глаз, была вода, но она была коричневой и недвижимой. Из нее, так и не уходя за грань видимости, торчали руины огромной древней метрополии, гекатомбы по исчезнувшей расе. Некоторые здания были выше самых высоких деревьев. Их первоначальную высоту и представить-то было страшно, ведь сейчас они торчали из немеренных водных глубин. Менее высокие или те, что глубже погрузились в окружающую грязь, казались просто куполообразными островками, покрытыми растениями вроде того, на котором сейчас прятались путешественники. Были и строения промежуточного типа, они тоже величественно возвышались над водой на несколько этажей и только их крыши густо поросли кружевом растений. Даже сквозь растения и через груз тысячелетий виднелись следы разрушений, оставленных невообразимыми силами. Многие здания были разбиты и разрушены, будто одним титаническим ударом, сочетавшем в себе огонь и землетрясение. Большую часть воды покрывали растения: гигантские лепестки лилий и стреловидные водоросли, огромные плавучие листья. Повсюду виднелись огромные стволы деревьев, поврежденных прошедшими ураганами. Некоторые были окутаны лианами и другими ползучими растениями.
   На многих местах в коричневых стенах зданий чернели провалы окон там, где их не скрывали растения. Как ни странно, но кое-где на солнце поблескивали осколки невероятно древнего стекла и даже, вероятно, какой-то зеркальный металл. Короче, вид открывался мрачный и печальный, мир смерти и старых руин.
   С восходом солнца лягушачий хор затих, но насекомые все жужжали и жужжали, хотя, к счастью, их стало гораздо меньше.
   Других представителей фауны почти не было, разве что бесшумно промелькнуло над крышами зданий несколько стаек каких-то черных птичек. Большие белые пятна на некоторых зданиях напоминали Иеро следы гнездований больших птиц, но самих этих птиц видно не было. Возможно, они были перелетными и сейчас для них не сезон.
   Священник мысленно прощупал этот район и ничего не обнаружил. В воде и под водой жизни было много, но это были не те формы, которые он мог понять - разума у них не было, а были лишь чувства страха и голода.
   И все же место это ему не нравилось. Даже при ярком свете дня у него было ощущение, что здесь что-то не так.
   Весь день они следили за зданиями и водой, но ничего не заметили, кроме возни каких-то маленьких существ в грязи и воде. Солнце клонилось к западу, первые лягушки начали свой концерт, сначала с некоторой неуверенностью, потом все громче. Голоса насекомых тоже усилились и их жужжащие батальоны с новыми силами напали на путешественников.
   - Давайте убираться отсюда, - священник поперхнулся и выкашлял целое облако мошкары.
   Они взнуздали Клаца и взобрались в седло. Хотя Иеро и не видел никаких признаков берега, он пытался угадать его направление и вдоль берега обогнуть Затерянный Город. Он был уверен, что вода между зданиями слишком широка и глубока, чтобы пытаться ее переплыть. К тому же, кто знает, что скрывается под водой?
   Едва они пустились в путь, вернее, едва Горм опустил переднюю лапу с островка, как все они замерли.
   Хор насекомых и лягушек стих. Над тихими лагунами и древними разрушенными башнями пронесся долгий стон. Не успели они пошевелиться, как он раздался вновь. "Аоу, аоу, ааооуу!", - рыдал и звенел чей-то голос в вечернем воздухе. Трижды звенели эти скорбные ноты, родившиеся в самом сердце какой-то тайны. И наступила тишина.
   Все четверо напряженно прислушивались и тут робко квакнула одна лягушка, за ней - другая. Вскоре уже весь оркестр старался во всю мочь.
   - Откуда этот вопль, ты знаешь? - спросила Лючара.
   - Нет, и Горм тоже не знает. Кажется, довольно издалека, но мне не нравится. Нутром чую, здесь замешан разум. Что-то злобное, зловещее следует за нами и ждет. Побудем здесь еще, я подумаю. Мне не нравится шляться беззащитным по ночам. Может быть, здесь есть Нечисть, скрытая мыслещитом.
   Ночь сгущалась. Лишь красная линия на горизонте отмечала последний след солнца. Иеро спешился, брови его были нахмурены.
   "Стоит ли возвращаться? Но куда?" - Он понимал, что ведет себя глупо. Должен быть какой-то план, какой-то более разумный метод поведения, на который он никак не мог наткнуться. "Проклятье!" Он прихлопнул надоедливых москитов, скорее от раздражения, чем от чего-то еще.
   - Хорошо бы у нас была лодка, - сказала девушка, оглядевшись. - Но для Клаца она должна быть слишком большой. Тогда бы мы, по крайней мере, выбрались из этой грязи.
   - У нас на севере делают... пресвятая богоматерь, прости мою тупость! - взорвался он. - Делают плоты, плоты для животных, когда нет мостов! И я сидел целый день, уставившись на кучу бревен, еще и обвитых лианами, к тому же! Мне не хватало только одного - чтобы кто-то дал мне хорошего тумака, чтобы я проснулся! За работу!
   И верно. Поваленные ураганами стволы деревьев лежали повсюду. И возле островка их было много, на ветках некоторых стволов еще оставались листья.
   Теперь помогал даже Горм. Клац, с помощью лианы, вытаскивал из грязи нужные бревна, а медведь помогал обдирать ветки. Иеро их обрабатывал с помощью мачете, а Лючара связывала большие бревна прочными лианами.
   Наконец все было сделано. Священник вырезал две двадцатифутовых жерди и пару грубых весел, на тот случай, если вода станет чересчур глубокой для жердей. Сам плот был около тридцати футов в длину и пятнадцати в ширину. Он был невероятно неуклюжим, но, как полагал Иеро, совершенно необходимым.
   "Я могу плыть", - послал мысль Клац, робко трогая это строение огромным копытом.
   - Нет, глупыш, - ответил его хозяин. - Опасность таится под водой. Ты поедешь на плоту.
   Только с крайним напряжением всех сил им удалось стащить громоздкую штуковину с грязи в достаточно глубокую воду, по которой можно было плыть. Огромный лорс спрыгнул с островка на плот и тот мгновенно ушел под воду, но Клац стоял спокойно, и неуклюжее сооружение всплыло и закачалось на поверхности.
   Священник встал с жердью на корме, Лючара на носу. Медведь улегся рядом с Клацем, которому тоже было велено лечь, и каждый из них смотрел в свою сторону и следил за окружающим.
   Иеро изо всех сил оттолкнулся и необычное судно со странным экипажем скользнуло в кишащую насекомыми тьму. Путешественники направились прямо к сломанным башням мертвого и разрушенного прошлого.
   8. ОПАСНОСТЬ И МУДРЕЦ
   Гигантский плот оказался еще более неуклюжим, чем представлялось Иеро. И все же, призвав на помощь терпение, его можно было заставить плыть вперед. Главную проблему составляли обширные поля переплетшихся между собой растений, плавающих на поверхности воды. Иеро приходилось нагибаться и прорубать в них проход мачете. В конечном счете он крепко привязал мачете к концу жерди.
   Теперь резать растения стало легче и он мог не бояться, что кто-то схватит его за руку из-под воды, когда он далеко высунется за край плота.
   "Что-то плохое рядом! - неожиданно раздался мысленный голос медведя, - Не человек, что-то другое, оно мыслит и - не мыслит."
   Иеро и Лючара отложили свои жерди. Большой плот лениво проплыл несколько ярдов, пока все четверо напряженно вслушивались в ночь и физическими, и ментальными органами чувств. Но ничего не было слышно, ничего, кроме почти оглушающего хора лягушек и насекомых, попурри из кваканья, звона и стрекота, делавшего обычную речь почти неслышной.
   "Пропало, - послал мысль Горм. - Плавает быстро, как рыба. Теперь ничего нет".
   Священник не стал себя обманывать и утешаться тем, что медведь мог и ошибиться. Бдительность Горма уже несколько раз спасала им жизни. Если его резкое ментальное восприятие что-то отметило, то что-то там было!