Ларина Арина. Квадратное колесо фортуны

   — Безобразие! — взвизгнула тетка, пытаясь поглубже ввинтиться в окошко и, видимо, дотянуться до расстроившего ее фармацевта.
   — Осторожно, дама, застрянете, — меланхолично предупредила ее аптекарша. — Кстати, возьмите что-нибудь для похудения.
   — Возмутительно! Хамство какое! — взвилась толстуха. — На себя посмотри!
   Парни, стоявшие сзади, тихо захихикали.
   К их огромному сожалению, тетка в окошке не застряла, а благополучно вывернулась и утопотала на улицу.
 
   Когда очередь дошла до Юльки, она уже настолько увлеклась чтением всевозможных названий лекарств, что слово «бахилы» начисто улетучилось у нее из головы.
   — Слушаю вас, — вежливо повторила аптекарша и слегка пригнула голову, чтобы разглядеть онемевшую покупательницу.
   — Мне… это… как это…
   В голове колыхалась объемная пустота. Такого с ней еще не было. Растерянно поморгав, Юлька вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Но простенькое название, словно «лошадиная фамилия», безвозвратно улетучилось из ее головы и затерялось где-то на цветастых аптечных полках. Вспоминались самые невероятные названия, зацепившиеся за сознание то ли здесь, в аптеке, то ли дома во время просмотра рекламных роликов.
   Если бы они лежали где-нибудь на витрине, то можно было бы просто ткнуть пальцем, и все проблемы разрешились бы сами собой. Но бахил на витрине не было. Более того, Юлька, безумно зля своей немотой топтавшуюся сзади очередь, никак не могла подобрать подходящие слова, чтобы начать объяснения.
   Немая, что ль? — сурово прошамкала кряхтевшая сзади старуха.
   — Понавылезало вас, инвалидов, на нашу голову. — ТУТ же поддержал ее злобствующий мужской тенорок.
   — Да, — тявкнула бабка, но мысль развить не успела, поскольку мужик бодро продолжил:
   — Достали эти пенсионеры! В транспорт не войти, в магазине без очереди лезут, поликлиники все заполонили!
   — Да не инвалидка она, а просто с приветом! — вернула всех к теме молодая девица. — Гоните ее оттудова! Стоит, мычит, а люди торопятся!
   — Сама с приветом, — обиделась Юлька. — Мне эти, резиновые, синие.
   — Синих нет, — догадалась аптекарша. — Есть прозрачные, телесные и розовые. Есть с запахом, с пупырышками…
   — С пупырышками, — эхом повторила Юлька. — А зачем? Чтобы не скользили?
   — Ой, не могу! Ну, точно — убогая! — заржала девица.
   — Девушка, — оживился мужик, ругавший пенсионеров, — подождите меня, не уходите, я вам потом сам все объясню.
   — А этот за виагрой стоит, точно, — начал вторить разбитной девице не менее веселый парень.
   — Девушка, вам какие?
   — Нам все равно! — рассердилась Юлька. — Нам только на один раз поносить, так что без разницы.
   — Зря вы так неэкономно, барышня. Можно постирать и по второму кругу, — заливался парень.
   — Ничего, мне средства позволяют, я на следующий раз новые куплю, — огрызнулась Юлька.
   — Сколько? — устало спросила аптекарша.
   — Одну пару.
   — Я щас умру, — гоготала девица, — она их парами берет!
   — Для надежности! — подвизгивал парень. Похоже, они нашли друг друга.
   — Зря смеетесь, — назидательно сообщил дядька, которого заподозрили в покупке виагры. — По ГОСТу на них может быть порядка двух дырок, так что стопроцентной гарантии нет! Правильно девушка делает!
   Аптекарша тем временем смотрела на хлопающую глазами покупательницу с возрастающим недоверием:
   — В упаковках только по три! Или берите два по одному.
   Юлька тихо закатила глаза и подумала, что день явно не заладился.
   — По три, это как? Это для кого по три? Третий зачем? — терпеливо спросила она.
   — Затем, зачем и второй! — Меланхоличная тетка за прилавком начинала медленно выходить из себя.
   — Но ноги-то только две! — Юлька перестала что-либо понимать, а парень с девицей уже сложились пополам от хохота.
   Аптекарша изогнулась и высунулась из своей стеклянной норы:
   — А при чем здесь ноги?
   — Не скажите, — размечтался мужик. — Ноги здесь…
   — А на что я их, по вашему, надевать буду? Теперь даже бабка начала мелко хихикать.
   — А, так вы себе берете! — понимающе кивнула аптекарша.
   — Бахилы! — внезапно вспомнила Юлька. Она радостно посмотрела на всех. Мгновение все молчали, после чего очередь вместе с фармацевтом грохнула так, что прохожие за окном начали останавливаться и удивленно вглядываться сквозь стекло, пытаясь обнаружить источник веселья.
 
   Через пятнадцать минут Юлька снова влетела в уже ставший родным и знакомым холл и сразу направилась к гардеробу.
   — Опять пришла? — равнодушно спросила бабка. Юлька решила не вступать в диалог и молча улыбнулась.
   Талон, за который она заплатила пятьдесят рублей, представлял собой неровно оторванный кусочек бумажки, на котором стояла надпись: «12 каб. Курко».
   «Вряд ли там много народу, до вечера успею», — решила она и побежала по этажу. У нужного кабинета скучала немыслимая очередь. Разновозрастные женщины выглядели так, словно собрались здесь голодать в знак протеста и готовы провести перед белой дверью не одни сутки.
   — Кто последний? — спросила Юлька, отчетливо понимая, что стоять здесь она не будет. Если дожидаться своей очереди, то можно опоздать не только в театр, но и на собственную свадьбу, которая состоится послезавтра.
   — Вы по карте или как? — оживленно поинтересовалась полная женщина, сидевшая у самого входа, и уставилась на Юльку, нехорошо блестя глазами. Тетка была похожа на тигрицу, готовящуюся к прыжку. Остальная очередь тоже подобралась и не очень доброжелательно осматривала вновь прибывшую.
   — По карте, — кивнула Юлька, не вникнув в суть местного сленга. Для убедительности она потрясла карточкой, выданной ей в регистратуре в виде бонуса к оплаченному номерку.
   — А, — сразу успокоилась тетка. — Это не карта, а карточка. Вон за блондинкой будешь, — и она ткнула малиновым ногтем в сторону миниатюрной блондиночки, приветливо улыбнувшейся Юльке белоснежными зубками.
   — Кто по карте последний? — Высокая смуглая девушка, появившаяся из-за угла, обвела присутствующих строгим взглядом. Очередь угрюмо молчала.
   — Надоели! — неожиданно взвизгнула ярко накрашенная девица. — Прут без очереди, не пущу! Сейчас я иду, полдня тут парюсь. Беременные через одного.
   — Не ори! — не осталась в долгу беременная. — Иди, кто тебе мешает! Будешь выступать, в глаз получишь. Мне нервничать нельзя.
   Юльке всегда казалось, что после таких слов как раз и должны начинаться драки, но крашеная неожиданно успокоилась, удовлетворенно привалившись к стене.
   — После нее я пойду, — сообщила беременная, которой нельзя было нервничать, таким жутким голосом, что никто не посмел ей возразить.
   Неопытная в таких делах Юлька, приняв молчаливую безысходность ситуации за доброе расположение окружающих к будущим матерям, неуверенно сообщила:
   — А я тоже беременная.
   — Да? — ожила худая рыжая тетка, сидевшая напротив. — А карта у тебя есть?
   Я пришла на учет становиться, — гордо сообщила Юлька. Ей казалось, что все должны обрадоваться вместе с ней такому важному событию.
   — Ну ни фига себе! — взвизгнула бабка, до этого мирно дремавшая, опираясь сморщенным личиком на трость с причудливо изогнутым набалдашником. — Может, я тоже беременная! Я же без очереди не лезу!
   — Точно! — подала голос упитанная брюнетка, пошевелив коротенькими ножками в желтых пушистых тапках. — Совсем совесть потеряли. Я с работы отпросилась, а она тут из себя беременную строит!
   — Молодежь совершенно обнаглела. В наше время такого разврата не было! — сурово провозгласила сухопарая мадам с профессорской внешностью.
   — Да если она сейчас пролезет на учет вставать, она ж там на час, а то и больше застрянет. Гоните ее! — взвизгнула симпатичная шатенка, порываясь встать со своего места.
   Продолжения Юлька дожидаться не стала. Она молча скачками рванула к выходу. Было жалко пятидесяти рублей, и терзало абсолютное непонимание происходящего: почему одной беременной никто не возразил, а ее чуть не побили.
   «Неужели вся разница в размере живота? Глупость какая. Но до чего же народ стал злобный, — размышляла Юлька, торопливо покидая консультацию. — Ладно, не судьба. В следующий раз схожу».
   На встречу с итальянцами она собиралась пойти в синем платье, подаренном родителями на Новый год. Оно казалось Юльке счастливым, потому что она была именно в этом платье, когда Сергей объяснился ей в любви.
   Визит в консультацию, конечно, слегка подпортил ей настроение, но, посмотрев на себя в зеркало, Юлька повеселела. Наверняка итальянцы будут говорить ей комплименты, а Сергей будет гордиться. Если только, как обычно, она сама все не испортит.
   Сергей радостно чмокнул ее в щеку, одобрительно прошелся взглядом по платью и сказал:
   — Ты неотразима.
   Они глухо стукнулись лбами, одновременно потянувшись к висевшей на вешалке дубленке.
   — Юль… — Сергей растерянно посмотрел на нее. — Я помогу. Я всегда подаю женщинам верхнюю одежду. Понимаешь, так принято…
   Она уловила только одно: были какие-то бабы, которым он подавал одежду. Настроение испортилось. Понятно, конечно, что до нее Сережа встречался с девушками, но думать об этом было крайне неприятно, поскольку богатая Юлькина фантазия дорисовывала картины их общения, с огромной скоростью развивая перспективу и утыкаясь в счастливую старость с неизвестной соперницей в окружении внуков.
   Она молча подергалась, не попадая руками в рукава, и, насупившись, обозрела себя в зеркале. Теперь она нравилась себе намного меньше. Тем более что платье нелепо торчало из-под дубленки. Кроме того, ее осенила еще одна свежая мысль. Обычно Юлька все тщательно планировала, делая скидку на различные неблагоприятные обстоятельства и человеческий фактор. В результате она всегда ждала от жизни самого худшего, и когда результат получался не столь удручающим, как в ее первоначальных планах, она искренне радовалась и временно ощущала себя счастливой. Гормоны беременности, носившиеся по ее организму и завязывавшие нити сознания и подсознания в узлы и бантики, начисто лишили ее этой похвальной привычки. Вот и теперь она с тоской поняла, что сейчас придется влезать в старые сапоги, имевшие самый что ни на есть омерзительный вид, а сменную обувь в виде туфелек брать с собой. Сергею точно будет за нее стыдно. Представив, как вся русско-итальянская делегация топчется вокруг нее в ожидании, пока Юлька сдерет с себя стоптанные сапожки с пятнами присохшего янтарного клея, которым она периодически закрепляла подметки, она моментально прониклась к себе острой жалостью, смешанной с презрением. Надо было не на альфонса Костика деньги тратить, а купить нормальную обувь.
   Сергей уловил резкую перемену в ее настроении:
   — Что-то не так?
   — А что, тебя все устраивает?
   Он удивленно посмотрел на раздраженную невесту:
   — Поясни.
   — Внимательней посмотри на меня, — вконец обозлилась Юлька.
   Сергей послушно оглядел ее с ног до головы, словно циркулем шагая взглядом по ее фигуре. Решив, что он обязан что-то найти, будущий муж неуверенно промямлил:
   — Живот чуть-чуть виден… Да?
   Где? — ужаснулась Юлька и опустила глаза. То место, где у нормальных женщин бывает живот, было просто плоским, а в раздетом виде радовало глаз впалым изгибом, как у голодающих детей Поволжья. — Ты что? Издеваешься? На одежду посмотри. Я похожа на бомжиху!
   — Давай завтра купим тебе другую, — покладисто согласился будущий муж, абсолютно не понимавший, что именно ее не устраивает, но побоявшийся уточнять подробности.
   — А как я сейчас в театр пойду? — Единственное, что она хотела услышать, это то, что его не волнует ее внешний вид, он любит ее прекрасную душу, чистые глаза…
   — Ты можешь прятаться за мою спину, — выдал Сергей наиболее подходящий на его взгляд совет, тем более что он не понимал, какую именно часть она собиралась прятать. А Юлька лишний раз убедилась, что мужчины — существа с другой планеты, не понимающие намеков, подтекстов, а в некоторых случаях — и прямого текста. Даже если все разжевать и разложить по полочкам, это не дает гарантии, что ваш друг поймет вас правильно и не поступит по-своему.
   — Тебе не будет за меня стыдно? — наконец выдохнула покрасневшая Юлька. Ей просто необходимо было обеспечить тылы и пути отхода. Если потом ситуация станет неконтролируемой, то всегда можно будет сослаться на то, что она предупреждала.
   — Нет. Мы идем?
   — Идем, — обреченно кивнула Юлька, словно ее вели не на «Жизель», а к стоматологу.
 
   Итальянцы были брошены на Вадима. Он катался с ними по городу в микроавтобусе, тыкал пальцем в достопримечательности, сверяясь с путеводителем, и пытался подгадать со временем, чтобы приехать в театр не поздно, но и не рано. Вадим поминутно дергал водителя и спрашивал:
   — Мы точно не опоздаем? В центре пробки.
   — Не гони волну, Сергеич, — индифферентно отвечал водитель. — Когда я куда опаздывал?
   Вадим мог долго и мстительно перечислять, когда и куда именно они опаздывали по вине водителя Коли, но решил не портить себе нервы столь неприятными воспоминаниями.
   Как ни странно, к театру они прибыли вовремя, почти одновременно с Сергеем.
   Итальянцев, от которых зависело материальное благополучие и дальнейшее процветание компании «Бриг» и всего бизнес-центра, их с Сергеем детища, было двое. Малочисленность делегации никак не влияла на ее финансовую мощь. Главным в этом тандеме был Валериано. Он довольно сносно изъяснялся по-русски, всем и каждому по многу раз повторяя, что его мать была русская, он вырос на русских народных сказках, и вообще он обожает Россию, матрешек и водку. Упоминая водку, он подмигивал и многозначительно цокал языком. Вадим решил, что Валериано если не законченный алкоголик, то уж точно любит выпить, поэтому на вечер был запланирован ресторан. Валериано походил на одуванчик: его голову украшали белобрысые коротенькие кудряшки, из-под которых смешно торчали уши. Он таращился на мир круглыми голубыми глазами и был похож на ребенка, которого впервые привели в магазин игрушек. Он постоянно улыбался, размахивал руками и кидался к заинтересовавшим его русским диковинкам, сшибая все на своем пути. Вадим чрезвычайно устал от него и чувствовал себя мамашей на прогулке с хулиганистым сынком. Второй итальянец, Виктор, несмотря на, казалось бы, русское имя, по-русски не понимал ни слова, в связи с чем к нему приставили переводчицу.
   Выбором спутниц для итальянцев заниматься начали за две недели до их приезда. Одной, безусловно, должна быть Нина, умопомрачительно красивая секретарша, коллекционировавшая мужиков, как энтомолог бабочек. Вонзив свои коготки в очередную жертву, она, как паук, высасывала из кавалера подарки, деньги и сыто отваливалась.