Ларина Арина. Принц б/у

   Слушать это было невыносимо. От волнения Татьяна совершенно перестала соображать, и мысли сбивались в тупую безмозглую кучу, не желая подсказывать выход из тупика. Она прекрасно понимала, чем заканчиваются подобные вечера. Опытный Коля элементарно уболтает наивную Маргошу на все, а она утром будет страшно удивляться, как так получилось. Допустить данное развитие событий Татьяна не могла, а как предотвратить катастрофу – не знала. Тем более что Рита уперлась, как баран, и талдычила про редкостную порядочность Николая. Это было еще хуже, поскольку в этом случае как порядочный человек он мог и жениться. Таким образом, настоящая любовь Татьяны оказалась под угрозой.
   Первый вариант – сообщить все родителям Маргоши – она отмела, поскольку Таня не была заинтересована в окончательном и бесповоротном изгнании Николая с возможным членовредительством и последующей многолетней вендеттой. Прежде чем принц смоется с горизонта, она должна узнать, как его найти. Судя по завьяловскому лепету, связь пока была односторонней, а в то, что Коля действительно живет где-то рядом, Татьяна не верила. Оставалось одно: выяснить место дислокации любимого, а уже потом расставлять капканы. Совесть Татьяну не мучила: Маргоша еще найдет себе мужика, такая свиристелка просто не способна любить, а посему – какая разница, кто будет рядом. Если бы время позволяло, то она успела бы все сделать по плану, но времени-то у нее и не было…
   – Тат, ну правда, он ничего лишнего себе не позволит, – ныла Маргоша. – Можно я его позову?
   – Тебе что, мое разрешение надо?
   – Нет, совет.
   – Посоветовать-то я могу. Слава богу, в стране советов живем. Только вдруг я ошибусь? Нет, в таком деле я не рискну…
   Как Таня и рассчитывала, Маргоша принялась с жаром убеждать ее, что никаких претензий с ее стороны не будет, она сама решит, прислушиваться к тому, что говорит подруга, или нет.
   – Ладно. Я бы сделала так. Прежде всего, ни в коем случае не позволяй ему лишнего.
   – Целоваться нельзя?
   – Лучше не надо, – неуверенно пробормотала Татьяна, боясь перегнуть палку в своих полезных советах.
   – А что же тогда делать? – совершенно растерялась Маргоша.
   – Просто разговаривать, общаться. Ни в коем случае не включай музыку, чтобы не сбивать настрой.
   Маргоша, которая не просто собиралась включать музыку, а даже подобрала подходящую пластинку и в мыслях именно под эту мелодию танцевала и целовалась со своим Коленькой, сильно покраснела. Встреча тет-а-тет совершенно теряла смысл и привлекательность.
   А Татьяну несло:
   – Как только ты дашь ему повод думать, что легкодоступна, он немедленно этим воспользуется, не сомневайся. Мужчины не любят доступных, они предпочитают долго и трудно завоевывать. В идеале, сразу объяснить ему, что все желаемое он получит только после свадьбы.
   – И как я ему это объясню? – испугалась Рита. – Ты что? И ни к чему это, он и сам знает.
   – Конечно, он ничего такого не планирует, но ты обязательно должна дать ему понять, что ты не какая-то там вертихвостка. Я же тебе говорю, мужчины любят неприступных женщин, которых надо за-во-е-вы-вать! Ясно?
   Звание неприступной женщины Маргоше польстило. Она пожирала глазами умную Татьяну и радовалась, что догадалась посоветоваться со знающим человеком.
   – Сразу заяви ему, что любишь дорогие подарки, сережки попроси.
   – Но у меня уши не проколоты!
   – Не цепляйся к словам, – отмахнулась Татьяна. – Кольцо, браслет. Какая разница? Пусть усвоит одно: на тебя надо тратиться!
   – А он не испугается расходов? – засомневалась Рита, с трудом представляя, как она в ультимативной форме станет требовать от любимого подарков.
   – Нет, он обрадуется, – уверенно ответила Татьяна. – Знаешь, какое удовольствие для мужика тратиться на невесту?
   – Но я еще не невеста…
   – Не перебивай! – крикнула Таня. – И об этом ты тоже должна сказать. Обидься, спроси, почему вы уже столько времени вместе, а он до сих пор не сделал тебе предложения?
   – Тогда получится, что я напрашиваюсь.
   – Не получится. Это обычная схема общения между мужчиной и женщиной: мужчина хочет жениться и ждет, пока женщина сообщит ему о том, что пора делать предложение. Он тебе только благодарен будет.
   Рассуждения Татьяны казались вполне логичными, а сама лекторша смотрела на подругу, внимательно следя за выражением ее лица, чтобы успеть вовремя остановить инструктаж, и размышляла о том, что хорошая успеваемость в школе и в институте не гарантирует успеха в жизни. Сейчас Маргоша, впитывавшая ее советы, казалась Татьяне полной идиоткой: круглые глаза, приоткрытый рот и нервное шмыганье носом. Таня даже подумала, что еще немного, и Завьялова начнет пускать слюни, как неразумный младенец. Неужели можно верить в эту чушь? Можно. Значит, судьба. Или не судьба. Все относительно.
   Маргоша мысленно перерисовывала картину встречи с Николаем. В новом варианте все получалось менее волнительно, если не хуже. Кроме того, она настолько терялась в присутствии потенциального жениха, что вполне могла забыть что-нибудь из озвученных Татьяной постулатов, а записывать их на бумажку было слишком рискованно.
   – Тань, а в какой момент начать обижаться? – Маргоша спросила первое, что пришло в голову. Вообще-то, вопросов у нее было больше, чем мошкары на болоте, но сосредоточиться на основных Рита никак не могла.
   – Обидеться ты всегда успеешь, лучше приберечь это на самый конец. Первым делом узнай, где он живет.
   – Зачем?
   – Затем! – Татьяна окончательно разозлилась. Придавленная вынужденными обстоятельствами совесть принялась яростно трепыхаться под наивным взглядом Маргошиных голубых глаз. – Объясни ему, что мало ли, чего в жизни не бывает… Ты должна знать, где его искать.
   – Не поняла. – На всякий случай Риточка отодвинулась от посуровевшей подруги. – Зачем мне его искать, он сам всегда…
   – Ну и бестолочь же ты! А если он вдруг пропадет?
   – Куда? Нет, я не против, – заторопилась Маргоша, напуганная злобным взглядом Татьяны. – Но как мне ему объяснить, для чего я спрашиваю?
   – Так и скажи: если на тебя вдруг упадет кирпич, не лишай меня возможности прийти на похороны!
   Маргоша вздрогнула и изумленно уставилась на раскрасневшуюся Соколову.
   – Рит, с тобой ужасно тяжело. Пошутила я. Скажи ему, что, если он заболеет, ты сможешь приходить к нему домой, убирать, кормить, ухаживать… Ясно?
   – Да. – Маргоша немного успокоилась, но тема ей не понравилась.
   – Спроси, кто еще прописан в квартире, с кем он живет, где работает, сколько получает, какие перспективы…
   – Соколова, ты что говоришь-то? – Рита недоверчиво изучала Татьянино лицо. – Ты серьезно?
   Таня сообразила, что перестаралась и в какой-то момент упустила тонкую нить, на конце которой болталась эта глупая рыбешка.
   – А что тебя удивляет? Нормальные вопросы.
   – Чего в них нормального? Какая мне разница…
   – Тебе – никакой! Согласна. Но он должен почувствовать, что его невеста не безмозглая курица, а весьма перспективная мать семейства, которой не все равно, где будут жить ее дети, в состоянии ли супруг содержать семью. Кстати, он курит?
   – Да.
   – Запрети!
   – Почему?
   – Продемонстрируешь, что заботишься о его здоровье!
   Маргоша совсем расстроилась. В мечтах она видела себя в ажурном свадебном платье, с цветами. Рядом в элегантном костюме стоял Коля. Она представляла себя с Колей то на яхте, то на берегу голубого моря, то в кино, то на танцах… В этих красивых картинках не находилось места для солидной матери семейства. И никаких детей там тоже пока не было. Наверное, это свидетельствовало о ее недозрелости с точки зрения семейной жизни. Хорошо, что Таня подсказала, как скрыть сей прискорбный дефект. Кстати, Николай с сигаретой ей очень даже нравился. Рите нравился запах терпкого табака, красивые жесты и колечки дыма, которые он мастерски пускал, свернув губы трубочкой. Отказываться от этого было жаль, но приходилось и здесь признать Татьянину правоту.
   – Шампанского-то хоть выпить можно? – убитым голосом поинтересовалась Маргоша.
   – Ни в коем случае! – отрезала Татьяна. – Он может тебе туда что-нибудь подсыпать!
   – Подсыпать? Что? Слабительное или крысиный яд?
   Рита поняла, что романтический вечер будет совершенно не таким, как мечталось. Николай уже воспринимался не как желанный мужчина, а как агрессор, с которым необходимо грамотно провести дипломатические переговоры. Ей очень хотелось, чтобы хоть в чем-то Таня ошиблась, поэтому Риточка и уцепилась за предположение о том, что он ей якобы может что-то там подсыпать.
   – Завьялова! Не спорь со специалистами. Вряд ли его целью является расстройство твоего пищеварения. Есть множество препаратов, один миллиграмм которых может совершенно снести тебе башню! И ты будешь вести себя хуже, чем нажравшийся в хлам сапожник.
   – А это ему зачем? – Маргоша перестала верить разошедшейся подруге.
   – Что у трезвого на уме, у пьяного – на языке. Не исключено, что он намерен выяснить всю твою подноготную. Кстати, это часто делают, очень многие мои подруги попали в такую же ситуацию.
   Упоминание о подругах окончательно добило Маргошу. Она почувствовала себя Штирлицем на вражеской территории. Любовь медленно, но верно отходила на второй план. Маргоша даже на мгновение пожалела, что запланировала на день рождения рандеву с Николаем, а не обычную вечеринку с друзьями.
   Глядя на ее перевернутую физиономию, Татьяна успокоилась. Все складывалось наилучшим образом.
 
   С утра Маргошу колотило от волнения. Предстоящая встреча с Колей расценивалась юной студенткой как важнейшее испытание судьбы. Риточка заготовила речь и тихо повторяла ее, осторожно высовываясь из-за занавески, чтобы не пропустить приближение кавалера. Стол был накрыт, оставленное мамой горячее разогрето, хлеб нарезан. Даже воду она заранее налила в вазочку для цветов. Маргоша казалась самой себе чрезвычайно предусмотрительной и взрослой.
 
   Когда новая подруга пригласила его домой, Николай сначала струсил. У девчонки был настолько торжественный вид, что он вдруг подумал, уж не с родителями ли она собирается его знакомить. Это в планы Николая категорически не вписывалось. Украшать свою жизнь молодой женой он не планировал, поскольку к последней непременно прилагалась какая-нибудь крикливая крупногабаритная мамаша, она же – теща, тесть, мнящий себя полководцем и раздающий направо и налево ценные советы, и в недалеком будущем выводок шумных сопливых отпрысков, из-за которых нельзя будет спокойно посмотреть футбол, поехать на шашлыки и, вообще, пожить в свое удовольствие. Коля рассуждал так: одиноких женщин намного больше, чем непристроенных мужчин, соответственно, на его век баб хватит. Связывать свою жизнь с какой-то одной, которая начнет предъявлять определенные требования, а именно: прибить полочки, отдать зарплату, починить кран, вынести мусор и прочее – было бы неразумно. С годами женщины вянут и выдыхаются, как дешевое пиво, а мужики становятся все ценнее, как выдержанный коньяк. Он уже имел счастье убедиться, что только в первые недели совместной жизни с молодым задором и энтузиазмом гладятся рубашки, варятся борщи и моются полы. За первым этапом самоотдачи наступает этап прозрения. Дамы начинают выражать собственное мнение, ходить по дому в мятом халате и чувствовать себя хозяйками положения. В тот момент и нужно прекращать отношения, мотивируя это несходством характеров или длительной командировкой в Заполярье. Николай не был альфонсом, он искренне любил женщин, выпивал их, как цветок пьет влагу, с восторгом и благодарностью, после чего отбывал к более свежему источнику. Он никогда не приглашал женщин к себе и не заводил близких отношений с сослуживицами, помня о своем первом неудачном опыте с Марией Михайловной из отдела кадров.
   Машенька, как ее называли сотрудники, была слегка перезрелой барышней ближе к сорока. Она походила на большой астраханский помидор предельной степени спелости, вслед за которой должна была наступить стадия второй свежести, то есть когда овощ уже красив только в салате по причине сильной помятости бочков. Коля стал ее лебединой песней. Напевшись дуэтом, они заняли прямо противоположные позиции: Николай заинтересовался молодой лаборанткой, а Маша собралась за него замуж и пожелала познакомиться с мамой. Ее родители жили под Владивостоком, поэтому планировалось вызвать их непосредственно на свадьбу. Правда, это планировалось только наивной Машей, а Коля уже вовсю паковал вещи. Отвязаться от кадровички оказалось задачей практически непосильной. Она никак не желала понимать, что любовь прошла, напирая на то, что у него, может, и прошла, а у нее – нет! Готова была любить за двоих, прощать, носить на руках и угождать. В ночных кошмарах Коля видел, как на его горле смыкаются пухлые Машины пальцы, унизанные кольцами. Ходить на работу стало невыносимо: весь НИИ был в курсе происходящего, что, кстати, Марию совсем не смущало. Утром она подстерегала Николая у проходной, после чего весь день возникала у него на пути, заставляя вздрагивать и передвигаться по территории трусливой рысцой.
   Спасла ситуацию мама. Если бы Коленька надумал жениться, то его мать могла бы стать изумительным образчиком свекрови из анекдотов. Она до безумия обожала сына и была из породы склочниц, про которых говорят: «К вечеру сама себя укусит». Обладая сухонькой фигуркой воробья, Елена Сергеевна орала, как портовый грузчик, значительно опережая представителя данной профессии по богатству и неординарности лексического запаса.
   Когда Маше надоело охотиться на пугливо избегавшую ее дичь, она решила познакомиться с будущей родственницей сама, здраво рассудив, что в этом деле ей без союзников не обойтись. Мария совершенно справедливо полагала, что наличие собственной жилплощади, хорошего оклада и оранжевого «москвичонка» подкупит любую мать, переманив ее на сторону невесты. С точки зрения здравого смысла, Маша была права, но для любого правила всегда имеются исключения. Елена Сергеевна была уверена, что нет на земле женщины, достойной ее Колясика. Кстати, Коля тоже был в этом уверен. Так и жили они с мамой душа в душу, и только визит Марии Михайловны омрачил их безоблачное счастье. Но ненадолго. Елена Сергеевна вопила так, что в курсе событий оказались все соседи, мирно отдыхавшие после рабочего дня за закрытыми дверями. Причем с ситуацией невольно ознакомились даже те, кто никогда не участвовал в жизни подъезда и не припадал ухом к замочной скважине, дабы обогатить свое бедное впечатлениями существование. Маша узнала о себе столько нового и обидного, что на ее застарелый комплекс старой девы гроздьями понавешались десятки новых мелких и крупных комплексов, начиная от чрезвычайно оскорбительного описания ее фигуры и заканчивая возмутительной характеристикой перспектив ее личной жизни. Она бегом принеслась домой, собрала остатки Колиных вещей и с остервенением вышвырнула чемодан на лестницу.
   С тех пор Николай бдительно обрубал любые контакты и предпочитал одностороннюю связь с девушками. Он всегда имел при себе пресловутые резиновые изделия, поэтому абсолютно не боялся каких-либо серьезных последствий своей любве-обильности.
 
   Рита радостно улыбалась в ожидании его согласия на визит.
   – А-а, ммм… Это удобно? – Николаю необходимо было срочно прояснить обстановку.
   – Удобно, очень даже удобно, – оживилась Маргоша, обрадованная искренним смущением приглашенного. Вопреки прогнозам Татьяны, хищного блеска в глазах и обильного слюнотечения у кавалера не наблюдалось.
   – А… твои родители? Вероятно, они предпочли бы отдохнуть в выходные, а не принимать гостей, – вывернулся он, боясь услышать, что папа и мама с нетерпением ждут момента знакомства, в связи с чем отложили все дела.
   – Они уедут на дачу! – Маргоша покраснела и испытующе посмотрела на него, опасаясь, что ее радость он неправильно истолкует.
   – Они разрешили тебе привести в дом постороннего человека?
   – А они ничего не знают. Это я в первый раз так, – торопливо пояснила Маргоша, чтобы Коля ни в коем случае не подумал, что, когда родители отбывают на дачу, она устраивает в квартире оргии. – Я-то тебе доверяю.
   Николай вздохнул с облегчением: похоже, все складывалось замечательно и даже намного раньше намеченного срока. Он любил легкие победы, гордясь своим обаянием и неотразимостью. Радовался, что дамы пачками падают к его ногам.
 
   Николай купил букет, бутылку вина и бодро промаршировал под Риточкиными окнами. Хозяйку праздника сдуло с подоконника, она заметалась по кухне в вихре последних приготовлений, одновременно пытаясь убедиться, что из зеркала на нее смотрит именно писаная красавица, а не всклокоченная девица с очумелым взором. Отражение ей категорически не понравилось, но сделать уже было ничего нельзя, дверной звонок пронзительно тренькнул, и на ее робкое «кто там?», хотя и так было ясно кто, Николай томно прошептал:
   – Ритуля, это я.
   Встречи на улице были несколько другими. Сейчас Коля демонстративно закатывал глаза, вздыхал и норовил облапить новорожденную, сопровождая свои попытки неоднозначными шутками. Маргоша смущалась и млела от его внимания. Его поведение не казалось ей ни наглым, ни опасным, ни неприличным. Она кокетливо поводила глазками и хихикала: на семафоре весело мигал зеленый свет, а опустить шлагбаум, как она считала, можно в любой момент. Но захочется ли это сделать? Маргоша уже видела себя в длинной фате, подозрительно напоминавшей в мечтах тюлевую занавеску из гостиной.
   Вспомнив Татьянин совет, не особо усердствовать в кухне, изображая умелую хозяйку, иначе жених впоследствии будет видеть в ней лишь повариху, прачку и уборщицу, Маргоша прощебетала:
   – Поможешь мне накрыть? Я, вообще-то, не любительница хозяйничать, этим у нас в основном мама занимается.
   Николай, хищно потирая руки, поперся за Маргошей, взглядом собственника оценивая ее тыл и предвкушая отличные выходные. Судя по всему, с этой малышкой проблем не предвиделось: недалекая дурочка, намылившаяся замуж. Женщины любят красивые обещания, собственно, вся их жизнь – сплошные обещания и ожидания. Так неужели трудно вплестись в ажурное кружево их надежд, а потом скользким червяком проползти между тонких нитей судьбы и быстро скрыться за горизонтом? Легко! Тем более что кружево-то он с собой не заберет. Вероятно, что краткосрочные романчики, которые Николай дарил женщинам, так и оставались одиночным ярким пятном в их биографии. Коле хотелось, чтобы его вспоминали с благодарностью. Единственной опасностью было то, что какая-нибудь не в меру предприимчивая особа вместо кружева могла сплести сеть, но, глядя на Маргошу, он понимал: не тот случай. Девушка не обманула: хозяйство не являлось ее стихией. Она не то что сеть, а бантик на ботинках наверняка завязывала с трудом.
   Светлана Федоровна приготовила салаты и запекла курицу. Имелось в виду, что Риточке останется только сварить картошку, заправить салаты майонезом и порезать курицу. Варить картошку Маргоша поленилась, решив, что на гарнир можно обойтись салатами, а в них она забыла положить майонез. Коля с содроганием наблюдал, как девушка шмякает в его тарелку спрессованные комки оливье, частично усеивая ими скатерть и пол.
   – У тебя упало, – осторожно заметил он, проследив траекторию падения очередной порции зеленого горошка, измазанного крошками желтка.
   – Ой! – Маргоша легкомысленно махнула рукой и пнула комочек подальше под стол. – Все равно с пола есть нельзя.
   Порадовавшись, что его хотя бы не будут кормить едой с пола, кавалер поинтересовался:
   – А салат с чем?
   Он уже понял, что майонеза там нет, а покушать Коля любил вкусно и мириться с отсутствием данного ингредиента не собирался.
   – Со всем, – пожала плечами Маргоша, задумчиво добавив: – Что-то он сегодня не такой, как обычно. Может, испортился?
   Она осторожно приблизила тарелку к личику, мазнув по комкам челкой, и сморщила носик, опасливо нюхая серо-зеленую спрессованную горку.
   Николай наблюдал за процессом, приоткрыв рот и слегка сдвинув в сторону челюсть, что придавало его физиономии выражение изумленной брезгливости. Такого в его практике еще не случалось, хотя и восемнадцатилетних дурочек он пока тоже до сего момента не обхаживал.
   – Наверное, там нет майонеза, – наконец подсказал он раздосадованной Маргоше.
   – Точно! – Она расцвела, как ребенок, решивший сложную шараду. – Сейчас добавлю!
   Риточка подскочила к холодильнику и, с очаровательной непосредственностью отклячив попку, принялась греметь банками на нижней полке, жизнерадостно комментируя процесс поиска:
   – Ой, горчица… Фу, хрен… О, майонез!
   Коля с трудом отвлекся от созерцания ее прелестей и перевел взгляд на потолок, подумав, что надо поесть и выпить, а потом уже все остальное.
   Едва не смахнув на пол фужеры для шампанского, Маргоша шлепнула на стол банку майонеза.
   – Сможешь открыть? – спросила она.
   Банка была липкая и скользкая, по скатерти стало расползаться бледно-желтое пятно.
   – Она в чем-то… – виновато начал Коля.
   – Ерунда, – утешила его Маргоша, выхватив майонез и поставив на пятно кружку. – Во, так не видно!
   Банка, как живая, вырвалась у нее из рук и грохнулась на пол.
   – Не разбилась, – огорчилась Риточка. – А говорят: посуда бьется к счастью.
   Коля тоскливо посмотрел на линолеум, представив это счастье в виде мелких осколков, большой майонезной лужи и последующей уборки. Хотя, учитывая Маргошино отношение к хозяйству, она вполне могла ограничиться небольшой перестановкой мебели, чтобы прикрыть пятно каким-нибудь шкафом, или просто постелить на него сверху коврик.
   – Ладно. – Хозяйка продемонстрировала редкостный оптимизм. – Зато папе будет банка для анализов! Кстати, представляешь, эти банки затем забирают из поликлиник, моют и опять накладывают туда майонез! Мне подруга говорила!
   В данном случае широта ее кругозора вызвала у Николая ощущение легкой тошноты и отбила желание заправлять салат майонезом. Но было поздно. Маргоша вылила полбанки ему в тарелку и начала бодро размешивать, после чего треть салата оказалась на скатерти.
   – Давай пересядем, а то ты испачкаешься, – предложила заботливая Риточка, соскребая со скатерти ложкой утерянный салат и возвращая его в Колину тарелку.
   Кульминацией стало разделывание курицы. Маргоша истыкала тушку ножом, извозилась в жиру и, наконец, решила просто отломать нужные части руками. Потрошение горячего происходило на разделочном столе. Маргоша стояла к гостю спиной и демонстрировала судорожные движения худеньких лопаток и локтей.
   – Давай я, – шепнул Николай, подойдя к ней вплотную и волнительно прижавшись.
   – Нет, спасибо, – благодарно засмущалась Рита.
   Но Коля, обозрев поле боя, жирные пятна и саму Маргошу, фартук которой был заляпан следами борьбы с горячим, решил поберечь выходной костюм и трусливо отступил.
   – Ну, сама так сама!
   Пока Рита мылась и переодевалась, изумляясь превратностям судьбы и неожиданным сложностям с элементарным накрытием стола, горячее перестало быть горячим и покрылось чуть теплой жирной пленкой. Единственным плюсом было то, что Коля не помешал ей переодеваться. Однако это ее немного разочаровало, хотя и охарактеризовало кавалера с лучшей стороны.
 
   Наплевав на Татьянино предостережение не пить, они пили сначала шампанское, затем вино, а утром Маргоша проснулась невероятно обескураженная собственной уступчивостью. Только вопреки прогнозам Соколовой, что, получив свое, парень исчезнет из ее жизни, Николай никуда не исчез, а продолжал встречаться с любимой. Но теперь эти встречи стали иными. Тане она решила ничего не говорить, поскольку боялась выглядеть в глазах подруги глупо.
 
   В город лениво заползало жаркое лето. Сухой ветер гонял по пустынным улицам легкий мусор, яркими заплатками на сером асфальте горели цветочные клумбы, а в пронзительно голубом небе слепящим белым прожектором палило июньское солнце. Татьяна тихо сходила с ума от неопределенности. Встретиться с Ритой не удавалось, зато каждую ночь ей снился Николай. Таня даже и подумать не могла, что любовь бывает настолько жестокой и мучительной. Ни радости, ни возвышенности, ни романтики, лишь черная мутная ревность и боль, почти физическая. От бессилия, от разочарования, от обиды на жизнь и на судьбу. Но сдаваться она не собиралась.
   Целую неделю Татьяне пришлось дежурить на Маргошиной остановке, прежде чем она увидела целующуюся парочку. Судя по венку из увядших одуванчиков и полотенцу, Маргоша и Николай ездили за город купаться. Таня скрипнула зубами от злости и исподлобья досмотрела сцену романтического прощания влюбленных.
   «Посмотрим, посмотрим, кто кого». Она остервенело пинала корявый ствол березы, за которым пряталась, и старалась не разреветься. Сегодня ей требовалось лицо без красных пятен и розовых кроличьих глазок.
   Расстегнув две верхних пуговицы на сарафане, Татьяна неторопливо двинулась к остановке, куда, по ее подсчетам, через некоторое время должен был подойти Николай. Сев на скамейку, она старательно подвернула юбку, оголив плотные гладкие ноги и круглые коленки. Придав лицу выражение растерянности и наивности, вытянула шею и принялась таращиться вдаль, высматривая автобус. Мышеловка готова, сыр положен.