Ларина Арина. Принц б/у

   – О, какая девушка! Позвольте присоседиться, – прогундосил нахальный молодой голос. Хлопнув ресницами, Таня обернулась и робко улыбнулась. Но это был не Коля.
   Над Соколовой навис высокий худой парень с рыжей щеточкой усов над тонкими губами и прической тифозника.
   Трогательное выражение невинности, заготовленное для Николая, ввело рыжего в заблуждение, вследствие чего он смело хапнул Татьяну за плечо. Дитя городских окраин, закаленное в борьбе за выживание, со скоростью гюрзы на охоте испортило тифознику не только настроение, но и внешность. Агрессивный напор юной нимфы был настолько ураганным, что парень даже не попытался отстоять свои честь и достоинство, а лишь, тихо постанывая, молниеносно покинул поле боя, зажимая рукой окровавленный нос. Рыжему крупно повезло, поскольку Татьяна с минуты на минуту ожидала появления Коли и добивать наглеца не стала, а он не услышал о себе и половины того, что мог бы узнать при других обстоятельствах.
   Вернув опустившийся подол на место, она снова уселась на скамейку и навесила на лицо изображение детской непосредственности. Посидев некоторое время, Татьяна расстегнула на сарафане еще одну пуговицу: бить надо наверняка.
 
   Насвистывая бодрый мотивчик, Николай целеустремленно двигался к остановке. Еще издалека он заметил белевшие в сгущающихся сумерках Татьянины конечности. При ближайшем рассмотрении они оказались даже интереснее, чем на расстоянии, поэтому Коля плюхнулся на скамейку и покосился на соседку. Она робко отодвинулась и поежилась.
   – Вам холодно? – обрадованно поинтересовался Казанова, уже предвкушая новое приключение. После худенькой Риты такая сочная деваха была то, что надо. Он быстро окинул взглядом ее верхнюю часть и удовлетворенно кивнул.
   – Нет, – тоненько пискнула Татьяна и плотно сжала полные коленки, отодвинувшись на самый край. Первый раз в жизни мужчина действительно волновал ее, и играть было невероятно тяжело. Сердце колотилось, как взбесившийся маятник, разливая по телу крупную дрожь и заставляя голос неподдельно вибрировать.
   – Да вы что, боитесь меня? – Николай приосанился и мысленно дорасстегивал оставшиеся пуговки на ее сарафане.
   – Я вообще боюсь… Темно, страшно, и нет никого, – произнесла Татьяна, удивляясь натуральности звучавшего в ее голосе ужаса. Дыхание сбивалось, а близость Коли отнимала последние силы. Ей было действительно страшно: потерять его, упустить сейчас, когда подвернулся такой замечательный шанс.
   – Как же – никого? – рисовался он, наслаждаясь моральной властью над молоденькой дурочкой. – А я?
   Коля добавил в голос демонических интонаций, представляя, как рехнется от счастья эта девчонка, когда выяснится, что он не вурдалак и не бандит с большой дороги, а практически принц из сказки. Он проводит ее до дома и даже не станет претендовать на благодарность. Сегодня не станет, поскольку, узнав, где живет глупышка, за вознаграждением можно будет приходить в последующие дни, растягивая удовольствие. Образ Риточки потускнел в памяти, с ней пора было прощаться и двигаться навстречу новой любви. Нужно осчастливить своим вниманием еще столько женщин!
   Парочка стоила друг друга. Коля наслаждался предвкушением быстрой победы над неопытной дурочкой, которую так легко можно купить красивыми словами и туманными обещаниями, а она, в свою очередь, посмеивалась над его наивностью и чувствовала себя Матой Хари на задании.
   Николай придвинулся к Татьяне и притворно охнул:
   – Да вы настоящая Златовласка! Принцесса, позвольте этой ночью быть вашим проводником? Такая красота не должна быть одинока в мрачных лабиринтах сумрачного города!
   «Ну ты попал», – усмехнулась моментально успокоившаяся охотница и пробормотала: – А я могу вам доверять? Мало ли, что у вас на уме!
   – Как вы могли подумать! – прогудел Коля, нависнув над вырезом и убедившись, что вид сверху ничем не уступает виду сбоку.
   – Нет, я все-таки боюсь. – Татьяна изобразила внутренние метания честной девушки и подвигала белыми коленками.
   Николай засопел громче, размышляя, не попробовать ли получить благодарность прямо сегодня. Уж больно аппетитно выглядело это ночное чудо, елозившее по скамейке полными бедрами и задиравшее юбку по самое некуда.
   – Верьте мне! – Он взял ее за руку и обалдел от манящего тепла и мягкости Татьяниной ладони. Поскольку увлеченная высматриванием автобуса девушка не возражала против его поползновений, Николай уверенно добавил: – Иди сюда…
   – Куда – сюда? – напряженно поинтересовалась Таня, сбив романтический накал диалога. – Я уже тут. Не трогайте меня, я девушка честная.
   – Да я и не сомневался, – согласно закивал Коля, но руку он не только не отпустил, а перехватил повыше.
   – Чего, замерзли? – снисходительно поинтересовалась Татьяна, на мгновение выпав из образа перепуганной студентки. Она решила, что сегодня Коля от нее просто так не уйдет. Она – не Маргоша и сумеет показать ему небо в алмазах. И удержать его тоже сумеет.
   – Нет, это вы замерзли, и мне так хочется вас согреть. – Он продышал ей это прямо в ухо.
   Татьяна с трудом отодвинулась от кавалера, сообразив, что еще не время и надо домариновать его до нужной кондиции.
   – На что вы намекаете? Я боюсь. – Она потряслась всем телом, слегка напугав рыцаря бурной реакцией. – Я так странно себя чувствую.
   – Это все ночь. Посмотрите, какие звезды. Я обожаю валяться в траве и смотреть, смотреть… Тогда они кажутся ближе, – намекнул Коля.
   «Молчал бы уж, романтик», – развеселилась Татьяна, вообразив, как он стал бы объясняться с милицией, если бы стражи порядка обнаружили его лежащим ночью на газоне и лепечущим про красоту далеких звезд, и проговорила: – Я домой хочу.
   – Так вы позволите проводить?
   – А вы приставать не будете?
   «Вот дуреха! Интересно, а сейчас я что делаю?» – подумал Коля, но разочаровывать девушку не стал: – Я не посмею! У меня и в мыслях нет!
   Татьяна едва не расхохоталась, проследив траекторию его взгляда, терявшуюся в глубине выреза ее сарафана.
   – Только руками меня не трогайте, а то я стесняюсь, – сообщила она и, как только Коля подтвердил, что и этого у него в мыслях тоже нет, немедленно споткнулась, едва не придавив его своим сочным телом.
   – Вы ничего не сломали? – разволновался спутник, заботливо ощупывая девушку, начав осмотр почему-то сверху.
   – Я же даже не упала, – неторопливо охладила его пыл Татьяна.
   – Правда, – вздохнул Николай, спохватившись. – А нога не болит?
   Он быстро присел и погладил ее колено. Если бы на Татьянином месте была действительно скромная девочка-студентка, то она уже давно бы бежала от этого рыцаря, грохоча каблуками и визжа на весь квартал. Коля вел себя, как змей-искуситель. Но Татьяна, во-первых, преследовала определенную цель, а во-вторых, любому змею в нужный момент могла оторвать и хвост, и башку, и крылья. Поэтому она спокойно убрала ногу и, тихо ойкнув, сказала:
   – Мне показалось, что по колену кто-то полз.
   – Дайте я посмотрю! – Коля опять нырнул к подолу.
   Поняв, что подобными темпами они до сеновала доберутся только к утру, Татьяна решительно пресекла его попытку поискать жука, который, судя по Колиным действиям, уже уполз куда-то к талии, и взяла его под руку.
   – Можно, я буду за вас держаться? Дорога неровная. Только вы ничего такого не подумайте, я просто упасть боюсь.
   – Да что вы, – обрадованно протянул кавалер и прижался к Татьяниному мягкому боку.
   Из размытого света фонарей навстречу им двигалась парочка местных гопников. Один – с гитарой, другой – с нетерпеливо позвякивавшей внутренностями авоськой.
   Коля заволновался. В принципе, бегал он быстро, однако важно было начать кросс вовремя, пока не накостыляли. Правда, его утешала мысль, что вряд ли мужики побегут за ним, скорее всего им будет вполне достаточно его спутницы. Жаль, конечно, бросать лакомый кусочек, но своя шкура дороже.
   Почувствовав, как кавалер напрягся, Татьяна самодовольно решила, что он собирается, как лев, броситься на местных хулиганов, которые, кстати, один раз от местной красавицы уже получили так, что теперь вежливо здоровались при встрече и переходили на противоположную сторону улицы. Сегодня Андрей с Владиком явно перебрали, поскольку в сумерках не признали королеву поселка и еще издали начали отпускать в ее адрес многообещающие шуточки.
   – Ой, – тихо простонала Таня, – что делать?
   Она покосилась на спутника. Ей очень хотелось красивой битвы на мечах, но ни мечей, ни доспехов ни у кого из присутствующих не было. Выражение лица Николая было сумрачным и решительным. Татьяна думала, что он собирается вступить в битву, а на самом деле Коля готовился к спринтерскому забегу в обратном направлении.
   Остановил его разочарованный свист и печальный выдох Владика:
   – Ексель-моксель! Танька! А мы-то обрадовались! Эх, не сложился сегодня день.
   Андрей согласно гоготнул, и подвыпившие парни весело прочавкали мимо по жидкой грязи поселковой улицы, не став уточнять, чему именно они обрадовались: то ли возможности обчистить карманы припозднившейся парочки, то ли перспективе погонять городских по поселку.
   – Дураки, вечно привязываются, – тихо произнесла Татьяна. – У нас тут ночью опасно очень. Если бы не вы, даже и не представляю, что бы было.
   – Да уж, – покачал головой Николай, с трудом переведя дух. Опасность миновала, он снова воспрял и приосанился. – Ну и райончик у вас. Хорошо, что я вас одну не отпустил.
   – Вы меня просто спасли, – прошептала Татьяна, плотно прижавшись к спасителю всеми пуговицами.
   Пора было возводить Николая в рыцари и благодарить, пока он не вспомнил про свою порядочность. Хотя, по собственному опыту, Таня уже знала, что в любом самом порядочном и интеллигентном мужике живет элементарный самец, который в лучшем случае помучается по факту свершившегося моральными терзаниями, а в худшем – вообще посчитает, что это его подло обманули и соблазнили. После чего перешагнет эту печальную веху в своей биографии и весело почапает в светлое будущее.
   Коля сглотнул и просипел:
   – Может, посидим, на луну посмотрим?
   Таня знала одно место, откуда ночью можно было увидеть луну с пользой для общего дела, – сеновал Анфисы Максимовны.
   – Только без глупостей, – предупредила она Николая.
   Тот уже совершенно перестал соображать и готов был пообещать все, что попросят. Окончательно его добило заползание на сеновал по шаткой лестнице, причем Татьяна поднималась впереди, словно баба на чайнике надевая Коле на голову подол сарафана. Когда парочка наконец попала наверх, оказалось, что сарафан Татьяны почему-то расстегнулся, и она, смущенно ойкая, попыталась его застегнуть. Коля галантно предложил помочь…
   Такой умопомрачительной ночи у него еще не было. Утром Таня пустила слезу по поводу поруганной девичьей чести, но Николай клятвенно заверил, что отныне они – единое целое, жить будут долго и счастливо и умрут в один день.
   – У тебя никого нет? – умоляюще спросила она на прощание.
   – Только мама, – честно ответил Коля.
   Маргоши в его жизни действительно уже не было. Или почти не было: у нее оставалось чуть больше недели для последнего затухающего аккорда Николенькиных чувств.
 
   Рита изгрызла целую пачку карандашей, украсив их множеством глубоких вмятин и испачкав зубы мелкой разноцветной трухой, но так и не сумела успокоиться. Светлое будущее, едва замаячившее на горизонте ярким солнечным диском, дало трещину, будто перегретая весенняя сосулька, после чего с грохотом обвалилось к Маргошиным ногам. Коля встретил ее у института после последнего экзамена, но вместо феерического праздника огорошил девушку сообщением, что срочно отбывает в экспедицию на Север.
   – А на сколько? – дрогнувшим голосом спросила Маргоша, пытаясь осмыслить величину свалившегося на нее несчастья.
   – На год, – с мужественной печалью в голосе обронил Коля, продемонстрировав убитой горем Маргоше свой суперменский профиль и пронзив голубую даль орлиным взором. Видимо, мыслями Коля уже находился среди сугробов и белых медведей, на Маргошины причитания реагировал вяло и не по теме.
   – Я буду тебя ждать, – трагически прошептала она, с трудом собрав в кучу мысли, разбегающиеся, словно муравьи из горящего муравейника. Ждать не хотелось, а хотелось любить сейчас, когда экзамены позади, а впереди жаркое лето, веселые пляжи и романтические звездные ночи. Маргоша даже ощутила какую-то необъяснимую обиду на любимого, подло испортившего ей лето своей северной командировкой. – Адрес оставишь?
   – Не могу, – виновато качнул белобрысой челкой Николай. – Не имею права.
   – Как же так? – растерялась Маргоша и вдруг сварливо поинтересовалась: – А женщины там будут?
   – Нет, конечно. Что им там делать?
   – А кто же будет для вас готовить? – проявила бдительность Маргоша.
   – Никто, – легкомысленно махнул рукой Коля. – Вся еда из тюбиков, как у космонавтов.
   – А чистая одежда тоже из тюбиков? – не сдалась бросаемая на целый год невеста.
   – Ты мне что, не доверяешь? – Коля перестал оправдываться, поскольку фантазия неожиданно зацепилась, как крючок за старую корягу, и равнодушно затихла, оставив завравшегося хозяина в одиночестве.
   – Я не хочу оставаться одна на целый год, – всхлипнула Маргоша.
   – Ничего, ты еще молода. Найдешь хорошего человека… Вспоминай обо мне иногда, малыш. – Николай изобразил суровую мужскую грусть и собирался уже отчалить за горизонт, но Маргоша пожелала уточнений.
   – Я не поняла, ты что, не вернешься? Мне никто не нужен, я тебя люблю. Что я – год не подожду? Подожду. Или ты считаешь меня настолько ненадежной?
   Иногда подобные прощальные сцены вселяли в любвеобильного Николая подозрение, что все бурные ночи и дни, подаренные ему очередной красоткой, не стоят той отвратительной нервотрепки, которая начинается при попытке отделаться от цепкой барышни, навострившей лыжи в сторону ЗАГСа. Однако уйти нужно было красиво и твердо, чтобы оставляемая на милость судьбы несостоявшаяся невеста не предпринимала попыток догнать и вернуть уплывающее из рук сокровище.
   Рита заплакала, привлекая к своей мелкой трагедии внимание окружающих. Ей было чрезвычайно жаль себя и пропавшее лето: не жена, не вдова, а не пойми что.
   Николаю пришлось доволочь убитую горем барышню до дома и, изобразив крайнюю степень страдания по поводу предстоящей разлуки, шлепнуть себя дланью в грудь, шумно вздохнуть и стремительно покинуть девицу, пока она увлеклась собственными переживаниями.
   Когда Маргошу осенила умная мысль, что можно пожениться до отъезда и, взяв в институте академический отпуск, последовать за любимым, как за декабристом в качестве жены, поделиться ею уже было не с кем. Николай исчез, оставив на память лишь терпкий запах пихтового одеколона. Через мгновение теплый порыв ветра отобрал у Маргоши и это призрачное напоминание о первой любви.
 
   – На Север? – удивленно подняла брови Татьяна. – А что он там делать будет?
   – Не знаю, – безжизненно прошептала Маргоша. – Он не сказал.
   – Я думаю, что ждать его незачем, – осторожно подсказала Соколова, с трудом скрывая радость от услышанного. Теперь Коля принадлежит только ей. А как красиво он отделался от этой курицы! Кстати…
   – Ты хоть знаешь, где он живет? – строго поинтересовалась Таня.
   – Нет. Как-то не получилось спросить.
   – Ну хорошо, а где работает? Вообще, что ты о нем знаешь?
   – Ничего-о-о-о! – разрыдалась Маргоша, уткнувшись личиком в худенькие коленки. – Вдруг с ним там что-нибудь случится, а я же даже не узнаю!
   Она отчаянно всхлипнула и вдруг с оскорбленным видом повернулась к Татьяне:
   – Представляешь, я, может, всю жизнь его ждать буду, а он там на эскимоске какой-нибудь женится или, наоборот, в сугробе замерзнет! Свинство!
   – Да уж, – немедленно согласилась Татьяна. – Забудь его лучше, найдешь другого.
   – Не хочу другого, я его люблю, – вернулась к образу брошенной возлюбленной непостоянная Маргоша и снова принялась жалеть себя.
   Когда она вдоволь настрадалась, Татьяна решительно произнесла:
   – Ты вот что… Не приходи пока ко мне, у нас ящур в поселке. Я сама к тебе стану забегать.
   При слове «ящур» Маргоша немедленно представила чудовищную помесь варана с динозавром, ползающую по колдобинам поселковых улиц, подволакивающую жуткий пупырчатый хвост и лязгающую зубами, с которых капает ядовитая слюна.
   – А что это?
   – Кошмар, лучше тебе не знать, – безапелляционно отрубила Татьяна, а Маргоша опасливо оглянулась.
   – Придешь домой – руки помой с мылом и дыши тут только с закрытым ртом, – добила ее Соколова, после чего Маргоша, тихо пыхтя сквозь зубы, молниеносно попрощалась и вспугнутым сайгаком понеслась домой.
   Чтобы Николай и от нее не уехал в дальнюю командировку за Полярный круг или на экватор, Татьяна при следующей встрече, едва он заснул, выудила у него из кармана пропуск и старательно переписала название НИИ, в котором он работал. К сожалению, паспорта у него при себе не оказалось.
 
   Погруженная в печальные мысли, наглыми термитами пожравшие все радостные краски наступившего лета, Маргоша чуть не пропустила мамин день рождения. Светлане Федоровне исполнялось сорок три года, то есть никакого громкого юбилейного торжества не планировалось, тем не менее родители начали готовиться к празднику загодя. Примерно за месяц до события, когда роман с Колей только начинался, о чем, естественно, никто не знал, мама многозначительно пошевелила бровями и страшным шепотом сообщила папе, разламывавшему с паяльником в руках очередной старый приемник:
   – Ты в курсе, что дочери уже восемнадцать?
   – Угу. – Папа хищно ткнул паяльником в вонючую кучку мелких огрызков неизвестного назначения и сдвинул очки на кончик носа.
   – И какие у тебя мысли по этому поводу?
   – Разные.
   – А именно?
   – Угу.
   – Сейчас я весь этот хлам вынесу на помойку, где ему самое место! – тихо рявкнула Светлана Федоровна. – Отвлекись от своего идиотского хобби и вернись к людям. Дочери замуж пора.
   – Она что, уже кого-то приводила знакомиться? – Виктор Степанович озадаченно сморщил лоб: ему стало ужасно неудобно от мысли, что он умудрился пропустить столь важное мероприятие. Никаких воспоминаний по этому поводу в его лысой голове не возникло.
   – Поздравляю, – скептически процедила мама. – У тебя мозг скоро окончательно разгладится и заблестит, как твоя плешь! Если постоянно пить или паять, то можно и собственные похороны проворонить! Где были мои глаза, когда я вышла за тебя замуж? Кстати, об этом и речь!
   – Мы разводимся? – выдал свою обычную шутку Виктор Степанович, наплевательски относившийся к вечным придиркам жены.
   – Я потом посмеюсь, – злобно толкнула его Светлана Федоровна и решительно вырвала из рук паяльник. – Чтобы Рита не повторила мою ошибку, мужа ей должна найти я!
   – Я ее отец, – напомнил жене слегка прибалдевший от незнакомой темы супруг. – Так что твою ошибку она гарантированно не повторит.
   – Сейчас как дам паяльником, остряк трухлявый!
   – Он горячий. А мы с тобой ровесники, между прочим.
   – По уму я тебя уже давно обогнала, а вот по степени замшелости ты давно впереди планеты всей! – оскорбилась Светлана Федоровна.
   – То есть я в плесени, а ты в маразме? – хихикнул Виктор Степанович.
   – Сейчас дошутишься! – угрожающе надвинулась на него жена.
   – Все, все, рыбка моя, – сдался хилый супруг, находившийся с женой в разных весовых категориях, как кузнечик с бройлером.
   – Так ты согласен?
   – На все, – подобострастно закивал Виктор Степанович, не рискнув уточнять, с чем именно он должен согласиться.
   Через минуту ситуация прояснилась окончательно: деятельная Светлана Федоровна, побоявшись, что дочь в качестве зятя может привести нечто непотребное, не стала тянуть до последнего, то есть до наступления у неразумного дитяти влюбленности, а задумала подсунуть Риточке уже подготовленного к браку и тщательно проверенного юношу. После длительных поисков выяснилось, что муж одной из ее знакомых семимильными шагами пронесся по карьерной лестнице и в настоящий момент является жирной и аппетитной шишкой на пушистой исполкомовской елке. У четы подрастал отпрыск одного с Риточкой возраста, поэтому предприимчивая Светлана Федоровна немедленно восстановила старые связи и пригласила подругу вместе с мужем и сыном на свой день рождения. Будущая свекровь тоже подготовилась к сватовству страшными рассказами про ушлых лимитчиц и прочих малопорядочных барышень, прибирающих к рукам чужих сыновей с целью оторвать у семьи кусок жилплощади и испортить хорошему мальчику жизнь. Найдя общий язык, мамы решили обставить знакомство как случайную встречу.
   – Я не понял, тебе мое согласие надо? – изумился Виктор Степанович. – Они же еще не познакомились, а я их уже благословлять должен?
   – Да кому нужно твое благословение, пень старый? – в сердцах крикнула Светлана Федоровна. – Размечтался! Мне надо, чтобы ты не нажрался, как обычно, и не испортил детям знакомство. А то начнешь опять буянить, все отвлекутся на тебя, идиота, и ничего не получится!
   – Можно подумать… – с обидой начал супруг, но продолжить мысль не успел.
   – Можно, можно подумать! – гаркнула Светлана Федоровна и потрясла у него перед носом гладким круглым кулаком. – Про тебя не только подумать можно, по твоей наглой морде и по сизому носу всю твою бутылочную биографию прочитать можно! Только попробуй дочь опозорить!
   – Да не шуми ты, не буду я пить. Понял все.
   – Ну гляди, если не понял! – Розовый кулак опять демонстративно проехался вблизи его поникшего профиля.
   Виктор Степанович дождался, пока жена выйдет из кухни, приник к холодильнику, вытянул из пыльных глубин захолодильникового пространства плоскую фляжку, с наслаждением сделал пару глотков и, крякнув, тихо прошептал сам себе:
   – Не дай бог никому такую тещу!
   Подумав, он отхлебнул за здоровье будущего зятя, который не подозревал, какое страшное будущее его ждет, и торопливо спрятал фляжку. По коридору тяжело прошагала супруга. Шумно втянув носом воздух, она с сомнением посмотрела на деловитого мужа, копающегося в разобранном приемнике.
   – Что это за запах?
   – Не чувствую. – Он тоже старательно пошмыгал и даже усердно покрутил головой. – Может, канифоль?
   Светлана Федоровна еще раз принюхалась и удалилась, недовольно бормоча что-то себе под нос.
 
   Боря Осинский пил с друзьями пиво и не догадывался о грядущих в его жизни переменах. Папина должность позволяла ему беззастенчиво балбесничать и в школе, и в институте, куда его зачислили автоматом, не потребовав со стороны юного абитуриента хотя бы минимального подтверждения полученных в школе знаний. Высокий, тщедушный, с редкими жалкими усиками и густой копной вьющихся смоляных волос, Боря шагал по жизни гордым журавлем, задрав голову и перешагивая через окружающих тощими длинными ногами. Все проблемы, возникавшие на его пути, решали папа с мамой, причем делалось это в предельно сжатые сроки, поскольку с детства у Борюсика находили всяческие болячки, из-за которых ему было противопоказано то нервничать, то перенапрягаться физически, то вдруг выяснялось, что ему необходимо ослабить нагрузку в школе. Он был единственным и чересчур любимым сыном, что давало ему возможность помыкать ослепшими от избытка чувств родителями. Поскольку Боря был всегда одет лучше всех и обеспечен аппетитными суммами на карманные расходы, то недостатка в друзьях и девушках он тоже не испытывал, искренне считая, что окружающие любят его за то, что он есть. А он благосклонно осчастливливал желающих своим вниманием.
 
   Ничего этого Маргоша не знала, не подозревала и о должности и состоятельности его папы, поэтому появление в коридоре их квартиры импозантного юноши не произвело на нее впечатления. Она еще не вышла из роли принцессы в башне, ожидающей возвращения возлюбленного, и мужчины ее не волновали.
   Боря, недоумевавший, зачем родители вытащили его на этот непонятный сабантуй, и тяготившийся предстоящим сомнительным развлечением, при виде Риты оживился и подумал, что все не так плохо, как казалось утром. К его огромному удивлению, девушка не строила глазки, не кокетничала, и, похоже, вообще не интересовалась им как кавалером. Это было обидно и разбудило в Боре охотничий азарт. Обычно девушки из его окружения реагировали на комплименты живее и буквально вешались на шею, отталкивая друг друга, а эта хрупкая брюнетка лишь вежливо улыбалась и отодвигалась от него. Боря не привык к отказам, все известные ему комплименты были дежурными и пресными, как диета язвенника, поскольку девушки не требовали красивых слов, предпочитая действие. Но в условиях празднования дня рождения, приближенных к боевым, ни о каком действии не могло быть и речи, а словарный запас выручал плохо.
   Вскоре Светлана Федоровна поняла, что неподготовленная к сватовству Маргоша старательно избегает кавалера. Она шарахалась от нависавшего над ней Борюсика, как муха от свернутой в трубочку газеты, – отчаянно и целеустремленно. При этом сам кавалер был заинтересован в сближении.
   – Рита, обрати внимание на Борю, – прошипела мама, выбрав подходящий момент и поймав метнувшуюся из гостиной дочь за подол.