Ларионова Ольга. Евангелие от Крэга (Симфония похорон - I)

   - Ких, ты можешь послать им приказ вернуться?
   - Конечно. Флейж, мы уже в степи! Давайте сюда!
   - Момент! - разнеслось над морем стелющейся травы.
   Двуединый корабль завис над кронами деревьев - Флейж с Сорком выбирали место посадки, чтобы не появиться в той самой точке, где уже находились Ких с командором. В следующий миг двугорбое сооружение естественно вписалось в золотистость колосящегося поля.
   - Вы что!.. - Стамен первым выпрыгнул из люка и теперь бежал, путаясь в траве, навстречу своему другу. - Вы ж пропали! Размылись, точно растворились в розовом киселе!
   - Вы аналогично, - устало проговорил Юрг. - Дело дрянь. Техника не работает, нарастающая вязкость среды не позволяет двигаться без вспомогательных механизмов.
   - Я бы добрался, если бы знал, где... - Стамен задохнулся, словно и без шлема ему не хватало воздуха. - Ты можешь оценить, какой примерно высоты была эта гора?
   - Не меньше двух с половиной. Массив будь здоров. И нет никакой гарантии, что именно на ней... То есть я хочу сказать, что Кадьян с дэвом вполне могли договориться и учинить что-то вроде ложной приманки. Естественно, мы будем бодать эту невидимую гору, а тем временем...
   Они оба каждый раз не договаривали, боясь произнести слова, страшные для них обоих.
   - Ты уверен, что дэв знает? - спросил Стамен.
   - Уверен. Он с Кадьяном - два сапога пара.
   - Тогда ты не можешь, не имеешь права помешать мне говорить с дэвом!!!
   Командор шумно вздохнул:
   - Да. Не могу и права не имею. Но ни секунды не упускай из вида, что эту тварь вполне заслуженно называют Скудоумным.
   - Даю слово! А теперь отпусти меня, мне не нужен даже твой летательный аппарат. Впрочем, и ты лучше останься. Я поговорю с ним с глазу на глаз.
   Юрг почувствовал, что здесь запахло какой-то изощренной формой самопожертвования. Нет, все-таки Стамен не в состоянии был представить себе мелочную и подлую душонку этого отрицательного героя варварского фольклора. Самопожертвование годится в том случае, когда в противнике теплится хотя бы капля благородства. Скудоумный дэв был лишен его изначально.
   - И не думай, - проговорил он твердо. - Все земное барахло нам ни к чему, так что берем один кораблик, другой пока бросаем здесь под охраной Сорка; тебя страхует Ких как наиболее освоившийся, меня - Флейж. На другой вариант я не соглашусь.
   - Тогда скорее!
   Ад встретил их столбом огня, протаранившим кристаллическую черноту неба и рассыпавшимся мириадами искр. Какой-то залетный камешек, не утративший тусклой желтизны подземного накала, шлепнулся точно в середину пестрорисунчатого блина; все пятна и полоски незамедлительно пришли в движение и бросились к точке его падения, как пираньи на каплю крови. По поверхности заходили концентрические волны, словно в глубине кто-то смачно пережевывал съестное.
   - Уф-ф-ф... - удовлетворенно выдохнул дэв. - Горяченькое...
   Четверка людей замерла на краю выемки.
   - Я сыт и благодушен, потому и не убиваю тебя сразу, - пророкотал дэв.
   - А с какой это стати? - возразил Юрг. - Я ж ответил на твой вопрос. Не имеешь права.
   - Ты привел с собой чужака. Я с тобой еще не посчитался за прежнее, а тут еще...
   - Минуточку, минуточку! - прервал Юрг рокочущее многоголосие. - Если я в чем-то перед тобой виноват, то готов немедленно извиниться. Только вот ума не приложу, в чем именно.
   - А твой дурацкий совет - разорваться пополам? - склочным бабьим голоском выкрикнул дэв. - Я разъял себя на восемь кусков, и они теперь лаются без устали друг с дружкой...
   Если бы не присутствие Стамена, Юрг позволил бы себе не вполне лестные комментарии по этому поводу. Но сейчас пришлось ограничиться конструктивным предложением:
   - Но ты же у нас самый мудрый из всех дэвов - возьми и воссоединись!
   - Не могу! - теперь голос был низким, как орган на басовом регистре, и в нем слышалось неподдельное страдание. - Я уже привык, не вынесу одиночества!
   - Ладно, - сказал Юрг, - обещаю, что мы по очереди будем навещать тебя и рассказывать свежие анекдоты... несвежие, впрочем, тоже сойдут. Конечно, если ты не откажешь нам в одной пустяковой просьбе.
   И тут Стамен не выдержал:
   - Прости меня, о могучий дэв...
   - А тебе еще негоже в разговор встревать, чужак неучтивый! - взревел трубными голосами в очередной раз взъярившийся монстр. - Я тебе еще заветного вопроса не задавал! Скажи-ка, что есть белое среди белейшего?
   Юрг похолодел: он совершенно забыл о том, что нужно проинструктировать Стамена по поводу сфинксова комплекса этого слабоумного. Нужно было отвлечь его любой ценой...
   - Ну, как мужчина мужчине, могу сказать тебе, - затараторил он с гаденькой улыбкой, выступая вперед и заслоняя собой Стамена, - если на свеженьком снежку да начать раздевать...
   Тяжелая лапища Стамена, обхватив его вокруг шеи, заткнула рот, а потом мощным толчком отбросила в сторону - космодромный эскулап недаром славился тем, что мог легко поднять на руки любого из своих пациентов.
   - Прости меня, чудо невиданное, - проговорил он, опускаясь на колени перед дэвом, - но это была моя дочь, моя девочка...
   Блеклые пятна, начавшие собираться у самого края, внезапно суетливо перестроились и образовали один широко раскрытый глаз, который в немом изумлении уставился на коленопреклоненного гиганта. Где-то по диаметру наметился медленно растущий гребень, лоснящийся жирными огненными отсветами. Юрг, потирая ушибленное плечо и переворачиваясь на живот, чтобы иметь возможность одним толчком вскочить на ноги, с ужасом увидел, что Флейж, как зачарованный, уставился на дэва и его рука больше не касается землянина, который продолжал говорить негромко, почти безнадежно:
   - У меня нет сил играть с тобой в загадки...
   - НЕТ?! - проревел дэв, взметываясь на дыбы, точно невероятных размеров бронзовая монета, поставленная на ребро.
   То, что было глазом, вдруг выпятилось ледяным жерлом, откуда с пронзительным свистом выметнулся, как из брандспойта, тугой ураганный поток снежной пыли, сметающий все на своем пути. Реакция землян была мгновенной и скорее автоматической, чем обдуманной: они включили вакуумные присоски, что позволило им удержаться на месте; джасперян понесло прочь точно перекати-поле.
   - Стамен, беги! - крикнул Юрг, стараясь перекрыть оглушительный разбойничий свист; он видел, что верхняя кромка циклопического диска начала вибрировать, набирая размах, потом разъяренный монстр изогнулся, точно лосось над речным перекатом, и вся верхняя половина многотонного блина неудержимо понеслась на людей, в неправдоподобной своей стремительности отметая напрочь сопротивление воздуха и прочие условности земной физики. "Ну все. В лепешку..." - мелькнуло у Юрга в голове, и наступила темнота.
   III. Игуана, остров изгнания
   Земля ухнула и ударила его снизу, совсем как три года назад, когда на летное поле обрушился беспилотный грузовик. Однако сверху он не ощутил никакого прикосновения - его словно прикрыли невесомым одеялом. Но не прошло и двух секунд, как это одеяло взметнулось ввысь и заплясало, постанывая:
   - О! О! О!
   Левый край подпрыгивающего диска, как раз там, где удар должен был прийтись по Юргу, свисал бессильными лохмотьями. Командор сел, озадаченно глядя на дэва - тот уж очень напоминал недотепу, ударившего по булыжнику вместо футбольного мяча.
   - Подымайся, Стамен, - устало проговорил он. - Больше нас не тронут. Не знаю, каким чудом, но похоже, что маэстро фокусник саданул сам себя по... Стамен?!
   Вулкан услужливо полыхнул, и в отраженном тучами блике Юрг увидел темные пятна, забрызгавшие изнутри щиток шлема.
   - Флейж! Ких! Где вы, черт вас подери?
   Они появились почти мгновенно - слава богу, оба целые и невредимые. Ох как кстати, что он не объяснил им про вакуумное закрепление! Лежали бы тут рядком...
   Темный пузырь на губах Стамена вспух, лопнул, на щитке появилось новое пятно - значит, Стамен дышал.
   - Ребята, тихонечко его подымаем, в кораблик, и - на Землю. Не ошибетесь?
   Это было лишнее.
   Прежде чем люк за ними закрылся, он обернулся к постанывающему дэву и голосом, не предвещавшим радужных перспектив, пообещал:
   - Я вернусь.
   Люк, которому мона Сэниа велела раскрыться узкой щелью высотой точно по ее росту, позволял ей стоять боком, опираясь плечами на упругую кромочку и изредка поглядывая в глубину кораблика, где возился на полу Ю-ю, перекатывая крупные (чтобы нельзя было запихнуть в рот) гладкие орехи. Это занятие пока удовлетворяло его полностью, тем не менее разговор, которым князь Лроиогирэхихауд пытался развлечь свою гостью, то и дело затухал.
   - Да?.. - проговорила принцесса, отрываясь от своего бездумного ожидания. - Прости, Лронг, о чем мы говорили?
   - О том, что ты всегда сможешь найти меня, где бы я ни был на своей дороге, по княжескому знамени. Оно разделено на четыре части, ибо четыре священное число на Тихри.
   - А почему? - спросила она, стараясь придать своему голосу оттенок подлинной заинтересованности.
   - Потому что у любого тихрианина есть четыре основных пути: на солнце, против него, левой бровью к нему и правой. В зависимости от того, какой путь он выбирает, изменяется и его судьба.
   - Понятно. А цвета?
   - Белый - дневной свет, черный - темнота бессолнечности, желтый - тепло, откуда бы оно ни исходило, и красный - кровь всего живого.
   - Это прекрасно, что вы не отделяете человека от всех других тварей... Но знамя, даже развевающееся на ветру, трудно разглядеть сверху.
   Бывший лекарь раздумывал не долее двух секунд.
   - Я велю сделать его таким, чтобы каждая часть была не менее восьми раз по восемь шагов, и расстилать полотнище на земле возле каждой своей стоянки.
   Мона Сэниа горестно покачала головой, глядя на сидящего на пне чернолицего великана, руки которого привычно плели травяную косицу.
   - Я не перестаю удивляться проницательности этой девочки, выбравшей именно тебя...
   - А я не перестаю думать о том, все ли я сделал из того, что могла бы совершить она. И прежде всего я вспомнил о Чернавке.
   - Нашли ее?
   - Да, и вовремя. Сейчас она в моей новой столице, под надежной охраной.
   Мона Сэниа поняла, что чего-то он недоговаривает - вероятно, не хочет занимать ее мысли своими заботами.
   - Если я в чем могу помочь - скажи, Лронг! И почему ей потребовалась охрана? Разве недостает твоего княжеского повеления?
   Он пожевал губами и взялся за новый плетышок. Сейчас, когда гостья неведомого мира вернулась сюда, освобожденная от черной тени проклятия и исполненная величавой женской красоты, он не смел поднять на нее глаза и только дивился тому, как спокоен и бесцветен его собственный голос. Нет, не ту женщину ждал несчастный Оцмар, не ту... И если бы ему, Лронгу, был дан мучительный дар предвидения, он рисовал бы вот этот светлый лик, изображая его рядом с солнцем. Равносветящая... Сестра Негасимого Светила...
   - Лро-онг! Теперь ты задумался?
   - Прости, - пробормотал он, теряясь, как мальчик. - Это было не по-рыцарски - забыть о своей даме...
   Забыть! И она поверила...
   - Но ты же думал о Чернавке - это естественно. Так почему ее нужно охранять? От кого?
   - От моих солнцезаконников. Они требуют ее казни, - он отвечал только потому, что не в силах был ни солгать, ни промолчать, когда та, что с первого взгляда стала повелительницей его дум и сердца, требовала ответа.
   - Но ведь это ты приказал спасти ее!
   - Да. И на то была моя княжеская власть и воля. Но она была Чернавкой, принявшей пожизненный обет, и ее долг - умереть, но не позволить увезти себя из Анделисовой пустыни.
   - Это кто так сказал?
   - Закон, моя госпожа, который выше княжеской воли.
   - Ну так стань князем, который выше закона, разгони своих дармоедов, издай указ, чтобы последний караван забирал каждую Чернавку, отслужившую свой срок...
   - Но кто тогда будет блюсти законы, разрешать тяжбы, отпускать содержание стражникам и воинам, возжигать Невозможные Огни? Кто будет разводить и обучать молвь-стрелы... Прости, о увенчанная короной морозного утра, но меня, по-видимому, ожидает неотложное дело.
   Принцесса вытянула шею и скосила глаза вправо, следуя за досадливым взглядом Лронга, - там, преклонив колени на красную подушку, терпеливо замер обладатель алого балахона. Что-то уж очень бесшумно он подобрался всего на каких-нибудь пятнадцать шагов. Если у него тонкий слух, то сколько из того, что было сказано совсем не для посторонних ушей, вынесет он из подслушанной беседы?
   Как не кстати оказалось решение оставить Гуен на Джаспере! Но в поспешных сборах было решено, что и белой стражнице, и верному Кукушонку, и натерпевшемуся всяких бед крошечному Шоео нечего делать в ледяном Аду. Да и задерживаться здесь надолго они никак не собирались. Юрг обещал, что все возможные осложнения растянут экспедицию от силы на два-три дня - ведь на Тихри так легко одерживать победы! Но сейчас с каждой минутой тревога моны Сэниа росла, и даже появление смиренно потупившегося солнцезаконника, всем своим видом говорившего, что он готов простоять в привычной, по-видимому, позе хоть до самого Невозможного Огня, вызывало у нее недобрые предчувствия.
   Лронг размашистым шагом подошел к солнечному жрецу и молча протянул руку - это был царственный жест, и мона Сэниа подивилась, как немного времени нужно, чтобы вот такие повелительные движения стали естественными. Замелькало красное - оказывается, балахон был многослойным, как кочешок капусты; наконец появилось искомое: плетеная клетка-корзинка. Так же, не проронив ни слова, Лронг взмахом руки отослал гонца прочь, и принцесса вдруг подумала, что на его месте она постаралась бы ограничить контакты этого красноризца - где-то неподалеку, говорят, имеются вполне комфортабельные подземные отели с номерами на одного, правда, лишенные естественного освещения и туалетов.
   Лронг подошел, прижимая корзиночку к груди - в его громадных лапах она была почти не видна.
   - Прости меня, госпожа моя, но я полон смутных предощущений - мне чудится, что весть, принесенная княжеской молвью, касается тебя, а не меня. Открывать ли?..
   - Если это действительно касается меня - открывай, добрый Лронг. Ты ведь рядом.
   Он покачал головой, польщенный, но не успокоенный ее словами. Неуклюжие на вид пальцы нажали какой-то неприметный замочек, и крышка корзинки поднялась, позванивая бубенчиком, прикрепленным к ней изнутри. Цыплячьего цвета птичка с розовым воротничком, который она тут же кокетливо нахохлила, вскочила на краешек корзины и, наклонив головку, подождала, пока утихнет серебряный перезвон. Затем она прощебетала, почти не отделяя одно слово от другого:
   - Один амулет - беда одна, два амулета - две тысячи бед; на Тихри задача тебе задана, но в мире каком ты найдешь ответ?
   Мона Сэниа подняла изумленные глаза на Лронга:
   - Ты что-нибудь понял, благородный рыцарь?
   - Пока только то, что эта весть предназначена не для моих ушей. Она обращена к тому, кто способен смотреть на Тихри как на один из многих других миров.
   Да, девочка выбрала мудрого правителя, но повторять это в очередной раз было бы банальностью, и потому мона Сэниа только сказала:
   - Значит, к кому-то из нас... Но для моей дружины загадка только одна: где... Светлячок? - она нарочно назвала Таиру именно этим милым прозвищем, данным ей на Тихри, чтобы подчеркнуть, насколько равновелика была эта утрата как для нее, так и для Лронга. - Хотя нет, вот и другая: кто послал эту весть?
   - Не знаю, - медленно проговорил повелитель этой земли, - и, что хуже того, у меня нет способа это проверить. Ни одно пернатое создание не летит так быстро, как княжий посланец, но они не приучены следить друг за другом. Если бы ты взяла с собой одну из твоих диковинных птиц...
   - Еще не поздно... - начала мона Сэниа, но договорить она не успела: красногрудая вестница чирикнула: "один-амулет-один-амулет!" - и, взвившись над головами растерянных слушателей, исчезла в зеленой кроне орехового дерева, раскидистого, как баобаб.
   - Может быть, сибилло? - предположил Лронг. - Он умеет так же ладно сопрягать слова в соразмерные строки.
   - А где он сейчас?
   - В Куличике, где же еще. Нежит старые кости.
   Принцесса нервно хрустнула пальцами. Нет, от сибиллы непрошенной помощи не дождешься. Он бы сперва поторговался и лишь потом соблаговолил изречь подобное предсказание. Какой-то другой мир... А не проделка ли это порфироносных, пытающихся избавиться от непрошенных гостей, каждый раз оказывающихся в опасной для них близости к княжескому трону?
   Нет, не похоже - никто из солнечных жрецов не знает об амулете, дарующем невидимость. Он - из мира Шоео, и если не с его планеты, то во всяком случае с того созвездия, где побывал предыдущий экипаж джасперянского корабля. Тем более они и понятия не должны были иметь о каком-то втором магическом талисмане, который обещал две тысячи несчастий.
   Она поглядела на Лронга и увидела, что тот, в свою очередь, вопросительно смотрит на нее.
   - Нет, - покачала она головой, - по-видимому, вдвоем нам ни одной тайны не открыть. Подождем возвращения наших кораблей.
   Она проговорила это с подчеркнутым спокойствием, но в ее голосе отчетливо читалось: "возвращения ни с чем". Печальное предчувствие коснулось ее, и в нем не было ничего магического: это была лишь естественная чуткость любящей женщины.
   Где-то вдали прозвучал дисгармоничный всхрип сигнального рога: видимо, подходила смена стражи.
   - Я отвлекаю тебя от дел правления, - встрепенулась принцесса. - Боюсь, что мое ожидание затянется. Ты можешь...
   Он поднял руку, останавливая ее на полуслове:
   - Нет у меня дел важнее, чем находиться ежеминутно в твоем распоряжении. Не надобно ли тебе еды или питья?
   - Спасибо, добрый Лронг. Так о чем мы говорили перед тем, как нам доставили молвь-стрелу? О Чернавке? Если опасность для нее так велика, хочешь, я возьму ее с собой на Джаспер? Преданная нянька мне не помешает...
   Травяной рыцарь не успел ответить - сильный порыв ветра смел в сторону все сплетенные им перевязки, и под орешниковыми ветвями вырос еще один нездешний корабль.
   - Слава древним богам! - невольно вырвалось у моны Сэниа. - Юрг... Юрг?
   Но она уже видела, что это не он. Сорк выпрыгнул из незакрытого люка и теперь озирался, явно отыскивая глазами командора.
   "Беда! - застучало у нее в висках. - Беда! А я не с ним..."
   - Где?..
   - Не знаю. Корабли действовали раздельно, - четко доложил Сорк; мы находились в степи, когда получили приказ вернуться сюда.
   - Чей приказ?
   - Приказ командора. Но его передал Флейж.
   - Понятно, - голос совершенно спокоен, как всегда перед решительными действиями. Один миг на то, чтобы прикрыть глаза и представить себе теплый полумрак командорского кораблика.
   - Юрг! - позвала она. - Юрг, ты слышишь меня?
   Тишина. Либо там, в неведомом Аду, произошло что-то непоправимое, либо кораблик попросту пуст.
   - Сорк! Быстро сюда! Ты видел, где они, ты перенесешь нас...
   - Ты хочешь взять принца в ледяную ночь?
   "О, древние боги, как же теперь им жить, как научиться не расставаться ни на миг, не подвергая опасности малыша? С собой его брать недопустимо, по невозможно и оставить, даже на такого человека, как Лронг. Значит, снова ждать?"
   Из люка неуклюже выбрался Харр; очутившись там, где, по его твердому убеждению, могли обитать только мертвые, он начисто забыл обо всем на свете, кроме героических усилий, с которыми он преодолевал собственный ужас - и небезуспешно. Но теперь, очутившись снова под солнечными лучами, пробивающимися сквозь еще не тронутую осенней ржавчиной листву, он сразу же почувствовал себя крайне неловко в чужом облегающем костюме, словно его выставили напоказ в шутовском наряде или, того хуже, в бабьей юбке.
   Видя, как он мнется, Сорк подошел и снял с него шлем.
   - Собственно говоря, наш помощник свое дело сделал, - резюмировал дружинник. - С ним следует расплатиться и отпустить.
   Мону Сэниа слегка покоробило это сухое замечание; разумеется, сейчас, в ожидании неведомой беды, Сорку было не до первого встречного тихрианина, но она почувствовала, что, если сейчас она одарит странствующего певца пригорошней перлов, одолженных у Лронга, она попросту оскорбит его.
   Она подошла к тихрианину, чьи непомерно длинные ноги и куцые руки делали его похожим на какую-то замороженную тушку громадной птицы, втиснутую в серебристо-белый скафандр, и каким-то чисто женским краешком летучей мысли поблагодарила здешнюю моду за бесформенность и мешковатость одежд, скрывающих нелепость пропорций этих кочевых аборигенов, для которых, естественно, главным достоинством были именно такие неутомимые ходули. Если бы не смятение, в котором она пребывала, ей сейчас доставило бы большого труда скрыть улыбку. Но Сэниа положила ладонь на скрипучий синтериклон и проговорила с неожиданной даже для нее самой теплотой:
   - Останься с нами подальше, Харр по-Харрада, и вовсе не потому, что ты нам нужен, а... да просто нелепо потерять друга, которого только что нашел!
   Лронг вдруг почувствовал, как тоненькая иголочка прошла у него между ребер - в голосе принцессы не было ничего от ее прежних королевских интонаций.
   - Назови обещанную тебе плату, храбрый менестрель, - невольно вырвалось у него, - и я ее удвою!
   А вот это прозвучало уже по-княжески.
   - Ты что-то раскомандовался, оружейник, - небрежно бросил певец тихрианских дорог, - то фирман тебе подавай, то перлы сулишь... Тот, кто меня нанял, обещал в уплату свой меч. Его не удвоишь.
   Мона Сэниа тихонько опустила голову и слегка приподняла брови. Ну и ну. Нашли время. Нет, все мужчины одинаковы, какой мир ни возьми. А жаль, что этого Харра нельзя пригласить в свою дружину - неспособный перемещаться в пространстве, как это умеют одни лишь джасперяне, он будет только обузой.
   - Ты получишь свой меч, как только вернется мой супруг, - сказала она примирительно. - Но если ты торопишься, я попрошу Эрромиорга, сенешаля моих ленных владений, переслать мне сюда самый драгоценный клинок, какой только найдется в оружейной палате моего замка.
   Он отступил на шаг и, уперев руки в бока, оглядел ее с ног до головы.
   - Слушай, и что вы все передо мной выпендриваетесь - и ленные, понимаешь, владения, и замки-хоромки, и только что голубого золота под ноги не мечете! А ты, я смотрю, баба нездешняя, но зело смазливая с лица, даром что ноги только подкачали - куцые, что у ежихи; да простит меня свет вешний, безгрешный, что таким, как ты, врать не обучен... Вот и пригласила бы меня на свою дорогу, а то я до нее, может, и в жисть не доберусь - и попировали бы, и песен, ко столу пристойных, сердце тешащих, наслушались, а то уж больно ты неулыбчива, а потом...
   К счастью, и для растерявшейся впервые в жизни принцессы, и для схватившегося за голову Сорка, и для грозно выпрямившегося князя Лроногирэхихауда это "потом" повисло в воздухе, потому что между кораблями пронеслась невидимая вибрирующая волна, предшествующая появлению голоса, и раздался звучный, хорошо знакомый баритон:
   - Принцесса Сэниа! Ты слышишь меня?
   Но это не был голос Юрга - всего лишь Флейжа.
   - Мы на Земле, принцесса. Так получилось. Если слышишь, ответь, и тогда я перешлю тебе голос командора Юрга.
   Земля - это берег озера, и яркий желтый квадрат среди зеленой травы, и чистая раковина бассейна со светящимся дном...
   - Я слышу тебя, Флейж! Говори!
   - Сэнни! С тобой... с вами все в порядке? - а это уже был ее Юрг, ее звездный эрл.
   - Да, да! Мы под крылом у Лронга, за нас не беспокойся. Но почему вы на твоей Земле?
   - Полный провал, Сэнни, - голос то усиливался, то затухал, как всегда бывает, когда его пересылает кто-то другой; но слова долетали отчетливо. Стамена покалечило, я не связывался с тобой, пока не прилетели врачи и не сказали, что жить он будет. Ребра переломаны, левую руку раздробило. Точно под танком побывал. Хорошо, шлем выдержал...
   - Крэги?
   - Нет. Дэв взбесился.
   - А... ты?
   - Ни царапинки. Непостижимо! И еще невероятнее то, что все наши приборы прекрасно работают в степи, у строфионов, но в Аду, черт бы его побрал, мертвы, как сосульки. Спроси у сибиллы... О, меня зовут. Лечу со Стаменом, пока он не очухается. Ты пойми меня, любимая, я иначе не могу. Оставайся на Тихри сколько хочешь...
   - Нет. Я - домой.
   - Тогда усиль охрану. Флейжа отсылаю. Ких на нашей озерной площадке, что на Барсучьем, буду держать с ним связь по радио... Бегу, бегу! Ну все. Будь!
   Мона Сэниа вздохнула. Вздох получился таким протяжным, словно она вбирала в себя весь воздух, прилетевший с Земли вместе с голосом.
   - Вот так, - обернулась она к Лронгу, детским беспомощным жестом поднимая кверху раскрытые ладони. - Я опять одна...
   Ну и Харр по-Харрада, естественно, не выдержал:
   - То есть как это - одна? А я?
   Флейж, уже успевший вернуться под родные джасперианские небеса, почтительно подал руку принцессе, выходившей из только что появившегося кораблика. Кукушонок, истосковавшийся в этой пустынной каменной чаше, где только изредка возникал Эрромиорг, заботливо переправлявший из замка все необходимое, ринулся навстречу и, опустившись на подставленный локоть, от счастья засвистел по-птичьи, подняв изящный серый клюв к вечереющему небу. Гуен, восседавшая на куполе большого корабля, ставшего по совместительству здешним замком, напротив, только захлопала крыльями, приподнимаясь, но не взлетая; взгляд ее немигающих глаз был устремлен на отверстие люка. Когда в нем показалась голова Харра, птица резко взмыла в воздух и заложила крутой вираж, готовая в любой момент сорваться в смертельно опасное пике.
   - Гуен, охранять! - успела крикнуть принцесса, подымая правую руку. - Это свой.