Страница:
Какое он имел право приговаривать людей к смерти по таким причинам? Мои Рыцари и я поклялись добиться победы под нашим священным флагом и посвятить наши жизни защите Храма, однако, одновременно мы принесли присягу на верность Королю, дабы он мог распоряжаться нашей силой.
ЖРЕЦ: L'autorite de Phillipe etait celle d'un profane. II tenta d'ignorer la force superieure, Ie pouvoir des Magiciens qui ont en ce jour convoque notre Haute Cour.
Филиппу была дана власть светского правления, а он пытался игнорировать силу, что была выше его, силу Магов, которые созвали сегодня этот Высокий Суд.
Филипп шепчет что-то Папе на ухо
ПАПА: Phillipe etait leur Roi, il etait leur chef. Mais aussi leur guide, leur guide spirituel. Les Templiers furent arrogants, ils se pretendirent superieurs a toute loi. Il fallait les ecraser, il fallait qu'ils apprennent la lecon de I'humilite dans les cachots de leur Roi.
Филипп был их Королём, он был их правителем. Но он был также их наставником, их духовным наставником. Тамплиеры были высокомерны, они считали себя превыше законов. Они должны были быть подавлены, они должны были получить урок смирения в тюрьмах их Короля.
ДЕ МОЛЭ: Vous direz donc au Roi qui nous chargea de fers que loin de resister nous sommes offerts on peut dans les prisons entrainer l'innocence; Mais 1'homme genereux, arme de sa constance sous le poids de ses fers n'est jamais abattu.
Перелайте Королю, в чьи кандалы нас заковали, что мы предложили ему свою службу, однако, он нашёл нас недостойными и предал анафеме, потому что у нас был собственный Храм и мы не хотели поступаться нашими верованиями, теми верованиями, что придавали нам внутреннюю силу. Можно бросить неповинного человека в тюремную камеру, но если он обладает внутренней силой и по-настоящему благороден, никакие кандалы не сломят его своей тяжестью.
КОРОЛЬ: C'est vrai, De Molai. Votre courage ne feut pas amoindri par la prison et la torure. Mais vous avez avoue. vous avez reconnu vos crimes, et ceux de votre Ordre.
Может, это правда, Де Молэ. Хотя ваша храбрость и не уменьшилась от заточения и пыток, вы признались в ваших ересях, в злодейских преступлениях как ваших, так и вашего Ордена.
ЖРЕЦ: Vous les avez tortures! Vous avez traite ces chevaliers, qui toute leur vie out combattu pour protege votre trone, I comme vous auriez traite des meurtriers ou des voleurs!
Вы пытали их! Вы обошлись с Рыцарями Храма, которые всю свою жизнь защищали ваш трон, так же, как вы обходились с убийцами и ворами.
ДЕ МОЛЭ (Филиппу): Sire, lorsque me distinguant parmi tons vos sujets, vous repandiez sur moi d'honorables bienfaits; De jour ou j'obtenais l'illustre preference de nommer de mon nom de fils du Roi de France, aurais-je pu m'altendre a l'affront solennel de paraitre a vos yeux comme un vil criminel?
Сир, выделив меня из своих подданных, вы оказали мне тем самым честь. Я имею в виду день, когда я удостоился огромной чести, и сын Короля Франции был наречён моим именем. Совсем не ожидал я тогда, что предстану перед вами подлым преступником.
ЖРЕЦ: de Molay, decrivez a la Cour la mort des Templiers.
Де Молэ, расскажите Суду как умерли Тамплиеры.
ДЕ МОЛЭ: Un immense bucher, dresse pour leur supplice, s'eleve en echafaud, et chaque chevalier croit meriter l'honneur d'y monter le premier: mais le Grand-Maiter arrive; il monte, il les devance. Son front est rayonnant de gloire et d'esperance: "Francais, souvenez-vous de nos derniers accents: nous sommes innocents, nous mourons innocents. L'arret qui nous condamne est un arret injuste. Mais il existe ailleurs un Tribunal auguste que Ie faible opprime jamais n'implore en vain, et j'ose t'y citer, о Pontife Romain! Encore guarante jours!… Je t'y vois comparaitre!"
Огромный костёр, сложенный наподобие эшафота, ожидает Рыцарей, каждый из которых надеется, что честь взойти на него первым будет предоставлена ему. Но появляется Великий Магистр: сия честь уготована для него и он взбирается на эшафот на глазах своих Рыцарей. Его лицо излучает сияние славы и видение того, что лежит далеко за этим мгновением. Он обращается к толпе:
"Народ Франции, помни наши последние слова: мы невиновны, мы умираем невиновными. Наш приговор несправедлив, но где-то существует священный Суд, тот, который угнетённые никогда не покидают всуе, ибо решения его безжалостны. Я хочу выслушать тебя перед этим Судом, о, Папа Римский! Пройдёт сорок дней и ты предстанешь перед этим судом!"
Chacun en fremissant ecoutait le Grand-Maitre. Mais quel etonement, quel trouble, quel effroi, quand il dit: "O Phillipe! O mon Maitre! O mon Roi! Je te pardonne en vain, ta vie est condamnee; Au meme Tribunal je t'attends dans l'annee". De nombreux spectateurs, emus et consternes versent des pleurs sur vous, sur ces infortunes. De tous cotes s'etend la terreur, le silence. Il semble que soudain arrive la vengeance. Les bourreaux interdits n'ossent plus approcher; Ils jettent an tremblant le feu sur le bucher, et detournent la tete… Une fumee epaisse entoure l'echafaud, roule et grossit sans cesse; Tout a coup le feu brille: a l'aspect du trepas ces braves chevaliers ne se dementent pas…
Вся толпа вздрогнула и отшатнулась при словах Великого Магистра. Но ещё больший страх обуял народ, когда он продолжил свою речь: "О, Филипп! О, мой Властелин! О, мой Король! Даже если бы я мог простить тебя, сие было бы тщетно, ибо ты приговорён. Пред сим же судом я ожидаю тебя в течение года!" Многие зрители, поражённые словами Великого Магистра, проливают слезы по тебе, Филипп, и ужас распространяется среди умолкших людей. Кажется, словно сама грядущая месть вселяется в толпу! Палачи также напуганы и внезапно ощущают себя неспособными подойти ближе. Трясущимися руками они бросают свои факела в костёр и быстро отворачиваются. Густой дым, клубясь, окружает эшафот. Внезапно появляются языки пламени и взметаются ввысь, но и пред лицом смерти сии храбрые рыцари не поступаются своей верой…
ЖРЕЦ: Assez!
Довольно!
Обличение
ЖРЕЦ:
Жрец завершает церемонию в обычном порядке
Седьмая сатанинская заповедь. Das Tierdrama
Дьявол занимает особое место в немецкой магической традиции. Он, или его воплощение всегда побеждает. Как бы методично он не подвергался бесчестью, в итоге он все же оказывался всеобщим любимцем. В качестве вдохновителя оборотней он привел готтов и гуннов к их победам в Европе; в качестве последнего действующего героя в Саге о Нибелунгах он разрушил Валхаллу и установил на земле свое царствование. Он стал героем, или, по крайней мере, жуликоватым и деликатным злодеем из сказочных пьес. На протяжении всей христианской эпохи он был представлен в германской литературе и драматургии больше, нежели любой другой заимствованный из библии персонаж. Короткие роли, которые Дьявол исполнял в германской драматургии, постепенно удлинялись, пока не стали во многих случаях занимать целые пьесы! Конечно, его всегда побеждали и прогоняли обратно в Ад со страшным переполохом и шумом, вероятно, для того, чтобы удовлетворить у публики чувство праведности.
Особенно с момента написания Фауста, Сатана более не рассматривается как олицетворение явного зла. В Фаусте, хотя и жаждя человеческих душ, он сочувствует человеку — как и ницшевский Заратустра. и удручен тем, что земные существа столь узколобы и получают мало удовольствия от жизни. Шоу вторит его высказываниям в своем Человеке и Сверхчеловеке, где весьма услужливый Дьявол заботится о удобствах своих гостей в Аду.
Как и образ Сатаны в пересказе Шоу, немецкий дьявол часто предстает в облике катализатора просвещенности и вежливости, оптимистически отдаляясь от мизантропической роли Мефистофеля в Фаусте. Образ, который в конечном итоге послужил основой для современного немецкого Сатанинского ритуала, воспет Кардуччи в Гимне к Сатане как дух прогресса, вдохновитель всех великих движений, послуживших развитию цивилизации и совершенствованию человечества. Он — дух бунта, который ведет к свободе, воплощение всех ересей, которые освобождают от оков. Он заслуживает единодушное восхищение людей и в конце концов сменяет Иегову в качестве объекта поклонения.
Из двух германских ритуалов, представленных в этой книге, Tierdrama — более древний. Уроки эзоповских аллегорий есть первые опыты разъяснения человеку прагматической важности прикладной психологии. Эзоповская басня, которая была записана в Египте еще в 1500-м году до н. э., позднее появляется в немецкой интерпретации. В результате, когда Готтхольд Лессинг сочинил в восемнадцатом веке свои басни, они тут же с готовностью ассимилировались в еретическую философию, рассматривающую человека как животного, во многих отношениях уступающего своим четвероногим собратьям.
Суть Tierdrama состоит в осознании человеком своего животного прошлого. Для участников назначение церемонии состоит в осмысленном переходе на животный уровень и принятии животных атрибутов искренности, чистоты и обострившихся чувств. Жрец, произносящий Закон, поддерживает ритм и порядок, нужные для напоминания каждому участнику, что несмотря на животный метаморфоз, он продолжает оставаться человеком. Именно это придает Tierdrama сильный эффект.
Церемония изначально исполнялась Орденом Иллюминатов, основанном в 1776-м году Адамом Вайсгауптом, как продолжение существующего масонского ритуала. Десятью годами ранее Готтхольд Лессинг вдохновил воззрения многих немцев на границы допустимого в искусстве своим критическим трактатом Лаокоон. Интеллектуальный климат в Германии достиг той стадии дискуссии, которая в Англии вылилась в создание Клуба Адского Огня. Принятие баварских Иллюминатов за сообщество с сугубо политической основой — ошибка, которую совершают те, кто наивно полагает, что политика и магический ритуал несовместимы. В масонские ордена вступали самые влиятельнейшие люди из многих правительств, практически каждый оккультный орден имел масонские корни.
Ритуалы Иллюминатов позднее стали основой учения Ordo Templi Orientis, основанного в 1902-м году Карпом Келльнером и Адольфом Вильдбрантом, Похожее учение, с сильными розенкрейцеровскими обертонами было у английского Ордена Золотой Зари в 1887-м году.
Учения Иллюминатов утверждали, что окружающий нас мир целиком материален, что все религии есть человеческое изобретение, что Бог есть человек, и человек есть Бог, и что мир есть его царство. Tierdrama усиливает эту мысль. Впервые она была проведена Дитером Хертелем 31-го июля 1781-го года в Мюнхене; настоящий манускрипт датирован 1887-м годом,
Многие писатели включили фрагменты Литании в литературу и драматургию. Представляется очевидным, что многие из них были членами Ордена или групп, образовавшихся из него позднее. Яркие доказательства можно найти в трудах Артура Махена, У, Б. Интса, Роберта У.Чемберса и Джеймса Томпсона. Из других произведений, в которых была использована Tierdrama, стоит отметить самое Сатанинское произведение Г. Уэллса "Остров доктора Моро", в котором части Литании использованы в мастерски написанном эпизоде, "Der Heilige und die Tiere" И. В. Видманна, — злая диатриба против христианского бога с точки зрения животного, " Krieg, ein Tedeum" Карла Гауптманна, в котором звери изображают различные политические силы Европы и ничем в своем поведении не отличаются от людей, и, конечно же, — «Скотоферма» Джорджа Оруэлла и "Обезьяна и сущность" Олдоса Хаксли. Представляется очень возможным, что Элистер Краули был знаком с этой церемонией, поскольку его "Книга Закона" самим своим названием намекает на кредо Tierdrama, Литания Закона.
Идея Заратуштры Ницше, состоящая в отождествлении со зверем в качестве предпосылки к роли Бого-человека, красноречиво ритуализована в Законе Джунглей из Tierdrama. Этот урок часто забывается современным человеком.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Ich bin der Sprecher des Gesetzes. Hier sind alle, die neu sind um das Gesetz zu lernen. Ich stehe im Dunkeln und spreche das Gesetz. Kein entkommen! Grausam ist die Strafe fur solche, die das Gesetz brechen. Kein entkommen! Fur jeden ist das Wollen schlecht. Was Du willst, wir wissen es nicht. Wir werden es wissen! Manche wolfen den Dingen folgen, die sich bewegen aufpassen, schleichen, warten, springen um zu toten und zu beissen, beisse tief und reichlich, sauge das Blut. Manche wollen mit den Zahnen weinen und die Dinge mit den Handen aufwuhlen und sich in die Erde hinein kuscheln. Manche klettern auf die Baume, manche kratzen an den Graben des Todes, manche kampfen mit der Stirn, den Fussen oder Klauen, manche beissen platzlich zu ohne Veranlassung! Die Bestraffung ist streng und gewiss. Deswegen lerne das Gesetz. Sage die Worter!… Sage die Worter! Sage die Worter!
Закон я молвлю. Пойдите же сюда те, для кого он новь, дабы узнать Закон. Стою во тьме и молвлю я Закон. Не скрыться никому! Жестоки наказания для тех, кто преступил Закон. Не скрыться никому! Желанье каждого сильно. Не знаем мы, что вы от нас хотите, однако же узнаем. Одни хотят идти по следу за добычей, выслеживать и красться, набрасываться, выжидать, зубами рвать и убивать, впиваться глубоко и пастью всей, высасывая кровь! Другие же хотят зубами и руками рыть под растеньями, обнюхивая землю! Одни кору с дерев срывают, другие же скребутся в могилы мертвецов, сражаются кто лбом, ногами иль когтями, другие вдруг кусают без причин на то. Неотвратимо и жестоко наказанье, так посему узнайте же Закон. Слова произнесите! Узнайте же Закон! Слова произнесите! Слова произнесите!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht auf allen Vieren zu gehen das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He быть четвероногим, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht auf allen Vieren zu gehen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He быть четвероногим, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht die Rinde oder Baume zu zerkratzen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He обдирать кору с деревьев, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht die Rinde oder Baume zu zerkratzen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He обдирать кору с деревьев, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht zu murren und zu brullen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He скалиться и не рычать, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht zu murren und zu brullen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He скалиться и не рычать, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht unsere Fangzahne im Zorn zu zeigen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
Не выпускать когтей во гневе: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht unsere Fangzahne im Zorn zu zeigen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He выпускать когтей во гневе: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht unsere Zugehorigkeit zu zerstoren: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He разрушать, что нам принадлежит: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht unsere Zugehorigkeit zu zerstoren: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He разрушать, что нам принадлежит: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht zu toten ohne zu denken: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He убивать бездумно: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht zu toten ohne zu denken: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He убивать бездумно: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Der Mensch ist Gott.
Человек есть Бог.
ЗВЕРИ: Der Mensch ist Gott.
Человек есть Бог.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Wir sind Menschen.
Мы есть люди.
ЗВЕРИ: Wir sind Menschen.
Мы есть люди.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Wir sind Gotter.
Мы есть Боги.
ЗВЕРИ: Wir sind Gotter.
Мы есть Боги.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Gott ist der Mensch.
Бог есть Человек.
ЗВЕРИ: Goft ist der Mensch.
Бог есть Человек.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist das Haus des Schmerzes.
Сие есть дом боли.
ЗВЕРИ: Sein ist das Haus des Schmerzes.
Сие есть дом боли.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist die Hand die Schafft.
Его есть длань творящая.
ЗВЕРИ: Sein ist die Hand die Schafft.
Его есть длань творящая.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist die Hand die verletzt.
Его есть длань ранящая.
ЗВЕРИ: Sein ist die Hand die verletzt.
Его есть длань ранящая.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist die Hand die heilt.
Его есть длань исцеляющая.
ЗВЕРИ: Sein ist die Hand die heilt.
Его есть длань исцеляюшая.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist der leuchtende Blitz.
Он молнией повелевает.
ЗВЕРИ: Sein ist der leuchtende Blitz.
Он молнией повелевает.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist die tiefe See.
Он глубоким морем обладает.
ЗВЕРИ: Sein ist die tiefe See.
Он глубоким морем обладает.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein sind die Sterne und der Himmel.
Ему принадлежат и небосклон и звёзды.
ЗВЕРИ: Sefn sind die Sterne und der Himmei.
Ему принадлежат и небосклон и звёзды.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein sind die Gesetze des Landes.
Ему принадлежат правители земли.
ЗВЕРИ: Sein sind die Gesetze des Landes.
Ему принадлежат правители земли.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist der Ort gennant Himmel.
Его есть земли, что зовутся Раем.
ЗВЕРИ: Sein ist der Ort gennant Himmel.
Его есть земли, что зовутся Раем.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist der Ort gennant Holle.
Его есть земли, что зовутся Адом.
ЗВЕРИ: Sein ist der Ort gennant HoHe.
Его есть земли, что зовутся Адом.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist was ist unseres.
Его есть то, что нам принадлежит.
ЗВЕРИ: Sein ist was ist unseres.
Его есть то, что нам принадлежит.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Er ist was wir sind.
Он — то же, что и мы.
ЗВЕРИ: Er ist was wir sind.
Он — то же, что и мы.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Ich bin der Sprecher des Gesetzes. Hier sind alle, die neu sind um das Gesetz zu lernen. Ich stehe im Dunkein und spreche das Gesetz. Kein entkommen!
Закон я молвлю. Пойдите же сюда те, для кого он новь, дабы узнать Закон. Стою во тьме и молвлю я Закон. Не скрыться никому! Жестоки наказания для тех, кто преступил Закон. Не скрыться никому!
ЗВЕРИ: Kein entkommen!
Не скрыться никому!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Grausam ist die Strafe fur solche, die das Gesetz brechen. Kein entkommen!
Жестоки наказания для тех, кто преступил Закон. Не скрыться никому!
ЗВЕРИ: Kein entkommen!
Не скрыться никому!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Fur jeden ist das Wollen schlecht. Was Du willst, wir wissen es nicht. Wir werden es wissen!
Желанье каждого сильно. Не знаем мы, что вы от нас хотите, однако же узнаем!
ЗВЕРИ: Wir werden es wissen!
Мы узнаем!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Manche wollen den Dingen folgen, die sich bewegen aufpassen, schleichen, warten, springen um zu toten und zu beissen, beisse tief und reichlich, sauge das Biut. Manche wollen mit den Zahnen weinen und die Dinge mit den Handen aufwuhlen und sich in die Erde hinein kuscheln. Manche klettern auf die Baume, manche kratzen an den Graben des Todes, manche kampfen mit der Stirn, den Fussen oder Klauen, manche beissen platzlich zu ohne Veranlassung! Die Bestraffung ist streng, und gewiss. Deswegen lerne das Gesetz. Sage die Worter!… Sage die Worter! Sage die Worter!
Одни хотят идти по следу за добычей, выслеживать и красться, набрасываться, выжидать, зубами рвать и убивать, впиваться глубоко и пастью всей, высасывая кровь! Другие же хотят зубами и руками рыть под растеньями, обнюхивая землю! Одни кору с дерев срывают, другие же скребутся в могилы мертвецов, сражаются кто лбом, ногами иль когтями, другие вдруг кусают без причин на то. Неотвратимо и жестоко наказанье, так посему узнайте же Закон. Слова произнесите! Узнайте же Закон! Слова произнесите! Слова произнесите!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht auf allen Vieren zu gehen das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He быть четвероногим, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht auf allen Vieren zu gehen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He быть четвероногим, вот Закон, Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht die Rinde oder Baume zu zerkratzen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He обдирать кору с деревьев, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht die Rinde oder Baume zu zerkratzen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He обдирать кору с деревьев, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht zu murren und zu brullen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He скалиться и не рычать, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht zu murren und zu bruilen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
Не скалиться и не рычать, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht unsere Fangzahne im Zorn zu zeigen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He выпускать когтей во гневе: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht unsere Fangzahne im Zorn zu zeigen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He выпускать когтей во гневе: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht unsere Zugehorigkeit zu zerstoren: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He разрушать, что нам принадлежит: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht unsere Zugehorigkeit zu zerstoren: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He разрушать, что нам принадлежит: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ:
Nicht zu toten ohne zu denken: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He убивать бездумно: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht zu toten ohne zu denken: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He убивать бездумно: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Der Mensch ist Gott.
Человек есть Бог.
ЗВЕРИ: Der Mensch ist Gott.
Человек есть Бог,
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Wir sind Menscen.
Мы есть люди.
ЗВЕРИ: Wir sind Menscen.
Мы есть люди.
ЖРЕЦ: L'autorite de Phillipe etait celle d'un profane. II tenta d'ignorer la force superieure, Ie pouvoir des Magiciens qui ont en ce jour convoque notre Haute Cour.
Филиппу была дана власть светского правления, а он пытался игнорировать силу, что была выше его, силу Магов, которые созвали сегодня этот Высокий Суд.
Филипп шепчет что-то Папе на ухо
ПАПА: Phillipe etait leur Roi, il etait leur chef. Mais aussi leur guide, leur guide spirituel. Les Templiers furent arrogants, ils se pretendirent superieurs a toute loi. Il fallait les ecraser, il fallait qu'ils apprennent la lecon de I'humilite dans les cachots de leur Roi.
Филипп был их Королём, он был их правителем. Но он был также их наставником, их духовным наставником. Тамплиеры были высокомерны, они считали себя превыше законов. Они должны были быть подавлены, они должны были получить урок смирения в тюрьмах их Короля.
ДЕ МОЛЭ: Vous direz donc au Roi qui nous chargea de fers que loin de resister nous sommes offerts on peut dans les prisons entrainer l'innocence; Mais 1'homme genereux, arme de sa constance sous le poids de ses fers n'est jamais abattu.
Перелайте Королю, в чьи кандалы нас заковали, что мы предложили ему свою службу, однако, он нашёл нас недостойными и предал анафеме, потому что у нас был собственный Храм и мы не хотели поступаться нашими верованиями, теми верованиями, что придавали нам внутреннюю силу. Можно бросить неповинного человека в тюремную камеру, но если он обладает внутренней силой и по-настоящему благороден, никакие кандалы не сломят его своей тяжестью.
КОРОЛЬ: C'est vrai, De Molai. Votre courage ne feut pas amoindri par la prison et la torure. Mais vous avez avoue. vous avez reconnu vos crimes, et ceux de votre Ordre.
Может, это правда, Де Молэ. Хотя ваша храбрость и не уменьшилась от заточения и пыток, вы признались в ваших ересях, в злодейских преступлениях как ваших, так и вашего Ордена.
ЖРЕЦ: Vous les avez tortures! Vous avez traite ces chevaliers, qui toute leur vie out combattu pour protege votre trone, I comme vous auriez traite des meurtriers ou des voleurs!
Вы пытали их! Вы обошлись с Рыцарями Храма, которые всю свою жизнь защищали ваш трон, так же, как вы обходились с убийцами и ворами.
ДЕ МОЛЭ (Филиппу): Sire, lorsque me distinguant parmi tons vos sujets, vous repandiez sur moi d'honorables bienfaits; De jour ou j'obtenais l'illustre preference de nommer de mon nom de fils du Roi de France, aurais-je pu m'altendre a l'affront solennel de paraitre a vos yeux comme un vil criminel?
Сир, выделив меня из своих подданных, вы оказали мне тем самым честь. Я имею в виду день, когда я удостоился огромной чести, и сын Короля Франции был наречён моим именем. Совсем не ожидал я тогда, что предстану перед вами подлым преступником.
ЖРЕЦ: de Molay, decrivez a la Cour la mort des Templiers.
Де Молэ, расскажите Суду как умерли Тамплиеры.
ДЕ МОЛЭ: Un immense bucher, dresse pour leur supplice, s'eleve en echafaud, et chaque chevalier croit meriter l'honneur d'y monter le premier: mais le Grand-Maiter arrive; il monte, il les devance. Son front est rayonnant de gloire et d'esperance: "Francais, souvenez-vous de nos derniers accents: nous sommes innocents, nous mourons innocents. L'arret qui nous condamne est un arret injuste. Mais il existe ailleurs un Tribunal auguste que Ie faible opprime jamais n'implore en vain, et j'ose t'y citer, о Pontife Romain! Encore guarante jours!… Je t'y vois comparaitre!"
Огромный костёр, сложенный наподобие эшафота, ожидает Рыцарей, каждый из которых надеется, что честь взойти на него первым будет предоставлена ему. Но появляется Великий Магистр: сия честь уготована для него и он взбирается на эшафот на глазах своих Рыцарей. Его лицо излучает сияние славы и видение того, что лежит далеко за этим мгновением. Он обращается к толпе:
"Народ Франции, помни наши последние слова: мы невиновны, мы умираем невиновными. Наш приговор несправедлив, но где-то существует священный Суд, тот, который угнетённые никогда не покидают всуе, ибо решения его безжалостны. Я хочу выслушать тебя перед этим Судом, о, Папа Римский! Пройдёт сорок дней и ты предстанешь перед этим судом!"
Chacun en fremissant ecoutait le Grand-Maitre. Mais quel etonement, quel trouble, quel effroi, quand il dit: "O Phillipe! O mon Maitre! O mon Roi! Je te pardonne en vain, ta vie est condamnee; Au meme Tribunal je t'attends dans l'annee". De nombreux spectateurs, emus et consternes versent des pleurs sur vous, sur ces infortunes. De tous cotes s'etend la terreur, le silence. Il semble que soudain arrive la vengeance. Les bourreaux interdits n'ossent plus approcher; Ils jettent an tremblant le feu sur le bucher, et detournent la tete… Une fumee epaisse entoure l'echafaud, roule et grossit sans cesse; Tout a coup le feu brille: a l'aspect du trepas ces braves chevaliers ne se dementent pas…
Вся толпа вздрогнула и отшатнулась при словах Великого Магистра. Но ещё больший страх обуял народ, когда он продолжил свою речь: "О, Филипп! О, мой Властелин! О, мой Король! Даже если бы я мог простить тебя, сие было бы тщетно, ибо ты приговорён. Пред сим же судом я ожидаю тебя в течение года!" Многие зрители, поражённые словами Великого Магистра, проливают слезы по тебе, Филипп, и ужас распространяется среди умолкших людей. Кажется, словно сама грядущая месть вселяется в толпу! Палачи также напуганы и внезапно ощущают себя неспособными подойти ближе. Трясущимися руками они бросают свои факела в костёр и быстро отворачиваются. Густой дым, клубясь, окружает эшафот. Внезапно появляются языки пламени и взметаются ввысь, но и пред лицом смерти сии храбрые рыцари не поступаются своей верой…
ЖРЕЦ: Assez!
Довольно!
Обличение
ЖРЕЦ:
О, Братья, не хмурьтесь, ужель я открыл
Ваши таинства, скрытые сенью веков?
Нет, уверяю вас, смертным простым
Неведом смысл непонятных им слов.
Те, кому не являлись виденья,
Никогда не поймут язык знаменья,
Хоть отчётливо слышат его.
Однако даже тот, кто бредит в приступе безумья,
Кто обнажает сердце и не таит паденья своего,
Все ж оставляет в себе тайну, добрую иль злую;
Фантомы не скрывают ничего:
Нас плоти нагота зардеться заставляет,
Но кости наготу свою бесстыдно обнажают
Не нужен саван им; скелет бесполый отвергает и его.
"Отъявленный злодей в жестокости своей
С тобою не сравнится, ведь. Господи, он род свой
От тебя, создателя всего греха и горя, ужасного,
Неумолимого тирана начинает, и в том готов поклясться я.
Хоть столько храмов в честь воздвигнуты твою,
Не всем могущество твоё являлось.
Кто смог снести б такой позор,
Создав таких людей в подобном мире?
Ужель какая Сущность, будь то Дьявол или Бог,
Могла бы править столь зловеще, глупо и безумно,
Производя на свет людей, когда бы надо воздержаться!
Как мельница вращается наш мир,
И мелет смерть и жизнь, здоровье и недуг;
Нет цели у него, как нет ни разума, ни сердца или волн.
Вино Горечи предлагается посвящаемому
Пока река Пространства и Времён неспешно катит в море своё полноводье,
Должна вращаться слепо мельница, забыв покой;
Должны стираться жернова, но кто про это знает?
И человек понять бы мог, не будь туманным его взор,
Что прихоти его вращенье жерновов не следует;
И, более того, к нему они глухи и безразличны.
Ужели, как он говорит, к нему немилостив столь рок?
Он мелет горсть ему неспешных лет дыханья слабого
И перемалывает снова в прах забытья и смерти.
Так что ж они за люди, если на уме у них смертельный рок?
С живых как будто уст струится смерти пыль,
Гробницы обиталищем своим они избрали
И вздохи вечности с дыханьем смертным их слетают.
И рвут они чудесную вуаль ошибок жизненных,
Дабы проникнуть в пустоту, где тьма и древний ужас,
Где веры и надежд лампады угасают.
У них есть мудрость, но сами они не мудры,
У них есть добродетель, но добрые дела они вершить не в силах
(Мы знаем, что у дураков есть собственный свой Рай,
А у злодеев — надлежащий Ад);
У них есть сила, но судьба всё ж их сильнее,
Терпенье есть, но время побеждает и его,
В достатке доблесть, но над ней смеётся жизнь.
Рациональней нет их, но безумны всё ж они;
Безумье внешнее они сдержать не в силах,
Есть здравый смысл в рассудке их,
Но не имеет силы он, холодный, отстранённый;
Безумье видит; и не менее ясно
Предвиденье грядущей катастрофы; отказываясь верить,
Он обмануть пытается себя, но тщетно.
Из них иные высоки по положению, богатству, власти
Других все признают за гений или значимость; иные же
Бедны и злобны, плодят детей и ёжатся от страха,
Не принимая помощь, однако ж принимая все невзгоды
На сердце, тело и на душу; оставляя для других
Все жизненные блага; но тех и этих связали узы братства,
Печальных самых и самых измождённых людей на свете.
Церемония продолжается в соответствии с Порядком исполнения
Часы и дни ложатся тяжким грузом на него,
Груз месяцев почти не вынести ему;
И часто в затаившейся душе он молится,
Чтобы забывшись, провести всё это время
И пробудиться в долгожданный благодатный день
И от него урвать свой куш, сокровищ свою долю,
Чтобы затем проспать другой сезон забот.
И вот, в конце концов, я истину несу,
Свидетель ей всяк мёртвый и живой, —
Возрадуйтесь же, ибо нет ни бога, как и чёрта
С обожествлённым именем, что создал и пытает нас;
И если суждены мытарства нам, то вовсе не за тем,
Чтоб чью-то желчь утихомирить.
Склоняемся мы пред законами вселенной,
В которых человеку нет отдельных разъяснений,
Что есть жестокость, доброта, любовь и ненависть;
Ведь если жабы и шакалы отвратительны на вид,
А тиграм свойственна краса и сила,
Что это — благосклонность иль судьбы немилость?
Живёт в борьбе всяк сущность, что ни день,
В бесчисленных преображениях ведёт войну,
Бесчисленными нитями сплетённая со всем, что есть;
И если в день какой родится кто-то на земле,
Все времена и силы к этому имеют отношенье.
И весь наш мир не в состояньи что-либо изменить иль помешать;
Я во вселенной всей намёка даже не нашёл
Добра и зла, благословенья иль проклятья,
Лишь Высшую Необходимость я открыл
И бесконечность Таинства безбрежного во тьме,
Что даже искрой слабою не осветится
Для нас, теней из сна, мелькнувших и пропавших.
О, Братья, сколь печальна наша жизнь!
Лишь несколько коротких лет должны нам предоставить облегченье.
Снести ль нам эти годы затруднённого дыханья?
И если вы не в силах наполнить чашу вашей жалкой жизни,
Закончить в миг любой её вольны вы
Без страха, что проснётесь после смерти.
Сколь царственна ночами бесконечными Луна!
Как звёзды блещут и мерцают, кружась в своём
Вселенском хороводе светил небесных
На небосклоне, безразличном словно сталь,
И люди с завистью и вожделеньем наблюдают
Вселенский марш и зарева из злата,
Наивно полагая, что небеса их вторят чувствам.
Жрец завершает церемонию в обычном порядке
Седьмая сатанинская заповедь. Das Tierdrama
Как только охранительный талисман, Крест, разобьется, на свободу вырвется дикое безумие старых идолов, с бешеной яростью берсеркеров, воспетой северными поэтами. Этот талисман хрупок и однажды настанет день, когда это ничтожество будет разбито. Старые каменные боги восстанут из давно позабытых руин и сотрут пыль тысячелетий со своих глаз; и Тор, ожив, своим гигантским молотом разрушит готические соборы!
Генрих Гейне, 1834
Дьявол занимает особое место в немецкой магической традиции. Он, или его воплощение всегда побеждает. Как бы методично он не подвергался бесчестью, в итоге он все же оказывался всеобщим любимцем. В качестве вдохновителя оборотней он привел готтов и гуннов к их победам в Европе; в качестве последнего действующего героя в Саге о Нибелунгах он разрушил Валхаллу и установил на земле свое царствование. Он стал героем, или, по крайней мере, жуликоватым и деликатным злодеем из сказочных пьес. На протяжении всей христианской эпохи он был представлен в германской литературе и драматургии больше, нежели любой другой заимствованный из библии персонаж. Короткие роли, которые Дьявол исполнял в германской драматургии, постепенно удлинялись, пока не стали во многих случаях занимать целые пьесы! Конечно, его всегда побеждали и прогоняли обратно в Ад со страшным переполохом и шумом, вероятно, для того, чтобы удовлетворить у публики чувство праведности.
Особенно с момента написания Фауста, Сатана более не рассматривается как олицетворение явного зла. В Фаусте, хотя и жаждя человеческих душ, он сочувствует человеку — как и ницшевский Заратустра. и удручен тем, что земные существа столь узколобы и получают мало удовольствия от жизни. Шоу вторит его высказываниям в своем Человеке и Сверхчеловеке, где весьма услужливый Дьявол заботится о удобствах своих гостей в Аду.
Как и образ Сатаны в пересказе Шоу, немецкий дьявол часто предстает в облике катализатора просвещенности и вежливости, оптимистически отдаляясь от мизантропической роли Мефистофеля в Фаусте. Образ, который в конечном итоге послужил основой для современного немецкого Сатанинского ритуала, воспет Кардуччи в Гимне к Сатане как дух прогресса, вдохновитель всех великих движений, послуживших развитию цивилизации и совершенствованию человечества. Он — дух бунта, который ведет к свободе, воплощение всех ересей, которые освобождают от оков. Он заслуживает единодушное восхищение людей и в конце концов сменяет Иегову в качестве объекта поклонения.
Из двух германских ритуалов, представленных в этой книге, Tierdrama — более древний. Уроки эзоповских аллегорий есть первые опыты разъяснения человеку прагматической важности прикладной психологии. Эзоповская басня, которая была записана в Египте еще в 1500-м году до н. э., позднее появляется в немецкой интерпретации. В результате, когда Готтхольд Лессинг сочинил в восемнадцатом веке свои басни, они тут же с готовностью ассимилировались в еретическую философию, рассматривающую человека как животного, во многих отношениях уступающего своим четвероногим собратьям.
Суть Tierdrama состоит в осознании человеком своего животного прошлого. Для участников назначение церемонии состоит в осмысленном переходе на животный уровень и принятии животных атрибутов искренности, чистоты и обострившихся чувств. Жрец, произносящий Закон, поддерживает ритм и порядок, нужные для напоминания каждому участнику, что несмотря на животный метаморфоз, он продолжает оставаться человеком. Именно это придает Tierdrama сильный эффект.
Церемония изначально исполнялась Орденом Иллюминатов, основанном в 1776-м году Адамом Вайсгауптом, как продолжение существующего масонского ритуала. Десятью годами ранее Готтхольд Лессинг вдохновил воззрения многих немцев на границы допустимого в искусстве своим критическим трактатом Лаокоон. Интеллектуальный климат в Германии достиг той стадии дискуссии, которая в Англии вылилась в создание Клуба Адского Огня. Принятие баварских Иллюминатов за сообщество с сугубо политической основой — ошибка, которую совершают те, кто наивно полагает, что политика и магический ритуал несовместимы. В масонские ордена вступали самые влиятельнейшие люди из многих правительств, практически каждый оккультный орден имел масонские корни.
Ритуалы Иллюминатов позднее стали основой учения Ordo Templi Orientis, основанного в 1902-м году Карпом Келльнером и Адольфом Вильдбрантом, Похожее учение, с сильными розенкрейцеровскими обертонами было у английского Ордена Золотой Зари в 1887-м году.
Учения Иллюминатов утверждали, что окружающий нас мир целиком материален, что все религии есть человеческое изобретение, что Бог есть человек, и человек есть Бог, и что мир есть его царство. Tierdrama усиливает эту мысль. Впервые она была проведена Дитером Хертелем 31-го июля 1781-го года в Мюнхене; настоящий манускрипт датирован 1887-м годом,
Многие писатели включили фрагменты Литании в литературу и драматургию. Представляется очевидным, что многие из них были членами Ордена или групп, образовавшихся из него позднее. Яркие доказательства можно найти в трудах Артура Махена, У, Б. Интса, Роберта У.Чемберса и Джеймса Томпсона. Из других произведений, в которых была использована Tierdrama, стоит отметить самое Сатанинское произведение Г. Уэллса "Остров доктора Моро", в котором части Литании использованы в мастерски написанном эпизоде, "Der Heilige und die Tiere" И. В. Видманна, — злая диатриба против христианского бога с точки зрения животного, " Krieg, ein Tedeum" Карла Гауптманна, в котором звери изображают различные политические силы Европы и ничем в своем поведении не отличаются от людей, и, конечно же, — «Скотоферма» Джорджа Оруэлла и "Обезьяна и сущность" Олдоса Хаксли. Представляется очень возможным, что Элистер Краули был знаком с этой церемонией, поскольку его "Книга Закона" самим своим названием намекает на кредо Tierdrama, Литания Закона.
Идея Заратуштры Ницше, состоящая в отождествлении со зверем в качестве предпосылки к роли Бого-человека, красноречиво ритуализована в Законе Джунглей из Tierdrama. Этот урок часто забывается современным человеком.
Das Tierdrama
Церемония начинается в стандартной последовательности. Ликтор стоит слева и спереди от алтаря, звонарь у гонга — справа и спереди. Осветитель находится сзади жреца, который во время исполнения вступительной части стоит в образованном таким способом ромбе. Зачитывается Второй Енохианский ключ. Кубок осушается не полностью. Произносятся имена, имеющие звериных двойников: Баст, Тайфун, Фенриц, Мидгард, Бегемот, Пан и т. д. Завершив вступительное заклинание, жрец удаляется на задний план, и появляется заклинатель. Оглядев свободное пространство, он становится в центре и делает знак осветителю, который со светом выходит вперёд. Он готов призвать зверей. Они входят друг за другом, если обряд проводится в комнате или сквозь листву. если всё происходит на природе. Походка каждого участника должна напоминать представляемого им зверя. Заклинатель начинает Литанию, сопровождаемую приглушёнными ударами гонга, словно вторящему заклинателю. В то время как он произносит заклинание, звери постепенно собираются вокруг него.ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Ich bin der Sprecher des Gesetzes. Hier sind alle, die neu sind um das Gesetz zu lernen. Ich stehe im Dunkeln und spreche das Gesetz. Kein entkommen! Grausam ist die Strafe fur solche, die das Gesetz brechen. Kein entkommen! Fur jeden ist das Wollen schlecht. Was Du willst, wir wissen es nicht. Wir werden es wissen! Manche wolfen den Dingen folgen, die sich bewegen aufpassen, schleichen, warten, springen um zu toten und zu beissen, beisse tief und reichlich, sauge das Blut. Manche wollen mit den Zahnen weinen und die Dinge mit den Handen aufwuhlen und sich in die Erde hinein kuscheln. Manche klettern auf die Baume, manche kratzen an den Graben des Todes, manche kampfen mit der Stirn, den Fussen oder Klauen, manche beissen platzlich zu ohne Veranlassung! Die Bestraffung ist streng und gewiss. Deswegen lerne das Gesetz. Sage die Worter!… Sage die Worter! Sage die Worter!
Закон я молвлю. Пойдите же сюда те, для кого он новь, дабы узнать Закон. Стою во тьме и молвлю я Закон. Не скрыться никому! Жестоки наказания для тех, кто преступил Закон. Не скрыться никому! Желанье каждого сильно. Не знаем мы, что вы от нас хотите, однако же узнаем. Одни хотят идти по следу за добычей, выслеживать и красться, набрасываться, выжидать, зубами рвать и убивать, впиваться глубоко и пастью всей, высасывая кровь! Другие же хотят зубами и руками рыть под растеньями, обнюхивая землю! Одни кору с дерев срывают, другие же скребутся в могилы мертвецов, сражаются кто лбом, ногами иль когтями, другие вдруг кусают без причин на то. Неотвратимо и жестоко наказанье, так посему узнайте же Закон. Слова произнесите! Узнайте же Закон! Слова произнесите! Слова произнесите!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht auf allen Vieren zu gehen das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He быть четвероногим, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht auf allen Vieren zu gehen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He быть четвероногим, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht die Rinde oder Baume zu zerkratzen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He обдирать кору с деревьев, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht die Rinde oder Baume zu zerkratzen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He обдирать кору с деревьев, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht zu murren und zu brullen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He скалиться и не рычать, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht zu murren und zu brullen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He скалиться и не рычать, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht unsere Fangzahne im Zorn zu zeigen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
Не выпускать когтей во гневе: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht unsere Fangzahne im Zorn zu zeigen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He выпускать когтей во гневе: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht unsere Zugehorigkeit zu zerstoren: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He разрушать, что нам принадлежит: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht unsere Zugehorigkeit zu zerstoren: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He разрушать, что нам принадлежит: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht zu toten ohne zu denken: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He убивать бездумно: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht zu toten ohne zu denken: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He убивать бездумно: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Der Mensch ist Gott.
Человек есть Бог.
ЗВЕРИ: Der Mensch ist Gott.
Человек есть Бог.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Wir sind Menschen.
Мы есть люди.
ЗВЕРИ: Wir sind Menschen.
Мы есть люди.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Wir sind Gotter.
Мы есть Боги.
ЗВЕРИ: Wir sind Gotter.
Мы есть Боги.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Gott ist der Mensch.
Бог есть Человек.
ЗВЕРИ: Goft ist der Mensch.
Бог есть Человек.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist das Haus des Schmerzes.
Сие есть дом боли.
ЗВЕРИ: Sein ist das Haus des Schmerzes.
Сие есть дом боли.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist die Hand die Schafft.
Его есть длань творящая.
ЗВЕРИ: Sein ist die Hand die Schafft.
Его есть длань творящая.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist die Hand die verletzt.
Его есть длань ранящая.
ЗВЕРИ: Sein ist die Hand die verletzt.
Его есть длань ранящая.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist die Hand die heilt.
Его есть длань исцеляющая.
ЗВЕРИ: Sein ist die Hand die heilt.
Его есть длань исцеляюшая.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist der leuchtende Blitz.
Он молнией повелевает.
ЗВЕРИ: Sein ist der leuchtende Blitz.
Он молнией повелевает.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist die tiefe See.
Он глубоким морем обладает.
ЗВЕРИ: Sein ist die tiefe See.
Он глубоким морем обладает.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein sind die Sterne und der Himmel.
Ему принадлежат и небосклон и звёзды.
ЗВЕРИ: Sefn sind die Sterne und der Himmei.
Ему принадлежат и небосклон и звёзды.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein sind die Gesetze des Landes.
Ему принадлежат правители земли.
ЗВЕРИ: Sein sind die Gesetze des Landes.
Ему принадлежат правители земли.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist der Ort gennant Himmel.
Его есть земли, что зовутся Раем.
ЗВЕРИ: Sein ist der Ort gennant Himmel.
Его есть земли, что зовутся Раем.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist der Ort gennant Holle.
Его есть земли, что зовутся Адом.
ЗВЕРИ: Sein ist der Ort gennant HoHe.
Его есть земли, что зовутся Адом.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Sein ist was ist unseres.
Его есть то, что нам принадлежит.
ЗВЕРИ: Sein ist was ist unseres.
Его есть то, что нам принадлежит.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Er ist was wir sind.
Он — то же, что и мы.
ЗВЕРИ: Er ist was wir sind.
Он — то же, что и мы.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Ich bin der Sprecher des Gesetzes. Hier sind alle, die neu sind um das Gesetz zu lernen. Ich stehe im Dunkein und spreche das Gesetz. Kein entkommen!
Закон я молвлю. Пойдите же сюда те, для кого он новь, дабы узнать Закон. Стою во тьме и молвлю я Закон. Не скрыться никому! Жестоки наказания для тех, кто преступил Закон. Не скрыться никому!
ЗВЕРИ: Kein entkommen!
Не скрыться никому!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Grausam ist die Strafe fur solche, die das Gesetz brechen. Kein entkommen!
Жестоки наказания для тех, кто преступил Закон. Не скрыться никому!
ЗВЕРИ: Kein entkommen!
Не скрыться никому!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Fur jeden ist das Wollen schlecht. Was Du willst, wir wissen es nicht. Wir werden es wissen!
Желанье каждого сильно. Не знаем мы, что вы от нас хотите, однако же узнаем!
ЗВЕРИ: Wir werden es wissen!
Мы узнаем!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Manche wollen den Dingen folgen, die sich bewegen aufpassen, schleichen, warten, springen um zu toten und zu beissen, beisse tief und reichlich, sauge das Biut. Manche wollen mit den Zahnen weinen und die Dinge mit den Handen aufwuhlen und sich in die Erde hinein kuscheln. Manche klettern auf die Baume, manche kratzen an den Graben des Todes, manche kampfen mit der Stirn, den Fussen oder Klauen, manche beissen platzlich zu ohne Veranlassung! Die Bestraffung ist streng, und gewiss. Deswegen lerne das Gesetz. Sage die Worter!… Sage die Worter! Sage die Worter!
Одни хотят идти по следу за добычей, выслеживать и красться, набрасываться, выжидать, зубами рвать и убивать, впиваться глубоко и пастью всей, высасывая кровь! Другие же хотят зубами и руками рыть под растеньями, обнюхивая землю! Одни кору с дерев срывают, другие же скребутся в могилы мертвецов, сражаются кто лбом, ногами иль когтями, другие вдруг кусают без причин на то. Неотвратимо и жестоко наказанье, так посему узнайте же Закон. Слова произнесите! Узнайте же Закон! Слова произнесите! Слова произнесите!
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht auf allen Vieren zu gehen das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He быть четвероногим, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht auf allen Vieren zu gehen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He быть четвероногим, вот Закон, Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht die Rinde oder Baume zu zerkratzen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He обдирать кору с деревьев, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht die Rinde oder Baume zu zerkratzen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He обдирать кору с деревьев, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht zu murren und zu brullen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He скалиться и не рычать, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht zu murren und zu bruilen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
Не скалиться и не рычать, вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht unsere Fangzahne im Zorn zu zeigen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He выпускать когтей во гневе: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht unsere Fangzahne im Zorn zu zeigen: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He выпускать когтей во гневе: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Nicht unsere Zugehorigkeit zu zerstoren: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He разрушать, что нам принадлежит: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht unsere Zugehorigkeit zu zerstoren: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He разрушать, что нам принадлежит: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ:
Nicht zu toten ohne zu denken: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He убивать бездумно: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗВЕРИ: Nicht zu toten ohne zu denken: das ist das Gesetz. Sind wir nicht Menschen?
He убивать бездумно: вот Закон. Иль разве мы не люди?
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Der Mensch ist Gott.
Человек есть Бог.
ЗВЕРИ: Der Mensch ist Gott.
Человек есть Бог,
ЗАКЛИНАТЕЛЬ: Wir sind Menscen.
Мы есть люди.
ЗВЕРИ: Wir sind Menscen.
Мы есть люди.