И этого взгляда было достаточно, чтобы развеялись чары. Теперь Рауль видел не раскаявшуюся грешницу, молящую о снисхождении. Перед ним готовилась к бою хладнокровная авантюристка, привыкшая обольщать, расчетливо пуская в ход нежность своих рук и трепет губ.
Взгляды любовников встретились, как клинки врагов. Теперь Рауль отлично знал, что таится за обманчиво невинным лицом со скорбной улыбкой! Чистейший облик не скроет уродства души! Именно душу он видел теперь обнаженной и содрогался от этого зрелища.
Он все больше овладевал собой. Избавившись от искушения, он снял ее руку со своего плеча и тихо сказал:
— Ты помнишь то наше свидание на яхте, когда мы готовы были убить друг друга? Тогда мы испугались. Теперь ты не боишься моей смерти. И если я сейчас утону в твоих объятьях, мне конец. Завтра-послезавтра, не важно, меня ждет неминуемая смерть от твоей руки. — Она выпрямилась, оскорбленная и угрожающая. Гордость вновь переполняла ее, захлестывала ее мысли.
— Ну конечно, — продолжал Рауль, — с первой минуты мы были смертельными врагами. Мы стремились поразить друг друга и ни о чем другом не думали. Особенно ты! Я был всего лишь соперником, вторгшимся в твои владения, в твой мир. Чужой! Сознательно или нет, но ты меня обрекла на смерть с первой минуты.
Она покачала головой и сказала вызывающе:
— До этого дня — нет.
— Но сегодня — да! Не так ли? — воскликнул он. — Нет, Жозина, просто сегодня ты это вполне поняла. Но ты упустила одну особенность сегодняшних событий. Сегодня я смеюсь над тобой, Жозефина! Ученик победил учителя! Только это я хотел доказать тебе сегодня. Это я позволил тебе прийти сегодня сюда. Я принял бой. Я подставился ударам и твоим, и твоей банды. И я выдержал их. И теперь мы сидим рядом, но ты ничего не можешь сделать. Полное поражение! Кларисса жива, я свободен… Так что, красавица моя, убирайся вон из моей жизни! Ты полностью разбита и разгромлена навсегда. И самое главное — я презираю тебя.
Он бросал ей в лицо оскорбления, хлеставшие ее больнее бича. Она смертельно побледнела. Лицо исказилось до неузнаваемости. Впервые на ее божественном лике непорочной красоты явственно проступили черты порока и греховности.
Она процедила сквозь зубы:
— Я отомщу за себя!…
— Исключено, — усмехнулся Рауль. — Я вырвал у тебя когти. Опомнись, ты боишься меня! Это самое восхитительное в истории нашей любви! Вот главный мой успех сегодня: ты стала бояться меня!
— Я жизнь положу на это!
— Не обманывай себя. Все твои приемы мне известны. Ты проиграла полностью. Это конец.
Она покачала головой:
— У меня есть и другие средства.
— Какие же?
— Мое огромное богатство.
— Найденное благодаря мне? — весело спросил Рауль. — Если в этом деле и было хоть одно озарение, то разве не от меня шел этот свет?
— Возможно, не буду спорить. Но это мне удалось завершить все дело. Конечно, когда нужно поиграть словами, тебе нет равных. Но здесь нужны были действия, и их совершила я. Кларисса жива, ты на свободе и торжествуешь победу. Но жизнь Клариссы и твоя свобода слишком жалкие ставки в моей игре. Чего вы стоите в сравнении с тысячами и тысячами драгоценных камней?! Главная битва была за это сокровище. И в этой битве победила я! Сокровища принадлежат мне!
— Вот за это никак не могу поручиться, — шутовским тоном парировал он.
— Они у меня! Я сложила драгоценности в чемодан и увезла в Гавр. Взорванная яхта лежит на морском дне, а чемодан с камнями — в сейфе одного из лондонских банков.
— Да-да, — согласился Рауль, — веревка совсем новая, довольно прочная, пять печатей фиолетового воска с монограммой Ж.Б., то есть Жозефина Бальзамо. Чемодан, конечно, самый простой, без особых примет, не привлекающий к себе внимания… Желтые ремни и мягкие кожаные ручки…
Графиня Калиостро метнула в него взгляд, полный смятения:
— Откуда тебе это известно?…
— Мы довольно долго оставались с ним наедине. Такое приятное двухчасовое свидание, — засмеялся Рауль.
— Ложь! — гневно выкрикнула она. — Ты пытаешься запугать меня! Я ни на секунду не выпускала чемодан из рук на всем пути от взорванного валуна под Мениль-су-Жюмьежем до самого сейфа в лондонском банке!
— Но ты же опускала его в трюм «Светлячка»?
— Я все время сидела около трюма и вместе со всей командой следила, чтобы ты не пробрался каким-нибудь чудом на борт…
— Знаю.
— Откуда?
— Я был в трюме.
Более страшного для Жозефины известия трудно было придумать. А Рауль, посмеиваясь про себя, продолжал рассказ:
— Еще около взорванного камня королевы в Мениль-су-Жюмьеже я понял, что следовать за тобой по пятам — бесполезно. Так я никогда не смогу тебя догнать. Но к чему преследовать мою стремительную Жозину, если так просто догадаться, где она будет к концу этого триумфального дня. Потому нужно только добраться раньше нее, туда и уже на месте воспользоваться любой возможностью, чтобы вернуть похищенные сокровища. Как видишь, все очень просто. Итак, преследуемая мною и полицией прекрасная Жозефина Бальзамо хочет как можно быстрее спрятать сокровище в безопасном месте. Для этого ей необходимо срочно бежать за границу. Каким образом? Да на своей же яхте «Светлячок»! И в полдень я уже в Гавре. Час спустя твой экипаж отправился на берег пообедать, а я пробрался на палубу и спокойно спустился в трюм, где спрятался между ящиками и бочками с провизией. К шести часам явилась ты, моя долгожданная, и спустила на троссе чемодан прямо мне в руки.
— Ты лжешь… Ты лжешь… — стонала она.
Не обращая на нее внимания, он продолжал:
— В десять часов вечера к вам присоединился Леонар. Из вечерних газет он уже знал о самоубийстве Боманьяна. В одиннадцать часов вы подняли якорь, а в полночь у вас что-то случилось… Вы пришвартовались к какому-то судну. Леонар, ставший князем Лаворнефом, приступил к полному переселению: все сколько-нибудь ценные вещи перенесли на палубу другого судна. И, разумеется, не забыли чемодан. Его ты собственноручно извлекла из трюма! А потом «Светлячок» отправился в преисподнюю.
Рауль закурил и вернулся к рассказу:
— Признаться, были у меня драматические минуты! Я остался на яхте один, из экипажа никого нет, «Светлячок» носится по волнам, словно им управляет пьяный или сумасшедший капитан… К тому же, я прекрасно понимал, что ты не оставила судно без своей заботы, и где-то заложена адская машинка с включенными часами. С минуты на минуту механизм должен был сработать и поставить очень громкую точку на всей этой истории. Клянусь, у меня выступил холодный пот. Броситься в воду? Я уже готов был к ночному купанию, но тут меня осенило, что ты ведь не знаешь о моем присутствии на «Светлячке»! Я хорошенько осмотрелся и, к безумной моей радости, увидел маленькую шлюпку, болтающуюся в кильватере. Разумеется, я воспользовался ею и уже через полчаса издали наблюдал, как во мраке полыхало пламя на яхте. Бедный «Светлячок» затонул. На следующий день лодку прибило к мысу Антифер… Я спрыгнул в воду и через минуту оказался на берегу. А вечером я уже готовился здесь к долгожданной встрече с тобой, моя дорогая Жозефина.
Графиня Калиостро слушала с непроницаемым видом, не прерывая рассказчика. Казалось, приключения Рауля ее абсолютно не интересовали. Главное — чемодан. Она боялась спросить об этом, прекрасно понимая, что Рауль не стал бы рисковать жизнью, без какой-то цели.
— Ну, — улыбнулся Рауль. — Ты не хочешь ни о чем спросить меня?
— К чему лишние вопросы? Ты все рассказал. А чемодан я забрала. И укрыла его в надежном месте.
— Но ты не удосужилась проверить его, не так ли?
— Откровенно говоря… А зачем? Веревка и печати были нетронуты…
— Но ты не заметила маленькой щелки в обивке чемодана. Эдакой крохотной лазейки для мышки-норушки.
— Лазейки?
— Черт возьми! Ты полагаешь, что я провел впустую два часа, находясь наедине с таким содержательным предметом? Ну, Жозефина, не настолько же я глуп!
— И? — спросила она.
— И мало-помалу, моя бедная подруга, я осторожно извлек все содержимое чемодана, так что…
— Что?
— Когда ты откроешь чемодан, то не найдешь там ничего, кроме не слишком ценных съестных припасов… Но по весу их не меньше, чем драгоценностей, об этом я побеспокоился лично! Извини, но это все, что у меня было под рукой. Немного фасоли, чечевицы… Вряд ли они стоят больше того, что ты заплатила за аренду банковского сейфа в Лондоне.
Она попыталась возразить:
— Неправда! Это невозможно было сделать… Ты не мог…
Рауль снял со шкафа маленькую деревянную чашку и высыпал на ладонь две-три дюжины алмазов, рубинов, сапфиров и беззаботно покатал их возле лампы. Драгоценные камни засияли всеми цветами радуги.
— Там были и другие, — промолвил он. — Но увы!… Взрыв помешал мне забрать всю коллекцию, и теперь она покоится на дне моря. И что значат для такого молодого человека, как я, несколько камешков?! Надеюсь, ты не собираешься падать в обморок? А то эти бедные женщины не могут потерять какой-нибудь миллиард, чтобы тут же не потерять сознание. Но ты даже бровью не повела! Ах, Жозефина, Жозефина! Какая же ты растяпа!
Жозефина Бальзамо действительно даже бровью не повела. Она поднялась с единственным желанием собственными руками задушить своего бывшего любовника. Но нервы не выдержали… Она задохнулась от отчаянья и бессилия. Ее руки бесцельно хватались за воздух, как руки утопающего, когда он судорожно пытается удержаться на поверхности.
С глухим стоном она рухнула на кровать.
Рауль молча ждал окончания сцены, хотя ему было что сказать ей:
— Ну? Теперь ты видишь, что это полный разгром? Это крах всех твоих планов. И ты это отлично понимаешь, Жозефина. Ты уйдешь отсюда, полностью смирившись с тем, что ничего не сможешь сделать против меня. А я останусь и буду счастлив, несмотря на то, что твоя любовь ко мне угасла. И все твои попытки вернуть меня будут напрасны. Я буду счастлив с Клариссой, у нас будет много детей. Это все, что я могу для тебя сделать.
Он встал и весело прошелся по комнате, продолжая свой монолог:
— Итак, твои планы потерпели полное поражение. Ты вступила в борьбу с человеком в тысячу раз сильнее и хитрее тебя, бедная дочь Калиостро. Мне самому не верится, я даже чуточку опьянен своей силой и ловкостью. Какой замечательный сплав интуиции, энергии и ясного понимания сути! Истинный гений! Ничто не ускользнуло от меня. Я читал в сердцах своих врагов, как в открытой книге. Я мгновенно угадывал их тайные мысли. По-моему, тут есть чем восхищаться! А ты отворачиваешься от меня, бедная моя, несчастная, побежденная, лежишь себе на кровати носом к стене, и я даже не вижу твоего очаровательного личика. Ну, разумеется, ты сейчас занята: обдумывание мести в самом разгаре… И я прекрасно себе представляю, как твоя рука скользит сейчас за корсаж, извлекает оттуда револьвер и…
Он не договорил — графиня Калиостро резко обернулась, в ее руке блеснул револьвер. Раздался выстрел. Но Рауль, готовый к чему-то подобному, успел перехватить ее руку и направил смертоносное дуло в сторону самой Жозефины Бальзамо. Она упала с простреленной грудью… Сцена была такой кровавой, а развязка так неожиданна, что он замер перед этим неподвижным телом, распростертым на кровати.
Даже тень беспокойства не омрачила его души. И мысль о том, что она, возможно, уже мертва, не приходила ему в голову. Наклонившись, он бесстрастно констатировал, что сердце ее бьется вполне четко.
Ножницами он разорвал ткань. Пуля, скользнув по распорке корсажа, глубоко оцарапала нежную плоть около родинки под правой грудью.
— Легкое ранение, — проговорил он, не в силах избавиться от мысли, что смерть такого создания была бы и справедливой, и даже желательной.
Он вплотную приблизил острие ножниц к ее обнаженной груди, спрашивая себя, не в том ли состоит его долг, чтобы завершить начатое случайно, уничтожив эту слишком совершенную красоту. Один удар — и сколько же преступлений и несчастий будет предотвращено!
Но у него не хватило на это смелости… Он слишком любил ее когда-то. Долго он стоял, молча любуясь ею, и ощущал в глубине души бесконечную печаль. Борьба истощила его. Он чувствовал, как его теперь заполняет горечь и отвращение к самому себе.
Она была его первой большой любовью. На всю жизнь останется у него морщинка на лбу, а на сердце — тяжкое чувство утраты. На всю жизнь!
Дыхание ее стало глубже, веки затрепетали, она открыла глаза.
Больше всего на свете ему теперь хотелось раз и навсегда забыть о ней, никогда не видеть.
Открыв окно, он прислушался. Со стороны утеса раздались шаги. Видимо, достигнув берега, Леонар обнаружил, что все трофеи их победоносного похода ограничились захватом в плен безжизненного манекена. И теперь, не без оснований встревоженный отсутствием Жозефины, он спешил ей на помощь.
— Пусть же найдет ее здесь. И заберет с собой! — задумчиво промолвил Рауль. — Пусть она живет или умирает, — мне все равно. Пусть поступает, как хочет! Или как велит ей совесть! Будет она счастлива или нет — мне плевать. Я ничего больше не хочу о ней знать. Довольно! Хватит этого ада!
И молча, не оглядываясь на женщину, с мольбой простирающую к нему руки, вышел из комнаты.
На следующее утро Рауль нанес визит Клариссе Д'Этиг. До сих пор он ничем не напоминал ей о своем присутствии в замке, не пытался с нею увидеться.
Она знала, что он здесь, но молчаливо соглашалась, что время их встречи еще не пришло. Теперь же он завершил свой труд, и разлуке наступил конец.
Перемена чувствовалась и в ней: щеки порозовели, глаза светились надеждой.
— Кларисса, — сказал он, остановившись на пороге. — Ты обещала простить меня…
— Мне не за что тебя прощать, Рауль, — ответила девушка, думая о своем отце.
— Нет, Кларисса, я причинил тебе много зла. Как и себе самому… И не любви твоей прошу я, но позволения заботиться и защищать тебя, вас. Ты нужна мне, Кларисса, чтобы навсегда забыть об этих днях, чтобы вновь обрести доверие и уважение к самому себе. Я хочу победить все дурное, что скрыто во мне и влечет туда… куда теперь не увлечь меня ни за что на свете. С твоей помощью я постараюсь снова стать честным человеком. И клянусь, ты будешь счастлива. Ты хочешь быть моей женой, Кларисса?
Она протянула ему руку.
Эпилог
Взгляды любовников встретились, как клинки врагов. Теперь Рауль отлично знал, что таится за обманчиво невинным лицом со скорбной улыбкой! Чистейший облик не скроет уродства души! Именно душу он видел теперь обнаженной и содрогался от этого зрелища.
Он все больше овладевал собой. Избавившись от искушения, он снял ее руку со своего плеча и тихо сказал:
— Ты помнишь то наше свидание на яхте, когда мы готовы были убить друг друга? Тогда мы испугались. Теперь ты не боишься моей смерти. И если я сейчас утону в твоих объятьях, мне конец. Завтра-послезавтра, не важно, меня ждет неминуемая смерть от твоей руки. — Она выпрямилась, оскорбленная и угрожающая. Гордость вновь переполняла ее, захлестывала ее мысли.
— Ну конечно, — продолжал Рауль, — с первой минуты мы были смертельными врагами. Мы стремились поразить друг друга и ни о чем другом не думали. Особенно ты! Я был всего лишь соперником, вторгшимся в твои владения, в твой мир. Чужой! Сознательно или нет, но ты меня обрекла на смерть с первой минуты.
Она покачала головой и сказала вызывающе:
— До этого дня — нет.
— Но сегодня — да! Не так ли? — воскликнул он. — Нет, Жозина, просто сегодня ты это вполне поняла. Но ты упустила одну особенность сегодняшних событий. Сегодня я смеюсь над тобой, Жозефина! Ученик победил учителя! Только это я хотел доказать тебе сегодня. Это я позволил тебе прийти сегодня сюда. Я принял бой. Я подставился ударам и твоим, и твоей банды. И я выдержал их. И теперь мы сидим рядом, но ты ничего не можешь сделать. Полное поражение! Кларисса жива, я свободен… Так что, красавица моя, убирайся вон из моей жизни! Ты полностью разбита и разгромлена навсегда. И самое главное — я презираю тебя.
Он бросал ей в лицо оскорбления, хлеставшие ее больнее бича. Она смертельно побледнела. Лицо исказилось до неузнаваемости. Впервые на ее божественном лике непорочной красоты явственно проступили черты порока и греховности.
Она процедила сквозь зубы:
— Я отомщу за себя!…
— Исключено, — усмехнулся Рауль. — Я вырвал у тебя когти. Опомнись, ты боишься меня! Это самое восхитительное в истории нашей любви! Вот главный мой успех сегодня: ты стала бояться меня!
— Я жизнь положу на это!
— Не обманывай себя. Все твои приемы мне известны. Ты проиграла полностью. Это конец.
Она покачала головой:
— У меня есть и другие средства.
— Какие же?
— Мое огромное богатство.
— Найденное благодаря мне? — весело спросил Рауль. — Если в этом деле и было хоть одно озарение, то разве не от меня шел этот свет?
— Возможно, не буду спорить. Но это мне удалось завершить все дело. Конечно, когда нужно поиграть словами, тебе нет равных. Но здесь нужны были действия, и их совершила я. Кларисса жива, ты на свободе и торжествуешь победу. Но жизнь Клариссы и твоя свобода слишком жалкие ставки в моей игре. Чего вы стоите в сравнении с тысячами и тысячами драгоценных камней?! Главная битва была за это сокровище. И в этой битве победила я! Сокровища принадлежат мне!
— Вот за это никак не могу поручиться, — шутовским тоном парировал он.
— Они у меня! Я сложила драгоценности в чемодан и увезла в Гавр. Взорванная яхта лежит на морском дне, а чемодан с камнями — в сейфе одного из лондонских банков.
— Да-да, — согласился Рауль, — веревка совсем новая, довольно прочная, пять печатей фиолетового воска с монограммой Ж.Б., то есть Жозефина Бальзамо. Чемодан, конечно, самый простой, без особых примет, не привлекающий к себе внимания… Желтые ремни и мягкие кожаные ручки…
Графиня Калиостро метнула в него взгляд, полный смятения:
— Откуда тебе это известно?…
— Мы довольно долго оставались с ним наедине. Такое приятное двухчасовое свидание, — засмеялся Рауль.
— Ложь! — гневно выкрикнула она. — Ты пытаешься запугать меня! Я ни на секунду не выпускала чемодан из рук на всем пути от взорванного валуна под Мениль-су-Жюмьежем до самого сейфа в лондонском банке!
— Но ты же опускала его в трюм «Светлячка»?
— Я все время сидела около трюма и вместе со всей командой следила, чтобы ты не пробрался каким-нибудь чудом на борт…
— Знаю.
— Откуда?
— Я был в трюме.
Более страшного для Жозефины известия трудно было придумать. А Рауль, посмеиваясь про себя, продолжал рассказ:
— Еще около взорванного камня королевы в Мениль-су-Жюмьеже я понял, что следовать за тобой по пятам — бесполезно. Так я никогда не смогу тебя догнать. Но к чему преследовать мою стремительную Жозину, если так просто догадаться, где она будет к концу этого триумфального дня. Потому нужно только добраться раньше нее, туда и уже на месте воспользоваться любой возможностью, чтобы вернуть похищенные сокровища. Как видишь, все очень просто. Итак, преследуемая мною и полицией прекрасная Жозефина Бальзамо хочет как можно быстрее спрятать сокровище в безопасном месте. Для этого ей необходимо срочно бежать за границу. Каким образом? Да на своей же яхте «Светлячок»! И в полдень я уже в Гавре. Час спустя твой экипаж отправился на берег пообедать, а я пробрался на палубу и спокойно спустился в трюм, где спрятался между ящиками и бочками с провизией. К шести часам явилась ты, моя долгожданная, и спустила на троссе чемодан прямо мне в руки.
— Ты лжешь… Ты лжешь… — стонала она.
Не обращая на нее внимания, он продолжал:
— В десять часов вечера к вам присоединился Леонар. Из вечерних газет он уже знал о самоубийстве Боманьяна. В одиннадцать часов вы подняли якорь, а в полночь у вас что-то случилось… Вы пришвартовались к какому-то судну. Леонар, ставший князем Лаворнефом, приступил к полному переселению: все сколько-нибудь ценные вещи перенесли на палубу другого судна. И, разумеется, не забыли чемодан. Его ты собственноручно извлекла из трюма! А потом «Светлячок» отправился в преисподнюю.
Рауль закурил и вернулся к рассказу:
— Признаться, были у меня драматические минуты! Я остался на яхте один, из экипажа никого нет, «Светлячок» носится по волнам, словно им управляет пьяный или сумасшедший капитан… К тому же, я прекрасно понимал, что ты не оставила судно без своей заботы, и где-то заложена адская машинка с включенными часами. С минуты на минуту механизм должен был сработать и поставить очень громкую точку на всей этой истории. Клянусь, у меня выступил холодный пот. Броситься в воду? Я уже готов был к ночному купанию, но тут меня осенило, что ты ведь не знаешь о моем присутствии на «Светлячке»! Я хорошенько осмотрелся и, к безумной моей радости, увидел маленькую шлюпку, болтающуюся в кильватере. Разумеется, я воспользовался ею и уже через полчаса издали наблюдал, как во мраке полыхало пламя на яхте. Бедный «Светлячок» затонул. На следующий день лодку прибило к мысу Антифер… Я спрыгнул в воду и через минуту оказался на берегу. А вечером я уже готовился здесь к долгожданной встрече с тобой, моя дорогая Жозефина.
Графиня Калиостро слушала с непроницаемым видом, не прерывая рассказчика. Казалось, приключения Рауля ее абсолютно не интересовали. Главное — чемодан. Она боялась спросить об этом, прекрасно понимая, что Рауль не стал бы рисковать жизнью, без какой-то цели.
— Ну, — улыбнулся Рауль. — Ты не хочешь ни о чем спросить меня?
— К чему лишние вопросы? Ты все рассказал. А чемодан я забрала. И укрыла его в надежном месте.
— Но ты не удосужилась проверить его, не так ли?
— Откровенно говоря… А зачем? Веревка и печати были нетронуты…
— Но ты не заметила маленькой щелки в обивке чемодана. Эдакой крохотной лазейки для мышки-норушки.
— Лазейки?
— Черт возьми! Ты полагаешь, что я провел впустую два часа, находясь наедине с таким содержательным предметом? Ну, Жозефина, не настолько же я глуп!
— И? — спросила она.
— И мало-помалу, моя бедная подруга, я осторожно извлек все содержимое чемодана, так что…
— Что?
— Когда ты откроешь чемодан, то не найдешь там ничего, кроме не слишком ценных съестных припасов… Но по весу их не меньше, чем драгоценностей, об этом я побеспокоился лично! Извини, но это все, что у меня было под рукой. Немного фасоли, чечевицы… Вряд ли они стоят больше того, что ты заплатила за аренду банковского сейфа в Лондоне.
Она попыталась возразить:
— Неправда! Это невозможно было сделать… Ты не мог…
Рауль снял со шкафа маленькую деревянную чашку и высыпал на ладонь две-три дюжины алмазов, рубинов, сапфиров и беззаботно покатал их возле лампы. Драгоценные камни засияли всеми цветами радуги.
— Там были и другие, — промолвил он. — Но увы!… Взрыв помешал мне забрать всю коллекцию, и теперь она покоится на дне моря. И что значат для такого молодого человека, как я, несколько камешков?! Надеюсь, ты не собираешься падать в обморок? А то эти бедные женщины не могут потерять какой-нибудь миллиард, чтобы тут же не потерять сознание. Но ты даже бровью не повела! Ах, Жозефина, Жозефина! Какая же ты растяпа!
Жозефина Бальзамо действительно даже бровью не повела. Она поднялась с единственным желанием собственными руками задушить своего бывшего любовника. Но нервы не выдержали… Она задохнулась от отчаянья и бессилия. Ее руки бесцельно хватались за воздух, как руки утопающего, когда он судорожно пытается удержаться на поверхности.
С глухим стоном она рухнула на кровать.
Рауль молча ждал окончания сцены, хотя ему было что сказать ей:
— Ну? Теперь ты видишь, что это полный разгром? Это крах всех твоих планов. И ты это отлично понимаешь, Жозефина. Ты уйдешь отсюда, полностью смирившись с тем, что ничего не сможешь сделать против меня. А я останусь и буду счастлив, несмотря на то, что твоя любовь ко мне угасла. И все твои попытки вернуть меня будут напрасны. Я буду счастлив с Клариссой, у нас будет много детей. Это все, что я могу для тебя сделать.
Он встал и весело прошелся по комнате, продолжая свой монолог:
— Итак, твои планы потерпели полное поражение. Ты вступила в борьбу с человеком в тысячу раз сильнее и хитрее тебя, бедная дочь Калиостро. Мне самому не верится, я даже чуточку опьянен своей силой и ловкостью. Какой замечательный сплав интуиции, энергии и ясного понимания сути! Истинный гений! Ничто не ускользнуло от меня. Я читал в сердцах своих врагов, как в открытой книге. Я мгновенно угадывал их тайные мысли. По-моему, тут есть чем восхищаться! А ты отворачиваешься от меня, бедная моя, несчастная, побежденная, лежишь себе на кровати носом к стене, и я даже не вижу твоего очаровательного личика. Ну, разумеется, ты сейчас занята: обдумывание мести в самом разгаре… И я прекрасно себе представляю, как твоя рука скользит сейчас за корсаж, извлекает оттуда револьвер и…
Он не договорил — графиня Калиостро резко обернулась, в ее руке блеснул револьвер. Раздался выстрел. Но Рауль, готовый к чему-то подобному, успел перехватить ее руку и направил смертоносное дуло в сторону самой Жозефины Бальзамо. Она упала с простреленной грудью… Сцена была такой кровавой, а развязка так неожиданна, что он замер перед этим неподвижным телом, распростертым на кровати.
Даже тень беспокойства не омрачила его души. И мысль о том, что она, возможно, уже мертва, не приходила ему в голову. Наклонившись, он бесстрастно констатировал, что сердце ее бьется вполне четко.
Ножницами он разорвал ткань. Пуля, скользнув по распорке корсажа, глубоко оцарапала нежную плоть около родинки под правой грудью.
— Легкое ранение, — проговорил он, не в силах избавиться от мысли, что смерть такого создания была бы и справедливой, и даже желательной.
Он вплотную приблизил острие ножниц к ее обнаженной груди, спрашивая себя, не в том ли состоит его долг, чтобы завершить начатое случайно, уничтожив эту слишком совершенную красоту. Один удар — и сколько же преступлений и несчастий будет предотвращено!
Но у него не хватило на это смелости… Он слишком любил ее когда-то. Долго он стоял, молча любуясь ею, и ощущал в глубине души бесконечную печаль. Борьба истощила его. Он чувствовал, как его теперь заполняет горечь и отвращение к самому себе.
Она была его первой большой любовью. На всю жизнь останется у него морщинка на лбу, а на сердце — тяжкое чувство утраты. На всю жизнь!
Дыхание ее стало глубже, веки затрепетали, она открыла глаза.
Больше всего на свете ему теперь хотелось раз и навсегда забыть о ней, никогда не видеть.
Открыв окно, он прислушался. Со стороны утеса раздались шаги. Видимо, достигнув берега, Леонар обнаружил, что все трофеи их победоносного похода ограничились захватом в плен безжизненного манекена. И теперь, не без оснований встревоженный отсутствием Жозефины, он спешил ей на помощь.
— Пусть же найдет ее здесь. И заберет с собой! — задумчиво промолвил Рауль. — Пусть она живет или умирает, — мне все равно. Пусть поступает, как хочет! Или как велит ей совесть! Будет она счастлива или нет — мне плевать. Я ничего больше не хочу о ней знать. Довольно! Хватит этого ада!
И молча, не оглядываясь на женщину, с мольбой простирающую к нему руки, вышел из комнаты.
На следующее утро Рауль нанес визит Клариссе Д'Этиг. До сих пор он ничем не напоминал ей о своем присутствии в замке, не пытался с нею увидеться.
Она знала, что он здесь, но молчаливо соглашалась, что время их встречи еще не пришло. Теперь же он завершил свой труд, и разлуке наступил конец.
Перемена чувствовалась и в ней: щеки порозовели, глаза светились надеждой.
— Кларисса, — сказал он, остановившись на пороге. — Ты обещала простить меня…
— Мне не за что тебя прощать, Рауль, — ответила девушка, думая о своем отце.
— Нет, Кларисса, я причинил тебе много зла. Как и себе самому… И не любви твоей прошу я, но позволения заботиться и защищать тебя, вас. Ты нужна мне, Кларисса, чтобы навсегда забыть об этих днях, чтобы вновь обрести доверие и уважение к самому себе. Я хочу победить все дурное, что скрыто во мне и влечет туда… куда теперь не увлечь меня ни за что на свете. С твоей помощью я постараюсь снова стать честным человеком. И клянусь, ты будешь счастлива. Ты хочешь быть моей женой, Кларисса?
Она протянула ему руку.
Эпилог
Как Рауль и предполагал, вся запутанная интрига, с помощью которой пытались добыть сокровища, осталась в тени. Самоубийство Боманьяна, преступления скрытой под покровом неизвестности Пеллегрини, ее бегство, кораблекрушение «Светлячка», гибель графини Калиостро, как и другие события, которые не смогла или не захотела связать воедино и разгадать полиция, — все кануло в Лету, забылось. Записки кардинала-архиепископа бесследно исчезли. Круг друзей Боманьяна распался, у них тоже были основания хранить молчание. Таким образом, о минувших событиях никто ничего не узнал.
Не вызывала подозрений и личность Рауля. Бракосочетание его прошло незамеченным. Каким-то чудом ему удалось жениться под именем виконта д'Андрези.
Кроме влияния определенных лиц, видимо, не следует упускать из виду и убедительность особых аргументов: двух пригоршней драгоценных камней, некогда изъятых из одного обыкновенного чемодана. Такие аргументы всегда чрезвычайно вески и решают любые проблемы.
До поры до времени имя Арсена Люпена было скрыто от глаз правосудия и ушей толпы. Ни в одном гражданском акте, документе или свидетельстве не осталось даже упоминания этого имени. Как впрочем, и имени его отца, Люпена Теофраста. Ни малейшего следа! Существовал только виконт Рауль д'Андрези, который отправился в свадебное путешествие по Европе с юной виконтессой д'Андрези, урожденной Клариссой д'Этиг.
Два события омрачили последующее полугодие: умерла новорожденная дочь Клариссы и пришло сообщение о смерти Годфруа д'Этига.
Отец Клариссы со своим кузеном Оскаром де Бенто погибли от несчастного случая во время прогулки на своей лодке. Их давно уже считали сумасшедшими, поэтому многие были убеждены, что они покончили с собой. Но промелькнула в газетах и версия об умышленном убийстве; поговаривали о какой-то яхте, которая натолкнулась на их лодку и исчезла в беспредельной дали моря. Но никакими доказательствами эта версия не подкреплялась.
Не прошло незамеченным и то, что Кларисса отказалась от унаследованного состояния и передала его целиком в какие-то благотворительные фонды.
Прошли годы. Годы прекрасные и беззаботные.
Рауль сдержал свое обещание: Кларисса была счастлива.
Но другого обещания ему выполнить не удалось: честным он не стал.
Рауль не успокоился.
Да это было ему и не под силу. У него в крови бурлила потребность что-то предпринимать, комбинировать, кого-то мистифицировать, валять дурака и беззаботно забавляться за счет других. По своему темпераменту, характеру, складу ума он был прирожденным контрабандистом, пиратом, плутом, а может, и заговорщиком или главарем банды.
К тому же в школе Калиостро он приобрел все необходимые знания и навыки, позволившие ему стать выдающимся флибустьером жизни. Свято веря в силу своего разума, он присвоил себе право вступать в противоборство с судьбами других людей. Ему было жизненно необходимо постоянно побеждать всех и при любых обстоятельствах.
Втайне от Клариссы, усиленно заботясь о том, чтобы у молодой жены не возникло ни малейшего подозрения, он затевал разные аферы и все больше преуспевал в них. С каждым днем все сильнее упрочивался его авторитет и совершенствовались его воистину сверхчеловеческие способности.
Но превыше всего он ставил покой и счастье Клариссы! Он обожал жену. Чтобы она случайно узнала, чьей женой стала? Да никогда!… Ни за что на свете он не допустил бы этого!
Их счастье длилось пять лет. В начале шестого года Кларисса умерла от родов, оставив мужу сына, нареченного Жаком.
На следующий день после ее похорон мальчик исчез. Рауль не нашел никаких следов похитителя. Незаметно проникнуть в их маленький домик было невозможно.
Но в том, откуда исходил этот удар, Рауль не сомневался. Он знал о гибели обоих кузенов при очень странных обстоятельствах, слышал о скоропостижной смерти конюшего замка д'Этига от какого-то быстродействующего яда и понимал, что ко всем этим событиям причастна графиня Калиостро. Похищение его сына тоже было делом ее рук.
Горе преобразило его. Не связанный больше ни женой, ни детьми, способными его удержать от порока, он решительно и бесповоротно вступил на тот путь, куда влекло его с непреодолимой силой. Он стал Арсеном Люпеном и больше не таился. Он целиком отдался обуревающим его страстям. Скандал, провокация, эпатаж, откровенный до наглости вызов, — весь арсенал мирской суеты, тщеславия, честолюбия и насмешливого презрения к обществу использовался им с нескрываемым удовольствием. Автограф на высокой стене, визитная карточка в самых труднодоступных сейфах, словом, всюду неожиданно появлялось имя Арсена Люпена. Арсен Люпен собственной персоной! Арсен Люпен! Всюду! И всегда — победитель!
Он называл себя разными именами: Бернар д'Андрези (после того, как выкрал документы своего кузена, умершего за границей), Орас Вильмон, полковник Спарименетто, герцог Шаринарас или принц Сернин, дон Луис Перенна и многие другие. Но везде и всюду, при любых превратностях судьбы, под всевозможными масками неустанно искал он графинию Калиостро и своего сына Жака.
Сына он не нашел. Как не встречал больше и графиню Калиостро, Жозефину Бальзамо… его Жозину…
Где она теперь? Жива ли? Испытывает ли судьбу во Франции или подвергает себя риску где-либо в другом уголке земли?
Он сам вызвал на себя огонь, оскорбив ее и унизив тогда в сторожке. Ну что ж, опасность — это его стихия. Но имел ли он право подвергать опасности жизнь своих близких? И уцелеет ли он сам в смертельной борьбе с беспощадным врагом, сумевшим окружить себя непроницаемой завесой тайны?
Всю жизнь предстояло Арсену Люпену провести в безумных предприятиях, головокружительных приключениях, сверхъестественных усилиях, безудержных страстях и небывалых триумфах, чтобы только попытаться ответить на эти вопросы.
И может еще так случиться — чего не бывает в этом прекраснейшем из миров? — что его первое в жизни приключение продолжится через четверть века. Но не станет ли это продолжение последним приключением Рауля д'Андрези, несравненного Арсена Люпена?
Не вызывала подозрений и личность Рауля. Бракосочетание его прошло незамеченным. Каким-то чудом ему удалось жениться под именем виконта д'Андрези.
Кроме влияния определенных лиц, видимо, не следует упускать из виду и убедительность особых аргументов: двух пригоршней драгоценных камней, некогда изъятых из одного обыкновенного чемодана. Такие аргументы всегда чрезвычайно вески и решают любые проблемы.
До поры до времени имя Арсена Люпена было скрыто от глаз правосудия и ушей толпы. Ни в одном гражданском акте, документе или свидетельстве не осталось даже упоминания этого имени. Как впрочем, и имени его отца, Люпена Теофраста. Ни малейшего следа! Существовал только виконт Рауль д'Андрези, который отправился в свадебное путешествие по Европе с юной виконтессой д'Андрези, урожденной Клариссой д'Этиг.
Два события омрачили последующее полугодие: умерла новорожденная дочь Клариссы и пришло сообщение о смерти Годфруа д'Этига.
Отец Клариссы со своим кузеном Оскаром де Бенто погибли от несчастного случая во время прогулки на своей лодке. Их давно уже считали сумасшедшими, поэтому многие были убеждены, что они покончили с собой. Но промелькнула в газетах и версия об умышленном убийстве; поговаривали о какой-то яхте, которая натолкнулась на их лодку и исчезла в беспредельной дали моря. Но никакими доказательствами эта версия не подкреплялась.
Не прошло незамеченным и то, что Кларисса отказалась от унаследованного состояния и передала его целиком в какие-то благотворительные фонды.
Прошли годы. Годы прекрасные и беззаботные.
Рауль сдержал свое обещание: Кларисса была счастлива.
Но другого обещания ему выполнить не удалось: честным он не стал.
Рауль не успокоился.
Да это было ему и не под силу. У него в крови бурлила потребность что-то предпринимать, комбинировать, кого-то мистифицировать, валять дурака и беззаботно забавляться за счет других. По своему темпераменту, характеру, складу ума он был прирожденным контрабандистом, пиратом, плутом, а может, и заговорщиком или главарем банды.
К тому же в школе Калиостро он приобрел все необходимые знания и навыки, позволившие ему стать выдающимся флибустьером жизни. Свято веря в силу своего разума, он присвоил себе право вступать в противоборство с судьбами других людей. Ему было жизненно необходимо постоянно побеждать всех и при любых обстоятельствах.
Втайне от Клариссы, усиленно заботясь о том, чтобы у молодой жены не возникло ни малейшего подозрения, он затевал разные аферы и все больше преуспевал в них. С каждым днем все сильнее упрочивался его авторитет и совершенствовались его воистину сверхчеловеческие способности.
Но превыше всего он ставил покой и счастье Клариссы! Он обожал жену. Чтобы она случайно узнала, чьей женой стала? Да никогда!… Ни за что на свете он не допустил бы этого!
Их счастье длилось пять лет. В начале шестого года Кларисса умерла от родов, оставив мужу сына, нареченного Жаком.
На следующий день после ее похорон мальчик исчез. Рауль не нашел никаких следов похитителя. Незаметно проникнуть в их маленький домик было невозможно.
Но в том, откуда исходил этот удар, Рауль не сомневался. Он знал о гибели обоих кузенов при очень странных обстоятельствах, слышал о скоропостижной смерти конюшего замка д'Этига от какого-то быстродействующего яда и понимал, что ко всем этим событиям причастна графиня Калиостро. Похищение его сына тоже было делом ее рук.
Горе преобразило его. Не связанный больше ни женой, ни детьми, способными его удержать от порока, он решительно и бесповоротно вступил на тот путь, куда влекло его с непреодолимой силой. Он стал Арсеном Люпеном и больше не таился. Он целиком отдался обуревающим его страстям. Скандал, провокация, эпатаж, откровенный до наглости вызов, — весь арсенал мирской суеты, тщеславия, честолюбия и насмешливого презрения к обществу использовался им с нескрываемым удовольствием. Автограф на высокой стене, визитная карточка в самых труднодоступных сейфах, словом, всюду неожиданно появлялось имя Арсена Люпена. Арсен Люпен собственной персоной! Арсен Люпен! Всюду! И всегда — победитель!
Он называл себя разными именами: Бернар д'Андрези (после того, как выкрал документы своего кузена, умершего за границей), Орас Вильмон, полковник Спарименетто, герцог Шаринарас или принц Сернин, дон Луис Перенна и многие другие. Но везде и всюду, при любых превратностях судьбы, под всевозможными масками неустанно искал он графинию Калиостро и своего сына Жака.
Сына он не нашел. Как не встречал больше и графиню Калиостро, Жозефину Бальзамо… его Жозину…
Где она теперь? Жива ли? Испытывает ли судьбу во Франции или подвергает себя риску где-либо в другом уголке земли?
Он сам вызвал на себя огонь, оскорбив ее и унизив тогда в сторожке. Ну что ж, опасность — это его стихия. Но имел ли он право подвергать опасности жизнь своих близких? И уцелеет ли он сам в смертельной борьбе с беспощадным врагом, сумевшим окружить себя непроницаемой завесой тайны?
Всю жизнь предстояло Арсену Люпену провести в безумных предприятиях, головокружительных приключениях, сверхъестественных усилиях, безудержных страстях и небывалых триумфах, чтобы только попытаться ответить на эти вопросы.
И может еще так случиться — чего не бывает в этом прекраснейшем из миров? — что его первое в жизни приключение продолжится через четверть века. Но не станет ли это продолжение последним приключением Рауля д'Андрези, несравненного Арсена Люпена?