Лэм Шарлотта. Наваждение

   — Как раз то, что чувствую я, — проговорил Ив, — когда смотрю на тебя.
   — Не надо, — пробормотала Элизабет, но он не слышал ее, она видела это по его лицу.
   Он не отрываясь смотрел на ее губы, она слышала его прерывистое дыхание. Ее собственное дыхание участилось, и от сильного волнения ее пронзила боль. — Не надо! — повторила она резко и хотела было отодвинуться от него, но он еще сильнее сжал ее руки, заставляя откинуться назад, на теплую траву, и прижал к земле своим телом так, что она не смогла пошевельнуться.
   — Я хочу тебя! О Боже, как я хочу тебя, — пробормотал он, и она ахнула от удивления. Ее рот приоткрылся, и она ощутила прикосновение его губ, пламя охватило ее, губы жадно раскрылись, и она застонала в экстазе. Она обвила руками его шею — ей страстно хотелось почувствовать, как его тело растворяется в ней, у нее перехватывало дыхание от его возбуждающей близости. Когда в последний раз она испытывала подобное, она была не в состоянии думать, слишком сильна была захлестнувшая ее волна любви. Но то, что происходит с ней сейчас, не может быть любовью. Она едва знает его, а то, что она успела узнать, приводит ее в замешательство. Любовь не могла вспыхнуть в одно мгновение, это плотское желание, думала она и презирала себя за то, что ничего не могла с собой поделать.
   Он был женат и ненавидел ее, даже если и испытывал к ней физическое влечение. Элизабет прекрасно знала, что можно одновременно и ненавидеть и желать. Она страстно желала его. Ив был тоже возбужден, она ощущала жар его тела. Он скользнул губами по ее шее, его лицо горело так, что она отпрянула от него.
   — Я должен получить тебя, или я сойду с ума, — пробормотал он, жадно лаская ее. — Ты вероломная маленькая тварь, но ты зацепила меня, я не могу выкинуть тебя из головы ни днем ни ночью…
   Элизабет вздрогнула, словно ее ударили.
   — Что? — прошептала она, но он не слышал. У нее было такое ощущение, что все это однажды уже происходило с ней. Эти слова… этот голос…
   Что происходит? Кошмарные сны начинают сбываться? Дэмиан говорил ей те же слова два года назад, почти слово в слово и почти таким же голосом. Ив поцеловал обнаженную полоску ее тела между топом и шортами, его рука легла на молнию; он, казалось, не понимал внезапной перемены в ее настроении. Собрав все силы, она стряхнула с себя его руку и села.
   — Зачем ты это делаешь? Зачем такие изощренные пытки? Надеешься свести меня с ума? Да? Тебе это не удастся! Я знаю о твоих намерениях, у тебя ничего не выйдет!
   Он не отрываясь смотрел на нее, его лицо ничего не выражало, только губы слегка дрожали. Она взглянула на него со злостью.
   — Ты не Дэмиан! Ты думаешь, что можешь свести меня с ума? Думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься? Насвистывая его любимую мелодию, копируя его рисунки, говоря как он? — Она опустила глаза вниз и увидела смятый цветок аконита. Протянув руку, она схватила его и с силой отбросила подальше от себя. Он упал в воду и, подхваченный течением реки, быстро уплыл вниз. — Ты знал, что Дэмиан любил этот цветок, он всегда рисовал его. Дэмиан был твоим лучшим другом на протяжении многих лет, я знаю. Ты винишь себя в том, что умер он, а не ты. Но нести груз этой вины тебе не под силу, верно? Ты хочешь переложить ее на кого-то, поскольку больше не можешь так жить. А я приехала очень кстати, теперь ты можешь наказать меня за смерть Дэмиана. Из его несправедливых обвинений в мой адрес ты заключил, что я заслуживаю наказания, не так ли? Нетрудно было придумать, как меня испугать — такие маленькие фокусики, как, например, нарисовать меня у реки, подделывая его стиль. Сделать это совсем нетрудно — ведь это всего лишь набросок. Ты хорошо знал, как он работал, о чем думал, что говорил. Во что еще он посвятил тебя? — Она замолчала, уставясь на него горящими глазами. Неужели Дэмиан рассказал ему и об интимной стороне их отношений: где коснуться ее, как поцеловать, что шепнуть? Перипетии любви должны оставаться тайной. Мог ли Дэмиан так предать ее?
   В этот момент они услышали приближающиеся голоса и смех.
   Ив вскочил на ноги, отряхивая с брюк прилипшие травинки. Он бросил на нее короткий, какой-то странно напряженный взгляд и через мгновенье исчез, лишь за ветвями деревьев на речном берегу с трудом можно было разглядеть его быстро удалявшуюся фигуру.
   — А, вот ты где, — запыхавшись, выговорила Вики, продираясь сквозь кусты и деревья. — Где ты была? И не говори мне, что мирно загорала, пока мы облазили весь лес в поисках тебя. Я вся исцарапалась, мы забрались в заросли дрока и еле-еле выбрались оттуда.
   — Почему женщины так все преувеличивают! — воскликнул Тедди, и Вики, смеясь, подтолкнула его.
   — В следующий раз, когда ты захочешь поохотиться за растениями, мы поедем в Кью¹!
   — Где же твоя страсть к приключениям? — спросил Тедди, с удовлетворенным видом отряхивая с себя траву и ветки.
   — Осталась в зарослях дрока, — ответила Вики. Она повернулась, смеясь, к Элизабет. — В лесу чудесно, но дома безопасней!
   — Пикник, — изрек Тедди. — Шикарная идея! Возвращайся домой и собери что-нибудь поесть, а мы с Лиз будем пока наблюдать за стрекозами… Посмотрите, Лиз, вот один просто гигантский экземпляр — взгляните на ее крылья, они словно сделаны специально для нее Ивом Сен-Лораном.
   Элизабет снова опустилась на траву и закрыла глаза. Вики продолжала поддразнивать Тедди, ее голос звенел от счастья. Элизабет немного завидовала им. У нее раскалывалась голова. Хорошо бы сейчас оказаться в Нью-Йорке, с его шумом, свистками полицейских, ревом и гудками машин, звуками стройки — там постоянно что-то строят. Нью-Йорк меняется ежедневно. Ты идешь на работу — на углу банк, а неделю спустя вместо банка дыра в асфальте и полно рабочих в касках. И не успеешь опомниться, как там уже вырастает, упираясь в облака, новый небоскреб. Нью-Йорк всегда в движении, ни минуты покоя. Сейчас ей безумно хотелось окунуться в его шумные улицы.

Глава 8

   На следующий день тетушка Флер решила устроить вечеринку. До сих пор Элизабет и Вики встречали только некоторых тетушкиных знакомых во время поездок за покупками в деревню и на ближайший городской рынок.
   — А как здесь со светской жизнью? — с любопытством спросила Элизабет, и тетушка Флер рассмеялась:
   — Летом не очень — у всех полно дел, а вот зимой мы часто ходим друг к другу на чашечку кофе или приглашаем на обед. Для меня это не слишком просто, у меня нет мужа, и за столом я без пары. Был случай… — Она замолчала, улыбаясь. Вики рассмеялась, немедленно сделав свои выводы.
   — Они собирались тебя с кем-нибудь познакомить, да?
   — Что-то вроде этого, — признала тетушка Флер.
   — Все незанятые холостяки прогарцевали на смотринах? — пошутила Вики. — Надеюсь, ты не кусалась?
   Тетушка Флер покачала головой.
   — Ты испорченный ребенок и когда-нибудь пострадаешь из-за своего язычка, если не будешь осторожной!
   Тедди тоже, разумеется, пригласили, но это был его последний день во Франции, и он предупредил их, что ему придется уйти пораньше, чтобы как следует выспаться перед дорогой. Тетушка Флер пригласила также Шанталь и Ива, но сообщила об этом только после телефонного разговора с Шанталь. Элизабет сидела за столом с чашкой горячего шоколада, когда та позвонила.
   — Это Шанталь — они не смогут прийти сегодня, — сказала тетушка, вернувшись. Элизабет напряглась.
   — Я не знала, что ты пригласила их.
   — Разве я тебе не говорила? О да, я пригласила их из вежливости, хотя, честно говоря, и не ждала, что они придут. Я не удивилась, что Шанталь позвонила с просьбой извинить их. — Тетушка Флер налила себе еще немного крепкого сладкого кофе. — У Шанталь был какой-то странный голос, как будто она простудилась или плакала.
   Элизабет не подняла глаз, но почувствовала, что краснеет, и разозлилась на себя за это. Чем быстрее она уедет отсюда, тем лучше. Она не хотела портить жизнь Шанталь де Лаваль, не хотела ничего иметь с ее мужем. Она не смела взглянуть на тетушку, боясь, что та увидит выражение вины в ее глазах и начнет задавать массу вопросов, на которые Элизабет не в состоянии ответить.
   — Будем надеяться, что несколько недель на солнце пойдут им обоим на пользу, — заметила тетушка Флер.
   Элизабет осторожно поставила на стол чашку.
   — На солнце?
   — Они собираются на Антибы. Помнишь, Шанталь говорила нам.
   — А, да, — медленно проговорила Элизабет. — Значит, они уезжают?
   — Да, сегодня, — подтвердила тетушка Флер, принимаясь убирать со стола. Элизабет следила за тем, как она ставила пустые тарелки в раковину. — Шанталь говорит, что прошлой ночью Ив неожиданно решил ехать. Она позвонила сказать, что они уезжают, причем она начисто забыла о моем приглашении. Они с раннего утра собирают вещи. Как только Ив принял решение, он настоял, чтобы они ехали немедленно. — Тетушка вздохнула и покачала головой. — Он странный человек. Какая трагедия! Он так и не стал прежним после той катастрофы. Его будто подменили. Ты не знала, каким он был раньше! Поверь мне, он очень изменился. Кто знает, как меняются люди, когда они проходят через такое!
   Элизабет взглянула на часы.
   — Посмотри, сколько времени! Вики так целый день проваляется в кровати. Пойду подниму ее, нужно еще много сделать к сегодняшнему вечеру, и я не вижу причин, почему бы ей не помочь нам. — Она торопливо ушла с кухни и поднялась наверх, но не стала заходить к Вики, а прошла в свою комнату и прислонилась к стене, стараясь прийти в себя. Он уехал, оставив ее в покое, но, вместо того чтобы почувствовать облегчение, она испытывала лишь пустоту, будто лишилась чего-то важного. Ей нужно было уйти прежде, чем тетушка Флер успела бы заметить что-либо. Она была очень наблюдательной женщиной. Она отметила перемену в Иве, хотя и не знала Ива так, как его узнала Элизабет, да и неприязненное отношение Шанталь вряд ли укрылось от ее проницательных глаз, хотя она могла посчитать, что это из-за Дэмиана. Но если бы она видела Ива с Элизабет, даже просто беседующих друг с другом, она без труда сложила бы два и два и получила бы весьма неприятный ответ. Тетушка Флер была старомодна, она ужаснулась бы от того, что позволяет себе ее племянница. Элизабет всегда придерживалась правила, которое старалась никогда не нарушать — не связываться с женатыми мужчинами, — и то, что происходило с ней и Ином, приводило в ужас ее саму. Она презирала себя за то, что позволила этому случиться, и ловила себя на мысли, что, оставаясь с ним наедине, она вела себя крайне странно. Если бы не обстоятельства их знакомства, она бы решила, что влюбилась в него, но это было совсем не так.
   Она не понимала, что с ней, он точно гипнотизировал ее. Когда он смотрел на нее, прикасался к ней, мысли ее путались, разум терял всякую ясность.
   Может быть, так было потому, что он очень убедительно играл на ее чувстве вины перед Дэмианом? Когда они встретились впервые, Ив был холоден и держался отстранение, скрываясь за маской вежливости. Постепенно, она даже не поняла, как и когда, холодная отстраненность исчезла, и из-под его маски проступила личность Дэмиана. В мгновенья их близости Ив любил ее яростно и бурно. Она не могла не ответить ему, потому что он ласкал ее так же, как Дэмиан, и слова, которые он страстно шептал ей, слетали когда-то с уст Дэмиана. Как мог Ив знать, что доставляло ей наибольшее удовольствие? Только от Дэмиана. Это было чистое безумие, но она не могла избавиться от ощущения, что Дэмиан, не желая отпускать ее, удерживал ее теперь с помощью Ива.
   Может быть, Ив был такой же жертвой, как и она? Сознавал ли он, что делал? У него был потрясенный вид, когда она бросила ему в лицо на берегу свои обвинения. Он не пытался ничего отрицать, напряженно, не отрываясь, буравя ее своими черными глазами. Не потому ли он принял такое скоропалительное решение уехать на юг, как того хотела Шанталь? Не пытался ли он уехать, потому что вдруг понял, в чем дело? Может быть, и его тоже преследовал дух Дэмиана? Не чувствовал ли он, что Дэмиан пытается овладеть его разумом, вселиться в него?
   Это была слишком абсурдная мысль, любого можно было бы оправдать, если б он посчитал ее сумасшедшей за то, что она могла предположить такое — но она не могла найти другого объяснения всему тому, что случилось, не могла иначе сложить воедино все произошедшие события.
   Факты были таковы, что кто-то сделал наброски, используя манеру Дэмиана, и кто это мог быть, как не Ив? Кто-то насвистывал любимую мелодию Дэмиана, и она знала, что это тоже был Ив. Голос Ива был смутно знаком ей, равно как и его руки; когда он прикасался к ней, ее тело откликалось на призывы его тела так, будто давно знало его, вопреки холодному голосу рассудка.
   Закрыв глаза, она могла бы поклясться, что мужчина, который обнимал ее, был Дэмиан; она не могла объяснить этого, и эта неопределенность пугала ее.
   Сначала она думала, что Ив пытается наказать, смутить ее, действуя как Дэмиан, но после того, как она разгадала его намерения, его власть над ней должна была бы кончиться — а этого не произошло. Ив не смог бы заставить ее поверить в то, что это были поцелуи Дэмиана, если бы подсознательно она не чувствовала, что…
   Она задрожала и отогнала от себя эту мысль. Это безумие. Неужели она так потеряла связь с действительностью, что могла предположить такое? Дэмиан умер. Как мог он вселиться в тело Ива, смотреть на нее глазами Ива, прикасаться к ней его руками?
   — Я не верю в духов, их не существует, — громко произнесла она.
   — Я тоже, — раздался голос позади нее, и она испуганно обернулась. В дверях босиком, в коротенькой ночной рубашке, едва прикрывавшей бедра, стояла Вики. Ее лицо было розовым со сна, волосы спутаны, но во взгляде сквозила обеспокоенность и тревога. — Говорить с собой вслух не есть хорошо, — заметила она. — Неужели тебе все еще мерещатся духи, а, Лиз? Может быть, нам не следовало приезжать сюда, раз здесь все напоминает тебе о Дэмиане.
   Элизабет заставила себя улыбнуться.
   — Я как раз собиралась разбудить тебя — нам еще немало нужно сделать для подготовки вечера.
   — Хочешь вернуться домой, Лиз? — спросила Вики, не слушая ее. — Если для тебя слишком больно оставаться здесь, мы могли бы завтра же уехать и остановиться на несколько дней в Париже.
   Элизабет заколебалась.
   — Тетушка Флер может подумать…
   — Тетушка Флер тоже беспокоится о тебе.
   — Да? — Элизабет нахмурилась. — Мне неловко оттого, что вы обсуждали меня.
   — Не будь такой чувствительной, — сказала Вики. — Ты уже сама слегка похожа на привидение, даже Тедди заметил, что тебя как будто и нет с нами.
   — Как странно! — удивилась Элизабет.
   — Что именно? — спросила Вики.
   — Что Тедди замечает кого-то кроме тебя. Вики покраснела.
   — Не глупи!
   — Нужно быть слепой, чтобы не заметить, как блестят ваши глаза! — улыбнулась Элизабет.
   — Скажешь тоже, глаза блестят! — вспыхнула Вики. — Я же говорила тебе — у него кто-то есть, и давно. А меня он совсем не замечает.
   — Да он практически поселился здесь с тех пор, как мы встретили его в Шиноне, и не говори мне, что он проводит здесь все время лишь затем, чтобы фотографировать цветочки да кустики. Он, возможно, и увлекается ботаникой, но не она приводит его сюда почти каждый день.
   Вики пожала плечами и одарила ее лучезарной улыбкой.
   — Похоже, что я ему нравлюсь, — признала она.
   — Не будь такой кокеткой!
   — Кокеткой? — возмутилась Вики. — Послушай, я не один месяц делаю все, чтобы он заметил меня. Я уже устала неожиданно появляться из-за книжных полок, как бы между прочим возникать в дверях магазина, вдруг оказываться за его столом… он ничего не замечал. В конце концов я сдалась. Ну, почти сдалась, — она хитро улыбнулась.
   — Уж не потому ли ты воспылала желанием поехать во Францию, что и он собирался побывать в долине Луары? — воскликнула Элизабет. — Ты ведь поехала сюда в надежде встретить его? Я думаю, рано или поздно ты как-нибудь случайно оказалась бы рядом с его кемпингом, если б мы не встретили его в Шиноне!
   — В любви, как и на войне, все приемы хороши, — невинно улыбнувшись, пожала плечами Вики. — Я думаю, что он не влюблен в нее — иначе бы они уже давно поженились. Я часто наблюдала за ними, их отношения стали своего рода привычкой. Ну, ты знаешь, как это бывает — начинаешь с кем-нибудь встречаться, а потом никак не можешь с ним порвать. Затягивает, как телевизор, — программа уже смертельно наскучила, но лень встать и нажать выключатель. Вот и у Тедди — полная апатия. Я не знаю, как разбудить его.
   — Ну теперь-то он вроде бы проснулся. Вики усмехнулась.
   — По крайней мере он теперь не смотрит сквозь меня, но Тедди не активный тип. Он терпеливый, спокойный, надежный, у него на все заведен порядок. И я хочу, чтобы он привык ко мне. Насколько я знаю его, он не будет торопиться, это может занять месяцы. — Она внезапно замолкла и укоризненно покачала головой. — Ты снова это сделала, да?
   — Что именно?
   — Сменила тему. Мы говорили о тебе, а ты переключилась на меня и Тедди.
   — Почему бы тебе не принять душ и не одеться, и мы пойдем за продуктами, — предложила Элизабет.
   — Ладно, ладно, пусть будет по-твоему. Если хочешь остаться здесь, мы останемся, но я не желаю видеть, как ты мучаешься, преследуемая призраками…
   Она скрылась в ванной комнате, а Элизабет застыла у окна, наблюдая за тем, как по голубому небу проплывают белые лоскутки облаков.
   Преследуемая призраками… Если это видно каждому, кто посмотрит на меня, значит, со мной и в самом деле творится что-то неладное. Нет, мне не следовало приезжать сюда. И зачем я увидела ту картину у Макса? Если бы не это, я была бы сейчас в Нью-Йорке, думая, что Дэмиан жив. Она попыталась удержать какую-то неясную мысль… Она повторяла себе все время, что Дэмиан умер, но верила ли она в это? Разве возможно, чтобы человек умер, когда ты постоянно думаешь о нем как о живом? Если он всегда с тобой, в твоих мыслях, в твоем сердце, значит, он продолжает жить!
   — Ты идешь?
   Голос Вики заставил ее вздрогнуть, она удивленно обернулась.
   — Как ты быстро!
   Вики стояла перед ней уже одетая, волосы аккуратно причесаны, носик слегка припудрен.
   — Ты снова где-то витала, — сказала Вики. — Твоя беда в том, что ты слишком много думаешь.
   — Да, наверное, ты права, — согласилась Элизабет, спускаясь за сестрой вниз по лестнице. Она, должно быть, простояла у окна, размышляя о Дэмиане, минут десять. Не очень-то приятно вдруг осознать, что унеслась мыслями так далеко, что потеряла связь с окружающим. Она чувствовала себя беспомощной оттого, что была не в состоянии контролировать свои поступки. Живешь себе на свете и даже не представляешь, что можно потерять контроль над собой. Тебе кажется, что именно ты управляешь своей жизнью, как вдруг обнаруживаешь, что ты уже больше себе не хозяин и даже не знаешь, кто теперь руководит тобой. От этих мыслей волосы вставали дыбом.
   Элизабет с Вики сделали необходимые покупки, а потом помогли тетушке Флер приготовить различные закуски для вечеринки — пирожки с фруктами, маленькие тарталетки с начинкой из креветок и шампиньонов, слойки с плавленым сыром и чесноком, пирожные с кремом, украшенные глазированными орешками.
   Тедди был не в силах оторвать глаз от всего этого великолепия.
   — Это потрясающе, изумительно — я не знаю, с чего начать!
   — Поросенок, — ухмыльнулась Вики, с силой оттаскивая его от деликатесов. — Пойдем, ты поможешь мне перенести стулья в сад. Благодаренье небу, что выдался такой чудесный вечер, я молилась, чтобы не было дождя.
   — Его и не будет, — рассмеялся Тедди. Солнце медленно садилось за лесом, раскрашивая в золото и пурпур легкие облака. — Вечер должен быть прекрасным, — сказал он уверенно.
   Тетушка Флер посмотрела им вслед и улыбнулась.
   — Вики влюблена. Как странно, что любовь нельзя скрыть. Она не может оторвать от него глаз, ты заметила?
   Зазвонил колокольчик у входной двери, и Элизабет воскликнула:
   — Гости уже начинают прибывать! Тетушка Флер бросилась прятать фартук, одновременно приглаживая волосы, а Элизабет прошла в маленький холл, чтобы открыть дверь. На лице у нее уже была надета вежливая улыбка, но она моментально слетела, как только Элизабет увидела мужчину, стоявшего в дверях.
   — Привет, не ждала? — спросил он, насмешливо глядя на нее.
   — Макс? Макс! Я не верю своим глазам! Как ты здесь оказался? — Элизабет никак не ожидала его увидеть. Он смотрелся здесь немного странно — крепко сбитый, мускулистый мужчина с медными волосами, освещенными последними лучами заходящего солнца; в его глазах можно было прочесть удовлетворение от ее удивленного вида. Он был одет со вкусом — дорогой бежевый костюм и строгая рубашка должны были непременно произвести впечатление.
   — Я здесь, чтобы проведать тебя, — сказал он и посмотрел в глубь холла. — Ты не собираешься пригласить меня войти?
   — Конечно, — проговорила Элизабет, отступая назад.
   В дверях появилась тетушка Флер. В ее глазах отразилось недоумение.
   Краснея и запинаясь, Элизабет представила их друг другу.
   — Макс — мой босс, — объяснила она. — Я даже не знала, что он в Европе, тем более — что он может появиться здесь.
   — Надеюсь, я не помешал? — спросил Макс, переводя взгляд с черного платья тетушки Флер, за кажущейся простотой которого скрывался чисто французский шик, на белое, классического покроя платье Элизабет. — Вы обе выглядите очень элегантно, вы куда-нибудь собираетесь?
   — У нас здесь намечается небольшая вечеринка, — сказала ему тетушка Флер. — Оставайтесь, приглашены только несколько моих знакомых. Будем рады, если вы присоединитесь к нам.
   — Спасибо, — сказал Макс и взглянул на свой костюм. — Но я не одет для вечеринки.
   — Ты выглядишь шикарно, не напрашивайся на комплименты, — сказала Элизабет. Тетушка Флер бросила взгляд на часы.
   — Вы извините меня? Мне еще кое-что нужно сделать. Элизабет, предложи мистеру Адамсу что-нибудь выпить.
   Элизабет провела Макса в гостиную и дотронулась рукой до бутылки с виски.
   — Может быть, мне отгадать? Он усмехнулся.
   — В точку с первой попытки. И я не уверен, что мне нравится женщина, которая все обо мне знает.
   Она плеснула в стакан немного виски, добавила содовой и передала ему.
   — Что ты все-таки здесь делаешь, Макс? Я, конечно, рада тебе, но что привело тебя во Францию?
   — Твоя открытка, — сказал он и отпил глоток, ополовинив содержимое стакана. Элизабет удивленно вскинула брови.
   — Моя открытка?
   — У меня способности к логике, — сказал ей Макс. — Ты послала мне открытку из местечка, носящего название Флэмбуаз. Мне показалось, что я слышал это название раньше, но не мог вспомнить где. Однако чуть позже я вспомнил, ибо это название места, где жил Дэмиан Хейс.
   Элизабет почувствовала, что краснеет, и опустила глаза.
   — Потом я вспомнил: ты решила неожиданно взять отпуск после того, как увидела его картину в моей квартире. Я понял, что-то случилось в тот вечер. Ты была веселой и радостной, когда начался вечер, и вдруг тебе стало настолько плохо, что пришлось уйти. А на следующий день ты уже летела в Европу. — Он допил виски. — Поэтому, когда я получил ту открытку, я сложил вместе Дэмиана Хейса и твой отпуск, который ты решила провести во Франции, и начал думать.
   Элизабет вздохнула.
   — Понимаю. Да, я приехала сюда из-за Дэмиана. Я хорошо знала его и была потрясена известием о его смерти. Но я здесь еще и для того, чтобы навестить свою тетю и немного загореть. — Она помолчала. — А как тебе удалось раздобыть этот адрес?
   — Я позвонил твоим родителям в Англию, сказал, что собираюсь по делам во Францию и хотел бы заодно заехать повидать тебя. — Макс довольно улыбнулся. — Все очень просто.
   — Но зачем…
   — Зачем мне это понадобилось? — Он поставил пустой стакан. — Я просто подумал, надо бы убедиться, что у тебя все в порядке. Я рассчитываю на твои эскизы тканей для следующего сезона — ты моя чудо-девочка, и ты это знаешь. Если с тобой что-то не так, я хотел бы сделать все, что в моих силах.
   — У меня все нормально, — хрипло сказала Элизабет. Она была тронута его словами, хоть он и облек их в чисто деловую форму, подчеркнув лишь свой эгоистический интерес.
   Подбородок Макса воинственно задрался, и он прорычал:
   — Не говори глупостей, моя радость. Стоит только взглянуть на тебя, чтобы понять, в чем дело. Этот Хейс — твоя старая любовь, так?
   — Не допрашивай меня, Макс, — устало проговорила она.
   — Значит, был. Я так и думал. Если ты тоскуешь, есть только одно верное средство — ты знаешь какое.
   Элизабет посмотрела на него с улыбкой в глазах.
   — Ну давай, скажи, ты все равно собираешься это сделать. У тебя это на лбу написано.
   — Работа, — коротко резанул Макс. — Всего шесть букв. Так ты отвлечешься от всех своих мыслей о прошлом. Возвращайся в Нью-Йорк, там твое место, и работай, пока носки не протрутся.
   Элизабет расхохоталась.
   — Тебе цены нет, Макс, ты совершенно уникальная личность! Комбинация эгоизма и доброты — гремучая смесь.
   — Но я прав, — сказал он, наливая себе еще виски. Он чувствовав себя как дома. Элизабет глубоко вздохнула.