Лэнгтон Джоанна. Гармония чувств

   Мария вжалась в ограду. Человек шагнул к ней, и она замахнулась, чтобы нанести удар. Но неизвестный закашлялся.
   — Никос?..
   Охранник застыл в изумлении.
   — Никос, умоляю, помоги! Собаки были уже совсем близко. Молодой грек одним движением перебросил Марию через стену. Упав на четвереньки, она тотчас вскочила и стремглав юркнула в темноту. Тем временем в ворота особняка уже въезжала полицейская машина, озаряя все вокруг синими всполохами мигалок. Ну что, Рэмбо, съел? — мстительно подумала Мария, сидя в кустах. Лучше бы тебе уволить любвеобильного телохранителя…
   Но это не ее дело… Ей надо делать ноги, и чем скорее, тем лучше. Они с Демирисом квиты: он забрал у нее кольцо, нарушив тем самым их договор. Теперь она свободна, что было Марии вполне по вкусу.

Глава 5

   — Где ты, черт тебя дери?! — орал Джулио. Мария даже отвела трубку от уха.
   — На Сицилии…
   — Какого хрена тебе там понадобилось? Георгий заезжал сюда… Он вне себя! Черт, Мария, могла бы черкнуть парню хоть пару строк! Он…
   — С каких это пор ты сочувствуешь мерзавцу? — изумилась Мария.
   — С тех самых пор как понял, что он искренне озабочен твоей судьбой, детка! — вполне искренне ответил Джулио. — Впервые в жизни попала за границу, языка не знаешь, в кармане ни гроша-и посреди ночи исчезаешь из его дома! Я считал, ты уже выросла…
   — Ну, все было не совсем так… — мучительно покраснела Мария.
   — Георгий ворвался ко мне как сумасшедший: он уверен был, что ты со мной! А когда не обнаружил тебя, то насмерть перепугался.
   — Не похоже на него…
   — А на какие шиши, собственно, ты добралась до Сицилии?
   — Неважно, я хочу спросить, как…
   — Где ты сейчас? Я еду!
   — Не смеши меня!
   — Я по горло сыт парочкой психов, которые гоняются друг за другом по всему земному шару! Когда мы с ним виделись в последний раз, он поставил на ноги всю итальянскую полицию! Если ты сейчас же не скажешь мне, где находишься, я сообщу ему, что мне известно твое местонахождение…
   Секунд через пять Мария швырнула трубку на рычаг. Ей так и не удалось разузнать, как новость об их с Георгием тайном бракосочетании просочилась в прессу. Ссора с Джулио раздосадовала ее. Настало время ему понять, что она уже не та малолетка, которую он отбил когда-то у насильников.
   Мария уселась на взятый напрокат мотоцикл, стараясь не думать о жалких сбережениях «на черный день», от которых за три дня остались рожки да ножки… Она летела по бесконечной горной дороге мимо спящих деревень, не пугаясь крутых поворотов и бездонных провалов. Весть о том, что Георгий разыскивал ее в Италии, заставляла чувствовать себя загнанной жертвой. Как это ее бесило! Еще месяц назад она и в глаза не видывала этого ублюдка, а теперь он ведет себя так, словно она его собственность! Что с того, что она сбежала из золотой клетки? Она выполнила все его условия, и у него нет абсолютно никакого права требовать от нее сверх того еще чего-то!
   К полудню Мария уже читала надпись на старой металлической пластине, прикрученной ржавой проволокой к таким же заржавелым воротам. Усадьба Кастель ди Сангро, вернее, ее руины были разбросаны по склону холма, густо поросшего оливами. А еще через пятнадцать минут, бросив мотоцикл прямо посреди дороги, Мария уже во все глаза глядела на дом, где родился ее отец…
   Крыша была грязно-красного цвета, а вековые стены сложены из бежевого камня. Два крыла соединяла изящная галерея, поддерживаемая легкими колоннами. К парадному входу вела вполне пристойная дорога, вымощенная каменными плитами. Нет, это не руины, с облегчением подумала Мария. Может, крыша кое-где и требует ремонта, да стены потрескались… Однако Кастель ди Сангро вовсе не развалина, как обозвал усадьбу этот придурок Георгий!
   Девушка поспешила вниз по склону к входу в дом. Дородная, старая женщина дремала, сидя на стуле в тени галереи. Пока Мария гадала, как ей отрекомендоваться, женщина проснулась и устремила на нее изумленный взгляд. И вдруг ее изборожденное морщинами лицо просияло лучезарной улыбкой.
   Вскочив с удивительным для своего возраста проворством, она распахнула Марии объятия, словно давным-давно поджидала ее.
   — Синьорина Казорати! — Мария, к которой впервые обратились подобным образом, обмерла. А женщина тем временем сердечно обняла девушку и расцеловала в обе щеки. Ее темные глаза блестели от слез. Она достала из кармана безукоризненно чистого белоснежного фартука смятую фотографию.
   — Дочурка синьора Казорати! — сказала она, показывая фотографию, запечатлевшую Марию в детском возрасте. — А я Аннунциата…
   Аннунциата… Няня ее отца. Мария поняла, что не надобно ничего объяснять. Когда Алессандро был на острове и приобрел Кастель ди Сангро, он повстречал Аннунциату, которая все еще жила тут, и, обуреваемый чувствами, поведал старушке о том, что у него есть дочь. У Марии защипало глаза, а на губах заиграла счастливая улыбка. Выходит, на свете все же есть живая душа, которой отец признался, что она есть на свете!..
   А старуха достала из кармана аккуратно сложенный газетный лист.
   — Ах нет, не синьорина… Синьора, — поправилась Аннунциата. — Синьора Демирис, да?
   Черт подери! — выбранилась про себя Мария. Даже здесь не может она отделаться от последствий дурацкого брака! А Аннунциата тем временем принялась взволнованно расспрашивать гостью о ее муже, то бишь… Мария заскрежетала зубами. И вдруг услышала странный звук, доносящийся откуда-то сверху. Она подняла глаза к небу…
   И увидела серебристый вертолет, похожий на диковинную тропическую птицу. Вот он приземлился метрах в пятидесяти от входа в дом. Лопасти винта еще бешено вращались, а из кабины уже выпрыгнул рослый мужчина. Сердце Марии ушло в пятки, а затем, вопреки здравому смыслу, забилось от радости…
   Георгий широким шагом шел прямо к ней.
   Мария вновь ощутила себя бабочкой, наколотой на булавку…
   — Я… — начала она, не узнавая собственного голоса.
   Георгий же, подойдя к ней, на мгновение замер-и вдруг подхватил девушку на руки. Мария от неожиданности даже не сопротивлялась.
   — Я собираюсь кое-что сказать тебе, но без свидетелей, — проговорил вполголоса Георгий. — И потом, разве не положено молодому мужу на руках перенести супругу через порог?
   Краешком глаза Мария успела заметить возле вертолета Тео, лицо которого всегда отличалось каменным выражением. Однако сейчас он почему-то широко ухмылялся. Сгорая со стыда, Мария прошипела:
   — Отпусти меня!
   — Попробуй вырваться! — ответил Георгий, внося ее в дом.
   Кулачки Марии бешено замолотили по его широкой груди.
   — Ну, этого явно недостаточно, моя маленькая тряпичная куколка!
   — Не смей называть меня так… Я этого терпеть не могу! — вопила она, покуда он нес ее по широкой каменной лестнице.
   — Но это имя так тебе подходит! Будь я тем мужем, которого ты заслуживаешь, я с величайшей радостью выбил бы из тебя дурь!
   — Это что еще значит? — ахнула Мария.
   — Не волнуйся, я придумал иной способ тебя наказать. И у меня для этого есть масса времени, — заявил Георгий, распахивая ногой резную дверь. — Я все хорошенько обдумал, пока носился как угорелый по всему свету… Афины, Рим, Милан, а потом этот чертов остров! Ты мне заплатишь сполна за это захватывающее путешествие!
   — А с какой, собственно, стати ты…
   — Хочешь знать?
   Георгий поставил девушку на пол, но тотчас две властные руки легли ей на талию. Она оказалась в ловушке.
   — Нет… — затравленно прошептала Мария.
   — Прежде всего, — чеканя каждое слово, проговорил Георгий, — я поступлю с тобой как любой греческий муж с беглой женой!
   — Я тебе не жена… — из последних сил прошептала Мария.
   Разум отказывался служить ей. Пряный мужской аромат пьянил, и с каждым вдохом головокружение и слабость усиливались…
   Глаза Георгия полыхнули золотым огнем. Что-то пробормотав по-гречески, он подтолкнул Марию к огромной резной кровати. Затем властным жестом заставил ее опуститься на взбитые белоснежные подушки.
   — Не дергайся! — сквозь зубы произнес он.
   Мария и так не сопротивлялась. Она лишь зачарованно смотрела, как он снимает куртку, потом галстук, как расстегивает пуговица за пуговицей рубашку.
   Ей стало трудно дышать, но еще труднее было сдержать отчаянное желание преодолеть разделяющее их ничтожное расстояние и коснуться его тела… Провести ладонью по гладкой золотистой коже, по темным завиткам волос-от выпуклых мускулов на груди до резинки черных плавок… Но тут его собственная рука коснулась этой самой резинки, и Мария в ужасе осознала, что глядит на Георгия, как зрительница на актера во время стрип-шоу…
   — Раздевайся! — бесстрастно приказал он.
   Мария отвернулась столь стремительно, словно ее наотмашь ударили по лицу, мучительно покраснев от стыда. Какое же у него тело! Но разве это ее хоть в малейшей степени оправдывает? Впрочем, куда хуже было то, что груди ее тотчас налились и отяжелели, а где-то внутри сладко затрепетало. Что бы он сказал, если бы узнал?..
   А Георгий не дал ей опомниться, повторив приказание. В ответ подбородок девушки вызывающе дернулся, зеленые глаза сделались еще больше.
   — Вот, значит, как, — ледяным тоном произнес Георгий.
   Один шаг-и он уже подле нее…
   — Что ты делаешь? — взвизгнула Мария, когда ее бесформенная майка полетела на пол, а властная мужская рука скользнула за пояс ее брюк. Девушка беспомощным жестом прикрыла нагую грудь, лишь облегчив противнику задачу. Еще миг-и Георгий одним движением сорвал с нее разом и эластичные брюки и трусики, будто не слыша отчаянного визга, не обращая внимания на удары, которые сыпались на него.
   Опустившись рядом с нею на постель, он крепко обнял ее одной рукой за талию так, что спина девушки оказалась прижатой к его горячей груди. Мария окаменела. Он был обнажен, она тоже. Более того, он силком ее раздел!
   — Выйдя из этой комнаты, я первым делом пойду в полицию! — заявила Мария, обретая дар речи.
   — Не забудь сообщить о том, что я твой законный муж. Они все там животики надорвут от смеха…
   — Ты мне не муж! И если ты хоть пальцем меня тронешь…
   — Заткнись и спи! — прогремел Георгий, вытягиваясь во весь рост на постели, но продолжая крепко держать Марию за талию.
   — Как это спи? — пробормотала она потрясенно, ощущая обнаженным бедром его возбужденное мужское естество.
   — За последние три дня я практически глаз не сомкнул. А когда муж спит, жена тоже обязана спать! — последовало объяснение.
   С трудом извернувшись, Мария взглянула на Георгия. Под усталыми глазами залегли темные тени. Лицо побледнело и осунулось. Вспомнив о том, какой путь он проделал, девушка ощутила смутное чувство вины.
   — Боишься, что я снова исчезну, — с трудом выдавила она. — Но я готова пообещать, что, когда ты проснешься, я буду здесь…
   Вместо ответа Георгий перевернул ее и обнял уже обеими руками, что лишь усугубило отчаянное положение Марии: теперь они лежали лицом к лицу!
   — Георгий! — возмутилась она, когда обнаженные груди коснулись мягких курчавых волос, покрывающих его грудь, а щека прильнула к его шее.
   — Если разбудишь меня, тебе несдобровать, — предупредил он.
   После этих слов он затих, а Мария затаила дыхание. Она лежала тихо, как мышка, ощущая биение его сердца. Теплое дыхание согревало ей щеку. В его объятии не было ровным счетом ничего сексуального. На ее месте вполне могла бы быть мягкая игрушка или тряпичная кукла… Он затащил ее в постель лишь затем, чтобы она вновь не сбежала, и теперь спит сном праведника!
   Мария же, напротив, пребывала в состоянии, которое становилось уже привычным. Оно охватывало ее всякий раз, стоило ей приблизиться к этому человеку. Из Греции ее гнал страх-девушка вздрогнула, осознав это. И Георгий инстинктивно прижал ее еще крепче к себе. Мария похолодела, когда его колено слегка раздвинуло ее бедра. Соски ее тотчас затвердели, а мускулы живота словно свело судорогой. Ей хотелось умереть от унижения.
   Он сорвал с нее одежду-и что же? Она была возмущена, но не более. А когда он велел ей спать, она ощутила разочарование! И вот теперь тайный жар продолжает сжигать ее внутренности. Немногим лучше было и то, что, глядя на измученного Георгия, Мария почувствовала себя виноватой… Как можно жалеть человека, которого презираешь? Куда делся ее праведный гнев?..
   Проснувшись, Мария с трудом оторвала голову от подушки, которую обнимала обеими руками, и сонно уставилась на Георгия. Он стоял у постели одетый и выглядел на редкость бодрым.
   — Который час? — пробормотала девушка, глядя на залитые солнцем окна. Все-таки она уснула в его объятиях.
   Впрочем, за последние дни она и сама порядком вымоталась, но это не могло служить ей оправданием…
   — Три часа пополудни. Пора вставать. Ланч скоро будет готов.
   — А кто этим занимается? Аннунциата?
   — Когда я узнал, что здесь живет одна-единственная престарелая служанка, я велел кое-кому из слуг следовать за мной, — сухо ответствовал Георгий. — Но поскольку комнаты требуют ремонта, они разместились в летних домиках на окраине поместья.
   Присев на постели, Мария стыдливо прикрылась простыней.
   — А как тебе удалось узнать, где я?
   — Твое имя было в списках пассажиров. Это что-своего рода сентиментальное путешествие?
   Георгий пристально глядел на нее, словно раздумывая, с какой стати она решила искать убежища в родовом поместье Алессандро.
   — Я подумала, что здесь ты будешь искать меня в последнюю очередь, — опустила голову Мария.
   Сентиментальное путешествие! Если бы он только поверил ей! Но когда она открылась ему, он наплевал ей в лицо!
   — Где твое обручальное кольцо? — спросил Георгий.
   От неожиданности она едва не подпрыгнула.
   — Я его сняла.
   — Надень.
   — Не могу… Я выбросила его в урну еще в аэропорту…
   Георгий глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. Мария уже знала, что это означает. Некоторые в подобных случаях считают до десяти. Однако ей показался странным кирпичный румянец, окрасивший его щеки.
   — Я была уверена, что мне не придется больше надевать его! — выпалила Мария.
   — Поговорим внизу. Одевайся! — Уже в дверях Георгий обернулся и ожег ее. взглядом. — Тебе еще предстоит принести мне извинения за то, что ты покинула мой дом столь экстравагантным способом.
   — На твоем месте я бы молчала! — вздернула подбородок Мария, — Я не привыкла извиняться!
   — Еще научишься, — холодно ответил он. Почему бы ему самому не постичь хотя бы азы этой науки? Он еще упрямее, чем она! Скорчив гримасу, Мария выскользнула из постели и направилась в ванную, столь же старинную, как и спальня. В ванне могло свободно разместиться целое семейство, за такую Джулио душу бы дьяволу заложил. Однако горячей воды тут не было и в помине…
   Вскоре у Марии застучали зубы от холода. — Подлец Георгий к тому же использовал оба полотенца, которые теперь валялись на полу. Верно, и горячую воду он извел… Даже Джулио такого бы себе не позволил!
   Возвратившись в спальню, Мария не обнаружила ни майки, ни брюк, которые столь бесцеремонно сорвал с нее Георгий. Завернувшись в мокрое узкое полотенце, она распахнула дверь и громко позвала:
   — Георгий!
   Ответа не последовало. Босыми ногами девушка нетерпеливо переступала на холодном полу. Она позвала снова, и на лестнице послышались шаги. Но это был вовсе не Георгий. Он послал вместо себя Тео. Мария поспешно юркнула в комнату и захлопнула дверь.
   — Синьор Демирис не привык, чтобы его беспокоили, — укоризненно произнес по-итальянски грек из-за двери. — Такое обращение портит ему настроение на весь день.
   — Это его обычное состояние, — проворчала Мария.
   — Он все еще глубоко скорбит по поводу кончины синьора Казорати.
   Мария вспыхнула. Она даже не подумала об этом…
   — Чем могу быть полезен, синьора, — почтительно спросил Тео.
   — Мне ничего не нужно!
   Мария без сил опустилась на край постели. С тех пор как отца не стало, она и сама словно не в себе. Всякий раз, когда что-то с нею происходит, ей хочется поведать об этом Алессандро, и всякий раз приходится заново смиряться с утратой… Каково же Георгию, прожившему бок о бок с Алессандро двадцать лет!.. Как же дико и нелепо то, что они не могут найти общего языка, как подобает двум цивилизованным людям… Раздался деликатный стук в дверь, и вошла служанка, сгибаясь под тяжестью пакетов из магазина готового платья. Сложив их на стул, она вышла из спальни. Почти тотчас же явился Георгий, неся два кожаных чемодана.
   — Насколько я понимаю, ты решил обосноваться в этой комнате. Где моя одежда? Думаю, мне лучше уйти отсюда. — Тон Марии был несколько более миролюбивым, видимо, сочувствие к горю Георгия сделало свое дело.
   — Твоя одежда в пакетах, — ответил он. — Я купил все это по пути сюда.
   — С какой стати ты меня одеваешь? — вскинула рыжеволосую голову девушка.
   — В твоем гардеробе нет ничего приличного. Считай эти тряпки моим подарком.
   — Ты очень щедр… Но мне нужны мои собственные вещи!
   — Не выйдет. Как думаешь, почему я с тебя все снял?
   — Снял? Да ты просто сорвал с меня одежду! Георгий внимательно глядел на нее, сжав губы.
   — Мне было неприятно, что ты носишь то, что купил для тебя другой мужчина.
   — Но это не так. Майку я сама купила…
   — Не прикидывайся дурочкой! — раздраженно перебил ее Георгий. — То платье, что было на тебе в отеле… Ведь его подарил тебе Алессандро?
   Мария смущенно кивнула.
   — Я вполне могу обойтись без напоминания о том, что ты была его женщиной! — зарычал Георгий, выведенный из себя тем, что ему пришлось назвать вещи своими именами.
   — Я ничья и никогда не была…
   — Теперь ты моя! Алессандро отдал тебя мне.
   — А ну-ка, повтори! — потребовала Мария, оскорбленная до глубины души.
   — И если я принял на себя ответственность за тебя, будь добра отныне подчиняться мне и уважать мои желания!
   — Я не умею подчиняться, Георгий!
   — Со мной ты этому научишься. Георгий сделал шаг к ней.
   — Ненавижу тебя! Убери свои грязные руки! — воскликнула Мария, вскакивая с кровати.
   Но его ладони уже легли ей на плечи.
   — Ты льнула ко мне, словно ласковая кошечка, когда я проснулся! Пришлось подсунуть тебе вместо себя подушку, моя маленькая…
   — Не будь ты таким верзилой, я бы вцепилась тебе в глотку!
   Мария содрогнулась от ярости. А Георгий с хищной улыбкой выпустил ее, продолжая пристально рассматривать.
   — Нынче вечером можешь кусаться, тряпичная ты моя куколка! Новые сексуальные впечатления мне по вкусу…
   Когда дверь за ним закрылась, Мария без сил рухнула на постель. Неужели нынче вечером он намерен ею овладеть? Почему она не сказала ему «нет»? Девушка отогнала навязчивую мысль о том, что сказать ему «нет» было бы ох как непросто. Куда делось ее намерение по-человечески с ним договориться? За какие-нибудь полминуты он довел ее до бешенства. И зачем столько новых платьев? Даже избалованной женщине потребовалось бы не менее месяца, чтобы хоть по разу надеть каждое… В день их бракосочетания Георгий был недоволен тем, что она не надела ни один из роскошных туалетов, которыми, по его мнению, щедро снабдил ее Алессандро. Что же теперь происходит? Почему одна мысль о том, что она носит подарок другого, так его оскорбляет? Голова у Марии шла кругом…
   Когда она вошла в просторную столовую, уставленную массивной резной мебелью, и столкнулась с холодным, но одобрительным взглядом Георгия, на ее лбу тотчас выступили капельки пота. Неужели это гордость собственника или она сошла с ума? Однако еще большим безумием было бы сейчас заорать: «Не смотри на меня так!»
   — Я знал, что этот цвет пойдет к твоим роскошным кудрям…
   Мария вспыхнула и сделалась еще соблазнительнее. Она выбрала простенькое зеленое платьице из дюжины куда более откровенных нарядов и, лишь надев его, поняла, как дивно обрисовывает тончайшая ткань нежные изгибы ее стройного тела.
   — Зачем ты взял с собой слуг? Ведь не собираешься же ты надолго задержаться в поместье, о котором так дурно отзывался? — спросила Мария, усаживаясь за стол напротив него.
   — Второе крыло дома в прискорбном запустении, но здесь вполне можно провести пару недель…
   — Пару недель?!
   — Почему бы и нет? Что может быть естественнее для молодой четы, чем поиски уединения на вилле в горах?
   В это мгновение Георгий удивительно напоминал огромного кота, нежащегося на солнышке.
   — С какой стати ты все время напоминаешь мне о дурацкой церемонии? — взорвалась Мария.
   Черные глаза Георгия блеснули.
   — Думаю, нам пора заключить перемирие.
   — Перемирие?
   — У меня есть все основания негодовать на дикие условия завещания Алессандро. Но он был для меня дороже родного отца. К тому же я имел полное право возмутиться, узнав, что у него была любовница!
   — Это не так! Сколько раз повторять? Не была я его любовницей! Ты же был в нашем доме! — взмолилась Мария. — Ты видел собственными глазами, что там две спальни!
   Георгий передернул широкими плечами.
   — Мне неинтересно, где именно вы занимались любовью. Я сам ни одной ночи не проспал бок о бок с женщиной! Означает ли это, что я целомудрен? — насмешливо прищурился он.
   Мария вздрогнула, представив вдруг Георгия с прекрасной Бьянкой, когда он в предрассветный час, после ночи любви, собирается домой…
   — Какой же ты циник! — помимо воли выпалила она. — Получил, что хотел, и был таков? Тебе должно быть стыдно в этом признаваться!
   Скулы Георгия окрасились легким румянцем.
   — Секс-это обоюдное физическое удовольствие…
   — И это все? А как же чувства? Привязанность? Нежность? Неудивительно, что Алессандро в отчаяние приходил от твоего отношения к женщинам!
   Лицо Георгия мгновенно побелело от сдерживаемой ярости. Мария, не менее шокированная собственным поведением, опустила голову. Каково любить такого подонка? Это же холодное бесчувственное животное! Он цинично признается в том, что от женщины ему ничего не надо, кроме удовольствия!
   — Не вижу в таком взгляде на вещи ничего ужасного.
   — А как же любовь?
   — Я никогда не любил… И в любовь не верю! Если хочешь, поговорим о похоти, о вожделении…
   — Довольно для одного дня! Ты достаточно низко пал в моих глазах!
   Мария схватила нож и вилку и сделала вид, что ест. На Георгия она не в силах была смотреть. Он никогда не любил? А как же Сильвия? Может, он просто не умеет распознать любовь?.. Тут взгляд ее остановился на белоснежной салфетке, на которой лежало… Девушка со стуком уронила вилку и, схватив дрожащими пальцами перстень Казорати, прошептала:
   — Почему ты мне его возвращаешь?
   — Ты мне льстишь. Я только выполнил обязанности курьера. Ты забыла его в Милане.
   — В последний раз я видела это кольцо в моей шкатулке…
   — Ошибаешься. Джулио нашел его на подоконнике в кухне.
   Зардевшись, она надела кольцо с изумрудом на палец.
   — Не помню, чтобы оставляла его там… Я была уверена, что спрятала его в шкатулку! Прости, что обвинила тебя в краже… — прошептала она.
   — Кстати, твой друг сознался, что газетная статья-его рук дело.
   — Нет!
   Глаза Марии полны были невероятной боли. Георгий же с ледяным спокойствием наблюдал за ней.
   — Знаешь, ты поразительно наивна! У парня в руках были сведения, стоившие немалых денег, и он…
   — Не верю… Не может быть!
   — Он сам мне в этом сознался! А теперь настала моя очередь просить у тебя прощения: ведь я подозревал тебя.
   Мария уронила голову на руки.
   — Это не имеет значения.
   — Для меня имеет, — спокойно ответил Георгий. — Я ошибался в тебе. Но зачем было уверять меня в обратном?
   Мария глотала слезы. — Я… я…
   — Словом, ты готова на все, чтобы защитить человека, который без колебаний тебя предал! — с презрением бросил ей в лицо Георгий.
   — Что-то не хочется есть… — пробормотала она, вставая из-за стола, и вышла из комнаты.
   Как больно было сознавать, что Джулио предал их дружбу! Да, Мария всегда знала, что ее приятель падок до наживы, но ведь дело его процветало! Проходя мимо комнаты, где суетились какие-то люди, устанавливая офисное оборудование, она налетела на облаченную в униформу служанку. Не извинившись, с глазами, полными слез, Мария вышла из дому.
   Даже тут царила суета… Она опрометью кинулась в сад, ища уединения, словно раненое животное. Из груди ее вырвались глухие рыдания. Прислонившись к стволу дерева, Мария закрыла лицо ладонями, и тут сильные руки легли ей на плечи. Дрожа всем телом, девушка обернулась.
   — Не бойся, маленькая моя… это я, — раздался шепот Георгия. — Я знаю, как больно, когда тебя предают…
   — Ведь это был единственный в мире человек, которому я верила… кроме Алессандро, — прошептала Мария, не в силах больше сдерживать слез, которые градом катились по ее лицу.
   Георгий сделал попытку отнять ладони от ее лица, но она повернулась к нему спиной.
   — Ты давно знаешь Джулио?
   — С тринадцати лет… До того как узнала, я боялась его больше всех мальчишек в приюте…
   — В каком приюте? Мария горько усмехнулась.
   — Когда мамы не стало, отчим отдал меня в приют.
   — Почему? — изумился Георгий.
   — Потому что я не была ему дочерью! Только после женитьбы он узнал, что мама в положении…
   — Но он же не бросил ее… Почему не развелся с нею сразу?