Лэннинг Салли. Любовница понарошку

   – С тобой все в порядке?
   Айрис со времен Клема никому не позволяла давать волю рукам. Она была уже готова вспылить, когда вспомнила о своем обещании Сесили и, стараясь не повышать голоса, проговорила:
   – Мы обедали в центре Лондона.
   – Ты не могла оставить мне записку, где тебя искать?
   – Да мне это просто в голову не пришло, – честно призналась она. – Отпусти мою руку.
   – Я понятия не имел, куда ты делась и что с тобой случилось!
   – Джералд, мне двадцать семь лет, и ты мне не отец и не муж, чтобы распекать меня.
   – А как зовут твоего друга?
   – Я тебе сказала, что. обедала с подругой, и какое тебе дело, как ее зовут?
   – Давай перестанем кричать друг на друга, – вдруг без всякого выражения предложил Джералд. – Я и вправду испугался, что с тобой что-то случилось.
   Его губы были плотно сжаты, а плечи – напряжены.
   – Что могло со мной случиться? – спросила Айрис, нахмурившись.
   – Много чего. Это большой город, а ты – красивая женщина с кошельком и сумочкой. Хоть это и не Чикаго, но в любом крупном городе полно преступников. В следующий раз оставь мне записку, хорошо?
   – Ты можешь преспокойно летать на другой континент, а я должна, как привязанная, торчать дома и ждать тебя? Не на ту напал!
   – Ты думаешь, что я еще этого не понял и не пожалел об этом?
   – Потерпи еще немного, – зло изрекла Айрис. – Всего несколько дней, и мы поцелуемся на прощание. – Затем, подумав, что ее шутка несколько двусмысленна, добавила: – Выражаясь метафорически.
   – Держи свои метафоры при себе, – отрезал Джералд. – Мне сейчас хочется поцеловать тебя в самом прямом смысле этого слова.
   – Потому что я легкодоступна?
   – Потому что ты заставляешь меня делать такие вещи, от которых я уже давно отвык. Потому что ты просто сводишь меня с ума. Потому что ты ломаешь мою налаженную и тщательно отрегулированную жизнь.
   Джералд провел рукой по волосам.
   – Я был уверен, что ты не станешь нарушать наш контракт, не поставив меня в известность, поэтому я испугался, что ты попала в какую-нибудь беду. Но я не знал, где тебя искать.
   Что-то внутри нее растаяло.
   – Ты знал, что я не брошу все на полпути?
   – Ты могла бы уйти, хлопнув дверью, во время одной из наших ссор, – сказал Джералд кисло. – Но улизнуть, пока меня нет дома, – нет, это не твой стиль.
   – Я хотела вернуться домой раньше, но мы с подругой заболтались, – сообщила Айрис и примирительно добавила: – Я вовсе не хотела тебя пугать.
   Джералд повернулся и пошел в гостиную.
   – Мне явно нужно выпить. Будешь что-нибудь?
   – Бокал вина мне бы не помешал. – Немного помолчав, она все же решила получить ответ на мучивший ее вопрос. – Но что заставило тебя так беспокоиться? Ведь дело не только во мне, правда? Что-то произошло?
   Он передал ей хрустальный бокал с вином и залпом выпил свое виски.
   – Не будем об этом, – произнес он спустя какое-то время. – Кстати, я зашел к тебе в спальню и увидел скульптуру. Она просто великолепна.
   Айрис вовсе не понравилось упоминание о том, что он был в ее спальне, но она решила не устраивать скандал по этому поводу.
   – Именно поэтому мне и нужно было выйти погулять. Когда я заканчиваю работу, я чувствую себя совершенно обессиленной.
   Неожиданно глаза Джералда стали настойчивыми и напряженными, как у охотника.
   – И куда мы отправимся теперь?
   Она непонимающе посмотрела на него.
   – В Швейцарию. Куда еще?
   – Я не о географии.
   – Не понимаю…
   – Мы могли бы прямо сейчас отправиться в мою спальню. Вместе.
   Ее сердце упало.
   – Нет, Джералд, мы ведь вчера обо всем договорились.
   – Но я ведь нравлюсь тебе. И ты хочешь заняться со мной любовью.
   Только когда ты прикасаешься ко мне, подумала Айрис, но вслух сказала:
   – Я давно живу одна, так что ничего удивительного в этом нет.
   – Ты все еще пытаешься убедить меня, что после Клема у тебя не было никаких интрижек?
   – Да, – просто сказала она.
   Он плеснул янтарной жидкости в свой стакан.
   – То есть, твою реакцию мне не стоит относить на свой счет, ты бы так отреагировала на каждого?
   – Я вовсе не то имела в виду, – воскликнула она. – Я встречалась с разными мужчинами за эти четыре года, но никто из них не вызвал у меня желания лечь с ним в постель. С тобой было все по-другому. – Айрис отпила немного вина. – И зачем я рассказываю тебе все это? Главное, что ты должен понять, – я не собираюсь спать с тобой.
   Джералд заносчиво спросил:
   – И чего ты добиваешься?
   – Ничего.
   – Давай перестанем притворяться и поговорим начистоту. Я хочу тебя, но не собираюсь окружать свое желание каким-то романтическим ореолом.
   – Ты говоришь о восторженных взглядах и других проявлениях нежности, которыми мы с тобой обменивались перед другими людьми?
   – Именно.
   Айрис подняла на него удивленные глаза.
   – А ты был когда-нибудь влюблен?
   – Когда мне было лет шестнадцать. Я сходил с ума по своей соседке.
   – То есть, став взрослым, ты ни разу полностью не отдавал себя женщине? Разделяя с ней не только постель, но и мысли, и чувства?
   – Конечно же, нет.
   – Нет? – недоуменно переспросила Айрис. – Может, тебе попробовать влюбиться, потерять голову, сойти с ума? Это чувство, я обещаю тебе, перевернет всю твою запротоколированную жизнь вверх тормашками!
   Джералд очень нежно провел пальцем по изгибу ее щеки до уголка рта, наблюдая, как расширяются ее зрачки.
   – Секс между нами был бы страстным, изобретательным и незабываемым. Но я бы не стал называть это романом или, тем более, любовью.
   – Ты никак не станешь это называть, потому что этого просто не произойдет.
   – Я мог бы попробовать убедить тебя.
   Айрис бессознательно сделала шаг назад.
   – Когда в последний раз женщина говорила тебе «нет»? Вероятно, очень давно.
   – Если ты думаешь, что я буду тебя упрашивать, ты глубоко ошибаешься.
   Айрис внезапно почувствовала, насколько она устала.
   – Мне надоело говорить на эту тему. Мы зашли в тупик. Когда мы завтра выезжаем?
   – В десять.
   – Хорошо. Увидимся утром.
   Айрис поставила стакан на столик и пошла к двери.
   – Тупик это или нет, но мы еще не закончили разговор.
   Она оглянулась на него через плечо. Джералд спокойно стоял на своем месте. Весь – воплощение властности и силы.
   – Пока я не пойму, что ты веришь мне, веришь, что я никогда не была склонна к беспорядочным связям, что я не меняла любовников, как перчатки, до тех пор я постараюсь держаться от тебя подальше. Мы с тобой – два человека, которые в обычных условиях не согласились бы и чаю выпить друг с другом. – Айрис отвела прядь волос от лица. – Разве ты не видишь, как я стремлюсь к правде в своих работах? Это для меня очень важно… Я не хотела бы сейчас читать проповеди. Прости.
   Джералд молча смотрел на нее в полной тишине, которая казалась бесконечной.
   – Но не думай, что если ты вдруг заявишь, что веришь мне, я сразу же брошусь тебе на шею. Я вообще не хочу иметь с тобой ничего общего.
   Джералд отреагировал мгновенно.
   – А вот сейчас ты врешь. – Он говорил очень тихо, и почему-то именно это испугало ее.
   – У нас договор, и нам придется его выполнять, – вздохнув, напомнила Айрис.
   – Так ты все еще не сдаешься?
   – А ты хотел бы, чтобы я униженно ползала у тебя в ногах?
   Он внезапно весело рассмеялся.
   – Это очень трудно представить.
   – Если я могла притворяться, что влюблена в тебя, почему я не могу сыграть низкопоклонство и подхалимаж? – раздраженно заявила она, затем сменила тему. – Завтра к десяти я буду готова.
   – Айрис, ведь мы не всегда притворялись – ты и я.
   – Спокойной ночи, – сказала она ему безразличным голосом и вышла.
   Раздеваясь в своей комнате, она не могла сосредоточиться на своих мыслях, которые кружили, подобно белке в колесе. Я его ненавижу. Я хочу его. Не могу дождаться, когда же мы навеки распрощаемся. Как же я буду жить без него? Я ни за что не лягу с ним в постель. Но очень хочу.
   Айрис подняла глаза и поймала свое отражение в зеркале. Скульптура разгневанной женщины, подумала она про себя. Или, если быть точной, разочарованной женщины. Как бы ей хотелось, чтобы Джералд был здесь, рядом с ней, чтобы он держал ее в объятиях, чтобы его горячие губы скользили по ее лицу и шее…
   Она залезла под одеяло и решила, что больше не будет думать о Джералде.
   Осталось пять дней.

7

   Сказать, что Айрис была потрясена домом Джералда в Альпах, значит, не сказать ничего. Из аэропорта в Женеве они добирались на вертолете, который вел сам Джералд. Они летели над белоснежными пиками гор, над извилистыми дорогами, петляющими внизу, над престижными лыжными курортами и живописными деревушками. Айрис задержала дыхание от восторга. Простор и свобода. Безмятежность и покой.
   Вскоре вертолет снизился и мягко опустился на площадку у шале, построенного из мореного кедра и каменных плит. Дом, казалось, объединял в себе не сочетаемое: аристократизм архитектуры и обстоятельную прочность, свойственную непритязательности. Они выбрались из вертолета, и в звенящей тишине Джералд сообщил:
   – За домом присматривают мои помощники – Анри и Феликс. Днем мне нужно провести несколько встреч, а наши гости осмотрят деревню с местным гидом. Так что ты свободна до половины восьмого. Прошу тебя, не надевай сегодня ничего вызывающего.
   Он почти не смотрел в ее сторону. – Завтра я тоже буду занят делами. Располагай свободным временем по своему усмотрению. А послезавтра мы улетаем.
   Воздух сладковато пах соснами и мхом, и ощущение гор поблизости заставляло чувствовать мелочность всех своих проблем. Кроме того, она ведь обещала не выходить из себя. Поэтому Айрис искренне проговорила:
   – Как здесь красиво! Я рада, что приехала. Он смерил ее взглядом, таким же холодным, как окружающий воздух, не оставив без внимания ни одной детали ее облика. Айрис стояла перед ним в объемном шерстяном свитере, узких джинсах и модных кроссовках, радостно возбужденная новизной ощущений и разрумянившаяся.
   – Солнце запуталось в твоих волосах, – внезапно проговорил он хрипловато. – Они сверкают, как будто высечены из бронзы.
   – Зачем ты это говоришь? Ведь здесь нет зрителей.
   – Я говорю то, что хочу сказать.
   – Ты веришь в то, что у меня не было никого после Клема?
   Он ответил не сразу.
   – Не знаю.
   – Тогда можешь держать при себе свои комплименты.
   – Ты совсем не такая, как другие, – с неожиданным чувством проговорил Джералд. – Я вращаюсь в кругах, где женщины переходят от одного любовника к другому быстрее, чем меняется курс на фондовой бирже. Верность считается старомодной, а мимолетные связи – всего лишь одна из форм ежедневных развлечений.
   Ее охватила липкая ревность, тем более неприятная, что Айрис ее совсем не ожидала.
   – Это ты и о себе говоришь?
   Что-то незнакомое мелькнуло в его глазах.
   – Я уже устал от этих игр. Но я извлек из них важный урок – помани женщину деньгами и она твоя.
   – Могу поделиться с тобой уроком, который я получила в художественной школе. За деньги можно купить далеко не все. Талант, например, не купишь, это дар Божий. И мне твои деньги ни к чему.
   – Я это уже понял.
   Джералд опять замолчал, и в его глазах появилась нехарактерная для него неуверенность.
   – Даже если я поверю в то, что Клем тебя оболгал, нам никуда не деться от твоего разлюбезного отчима. Не думай, что я сам придумал эту историю о его мошенничестве. Факты неопровержимо указывают на него.
   Айрис сделала шаг назад.
   – Но этого просто не могло быть!
   – Ты мне не веришь, так почему я должен верить тебе?
   Солнце сияло на свежей хвое, птицы распевали свои призывные песни, а сквозь деревья проглядывали очертания горного склона, черно-белого, как на старой фотографии.
   – Я так устала спорить с тобой, – измученным голосом сказала Айрис. – Мы возвращаемся к одному и тому же уже который раз. Давай спокойно выполним наш договор и разойдемся в разные стороны.
   – Ты уверена, что у нас это получится?
   – Разумеется. Увидимся в полвосьмого. Обещаю, что буду олицетворением благопристойности.
   – Ну хоть какое-то разнообразие, – сказал Джералд иронично.
   – За эти два дня я уже была влюбленной, обворожительной и дерзкой. После всего этого мне не составит большого труда вести себя чинно.
   – А мне казалось, что ты была самоуверенной, раскованной и прекрасной.
   Джералд улыбнулся Айрис, и его зубы на фоне загорелого лица блеснули, как снег на горном пике.
   – Я была такой только по сравнению с одним несносным и деспотичным любителем покомандовать.
   Джералд засмеялся.
   – Но ведь и он иногда бывал отвергнутым и огорченным.
   – Как же, рассказывай… Джералд засунул руки в карманы.
   – Знаешь что? А ты мне нравишься… Ветерок играл его волосами, его улыбка была так заразительна…
   Сжав сердце в кулак, Айрис произнесла:
   – Разве тебе может нравиться лживая любительница беспорядочных связей?
   – Я должен поверить в то, что я первый мужчина за последние четыре года, который заводит тебя? – парировал Джералд. – Несмотря на то, что большую часть времени ты меня просто ненавидишь?
   Сформулированная таким образом, эта гипотеза не очень-то пришлась по душе Айрис.
   – Мы опять вернулись к тому же самому… – У Айрис опустились руки. – Разве у тебя нет никаких других дел, кроме как стоять тут и спорить со мной?
   – Ты права. Итак, ровно в семь тридцать Джералд повернулся и исчез среди деревьев, оставив Айрис одну с ее чемоданом и чувством опустошенности.
   Ровно в семь тридцать Джералд увидел Айрис в просторной гостиной, из огромных окон которой открывался великолепный вид на горы, небо и лесной массив. Айрис стояла у окна, любуясь картиной зимнего леса. Джералд постарался подавить чувство радости оттого, что она здесь, рядом с ним, в этом доме, который он так любит.
   –~ Дай-ка я взгляну на тебя, – сказал он ей.
   Она повернулась к нему, скромно потупив глаза. Черные атласные брюки были дополнены вышитым жакетом цвета спелого апельсина с длинными рукавами и воротником стойкой. Айрис убрала волосы в длинную косу, на лице почти не было косметики.
   Он с трудом подавил усмешку.
   – Как тебе удалось избавиться от своих завитушек?
   – Немного мастерства и геля для волос. Нахмурившись, Джералд сказал:
   – Ты каждый день разная.
   – Ты ведь сам этого хотел, – пожала плечами Айрис.
   – Я сожалею о том дне, когда ты вошла ко мне в кабинет. С тех пор я не знал ни одной спокойной минуты.
   – Кто-то звонит в дверь, – вдруг сказала она и положила руку на рукав его пиджака. – Ну что ж, будем встречать гостей, милый?
   Он почти растаял от ее нежной улыбки, от лукавого изгиба губ, но потом внутренний голос напомнил ему, не теряй голову, Джералд. Не давай ей повода позлорадствовать еще раз над твоим желанием расстегнуть каждую пуговичку на этом пиджаке, а потом целовать ее губы, шею, грудь, всю ее, пока она не будет стонать от возбуждения, призывая взять ее.
   Вечер оказался чинным, благопристойным и оттого необыкновенно долгим. Формальность церемоний, которая обычно устраивала его, довлела над всем. Вся еда – от суши до темпуры – была великолепна. Сидя на полу по-турецки, Джералд исподтишка наблюдал, как Айрис управляется с гостями. Она, как всегда, была прекрасной хозяйкой вечера. Его мама одобрила бы ее и своим хорошо поставленным голосом посоветовала бы ему жениться. Его сестра Чесни подружилась бы с ней.
   Чесни была моложе его на семь лет, и уже пять лет ее не было в живых…
   Как всегда в таких случаях, его охватил ступор. Несмотря на время, которое должно было бы лечить, он не мог забыть последний день, который он провел с сестрой, но и вспоминать его в подробностях у него не было сил. Улица, на которой он оставил сестру на минутку, еще не зная, что она больше никогда ему не улыбнется… Асфальт и ее безжизненное тело… Рука Джералда до боли сжала фужер. Прекрати, прекрати, забудь и никогда больше не вспоминай…
   Джералд неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, он понял, что синие, как небо над Альпами, очи Айрис неотрывно смотрят на него. В них стояло такое сострадание, что ему захотелось на секунду упасть в ее объятия, прижаться щекой к ее волосам и рассказать обо всем, что случилось в тот ужасный вечер.
   И что это тебе даст? – тут же возразил он себе. Ты еще ни с кем не откровенничал после смерти Чесни, так с какой стати делать исключение для Айрис Крейн? Зная, что этим он лишний раз обидит ее, Джералд стер с лица какие-либо эмоции и закрыл наглухо свою душу. Он испытал какое-то злое чувство удовлетворения, заметив, как от боли потемнели ее глаза. Как раз в это время соседка задала Айрис какой-то вопрос, но она не сразу смогла ответить на него. Ее лицо было так же бледно, как хрупкий фарфор, из которого они ели.
   Чесни непременно высказала бы ему все, что она думает о его поведении. Но ее уже давно нет с ним.
   Именно из-за Чесни он купил фигурку Мадонны с младенцем. Она олицетворяла все то, что он потерял.
   Джералду смертельно захотелось побыть одному. Но он был вынужден беседовать с пожилым господином, сидящим напротив него. Они говорили о японском храме, который Джералд посещал в один из своих визитов в Японию. Время текло вяло. Но всему всегда приходит конец. И вот Джералд обнаружил, что вместе с Айрис стоит у входной двери, вежливо улыбаясь уходящим гостям. Вот и последняя машина исчезла в отдалении, и он закрыл дверь, оставив в доме морозный воздух и запах сосен.
   – Все прошло прекрасно, – безжизненным голосом произнес Джералд.
   Айрис ничего не ответила. Положив руку на его плечо, она спросила с присущей ей прямотой:
   – О чем ты думал за столом? Ты выглядел таким подавленным…
   Прежнее желание излить Айрис все свои горести растаяло под прессом самоконтроля, к которому он прибегал все чаще и чаще в последние годы. Он невозмутимо ответил:
   – О падении цен на фондовой бирже. Или о том, что я собираюсь уволить главного бухгалтера одного из филиалов. Точно не помню.
   – Ну почему ты не хочешь признать, что ты такой же человек, как все остальные, со своими проблемами и горестями? Ты думаешь, что мир разверзнется, если ты поделишься с кем-то своими заботами?
   – Замолчи! Какого черта ты лезешь в мою душу? Ее пальцы сжали его плечо. Прикусив губу, Айрис не отставала:
   – У тебя было такое выражение лица, будто ты увидел привидение. Что бы ни случилось, что бы ты ни сделал, тебе станет легче, если ты выговоришься.
   Джералд посмотрел на ее руку, будто никогда не видел ее прежде. Никаких колец. Светло-оранжевый лак на ногтях. Порез на двух пальцах. Именно эти тонкие пальчики вырубили из дерева ту скульптуру в спальне, скульптуру, наполненную такими древними и непреходящими эмоциями, что он просто оцепенел, когда увидел ее. Эти же пальцы два дня назад ласкали его тело, наполняя его первобытным желанием.
   Она хотела его, но хотела не только его тело, но и его душу. А вот ее-то она никогда и не получит.
   Он взял ладонь Айрис и молча отпустил. Рука упала, как плеть. Джералд сказал холодно:
   – Твое воображение слишком разыгралось, а твоя бесцеремонность мне уже наскучила. Иди спать, Айрис.
   Она взметнула черные крылья ресниц. Со смелостью, которую он встречал не у многих, она посмотрела ему в лицо и сказала абсолютно ровным голосом:
   – Хоть у тебя и куча денег, ты беднее любого нищего, потому что лишен гораздо более важных вещей – душевной близости и способности делиться с другими своими радостями и бедами.
   – Пошла ты со своей популярной психологией… Практикуй ее на ком-нибудь другом, а мне она не нужна. Можешь оставить меня в покое!
   – Тебе никто не нужен. А уж я и подавно, – сказала Айрис тихо. Она повернулась и пошла наверх.
   Джералд почувствовал нестерпимое желание окликнуть ее, позвать, прижать ее к своему сердцу и, глядя в ее нестерпимо глубокие глаза, рассказывать, рассказывать, излить ей все то, что был не в силах забыть. Тротуар, залитый кровью, толпы зевак, сирены полицейских машин… Рассказать о боли и чувстве вины, которые гложут его и никак не хотят отпускать.
   Нет, Джералд. Ты ведь одинокий волк. И лучше тебе и впредь идти своей дорогой.
   Айрис скрылась из виду, но он знал, что она теперь исчезнет из его жизни окончательно. Она никогда не попросит его больше ни о чем.
   Она сделает все то, на что ее обязывает контракт, она еще не давала ему повода сомневаться в своей честности, но, как только жизнь перевернет лист календаря, придет конец их отношениям, если таковые были вообще. Она так же тихо, как сейчас, закроет за собой дверь, чтобы никогда больше не подпустить его к себе.
   Конец игре.
   Проклиная все на свете, Джералд отправился к себе. Семь часов спустя он проснулся в холодном поту после кошмаров, которые преследовали его всю ночь. В его снах Чесни и Айрис звали его, просили о помощи, а он никак не мог дотянуться до них. Чувствуя себя так, будто его долго били по голове бейсбольной битой, он проковылял в душ, который хоть немного облегчил его состояние. Еще через полчаса он появился в гостиной, одетый в костюм цвета морской волны. Он надеялся, что не выглядит, как умирающий. Но Айрис была не одна. Джек Молби, его протеже и бывший жених Чесни, стоял у окна рядом с Айрис. Айрис смеялась над какими-то шутками Джека, они с симпатией переглядывались, непринужденно и легко общаясь с друг другом, молодые и беззаботные. Джералд спросил резко:
   – Джек, а ты что здесь делаешь?
   Джек повернулся. На его лице все еще светилась беспечная улыбка.
   – Привет, Джералд. Я был в Швейцарии по делам, узнал от твоей секретарши, что и ты здесь. Решил заехать повидаться.
   Айрис тоже повернулась к Джералду. На ней были брюки с накладными карманами и белоснежная рубашка. Волосы, заплетенные в косу, делали ее совсем молоденькой.
   Она с прохладцей проговорила:
   – Доброе утро, Джералд. Мы с Джеком обсуждали возможность покататься на лыжах в горах.
   Пытаясь подавить в душе неприятное чувство, которое он наотрез отказался считать ревностью, он посоветовал:
   – Посмотрите прогноз погоды на сегодня и избегайте трасс повышенной сложности.
   Я рассуждаю, как пожилой дядюшка, с отвращением подумал он. Это он, Джералд, должен был поехать с Айрис на лыжах, именно он, а не этот выскочка Джек.
   Но он не мог быть с Айрис сейчас. Во-первых у него много работы. Во-вторых, она просто откажется поехать с ним на лыжах после вчерашнего вечера. Ругаясь в душе, он налил себе кофе и с досады положил больше сахара, чем рассчитывал.
   Джек продолжал обсуждать их планы.
   – Я обязательно свяжусь с горнолыжной станцией, прежде чем мы тронемся в путь. Мы, пожалуй, отправимся на альпийские луга. Оттуда открываются великолепные виды.
   – Прекрасно, – без всякого выражения ответил Джералд.
   Они вместе позавтракали. Джералд ел клубнику и дыню, которые на вкус напоминали опилки, а Джек с большим энтузиазмом описывал местные ландшафты. Айрис выглядела невообразимо прекрасной. Гладкая прическа подчеркивала скульптурную красоту ее лица, а четкая линия тонких бровей на открытом лице придавала сходство со средневековыми портретами.
   Она ни разу не встретилась с Джералдом глазами. Он произнес негромко:
   – Айрис, наши планы несколько переменились. Я бы хотел, чтобы ты завтра сопроводила японскую делегацию в соседний городок. Гости там позавтракают и осмотрят достопримечательности. Машина привезет тебя назад в три часа, а в пять мы уезжаем.
   Айрис была спокойна и невозмутима.
   – Как скажешь. Джек, я должна объяснить тебе кое-что. Я всю эту неделю играю роль хозяйки на вечерах Джералда, а в начале следующей недели вернусь домой.
   – Понятно, – протянул Джек.
   Было очевидно, что он никак не может взять в толк, что здесь происходит, но слишком вежлив, чтобы задавать вопросы.
   – Завтра я работаю, – продолжала объяснять Айрис, – так что нужно как следует отдохнуть сегодня. – Она подарила Джеку лучезарную улыбку.
   Тот, как отметил про себя Джералд, был просто очарован.
   – Мне нужно с тобой переговорить после завтрака, Джек, – повелительным тоном сказал Джералд. – Сколько еще ты пробудешь здесь?
   – Завтра я уже уезжаю в Нью-Йорк для работы над проектом «Технолэм». Ты ведь о нём хочешь поговорить?
   Вовсе нет. Когда через десять минут Джералд ввел Джека в свой кабинет, он сказал голосом, не терпящим возражений.
   – Я хотел бы сразу же кое-что прояснить. Ни при каких обстоятельствах ты не должен рассказывать Айрис о Чесни.
   Лицо Джека выразило недоумение.
   – Я любил Чесни, она была самым важным человеком в моей жизни. И она погибла уже пять лет назад. Почему я не могу рассказать Айрис о ней, если захочу?
   – У нас с Айрис – деловое соглашение. Она не может иметь никакого отношения к Чесни, – путано объяснил Джералд.
   – Может, тебе бы самому следовало рассказать ей обо всем? – осторожно предложил Джек.
   Джералд с трудом подавлял закипающий в нем гнев.
   – В этом нет никакой необходимости. Ты же слышал – завтра она уезжает. И моя частная жизнь – это моя жизнь, и ее совершенно не касается. Поэтому я тебя прошу, – хотя его интонации были скорее диктаторскими, чем просительными, – даже, не упоминать имени Чесни.
   – Ладно, пусть будет так, – согласился Джек, – хоть я и считаю, что ты не прав.
   В лице Джека появилась какая-то новая решительность, которой Джералд прежде у него не замечал.