Не будучи рождена, она не может умереть. Не беспокоясь ни о рождении, ни о смерти, посмотри в лицо долгу, выпавшему тебе; долг же твой в этот день - дать справедливый и правый бой. Всякое воздержанье с твоей стороны было бы трусостью, коия обесчестила бы тебя во веки веков. Убитый, ты взойдёшь на Небо; победивший, ты станешь властителем Земли. Встань же, сын героев, и бейся с твёрдой решимостью победить."2 Послушаем теперь слова одного из величайших психологов нашей эпохи: Вильяма Джеймса, ректора Гарвардского Университета: "Глубокий и неискоренимый инстинкт не позволяет смотреть нам на жизнь как на простой фарс или изящную комедию. Нет, жизнь есть горькая трагедия, и то, что обладает в ней наибольшим вкусом, это как раз то, что наиболее горько. На сцене мира именно героизм играет великие роли. Именно в героизме, мы хорошо чувствуем это, сокрыта тайна жизни. Человек не человек, если он не способен ни на какую жертву." Какие действительные цели преследуем мы в своих множественных жизнях, сквозь чередованье и следованье наших существований на Земле и в других мирах? Цель души в её продвижении, как мы показали это,3 есть завоеванье будущего, построенье своей судьбы постоянным усилием. Между тем, непрерывный мир, в мирах низших и внутри ещё столь мало развитых обществ, как наши, благоприятствует развитию изнеженности и чувственности, кои суть яды души. Исключительный поиск благосостоянья, жажда богатств, комфорта, характеризующие нашу эпоху, суть причины ослабленья воли и сознания. Оне разрушают в нас всякую мужественность и заставляют нас терять всякую упругость, всякую волю сопротивленья в годину невзгод. Борьба, напротив того, порождает в нас сокровища энергии, кои накопляются в глубинах души и в конце концов обретают плоть и кровь вместе с сознанием. После того как на наших низших эволюционных стадиях оне долгое время были направлены ко злу, вследствие восхожденья и прогресса существа силы эти мало-помалу преобразуются в энергии к добру. Ибо свойство эволюции состоит в том, чтоб превращать злые силы души в силы благотворные. Это и есть божественная высшая алхимия. Война научает человека презирать боль, противостоять лишениям и смерти. Внутренние энергии, приобретённые таким образом, вместо того, чтоб продолжать изливаться наружу, с прогрессом души обращаются позднее против её собственных страстей и обеспечивают ей торжество в борьбе против принижающего сексуализма, против зла и страдания. Угроза иноземных войн может быть столь же целительной для развивающихся народов, как и для индивидов. Она создаёт единение внутри их. Гарантированный и длительный мир содействует междоусобным распрям; он возбуждает гражданскую войну, как мы видим это в настоящую пору в лице стачек, приумножающихся вокруг нас. В начавшихся битвах, сами неудачи полезнее, чем триумфы; несчастье сближает души и подготовляет их слиянье. Неудачи - это удары, наносимые какой-либо нации; но, как и молоток скульптора, удары эти делают её более прекрасной, ибо каждый из них отдаётся в глубине сердец, пробуждает там чувства и страсти и извлекает оттуда сокрытые добродетели. И именно в борьбе с неудачами закаляются и растут характеры. В грандиозной эволюции существа, самое главное качество - это храбрость. Без неё как могло бы оно преодолеть бесчисленные препятствия, накопляющиеся на его пути? Вот почему, в мирах низших, обиталищах и школах молодых душ, борьба есть общий закон Природы и обществ; ибо в борьбе существо получает первичные энергии, необходимые ему, чтоб описать позднее свою беспредельную траекторию во времени и пространстве. Разве не видим мы этого уже и в этой жизни? Среди детей, тот, кто получил хорошее образование, кто был закалён великими примерами или несчастьем, кто ещё молодым познал воздержанье и жертву, разве не лучше подготовлен он к тому, чтоб сыграть важную роль, совершить значительное дело? Тогда как у ребёнка изнеженного, привыкшего к изобилию, к удовлетворению своих фантазий и капризов, мужественные качества угасают, а пружины души ослабляются. Избыток благополучья размягчает. Чтоб не задерживаться в пути, нужны необходимости, подстёгивающие и указывающие, куда итти, опасности, вызывающие усилие и напряжение. Что до земных обществ, то их нравственное состоянье можно уподобить законам атмосферы. Летом, когда эта последняя, после длительного периода затишья, ухудшается и насыщается нездоровыми испарениями, яростная буря почти всегда приходит очистить воздух и восстановить нарушенное равновесье. Так, когда благодаря продолжительному миру страсти, вожделения, эгоизм доходят до своего верхнего предела, когда коррупция поднимается, ширится и растёт, тогда, рано или поздно, непредвиденные события, внезапные сотрясения, тяжкие испытания приходят призвать людей к чувству суровых реальностей существования. Война часто есть форма, которую приобретают эти события. Она возвышает души, умерщвляя тела. Это бурное очищенье для обществ. Оно более полезно побеждённым, нежели победителям, ибо она просвещает их об их слабостях и даёт им мучительные уроки опыта. И что бы ни делалось, не удастся полностью обеспечить мир и гармонию среди людей, кроме как через совершенствованье характеров и сознаний. Наше счастье, наша полнейшая безопасность, не будем забывать этого, находятся в прямой связи с нашей способностью к добру. Мы можем быть счастливы лишь в меру наших достоинств. Бич войны, равно как и все остальные бедствия, поражающие человечество, исчезнет только вместе с причиною наших заблуждений и наших пороков.
115 Что за дело нам до форм, в коие облекается религиозная идея! Оне не имеют никакого значения. Оне переменчивы и непостоянны, меняясь в зависимости от века, в коем проявляются; но что до самой сути религиозной идеи, то она вечна, ибо соприкасается она с божественными источниками. Религиозная идея, в различных своих видах, глубоко пронизывает всю историю, всю интеллектуальную и моральную жизнь человечества. Она часто блуждает и заблуждается. Её наставленья и проявления спорны; но она опирается на незримые реальности постоянного, незыблемого порядка. Человек прозревает их лишь постепенно, в ходе своей медленной и мучительной эволюции. Общества человеческие не могут обойтись без религиозного идеала. Как только они стараются его оттолкнуть, разрушить, тотчас же усиливается моральный беспорядок и анархия поднимает свою угрожающую голову. Разве не видим мы этого в нашу эпоху? Наши земные законы бессильны остановить зло. Чтоб покорить страсти, нужны внутренняя сила и чувство ответственности, которое вызывает понятье о мире загробном. Религиозная идея не может погибнуть. Она лишь на мгновенье вуалируется, чтоб вновь появиться в формах иных, лучше приспособленных к потребностям времени и места.
116 Мало что значат для высших сил формы культа и религиозный аппарат; то, что требуется от людей, это - возвышенность сердца и чистота чувств. Этого можно достичь во всех религиях, и даже вне и поверх религий. Мы, спириты, среди бесчисленных насмешек и трудностей идущие от лица света, а не церкви, провозглашая истину, без всякой иной опоры, кроме как поддержка существ незримых, никогда нам в ней не отказывавших, мы слишком хорошо чувствуем это.
117 Страданье, мы знаем это, есть венец хорошо прожитой жизни. Ничто не полно, ничто не велико без него. Это очистка душ, ореол, окружающий сияньем чело людей святых и безупречно чистых. Нет иного выхода в миры высшие. И именно там находится то, что следует понимать под словом "рай", этим единственным словом, способным выразить людям нынешнего века идею о той духовной жизни, коию наполняют никогда не угасающие лучи и никогда не смолкающие гармонии. Бог не оставляет Своих посланцев. Незримый и соприсутствующий, Он всегда верный друг, могучая поддержка, нежный отец, бдящий над своими несчастными детьми. Именно за отреченье своё от него, за пренебреженье силами и помощами свыше нынешний человек не находит более поддержки в испытаниях, утешения в своей боли. Если современное общество лихорадочно бурлит и куда-то несётся в бессвязности идей и систем, если зло возросло в нём, если нигде общество не находит стабильности и внутренней удовлетворённости, то это потому только, что оно прикрепилось к вещам кажущимся и поверхностным и не желает знать истинных радостей, глубоких источников Мира Незримого. Оно надеялось найти счастье в приумноженьи своих материальных богатств и лишь усугубило пустоту и горечь душ. Со всех сторон поднимаются крики ужаса, страстного протеста. Понятье долга ослабело, и основы социального порядка пошатнулись. Человек больше не умеет любить, потому что он больше не умеет верить. Он поворачивается к науке. Но современная наука, словно задавленная весом собственных открытий, остаётся бессильной дать ему веру в будущее и внутренний мир.
118 Какое имеют значенье превратности и случайности этого мира, если мысль наша составляет единое целое с Богом, то есть с вечным и божественным законом? Во всяком случае, Бог не только учитель. Это также отец, которого мы должны любить, как дети любят того, кто дал им жизнь. Слишком мало людей чувствуют или понимают это; вот почему в несчастьи они отступаются от Бога.
119 Все действия наши должны согласовываться с божественным замыслом. Прежде чем действовать, каждый из нас должен спросить свою глубокую совесть, коия есть глас Божий в нас самих. Она скажет нам, в какую сторону должны мы направить свои усилия. Бог действует в нас и с нами лишь при нашем добром содействии. Когда наша воля и наши дела совпадают с Его законом, дело наше становится плодотворным для добра, и последствия этого отражаются на всей нашей судьбе. Но мало людей слушают голос, говорящий в них в часы торжественные. Влекомые своими страстями, своими желаньями, надеждами и страхами, они кидаются в водоворот жизни, чтоб завоевать то, что им всего более предосудительно и вредно; они отупляются и опьяняются в обладании вещами, противоположными их истинным интересам, и лишь на склоне жизни их иллюзии опадают, заблуждения проходят, мираж материальных благ рассеивается. И тогда появляется вереница мрачных разочарований; мы констатируем, что деятельность наша и возбужденье были тщетными, коль мы не сумели уловить и постичь планов Божьих в отношении нас самих и нашего мира. Счастливы тогда те, кому перспектива грядущих существований предоставляет возможность вновь взяться за неисполненную задачу и лучше употребить часы, отпущенные ему! Тот, кто не сумел увидеть великую гармонию, царящую во всём, и излученье божественной мысли на природу и в сознанье, тот не способен согласовать дела свои с высшими законами. По своём возвращении в пространство, когда вуаль иллюзий спадёт, он будет иметь горечь убедиться, что всё должно начать с начала, с новым умом и более верным, более высоким пониманьем долга и судьбы. Однако, возразят нам, не всегда легко знать час Божий; воли Божьи завуалированы, иногда непостижимы. Да, несомненно, Бог укрывается от наших взоров и пути его неисповедимы. Но Бог скрывается таким образом лишь по необходимости, и чтобы предоставить нам большую свободу. Если б Он был зрим всем глазам, если бы воля Его утверждалась силою, то не было бы больше возможного колебания и, следственно, заслуги в выборе верного пути. Ум, правящий физической и моральной Вселенной, укрывается от наших взглядов. Вещи размещены таким образом, что никто не оказывается обязанным верить в Него. Если порядок и гармония Космоса недостаточны, чтоб убедить человека, то он свободен коснеть в атеизме. Ничто не принуждает скептика итти к Богу. Бог скрывается от нас, чтобы обязать нас искать Его, поскольку изыскание это - самое благородное упражнение для наших способностей, способ их самого высокого развития. Но пусть придёт час суровый и решительный, и если мы действительно готовы к нему, то вокруг нас и в нас самих всегда будет некое предупрежденье, некий знак, возвещающий нам долг наш. Лишь невниманье наше, наше безразличье к вещам свыше, к их проявлениям в жизни нашей обусловливают нашу нерешительность, нашу неуверенность. Для души же сведущей, которая зовёт их, настойчиво просит, ждёт их, оне не остаются немыми, на тысячу голосов оне ясно говорят нашему уму, нашему сердцу. Факты произойдут, случайности представятся сами собою, указывая решенья, кои необходимо принять. В самом ходе событий Бог открывается нам и нас наставляет. И дело наше - уметь уловить и понять в благоприятное мгновенье таинственный и наполовину завуалированный совет, коий Он подаёт нам, но не навязывает.
120 Каждая религия есть отраженье вечной мысли, смешанное с тенями и несовершенствами мысли человеческой. Порою затруднительно высвободить истины, коие она содержит, из заблуждений, накопленных работою веков. Однако то, что есть божественного в ней, изливает свой свет, освещающий всякую искреннюю душу. Религии более или менее истинны; оне суть в особенности вехи, коие дух человеческий расставляет на проходимом им пути, чтобы подняться ко всё более широким постиженьям будущего бытия и божественной природы. Формы проявленья религии спорны; оне преходящи и переменчивы; но не таково глубокое чувство, их вдохновляющее, не таков смысл, вызывающий их к жизни. Человечество, в движеньи своём к новым судьбам, призвано создавать себе религию всё более чистую, свободную от материальных форм и догм, под которыми мысль божественная слишком часто оказывается погребённой. И ложная и опасная идея это - желать разрушить религиозные замыслы и понятия минувшего, как то некоторые мечтают сделать. Мудрость состоит в том, чтобы взять из них жизненные начала, в них содержащиеся, дабы построить здание будущей мысли, вершина коей будет всё выше подниматься к небу. Каждая религия принесёт в веру будущего какой-то свой луч истины: друидизм, буддизм дадут ей своё понятье о последующих жизнях; греческая религия божественную мысль, заключённую в Природе; христианство - более высокое откровение любви, пример самого Иисуса, осушающего чашу страданий и жертвующего собою ради блага людей. Если формы католицизма износились и обветшали, то мысль Христа всегда остаётся жива. Его ученье, его мораль, его любовь ещё и поныне суть утешенье сердец истерзанных и разбитых горькими битвами земными. Слово его может быть обновлено; затемнённые стороны его учения, вновь преданные свету, таят в себе сокровища красоты для душ, стремящихся к жизни духовной. Наше время отметит решающий этап в религиозной идее. Религии, устаревшие, осевшие под тяжестью веков, нуждаются в том, чтобы наполниться иными возрождающими соками, расширить свои понятия о цели существованья и законах судьбы. Человечество ищет свой путь к новым очагам света и огня. Временами крик тоски и жалобный плач поднимаются из глубин души к небу. Это призыв к большему излиянию света. Мысль лихорадочно мечется посреди неуверенностей, противоречий и угроз нашего времени. Она ищет точку опоры, чтобы взлететь в области более прекрасные и богатые, нежели все те, в коих она побывала до сей поры. Некоего рода неясное наитье толкает её вперёд. В глубине существа человеческого живёт повелительная потребность знания, понимания, проникновения в величественную загадку Вселенной и в тайну своего собственного будущего. И вот мало-помалу дорога освещается. Открывается, благодаря наставленьям из мира потустороннего, некий великий закон. Различными способами: типтологией, письменными посланьями, речами, произносимыми в трансе, - духи-водители и вдохновители поставляют нам в теченье уже полувека элементы нового религиозного синтеза. Из глубин пространств могучий ток нравственной силы и вдохновенья изливается на Землю.
121 Философия друидов, восстановленная в своём впечатляющем величии, оказалась соответствующей устремлениям новых спиритуалистских школ. Как и мы, друиды утверждали бесконечность жизни, последовательные и всё более полные существования души, множественность обитаемых миров. Именно в этих мужественных учениях, в чувстве бессмертья, из них вытекающего, отцы наши черпали свой дух свободы, равенства социального, свой героизм перед лицом смерти. Некий род головокруженья охватывает нашу мысль, когда, переносясь на двадцать столетий назад, мы осознаём, что принципы новейшей философии были распространены во всём галльском обществе, что ими вдохновлялись его учреждения и обогащался ими его гений. Этот великий свет, озарявший землю Галлии, внезапно погас. Грубая рука Рима, изгнав друидов, уступила место христианским священникам. Затем пришли варвары, и тогда мысль человеческую окутала ночь, ночь средневековья, длившаяся десять веков, столь тёмная и непроглядная, что казалось, будто лучи истины никогда не смогут её рассеять. Наконец после медленного и мучительного прорастания вера наших предков, омоложенная, дополненная научными работами, интеллектуальными завоеваньями последних веков, смягчённая под влияньем христианства, возрождается в некой новой форме. Сыны галлов, мы продолжаем дело наших отцов. Вооружённые философской традицией, бывшей величьем их, просвещённые как и они о тайнах жизни и смерти, мы предлагаем современному обществу, наводнённому материальными инстинктами, Ученье, коие приносит ему, вместе с моральным подъёмом, средства обеспечить и в здешнем мире царство справедливости и истинного братства. Важно, стало быть, вспомнить, чем было, с точки зренья вер и стремлений, это прошедшее нашей расы. Важно увязать современное философское движение со взглядами и убежденьями наших отцов, столь рациональными ученьями друидов, основанными на изучении Природы и наблюденьи над силами психическими, и показать в этом спиритуалистическом обновлении подлинное воскресенье гения Галлии, восстановление национальных традиций, коие столько столетий угнетенья и заблуждения смогли лишь завуалировать, но не разрушить. Главным основанием друидизма была вера в последовательные и всё более полные жизни души, при её восхожденьи по лестнице миров. Именно на этом фундаментальном понятьи судьбы я и считаю своим долгом настаивать здесь. Я бы хотел иметь запасы красноречья и убеждения, коими обладает только гений, для того чтоб изложить великий закон "Триад"4 и сказать, как из глубин прошлого, из недр жизненных бездн непрестанно исходят, развёртываются и поднимаются длинные вереницы душ. Духовное начало, нас одушевляющее, должно спуститься в материю, чтобы индивидуализироваться и образовать, а впоследствии развить, своей медленной вековой работой сокрытые в нём способности и своё сознательное "Я". Со ступени на ступень, человек готовит себе формы, организмы, приспособленные к потребностям его эволюции, формы тленные, коие он оставляет в конце каждого существованья как изношенное платье, чтобы найти себе другие, более прекрасные, лучше приспособленные к необходимостям его возрастающих задач. На всей длине своего восхождения человек остаётся един со средою, им обитаемой, связанным с себеподобными таинственным сродством, содействуя их прогрессу, как и они трудятся для прогресса его. Из жизни в жизнь, он снисходит в горнило человечества всё более просторное, всегда переменчивое, чтобы обрести новые добродетели, знания, качества. Затем, когда он приобрел в каком-либо мире все то, что тот мог ему дать из знания и мудрости, он возносится к обществам лучшим, к областям лучше устроенным, увлекая всех, кого он любит, с собою. К какой цели поднимается он? Каков будет крайний предел его усилий? Цель эта представляется столь далёкой! Разве не безумие стремиться к достижению её? Мореплаватель, движущийся по бескрайним одиночествам океана, избрал целью пути своего звезду, свет коей брезжит где-то там на горизонте. Как смог бы он её достичь? Непреодолимые расстоянья разделяют их! И всё же звезду эту, затерянную во глубине небес, он однажды сможет узнать, в ином времени и в ином обличьи своём. Также и земной человек, каковым в данный миг мы являемся, однажды узнает миры счастливой и совершенной жизни. Совершенство в полноте своего существа вот цель. Всегда учиться, углубляться в божественные тайны. Беспредельность влечёт нас. Мы проводим вечность, пробегая бесконечность, вкушая ее великолепия, опьяняющие красоты. Становиться всё лучше, всё больше умом и сердцем, проникаться всё более прекрасною гармонией, насыщаться светом всё более ярким, увлекать за собою всё, что страдает, всё, что не знает, - вот она цель, указанная каждой душе божественным законом. Что может быть выше этой идеи о жизни в понятии "Триад"? Человек, творец своих судеб, своими делами создаёт самого себя и строит своё будущее. Действительная цель существования - это возвышенье чрез усилие, чрез исполненье долга, чрез само страдание. Чем более жизнь эта богата горечью, тем более она плодотворна для того, кто переносит её со смелостью. Она словно ристалище, где смелый проявляет свою храбрость, завоёвывает себе более высокий ранг; это горнило, в коем ненастье, испытания делают для добродетели то же, что огонь производит с металлами, которые он очищает и облагораживает. Сквозь множество жизней и различные условия человек проходит свой земной путь, переходя от одной жизни к другой, после поры отдыха и сосредоточенья в пространстве; непрестанно, он продвигается по этому пути восходящему, коему несть конца. Мучительны и тяжелы почти все существования в здешнем мире, но плодотворны также, ибо чрез них возрастают души наши, увеличиваются силы и мудрость. Такое Учение может сообщить обществам человеческим ни с чем не сравнимое стремленье к добру. Оно облагораживает чувства, очищает нравы; оно отстраняет также ребячества мистицизма и сухость позитивизма. Учение это - наше исконное достоянье. Верованья наших отцов проступают вновь - расширенными, опирающимися на целое сомножество фактов, откровений, феноменов, установленных современной наукой. Верования эти привлекают к себе вниманье всех мыслителей.
122 Плоть есть гасильник, коий душит воспоминания; мозг человеческий, кроме случаев исключительных, может воспроизводить лишь впечатления, отмеченные им самим. Но история всей нашей жизни остаётся вписанной в глубинах нашего сознания. Как только дух освобождается от своей смертной оболочки, связь воспоминаний восстанавливается, и с тем большей силой, чем душа была более развита, более просвещена, более совершенна. Несмотря на временное забвение, прошлое всегда живо в нас; оно вновь обретается в каждой из наших земных жизней, в форме усвоенных склонностей, способностей, вкусов, в чертах нашего характера и нашего мышления. Нам достаточно было бы со вниманием изучить самих себя, для того чтобы восстановить основные черты нашего прошлого.
123 Галлия была не единственным местом проявления сил мира потустороннего. Вся античность познала оккультные явления. Они составляли одно из главнейших звеньев греческих мистерий. Первые времена христианства наполнены видениями, появлениями, голосами, пророческими снами. Посвящённые и верующие черпали в них моральную силу, сообщавшую их жизни некое несравненное устремление и позволявшую им бесстрашно встречать испытанья и муки. Всегда, с самых отдалённых времён, невидимое человечество сообщалось с человечеством земным. Непрестанно ток жизни духовной изливался на земное человечество через посредство пророков и медиумов. Именно он, этот жизненный прилив, пришедший из вечных источников, дал рожденье великим религиям. Все оне, при своём возникновеньи, омываются этими глубокими и животворными водами. Всё то время, пока религии утоляют в них свою жажду, оне сохраняют свою молодость, своё обаяние, свою жизненность. Оне слабеют и умирают, как только отдаляются от этого источника и пренебрегают сокрытыми в нём силами. Как раз это и происходит с католичеством.5 Оно презрело, забыло этот великий ток силы духовной, коий обогащал христианскую мысль в его колыбели. Оно сожгло тысячами посланцев Мира Незримого, отвергло их наставления, заглушило их голоса. Процессы над ведьмами, костры инквизиции воздвигли барьер между двумя мирами и на столетья прервали их духовное единенье, коие является отнюдь не случайностью, но напротив того - основополагающим законом Природы. Пагубные последствия всего этого дают себя знать кругом нас. Религии ныне суть не более как засохшие ветви на стволе, лишённом всяких соков, потому что корни его более не погружены в живительные источники. Оне ещё говорят нам о бессмертии и жизни грядущей, но бессильны дать тому малейшее ощутимое доказательство. То же самое обстоит и с философскими системами. Если вера поколебалась, если материализм и атеизм сделали гигантские шаги, если сомненье, неистовые страсти, если самоубийство производят такие опустошенья, то лишь потому, что волны высшей жизни более не освежают мысль человеческую, лишь потому, что идее бессмертия не хватает экспериментальной явности. Развитие научных исследований и критического духа сделали человека всё более и более требовательным. Утверждений ему сегодня более не достаточно. Сегодня он требует доказательств и фактов. Только представьте себе, какую важность в настоящее время имеет знание, откровение, основанное на совокупности феноменов и опытов, кои в состояньи дать нам положительные доказательства выживания после смерти и одновременно доказательства того, что закон справедливости не есть пара пустых слов, ибо каждый из нас находит для себя в мире потустороннем то положенье, которое пропорционально, соразмерно его достоинствам. А ведь именно это спиритуализм современный приходит предложить нам. Он содержит ростки подлинной революции: революции в мыслях, верах, мнениях и нравах. Отсюда и необходимость изучать эти факты, классифицировать их, методично анализировать их и Учение, из них вытекающее.
115 Что за дело нам до форм, в коие облекается религиозная идея! Оне не имеют никакого значения. Оне переменчивы и непостоянны, меняясь в зависимости от века, в коем проявляются; но что до самой сути религиозной идеи, то она вечна, ибо соприкасается она с божественными источниками. Религиозная идея, в различных своих видах, глубоко пронизывает всю историю, всю интеллектуальную и моральную жизнь человечества. Она часто блуждает и заблуждается. Её наставленья и проявления спорны; но она опирается на незримые реальности постоянного, незыблемого порядка. Человек прозревает их лишь постепенно, в ходе своей медленной и мучительной эволюции. Общества человеческие не могут обойтись без религиозного идеала. Как только они стараются его оттолкнуть, разрушить, тотчас же усиливается моральный беспорядок и анархия поднимает свою угрожающую голову. Разве не видим мы этого в нашу эпоху? Наши земные законы бессильны остановить зло. Чтоб покорить страсти, нужны внутренняя сила и чувство ответственности, которое вызывает понятье о мире загробном. Религиозная идея не может погибнуть. Она лишь на мгновенье вуалируется, чтоб вновь появиться в формах иных, лучше приспособленных к потребностям времени и места.
116 Мало что значат для высших сил формы культа и религиозный аппарат; то, что требуется от людей, это - возвышенность сердца и чистота чувств. Этого можно достичь во всех религиях, и даже вне и поверх религий. Мы, спириты, среди бесчисленных насмешек и трудностей идущие от лица света, а не церкви, провозглашая истину, без всякой иной опоры, кроме как поддержка существ незримых, никогда нам в ней не отказывавших, мы слишком хорошо чувствуем это.
117 Страданье, мы знаем это, есть венец хорошо прожитой жизни. Ничто не полно, ничто не велико без него. Это очистка душ, ореол, окружающий сияньем чело людей святых и безупречно чистых. Нет иного выхода в миры высшие. И именно там находится то, что следует понимать под словом "рай", этим единственным словом, способным выразить людям нынешнего века идею о той духовной жизни, коию наполняют никогда не угасающие лучи и никогда не смолкающие гармонии. Бог не оставляет Своих посланцев. Незримый и соприсутствующий, Он всегда верный друг, могучая поддержка, нежный отец, бдящий над своими несчастными детьми. Именно за отреченье своё от него, за пренебреженье силами и помощами свыше нынешний человек не находит более поддержки в испытаниях, утешения в своей боли. Если современное общество лихорадочно бурлит и куда-то несётся в бессвязности идей и систем, если зло возросло в нём, если нигде общество не находит стабильности и внутренней удовлетворённости, то это потому только, что оно прикрепилось к вещам кажущимся и поверхностным и не желает знать истинных радостей, глубоких источников Мира Незримого. Оно надеялось найти счастье в приумноженьи своих материальных богатств и лишь усугубило пустоту и горечь душ. Со всех сторон поднимаются крики ужаса, страстного протеста. Понятье долга ослабело, и основы социального порядка пошатнулись. Человек больше не умеет любить, потому что он больше не умеет верить. Он поворачивается к науке. Но современная наука, словно задавленная весом собственных открытий, остаётся бессильной дать ему веру в будущее и внутренний мир.
118 Какое имеют значенье превратности и случайности этого мира, если мысль наша составляет единое целое с Богом, то есть с вечным и божественным законом? Во всяком случае, Бог не только учитель. Это также отец, которого мы должны любить, как дети любят того, кто дал им жизнь. Слишком мало людей чувствуют или понимают это; вот почему в несчастьи они отступаются от Бога.
119 Все действия наши должны согласовываться с божественным замыслом. Прежде чем действовать, каждый из нас должен спросить свою глубокую совесть, коия есть глас Божий в нас самих. Она скажет нам, в какую сторону должны мы направить свои усилия. Бог действует в нас и с нами лишь при нашем добром содействии. Когда наша воля и наши дела совпадают с Его законом, дело наше становится плодотворным для добра, и последствия этого отражаются на всей нашей судьбе. Но мало людей слушают голос, говорящий в них в часы торжественные. Влекомые своими страстями, своими желаньями, надеждами и страхами, они кидаются в водоворот жизни, чтоб завоевать то, что им всего более предосудительно и вредно; они отупляются и опьяняются в обладании вещами, противоположными их истинным интересам, и лишь на склоне жизни их иллюзии опадают, заблуждения проходят, мираж материальных благ рассеивается. И тогда появляется вереница мрачных разочарований; мы констатируем, что деятельность наша и возбужденье были тщетными, коль мы не сумели уловить и постичь планов Божьих в отношении нас самих и нашего мира. Счастливы тогда те, кому перспектива грядущих существований предоставляет возможность вновь взяться за неисполненную задачу и лучше употребить часы, отпущенные ему! Тот, кто не сумел увидеть великую гармонию, царящую во всём, и излученье божественной мысли на природу и в сознанье, тот не способен согласовать дела свои с высшими законами. По своём возвращении в пространство, когда вуаль иллюзий спадёт, он будет иметь горечь убедиться, что всё должно начать с начала, с новым умом и более верным, более высоким пониманьем долга и судьбы. Однако, возразят нам, не всегда легко знать час Божий; воли Божьи завуалированы, иногда непостижимы. Да, несомненно, Бог укрывается от наших взоров и пути его неисповедимы. Но Бог скрывается таким образом лишь по необходимости, и чтобы предоставить нам большую свободу. Если б Он был зрим всем глазам, если бы воля Его утверждалась силою, то не было бы больше возможного колебания и, следственно, заслуги в выборе верного пути. Ум, правящий физической и моральной Вселенной, укрывается от наших взглядов. Вещи размещены таким образом, что никто не оказывается обязанным верить в Него. Если порядок и гармония Космоса недостаточны, чтоб убедить человека, то он свободен коснеть в атеизме. Ничто не принуждает скептика итти к Богу. Бог скрывается от нас, чтобы обязать нас искать Его, поскольку изыскание это - самое благородное упражнение для наших способностей, способ их самого высокого развития. Но пусть придёт час суровый и решительный, и если мы действительно готовы к нему, то вокруг нас и в нас самих всегда будет некое предупрежденье, некий знак, возвещающий нам долг наш. Лишь невниманье наше, наше безразличье к вещам свыше, к их проявлениям в жизни нашей обусловливают нашу нерешительность, нашу неуверенность. Для души же сведущей, которая зовёт их, настойчиво просит, ждёт их, оне не остаются немыми, на тысячу голосов оне ясно говорят нашему уму, нашему сердцу. Факты произойдут, случайности представятся сами собою, указывая решенья, кои необходимо принять. В самом ходе событий Бог открывается нам и нас наставляет. И дело наше - уметь уловить и понять в благоприятное мгновенье таинственный и наполовину завуалированный совет, коий Он подаёт нам, но не навязывает.
120 Каждая религия есть отраженье вечной мысли, смешанное с тенями и несовершенствами мысли человеческой. Порою затруднительно высвободить истины, коие она содержит, из заблуждений, накопленных работою веков. Однако то, что есть божественного в ней, изливает свой свет, освещающий всякую искреннюю душу. Религии более или менее истинны; оне суть в особенности вехи, коие дух человеческий расставляет на проходимом им пути, чтобы подняться ко всё более широким постиженьям будущего бытия и божественной природы. Формы проявленья религии спорны; оне преходящи и переменчивы; но не таково глубокое чувство, их вдохновляющее, не таков смысл, вызывающий их к жизни. Человечество, в движеньи своём к новым судьбам, призвано создавать себе религию всё более чистую, свободную от материальных форм и догм, под которыми мысль божественная слишком часто оказывается погребённой. И ложная и опасная идея это - желать разрушить религиозные замыслы и понятия минувшего, как то некоторые мечтают сделать. Мудрость состоит в том, чтобы взять из них жизненные начала, в них содержащиеся, дабы построить здание будущей мысли, вершина коей будет всё выше подниматься к небу. Каждая религия принесёт в веру будущего какой-то свой луч истины: друидизм, буддизм дадут ей своё понятье о последующих жизнях; греческая религия божественную мысль, заключённую в Природе; христианство - более высокое откровение любви, пример самого Иисуса, осушающего чашу страданий и жертвующего собою ради блага людей. Если формы католицизма износились и обветшали, то мысль Христа всегда остаётся жива. Его ученье, его мораль, его любовь ещё и поныне суть утешенье сердец истерзанных и разбитых горькими битвами земными. Слово его может быть обновлено; затемнённые стороны его учения, вновь преданные свету, таят в себе сокровища красоты для душ, стремящихся к жизни духовной. Наше время отметит решающий этап в религиозной идее. Религии, устаревшие, осевшие под тяжестью веков, нуждаются в том, чтобы наполниться иными возрождающими соками, расширить свои понятия о цели существованья и законах судьбы. Человечество ищет свой путь к новым очагам света и огня. Временами крик тоски и жалобный плач поднимаются из глубин души к небу. Это призыв к большему излиянию света. Мысль лихорадочно мечется посреди неуверенностей, противоречий и угроз нашего времени. Она ищет точку опоры, чтобы взлететь в области более прекрасные и богатые, нежели все те, в коих она побывала до сей поры. Некоего рода неясное наитье толкает её вперёд. В глубине существа человеческого живёт повелительная потребность знания, понимания, проникновения в величественную загадку Вселенной и в тайну своего собственного будущего. И вот мало-помалу дорога освещается. Открывается, благодаря наставленьям из мира потустороннего, некий великий закон. Различными способами: типтологией, письменными посланьями, речами, произносимыми в трансе, - духи-водители и вдохновители поставляют нам в теченье уже полувека элементы нового религиозного синтеза. Из глубин пространств могучий ток нравственной силы и вдохновенья изливается на Землю.
121 Философия друидов, восстановленная в своём впечатляющем величии, оказалась соответствующей устремлениям новых спиритуалистских школ. Как и мы, друиды утверждали бесконечность жизни, последовательные и всё более полные существования души, множественность обитаемых миров. Именно в этих мужественных учениях, в чувстве бессмертья, из них вытекающего, отцы наши черпали свой дух свободы, равенства социального, свой героизм перед лицом смерти. Некий род головокруженья охватывает нашу мысль, когда, переносясь на двадцать столетий назад, мы осознаём, что принципы новейшей философии были распространены во всём галльском обществе, что ими вдохновлялись его учреждения и обогащался ими его гений. Этот великий свет, озарявший землю Галлии, внезапно погас. Грубая рука Рима, изгнав друидов, уступила место христианским священникам. Затем пришли варвары, и тогда мысль человеческую окутала ночь, ночь средневековья, длившаяся десять веков, столь тёмная и непроглядная, что казалось, будто лучи истины никогда не смогут её рассеять. Наконец после медленного и мучительного прорастания вера наших предков, омоложенная, дополненная научными работами, интеллектуальными завоеваньями последних веков, смягчённая под влияньем христианства, возрождается в некой новой форме. Сыны галлов, мы продолжаем дело наших отцов. Вооружённые философской традицией, бывшей величьем их, просвещённые как и они о тайнах жизни и смерти, мы предлагаем современному обществу, наводнённому материальными инстинктами, Ученье, коие приносит ему, вместе с моральным подъёмом, средства обеспечить и в здешнем мире царство справедливости и истинного братства. Важно, стало быть, вспомнить, чем было, с точки зренья вер и стремлений, это прошедшее нашей расы. Важно увязать современное философское движение со взглядами и убежденьями наших отцов, столь рациональными ученьями друидов, основанными на изучении Природы и наблюденьи над силами психическими, и показать в этом спиритуалистическом обновлении подлинное воскресенье гения Галлии, восстановление национальных традиций, коие столько столетий угнетенья и заблуждения смогли лишь завуалировать, но не разрушить. Главным основанием друидизма была вера в последовательные и всё более полные жизни души, при её восхожденьи по лестнице миров. Именно на этом фундаментальном понятьи судьбы я и считаю своим долгом настаивать здесь. Я бы хотел иметь запасы красноречья и убеждения, коими обладает только гений, для того чтоб изложить великий закон "Триад"4 и сказать, как из глубин прошлого, из недр жизненных бездн непрестанно исходят, развёртываются и поднимаются длинные вереницы душ. Духовное начало, нас одушевляющее, должно спуститься в материю, чтобы индивидуализироваться и образовать, а впоследствии развить, своей медленной вековой работой сокрытые в нём способности и своё сознательное "Я". Со ступени на ступень, человек готовит себе формы, организмы, приспособленные к потребностям его эволюции, формы тленные, коие он оставляет в конце каждого существованья как изношенное платье, чтобы найти себе другие, более прекрасные, лучше приспособленные к необходимостям его возрастающих задач. На всей длине своего восхождения человек остаётся един со средою, им обитаемой, связанным с себеподобными таинственным сродством, содействуя их прогрессу, как и они трудятся для прогресса его. Из жизни в жизнь, он снисходит в горнило человечества всё более просторное, всегда переменчивое, чтобы обрести новые добродетели, знания, качества. Затем, когда он приобрел в каком-либо мире все то, что тот мог ему дать из знания и мудрости, он возносится к обществам лучшим, к областям лучше устроенным, увлекая всех, кого он любит, с собою. К какой цели поднимается он? Каков будет крайний предел его усилий? Цель эта представляется столь далёкой! Разве не безумие стремиться к достижению её? Мореплаватель, движущийся по бескрайним одиночествам океана, избрал целью пути своего звезду, свет коей брезжит где-то там на горизонте. Как смог бы он её достичь? Непреодолимые расстоянья разделяют их! И всё же звезду эту, затерянную во глубине небес, он однажды сможет узнать, в ином времени и в ином обличьи своём. Также и земной человек, каковым в данный миг мы являемся, однажды узнает миры счастливой и совершенной жизни. Совершенство в полноте своего существа вот цель. Всегда учиться, углубляться в божественные тайны. Беспредельность влечёт нас. Мы проводим вечность, пробегая бесконечность, вкушая ее великолепия, опьяняющие красоты. Становиться всё лучше, всё больше умом и сердцем, проникаться всё более прекрасною гармонией, насыщаться светом всё более ярким, увлекать за собою всё, что страдает, всё, что не знает, - вот она цель, указанная каждой душе божественным законом. Что может быть выше этой идеи о жизни в понятии "Триад"? Человек, творец своих судеб, своими делами создаёт самого себя и строит своё будущее. Действительная цель существования - это возвышенье чрез усилие, чрез исполненье долга, чрез само страдание. Чем более жизнь эта богата горечью, тем более она плодотворна для того, кто переносит её со смелостью. Она словно ристалище, где смелый проявляет свою храбрость, завоёвывает себе более высокий ранг; это горнило, в коем ненастье, испытания делают для добродетели то же, что огонь производит с металлами, которые он очищает и облагораживает. Сквозь множество жизней и различные условия человек проходит свой земной путь, переходя от одной жизни к другой, после поры отдыха и сосредоточенья в пространстве; непрестанно, он продвигается по этому пути восходящему, коему несть конца. Мучительны и тяжелы почти все существования в здешнем мире, но плодотворны также, ибо чрез них возрастают души наши, увеличиваются силы и мудрость. Такое Учение может сообщить обществам человеческим ни с чем не сравнимое стремленье к добру. Оно облагораживает чувства, очищает нравы; оно отстраняет также ребячества мистицизма и сухость позитивизма. Учение это - наше исконное достоянье. Верованья наших отцов проступают вновь - расширенными, опирающимися на целое сомножество фактов, откровений, феноменов, установленных современной наукой. Верования эти привлекают к себе вниманье всех мыслителей.
122 Плоть есть гасильник, коий душит воспоминания; мозг человеческий, кроме случаев исключительных, может воспроизводить лишь впечатления, отмеченные им самим. Но история всей нашей жизни остаётся вписанной в глубинах нашего сознания. Как только дух освобождается от своей смертной оболочки, связь воспоминаний восстанавливается, и с тем большей силой, чем душа была более развита, более просвещена, более совершенна. Несмотря на временное забвение, прошлое всегда живо в нас; оно вновь обретается в каждой из наших земных жизней, в форме усвоенных склонностей, способностей, вкусов, в чертах нашего характера и нашего мышления. Нам достаточно было бы со вниманием изучить самих себя, для того чтобы восстановить основные черты нашего прошлого.
123 Галлия была не единственным местом проявления сил мира потустороннего. Вся античность познала оккультные явления. Они составляли одно из главнейших звеньев греческих мистерий. Первые времена христианства наполнены видениями, появлениями, голосами, пророческими снами. Посвящённые и верующие черпали в них моральную силу, сообщавшую их жизни некое несравненное устремление и позволявшую им бесстрашно встречать испытанья и муки. Всегда, с самых отдалённых времён, невидимое человечество сообщалось с человечеством земным. Непрестанно ток жизни духовной изливался на земное человечество через посредство пророков и медиумов. Именно он, этот жизненный прилив, пришедший из вечных источников, дал рожденье великим религиям. Все оне, при своём возникновеньи, омываются этими глубокими и животворными водами. Всё то время, пока религии утоляют в них свою жажду, оне сохраняют свою молодость, своё обаяние, свою жизненность. Оне слабеют и умирают, как только отдаляются от этого источника и пренебрегают сокрытыми в нём силами. Как раз это и происходит с католичеством.5 Оно презрело, забыло этот великий ток силы духовной, коий обогащал христианскую мысль в его колыбели. Оно сожгло тысячами посланцев Мира Незримого, отвергло их наставления, заглушило их голоса. Процессы над ведьмами, костры инквизиции воздвигли барьер между двумя мирами и на столетья прервали их духовное единенье, коие является отнюдь не случайностью, но напротив того - основополагающим законом Природы. Пагубные последствия всего этого дают себя знать кругом нас. Религии ныне суть не более как засохшие ветви на стволе, лишённом всяких соков, потому что корни его более не погружены в живительные источники. Оне ещё говорят нам о бессмертии и жизни грядущей, но бессильны дать тому малейшее ощутимое доказательство. То же самое обстоит и с философскими системами. Если вера поколебалась, если материализм и атеизм сделали гигантские шаги, если сомненье, неистовые страсти, если самоубийство производят такие опустошенья, то лишь потому, что волны высшей жизни более не освежают мысль человеческую, лишь потому, что идее бессмертия не хватает экспериментальной явности. Развитие научных исследований и критического духа сделали человека всё более и более требовательным. Утверждений ему сегодня более не достаточно. Сегодня он требует доказательств и фактов. Только представьте себе, какую важность в настоящее время имеет знание, откровение, основанное на совокупности феноменов и опытов, кои в состояньи дать нам положительные доказательства выживания после смерти и одновременно доказательства того, что закон справедливости не есть пара пустых слов, ибо каждый из нас находит для себя в мире потустороннем то положенье, которое пропорционально, соразмерно его достоинствам. А ведь именно это спиритуализм современный приходит предложить нам. Он содержит ростки подлинной революции: революции в мыслях, верах, мнениях и нравах. Отсюда и необходимость изучать эти факты, классифицировать их, методично анализировать их и Учение, из них вытекающее.