Страница:
Да железные медали,
Да забот ненужный хлам.
Да забот ненужный хлам.
2 ноября 2008
* * *
Жить хорошо – ничего не познаша,
Праздно смотреть в пожилое окно.
А на столе – оловянная чаша,
В чаше на дне – не мирское вино.
Выпьешь до дна, постоишь на пороге,
Спустишься в осень, туманом дыша,
Вдруг отразится в неведомом Боге
Чья-то, на миг прозревая, душа.
Дерево срубишь, сделаешь дудку.
В дудку подуешь, выдуешь свет
Тот или этот, в пику рассудку,
Только бы сроком в вечнодцать лет.
Снова подуешь, выдуешь лето,
Поле, а во поле – рожь да ковыль.
Песня не начата, песенка спета,
Вместо истории – смутная быль.
Слева направо – царства и лица,
Справа налево – версты да дни.
Нелюди, люди, звери и птицы —
Сколько еще нелюбимой родни.
6 ноября 2008
* * *
За воротами дома – ни дорог, ни людей,
Пустыри, да трава, да туманные дали,
Лишь маячат вдали силуэты вождей
С повторением профилей их на медали.
Я окошки забил и замок на двери,
Как чугунную гирю, надежно повесил,
Я укрылся в своей рукотворной Твери,
Где когда-то с любимой был ловок и весел.
Черный чай на железном тяжелом столе,
И чугунная чашка на мраморном блюдце.
Два патрона в глухом вороненом стволе,
И часы, что упали и больше не бьются.
Как нелеп в этот час телефонный звонок.
Как нелеп этот голос, слезами омытый,
Я ж еще не спустил невзведенный курок,
А сижу еще, праздный и сытый.
Что ты плачешь знакомо, родимая тварь,
Что ты любишь так сильно и больно?
Я – не твой этой жизни наследник и царь,
И разрушен мой храм, и разбита моя колокольня.
10 ноября 2008
* * *
Открыть глаза – нелепая затея,
Увидеть мир и молча умереть.
Забитый дом, заросшая аллея
И винограда высохшая плеть.
Неспешный день, декабрьская Ницца,
И пальцы нежно мерзнут на ветру.
Неужто мне когда-нибудь приснится,
Что я проснусь и медленно умру,
Машины потеряют части речи,
Исчезнет звук погашенной луны,
И море, опустив крутые плечи,
Лишится междометия волны.
И ветка больно прорастет сквозь кожу,
Кольцо на камни скатится, звеня,
И солнышко, кривя в ухмылке рожу,
Спокойно отвернется от меня.
23 ноября 2008
* * *
Природа девственно глуха
К твоим печалям, брат,
Скрипит бессмысленно ольха,
Стучит по крыше град.
И плачет ветер день-деньской
Навзрыд и ни о чем.
А мне дано смотреть с тоской
На праздный окоем.
Скажи, зачем мне ведать страх,
Болеть чужой бедой,
И знать всегда, что данный прах
Развеют над водой?
Зачем мне вера в чох и жох,
Что в грудь мою стучит?
Об это знает только Бог,
Но знает и молчит.
24 ноября 2008
* * *
Желты листья бересклета,
Клены жаркие красны.
Нет обратного билета
В недосмотренные сны,
Где ты глупости приспешник
Или Ирода слуга,
Где ты любишь, праздный грешник,
Друга меньше, чем врага.
Где свобода – лишь утрата
Чести, верности, стыда
И еще в придачу дата,
Дата Божьего суда.
26 ноября 2008
* * *
Упруго сердце и прохладно,
Душа трезва и тяжела,
Живу нелепо и нескладно,
Верша убогие дела —
Кормленье белок и собаки,
Уборка листьев и дорог
И писем чтение с Итаки
На мой – больной – полувосток.
А жизнь прошла, вторая тоже,
И третья брезжит с трех сторон.
И да, еще, помилуй, Боже,
Долгов не отданных вагон —
Тепло, забота, вера, слово
И бег за тенью, аки все,
Чуть отдохнешь и дале снова,
Как белка в беглом колесе,
Дыша, болея, побеждая,
Надеясь, мучаясь, скорбя…
И хорошо, что дальше рая
Нет перспективы у тебя.
2 декабря 2008
* * *
Опять война стучится в двери,
Коряво крутится кино.
Увы, но каждому по вере
Едва ли будет воздано.
Горит ночник, на окнах шторы,
И смерть скитается окрест
Под тары-бары разговоры,
Под на стене прибитый крест.
И в воздухе разлита рожа
Туманно, смутно и едва.
И надо жить, себя итожа
По всем законам естества.
В которых – смысла никакого,
Одна печаль и благодать,
Да веры медная основа —
Страшнее жить, чем умирать.
7 декабря 2008
* * *
Большого облака заплата
На небо синее легла,
Из обезглавленного штата
Прислали утром полкрыла,
С печатью красной на картоне,
С корявым адресом, увы,
Что был написан в Вашингтоне
И вот доехал до Москвы.
Литые клавиши забросив,
Свечу на бронзе запалив,
Я для тебя, мой друг Иосиф,
Веду, скрипя пером, мотив.
В нем мало слов и мало веры,
Надежды тоже ни гроша,
Плохие жесты и манеры,
В которых теплится душа.
Судьба развеяна по свету
За сумму богоданных лет,
И прошлого в запасе нету,
И даже будущего нет.
И вывожу, насупив брови,
Про то, что било и несло.
Скрипит перо с помаркой крови
В руке, забывшей ремесло.
14 декабря 2008
* * *
Есть исчерпанность сюжета —
Жизнь и смерть, зима и лето.
Войны, смерчи, наводненья,
Жалкий приступ вдохновенья.
Власть, чума, успех и слава,
Божий суд, мирское право.
Что ж так сердце резво бьется
У забытого колодца,
Возле жальника над речкой,
У иконы с желтой свечкой,
От слезы твоей любимой,
Всё никем не заменимой?
Только тронь – и отзовется,
Все никак не разобьется.
16 декабря 2008
* * *
Огни мерцают еле-еле
Сквозь ветви голые сосны.
Который год уже Емеле
Не снятся праведные сны.
А только серая завеса
На фоне смуты и свинца,
Ни зелени живого леса,
Ни различимого лица,
Ни тени женщины, скользящей
Легко под зеркалом небес,
Такой родной и настоящей,
В любви живущей или без.
Но сон идет, но сон светает,
И даль приблизила черты,
И постепенно смута тает,
В которой различима ты.
И гаснет прошлое устало,
И явь разбужена близка.
И тело черного металла
Дрожит в ознобе у виска.
22 декабря 2008
* * *
Кому-то тернии любви,
Кому-то сон и пересуды.
А мне горячее «Аи» —
Мирское средство от простуды.
Витая свечка на столе.
Камин живет, дымя и плача.
Да снег летит на помеле,
Для мысли ничего не знача.
Страниц старинных желтизна,
И ветхость кожи переплета.
Мала домашняя казна
Для – в край желанный – перелета.
И что я делаю, скажи,
В расхожий век в предместье Вены…
В полкилометре до межи,
И вечности, и перемены.
25 декабря 2008
* * *
Устав от праздного труда,
От царства страха и неволи,
Дурак отправился туда,
Где нет забот земной юдоли.
Внизу оставив облака,
На горы лез, срываясь с кручи,
И узнавали дурака
В лицо нахмуренные тучи.
И так он жил, вотще стремясь
Сквозь селы, версты и недели.
И исчезала с миром связь,
Что держит жизнь на самом деле.
И наконец финал дорог,
Граница государства рая.
Усталый странник изнемог
И задремал изнемогая.
И жалок был бродяги вид,
И жалок был образчик входа —
Земной расколотый гранит,
И скудная вокруг природа.
И стражники, намяв бока
И оголив худое тело,
Подняв, швырнули дурака
Туда, где плакало и пело.
Где вяз качался и скрипел,
Где всадник мчался по равнине,
И коростель коряво пел
В мирской и сумрачной пустыне,
Где шла привычная война,
Дымилось утлое жилище,
Плыла ущербная луна,
Лия свой свет на пепелище.
2 января 2009
* * *
Война на бешеном Востоке.
До мировой подать рукой…
Как люди странны и жестоки
В своей юдоли роковой.
А за окном в живом пейзаже
Церквушки тонкие кресты,
Зима, распутица и даже
До счастья к югу три версты,
До голубого небосвода,
До моря мертвого вдали.
Меня хранила несвобода
От края жизни и земли.
От малых бед и прочих буден,
От безразличия времен.
И оставался неподсуден
Любой мой бесконечный сон,
Где столько раз душа убита,
Где столько раз воскресла вновь,
Где вечно плачет «Рио-Рита»
Про ненасытную любовь.
4 января 2008
* * *
Уплываю от вашей погоды,
Улетаю от зябкого дня,
И вдогонку мелькнувшие годы
Осеняют надеждой меня.
Я у моря тяжелого встану
И оглохну от шума волны.
И, лицо подставляя туману,
Я дотронусь до мокрой луны.
Вытру слезы небесной подруги
И утешу, чем только могу.
Хорошо на Нероновом юге
Вспоминать безмятежно пургу,
Забывать о несбывшейся встрече,
О судьбе, превратившейся в быт,
И, конечно, что правнук Предтечи
Будет мертвым осколком убит.
9 января 2009
* * *
Все равно, чем кончается это кино —
Кровью, свадьбой иль прочей забавой,
Я допью наконец не мирское вино
За какой-нибудь дальней заставой.
Без меня достреляют, доспят, допоют,
Без меня разберутся в небесной задаче,
Без меня дожуют и успех, и уют
Под штандартом греха и удачи.
Все равно мы с тобою в одном тупике
И с судьбою прижизненно квиты,
Словно туши мясные на ржавом крюке,
Будут души попарно прибиты.
Я давно заблудился в нездешнем лесу,
Раньше жизни, пустой и никчемной,
Так зачем и кому я упорно несу
Это бремя полуночью темной?
Чья-то гаснет звезда надо мной в небеси,
Тяжелее и ýже земная дорога.
И молитвы слова – «помоги и спаси» —
Не доходят, наверное, даже до Бога.
10 января 2009
* * *
Молитва моя не доходит до Бога.
И вера моя истончилась давно,
Как будто до смерти осталось немного
В немом, и печальном, и странном кино.
В нем было начало, в нем были финалы,
Вина, дорожденье, заботы, дела,
Чего же, душа, ты так праздно устала,
Как будто напрасно чего-то ждала?
Поставим пластинку на диск граммофона —
Старинный романс о несчастной любви.
В нечаянном ритме церковного звона
И с дивным портретом твоим визави.
Колеблются свечи на фоне камина.
Голландского лика знакомый овал.
В окошке замерзшая в белом калина,
В хрустальном и красном – живой краснотал.
Как весело слезы ронять на страницу.
Как весело жить, умирая давно,
И жадно смотреть на судеб вереницу.
В немом и печальном, знакомом кино.
15 января 2009
* * *
Как хочется среди ночи
Сесть наугад в машину
И вылететь черной птицей
Навстречу пустой Москве.
И вытащить из заноса
Ее на краю дороги,
У серых гранитных перил.
Внизу, под мостом, стрекочет
Последний трамвай московский.
Вверху, над мостом, луна.
Что делал я в этом веке,
Что делал я в этом царстве,
Царстве стыда и страха,
Царстве чужой судьбы?
А впрочем, кому вопросы…
Достаточно скользкой трассы,
Достаточно цепких шин.
Гудит, надрываясь, дизель,
Труба, надрываясь, плачет,
Молча лежит дорога.
И смотрит откуда-то сверху
Устало ангел-хранитель.
25 января 2009
* * *
Бунтует кровь, гремит посуда,
А жизнь желанна и грешна,
И воля – дура и паскуда —
При свете разума смешна,
Всё суетится и хлопочет,
Скулит, любя и мельтеша.
Но, как по кругу важный кочет,
Гуляет по небу душа.
Она не здесь, она пропала,
Она исчезла, ако дым,
Как будто ей гулялось мало
По летам самым молодым.
И там, за волей и рассудком,
Такая удаль и жара.
И ты летишь в пространстве жутком,
В лихом безволии пера.
И все, что было, так далече,
Судьба живет наоборот.
И воздух расправляет плечи
Еще неведомых забот.
27 января 2009
* * *
Свято место не бывает пусто.
Пустота заполнит пустоту.
Выпьем пива, почитаем Пруста
И впадем, как в ересь, в простоту.
Вот рояль, к нему, конечно, ноты,
Десять пальцев, музыки кусок.
Нам сыграют польку идиоты,
Всунув в звуки детский голосок.
Трали-вали – нé жили, как жили,
Через пень колоду, кое-как.
Или выживали. Чаще – или:
В руки – свечку, на глаза – пятак.
Кто остался, мается и ныне,
Еле жив, уставу вопреки.
Господи, за что в Твоей пустыне
Так редки и кратки родники?
Дует ветер, музыка сочится,
Булькает холодная вода.
Неужели больше не случится
Ничего на свете никогда?
27 января 2009
* * *
А день помедлил и погас,
И свет растаял понемногу.
И часть – необратимо – нас
Перетекла печально к Богу.
А в небе дальнем облака
Во тьме прозрачной голубели,
И клином по небу века,
Как гуси-лебеди, летели.
Ночник светился не спеша,
Ночная музыка звучала.
И задремавшая душа
Моих забот не замечала.
А где-то плыли поезда,
И где-то мчались пароходы,
И гасла медленно звезда,
Звезда покоя и свободы.
И клавиш бережный разбег
Мне рисовал черты и лица.
И медлила из-под закрытых век
Слеза скатиться…
4 февраля 2009
* * *
У каждой вещи есть душа —
У стула, двери и оврага.
И даже у карандаша
Есть мимолетная отвага.
Над каждым телом – легкий дым,
Над каждой просекой – сиянье.
И клен, шумевший молодым,
Стал скрипкой, плачущей в изгнанье.
Корыто ржавое в углу,
Еще полезное отчасти,
Верблюд, прошедший сквозь иглу,
Источники всемирной страсти.
И в этом мире я живу
И вместе с ними умираю,
Во сне, равно как наяву,
К любому приближаясь краю.
И как же хрупок мысли луч,
Соединивший разум с верой,
Сквозь занавес небесных туч
На землю посланный химерой.
5 февраля 2009
* * *
Стена и гроздья винограда.
И кипарисов стройный ряд.
Как хорошо, что мне не надо
Идти вперед или назад.
Шагают медленно павлины
С наклоном глупой головы,
Они уместны и старинны
На красном кружеве травы.
Гранит разбитого фонтана
На фоне сумрачного дня.
Весь мир – как полотно экрана,
Что нем и темен без меня.
Там жизнь усталая томится,
Там грех с отвагой пополам,
И там лежит, потея, Ницца,
Как позабытый Богом хлам.
Калитка ржавая открыта.
Облезлый зáмок за спиной.
Еще разбитое корыто
Качает медленный прибой.
8 февраля 2009
* * *
Сны содержательнее яви
И независимей стократ,
И властвовать никто не в праве
Над тайной жизнью наугад.
Вот я бегу или летаю,
Над странным городом паря,
Где органично равен маю
Пейзаж любого января.
И женщина, что только снится,
Живет со мной который век,
И как длинны ее ресницы
Вдоль сомкнутых смущеньем век.
На крыльях – свет, в руке – гвоздика,
В другой – весы наперевес.
Она родна и многолика,
С улыбкой тайной или без.
Ни признака среды и власти,
Следа, и воли, и стыда,
Больной, мирской, надсадной страсти,
Свободы гибельной следа.
11 февраля 2009
* * *
Ирине Цой,
Борису Коваленко
А вечер такой молодой
И в самом небесном начале,
Как птица, летит над водой,
Минуя земные печали,
Мы только возникли из сна,
Мы только восстали из быта,
Природа нежна и лесна
И временем не убита.
Подай мне скорее свирель,
Верни позабытые звуки,
Разбуженный пьяный апрель
Возьмет нас в горячие руки
И кинет в ожившую тьму
Две жизни, две веры, два страха.
А все, что доступно уму,
Да будет добычею праха.
13 февраля 2009
* * *
Этот мир, невесом и нелеп,
Открывается бранным ключом,
И живая неволя судеб
У него мельтешит за плечом.
Но уже никому не дано
Пировать на вселенском пиру,
Этот зáмок разрушен давно,
Только хлопает дверь на ветру.
На лугу, на юру, на волне
Дух пустынный и сеет, и жнет.
А ключи потерялись вовне,
Где никто отродясь не живет.
Выйду в ровную пьяную даль
Посреди забубенной страны,
Где блеснет ненароком эмаль
Ниже солнца и выше луны.
И погаснет, мертва и слепа,
И исчезнет в безликой глуши.
И покроется кровью – тропа —
Из сосуда разбитой души.
24 февраля 2009
* * *
Как хорошо, что мы переродили
Своих детей и скудные поля,
И землю, что была в золе и иле,
Украсили дворцы и тополя,
Где скрипка Моцарта смеется или плачет
И шутит Бах сквозь гульбище музы#к,
Где слово ничего уже не значит,
Как позабытый временем язык.
А наши дети пробуют иные
Пути коммуникации на вкус.
Перебирая звуки неземные,
Какие знал и слышал Иисус.
Мы в немоте и любим, и лелеем,
И дышим, умирая, в немоте.
Словарь покрыт смолою и елеем
И замурован в мраморной плите.
Друг друга не жалеем и не слышим,
Живем вне страха Божьего суда.
И больше не читаем и не пишем,
И только вслух считаем иногда.
2 марта 2009
* * *
Испуганно и осторожно
Коснуться глухой струны.
Мне жаль, что опять тревожно
В пределах чужой войны.
На паперти нищий в хоре
Бормочет глухой напев.
Европа сползает в море,
Долги отдать не успев.
Глаза – то печаль, то жало.
Вера – то сталь, то воск.
Зачем-то земля рожала
То, что увидел Босх.
Солнце к закату ближе.
Звезды тонут в пруду.
Что я делал в Париже
В том сумасшедшем году?
Две с половиной встречи.
И вдребезги вся судьба.
Снег покрывает плечи
И бронзовый лоб раба.
5 марта 2009
* * *
Я иду себе по следу,
Что проложен до меня,
Не ищу в миру победу,
О себе иное мня.
Вот гора, за ней – равнина,
Поле, за пóлем – вода.
Праздной жизни половина
Мне не снится никогда.
То историю тачаю,
То над вымыслом сижу.
Ни за что не отвечаю,
Никого я не сужу.
И к посаженным на царство
Больше в гости ни ногой.
Я – другое государство,
С конституцией другой.
Только вера и работа
И за совесть, и за страх.
Да еще в придачу нота
В незатейливых руках.
Полудолг, полурасплата
Полуслезы – видит Бог —
За любимую, за брата —
Всех, кого не уберег.
16 марта 2009
* * *
Брезжит звук, метет поземка,
Ледяна в уклон лыжня.
Светит месяц тонко-тонко
На тебя и на меня.
Лес затих, умолкли птицы.
Ночь нежна и холодна,
Хорошо, что нам не спится
До рассвета от темна.
Где-то в сонной Галилее
Вздрогнет колокол едва,
И с ветвей в ответ в аллее
Облетят, кружась, слова —
О холмах Ершалаима,
О зиме и Костроме.
Пролетят куда-то мимо
И исчезнут в белой тьме.
Обозначив путь-дорогу,
Через да, а может – нет,
Снова к дому, слава Богу,
Где лампады слабый свет.
21 марта 2009
* * *
Куда судьба, качаясь, доведет
И где воткнется в бронзовую стену,
И чем закончит сказку идиот,
Вонзая шприц в измученную вену?
Мой римский дом осел и изнемог,
Трава асфальт на трещины разъяла.
Не входит в паз заржавленный замок.
И коротко в прохладу одеяло.
Я кофе пью, за окнами – зима,
И Зевса храм уставился мне в очи.
И глупость заменяет шарм ума
В беседах наших на излете ночи.
Ты тоже, дорогая, не Сократ.
Закат Европы сбылся неизбежно
Но мне с годами, кажется, стократ
К тебе опять неутолимо нежно.
По капле в серебро стекает грог.
По капле жизнь сочится незаметно.
Не ум от наваждений изнемог,
А будущее стало беспредметно.
5 апреля 2009
* * *
Что вы, жёсткие тени рассудка,
Что вас милостью вдрызг обнесло?
Почему так размеренно жутко
Оставлять на земле ремесло —
В этом скопище ржи и железа,
Среди утвари Бога и слез,
Между бедным пространством диеза
И колючим ничтожеством роз?
Все вы правы – любовь не награда,
Ею меряют судеб длину
До любого кромешного ада
Или входа в любую войну.
Мне ли знать и надеяться, Отче,
Мне ли верить в прекрасное зло.
Я пролью свои смертные очи
В небеса сквозь цветное стекло.
И сожгу бесполезное чтиво,
И забудусь в назначенном сне.
Авва Отче, не красноречиво
Жить потом угораздило мне.
7 апреля 2009
* * *
Г. Гачеву
На свете есть пустое ремесло —
Из плоских слов слепить себе дорогу
И мысли осторожной колесо
Пустить взначай по направленью к Богу.
И чем бы ни был занят мир окрест,
Куда б ни плыл вокруг тебя успешно,
Катиться колесу не надоест,
Пока ты жив и не устал, конечно.
Направо – юг, налево – северá,
Назад дорога – воротиться к дому,
Чего-чего, а гласного добра
Избыточно отпущено любому.
Пока у звезд не выгорят лучи
И смерти не исчерпана тревога,
Ты все равно надейся и молчи,
Что колесо докатится до Бога.
15 апреля 2008,Пафос
* * *
Усталость не мешает быть живым,
И вера не мешает быть беспечным,
Я был неколебимо молодым,
И все равно не вечным.
Я здешний день лелеял и берег,
Меня вела изменчивая лира,
Но каждый раз, ступая за порог,
Я убеждался в постоянстве мира —
В нем стерта память слова и лица,
В нем правят бал распутники и шлюхи
И называют именем Творца
Строителя Содома и разрухи.
Европа дотлевает не спеша,
И Азии гниение просторно,
И к горизонту движется душа —
И это все, увы, нерукотворно,
Воруют корм с тарелки воробьи.
Синеет море, исходя волнами.
Бокал разбит, и капает «Аи»
На мрамор между нами.
25 апреля 2009Пафос
* * *
Какое мне дело до вашего века,
До черных идей и червонных забот.
Играет на дудке молитву калека,
Стирая со лба выступающий пот.
И вторят игре инвалиды во фраке,
И дождь барабанит, и плачет дитя,
А звезды сияют привычно во мраке,
Оркестру уродов исправно светя.
И мне среди них уготовано место
В последнем ряду, у гитарной струны,
В составе больного чудного оркестра,
Среди уцелевшей случайно страны.
Я в такт и усердно бренчу понемногу
В немые срока, что отпущены мне.
И звуки лицом запрокинуты к Богу,
Поляви – в бреду и поляви – во сне.
23 мая 2009
* * *
Я живу в нарисованной клетке,
Жизнь затворника праздно веду.
Попугай суетится на ветке
По прозванью «седой какаду».
А ночами обычно скучаю,
Пью «Шане» у живого огня,
Какаду королем величаю
В ожидании Судного дня.
За окном – то война, то разруха,
То стихии небесной бои,
Да едва уловимый для слуха
Легкий шорох тяжелой хвои.
Да горит еле видно лампада
На краю полусомкнутых век,
Да еще на картине Гренада
Украшает собою ночлег.
Да собака скулит у порога,
Торопя неизбежный рассвет.
И далеко-далече до Бога,
Как до смерти – в четырнадцать лет.
24 июня 2009
* * *
За окном – то свет, то тьма,
Череда войны и мира.
Не сойти б в ответ с ума
Среди алчного ампира.
Чижик-пыжик правит бал,
Хорохорится корова,
Этот бал заколебал
Или хуже, право слово.
Выйду в поле на простор —
Никого кругом, до дрожи,
Лишь луна глядит в упор,
Лишена любви и кожи.
Ветер сонно шевелит
День прошедший, день грядущий.
Голубь музыку гулит,
Высоко паря над кущей.
И такая, глянь, трава,
И такое время века,
Что кружится голова
И подрагивает веко.
С неба падает звезда,
Грудь навылет пробивая…
Хорошо, хоть иногда
Жизнь случается живая.
3 июля 2009
* * *
Слава Богу, встает трава,
Слава Богу, деревья стойки,
Жизнь мучительна и не мертва
От рассвета до поздней койки.
Душу ранят уже не дела,
Не слова, не звонки, не жесты.
Не судьба, что была и сплыла
В белом платье вдовы-невесты.
Разложу на столе дома,
Страны счастья и реки боли.
Посхожу, как всегда, с ума
В не моей, но привычной роли.
Посажу наобум цветы —
Ветку розы и каплю моху.
Хорошо, что моложе ты
На одну не мою эпоху.
Разливаю по чашкам чай.
Кто ты есть и откуда родом?
Ах, как пахнет у ног молочай
Вечной свадьбой и ранним медом.
9 июля 2009
* * *
Цветы сирени высохли давно,
И дятел спит с открытыми глазами,
И жизни домотканое сукно
Как знамя развевается над нами.
Устав забот затвержен наизусть,
Душа разъята на четыре части,
Напиток терпкий – музыка и грусть —
Давно сильней и разума, и страсти.
Вот замер звук, вот вздрогнула струна,
И чей-то зов сквозь шорохи и вздохи.
Я сделал полглотка казенного вина
И прозевал мгновенно пол-эпохи.
Орудий гул затих, но не умолк,
И старый пруд затягивает тина,
Качал нас в люльке не туземный волк,
А в смерть пасет какая-то скотина.
Кровь не бурлит, но, кажется, течет,
Удача тоже не проходит мимо,
Я думал – нечет, оказалось – чет…
Но на кону ни пенни, ни сантима.
11 июля 2009