Леонид Кудрявцев. Меч некроманта

   Вот эта мысль крысиному королю не понравилась вовсе.
   Быстро повернувшись, он двинулся прочь от тиранозаврика, так озабоченного состоянием собственного желудка.
   И чем дальше он окажется…
   Прямо за спиной крысиного короля раздался истошный писк, а мгновением позже в его правую заднюю лапу что-то вцепилось.
   Предводитель крысиного племени остановился и ошарашено посмотрел вниз. Так и есть. Малыш цеплялся за его лапу с отчаянием утопающего, вдруг обнаружившего рядом спасательный круг. Он обхватил ее не только задними и передними лапами, но и пустил в ход зубы. Боли крысиный король не чувствовал. Зубы тиранозаврика пока еще были так малы, что не могли прокусить его шкуру. Но вот отцепить маленького…
   Гм… а как его отцепить?
   Нет, это было сделать нетрудно и без больших усилий. Но что, если при этом детеныш пострадает? И как на это прореагирует его мама? Как долго она будет преследовать обидчика и что с ним сделает, настигнув? Крысиный король осторожно потряс лапой, и это привело лишь к тому, что детеныш вцепился в нее сильнее.
   Вот так история!
   – Эй, – сказал предводитель крыс. – Брысь, малявка. У меня и так куча неприятностей. Чего ты ко мне пристал?
   Тиранозаврик безмолвствовал.
   Хорошо же… ну, сейчас…
   Старательно делая вид, будто ничего не произошло, крысиный король двинулся дальше. Шагов через двадцать он опять остановился. Тиранозаврик продолжал цепляться за его лапу. Чувствовалось, упорства ему не занимать.
   – Ну, что тебе от меня надо? – спросил крысиный король. – Зачем ты ко мне прицепился? Я тебя трогал?
   Детеныш молчал.
   – Хорошо, давай договоримся. Что я могу для тебя сделать?
   Ответа не последовало.
   – Ты хочешь есть?
   Гробовое молчание.
   – Ой, сюда идет твоя мама! – воскликнул крысиный король. – Беги к ней! Она уже рядом.
   Ноль внимания, фунт презрения.
   – Ты будешь со мной разговаривать? Нет? Ну, тогда так и скажи.
   Тишина.
   – Хорошо же…
   Крысиному королю очень хотелось сказать вслух все, что он думает о маленьком негодяе, имевшем наглость прицепиться к его лапе, но он знал, что делу это не поможет. Более того – запросто может все усугубить. Нет, тут следовало пустить в ход дипломатию, действовать осторожно, с умом.
   Итак – с умом. Итак – дипломатия.
   – Ну, ладно, – сказал крысиный король. – Давай договоримся. Ты хочешь есть?
   Тиранозаврик, не разжимая челюстей, издал невнятное рычание.
   Предводитель крыс приободрился.
   Это уже был какой-то прогресс. И кстати, следовало ковать железо, пока оно горячо.
   – Значит, перекусить ты не прочь? Прямо сейчас?
   Рычание.
   Неплохо. Кстати, для того чтобы что-то съесть, паршивцу в любом случае придется разжать зубы. Так почему бы ни поставить эксперимент?
   Восьмикрылая стрекозушка, яростно шипя, забилась в лапе крысиного короля.
   – Ну вот, а как тебе это? – спросил он, подсовывая стрекозушку тиранозаврику. – Будешь есть? Видишь, какой я добрый?
   Малыш тотчас отпустил его ногу, схватил насекомое и в мгновение ока проглотил.
   – Вкусно? – спросил крысиный король.
   Тиранозаврик кивнул.
   – А теперь мне пора идти. Теперь ты сыт, и значит, мне можно продолжать свой путь.
   – Нет, – заявил малыш.
   – Почему нет? – поинтересовался предводитель крыс.
   – Я буду с тобой. Куда ты, туда и я.
   – Почему?
   – Ты меня накормил первым.
   – А это тут при чем?
   – Если накормил, значит, ты моя мама.

12

   Лампа у джинна была просто шикарная, сделанная всего лишь четыре тысячи лет назад. Учитывая, что речь идет о волшебной лампе, срок этот был самым минимальным. Еще жилище джинна имело очень удобный носик, достаточно широкий, чтобы не цепляться за его стенки боками. Причем, носик этот был искусно изогнут, что гарантировало защиту от дождя и солнечных лучей, а в самом изгибе было некое, законченное, присущее только настоящему произведению искусства изящество. И конечно, внутри лампа была в полной мере просторна. В ней поместились даже несколько гурий, а также плавательный бассейн, считавшийся и вовсе немыслимой роскошью.
   В общем, лампа у джинна была просто замечательная. Единственным ее недостатком было то, что она самому джинну смертельно надоела. И недостаток этот сводил на нет все до единого удобства, делал проживание в лампе совершенно неприемлемым.
   Владей ей кто-то другой, джинн уже давно постарался бы вырваться на свободу. А вот крысиный король… этот крысиный король…
   Джинн задумчиво почесал затылок и решил, что пока поблизости не появилось достойных вариантов для воздействия, можно попытаться все-таки подобрать ключик к крысиному королю.
   Собравшись с силами, он, может быть в сотый раз, попытался подумать о крысином короле с презрением. Это было одним из основных условий рождения очередного плана спасения из ставшего ненавистным обиталища. Вот только получалось это плохо. Слишком уж лихо крысиный король вел себя в деле с Аппасом – рыкающим львом пустыни.
   Крысиный король были слишком хитер и осторожен. Как можно с презрением думать о ком-то, оказавшемся тебя хитрее? И как можно придумать хорошую хитрость против того, о ком ты не в силах думать с презрением?
   Отчаявшись найти выход из безнадежного положения, джинн тяжело застонал и с размаху ударил себя кулаком по бритой макушке. Новых идей от этого в его голове не появилось, а вот легкая головная боль возникла.
   И все-таки он знал, что у его нового владельца должна быть какая-то уязвимая точка. Надо только ее нащупать. Вот как это сделать?
   Золото? Да, он любит золото, но не настолько, чтобы ради него рискнуть вступить в состязание с джинном. Честолюбие? Ну да, он в меру честолюбив. Но именно – в меру. Как можно через честолюбие зацепить того, кто уже является королем? Любовь? Как к этому делу подстегнуть любовь?
   Джинн расположился поудобнее на огромной, вышитой золотом, набитой мягкой травой седалькой подушке, и задумчиво посмотрел на сидевшую неподалеку рыжеволосую гурию. Та сейчас же стала строить ему глазки и томно поводить плечами. Глаза ее, как и положено влажно блестели, губы были призывно полуоткрыты, улыбка предвещала неземное блаженство.
   Именно, неземное.
   Внутриламповое.
   Джину стало тошно.
   Эх, попадись ему такая красотка снаружи, на свободе… А вот в лампе… И ведь ничего не придумаешь… Хотя… Стоп, стоп, а что это совсем недавно с хозяином лампы произошло? И не появилось ли возле него некое новое живое существо? Он зря не обратил на эту маленькую хищную ящерицу внимания.
   Рыжая красотка, вдруг оказавшаяся совсем близко от подушки джинна, нежно и в то же время страстно прижалась к своему повелителю. Вот только в этот момент его не смогли бы отвлечь от размышлений даже все гурии на свете. Он думал, причем так сосредоточенно, как никогда.
   Конечно, шансы казались маленькими, но кто мешает попробовать претворить в жизнь некую забавную идею? Вдруг что-то получится?

13

   Их было трое. Они шли по лесной дороге. Вел их приказ, который надлежало исполнить любой ценой. Он исходил от того, чьи желания не подлежали обсуждению, от того, кто развлекаясь, мог дать или отнять существование.
   Итак, их было трое. Первого звали Проломленный Череп. Он был вооружен тяжелым, боевым топором и шел впереди, поскольку был главарем отряда. Сразу за ним шагал тот, кто получил имя Широкая Кость. Имя это соответствовало действительности. Сложение у него было и в самом деле мощное. Вооружен он был длинным, несколько поржавевшим, но все еще острым и, значит, опасным мечом. Третий откликался на имя Хромоногий. Неловко ставя правую ногу, сжимая в руках копье, с заметно тронутым прозеленью наконечником, он топал самым последним.
   – Это… мы долго еще? – спросил Хромоногий. – Долго нам идти?
   – Пока не выполним приказ, – ответил Проломленный Череп. – Неужели забыл, зачем нас отправили?
   – Нет.
   – Зачем тогда задаешь глупые вопросы?
   – А может мне нравится? – ответил Хромоногий.
   – Просто задавать вопросы? – спросил Широкая Кость. – Или задавать именно глупые вопросы?
   – Просто вопросы.
   – А-а-а… понятно. Хочешь сказать, тебя переполняет радость существования?
   В голосе его слышалась легкая ирония.
   – Не знаю, – честно признался Хромоногий. – Еще не решил.
   – Это как? – удивился Широкая Кость. – Не знаешь или не решил чего больше: радости или сожаления?
   – Не знаю.
   – Но хоть какую-то радость ты ощущаешь? – продолжал допытываться Широкая Кость. – Хоть самую малость?
   Тут на дорогу перед ними выскочило существо, смахивающее на барсука, отличающееся от него лишь наличием шести лап.
   Троица резко остановилась.
   Очень тихо, для того чтобы не спугнуть «барсука», Хромоногий спросил:
   – Это он? Пора выполнять приказ?
   – Не думаю, – так же тихо ответил Проломленный Череп. – Но все-таки…
   Похоже, он усиленно размышлял.
   – А если на всякий случай попытаться приказ выполнить? – спросил Хромоногий.
   – Думаю, – сообщил Проломленный Череп. – Я все еще не уверен. А если…
   «Барсук» слегка привстал, оторвав от земли переднюю пару лап, осторожно принюхался и вдруг, подпрыгнув, словно получив от кого-то невидимого пинок, кинулся наутек.
   – Его еще можно догнать, – сообщил Широкая Кость. – Если прямо сейчас пуститься в погоню.
   – Запах, – сказал Хромоногий. – Нас выдал запах. Наша плоть сгнила сотни лет назад, а нас все еще выдает запах. Что за фокусы? И можно это в следующий раз учесть?
   – Вот и учти, – проворчал Широкая Кость. – Не забудь. Хотя, вряд ли. Мне кажется, ты запросто можешь, например, забыть свое имя.
   – А ты, стало быть, свое помнишь? – огрызнулся Хромоногий.
   – Да, – не без гордости сказал Широкая Кость.
   – И каким оно было?
   – Каким? Широкая Кость, конечно.
   – А-а-а-а… понятно. Так я и думал.
   – Нет, – задумчиво сказал Проломленный Череп. – Это не объект, в отношении которого был отдан приказ. Совсем не объект. Мы должны были найти кого-то другого. Больше размерами и… поумнее? Да, я думаю – поумнее. И еще были четкие указания насчет крови. Вот как.
   – Человека? – спросил Хромоногий.
   – Необязательно человека, – сообщил Проломленный Череп. – Просто, мне кажется, приказ касался кого-то побольше размерами и поумнее, чем только что встреченный зверек. И это необязательно должен быть человек. Хотя сойдет и он. На всякий случай.
   – Люди, – сообщил Широкая Кость. – Они нас боятся. И запах. Они хорошо чувствуют запах. Думаю, человек от нас попытается убежать.
   – А мы за ним погонимся и догоним, – сказал Хромоногий.
   – Он будет сопротивляться.
   – Нас трое. И потом, у нас есть оружие.
   – Разве это оружие? – с сомнением в голосе спросил Широкая Кость. – Вот у людей – оружие. У них кроме мечей, топоров и копий есть еще арбалеты и луки, и кинжалы и еще многое другое.
   – Ты забываешь, что все эти арбалеты и ножи нам не опасны. И значит…
   – Хватит трепаться, – рявкнул Проломленный Череп. – Идем дальше. Помните, мы должны выполнить данный нам приказ, и мы его выполним. А вот если будем отвлекаться на разговоры…
   – Может, мы не в ту сторону идем? – спросил Широкая Кость. – А что, если погулять по лесу? Вдруг, мы сразу на того, кто нам нужен, и наткнемся?
   – Нет, – не терпящим возражения тоном заявил Проломленный Череп. – Мы пойдем по дороге. На лесных дорогах можно найти что угодно. В том числе и того, кто нам нужен. Идем?
   – Может ты и прав, – промолвил Хромоногий. – Во всяком случае, ты у нас старший, и поэтому…
   – Вот именно. Я у вас старший и поэтому приказываю идти дальше по дороге. По этой. Немедленно. Молча. Для того чтобы не отвлекаться. Поняли?
   Хромоногий и Широкая Кость молчали.
   – Вижу – поняли, – удовлетворенно сказал Проломленный Череп. – А теперь следуйте за мной.
   Троица двинулась дальше. Они шли молча, стараясь шагать широко и уверенно. Тихо пощелкивая суставами.

14

   – Ну хорошо, – сказал крысиный король. – Я уж понял, что отделаться от тебя не смогу.
   – А зачем? – спросил тиранозаврик. – Ты же мой мама. Зачем нам разделяться? Хочешь сказать, ты более не желаешь обо мне заботиться?
   Крысиный король схватился за голову и в полном отчаянии спросил:
   – Почему? Почему ты считаешь, будто я твой мама?
   – Начнем все сначала? – деловито поинтересовался тиранозаврик.
   – Нет, – поспешно сказал предводитель крысиного племени. – Не надо. Не сейчас.
   – Тогда, в чем дело? Почему ты продолжаешь со мной эту странную игру? Учти, она мне уже надоела.
   Усевшись на землю, динозаврик стал внимательно разглядывать крысиного короля. Так, словно видел перед собой нечто в высшей степени красивое, бесконечно доброе и замечательное. Так, как смотрят на… ну да, ну да, как смотрят на самую настоящую маму.
   Крысиному королю стало не по себе.
   Жизнь его была богата приключениями, и ему, конечно, не раз приходилось искажать факты, слегка преувеличивать, выкручиваться, наводить тень на плетень и просто врать. Однако, если на тебя смотрят такими любящими, такими наивными и готовыми верить каждому твоему слову глазами…
   – Хм… – промолвил крысиный король. – Ну хорошо… Давай эту игру прекратим, если она тебе не нравится. Но мы к ней вернемся, не так ли?
   – Вернемся?
   – Ну да, потом, некоторое время спустя. Когда настанет благоприятный момент.
   – А ты еще хочешь в нее поиграть?
   – В общем… да, хочу. Мне нравится в нее играть. И могут возникнуть разные дополнительные обстоятельства, делающие ее интереснее. Думаю, нам даже удастся сыграть в нее в компании.
   – Да? И кто еще будет в нее играть?
   – Мне кажется, некто большой и зубастый. В общем, ты его узнаешь.
   – А сейчас его пригласить к нам нельзя?
   – Нет, еще рано, – сказал крысиный король. – Но думаю, он к нам скоро присоединится. Если у него хороший нюх и если он… точнее – она… умеет читать следы.
   Тут он задумался.
   Что будет, если мать тиранозаврика и в самом деле появится? Ну конечно, первым делом она пожелает забрать своего сынка. А вторым? Может быть, наказать его спутника? Если решит, что его похитили. А что любая мать на свете, даже не такая зубастая, как самка тираннозавра, с радостью проделает с похитителем своего единственного и ненаглядного чада? Погладит его по головке? Скажет «спасибо»?
   – Как скоро? – спросил динозаврик.
   – Не знаю, – признался крысиный король. – И лучше бы… гм… я подумал, что может быть, это случится нескоро. Мне так кажется. Точнее – я думаю, что это случится нескоро. Да и случится ли? Ну а если все-таки произойдет…
   – Да? И что тогда?
   – Н-у-у-у… как тебе объяснить…
   – Но это будет интересно?
   Крысиный король еще раз встретился с малышом глазами и заверил его:
   – Кончено. Это – будет интересно.
   Он не врал. У него была полная уверенность, что так и будет. По крайней мере, в отношении тиранозаврихи. Вот будет ли это интересно лично ему? Тут его одолевали сомнения.
   Впрочем, одернул он себя, любые неприятности несут в себе и возможность их избежать. Не стоит трусить раньше времени. Иначе так всю жизнь и проведешь в страхе, в дурных предчувствиях. В то время когда жизнь… И вообще, может стоит отвлечь малыша от этого разговора? Вот только, как это сделать? Поговорить о чем-то не опасном? О чем?
   – А теперь мне снова захотелось есть, – заявил тиранозаврик. – Голоден я очень. Понимаешь?

15

   Щепотка знаний об окружающем мире, огромное, просто непомерное любопытство, несокрушимая вера в лучшее будущее, и… ну да, вот она – любовь к маме. Неиссякаемая, что – хуже всего. Этот камешек с места не столкнешь. Не по силам.
   Джинн приуныл.
   Ничего себе, объект воздействия. Неужели придется отступить и здесь? Неужели ему не по зубам даже такая кроха, как этот тиранозаврик?
   Ну, уж нет. Тут он своего добьется, во что бы то ни стало. Должен. Иначе окончательно утратит остатки самоуважения и никогда-никогда не выберется из этой лампы.
   Джинн взглянул на ближайшую, выпуклую, сияющую желтизной свежесбитого масла, стену лампы и содрогнулся. Впрочем, пришел он в себя быстро.
   Рано сдаваться! Что-нибудь обязательно придумается!
   Итак, что у него имеется? Знания? Они настолько ничтожны, что их можно не учитывать. Да и кто пытался завладеть чьим-то сознанием с помощью знаний? Эмоции, только эмоции. Вот его настоящее оружие. А знания… Может это неплохо, что их так мало? Возможно, это даже удастся как-то использовать. Как именно?
   Он придумает это немного погодя, после того как еще раз закончит ревизию. А пока – любопытство. Как его можно пустить в дело? Будь оно у владельца лампы, у этого самого крысиного короля, уж это было бы просто замечательно. А так… Хотя, хотя… Не слишком ли он разбросался? Как-нибудь любопытство к делу приспособить удастся. С его-то опытом и умением…
   Вот вера в будущее и в самом деле для его целей совершенно бесполезна. Она никак не пригодится. Правда, она и не мешает, а значит, сейчас о ней стоит забыть.
   Что там осталось? Любовь к матери?
   Джинн огорченно покачал головой.
   Вот это, уже ни в какие ворота не лезет. С этим надо бороться. Это помешает ему с помощью тиранозаврика загнать крысиного короля в такое положение, в котором он будет вынужден воспользоваться волшебной лампой. А может сделать так, чтобы он ее потерял? Ну, не получается с одним владельцем… кто мешает его сменить и попробовать с другим? Он наверняка окажется более внушаемым.
   Мысль была достаточно интересная.
   Обдумывая ее, джинн снял халат и погрузился в прохладную, пахнущую фиалковой эссенцией воду бассейна. Тотчас рядом с ним появились две гурии и принялись его массировать. Одна была белокурая, а другая – шатенка. Сидя по шею в ароматной воде, нежась под умелыми руками гурий, джинн настолько пришел в себя, что решил вариант с потерей лампы пока не рассматривать.
   Только в самом крайнем случае. Не раньше.
   А любовь к матери, направленная на этого проходимца крысиного короля… Ничего, ничего… Цыплят по осени считают. Если разрушить ее невозможно, то почему бы не попытаться использовать в своих интересах?
   И кажется, у него на этот счет появилась одна, достаточно перспективная идея.

16

   – Направо или налево? – спросил Широкая Кость.
   – А какая разница? – ответил вопросом на вопрос Хромоногий.
   – Наверное, ее и в самом деле нет. Но все-таки, куда мы свернем?
   – Спроси у старшого, он скажет. Кому знать, как не ему?
   Проломленный Череп сделал вид, будто ничего не слышит. Он рассматривал огромный, замшелый камень, на котором было выбито: «Направо пойдешь…» На этом надпись обрывалась. Судя по следам на камне, ее кто-то старательно стесал. Правда, значительно ниже была другая, сделанная корявыми буквами, густой, красной краской. «А стоит ли идти хоть куда-то? Не лучше ли вернуться туда, откуда пришел? Спартак – победит, вольфрам и ванадий.»
   Что-то эта красная надпись наверняка должна была означать. Вот только – как догадаешься? Загадка, настоящая загадка.
   – А если не скажет? – промолвил Широкая Кость. – Откуда ты знаешь? И вообще, почему ты раздаешь за него обещания?
   – Ничего я не раздаю. Просто, если он командир, то должен, обязан отвечать на наши вопросы. А иначе, какой из него начальник? Если же на вопросы не отвечать… Таким старшим быть и я. Запросто.
   – Неужели? – наконец подал голос Проломленный Череп. – Запросто?
   – А что в этом трудного? Не отвечая на вопросы, может каждый.
   – Хорошо, – Проломленный Череп взмахнул топором так, что загудел воздух. – Я отвечу на твой вопрос. Мы пойдем направо.
   – Почему? – тут же поинтересовался Широкая Кость.
   – А вот на такие вопросы я отвечать не обязан. Ни один начальник на такие вопросы отвечать не обязан.
   – С чего… – начал было Широкая Кость.
   – Он прав, – оборвал его Хромоногий. – Тут он прав. Не должен он тебе это объяснять. Помню, прежде чем стать таким, какой я сейчас, мне как-то пришлось идти в логово черных гусатов, за толстым карадоном для стен. Вот они свою королеву слушают беспрекословно. На это стоит поглядеть. Конечно, и она в достатке оделяет их хмельным молочком…
   – Помолчи, – рыкнул на него Проломленный Череп. – Хмельного ему захотелось… Все, отпился хмельного. Больше тебе ничего подобного не обломится.
   – Да, это так, – сокрушенно помотал головой Хромоногий. – Не будет.
   – Почему? – сказал Широкая Кость. – Вот мне один знакомый говорил, что если искупаться в котле, наполненном известковой водой, то…
   – Чушь это, – буркнул Проломленный Череп. – Пробовал я эту штуку. Никакого эффекта. И кстати, пойдем мы дальше или нет? Напоминаю – направо. Марш за мной!
   Они свернули направо и даже прошли в молчании шагов двадцать. Нарушил его как обычно – Широкая Кость.
   – Так что там произошло с известковой водой? – спросил он.
   – Ничего, – буркнул Проломленный Череп. – Совсем ничего.
   – А она была качественная?
   – Самая что ни на есть.
   – По цвету и густоте?
   – Лучше некуда. Не вода, а – идеал. Я специально за ней лез в мамонтоподыхальскую пещеру. Ту самую, находящуюся у подножья кукишевой горы. Сталагмиты и сталактиты в этой пещере крепенькие, как только что снятые с грядки, еще не испятнанные вредителями репусы.
   – А…
   Вопрос так и остался не заданным. Вся троица резко, словно налетев на невидимую преграду, остановилась и уставилась на некое существо, преграждавшее им дорогу. Более всего оно походило на старого, с обвисшей кожей и двумя расположенными рядом хоботами, раскрашенного выцветшими на солнце красными, зелеными и синими полосами слона. Занимая большую часть тропинки, он стоял неподвижно и, тихо фыркая, рассматривал трех приятелей огромными, как сковородки, красными глазами.
   – Гм… – пробормотал Хромоногий. – Наверное, это он, тот за кем нас послали. И значит…
   – Не думаю, – сказал Проломленный Череп. – Нет, это не он.
   – Почему ты так думаешь? – поинтересовался Широкая Кость.
   – Он слишком крупный, – сообщил Проломленный Череп. – И выглядит не так, как нужно.
   – А как нужно?
   – Я знаю. И когда мы увидим того, за кем нас послали – скажу. Обязательно.
   – А с этим что будем делать? Он мешает нам пройти.
   – Если на твоем пути возникает препятствие, к выполнению полученного приказа, – сообщил Проломленный череп. – Его необходимо убрать и двигаться дальше.
   – Это кто сказал? – поинтересовался Хромоногий.
   – Никто. Это один из свода законов, по которому я жил там… в общем, по которому я жил. Не помню, говорил ли я вам, но когда-то я был… хм… последователем учения нзочь.
   – Самуадом?
   – Вот именно.
   – О! – с уважением сказал Хромоногий. – Я, кажется, что-то слушал о самуадах. Это те, которые всегда выбирают путь к смерти?
   – Да.
   – Ты не шутишь? – спросил Широкая Кость. – А зачем они это делают? Точнее, зачем ты это делаешь?
   – Объясню как-нибудь потом, – рявкнул Проломленный Череп. – У нас сейчас есть другая забота. Серьезная. Мы должны убрать со своего пути это препятствие.
   Он ткнул топором в сторону полосатого «слона».
   Как специально, именно в этот момент зверь, видимо решив, что противники ему попались пустяковые, громко заревел. В этом реве явственно слышалась угроза.
   – Мы ему не нравимся, – сообщил Хромоногий.
   – Еще бы, – промолвил Широкая Кость. – Видел ли ты себя со стороны? Уверяю, красавцем никого из нас, троих, не назовешь.
   – При чем тут красота? – поинтересовался Хромоногий. – Какое ему дело до красоты? Нет, я думаю, он просто увидел в нас угрозу. А может, он бешенный?
   – Неважно, – сказал Проломленный Череп. – Все это совершенно неважно. Мы должны пройти мимо, и мы это сделаем.
   – Как? – спросил Хромоногий.
   – Нападем на него. Прежде чем он нападет на нас.
   – У него слишком толстая шкура. Думаю, наше оружие ее не пробьет.
   – А если мы пустим в ход зубы? – спросил Широкая Кость. – Или просто попытаемся его напугать? Пойдем к нему, размахивая руками и крича «бу-бу-бу»?
   – Что мы, зомби, что ли? – удивился Проломленный Череп. – Нет, это неправильно.
   – Но как-то его напугать нужно? А этот способ…
   – Нам не подходит, – твердо сказал Проломленный Череп. – Мы не зомби, и все эти, так любимые ими штучки, использовать не будем. Попытаемся его взять оружием. Да и чего нам особенно бояться? Думаю, большого вреда он нам причинить не сможет. Скорее всего, вообще никакого. Поэтому – вперед.
   – В смысле, нападаем?
   – Да, – подтвердил Проломленный Череп. – Нападаем. Прямо сейчас. Кроме всего прочего, мы должны его опередить.
   – А если немного подождать…
   – Никаких ожиданий! Только вперед! В атаку!
   И он снова картинно ткнул в сторону противника топором. Этот жест «слону» не понравился и, издав яростный рык, он кинулся в атаку.
   – Ну вот… – сказал Хромоногий, глядя на стремительно приближающегося зверя. – Он начал первым.
   – Думаю, мы все равно победим, – заявил Проломленный Череп. – Неизбежно. Как жаль…
   – Что именно? – спросил Широкая Кость.
   – Как жаль, что я снова не могу выбрать единственный привычный для меня путь.
   – Почему?
   Монстр был от них уже шагах в двадцати.