Страница:
Японское министерство иностранных дел пользовалось шифровальной машиной при переписке со своими посольствами, но в 1936 году американская армейская служба связи сумела расколоть японский шифр. Разведчики читали переписку министерства с посольством в Вашингтоне.
26 декабря 1937 года министр иностранных дел Коки Хирота отправил телеграмму своему послу в Вашингтоне Хироси Сайто с указанием помешать американским дипломатам вернуться в Нанкин. «Если они вернутся и получат информацию о военных операциях, – откровенно писал министр, – мы окажемся в неблагоприятной ситуации. Наилучший вариант – удерживать их в Вашингтоне как можно дольше. Даже если это вызовет недоброжелательную реакцию, это лучше, чем рисковать скандалом в Нанкине».
В городе при японцах появился опиум. До оккупации опиум был под запретом, его курили в тайных курильнях только аристократы и богатые торговцы. При японцах можно было смело ходить в притон. Японцы сами расплачивались наркотиками за работу, давали наркотики проституткам. Это явно была политика – сделать как можно больше китайцев наркоманами. Даже детям предлагали сигареты с героином.
Наркотик был единственной возможностью хотя бы ненадолго уйти от чудовищной реальности. Некоторые китайцы пытались покончить с собой, приняв большую дозу опиатов. Они надеялись хотя бы умереть счастливыми. Распространение наркомании способствовало и росту бандитизма в городе.
В 1945 году японцы оставались в Нанкине до самого дня капитуляции, а потом очень быстро покинули город. Говорят, что видели японцев, которые стояли на коленях, а их избивали местные жители. Но это были единичные случаи. Японцы эвакуировались, не оставив китайцам возможности отомстить им. А китайцы до последнего не верили, что все кончилось, Япония разгромлена, – боялись, что японцы могут вернуться.
В 1946 году в Нанкин доставили бывшего генерал-лейтенанта императорской армии Хисао Тани. Он командовал 6-й дивизией, которая хозяйничала в городе. 10 марта 1947 года его приговорили к смертной казни за убийства военнопленных и гражданского населения. 26 апреля его провели по городу со связанными за спиной руками и расстреляли. Свидетели говорили, что с ним обошлись гуманнее, чем он поступал со своими жертвами.
Генерал-лейтенант Кэсаго Накадзима, чьи войска также бесчинствовали в городе, умер от уремии и цирроза печени в октябре 1945 года. Говорили, что он сильно пил и покончил с собой. Его сын утверждал, что генерал пострадал, вдохнув отравляющие газы во время посещения военно-химической лаборатории.
Японское командование успело уничтожить значительную часть документов военного времени – у него было время до высадки войск генерала Макартура. Тем не менее 3 мая 1946 года в Токио начал работу международный военный трибунал. На процессе выяснилось, что японские власти и императорская армия по жестокости превзошли даже нацистов. Если в немецком плену умирал один из двадцати пяти американских военнопленных, то в японском – каждый третий.
Главным обвиняемым по делу о Нанкине был генерал Мацуи, хотя его самого не было в городе в момент его взятия. Говорят, он горько сожалел о крови, пролитой его войсками. Но на процессе он говорил только о том, что готов умереть за императора: «Я буду счастлив окончить свою жизнь таким образом. Я готов умереть в любую минуту». Дядю императора Хирохито принца Асаку, который отдал приказ убивать всех пленных, даже к суду не привлекли. Американцы решили не трогать императорскую семью…
В войне с Китаем, который императорская армия в 1930-е годы оккупировала шаг за шагом, не соблюдались никакие правила и традиции. Здесь творили то, на что не решались в Европе.
Приказ о создании химического оружия был отдан еще в 1919 году, когда японские войска высадились на российском Дальнем Востоке. Боевыми отравляющими веществами заряжали авиабомбы, артиллерийские снаряды, мины и канистры – для распыления с воздуха. В 1933 году, сразу после прихода нацистов к власти, Япония тайно закупила у Германии оборудование для производства иприта, которое установили в префектуре Хиросима.
На вооружении японской армии находились десять видов боевых отравляющих веществ. Все они хорошо известны: фосген, иприт и другие. Японские ученые присвоили им свои наименования: «голубой № 1», «желтый № А», «белый № 1»…
Применением химического оружия занимался специальный отряд № 516, расквартированный в Китае, в Маньчжурии. Боевые отравляющие вещества испытывались на военнопленных и просто на китайских крестьянах, которых ловила жандармерия. В отряде была своя газовая камера. Для полевых испытаний выезжали на полигон: там людей привязывали к деревянным столбам и обстреливали химическими снарядами.
С 1937 по 1945 год японская армия периодически применяла отравляющие вещества против китайцев. Погибли тысячи человек. Жертв могло быть больше, но химическое оружие оказалось не очень эффективным. К 1945 году на армейских и флотских складах хранилось 4900 тонн боевых отравляющих веществ – 118 тысяч снарядов и 574 тысячи канистр для распыления химического оружия.
В августе 1945 года, сразу же после капитуляции, был отдан приказ сжечь всю документацию, относящуюся к химическому оружию, и уничтожить сами вещества. Канистры вывозили на лодках в море и топили. Со временем канистры проржавели и хранившиеся в них вещества стали причиной смерти нескольких человек. В основном пострадали рыбаки, которые вылавливали канистры сетями, и строительные рабочие, натыкавшиеся на снаряды при рытье котлованов и кладке фундамента…
Опыты на людях
Часть вторая
Мао и Сталин
26 декабря 1937 года министр иностранных дел Коки Хирота отправил телеграмму своему послу в Вашингтоне Хироси Сайто с указанием помешать американским дипломатам вернуться в Нанкин. «Если они вернутся и получат информацию о военных операциях, – откровенно писал министр, – мы окажемся в неблагоприятной ситуации. Наилучший вариант – удерживать их в Вашингтоне как можно дольше. Даже если это вызовет недоброжелательную реакцию, это лучше, чем рисковать скандалом в Нанкине».
В городе при японцах появился опиум. До оккупации опиум был под запретом, его курили в тайных курильнях только аристократы и богатые торговцы. При японцах можно было смело ходить в притон. Японцы сами расплачивались наркотиками за работу, давали наркотики проституткам. Это явно была политика – сделать как можно больше китайцев наркоманами. Даже детям предлагали сигареты с героином.
Наркотик был единственной возможностью хотя бы ненадолго уйти от чудовищной реальности. Некоторые китайцы пытались покончить с собой, приняв большую дозу опиатов. Они надеялись хотя бы умереть счастливыми. Распространение наркомании способствовало и росту бандитизма в городе.
В 1945 году японцы оставались в Нанкине до самого дня капитуляции, а потом очень быстро покинули город. Говорят, что видели японцев, которые стояли на коленях, а их избивали местные жители. Но это были единичные случаи. Японцы эвакуировались, не оставив китайцам возможности отомстить им. А китайцы до последнего не верили, что все кончилось, Япония разгромлена, – боялись, что японцы могут вернуться.
В 1946 году в Нанкин доставили бывшего генерал-лейтенанта императорской армии Хисао Тани. Он командовал 6-й дивизией, которая хозяйничала в городе. 10 марта 1947 года его приговорили к смертной казни за убийства военнопленных и гражданского населения. 26 апреля его провели по городу со связанными за спиной руками и расстреляли. Свидетели говорили, что с ним обошлись гуманнее, чем он поступал со своими жертвами.
Генерал-лейтенант Кэсаго Накадзима, чьи войска также бесчинствовали в городе, умер от уремии и цирроза печени в октябре 1945 года. Говорили, что он сильно пил и покончил с собой. Его сын утверждал, что генерал пострадал, вдохнув отравляющие газы во время посещения военно-химической лаборатории.
Японское командование успело уничтожить значительную часть документов военного времени – у него было время до высадки войск генерала Макартура. Тем не менее 3 мая 1946 года в Токио начал работу международный военный трибунал. На процессе выяснилось, что японские власти и императорская армия по жестокости превзошли даже нацистов. Если в немецком плену умирал один из двадцати пяти американских военнопленных, то в японском – каждый третий.
Главным обвиняемым по делу о Нанкине был генерал Мацуи, хотя его самого не было в городе в момент его взятия. Говорят, он горько сожалел о крови, пролитой его войсками. Но на процессе он говорил только о том, что готов умереть за императора: «Я буду счастлив окончить свою жизнь таким образом. Я готов умереть в любую минуту». Дядю императора Хирохито принца Асаку, который отдал приказ убивать всех пленных, даже к суду не привлекли. Американцы решили не трогать императорскую семью…
В войне с Китаем, который императорская армия в 1930-е годы оккупировала шаг за шагом, не соблюдались никакие правила и традиции. Здесь творили то, на что не решались в Европе.
Приказ о создании химического оружия был отдан еще в 1919 году, когда японские войска высадились на российском Дальнем Востоке. Боевыми отравляющими веществами заряжали авиабомбы, артиллерийские снаряды, мины и канистры – для распыления с воздуха. В 1933 году, сразу после прихода нацистов к власти, Япония тайно закупила у Германии оборудование для производства иприта, которое установили в префектуре Хиросима.
На вооружении японской армии находились десять видов боевых отравляющих веществ. Все они хорошо известны: фосген, иприт и другие. Японские ученые присвоили им свои наименования: «голубой № 1», «желтый № А», «белый № 1»…
Применением химического оружия занимался специальный отряд № 516, расквартированный в Китае, в Маньчжурии. Боевые отравляющие вещества испытывались на военнопленных и просто на китайских крестьянах, которых ловила жандармерия. В отряде была своя газовая камера. Для полевых испытаний выезжали на полигон: там людей привязывали к деревянным столбам и обстреливали химическими снарядами.
С 1937 по 1945 год японская армия периодически применяла отравляющие вещества против китайцев. Погибли тысячи человек. Жертв могло быть больше, но химическое оружие оказалось не очень эффективным. К 1945 году на армейских и флотских складах хранилось 4900 тонн боевых отравляющих веществ – 118 тысяч снарядов и 574 тысячи канистр для распыления химического оружия.
В августе 1945 года, сразу же после капитуляции, был отдан приказ сжечь всю документацию, относящуюся к химическому оружию, и уничтожить сами вещества. Канистры вывозили на лодках в море и топили. Со временем канистры проржавели и хранившиеся в них вещества стали причиной смерти нескольких человек. В основном пострадали рыбаки, которые вылавливали канистры сетями, и строительные рабочие, натыкавшиеся на снаряды при рытье котлованов и кладке фундамента…
Опыты на людях
Японцы невероятно жестоко обращались с оказавшимися в их власти китайцами или корейцами.
«Я никогда не смогу забыть, – писал один английский профессор, – массовых убийств беззащитных корейцев после страшного японского землетрясения 1923 года.
Пронесся слух, будто корейцы намеревались, воспользовавшись разрухой после землетрясения, совершить нападение на Японию. Как могли корейцы осуществить это нападение – оставалось тайной, когда у них не было даже судов, чтобы доплыть до Японии. Корея же была колонией Японии. Но слухи распространялись, и японцы, которые жили в Корее, вооружились мечами и отправились убивать каждого – мужчин, женщин, детей, кто не мог доказать своего японского происхождения. Не менее восьми тысяч корейцев было убито».
Чем можно объяснить фантастическую жестокость, проявленную японцами в годы Второй мировой войны? Особенно опыты, проводившиеся японскими военными врачами на живых людях, в первую очередь на китайцах. Вот как они описаны в знаменитой книге японского писателя Сэйити Моримуры «Кухня дьявола»:
«…Мальчику приказали раздеться и лечь на операционный стол. Тотчас же на лицо ему наложили маску с хлороформом. С этого момента он не ведал, что творят с его телом.
Тело мальчика протерли спиртом. Один из опытных сотрудников группы взял скальпель, вонзил его в грудную клетку и сделал разрез в форме латинской буквы V. Вскрытие началось.
Из тела мальчика сотрудники группы один за другим вынимали внутренние органы: желудок, печень, почки, поджелудочную железу. Их разбирали и бросали в стоявшие здесь же ведра, а из ведер тотчас же перекладывали в наполненные формалином стеклянные сосуды, которые закрывались крышками. Органы в формалиновом растворе еще продолжали сокращаться.
"Смотрите! Да они еще живые!" – сказал кто-то…»
Занимались этим военные медики из секретного «отряда 731» управления по водоснабжению и профилактике частей японской Квантунской армии. Эта армия располагалась в оккупированном Японией Китае. Руководил «отрядом 731» генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии. Официально отряд должен был бороться с эпидемиями. На самом деле он разрабатывал биологическое оружие и занимался преступными экспериментами.
«…Нетронутой осталась только голова мальчика… Один из сотрудников… скальпелем сделал разрез от уха к носу… в ход пошла пила. В черепе было сделано треугольное отверстие, обнажился мозг. Сотрудник отряда взял его рукой и быстрым движением опустил в сосуд с формалином. На операционном столе осталось нечто, напоминавшее тело мальчика, – опустошенный корпус и конечности.
Вскрытие окончилось…»
Бывший служащий «отряда 731» через много лет после войны рассказывал писателю: «Это был еще совсем ребенок, и ни в каком антияпонском движении он участвовать не мог. Я только потом понял, что его вскрыли потому, что хотели получить внутренние органы здорового мальчика».
«Это была даже не казнь, – писал Сэйити Моримура. – Просто доставка мяса к столу дьявола. Имя китайского мальчика осталось неизвестным. И он никогда не узнает, почему его лишили жизни. Только короткий насильственный сон – и все для него было кончено…»
«Отряд 731» проводил эксперименты в интересах вооруженных сил. Эксперименты проводились на живых людях Пленных китайцев, которые жандармерия и спецслужбы передавали «отряду 731», именовали «бревнами». Помимо китайцев это были монголы, корейцы и даже русские эмигранты, оказавшиеся в Китае после русской революции. Среди них были и женщины, арестованные по подозрению в антияпонских настроениях.
«Бревна» считались человеческими организмами, но не людьми. «Бревно» вместо имени имело номер. Когда оно становилось непригодным для дальнейшего использования, его номером обозначали новое «бревно», поступившее на «склад».
Наверное, сотрудники отряда убеждали себя, что те, на ком они проводили эксперименты, – другие, чем остальные люди, поэтому их можно и нужно умерщвлять. Им, возможно, нравилось ощущать себя людьми, которым подвластны жизнь и смерть.
Сэйити Моримура: «…Право вскрыть живого человека и произвести эксперимент над ним принадлежало той группе, за которой он был закреплен. Но когда вскрытие заканчивалось, органы и части тела подопытного распределялись между всеми группами. Они заранее представляли заявки – такая-то группа получает тонкий кишечник и поджелудочную железу, мозг получает такая-то группа, на сердце претендует такая-то…»
Японские врачи пунктуально исполняли свои обязанности в «отряде 731». Видимо, вера в исполнение патриотического долга позволяла им с полной отдачей сил и без ущерба для психики заниматься тем, что они делали.
«…Подопытные в "отряде 731" "использовались" стой же рациональностью, с которой употребляется японцами рыба: чешуя идет на удобрение, сама рыба варится или жарится, а из костей, плавников и так далее варится уха. В этом смысле при "использовании" подопытных тоже не было отходов…»
Может быть, они просто были садистами и испытывали патологическое наслаждение при виде чужих страданий? Скорее, японские врачи относились к китайцам, как обычные исследователи – к лабораторным крысам. Они трудились неустанно. Все это были бесконечно амбициозные ученые.
«…Вскрытие живых людей начальник отряда генерал Исии считал "экспериментом", имеющим для исследователей большую притягательную силу, и использовал это как приманку, привлекая на службу ученых-медиков. После войны бывший служащий отряда рассказывал: "Вот, к примеру, возьмите профессора N. Он прославился многочисленными сложными операциями и получил от правительства орден. Где же он так набил руку? Где он приобрел такой опыт? В «отряде 731»"…»
Бывший служащий «отряда 731» вспоминал:
«Мы считали, что "бревна" не люди, что они даже ниже скота. Среди работавших в отряде ученых и исследователей не было никого, кто хотя бы сколько-нибудь сочувствовал "бревнам". Все считали, что истребление "бревен" – дело совершенно естественное. Мы сражались ради того, чтобы бедная Япония стала богатой и чтобы обеспечить мир в Азии…»
«Бревно» помещали в большую центрифугу, вращали с огромной скоростью и ждали, когда наступит смерть.
Через какое время наступит смерть, если «бревно» подвесить вниз головой? А что произойдет, если ввести в вены воздух? Если легкие человека заполнить большим количеством дыма? Если дым заменить ядовитым газом? А как отреагирует человеческий организм, если заменить человеческую кровь лошадиной?
«…Выяснялось, какое количество крови можно выкачать из одного "бревна". Кровь выкачивали с помощью насоса. Из человека в прямом смысле выжимали все.
Во время эксперимента по голоданию подопытному просто не давали есть и регистрировали, сколько времени он проживет на одной воде. Аналогичными были эксперименты, когда подопытному давали только хлеб, но не давали ни капли воды.
Когда подопытному давали одну воду, он жил в среднем от шестидесяти до семидесяти дней. Если его лишали воды, уже на пятый день у него отекало лицо и он начинал испытывать страшные мучения. На седьмой день у всех без исключения подопытных шла горлом кровь и они умирали…»
Если люди верят, что они действуют в интересах государства, если они исполняют приказ, высшую волю, если «так надо» – они легко отбрасывают все моральные соображения и превращаются в монстров и готовы совершать преступления неслыханной жестокости.
«…Подопытных выводили вечером на мороз и заставляли их опускать руки в бочку с холодной водой. Затем их заставляли с мокрыми руками стоять на морозе. Или ночью выводили на мороз босыми и заставляли стоять на снегу.
На сильном морозе процесс обморожения развивался буквально на глазах. Кожа подопытных сначала белела, потом становилась красного, потом фиолетового цвета и покрывалась волдырями. После этого она делалась багрово-черной.
Чтобы выяснить, наступило ли полное обморожение, экспериментаторы били по рукам и ногам подопытных палками. Если люди чувствовали боль, значит, обморожение было неполным. Убедившись, что омертвение наступило, экспериментаторы возвращали подопытных в помещение…»
Врачи «отряда 731» говорили, что их работа приравнивается к службе на передовой. На самом деле в первую очередь всех сотрудников отряда интересовала научная карьера.
«…Теперь руки и ноги "бревен" помещали в чуть теплую воду. Температуру постепенно повышали и смотрели, как изменяется состояние конечностей при каждом режиме. Иными словами, пытались выявить оптимальную для лечения зависимость между степенью обморожения и температурой воды…»
В конце 1970-х китайский политический деятель Дэн Сяопин дважды побывал в Японии. Он не стесняясь говорил о китайской отсталости: «У тебя уродливое лицо, незачем выставлять себя красавцем», – и о желании закрыть ту главу истории, в которой Китай и Япония враждовали: «Мы у вас учимся, мы уважаем японский народ, великий, усердный, храбрый и умный».
Но китайцы ничего не забыли.
Не так давно японские моряки арестовали капитана китайского траулера, ловившего рыбу неподалеку от островов в Восточно-Китайском море, на которые претендуют обе страны. Пять необитаемых островков в Восточно-Китайском море составляют гряду, которая по-китайски называется Дяоюйдао, а по-японски – Сенкаку. Они стали предметом спора после войны. В 1978 году Дэн Сяопин предложил Китаю оставить территориальный спор будущим поколениям. Но Япония повторяет: «Территориальной проблемы между Японией и Китаем нет». И постоянно пытается доказать, что острова – японские. Это вызывает раздражение всех китайцев.
На арест японцами китайского капитана Пекин дал ответ в самой жесткой форме: прекратил поставки в Японию редкоземельных элементов. Под ударом оказалась вся японская электронная промышленность. На свободном рынке этих элементов нет. Японские производители не могли исполнить экспортные контракты и несли колоссальные убытки. Токио пришлось отступить в территориальном споре и освободить китайского капитана. В Японии, чьи недра пусты, с горечью называют полезные ископаемые «экономическим оружием XXI века».
Китайцы охотно пускают в ход это оружие. Они добиваются преимущественного доступа к ресурсам Азии и Африки, но не подпускают к собственным природным ископаемым. Они ввели квоты на экспорт редкоземельных металлов, необходимых для высокотехнологических производств – гибридных автомобилей, жестких дисков для компьютеров. Примерно девяносто пять процентов таких металлов, как лантан и неодим, добывается в Китае, поэтому КНР – практически монополист – соглашается продавать эти элементы только по очень высокой цене. И грозит вовсе прекратить экспорт ряда полезных ископаемых к 2015 году. Протесты США, Европейского союза, Японии в Пекине отвергли: правила Всемирной торговой организации позволяют стране сохранять свои природные ресурсы.
Долгие годы по экономическому могуществу Япония была второй державой мира. В 2010 году Китай обогнал своего давнего соперника по объему валового внутреннего продукта. Не японская, а китайская экономика стала второй в мире. В феврале 2011 года министр экономики Японии признал поражение: «Мы как соседи очень рады, что Китай добился такого гигантского прогресса. Китай – один из столпов экономического роста в регионе».
В Пекине не стесняются демонстрировать свою мощь, если китайцам кажется, что их задевают. Они не колеблясь отправили свой военный флот в Южно-Китайское море, чтобы подкрепить свои претензии на район, на который претендуют шесть стран Юго-Восточной Азии, – здесь обнаружены большие запасы нефти и газа. Речь идет об архипелагах Параселы в Тонкинском заливе и Спратли в южной акватории Южно-Китайского моря (по сотне коралловых островов в каждом). Тут уже не раз сталкивались боевые корабли.
«Я никогда не смогу забыть, – писал один английский профессор, – массовых убийств беззащитных корейцев после страшного японского землетрясения 1923 года.
Пронесся слух, будто корейцы намеревались, воспользовавшись разрухой после землетрясения, совершить нападение на Японию. Как могли корейцы осуществить это нападение – оставалось тайной, когда у них не было даже судов, чтобы доплыть до Японии. Корея же была колонией Японии. Но слухи распространялись, и японцы, которые жили в Корее, вооружились мечами и отправились убивать каждого – мужчин, женщин, детей, кто не мог доказать своего японского происхождения. Не менее восьми тысяч корейцев было убито».
Чем можно объяснить фантастическую жестокость, проявленную японцами в годы Второй мировой войны? Особенно опыты, проводившиеся японскими военными врачами на живых людях, в первую очередь на китайцах. Вот как они описаны в знаменитой книге японского писателя Сэйити Моримуры «Кухня дьявола»:
«…Мальчику приказали раздеться и лечь на операционный стол. Тотчас же на лицо ему наложили маску с хлороформом. С этого момента он не ведал, что творят с его телом.
Тело мальчика протерли спиртом. Один из опытных сотрудников группы взял скальпель, вонзил его в грудную клетку и сделал разрез в форме латинской буквы V. Вскрытие началось.
Из тела мальчика сотрудники группы один за другим вынимали внутренние органы: желудок, печень, почки, поджелудочную железу. Их разбирали и бросали в стоявшие здесь же ведра, а из ведер тотчас же перекладывали в наполненные формалином стеклянные сосуды, которые закрывались крышками. Органы в формалиновом растворе еще продолжали сокращаться.
"Смотрите! Да они еще живые!" – сказал кто-то…»
Занимались этим военные медики из секретного «отряда 731» управления по водоснабжению и профилактике частей японской Квантунской армии. Эта армия располагалась в оккупированном Японией Китае. Руководил «отрядом 731» генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии. Официально отряд должен был бороться с эпидемиями. На самом деле он разрабатывал биологическое оружие и занимался преступными экспериментами.
«…Нетронутой осталась только голова мальчика… Один из сотрудников… скальпелем сделал разрез от уха к носу… в ход пошла пила. В черепе было сделано треугольное отверстие, обнажился мозг. Сотрудник отряда взял его рукой и быстрым движением опустил в сосуд с формалином. На операционном столе осталось нечто, напоминавшее тело мальчика, – опустошенный корпус и конечности.
Вскрытие окончилось…»
Бывший служащий «отряда 731» через много лет после войны рассказывал писателю: «Это был еще совсем ребенок, и ни в каком антияпонском движении он участвовать не мог. Я только потом понял, что его вскрыли потому, что хотели получить внутренние органы здорового мальчика».
«Это была даже не казнь, – писал Сэйити Моримура. – Просто доставка мяса к столу дьявола. Имя китайского мальчика осталось неизвестным. И он никогда не узнает, почему его лишили жизни. Только короткий насильственный сон – и все для него было кончено…»
«Отряд 731» проводил эксперименты в интересах вооруженных сил. Эксперименты проводились на живых людях Пленных китайцев, которые жандармерия и спецслужбы передавали «отряду 731», именовали «бревнами». Помимо китайцев это были монголы, корейцы и даже русские эмигранты, оказавшиеся в Китае после русской революции. Среди них были и женщины, арестованные по подозрению в антияпонских настроениях.
«Бревна» считались человеческими организмами, но не людьми. «Бревно» вместо имени имело номер. Когда оно становилось непригодным для дальнейшего использования, его номером обозначали новое «бревно», поступившее на «склад».
Наверное, сотрудники отряда убеждали себя, что те, на ком они проводили эксперименты, – другие, чем остальные люди, поэтому их можно и нужно умерщвлять. Им, возможно, нравилось ощущать себя людьми, которым подвластны жизнь и смерть.
Сэйити Моримура: «…Право вскрыть живого человека и произвести эксперимент над ним принадлежало той группе, за которой он был закреплен. Но когда вскрытие заканчивалось, органы и части тела подопытного распределялись между всеми группами. Они заранее представляли заявки – такая-то группа получает тонкий кишечник и поджелудочную железу, мозг получает такая-то группа, на сердце претендует такая-то…»
Японские врачи пунктуально исполняли свои обязанности в «отряде 731». Видимо, вера в исполнение патриотического долга позволяла им с полной отдачей сил и без ущерба для психики заниматься тем, что они делали.
«…Подопытные в "отряде 731" "использовались" стой же рациональностью, с которой употребляется японцами рыба: чешуя идет на удобрение, сама рыба варится или жарится, а из костей, плавников и так далее варится уха. В этом смысле при "использовании" подопытных тоже не было отходов…»
Может быть, они просто были садистами и испытывали патологическое наслаждение при виде чужих страданий? Скорее, японские врачи относились к китайцам, как обычные исследователи – к лабораторным крысам. Они трудились неустанно. Все это были бесконечно амбициозные ученые.
«…Вскрытие живых людей начальник отряда генерал Исии считал "экспериментом", имеющим для исследователей большую притягательную силу, и использовал это как приманку, привлекая на службу ученых-медиков. После войны бывший служащий отряда рассказывал: "Вот, к примеру, возьмите профессора N. Он прославился многочисленными сложными операциями и получил от правительства орден. Где же он так набил руку? Где он приобрел такой опыт? В «отряде 731»"…»
Бывший служащий «отряда 731» вспоминал:
«Мы считали, что "бревна" не люди, что они даже ниже скота. Среди работавших в отряде ученых и исследователей не было никого, кто хотя бы сколько-нибудь сочувствовал "бревнам". Все считали, что истребление "бревен" – дело совершенно естественное. Мы сражались ради того, чтобы бедная Япония стала богатой и чтобы обеспечить мир в Азии…»
«Бревно» помещали в большую центрифугу, вращали с огромной скоростью и ждали, когда наступит смерть.
Через какое время наступит смерть, если «бревно» подвесить вниз головой? А что произойдет, если ввести в вены воздух? Если легкие человека заполнить большим количеством дыма? Если дым заменить ядовитым газом? А как отреагирует человеческий организм, если заменить человеческую кровь лошадиной?
«…Выяснялось, какое количество крови можно выкачать из одного "бревна". Кровь выкачивали с помощью насоса. Из человека в прямом смысле выжимали все.
Во время эксперимента по голоданию подопытному просто не давали есть и регистрировали, сколько времени он проживет на одной воде. Аналогичными были эксперименты, когда подопытному давали только хлеб, но не давали ни капли воды.
Когда подопытному давали одну воду, он жил в среднем от шестидесяти до семидесяти дней. Если его лишали воды, уже на пятый день у него отекало лицо и он начинал испытывать страшные мучения. На седьмой день у всех без исключения подопытных шла горлом кровь и они умирали…»
Если люди верят, что они действуют в интересах государства, если они исполняют приказ, высшую волю, если «так надо» – они легко отбрасывают все моральные соображения и превращаются в монстров и готовы совершать преступления неслыханной жестокости.
«…Подопытных выводили вечером на мороз и заставляли их опускать руки в бочку с холодной водой. Затем их заставляли с мокрыми руками стоять на морозе. Или ночью выводили на мороз босыми и заставляли стоять на снегу.
На сильном морозе процесс обморожения развивался буквально на глазах. Кожа подопытных сначала белела, потом становилась красного, потом фиолетового цвета и покрывалась волдырями. После этого она делалась багрово-черной.
Чтобы выяснить, наступило ли полное обморожение, экспериментаторы били по рукам и ногам подопытных палками. Если люди чувствовали боль, значит, обморожение было неполным. Убедившись, что омертвение наступило, экспериментаторы возвращали подопытных в помещение…»
Врачи «отряда 731» говорили, что их работа приравнивается к службе на передовой. На самом деле в первую очередь всех сотрудников отряда интересовала научная карьера.
«…Теперь руки и ноги "бревен" помещали в чуть теплую воду. Температуру постепенно повышали и смотрели, как изменяется состояние конечностей при каждом режиме. Иными словами, пытались выявить оптимальную для лечения зависимость между степенью обморожения и температурой воды…»
В конце 1970-х китайский политический деятель Дэн Сяопин дважды побывал в Японии. Он не стесняясь говорил о китайской отсталости: «У тебя уродливое лицо, незачем выставлять себя красавцем», – и о желании закрыть ту главу истории, в которой Китай и Япония враждовали: «Мы у вас учимся, мы уважаем японский народ, великий, усердный, храбрый и умный».
Но китайцы ничего не забыли.
Не так давно японские моряки арестовали капитана китайского траулера, ловившего рыбу неподалеку от островов в Восточно-Китайском море, на которые претендуют обе страны. Пять необитаемых островков в Восточно-Китайском море составляют гряду, которая по-китайски называется Дяоюйдао, а по-японски – Сенкаку. Они стали предметом спора после войны. В 1978 году Дэн Сяопин предложил Китаю оставить территориальный спор будущим поколениям. Но Япония повторяет: «Территориальной проблемы между Японией и Китаем нет». И постоянно пытается доказать, что острова – японские. Это вызывает раздражение всех китайцев.
На арест японцами китайского капитана Пекин дал ответ в самой жесткой форме: прекратил поставки в Японию редкоземельных элементов. Под ударом оказалась вся японская электронная промышленность. На свободном рынке этих элементов нет. Японские производители не могли исполнить экспортные контракты и несли колоссальные убытки. Токио пришлось отступить в территориальном споре и освободить китайского капитана. В Японии, чьи недра пусты, с горечью называют полезные ископаемые «экономическим оружием XXI века».
Китайцы охотно пускают в ход это оружие. Они добиваются преимущественного доступа к ресурсам Азии и Африки, но не подпускают к собственным природным ископаемым. Они ввели квоты на экспорт редкоземельных металлов, необходимых для высокотехнологических производств – гибридных автомобилей, жестких дисков для компьютеров. Примерно девяносто пять процентов таких металлов, как лантан и неодим, добывается в Китае, поэтому КНР – практически монополист – соглашается продавать эти элементы только по очень высокой цене. И грозит вовсе прекратить экспорт ряда полезных ископаемых к 2015 году. Протесты США, Европейского союза, Японии в Пекине отвергли: правила Всемирной торговой организации позволяют стране сохранять свои природные ресурсы.
Долгие годы по экономическому могуществу Япония была второй державой мира. В 2010 году Китай обогнал своего давнего соперника по объему валового внутреннего продукта. Не японская, а китайская экономика стала второй в мире. В феврале 2011 года министр экономики Японии признал поражение: «Мы как соседи очень рады, что Китай добился такого гигантского прогресса. Китай – один из столпов экономического роста в регионе».
В Пекине не стесняются демонстрировать свою мощь, если китайцам кажется, что их задевают. Они не колеблясь отправили свой военный флот в Южно-Китайское море, чтобы подкрепить свои претензии на район, на который претендуют шесть стран Юго-Восточной Азии, – здесь обнаружены большие запасы нефти и газа. Речь идет об архипелагах Параселы в Тонкинском заливе и Спратли в южной акватории Южно-Китайского моря (по сотне коралловых островов в каждом). Тут уже не раз сталкивались боевые корабли.
Часть вторая
Беспокойный сосед
Китаю в определенном смысле не везет. Его постоянно подозревают в дурных намерениях и зловещих замыслах…
Нависающий над российским Дальним Востоком Китай с его астрономическим населением многим у нас кажется чудовищной опасностью. Не покусится ли народ без жизненного пространства на незаселенные сибирские просторы?
У России и Китая огромная общая граница. Она проходит причудливой линией по землям, с которых некогда совершали свои набеги завоеватели – то гунны, то монголы, то казахи. На протяжении истории граница переносилась то туда, то сюда. Все это создавало основу для взаимной нетерпимости.
Невозможно игнорировать и реалии демографического характера. Дурные предчувствия преследуют российских лидеров, особенно на пустеющем Дальнем Востоке, когда они думают о том, как стремительно растет население Китая.
Но не преувеличены ли слухи о коварстве китайцев? И в XIX веке в России много писали и говорили о китайской опасности – а воевать в XX веке пришлось с Германией. Китай же входил в антигитлеровскую коалицию и был союзником СССР.
Страх перед Китаем многообразен. Одни говорят, что стремительно развивающийся Китай с его самой большой в мире армией может в будущем представлять прямую военную опасность для России. Другие боятся, что российский Дальний Восток превратится в сырьевой придаток Китая. Третьи опасаются, что китайцы мечтают заселить пустынные просторы Дальнего Востока, откуда русские уезжают.
В Москве есть специалисты, которые считают, что поспешная демилитаризация российского Дальнего Востока породила у местного населения чувство неуверенности – даже более сильное, чем во времена прямого советско-китайского противостояния и боев на острове Даманский.
Отношения между нашими странами в последнее столетие складывались очень сложно. Это наследство незримо присутствует в дне сегодняшнем.
Нависающий над российским Дальним Востоком Китай с его астрономическим населением многим у нас кажется чудовищной опасностью. Не покусится ли народ без жизненного пространства на незаселенные сибирские просторы?
У России и Китая огромная общая граница. Она проходит причудливой линией по землям, с которых некогда совершали свои набеги завоеватели – то гунны, то монголы, то казахи. На протяжении истории граница переносилась то туда, то сюда. Все это создавало основу для взаимной нетерпимости.
Невозможно игнорировать и реалии демографического характера. Дурные предчувствия преследуют российских лидеров, особенно на пустеющем Дальнем Востоке, когда они думают о том, как стремительно растет население Китая.
Но не преувеличены ли слухи о коварстве китайцев? И в XIX веке в России много писали и говорили о китайской опасности – а воевать в XX веке пришлось с Германией. Китай же входил в антигитлеровскую коалицию и был союзником СССР.
Страх перед Китаем многообразен. Одни говорят, что стремительно развивающийся Китай с его самой большой в мире армией может в будущем представлять прямую военную опасность для России. Другие боятся, что российский Дальний Восток превратится в сырьевой придаток Китая. Третьи опасаются, что китайцы мечтают заселить пустынные просторы Дальнего Востока, откуда русские уезжают.
В Москве есть специалисты, которые считают, что поспешная демилитаризация российского Дальнего Востока породила у местного населения чувство неуверенности – даже более сильное, чем во времена прямого советско-китайского противостояния и боев на острове Даманский.
Отношения между нашими странами в последнее столетие складывались очень сложно. Это наследство незримо присутствует в дне сегодняшнем.
Мао и Сталин
Когда в декабре 1949 года в Москву приехал вождь китайских коммунистов Мао Цзэдун, во всем мире с надеждой или со страхом следили затем, что теперь произойдет. После создания народного Китая советские и китайские коммунисты сообща владели уже третью мира. И судьба всего человечества зависела от того, как складываются отношения Сталина и Мао. Что они замышляют вдвоем? И чего ждать от нового хозяина Китая, которого в мире еще совершенно не знали?
В декабре 1949 года в Москве пышно отмечали семидесятилетие советского вождя. Мао как дорогой и почетный гость сидел рядом со Сталиным. Но никто не знал, о чем они договорились. И договорились ли вообще. Ходили слухи, что Сталин не очень доверяет слишком самостоятельному Мао Цзэдуну, что он поддерживал совсем других людей в руководстве китайской компартии, но его главного любимца отравили, и что Мао намерен держаться наособицу, потому что он сам великий вождь.
1 октября 1949 года Мао Цзэдун появился перед огромной толпой на пекинской площади Тяньаньмэнь и провозгласил создание Китайской Народной Республики. Толпа восторженно кричала: «Да здравствует председатель Мао!» Он взмахнул рукой и ответил: «Да здравствует народ!» И с этого дня загадочный Мао оставался в центре внимания всего мира. При жизни его фигура была скрыта покровом таинственности и благоговения в значительно большей степени, чем это бывало с китайскими императорами. Его высказывания цитировались с трепетным страхом. И кто мог суверенностью сказать, что понимает Мао и способен предугадать его шаги?
Жизнь Мао Цзэдуна – это увлекательный роман о крестьянском сыне из Южного Китая, который поставил перед собой цель завоевать Поднебесную, нашел восторженных последователей, боролся сначала с японцами, а затем с собственным правительством, всех одолел и стал неограниченным властителем страны с миллиардным населением.
Мао родился 26 декабря 1893 года в крестьянской семье в деревне Шаошань (провинция Хунань). Его имя Цзэдун в переводе с китайского означает «Сияющий на Востоке». Мао обожал свою мать и ненавидел отца. Во время культурной революции он говорил: «Мой отец был плохим человеком. Если бы он был сейчас жив, ему следовало бы сделать "самолет"…» (так хунвэйбины поступали со своими жертвами: выкручивали им руки за спиной, а голову опускали вниз).
Как это ни странно для вождя революции, Мао был человеком книги, а не действия. Он хотел учиться, много читал, писал стихи. Поздно вставал и с юных лет страдал от бессонницы. Знакомство со снотворными улучшило его жизнь. Он даже сравнил изобретателя снотворных с самим Карлом Марксом.
В юные годы Мао был невысокого мнения о своем народе: «По своей природе люди в нашей стране инертны, лицемерны, довольствуются рабским положением и полны предрассудков… Страна должна быть разрушена, а затем построена заново».
Мао Цзэдун преподавал в школе историю, но не собирался довольствоваться столь скромной ролью. «Такие люди, как я, – говорил он, – в долгу лишь перед самими собой. Мы ничем не обязаны другим… Великие герои становятся могущественными, неистовыми и непобедимыми. Сила героев подобна урагану, вырывающемуся из теснин ущелья, подобна сексуальному маньяку, охотящемуся за своей жертвой. Их не остановить…»
Мао увлекся коммунистическими идеями и подумывал о поездке в Мекку революции – Россию. Пытался брать уроки русского у одного эмигранта, но не осилил даже алфавита.
Маньчжурская династия Цин правила в Пекине с 1644 года Маньчжуров было меньше ханьцев – основной этнической группы Китая, поэтому свержение правящей династии воспринималось как освобождение от власти инородцев. Символическим актом стало избавление от косы, которую носили мужчины. Короткие волосы означали поддержку революции. Косы обрезали принудительно. А маньчжурам еще и отсекали головы. Восставшие революционеры писали: «У маньчжура сердце змеи, нрав хищного зверя. Режь монголов и маньчжур, убивай заморских скотов!»
29 декабря 1911 года в Нанкине вождя революции Сунь Ятсена провозгласили временным президентом Китайской республики. 12 февраля 1912 года вдовствующая императрица Лун Юй обнародовала декрет об отречении. В октябре 1919 года Сунь Ятсен преобразовал Чжунхуа гэминьдан (Китайскую революционную партию) в Чжунго гоминьдан (Китайскую национальную партию).
Сунь Ятсен искал союза с Москвой, считал, что революционерам нужно держаться вместе. Партия гоминьдан дважды пыталась вступить в Коминтерн, но ее не приняли. Идеологи мировой революции в Москве считали, что в первую очередь обязаны поддерживать коммунистов, а не националистов.
После кончины Сунь Ятсена от рака главой центрального правительства Китая стал генерал Чан Кайши. Он побывал в Советском Союзе задолго до Мао Цзэдуна – осенью 1923 года, еще будучи начальником штаба китайской армии. Его принял секретарь ЦК партии Ян Эрнестович Рудзутак.
«Мы, представители партии гоминьдан, – уважительно говорил ему Чан Кайши, – прибыли в Москву для того, чтобы ознакомиться с российской коммунистической партией в лице ее Центрального комитета и получить советы для нашей работы».
Чан Кайши руководил страной двадцать два года – пока в 1949 году его не одолел Мао Цзэдун.
Компартия Китая образовалась с помощью Коминтерна. Советские руководители разрывались между гоминьданом и китайской компартией. Дружить хотели и с правительством как реальной властью, и с товарищами-коммунистами.
Сталин старался помешать тому, чтобы Китай перешел под управление японцев, пытавшихся захватить страну. Но он и не желал укрепления китайского правительства, чтобы оно не стало слишком сильным – в таком случае исчезнет желание ориентироваться на Москву. Сталин одновременно помогал центральному правительству Чан Кайши в борьбе против японцев, и он же поставлял оружие коммунистической армии Мао Цзэдуна, чтобы она сражалась против Чан Кайши. Правда, все делалось скрытно, с соблюдением конспирации.
В декабре 1949 года в Москве пышно отмечали семидесятилетие советского вождя. Мао как дорогой и почетный гость сидел рядом со Сталиным. Но никто не знал, о чем они договорились. И договорились ли вообще. Ходили слухи, что Сталин не очень доверяет слишком самостоятельному Мао Цзэдуну, что он поддерживал совсем других людей в руководстве китайской компартии, но его главного любимца отравили, и что Мао намерен держаться наособицу, потому что он сам великий вождь.
1 октября 1949 года Мао Цзэдун появился перед огромной толпой на пекинской площади Тяньаньмэнь и провозгласил создание Китайской Народной Республики. Толпа восторженно кричала: «Да здравствует председатель Мао!» Он взмахнул рукой и ответил: «Да здравствует народ!» И с этого дня загадочный Мао оставался в центре внимания всего мира. При жизни его фигура была скрыта покровом таинственности и благоговения в значительно большей степени, чем это бывало с китайскими императорами. Его высказывания цитировались с трепетным страхом. И кто мог суверенностью сказать, что понимает Мао и способен предугадать его шаги?
Жизнь Мао Цзэдуна – это увлекательный роман о крестьянском сыне из Южного Китая, который поставил перед собой цель завоевать Поднебесную, нашел восторженных последователей, боролся сначала с японцами, а затем с собственным правительством, всех одолел и стал неограниченным властителем страны с миллиардным населением.
Мао родился 26 декабря 1893 года в крестьянской семье в деревне Шаошань (провинция Хунань). Его имя Цзэдун в переводе с китайского означает «Сияющий на Востоке». Мао обожал свою мать и ненавидел отца. Во время культурной революции он говорил: «Мой отец был плохим человеком. Если бы он был сейчас жив, ему следовало бы сделать "самолет"…» (так хунвэйбины поступали со своими жертвами: выкручивали им руки за спиной, а голову опускали вниз).
Как это ни странно для вождя революции, Мао был человеком книги, а не действия. Он хотел учиться, много читал, писал стихи. Поздно вставал и с юных лет страдал от бессонницы. Знакомство со снотворными улучшило его жизнь. Он даже сравнил изобретателя снотворных с самим Карлом Марксом.
В юные годы Мао был невысокого мнения о своем народе: «По своей природе люди в нашей стране инертны, лицемерны, довольствуются рабским положением и полны предрассудков… Страна должна быть разрушена, а затем построена заново».
Мао Цзэдун преподавал в школе историю, но не собирался довольствоваться столь скромной ролью. «Такие люди, как я, – говорил он, – в долгу лишь перед самими собой. Мы ничем не обязаны другим… Великие герои становятся могущественными, неистовыми и непобедимыми. Сила героев подобна урагану, вырывающемуся из теснин ущелья, подобна сексуальному маньяку, охотящемуся за своей жертвой. Их не остановить…»
Мао увлекся коммунистическими идеями и подумывал о поездке в Мекку революции – Россию. Пытался брать уроки русского у одного эмигранта, но не осилил даже алфавита.
Маньчжурская династия Цин правила в Пекине с 1644 года Маньчжуров было меньше ханьцев – основной этнической группы Китая, поэтому свержение правящей династии воспринималось как освобождение от власти инородцев. Символическим актом стало избавление от косы, которую носили мужчины. Короткие волосы означали поддержку революции. Косы обрезали принудительно. А маньчжурам еще и отсекали головы. Восставшие революционеры писали: «У маньчжура сердце змеи, нрав хищного зверя. Режь монголов и маньчжур, убивай заморских скотов!»
29 декабря 1911 года в Нанкине вождя революции Сунь Ятсена провозгласили временным президентом Китайской республики. 12 февраля 1912 года вдовствующая императрица Лун Юй обнародовала декрет об отречении. В октябре 1919 года Сунь Ятсен преобразовал Чжунхуа гэминьдан (Китайскую революционную партию) в Чжунго гоминьдан (Китайскую национальную партию).
Сунь Ятсен искал союза с Москвой, считал, что революционерам нужно держаться вместе. Партия гоминьдан дважды пыталась вступить в Коминтерн, но ее не приняли. Идеологи мировой революции в Москве считали, что в первую очередь обязаны поддерживать коммунистов, а не националистов.
После кончины Сунь Ятсена от рака главой центрального правительства Китая стал генерал Чан Кайши. Он побывал в Советском Союзе задолго до Мао Цзэдуна – осенью 1923 года, еще будучи начальником штаба китайской армии. Его принял секретарь ЦК партии Ян Эрнестович Рудзутак.
«Мы, представители партии гоминьдан, – уважительно говорил ему Чан Кайши, – прибыли в Москву для того, чтобы ознакомиться с российской коммунистической партией в лице ее Центрального комитета и получить советы для нашей работы».
Чан Кайши руководил страной двадцать два года – пока в 1949 году его не одолел Мао Цзэдун.
Компартия Китая образовалась с помощью Коминтерна. Советские руководители разрывались между гоминьданом и китайской компартией. Дружить хотели и с правительством как реальной властью, и с товарищами-коммунистами.
Сталин старался помешать тому, чтобы Китай перешел под управление японцев, пытавшихся захватить страну. Но он и не желал укрепления китайского правительства, чтобы оно не стало слишком сильным – в таком случае исчезнет желание ориентироваться на Москву. Сталин одновременно помогал центральному правительству Чан Кайши в борьбе против японцев, и он же поставлял оружие коммунистической армии Мао Цзэдуна, чтобы она сражалась против Чан Кайши. Правда, все делалось скрытно, с соблюдением конспирации.