Федеральный судья в Бостоне Джордж Андерсон потребовал открытого и главного судебного разбирательства:
– Мы вели войну ради демократии в мире, а сегодня реальная демократия под угрозой в самой Америке. Те же люди и те же газеты, которые два года придумывали мнимые немецкие заговоры, теперь пугают нас «красным террором». Я не говорю, что не может быть бомбистов. Есть красные. Возможно, они представляют опасность. Но они и вполовину не так опасны, как псевдопатриоты. Американцы, которые верят в закон, порядок, свободу, право других иметь свои взгляды по политическим и религиозным проблемам, не выставляют напоказ себя и свой патриотизм. Они слишком уважают страну и патриотизм, чтобы компрометировать эти прекрасные слова, как это делают некоторые люди ради собственной политической выгоды.
На следующий день в бостонский суд была подана жалоба от имени арестованных. Судья Андерсон принял ее к рассмотрению и решил сам вести процесс.
Министр юстиции Палмер, намеревавшийся выставить свою кандидатуру в президенты, не желал быть похороненным этим делом и поручил его Эдгару Гуверу. Утром 7 апреля 1920 года Гувер прибыл в спальном вагоне в Бостон.
Интересы арестованных представлял молодой гарвардский юрист Феликс Франкфуртер, будущий член Верховного суда. Он представил суду телеграмму из Вашингтона с приказом хватать всех подозрительных, собирать все улики и обо всем докладывать лично Гуверу.
Он спросил старшего агента ФБР в Новой Англии Джорджа Келлехера:
– Не означает ли это, что все схваченные вами люди были арестованы без ордера?
– Да, это так, – признал подчиненный Гувера.
Судья сам допросил бостонского комиссара по делам иммиграции Генри Скеффингтона:
– Можете ли вы назвать закон, на основании которого агенты министерства юстиции имеют право проводить аресты?
– Нет, ваша честь.
Судья освободил арестованных под залог, записав в решении: «Это дело было организовано в соответствии с модной теорией – сначала повесь, потом суди…»
В окончательном приговоре он назвал действия ФБР незаконными и неконституционными: «Правительство разрушает доверие и уверенность людей, сеет ненависть. Толпа есть толпа, вне зависимости от того, из кого она состоит – из правительственных чиновников, которые исполнят инструкции министерства юстиции, или из бандитов».
В Вашингтоне Эдгара Гувера подстерегала новая неприятность. Заместитель министра труда Луис Пост, отвечавший за иммиграцию, распорядился отпустить тысячу четыреста иностранцев, арестованных в ходе полицейских рейдов. Он был либералом и убедился в том, что в трех из четырех случаев ФБР просто нарушило закон. Задержанные даже не были членами компартии, они оказались на мероприятиях партии из чистого любопытства или вообще были схвачены по ошибке. Заместитель министра также освободил тех, кого лишили юридической помощи после ареста или против кого использовались доказательства, полученные незаконным путем.
Гувер перешел в контратаку. Он составил досье на Луиса Поста, выявив его связи с левыми, и разослал членам конгресса. Так появилось новое явление в американской политической жизни: политическая слежка за противниками.
Министр юстиции Палмер бросился за помощью к президенту. 14 апреля 1920 года состоялось первое за семь месяцев заседание правительства. В десять утра Палмер пришел в Белый дом, поднялся в кабинет Вильсона и увидел умирающего человека. Президент Вильсон не мог ходить без чужой помощи. Его мысли путались, говорил он с трудом. Он плохо представлял себе, какую бурную деятельность развернул министр юстиции в борьбе с красными.
Палмер бил тревогу: стране угрожает революция, кризис создал заместитель министра Луис Пост и его нужно уволить из правительства. Предупредил, что на майские дни намечена террористическая атака на видных руководителей страны. Правоохранительные силы подняли по тревоге. Но Первомай прошел спокойно.
7 мая заместитель министра труда Пост предстал перед конгрессменами. В зале заседаний присутствовал и Эдгар Гувер. Луис Пост методично ответил на все обвинения и разъяснил свою позицию:
– Ни один из задержанных не обвиняется в попытке свергнуть правительство. И даже самый последний и презираемый иностранец имеет право на соблюдение закона. Арест без ордера, выколачивание показаний – это не американский путь.
Конгрессмены с ним согласились. Теперь уже они потребовали ответа от министра юстиции. Тем временем двенадцать видных юристов 28 мая 1920 года опубликовали совместное заключение, в котором обвинили Палмера и Гувера в нарушении священных конституционных принципов.
Приближался съезд Демократической партии. У Митчела Палмера были все шансы на выдвижение кандидатом в президенты. Если Палмер становится хозяином Белого дома, понимал Гувер, ему перейдет освободившееся кресло министра юстиции.
Гувер приехал на съезд поддержать шефа. Он вместе с другими чиновниками с волнением наблюдал за голосованием. Но Митчел Палмер не прошел. Его репутация была подорвана обвинениями в беззаконии. Многообещающая политическая карьера завершилась.
Гувер хотел разом изъять из американской жизни тысячи радикалов, но не сумел. Он пришел к выводу, что правоохранительные органы слишком слабы и не способны защитить Америку. Только секретные службы спасут страну.
После полудня в четверг 16 сентября 1920 года на Манхэттене взорвался фургон. Бомбу заложили в самом центре американского капитализма. Было время обеденного перерыва, и сотни людей находились на улице. Погибли тридцать восемь человек, больше четырехсот были ранены. Это был самый кровавый теракт в истории Америки – до появления Усамы бен Ладена.
Руководители Федерального бюро расследований клялись:
– Мы достанем преступников.
На самом деле сотрудники бюро не знали, кто это сделал. Могли только предполагать, что это дело рук анархистов.
По почте распространялись листовки: «Освободите всех политических заключенных, или все будете убиты». Подпись: американские анархисты-воины. Они обещали отомстить за Николу Сакко и Бартоломео Ванцетти.
В Советском Союзе именем этих двоих американцев назвали карандашную фабрику. Но мало кто помнит обстоятельства этой громкой истории.
Похищение автомобиля марки «Бьюик» 23 ноября 1919 года, последовавшая через месяц попытка ограбления в Бриджуотере, убийство с целью ограбления кассира обувной фабрики «Слейтер и Морилл» в апреле следующего года, арест подозреваемых в этих преступлениях двух итальянских иммигрантов – Николы Сакко и Бартоломео Ванцетти – все эти события вошли в историю.
Обвиняемые были обречены с того самого момента, как полицейский Конноли арестовал их в трамвае. Ни суд присяжных, в котором юристы справедливо видят важнейшую гарантию здравого приговора, ни состязательная система судопроизводства, открывающая равные возможности обвинению и защите в смысле предоставления доказательств и изложения своих аргументов, не могли тогда обеспечить беспристрастного разбирательства.
Бостонцы, ведущие свое происхождение от первых поселенцев, приплывших в Америку на «Мэйфлауэре», остались довольны итогом процесса. Единое мнение белого общества, не стесняясь, выразил старшина присяжных:
– Сакко и Ванцетти так или иначе следовало повесить.
Тогдашний губернатор штата Фуллер видел задачу в том, чтобы «распять всю стаю анархистов и большевиков». Сакко и Ванцетти судили за то, что они анархисты и иностранцы.
Добропорядочные граждане со скамьи присяжных с подозрением взирали на подсудимых. Недавно переселившиеся из Италии и неважно говорившие по-английски, они словно иллюстрировали твердое убеждение общества в том, что красные смутьяны – инородцы, от них и проистекают все беды. Слепая ненависть к чужакам и была мощным двигателем процесса, который после всех долгих юридических процедур окончился казнью Сакко и Ванцетти 23 августа 1927 года.
«Штат Массачусетс, – писал тогда американский писатель Майкл Голд, – корчится в тисках страха, жажды крови, ярой ненависти. Бостон потерял голову. Его колотит лихорадка возбуждения и страха. Он вскакивает, как испуганный кот, при малейшем шорохе. Перед газетными стендами с последними новостями не убывают толпы. Читают выпускаемые каждый час бюллетени о деле Сакко и Ванцетти. Вы не услышите слова сочувствия. Сочувствующие запуганы, подобно чудаку-северянину, оказавшемуся среди южан, линчующих какого-нибудь несчастного негра. Приглушенный шепот, невнятное бормотание, злобный рокот безликой толпы: «Убить их!»
Убили. Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, рабочие по социальной принадлежности, анархисты по политическим взглядам, были казнены на электрическом стуле. Антикоммунистические настроения американцев повлияли на отношение к отправке войск на российский Дальний Восток. Президент Вильсон послал в Россию в общей сложности четырнадцать тысяч американских солдат. Пожалуй, можно сказать, что это была первая война Америки против коммунизма.
– Мы вели войну ради демократии в мире, а сегодня реальная демократия под угрозой в самой Америке. Те же люди и те же газеты, которые два года придумывали мнимые немецкие заговоры, теперь пугают нас «красным террором». Я не говорю, что не может быть бомбистов. Есть красные. Возможно, они представляют опасность. Но они и вполовину не так опасны, как псевдопатриоты. Американцы, которые верят в закон, порядок, свободу, право других иметь свои взгляды по политическим и религиозным проблемам, не выставляют напоказ себя и свой патриотизм. Они слишком уважают страну и патриотизм, чтобы компрометировать эти прекрасные слова, как это делают некоторые люди ради собственной политической выгоды.
На следующий день в бостонский суд была подана жалоба от имени арестованных. Судья Андерсон принял ее к рассмотрению и решил сам вести процесс.
Министр юстиции Палмер, намеревавшийся выставить свою кандидатуру в президенты, не желал быть похороненным этим делом и поручил его Эдгару Гуверу. Утром 7 апреля 1920 года Гувер прибыл в спальном вагоне в Бостон.
Интересы арестованных представлял молодой гарвардский юрист Феликс Франкфуртер, будущий член Верховного суда. Он представил суду телеграмму из Вашингтона с приказом хватать всех подозрительных, собирать все улики и обо всем докладывать лично Гуверу.
Он спросил старшего агента ФБР в Новой Англии Джорджа Келлехера:
– Не означает ли это, что все схваченные вами люди были арестованы без ордера?
– Да, это так, – признал подчиненный Гувера.
Судья сам допросил бостонского комиссара по делам иммиграции Генри Скеффингтона:
– Можете ли вы назвать закон, на основании которого агенты министерства юстиции имеют право проводить аресты?
– Нет, ваша честь.
Судья освободил арестованных под залог, записав в решении: «Это дело было организовано в соответствии с модной теорией – сначала повесь, потом суди…»
В окончательном приговоре он назвал действия ФБР незаконными и неконституционными: «Правительство разрушает доверие и уверенность людей, сеет ненависть. Толпа есть толпа, вне зависимости от того, из кого она состоит – из правительственных чиновников, которые исполнят инструкции министерства юстиции, или из бандитов».
В Вашингтоне Эдгара Гувера подстерегала новая неприятность. Заместитель министра труда Луис Пост, отвечавший за иммиграцию, распорядился отпустить тысячу четыреста иностранцев, арестованных в ходе полицейских рейдов. Он был либералом и убедился в том, что в трех из четырех случаев ФБР просто нарушило закон. Задержанные даже не были членами компартии, они оказались на мероприятиях партии из чистого любопытства или вообще были схвачены по ошибке. Заместитель министра также освободил тех, кого лишили юридической помощи после ареста или против кого использовались доказательства, полученные незаконным путем.
Гувер перешел в контратаку. Он составил досье на Луиса Поста, выявив его связи с левыми, и разослал членам конгресса. Так появилось новое явление в американской политической жизни: политическая слежка за противниками.
Министр юстиции Палмер бросился за помощью к президенту. 14 апреля 1920 года состоялось первое за семь месяцев заседание правительства. В десять утра Палмер пришел в Белый дом, поднялся в кабинет Вильсона и увидел умирающего человека. Президент Вильсон не мог ходить без чужой помощи. Его мысли путались, говорил он с трудом. Он плохо представлял себе, какую бурную деятельность развернул министр юстиции в борьбе с красными.
Палмер бил тревогу: стране угрожает революция, кризис создал заместитель министра Луис Пост и его нужно уволить из правительства. Предупредил, что на майские дни намечена террористическая атака на видных руководителей страны. Правоохранительные силы подняли по тревоге. Но Первомай прошел спокойно.
7 мая заместитель министра труда Пост предстал перед конгрессменами. В зале заседаний присутствовал и Эдгар Гувер. Луис Пост методично ответил на все обвинения и разъяснил свою позицию:
– Ни один из задержанных не обвиняется в попытке свергнуть правительство. И даже самый последний и презираемый иностранец имеет право на соблюдение закона. Арест без ордера, выколачивание показаний – это не американский путь.
Конгрессмены с ним согласились. Теперь уже они потребовали ответа от министра юстиции. Тем временем двенадцать видных юристов 28 мая 1920 года опубликовали совместное заключение, в котором обвинили Палмера и Гувера в нарушении священных конституционных принципов.
Приближался съезд Демократической партии. У Митчела Палмера были все шансы на выдвижение кандидатом в президенты. Если Палмер становится хозяином Белого дома, понимал Гувер, ему перейдет освободившееся кресло министра юстиции.
Гувер приехал на съезд поддержать шефа. Он вместе с другими чиновниками с волнением наблюдал за голосованием. Но Митчел Палмер не прошел. Его репутация была подорвана обвинениями в беззаконии. Многообещающая политическая карьера завершилась.
Гувер хотел разом изъять из американской жизни тысячи радикалов, но не сумел. Он пришел к выводу, что правоохранительные органы слишком слабы и не способны защитить Америку. Только секретные службы спасут страну.
После полудня в четверг 16 сентября 1920 года на Манхэттене взорвался фургон. Бомбу заложили в самом центре американского капитализма. Было время обеденного перерыва, и сотни людей находились на улице. Погибли тридцать восемь человек, больше четырехсот были ранены. Это был самый кровавый теракт в истории Америки – до появления Усамы бен Ладена.
Руководители Федерального бюро расследований клялись:
– Мы достанем преступников.
На самом деле сотрудники бюро не знали, кто это сделал. Могли только предполагать, что это дело рук анархистов.
По почте распространялись листовки: «Освободите всех политических заключенных, или все будете убиты». Подпись: американские анархисты-воины. Они обещали отомстить за Николу Сакко и Бартоломео Ванцетти.
В Советском Союзе именем этих двоих американцев назвали карандашную фабрику. Но мало кто помнит обстоятельства этой громкой истории.
Похищение автомобиля марки «Бьюик» 23 ноября 1919 года, последовавшая через месяц попытка ограбления в Бриджуотере, убийство с целью ограбления кассира обувной фабрики «Слейтер и Морилл» в апреле следующего года, арест подозреваемых в этих преступлениях двух итальянских иммигрантов – Николы Сакко и Бартоломео Ванцетти – все эти события вошли в историю.
Обвиняемые были обречены с того самого момента, как полицейский Конноли арестовал их в трамвае. Ни суд присяжных, в котором юристы справедливо видят важнейшую гарантию здравого приговора, ни состязательная система судопроизводства, открывающая равные возможности обвинению и защите в смысле предоставления доказательств и изложения своих аргументов, не могли тогда обеспечить беспристрастного разбирательства.
Бостонцы, ведущие свое происхождение от первых поселенцев, приплывших в Америку на «Мэйфлауэре», остались довольны итогом процесса. Единое мнение белого общества, не стесняясь, выразил старшина присяжных:
– Сакко и Ванцетти так или иначе следовало повесить.
Тогдашний губернатор штата Фуллер видел задачу в том, чтобы «распять всю стаю анархистов и большевиков». Сакко и Ванцетти судили за то, что они анархисты и иностранцы.
Добропорядочные граждане со скамьи присяжных с подозрением взирали на подсудимых. Недавно переселившиеся из Италии и неважно говорившие по-английски, они словно иллюстрировали твердое убеждение общества в том, что красные смутьяны – инородцы, от них и проистекают все беды. Слепая ненависть к чужакам и была мощным двигателем процесса, который после всех долгих юридических процедур окончился казнью Сакко и Ванцетти 23 августа 1927 года.
«Штат Массачусетс, – писал тогда американский писатель Майкл Голд, – корчится в тисках страха, жажды крови, ярой ненависти. Бостон потерял голову. Его колотит лихорадка возбуждения и страха. Он вскакивает, как испуганный кот, при малейшем шорохе. Перед газетными стендами с последними новостями не убывают толпы. Читают выпускаемые каждый час бюллетени о деле Сакко и Ванцетти. Вы не услышите слова сочувствия. Сочувствующие запуганы, подобно чудаку-северянину, оказавшемуся среди южан, линчующих какого-нибудь несчастного негра. Приглушенный шепот, невнятное бормотание, злобный рокот безликой толпы: «Убить их!»
Убили. Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, рабочие по социальной принадлежности, анархисты по политическим взглядам, были казнены на электрическом стуле. Антикоммунистические настроения американцев повлияли на отношение к отправке войск на российский Дальний Восток. Президент Вильсон послал в Россию в общей сложности четырнадцать тысяч американских солдат. Пожалуй, можно сказать, что это была первая война Америки против коммунизма.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента