Страница:
Блейд кивнул.
-- Значит, ваши колебания обусловлены только тем, что вы опасаетесь
ухудшить ситуацию, воздействовав на машину в момент старта. Я прав?
Блейд снова кивнул. Лейтон, с его логическим мышлением ученого, всегда
стремился к ясным формулировкам.
-- Со спейсером или без оного вы можете очутиться в чистилище либо в
аду, -- спокойно продолжал Лейтон. -- Итак, если мы не включим прибор, вы
готовы к обоим вариантам. Теперь предположим, что спейсер будет инициирован
-- он пожевал сухими губами. -- Вы попадаете в чистилище, в привычное место
своего назначения, в чем нет ничего страшного... оттуда вы выбирались не
раз. Но, оказавшись в настоящей преисподней, -- из-за спейсера, напоминаю
вам, -- вы тут же начнете упрекать себя, что дали согласие на эксперимент.
Хотя могли провалиться туда совершенно непреднамеренно.
Блейд насторожился. К чему вел дело этот старый дьявол-искуситель?
Между чистилищем и преисподней была существенная разница: в первом случае
еще оставалось место надежде, тогда как во втором... Он судорожно сглотнул.
-- Как видите, мой дорогой, все заключается лишь в вашем внутреннем
мироощущении. Если, вы случайно свалитесь на сковородку Сатане, то сразу
попытаетесь с нее спрыгнуть. Если вас туда забросит спейсер, то вы пару
секунд будете предаваться запоздалым сожалениям, а когда припечет пятки...
-- ...тоже дам деру, -- закончил Блейд в полном расстройстве от всей
этой казуистики. Да, старый Лейтон был хитер, как Змий!
-- Вот именно. Существует понятие небулярности -- меры
неопределенности, -- тут его светлость поднял глаза к потолку, пробормотав:
-- Один Создатель знает, что это такое... Так вот, -- его львиные зрачки
цвета янтаря вновь уставились на разведчика, -- говоря научным языком, если
небулярность события не определена, то никакие факторы, случайные дли
детерминированные, не могут ее увеличить. -- Лейтон тряхнул седой гривой и
гордо заявил: -- Значит, мой дорогой, я логически доказал вам, что
использование спейсера не увеличивает опасности. Вы согласны?
-- Нет! -- рявкнул Блейд. -- Вы прекрасно знаете, чего я боюсь! Если я
воображу эту самую сковородку...
-- А! -- прервал его Лейтон и, страдальчески сморщившись, начал
растирать горб. -- Неконтролируемая реакция... Ну, Ричард, надо держать себя
в руках. В конце концов, речь идет о вашей жизни.
Справившись с приступом раздражительности, Блейд произнес:
-- Вы слышали притчу о чародее, взявшемся омолодить дюжину богатых
старцев? Он посадил их на час в темную комнату, откуда вся эта команда
надеялась выбраться в самом цветущем возрасте... если только никто не
вообразит за это время отвратительного бабуина с голым задом. Ну, и что из
этого вышло?
-- Нетипичный пример... -- Лейтон оставил в покое горб, согнулся и
принялся за колени. -- Вы один, а стариков была целая дюжина... и никто из
них не кончал шпионского колледжа.
-- При чем здесь шпионский колледж? -- щека Блейда дернулась. Он не
любил, когда его называли шпионом -- это звучало так не по-джентльменски...
Он был разведчиком, агентом, на худой конец, но не шпионом!
-- Простите, Ричард... Я только хотел заметить, что ваша профессия
дисциплинирует мышление.
Они помолчали, бросая друг на друга сердитые взгляды. Наконец Лейтон
произнес:
-- Мы коснулись проблем чистилища и ада, но вам следует помнить, что
существует и третий вариант, Дик...
-- Какой же?
-- Рай, мой дорогой, рай... Хрустальные дворцы, космические лайнеры,
цветники, фонтаны, трудолюбивые роботы и прекрасные женщины...
Блейд скрипнул зубами. Да, его светлость был болен, стар и видом
напоминал дряхлого гнома из кельтских преданий, но его хитрости и упорству
могло позавидовать все адское воинство!
Он махнул рукой и кисло усмехнулся:
-- Черт с ним! Я согласен!
-- Вот и хорошо... вот и прекрасно... -- с неожиданным проворством
Лейтон повернулся к пульту и сделал несколько переключений. -- Да, Ричард,
хочу напомнить, что ваши опасения излишни. Если вы действительно попадете в
адское пламя, то стоит нажать на спейсер, и я вытащу вас через пару секунд.
-- В виде непрожаренного бифштекса, -- пробормотал разведчик, прикрыв
глаза.
С обреченным вздохом он сосредоточился, пытаясь вызвать видение
прекрасного мира будущего. Просверки яростного огня мелькнули перед ним --
то поднимались к звездам на столбах оранжевого пламени сверкающие
башнеподобные лайнеры. Стайки других аппаратов, то изящных и легких, словно
бабочки, то похожих на плоских гигантских скатов с серебряной чешуей, парили
над облаками, иногда быстро и плавно приближаясь к земле или к безбрежной
океанской шири; на сине-зеленых спинах волн покачивались большие тримараны,
сиявшие тысячами огней.
Где-то под базальтовыми щитами плоскогорий, под редкими пустынями и
ледяными шапками полюсов прятались заводы. Огромные просторные залы, длинные
коридоры и переходы заполнял негромкий гул машин, всасывающих измельченный
камень и лед, а затем извергавших яркие консервные банки, телевизоры и
башмаки, автомобили и миксеры, вертолеты и бюстгальтеры, теннисные ракетки,
холодильники, подтяжки и космические корабли. В этих чудовищных подземных
лабиринтах не было людей -- только блестящие металлические фигуры роботов,
напоминавших богомолов, спрутов, пауков и кентавров, да бесконечные шеренги
серых шкафов с компьютерными пультами.
Люди жили в хрустальных городах, среди фонтанов, цветов и деревьев, с
которых свешивалось все, что угодно, начиная от дынь и кончая сигарами и
мороженым в разноцветной упаковке. Мужчины выглядели настоящими
джентльменами, а женщины -- красавицами, и одежды на них был самый минимум,
да и та -- прозрачная, как кисея. Их лица, спокойные и одухотворенные, яснее
ясного говорили, что обладатели их живут в сладостной гармонии с облаками и
водами, с ветрами и солнцем, со всем миром, с великой Матерью-Природой...
"С природой? -- панически подумал Блейд, судорожным усилием пытаясь
удержать в голове видение компьютерноракетно-экологического рая. -- Значит,
должны быть заповедники?"
Леса, джунгли, саванны, прерии начали стремительно наползать на
хрустальные города и космодромы, перемешиваясь в блистающий красками клубок,
откуда доносился то птичий щебет, то грохот двигателей звездолетов, то
девичий смех и звуки поцелуев. Это пестрое месиво закрутилось вокруг Блейда,
протягивая к нему зыбкие отростки, из которых выпирали то величественные
статуи, то кровли домов или самолетные плоскости, то низвергающиеся со скал
водопады и вершины раскидистых елей. Внезапно одно из этих огромных деревьев
ринулось прямо на него, словно выпущенный из орудия снаряд, и накрыло
колючими ветвями. Видно, иголки на нем были стальными; Блейд ощутил
мгновенную страшную боль и потерял сознание.
Он лежал на спине, недвижимый, бесчувственный, не ощущая запахов, не
слыша звуков, не различая света и тьмы. Все, на что он был сейчас способен
-- стиснув зубы, бороться с болью. С адской болью!
Когда-нибудь она его доконает, решил Блейд. Его светлости стоило бы
призадуматься над этим и вместо силовых щитов, спейсеров и телепортаторов
изобрести нечто вроде дикризора, уменьшающего страдания... Чего стоит
обещание Лейтона забрать свою лабораторную свинку домой через пару секунд?
Прошло уже пять минут -- или целая вечность! -- а Блейд никак не мог
сообразить, куда же он попал -- в огненные бункера Сатаны или к вратам
Эдема. За это время его могли изжарить, заморозить, удавить и четвертовать
сотню раз!
Боль отпустила, внезапно и резко. Он сел, раскрыл глаза и тут же
зажмурился, ослепленный серебристым сверканием. Хрустальный дворец?
Блестящее покрытие космодрома? Нет... Его лицо обдувал прохладный ветер, и
под ним было мокро.
Блейд поднес руку к губам, лизнул ладонь. Похоже, вода... Пресная...
Что ж, смерть от жажды ему не грозит...
Теперь он приподнимал веки осторожнее, поглядывая в щель меж пальцев.
Серебряный блеск, однако, уже не раздражал глаза; зрение восстановилось.
Вокруг была вода -- во всяком случае, на расстоянии десяти ярдов. Теперь
Блейд ощущал, что сидит на мелких мокрых камнях и что через его обнаженные
колени перекатываются крохотные волны. Было довольно свежо, градусов
двадцать по Цельсию, не больше; ветер доносил запахи трав, листвы, сырой
земли. Шепча проклятия, Блейд подтянул ослабевшие колени к животу, встал и
огляделся.
Хрустальных дворцов не наблюдалось -- ни вблизи, ни на горизонте;
космических кораблей -- тоже. Он стоял на каменистой отмели, в двухстах
фугах от берега огромной реки, медленной и плавной; быстрый взгляд через
плечо позволил оценить ее ширину. Не меньше мили... противоположный берег
был едва виден.
За рекой тянулась степь, довольно странная на первый взгляд. Похоже,
здесь присутствовало все, что он вообразил, подумав о заповедниках: обширные
пространства, поросшие травой, то низкой, то высокой, яркоизумрудной; рощи
хвойных деревьев, раскиданные тут и там по равнине; розовые и серые утесы и
валуны самых разнообразных форм и размеров -- они торчали в траве, а кое-где
их голые вершины возносились выше деревьев. Ни гор, ни холмов; равнина
казалась гладкой, как стол, и Блейд мог дать голову на отсечение, что ее не
раз вылизывал ледник.
Средние широты, лесостепная зона, подумал он, задрав голову и обозревая
небеса. Они были безоблачными, яркоголубыми и абсолютно пустынными, если не
считать золотистого шара солнца. Ни порхающих орнитоптеров, ни вертолетов,
ни могучих межконтинентальных лайнеров... даже птиц, и тех не видно!
Впрочем, птицы тут имелись -- теперь он различал шорохи, плеск и
знакомые крякающие звуки, доносившиеся с берега, густо заросшего камышом.
Вернее, высоченными зеленоватыми стеблями с пушистыми метелками, которые в
этом мире играли роль камыша. За полосой прибрежных зарослей земля немного
приподымалась, являя уже изученный пейзаж -- травы, деревья, камни, утесы;
приглядевшись, Блейд заметил, что простиравшаяся перед ним равнина отнюдь не
безжизненна. Там паслись какие-то животные, мелкие и покрупнее, напоминавшие
коз, газелей, оленей и быков -- до них было довольно далеко, и странник не
мог различить деталей. Но эти травоядные двигались по степи живым потоком,
многочисленные, как бизоны в прериях Дикого Запада!
Река, степь, кишащая зверьем, чистые ясные небеса, красивые пейзажи...
Заповедник? Протянувшийся на сотни миль регион, в котором сохранена
первозданная природа этого мира? Возможно, возможно...
Блейд хмыкнул и покрутил головой, словно ожидая, что серебристые речные
струи вдруг принесут к нему лодку с туристами или с неба бесшумно спустится
летающая тарелка. Все, однако, казалось безмятежно-спокойным и диким, как в
канадской тайге или бразильской сельве лет двести назад; он не видел ни
дыма, ни дороги или тропы, ни какой-нибудь дозорной вышки, с которой местные
ревнители экологии могли бы выгладывать браконьеров. Но это ни о чем не
говорило: у высокоразвитой цивилизации -- действительно высокоразвитой! --
наверняка существовали более совершенные средства наблюдения, чем
человеческие глаза и бинокли.
Поежившись, Блейд представил, что на него сейчас нацелены десятки
миниатюрных камер, скрытых в камнях, среди тростника и травы. Возможно,
среди птиц, плескавшихся рядом с камышовыми зарослями и похожих на огромных
уток, есть искусные подделки -- птицеобразные роботы-наблюдатели... и не
только -- наблюдатели... в этих уток размером с доброго страуса легко
запихать авиационный пулемет или лазерную установку...
Внезапно разведчик ощутил почти непреодолимое желание исчезнуть,
скрыться из виду, утонуть в высокой прибрежной траве, залечь среди камней,
спрятаться в роще. С другой стороны, не будет ли это истолковано не в его
пользу? Он почесал в затылке, провел ладонью по плечам, непроизвольно
отметив, что кожа уже обсохла. Однако стоять по щиколотки в холодной воде
казалось Блейду небольшим удовольствием. Он прикинул, что торчит здесь,
разглядывая берег, минут пятнадцать, а значит, джентльменское время уже
вышло. За четверть часа какой-нибудь местный флаер или спидстер мог покрыть
двести или триста миль и свалиться ему на голову! Значит, если его заметили,
то хозяева вот-вот явятся... а если не явятся, то он волен делать что
угодно: палить костры, мочиться в реку и, безусловно, пришибить камнем утку
или олененка... В конце концов, человеку нужна пища!
Осененный этой идеей, Блейд медленно прошелся вдоль отмели, подобрав
три увесистых булыжника размером с кулак и большую плоскую раковину с острым
краем. Затем он вошел в воду и направился к берегу.
Дно резко пошло вниз; сделав всего пару шагов, он погрузился по пояс, а
затем почти сразу же -- по грудь. Наконец Блейд поплыл, неловко загребая
руками и стараясь не растерять свое оружие; к счастью, ему надо было
преодолеть всего ярдов пятьдесят. Достигнув берега, он обнаружил, что прямо
напротив отмели находится полоса плотного мокрого песка с многочисленными
отпечатками раздвоенных копыт -- явно олений водопой. За ним справа тянулось
покрытое невысокой сочной травой пастбище, а слева, за камышовыми зарослями,
торчали изумрудные стебли более высокой растительности. Не долго думая,
разведчик пересек пляж и нырнул в эти зеленые джунгли.
Трава! Это тоже была трава, но гигантских размеров -- она скрывала
человека с головой! Отмерив с полсотни шагов, Блейд затерялся в изумрудном
море, и только солнце, уже миновавшее зенит, указывало, где лежит река. Он
явно был на восточном берегу; поток же нес свои воды с севера на юг.
Блейд примял несколько травяных пучков и сел -- отметив, что
ярко-зеленые стебли оказались мягкими, гибкими и без режущих кромок, как у
осоки. Плоские глянцевитые языки травы тянулись вверх на семь-восемь футов,
напоминая удлиненные листья ирисов; ширина их была около дюйма, и они
заострялись на концах. Протянув руку, странник попробовал сломать ближайший
стебель, но тот не поддавался; он дернул сильнее -- с тем же результатом.
Хмыкнув, Блейд намотал гибкую зеленую ленту на кулак, примерился и
рванул изо всей силы. С влажным чмоканьем весь пучок вылез из почвы, обнажив
бурые корневища, похожие на перепутанный клубок тонких змей. Отряхнув землю,
разведчик с полминуты задумчиво разглядывал свое приобретение, потом,
пробормотав: "Прочная штука, дьявол!" -- отсек корни острым краем раковины.
Он трудился в изумрудных зарослях почти до самого вечера, зато, вновь
появившись на берегу, уже не был тем нагим и безоружным чужаком, который
пять часов назад возник из небытия в этом мире. На поясе у него болталась
травяная юбочка; один прочный травяной жгут охватывал пояс, два других
перекрещивались на груди; у бедра висела объемистая сумка, тоже сплетенная
из травы. В ней находилось все остальное его имущество: три булыжника и
раковина. В руках у Блейда была праща, которую он немедленно испытал,
подшибив огромную утку.
До заката он успел еще покопаться в песке, разыскав несколько
подходящих для метания галек и пару плоских раковин величиной с ладонь.
Однако самой ценной находкой являлся кремень -- массивный желвак, который
Блейд разбил о прибрежный валун. Теперь у него было несколько ровных пластин
и заостренных осколков, годных для дротиков; но, главное, он мог высечь
огонь!
Когда солнечный диск скрылся за рекой, разведчик сидел на ложе из
травы, любуясь звездным небом нового мира. Перед ним металось пламя
небольшого костерка, аппетитный запах жаркого щекотал ноздри, приятное тепло
согревало плечи и грудь. Он прислушивался к шорохам в камышах, к топоту и
трубному мычанью, доносившемуся от водопоя, к негромкому стрекотанью
каких-то насекомых и сонным птичьим вскрикам. Тишина и покой разливались над
степью, но на душе у Блейда было тревожно.
Снова и снова он всматривался в быстро темневшие небеса, на которых
проступили яркие крупные звезды. Сфера местного мироздания вращалась
незаметно для глаза, безмерно далекие разноцветные огоньки были неподвижны,
и ни один из них не мчался среди своих собратьев, не расцветал внезапный
огненным всплеском, не мигал, не испускал загадочных лучей. Ни спутников, ни
ракет, ни прочих искусственных феноменов...
Тем не менее, поедая запеченную в углях утку, Блейд чувствовал себя
едва ли не браконьером.
* * *
Он проснулся среди ночи, разбуженный каким-то новым звуком. По-прежнему
шелестели камыши, но у водопоя, к которому с вечера тянулись стада быков и
мелких оленеподобных тварей, все замерло в тревожном ожидании. Блейд
подбросил хвороста в костер, подвинул ближе пращу и сумку с камнями и
прислушался.
Низкий могучий рык разорвал прохладный ночной воздух словно удар грома.
Раскатистый, протяжный, он казался грозным предупреждением охотника, хозяина
и бесспорного властелина этой степи, и речного берега, и утесов, окруженных
деревьями; он будто бы говорил всем, внимавшим с трепетом и почтением:
"Готовьтесь! Я иду!"
Хищник?
Недовольно поморщившись, Блейд осмотрел свой жалкий арсенал. Пожалуй,
самым смертоносным орудием в ближнем бою являлся осколок кремня
десятидюймовой длины -- каменный кинжал без рукояти. Теперь ему казалось
непростительной оплошностью то легкомыслие, с которым он потратил
драгоценные дневные часы; надо было добраться до больших деревьев и первым
делом выломать крепкую дубину. С волком или леопардом он справился бы голыми
руками, отделавшись парой царапин, но зверь, который ревел в темноте, не
походил ни на волка, ни на леопарда.
Гигантская кошка, тигр или лев, а может, еще более опасная тварь! Такую
не прикончишь обломком кремня...
Вскочив на ноги, Блейд схватил раковину и принялся подрезать и валить
сухой камыш, стаскивая к костру охапку за охапкой. Он не рискнул развести
большой огонь -- до водопоя было три четверти мили, и пламя могло привлечь
внимание хищника. Но если это чудище захочет поохотиться на него, только
огненная преграда сможет остановить зверя. Придется швырнуть в костер все
запасы топлива... чем больше, тем лучше... если это его отпугнет... Камыш
занимался, как порох, но быстро прогорал.
Блейд застыл с охапкой сухих стеблей в руках, прислушиваясь к
доносившимся с берега звукам. Долгий протяжный вой, мучительный вопль
жертвы, частый перестук копыт разбегавшегося в панике стада... Затем --
горловое утробное рычанье, хруст костей, шорох тяжелого тела, которое зверь
волочил по траве...
Он ждал долго, с полчаса, пока все не смолкло и у водопоя вновь не
закопошились неясные тени. Наконец, пожав плечами, Блейд опустился на свою
подстилку. В эту ночь тварь с громовым голосом нашла иную добычу... Но что
будет завтра? Надо поискать оружие...
Может, все не так страшно, и голос этой зверюги больше ее самой? Нет...
пожалуй, нет... Он чувствовал инстинктом опытного следопыта и охотника, что
ему повстречался достойный противник. Что ж, Ричард Блейд никогда не бегал
от опасности... ни от зверя, ни от человека, ни от когтей, ни от меча...
Минует день-другой, и станет ясно, за кем поле боя... кто властелин степи и
речного берега...
Уже засыпая, он подумал, что эти края не слишком подходят для туристов.
Разве что для любителей опасных сафари.
* * *
Утром Блейд покинул травяные заросли и отправился на восток, где
торчали окруженные высокими деревьями утесы. Он исследовал несколько таких
живописных оазисов и решил, что скалы и хвойные рощи являются гораздо более
безопасным убежищем, чем камыш и трава. Скалы были сравнительно невысокими,
от десяти-пятнадцати до семидесяти-восьмидесяти футов, и сильно сглаженными
снизу. С южной стороны у их подножий громоздились валуны, оставленные при
отступлении ледником, и всю эту каменную структуру обычно окружали деревья.
Выглядели они весьма непривычно. Издалека Блейду показалось, что перед
ним хвойные рощи, однако, изучив древесную растительность вблизи, он
засомневался в своем заключении. Запах был специфическим, сосновым; на
грубой серой коре выступали тягучие капли янтарной смолы; наконец, ветви
были усеяны огромными, с крупную дыню, шишками, в которых странник обнаружил
превосходные орехи. Но вместо игл у этих деревьев росли странные перистые
листья, напоминавшие папоротник -- правда, крохотные листочки, объединенные
в более крупную ажурную конструкцию, все-таки походили на хвоинки, только
мягкие и без острых кончиков.
Пожав плечами, Блейд решил, что ему встретился некий промежуточный вид,
какая-то помесь кедра и дуба; в конце концов, на Земле тоже существовали
подобные реликты -- вроде лиственницы и секвойи. С практической точки зрения
эти разлапистые мощные деревья являлись ценной находкой. Их нижние ветви,
тянувшиеся в ярде от земли, были сухими, прочными и толстыми; каждая --
готовая дубина, если бы удалось ее срезать. Почва под этими местными
лиственницами была усеяна ветвями помельче, обещавшими неистощимые запасы
топлива. И, наконец, орехи! Они были раз в пять крупнее кедровых и очень
вкусны. Блейд набрал несколько горстей, распугав стайку пушистых зверюшек,
почти ничем не отличавшихся от земных белок; они разбегались с пронзительным
верещанием, задрав огненно-рыжие хвосты.
Покончив с орехами, странник задумчиво поглядел на облюбованный для
дубинки сук. В месте ответвления от ствола он был толщиной с мужское бедро,
и перепилить прочную древесину раковиной и осколком кремня было нелегкой
задачей. Поразмыслив, Блейд развел костер, заготовил несколько смоляных
факелов, обмазал основание сука смолой и начал его пережигать. К полудню у
него была отличная дубина длиной в четыре фута; он сразу почувствовал себя
уверенней и, пристроив оружие на плече, решил осмотреть еще несколько рощиц,
окружавших разбросанные по равнине скалы.
Он представлял странное зрелище -- смуглый гигант в плетеном травяном
кильте с внушительной палицей и сумкой, в которой погромыхивали камни,
придавленные сверху птичьей тушей. Представители высшей цивилизации могли бы
принять его за охотника-дикаря, исконного обитателя этих равнин,
странствующего в поисках новых угодий или вражеских скальпов. Однако эти
могущественные существа никак не обнаруживали свое присутствие. Вчерашней
ночью, врубаясь в камыши, Блейд не нашел в зарослях ничего подозрительного
-- как и в утке, которую он подбил. У этой птицы было отличное мясо,
которого ему хватит еще на пару дней, но внутри нее никаких телепередатчиков
или скорострельных лазеров не замечалось; только печень, селезенка, желудок
и прочие потроха.
Однако делать окончательные выводы еще не стоило: гипотетические
обитатели планеты могли вести наблюдение только за границами заповедника,
предоставив обширные внутренние районы природным силам. Блейд предпочел бы
добраться до их хрустальных дворцов по реке, но пока что не видел
подходящего материала для строительства плота или лодки. Самым оптимальным
решением было бы потратить два-три дня на рекогносцировку, а затем
отправиться пешком вниз по течению. Разведчик не сомневался, что водный
поток рано или поздно выведет его к обитаемым местам.
Существовала, однако, проблема, мешавшая осуществить этот план.
Гигантская кошка! Он мог наткнуться на нее днем; ночью же зверь, рыскавший
по равнине, почти наверняка отыскал бы его лагерь. Несмотря на изобилие
травоядных, человек, не способный состязаться в беге с оленем или антилопой,
являлся более легкой и доступной добычей -- во всяком случае, по мнению
хищника. Оспорить его Блейд не мог; тут инициатива находилась не на его
стороне.
Уйти? Отправиться на юг, отшагать вдоль реки сорок или пятьдесят миль
-- в надежде, что охотничья территория неведомого зверя не простирается так
далеко? Но почти наверняка там будут другие хищники, столь же опасные и
свирепые, и, рано или поздно, ему придется вступить с ними в бой либо
обосноваться на вершине какой-нибудь скалы, спускаясь вниз только для
поисков пропитания. Такая ситуация Блейда не устраивала. Он решил, что
разберется с ночным чудищем в ближайшие дни, как только пополнит свой
арсенал копьем и дротиками.
Удалившись от реки миль на пять, странник обнаружил превосходное место
для лагеря. Небольшое озерцо с проточной водой, которое питал ручеек,
полукругом обнимал скалистый гребень; за ним росли лиственницы и еще
какие-то деревья с толстыми и прямыми белесоватыми стволами и похожими на
зонтики кронами. Ручей протекал через водоем с севера на юг, потом резко
сворачивал к западу и не спеша устремлялся к реке. Его берега заросли
высокой травой, теми же самыми изумрудными стеблями, похожими на клинки, из
которых Блейд соорудил свое одеяние. Это было очень удобно; он уже убедился,
что гигантская прочная трава является ценным материалом, который лучше иметь
под рукой.
Обследование рощицы подарило ему новые открытия. Первым был большой
муравейник в рост человека, которым Блейд полюбовался с почтительного
отдаления. Его обитатели, черные юркие твари, имели весьма внушительные
размеры -- с мизинец длиной -- и могли оказаться весьма опасными. Правда,
ручей находился недалеко, и он полагал, что насекомые вряд ли сумеют
преодолеть водную преграду.
Вторым сюрпризом явились те самые деревья с белесой корой и
зонтикообразными кронами. Разведчик попробовал ковырнуть один из стволов и с
-- Значит, ваши колебания обусловлены только тем, что вы опасаетесь
ухудшить ситуацию, воздействовав на машину в момент старта. Я прав?
Блейд снова кивнул. Лейтон, с его логическим мышлением ученого, всегда
стремился к ясным формулировкам.
-- Со спейсером или без оного вы можете очутиться в чистилище либо в
аду, -- спокойно продолжал Лейтон. -- Итак, если мы не включим прибор, вы
готовы к обоим вариантам. Теперь предположим, что спейсер будет инициирован
-- он пожевал сухими губами. -- Вы попадаете в чистилище, в привычное место
своего назначения, в чем нет ничего страшного... оттуда вы выбирались не
раз. Но, оказавшись в настоящей преисподней, -- из-за спейсера, напоминаю
вам, -- вы тут же начнете упрекать себя, что дали согласие на эксперимент.
Хотя могли провалиться туда совершенно непреднамеренно.
Блейд насторожился. К чему вел дело этот старый дьявол-искуситель?
Между чистилищем и преисподней была существенная разница: в первом случае
еще оставалось место надежде, тогда как во втором... Он судорожно сглотнул.
-- Как видите, мой дорогой, все заключается лишь в вашем внутреннем
мироощущении. Если, вы случайно свалитесь на сковородку Сатане, то сразу
попытаетесь с нее спрыгнуть. Если вас туда забросит спейсер, то вы пару
секунд будете предаваться запоздалым сожалениям, а когда припечет пятки...
-- ...тоже дам деру, -- закончил Блейд в полном расстройстве от всей
этой казуистики. Да, старый Лейтон был хитер, как Змий!
-- Вот именно. Существует понятие небулярности -- меры
неопределенности, -- тут его светлость поднял глаза к потолку, пробормотав:
-- Один Создатель знает, что это такое... Так вот, -- его львиные зрачки
цвета янтаря вновь уставились на разведчика, -- говоря научным языком, если
небулярность события не определена, то никакие факторы, случайные дли
детерминированные, не могут ее увеличить. -- Лейтон тряхнул седой гривой и
гордо заявил: -- Значит, мой дорогой, я логически доказал вам, что
использование спейсера не увеличивает опасности. Вы согласны?
-- Нет! -- рявкнул Блейд. -- Вы прекрасно знаете, чего я боюсь! Если я
воображу эту самую сковородку...
-- А! -- прервал его Лейтон и, страдальчески сморщившись, начал
растирать горб. -- Неконтролируемая реакция... Ну, Ричард, надо держать себя
в руках. В конце концов, речь идет о вашей жизни.
Справившись с приступом раздражительности, Блейд произнес:
-- Вы слышали притчу о чародее, взявшемся омолодить дюжину богатых
старцев? Он посадил их на час в темную комнату, откуда вся эта команда
надеялась выбраться в самом цветущем возрасте... если только никто не
вообразит за это время отвратительного бабуина с голым задом. Ну, и что из
этого вышло?
-- Нетипичный пример... -- Лейтон оставил в покое горб, согнулся и
принялся за колени. -- Вы один, а стариков была целая дюжина... и никто из
них не кончал шпионского колледжа.
-- При чем здесь шпионский колледж? -- щека Блейда дернулась. Он не
любил, когда его называли шпионом -- это звучало так не по-джентльменски...
Он был разведчиком, агентом, на худой конец, но не шпионом!
-- Простите, Ричард... Я только хотел заметить, что ваша профессия
дисциплинирует мышление.
Они помолчали, бросая друг на друга сердитые взгляды. Наконец Лейтон
произнес:
-- Мы коснулись проблем чистилища и ада, но вам следует помнить, что
существует и третий вариант, Дик...
-- Какой же?
-- Рай, мой дорогой, рай... Хрустальные дворцы, космические лайнеры,
цветники, фонтаны, трудолюбивые роботы и прекрасные женщины...
Блейд скрипнул зубами. Да, его светлость был болен, стар и видом
напоминал дряхлого гнома из кельтских преданий, но его хитрости и упорству
могло позавидовать все адское воинство!
Он махнул рукой и кисло усмехнулся:
-- Черт с ним! Я согласен!
-- Вот и хорошо... вот и прекрасно... -- с неожиданным проворством
Лейтон повернулся к пульту и сделал несколько переключений. -- Да, Ричард,
хочу напомнить, что ваши опасения излишни. Если вы действительно попадете в
адское пламя, то стоит нажать на спейсер, и я вытащу вас через пару секунд.
-- В виде непрожаренного бифштекса, -- пробормотал разведчик, прикрыв
глаза.
С обреченным вздохом он сосредоточился, пытаясь вызвать видение
прекрасного мира будущего. Просверки яростного огня мелькнули перед ним --
то поднимались к звездам на столбах оранжевого пламени сверкающие
башнеподобные лайнеры. Стайки других аппаратов, то изящных и легких, словно
бабочки, то похожих на плоских гигантских скатов с серебряной чешуей, парили
над облаками, иногда быстро и плавно приближаясь к земле или к безбрежной
океанской шири; на сине-зеленых спинах волн покачивались большие тримараны,
сиявшие тысячами огней.
Где-то под базальтовыми щитами плоскогорий, под редкими пустынями и
ледяными шапками полюсов прятались заводы. Огромные просторные залы, длинные
коридоры и переходы заполнял негромкий гул машин, всасывающих измельченный
камень и лед, а затем извергавших яркие консервные банки, телевизоры и
башмаки, автомобили и миксеры, вертолеты и бюстгальтеры, теннисные ракетки,
холодильники, подтяжки и космические корабли. В этих чудовищных подземных
лабиринтах не было людей -- только блестящие металлические фигуры роботов,
напоминавших богомолов, спрутов, пауков и кентавров, да бесконечные шеренги
серых шкафов с компьютерными пультами.
Люди жили в хрустальных городах, среди фонтанов, цветов и деревьев, с
которых свешивалось все, что угодно, начиная от дынь и кончая сигарами и
мороженым в разноцветной упаковке. Мужчины выглядели настоящими
джентльменами, а женщины -- красавицами, и одежды на них был самый минимум,
да и та -- прозрачная, как кисея. Их лица, спокойные и одухотворенные, яснее
ясного говорили, что обладатели их живут в сладостной гармонии с облаками и
водами, с ветрами и солнцем, со всем миром, с великой Матерью-Природой...
"С природой? -- панически подумал Блейд, судорожным усилием пытаясь
удержать в голове видение компьютерноракетно-экологического рая. -- Значит,
должны быть заповедники?"
Леса, джунгли, саванны, прерии начали стремительно наползать на
хрустальные города и космодромы, перемешиваясь в блистающий красками клубок,
откуда доносился то птичий щебет, то грохот двигателей звездолетов, то
девичий смех и звуки поцелуев. Это пестрое месиво закрутилось вокруг Блейда,
протягивая к нему зыбкие отростки, из которых выпирали то величественные
статуи, то кровли домов или самолетные плоскости, то низвергающиеся со скал
водопады и вершины раскидистых елей. Внезапно одно из этих огромных деревьев
ринулось прямо на него, словно выпущенный из орудия снаряд, и накрыло
колючими ветвями. Видно, иголки на нем были стальными; Блейд ощутил
мгновенную страшную боль и потерял сознание.
Он лежал на спине, недвижимый, бесчувственный, не ощущая запахов, не
слыша звуков, не различая света и тьмы. Все, на что он был сейчас способен
-- стиснув зубы, бороться с болью. С адской болью!
Когда-нибудь она его доконает, решил Блейд. Его светлости стоило бы
призадуматься над этим и вместо силовых щитов, спейсеров и телепортаторов
изобрести нечто вроде дикризора, уменьшающего страдания... Чего стоит
обещание Лейтона забрать свою лабораторную свинку домой через пару секунд?
Прошло уже пять минут -- или целая вечность! -- а Блейд никак не мог
сообразить, куда же он попал -- в огненные бункера Сатаны или к вратам
Эдема. За это время его могли изжарить, заморозить, удавить и четвертовать
сотню раз!
Боль отпустила, внезапно и резко. Он сел, раскрыл глаза и тут же
зажмурился, ослепленный серебристым сверканием. Хрустальный дворец?
Блестящее покрытие космодрома? Нет... Его лицо обдувал прохладный ветер, и
под ним было мокро.
Блейд поднес руку к губам, лизнул ладонь. Похоже, вода... Пресная...
Что ж, смерть от жажды ему не грозит...
Теперь он приподнимал веки осторожнее, поглядывая в щель меж пальцев.
Серебряный блеск, однако, уже не раздражал глаза; зрение восстановилось.
Вокруг была вода -- во всяком случае, на расстоянии десяти ярдов. Теперь
Блейд ощущал, что сидит на мелких мокрых камнях и что через его обнаженные
колени перекатываются крохотные волны. Было довольно свежо, градусов
двадцать по Цельсию, не больше; ветер доносил запахи трав, листвы, сырой
земли. Шепча проклятия, Блейд подтянул ослабевшие колени к животу, встал и
огляделся.
Хрустальных дворцов не наблюдалось -- ни вблизи, ни на горизонте;
космических кораблей -- тоже. Он стоял на каменистой отмели, в двухстах
фугах от берега огромной реки, медленной и плавной; быстрый взгляд через
плечо позволил оценить ее ширину. Не меньше мили... противоположный берег
был едва виден.
За рекой тянулась степь, довольно странная на первый взгляд. Похоже,
здесь присутствовало все, что он вообразил, подумав о заповедниках: обширные
пространства, поросшие травой, то низкой, то высокой, яркоизумрудной; рощи
хвойных деревьев, раскиданные тут и там по равнине; розовые и серые утесы и
валуны самых разнообразных форм и размеров -- они торчали в траве, а кое-где
их голые вершины возносились выше деревьев. Ни гор, ни холмов; равнина
казалась гладкой, как стол, и Блейд мог дать голову на отсечение, что ее не
раз вылизывал ледник.
Средние широты, лесостепная зона, подумал он, задрав голову и обозревая
небеса. Они были безоблачными, яркоголубыми и абсолютно пустынными, если не
считать золотистого шара солнца. Ни порхающих орнитоптеров, ни вертолетов,
ни могучих межконтинентальных лайнеров... даже птиц, и тех не видно!
Впрочем, птицы тут имелись -- теперь он различал шорохи, плеск и
знакомые крякающие звуки, доносившиеся с берега, густо заросшего камышом.
Вернее, высоченными зеленоватыми стеблями с пушистыми метелками, которые в
этом мире играли роль камыша. За полосой прибрежных зарослей земля немного
приподымалась, являя уже изученный пейзаж -- травы, деревья, камни, утесы;
приглядевшись, Блейд заметил, что простиравшаяся перед ним равнина отнюдь не
безжизненна. Там паслись какие-то животные, мелкие и покрупнее, напоминавшие
коз, газелей, оленей и быков -- до них было довольно далеко, и странник не
мог различить деталей. Но эти травоядные двигались по степи живым потоком,
многочисленные, как бизоны в прериях Дикого Запада!
Река, степь, кишащая зверьем, чистые ясные небеса, красивые пейзажи...
Заповедник? Протянувшийся на сотни миль регион, в котором сохранена
первозданная природа этого мира? Возможно, возможно...
Блейд хмыкнул и покрутил головой, словно ожидая, что серебристые речные
струи вдруг принесут к нему лодку с туристами или с неба бесшумно спустится
летающая тарелка. Все, однако, казалось безмятежно-спокойным и диким, как в
канадской тайге или бразильской сельве лет двести назад; он не видел ни
дыма, ни дороги или тропы, ни какой-нибудь дозорной вышки, с которой местные
ревнители экологии могли бы выгладывать браконьеров. Но это ни о чем не
говорило: у высокоразвитой цивилизации -- действительно высокоразвитой! --
наверняка существовали более совершенные средства наблюдения, чем
человеческие глаза и бинокли.
Поежившись, Блейд представил, что на него сейчас нацелены десятки
миниатюрных камер, скрытых в камнях, среди тростника и травы. Возможно,
среди птиц, плескавшихся рядом с камышовыми зарослями и похожих на огромных
уток, есть искусные подделки -- птицеобразные роботы-наблюдатели... и не
только -- наблюдатели... в этих уток размером с доброго страуса легко
запихать авиационный пулемет или лазерную установку...
Внезапно разведчик ощутил почти непреодолимое желание исчезнуть,
скрыться из виду, утонуть в высокой прибрежной траве, залечь среди камней,
спрятаться в роще. С другой стороны, не будет ли это истолковано не в его
пользу? Он почесал в затылке, провел ладонью по плечам, непроизвольно
отметив, что кожа уже обсохла. Однако стоять по щиколотки в холодной воде
казалось Блейду небольшим удовольствием. Он прикинул, что торчит здесь,
разглядывая берег, минут пятнадцать, а значит, джентльменское время уже
вышло. За четверть часа какой-нибудь местный флаер или спидстер мог покрыть
двести или триста миль и свалиться ему на голову! Значит, если его заметили,
то хозяева вот-вот явятся... а если не явятся, то он волен делать что
угодно: палить костры, мочиться в реку и, безусловно, пришибить камнем утку
или олененка... В конце концов, человеку нужна пища!
Осененный этой идеей, Блейд медленно прошелся вдоль отмели, подобрав
три увесистых булыжника размером с кулак и большую плоскую раковину с острым
краем. Затем он вошел в воду и направился к берегу.
Дно резко пошло вниз; сделав всего пару шагов, он погрузился по пояс, а
затем почти сразу же -- по грудь. Наконец Блейд поплыл, неловко загребая
руками и стараясь не растерять свое оружие; к счастью, ему надо было
преодолеть всего ярдов пятьдесят. Достигнув берега, он обнаружил, что прямо
напротив отмели находится полоса плотного мокрого песка с многочисленными
отпечатками раздвоенных копыт -- явно олений водопой. За ним справа тянулось
покрытое невысокой сочной травой пастбище, а слева, за камышовыми зарослями,
торчали изумрудные стебли более высокой растительности. Не долго думая,
разведчик пересек пляж и нырнул в эти зеленые джунгли.
Трава! Это тоже была трава, но гигантских размеров -- она скрывала
человека с головой! Отмерив с полсотни шагов, Блейд затерялся в изумрудном
море, и только солнце, уже миновавшее зенит, указывало, где лежит река. Он
явно был на восточном берегу; поток же нес свои воды с севера на юг.
Блейд примял несколько травяных пучков и сел -- отметив, что
ярко-зеленые стебли оказались мягкими, гибкими и без режущих кромок, как у
осоки. Плоские глянцевитые языки травы тянулись вверх на семь-восемь футов,
напоминая удлиненные листья ирисов; ширина их была около дюйма, и они
заострялись на концах. Протянув руку, странник попробовал сломать ближайший
стебель, но тот не поддавался; он дернул сильнее -- с тем же результатом.
Хмыкнув, Блейд намотал гибкую зеленую ленту на кулак, примерился и
рванул изо всей силы. С влажным чмоканьем весь пучок вылез из почвы, обнажив
бурые корневища, похожие на перепутанный клубок тонких змей. Отряхнув землю,
разведчик с полминуты задумчиво разглядывал свое приобретение, потом,
пробормотав: "Прочная штука, дьявол!" -- отсек корни острым краем раковины.
Он трудился в изумрудных зарослях почти до самого вечера, зато, вновь
появившись на берегу, уже не был тем нагим и безоружным чужаком, который
пять часов назад возник из небытия в этом мире. На поясе у него болталась
травяная юбочка; один прочный травяной жгут охватывал пояс, два других
перекрещивались на груди; у бедра висела объемистая сумка, тоже сплетенная
из травы. В ней находилось все остальное его имущество: три булыжника и
раковина. В руках у Блейда была праща, которую он немедленно испытал,
подшибив огромную утку.
До заката он успел еще покопаться в песке, разыскав несколько
подходящих для метания галек и пару плоских раковин величиной с ладонь.
Однако самой ценной находкой являлся кремень -- массивный желвак, который
Блейд разбил о прибрежный валун. Теперь у него было несколько ровных пластин
и заостренных осколков, годных для дротиков; но, главное, он мог высечь
огонь!
Когда солнечный диск скрылся за рекой, разведчик сидел на ложе из
травы, любуясь звездным небом нового мира. Перед ним металось пламя
небольшого костерка, аппетитный запах жаркого щекотал ноздри, приятное тепло
согревало плечи и грудь. Он прислушивался к шорохам в камышах, к топоту и
трубному мычанью, доносившемуся от водопоя, к негромкому стрекотанью
каких-то насекомых и сонным птичьим вскрикам. Тишина и покой разливались над
степью, но на душе у Блейда было тревожно.
Снова и снова он всматривался в быстро темневшие небеса, на которых
проступили яркие крупные звезды. Сфера местного мироздания вращалась
незаметно для глаза, безмерно далекие разноцветные огоньки были неподвижны,
и ни один из них не мчался среди своих собратьев, не расцветал внезапный
огненным всплеском, не мигал, не испускал загадочных лучей. Ни спутников, ни
ракет, ни прочих искусственных феноменов...
Тем не менее, поедая запеченную в углях утку, Блейд чувствовал себя
едва ли не браконьером.
* * *
Он проснулся среди ночи, разбуженный каким-то новым звуком. По-прежнему
шелестели камыши, но у водопоя, к которому с вечера тянулись стада быков и
мелких оленеподобных тварей, все замерло в тревожном ожидании. Блейд
подбросил хвороста в костер, подвинул ближе пращу и сумку с камнями и
прислушался.
Низкий могучий рык разорвал прохладный ночной воздух словно удар грома.
Раскатистый, протяжный, он казался грозным предупреждением охотника, хозяина
и бесспорного властелина этой степи, и речного берега, и утесов, окруженных
деревьями; он будто бы говорил всем, внимавшим с трепетом и почтением:
"Готовьтесь! Я иду!"
Хищник?
Недовольно поморщившись, Блейд осмотрел свой жалкий арсенал. Пожалуй,
самым смертоносным орудием в ближнем бою являлся осколок кремня
десятидюймовой длины -- каменный кинжал без рукояти. Теперь ему казалось
непростительной оплошностью то легкомыслие, с которым он потратил
драгоценные дневные часы; надо было добраться до больших деревьев и первым
делом выломать крепкую дубину. С волком или леопардом он справился бы голыми
руками, отделавшись парой царапин, но зверь, который ревел в темноте, не
походил ни на волка, ни на леопарда.
Гигантская кошка, тигр или лев, а может, еще более опасная тварь! Такую
не прикончишь обломком кремня...
Вскочив на ноги, Блейд схватил раковину и принялся подрезать и валить
сухой камыш, стаскивая к костру охапку за охапкой. Он не рискнул развести
большой огонь -- до водопоя было три четверти мили, и пламя могло привлечь
внимание хищника. Но если это чудище захочет поохотиться на него, только
огненная преграда сможет остановить зверя. Придется швырнуть в костер все
запасы топлива... чем больше, тем лучше... если это его отпугнет... Камыш
занимался, как порох, но быстро прогорал.
Блейд застыл с охапкой сухих стеблей в руках, прислушиваясь к
доносившимся с берега звукам. Долгий протяжный вой, мучительный вопль
жертвы, частый перестук копыт разбегавшегося в панике стада... Затем --
горловое утробное рычанье, хруст костей, шорох тяжелого тела, которое зверь
волочил по траве...
Он ждал долго, с полчаса, пока все не смолкло и у водопоя вновь не
закопошились неясные тени. Наконец, пожав плечами, Блейд опустился на свою
подстилку. В эту ночь тварь с громовым голосом нашла иную добычу... Но что
будет завтра? Надо поискать оружие...
Может, все не так страшно, и голос этой зверюги больше ее самой? Нет...
пожалуй, нет... Он чувствовал инстинктом опытного следопыта и охотника, что
ему повстречался достойный противник. Что ж, Ричард Блейд никогда не бегал
от опасности... ни от зверя, ни от человека, ни от когтей, ни от меча...
Минует день-другой, и станет ясно, за кем поле боя... кто властелин степи и
речного берега...
Уже засыпая, он подумал, что эти края не слишком подходят для туристов.
Разве что для любителей опасных сафари.
* * *
Утром Блейд покинул травяные заросли и отправился на восток, где
торчали окруженные высокими деревьями утесы. Он исследовал несколько таких
живописных оазисов и решил, что скалы и хвойные рощи являются гораздо более
безопасным убежищем, чем камыш и трава. Скалы были сравнительно невысокими,
от десяти-пятнадцати до семидесяти-восьмидесяти футов, и сильно сглаженными
снизу. С южной стороны у их подножий громоздились валуны, оставленные при
отступлении ледником, и всю эту каменную структуру обычно окружали деревья.
Выглядели они весьма непривычно. Издалека Блейду показалось, что перед
ним хвойные рощи, однако, изучив древесную растительность вблизи, он
засомневался в своем заключении. Запах был специфическим, сосновым; на
грубой серой коре выступали тягучие капли янтарной смолы; наконец, ветви
были усеяны огромными, с крупную дыню, шишками, в которых странник обнаружил
превосходные орехи. Но вместо игл у этих деревьев росли странные перистые
листья, напоминавшие папоротник -- правда, крохотные листочки, объединенные
в более крупную ажурную конструкцию, все-таки походили на хвоинки, только
мягкие и без острых кончиков.
Пожав плечами, Блейд решил, что ему встретился некий промежуточный вид,
какая-то помесь кедра и дуба; в конце концов, на Земле тоже существовали
подобные реликты -- вроде лиственницы и секвойи. С практической точки зрения
эти разлапистые мощные деревья являлись ценной находкой. Их нижние ветви,
тянувшиеся в ярде от земли, были сухими, прочными и толстыми; каждая --
готовая дубина, если бы удалось ее срезать. Почва под этими местными
лиственницами была усеяна ветвями помельче, обещавшими неистощимые запасы
топлива. И, наконец, орехи! Они были раз в пять крупнее кедровых и очень
вкусны. Блейд набрал несколько горстей, распугав стайку пушистых зверюшек,
почти ничем не отличавшихся от земных белок; они разбегались с пронзительным
верещанием, задрав огненно-рыжие хвосты.
Покончив с орехами, странник задумчиво поглядел на облюбованный для
дубинки сук. В месте ответвления от ствола он был толщиной с мужское бедро,
и перепилить прочную древесину раковиной и осколком кремня было нелегкой
задачей. Поразмыслив, Блейд развел костер, заготовил несколько смоляных
факелов, обмазал основание сука смолой и начал его пережигать. К полудню у
него была отличная дубина длиной в четыре фута; он сразу почувствовал себя
уверенней и, пристроив оружие на плече, решил осмотреть еще несколько рощиц,
окружавших разбросанные по равнине скалы.
Он представлял странное зрелище -- смуглый гигант в плетеном травяном
кильте с внушительной палицей и сумкой, в которой погромыхивали камни,
придавленные сверху птичьей тушей. Представители высшей цивилизации могли бы
принять его за охотника-дикаря, исконного обитателя этих равнин,
странствующего в поисках новых угодий или вражеских скальпов. Однако эти
могущественные существа никак не обнаруживали свое присутствие. Вчерашней
ночью, врубаясь в камыши, Блейд не нашел в зарослях ничего подозрительного
-- как и в утке, которую он подбил. У этой птицы было отличное мясо,
которого ему хватит еще на пару дней, но внутри нее никаких телепередатчиков
или скорострельных лазеров не замечалось; только печень, селезенка, желудок
и прочие потроха.
Однако делать окончательные выводы еще не стоило: гипотетические
обитатели планеты могли вести наблюдение только за границами заповедника,
предоставив обширные внутренние районы природным силам. Блейд предпочел бы
добраться до их хрустальных дворцов по реке, но пока что не видел
подходящего материала для строительства плота или лодки. Самым оптимальным
решением было бы потратить два-три дня на рекогносцировку, а затем
отправиться пешком вниз по течению. Разведчик не сомневался, что водный
поток рано или поздно выведет его к обитаемым местам.
Существовала, однако, проблема, мешавшая осуществить этот план.
Гигантская кошка! Он мог наткнуться на нее днем; ночью же зверь, рыскавший
по равнине, почти наверняка отыскал бы его лагерь. Несмотря на изобилие
травоядных, человек, не способный состязаться в беге с оленем или антилопой,
являлся более легкой и доступной добычей -- во всяком случае, по мнению
хищника. Оспорить его Блейд не мог; тут инициатива находилась не на его
стороне.
Уйти? Отправиться на юг, отшагать вдоль реки сорок или пятьдесят миль
-- в надежде, что охотничья территория неведомого зверя не простирается так
далеко? Но почти наверняка там будут другие хищники, столь же опасные и
свирепые, и, рано или поздно, ему придется вступить с ними в бой либо
обосноваться на вершине какой-нибудь скалы, спускаясь вниз только для
поисков пропитания. Такая ситуация Блейда не устраивала. Он решил, что
разберется с ночным чудищем в ближайшие дни, как только пополнит свой
арсенал копьем и дротиками.
Удалившись от реки миль на пять, странник обнаружил превосходное место
для лагеря. Небольшое озерцо с проточной водой, которое питал ручеек,
полукругом обнимал скалистый гребень; за ним росли лиственницы и еще
какие-то деревья с толстыми и прямыми белесоватыми стволами и похожими на
зонтики кронами. Ручей протекал через водоем с севера на юг, потом резко
сворачивал к западу и не спеша устремлялся к реке. Его берега заросли
высокой травой, теми же самыми изумрудными стеблями, похожими на клинки, из
которых Блейд соорудил свое одеяние. Это было очень удобно; он уже убедился,
что гигантская прочная трава является ценным материалом, который лучше иметь
под рукой.
Обследование рощицы подарило ему новые открытия. Первым был большой
муравейник в рост человека, которым Блейд полюбовался с почтительного
отдаления. Его обитатели, черные юркие твари, имели весьма внушительные
размеры -- с мизинец длиной -- и могли оказаться весьма опасными. Правда,
ручей находился недалеко, и он полагал, что насекомые вряд ли сумеют
преодолеть водную преграду.
Вторым сюрпризом явились те самые деревья с белесой корой и
зонтикообразными кронами. Разведчик попробовал ковырнуть один из стволов и с