Страница:
– Это почему же?
– Ответь честно, Кит, если бы друг устроил тебе подобное свидание и сказал: «Она дико интересный человек», – ты бы пошел на свидание?
Кит улыбнулся своей обычной кривобокой улыбкой – по идее, этой улыбке полагалось быть искренней и широкой, но ей мешала какая-то потаенная, невыразимая грусть.
– Затем, когда я познакомилась с тобой, это было… ну, словно доктор посоветовал мне немного прибавить в весе. Конечно, не стоит забывать, что нас с тобой выбрал компьютер. Значит, нашему знакомству должно быть научное объяснение.
– Мы с тобой, пожалуй, единственные, кто не стал включать в список своих увлечений прогулки при луне, сотрудничество с организациями вроде «Мир во всем мире» и любовь к книгам Дипака Чопры. Как ты считаешь? Да, еще не забудь о такой вещи, как ХЧЮ, – сказал Кит.
В доказательство того, что она действительно обладает Хорошим Чувством Юмора, Шелли позволила себе ощутить искорку радости. Кит в этот миг тревожно вглядывался в линию горизонта.
Дождь прекратился, но воздух по-прежнему был липким и влажным. По небу неслись серые тучи, напоминая трепещущие на веревке рваные простыни. Над водой беспорядочно кружили птицы.
– Что сегодня с погодой? – Шелли взяла мужа за руку.
– Помнишь про массы холодного воздуха, приближение которых ты недавно предсказал? Похоже, что приближается теплый фронт. – С этими словами она приложила его руку к своей груди. Кит заглянул ей в глаза; его пальцы тем временем нежно легли ей на грудь и через ткань платья принялись осторожно теребить сосок. Когда он отнял руку, Шелли показалась, что кожа в том месте, где он только что прикасался к ней, горит огнем.
– На самом деле ты очень сексуальная женщина, Шелли. Думаю, что при определенных обстоятельствах даже твоя маменька дала бы нам свое сдержанное постфеминистское добро! Как ты думаешь?
– Видишьли, Кит, беда втом, что уже целых… – Шелли посмотрела на часы, – сто двадцать часов без перерыва у меня в одном месте нестерпимый зуд. Прямо места себе не нахожу, так что в моей раздражительности нет ничего странного.
Кит смерил ее долгим, проницательным взглядом.
– У тебя, похоже, и вправду самая миленькая и сладенькая мохнушка. Надеюсь, придет день, когда мы с ней познакомимся поближе, в более располагающей обстановке.
Про миленькую и сладенькую он верно сказал, подумала Шелли. Но вот почему он забыл про самую мокренькую? В ее трусах сейчас вполне можно было устраивать соревнования по гребле на байдарках и каноэ.
Теплые пальцы Кита двигались по ее ноге медленно, как адажио Альбинони для струнных инструментов.
– Так что же тебе подсказывает скрытая внутри Пещерная Женщина, а, Шелли Грин? – хрипловатым голосом спросил он.
– Она говорит: «Трахни меня прямо сейчас, Сильный, Смелый Охотник!»
На какое-то короткое мгновение они оба закрыли глаза. Затем его губы скользнули по ее шее. Шелли мысленно посокрушалась по поводу невозможности любовной борьбы в полуголом виде на шатком водном велосипеде посреди бурного моря, без риска забить все отверстия тиной и водорослями. Кит запустил пальцы ей в волосы, норовя лизнуть языком чуть ли не гланды. Ее ноги обвились вокруг его талии.
Оргазм навис над Шелли, как мысль, готовая вот-вот сорваться с языка. Пока она пыталась сбросить с себя платье, тело ее скорчилось от сладостной боли. Влажная нежность губ заставила их обоих на мгновение поверить в то, что окружающий мир каким-то фантастическим образом исчез, однако эта хрупкая иллюзия самым безжалостным образом разбилась вдребезги, когда водный велосипед врезался в скалу и поломал лопасти гребного устройства. Драматизм этого бедствия только усугубил пикантность ситуации. Незадачливые супруги оказались в открытом море, где волны прибоя с грохотом разбивались о торчавшие из-под воды скальные обломки. Темные тучи были напитаны влагой и обещали скорый дождь. Птицы встревоженно метались над морем, ища спасения от надвигающегося шторма. Воздух оглашали пронзительные крики чаек, ничем не уступавшие концерту уличных котов. Волны сносили потерявший управление водный велосипед в открытое море.
– Черт! Нас уносит от берега! Придется вплавь добираться до острова.
– Без ласт? Я не смогу! Я же утону!
На самом деле Шелли была готова утонуть в бурном водовороте чувств.
– Ты не утонешь, потому что я буду с тобой! Живее! Забирайся ко мне на спину и держись за плечи! – Кит соскользнул в воду и схватился одной рукой за водный велосипед. Вторую руку он протянул Шелли. – Ну, давай! Можешь помогать мне, если захочешь плыть брассом.
– М-м-м… Дай подумать. Нет, пожалуй, нет!
– Ты должна верить мне, Шелли. Как же можно строить отношения между людьми без доверия?
Кит вынырнул из воды почти до уровня пояса и поцеловал ее в губы. «Женщина за бортом! На помощь! Спасите!..» Шелли поняла, что пропадает. В следующее мгновение она сделала глубокий вдох и погрузилась в беспокойное море.
Если что и способно привлечь внимание праздных зевак, то это, наверное, любовная акробатика влюбленной пары, самозабвенно, в духе иллюзиониста Гарри Гудини, выделывающей невероятные трюки на пляжном песке или на борту хлипкого плотика. В тот момент когда хляби небесные разверзлись, превратив море в исполинский клокочущий котел, к Шелли и Киту, громко тарахтя мотором и поднимая фонтан брызг, устремилась моторка. За рулем была Коко. Приблизившись к ним, француженка заглушила мотор, и Шелли с Китом залезли в лодку. Юркнув под полотняный навес, они обнаружили там полотенца и поспешили в них завернуться.
– Ваше счастье, что я умею управлять лодкой. Весь персонал ушел по домам – покинул работу в знак протеста. По сообщению радио, один знаменитый растаман покончил с собой в тюрьме после того, как «добровольно сознался в совершении террористических актов».
– «Добровольно сознался»? – презрительно фыркнула Шелли. – Небось добровольное признание было получено при помощи электропровода под напряжением, который бедняге прижимали к гениталиям. Вернее будет сказать, что доброхоты легавые помогли парню наложить на себя руки.
Коко пожала плечами:
– Я не разбираюсь в политике, меня такие вещи не интересуют. Но одно я знаю точно. Не поспеши я к вам сюда, – она указала на скачущий на волнах, потерявший управление водный велосипед; течение в любую секунду грозило унести его в открытое море, – вы бы оказались в Африке даже без билетов. – Коко покопалась в сумочке и вытащила из нее два авиабилета. – Кстати! На завтрашний самолет до Мадагаскара!
– Ценю твое благоразумие, Коко, – натянуто улыбнулся Кит.
– До Мадагаскара? – удивилась Шелли. Одним-единственным словом Кит словно булавкой проткнул крошечный, накачанный гелием шарик ее счастья. Пронесшийся на бреющем полете над самой водой буревестник издал неприятный, жутковатый крик. Шелли почувствовала, как на душе у нее становится удивительно гадко.
– Понимаешь… – Кит запнулся и мгновение молчал, прежде чем посмотреть ей в глаза. – Я задумал устроить небольшой отдых от отдыха. Ты ведь никому об этом не говорила? – требовательно спросил он у Коко, когда лодочный мотор чихнул и ожил, заставив всех троих инстинктивно схватиться за борт.
Когда лодка рванула с места, Шелли выхватила у Коко билеты. Кит дернулся к ней, но было поздно. Смирившись с неудачей, он замер на месте.
Устроившись на сиденье поудобнее, Шелли уставилась на злополучные билеты и, к вящей досаде, обнаружила, что Кит поменял свой билет Лондон – Реюньон – Лондон на два билета эконом-класса в одну сторону из Лондона в Реюньон, не позаботившись об обратном билете.
– Ты прилетел сюдая; кем-то еще? Не один?
Кит принялся с небывалым интересом разглядывать ногти больших пальцев у себя на ногах.
– Что все это значит? Два билета в одну сторону до Мадагаскара? – Шелли попыталась успокоиться, крепко сжав поручень подскакивавшей на волнах лодки. Замужество показалось ей чем-то вроде утомительного карнавального путешествия. – Что происходит, Кинкейд? Ты мне объяснишь?
Однако Кит продолжал изображать монаха, давшего обет молчания.
– Сколько можно водить меня за нос? Принимать меня за дурочку? Хватит, надоело, слышишь? – Она старалась перекричать гул лодочного мотора.
И вновь никакого ответа. Как жаль, что давняя традиция называть людей кличками вышла из моды, подумала Шелли. Например, Хагар Ужасный или Иван Грозный. Как славно звучало бы имя – Кит Мерзкий Патологический Лжец!
– Если только ты не объяснишь мне, что все это значит, я все расскажу телевизионщикам, прямо в камеру! – выбросила Шелли свою козырную карту.
Адамово яблоко Кита заходило вверх-вниз. Казалось, он пытался проглотить переполнявшие его эмоции, и внутри горла то и дело сновал лифт.
– Самые ужасные вещи. Пусть все покажут по телику. В прайм-тайм. По всей Англии. Я расскажу, что ты мне нравишься. Нравишься, несмотря на то что у тебя из ушей растут волосы. Длинные, до плеч. Расскажу, что запах из твоего рта скорее всего временное явление…
– Если ты не отдашь мне эти хреновы билеты, то я расскажу, что ты хранишь дома самодельный костюм героини «Стар Трека».
– А я расскажу, что ты питаешь слабость к женскому нижнему белью. Неужели ты допустишь, чтобы всему миру стали известны твои сексуальные пристрастия? Да еще с пикантными подробностями, в духе желтых газетенок?
– Если о ком и напишут в таблоидах, то лишь о тебе, киска! Особенно после того, как я раструблю на весь мир, что ты кончаешь только тогда, когда я облизываю большие пальцы твоих ног, а это не слишком приятное занятие, если учесть, что у тебя неизлечимый грибок!
– Ты ведешь себя как недоразвитый подросток! Терпеть не могу детей, особенно когда они становятся взрослыми. Детям еще можно простить, когда они обкакают тебя. А вот взрослым людям следует избавляться от привычки непредсказуемой дефекации.
– Ты не любишь детей?! Вот главное свидетельство того, что ты бесчувственная, самовлюбленная, высокомерная, стервозная англичанка!
– Я? Самовлюбленная?! Позволь напомнить тебе, что я как-никак выиграла половину этого жуткого медового месяца. Однако не я собираюсь втихаря линять с этого дурацкого острова! О Боже! Ну почему компьютер не выбрал мне в пару другого финалиста? Например, того славного юриста по уголовным делам!
– Ты не находишь, что выражение «юрист по уголовным делам» попахивает тавтологией?
– Он окончил Итон, да будет тебе известно!
– Угу. По курсу современной содомии!.. Если бы не я, тебе никогда бы не выиграть этот идиотский медовый месяц в тропиках! Это я выбрал тебя! – признался Кит в запале.
– Что? Разве нас с тобой выбрал не компьютер?! – Удалившись на внушительное расстояние от спасительного кораллового островка, лодка угрожающе подпрыгивала на волнах.
– Не строй из себя наивную дурочку! Один из продюсеров – мой приятель. Он мне кое-чем обязан. Мне срочно понадобились бабки, и… Добро пожаловать в Удивительный Мир Взяток! – Кит ненатурально хохотнул. Шелли показалось, что за показным добродушием она снова разглядела уязвимость и печаль.
– Ты хочешь сказать, что в нашем конкурсе все было подстроено заранее?
– Абсолютно все! Извините, леди и джентльмены, – произнес он с нарочитым, певучим американским акцентом, – но результаты шоу, которое вы сейчас смотрите, подстроены.
– Тебя могут отдать под суд за мошенничество и предварительный сговор!.. И кстати, – Шелли отчаянно хотелось услышать устраивающий ее ответ, – если у тебя была возможность выбрать любую женщину, то почему, скажи на милость, ты выбрал меня?!
Сгорбившись над перегретым мотором, Коко направила лодку к пристани.
Кит, закрутившись в полотенце, как в саронг, забросил причальный конец на причал, прыгнул следом и закрепил его вокруг кнехта.
– Потому что ты показалась мне… ну, самой безобидной! – наконец ответил он. – То есть серой мышкой. Неприметной. Безобидной. Предсказуемой. – Он протянул ей руку и помог сойти на причал. – Надежной.
– Серой мышкой? – Шелли была потрясена. Кит тут же воспользовался ее секундным смятением и выхватил билеты из ее безвольной руки. – Неприметной? Безобидной? Предсказуемой? – Чтобы не расплакаться, Шелли закатила глаза к небу, затянутому серыми, рваными тучами. – И что, я именно такая в твоих глазах?
Но Кита уже как ветром сдуло – под тугими струями дождя он бросился по причалу к берегу и скрылся из виду, не оставив ей никаких надежд на светлое будущее.
Да, все-таки ее мамочка была права. Девушке не следует приближаться к мужчине, доверчиво открыв ему душу. Иначе в нее налетят мерзкие мухи.
Глава 12
– Ответь честно, Кит, если бы друг устроил тебе подобное свидание и сказал: «Она дико интересный человек», – ты бы пошел на свидание?
Кит улыбнулся своей обычной кривобокой улыбкой – по идее, этой улыбке полагалось быть искренней и широкой, но ей мешала какая-то потаенная, невыразимая грусть.
– Затем, когда я познакомилась с тобой, это было… ну, словно доктор посоветовал мне немного прибавить в весе. Конечно, не стоит забывать, что нас с тобой выбрал компьютер. Значит, нашему знакомству должно быть научное объяснение.
– Мы с тобой, пожалуй, единственные, кто не стал включать в список своих увлечений прогулки при луне, сотрудничество с организациями вроде «Мир во всем мире» и любовь к книгам Дипака Чопры. Как ты считаешь? Да, еще не забудь о такой вещи, как ХЧЮ, – сказал Кит.
В доказательство того, что она действительно обладает Хорошим Чувством Юмора, Шелли позволила себе ощутить искорку радости. Кит в этот миг тревожно вглядывался в линию горизонта.
Дождь прекратился, но воздух по-прежнему был липким и влажным. По небу неслись серые тучи, напоминая трепещущие на веревке рваные простыни. Над водой беспорядочно кружили птицы.
– Что сегодня с погодой? – Шелли взяла мужа за руку.
– Помнишь про массы холодного воздуха, приближение которых ты недавно предсказал? Похоже, что приближается теплый фронт. – С этими словами она приложила его руку к своей груди. Кит заглянул ей в глаза; его пальцы тем временем нежно легли ей на грудь и через ткань платья принялись осторожно теребить сосок. Когда он отнял руку, Шелли показалась, что кожа в том месте, где он только что прикасался к ней, горит огнем.
– На самом деле ты очень сексуальная женщина, Шелли. Думаю, что при определенных обстоятельствах даже твоя маменька дала бы нам свое сдержанное постфеминистское добро! Как ты думаешь?
– Видишьли, Кит, беда втом, что уже целых… – Шелли посмотрела на часы, – сто двадцать часов без перерыва у меня в одном месте нестерпимый зуд. Прямо места себе не нахожу, так что в моей раздражительности нет ничего странного.
Кит смерил ее долгим, проницательным взглядом.
– У тебя, похоже, и вправду самая миленькая и сладенькая мохнушка. Надеюсь, придет день, когда мы с ней познакомимся поближе, в более располагающей обстановке.
Про миленькую и сладенькую он верно сказал, подумала Шелли. Но вот почему он забыл про самую мокренькую? В ее трусах сейчас вполне можно было устраивать соревнования по гребле на байдарках и каноэ.
Теплые пальцы Кита двигались по ее ноге медленно, как адажио Альбинони для струнных инструментов.
– Так что же тебе подсказывает скрытая внутри Пещерная Женщина, а, Шелли Грин? – хрипловатым голосом спросил он.
– Она говорит: «Трахни меня прямо сейчас, Сильный, Смелый Охотник!»
На какое-то короткое мгновение они оба закрыли глаза. Затем его губы скользнули по ее шее. Шелли мысленно посокрушалась по поводу невозможности любовной борьбы в полуголом виде на шатком водном велосипеде посреди бурного моря, без риска забить все отверстия тиной и водорослями. Кит запустил пальцы ей в волосы, норовя лизнуть языком чуть ли не гланды. Ее ноги обвились вокруг его талии.
Оргазм навис над Шелли, как мысль, готовая вот-вот сорваться с языка. Пока она пыталась сбросить с себя платье, тело ее скорчилось от сладостной боли. Влажная нежность губ заставила их обоих на мгновение поверить в то, что окружающий мир каким-то фантастическим образом исчез, однако эта хрупкая иллюзия самым безжалостным образом разбилась вдребезги, когда водный велосипед врезался в скалу и поломал лопасти гребного устройства. Драматизм этого бедствия только усугубил пикантность ситуации. Незадачливые супруги оказались в открытом море, где волны прибоя с грохотом разбивались о торчавшие из-под воды скальные обломки. Темные тучи были напитаны влагой и обещали скорый дождь. Птицы встревоженно метались над морем, ища спасения от надвигающегося шторма. Воздух оглашали пронзительные крики чаек, ничем не уступавшие концерту уличных котов. Волны сносили потерявший управление водный велосипед в открытое море.
– Черт! Нас уносит от берега! Придется вплавь добираться до острова.
– Без ласт? Я не смогу! Я же утону!
На самом деле Шелли была готова утонуть в бурном водовороте чувств.
– Ты не утонешь, потому что я буду с тобой! Живее! Забирайся ко мне на спину и держись за плечи! – Кит соскользнул в воду и схватился одной рукой за водный велосипед. Вторую руку он протянул Шелли. – Ну, давай! Можешь помогать мне, если захочешь плыть брассом.
– М-м-м… Дай подумать. Нет, пожалуй, нет!
– Ты должна верить мне, Шелли. Как же можно строить отношения между людьми без доверия?
Кит вынырнул из воды почти до уровня пояса и поцеловал ее в губы. «Женщина за бортом! На помощь! Спасите!..» Шелли поняла, что пропадает. В следующее мгновение она сделала глубокий вдох и погрузилась в беспокойное море.
Если что и способно привлечь внимание праздных зевак, то это, наверное, любовная акробатика влюбленной пары, самозабвенно, в духе иллюзиониста Гарри Гудини, выделывающей невероятные трюки на пляжном песке или на борту хлипкого плотика. В тот момент когда хляби небесные разверзлись, превратив море в исполинский клокочущий котел, к Шелли и Киту, громко тарахтя мотором и поднимая фонтан брызг, устремилась моторка. За рулем была Коко. Приблизившись к ним, француженка заглушила мотор, и Шелли с Китом залезли в лодку. Юркнув под полотняный навес, они обнаружили там полотенца и поспешили в них завернуться.
– Ваше счастье, что я умею управлять лодкой. Весь персонал ушел по домам – покинул работу в знак протеста. По сообщению радио, один знаменитый растаман покончил с собой в тюрьме после того, как «добровольно сознался в совершении террористических актов».
– «Добровольно сознался»? – презрительно фыркнула Шелли. – Небось добровольное признание было получено при помощи электропровода под напряжением, который бедняге прижимали к гениталиям. Вернее будет сказать, что доброхоты легавые помогли парню наложить на себя руки.
Коко пожала плечами:
– Я не разбираюсь в политике, меня такие вещи не интересуют. Но одно я знаю точно. Не поспеши я к вам сюда, – она указала на скачущий на волнах, потерявший управление водный велосипед; течение в любую секунду грозило унести его в открытое море, – вы бы оказались в Африке даже без билетов. – Коко покопалась в сумочке и вытащила из нее два авиабилета. – Кстати! На завтрашний самолет до Мадагаскара!
– Ценю твое благоразумие, Коко, – натянуто улыбнулся Кит.
– До Мадагаскара? – удивилась Шелли. Одним-единственным словом Кит словно булавкой проткнул крошечный, накачанный гелием шарик ее счастья. Пронесшийся на бреющем полете над самой водой буревестник издал неприятный, жутковатый крик. Шелли почувствовала, как на душе у нее становится удивительно гадко.
– Понимаешь… – Кит запнулся и мгновение молчал, прежде чем посмотреть ей в глаза. – Я задумал устроить небольшой отдых от отдыха. Ты ведь никому об этом не говорила? – требовательно спросил он у Коко, когда лодочный мотор чихнул и ожил, заставив всех троих инстинктивно схватиться за борт.
Когда лодка рванула с места, Шелли выхватила у Коко билеты. Кит дернулся к ней, но было поздно. Смирившись с неудачей, он замер на месте.
Устроившись на сиденье поудобнее, Шелли уставилась на злополучные билеты и, к вящей досаде, обнаружила, что Кит поменял свой билет Лондон – Реюньон – Лондон на два билета эконом-класса в одну сторону из Лондона в Реюньон, не позаботившись об обратном билете.
– Ты прилетел сюдая; кем-то еще? Не один?
Кит принялся с небывалым интересом разглядывать ногти больших пальцев у себя на ногах.
– Что все это значит? Два билета в одну сторону до Мадагаскара? – Шелли попыталась успокоиться, крепко сжав поручень подскакивавшей на волнах лодки. Замужество показалось ей чем-то вроде утомительного карнавального путешествия. – Что происходит, Кинкейд? Ты мне объяснишь?
Однако Кит продолжал изображать монаха, давшего обет молчания.
– Сколько можно водить меня за нос? Принимать меня за дурочку? Хватит, надоело, слышишь? – Она старалась перекричать гул лодочного мотора.
И вновь никакого ответа. Как жаль, что давняя традиция называть людей кличками вышла из моды, подумала Шелли. Например, Хагар Ужасный или Иван Грозный. Как славно звучало бы имя – Кит Мерзкий Патологический Лжец!
– Если только ты не объяснишь мне, что все это значит, я все расскажу телевизионщикам, прямо в камеру! – выбросила Шелли свою козырную карту.
Адамово яблоко Кита заходило вверх-вниз. Казалось, он пытался проглотить переполнявшие его эмоции, и внутри горла то и дело сновал лифт.
– Самые ужасные вещи. Пусть все покажут по телику. В прайм-тайм. По всей Англии. Я расскажу, что ты мне нравишься. Нравишься, несмотря на то что у тебя из ушей растут волосы. Длинные, до плеч. Расскажу, что запах из твоего рта скорее всего временное явление…
– Если ты не отдашь мне эти хреновы билеты, то я расскажу, что ты хранишь дома самодельный костюм героини «Стар Трека».
– А я расскажу, что ты питаешь слабость к женскому нижнему белью. Неужели ты допустишь, чтобы всему миру стали известны твои сексуальные пристрастия? Да еще с пикантными подробностями, в духе желтых газетенок?
– Если о ком и напишут в таблоидах, то лишь о тебе, киска! Особенно после того, как я раструблю на весь мир, что ты кончаешь только тогда, когда я облизываю большие пальцы твоих ног, а это не слишком приятное занятие, если учесть, что у тебя неизлечимый грибок!
– Ты ведешь себя как недоразвитый подросток! Терпеть не могу детей, особенно когда они становятся взрослыми. Детям еще можно простить, когда они обкакают тебя. А вот взрослым людям следует избавляться от привычки непредсказуемой дефекации.
– Ты не любишь детей?! Вот главное свидетельство того, что ты бесчувственная, самовлюбленная, высокомерная, стервозная англичанка!
– Я? Самовлюбленная?! Позволь напомнить тебе, что я как-никак выиграла половину этого жуткого медового месяца. Однако не я собираюсь втихаря линять с этого дурацкого острова! О Боже! Ну почему компьютер не выбрал мне в пару другого финалиста? Например, того славного юриста по уголовным делам!
– Ты не находишь, что выражение «юрист по уголовным делам» попахивает тавтологией?
– Он окончил Итон, да будет тебе известно!
– Угу. По курсу современной содомии!.. Если бы не я, тебе никогда бы не выиграть этот идиотский медовый месяц в тропиках! Это я выбрал тебя! – признался Кит в запале.
– Что? Разве нас с тобой выбрал не компьютер?! – Удалившись на внушительное расстояние от спасительного кораллового островка, лодка угрожающе подпрыгивала на волнах.
– Не строй из себя наивную дурочку! Один из продюсеров – мой приятель. Он мне кое-чем обязан. Мне срочно понадобились бабки, и… Добро пожаловать в Удивительный Мир Взяток! – Кит ненатурально хохотнул. Шелли показалось, что за показным добродушием она снова разглядела уязвимость и печаль.
– Ты хочешь сказать, что в нашем конкурсе все было подстроено заранее?
– Абсолютно все! Извините, леди и джентльмены, – произнес он с нарочитым, певучим американским акцентом, – но результаты шоу, которое вы сейчас смотрите, подстроены.
– Тебя могут отдать под суд за мошенничество и предварительный сговор!.. И кстати, – Шелли отчаянно хотелось услышать устраивающий ее ответ, – если у тебя была возможность выбрать любую женщину, то почему, скажи на милость, ты выбрал меня?!
Сгорбившись над перегретым мотором, Коко направила лодку к пристани.
Кит, закрутившись в полотенце, как в саронг, забросил причальный конец на причал, прыгнул следом и закрепил его вокруг кнехта.
– Потому что ты показалась мне… ну, самой безобидной! – наконец ответил он. – То есть серой мышкой. Неприметной. Безобидной. Предсказуемой. – Он протянул ей руку и помог сойти на причал. – Надежной.
– Серой мышкой? – Шелли была потрясена. Кит тут же воспользовался ее секундным смятением и выхватил билеты из ее безвольной руки. – Неприметной? Безобидной? Предсказуемой? – Чтобы не расплакаться, Шелли закатила глаза к небу, затянутому серыми, рваными тучами. – И что, я именно такая в твоих глазах?
Но Кита уже как ветром сдуло – под тугими струями дождя он бросился по причалу к берегу и скрылся из виду, не оставив ей никаких надежд на светлое будущее.
Да, все-таки ее мамочка была права. Девушке не следует приближаться к мужчине, доверчиво открыв ему душу. Иначе в нее налетят мерзкие мухи.
Половые различия:
Как произвести впечатление.
Как произвести впечатление на женщину: изобразить нежность, ласку, преданность, доверие, правду, духовную близость.
Как произвести впечатление но мужчину:
а) прогуливаться перед ним нагишом;
б) привести обнаженную длинноногую манекенщицу, у которой есть своя пивоварня и сестра-близняшка без предрассудков;
в) устроить сеанс – борьбы в грязи.
Глава 12
Объявление войны
Шелли не вполне представляла, как она смотрится в одеянии Рабыни Любви – в черных чулках, напоминающих рыбацкую сеть, кожаном бюстье и еле прикрывающем лобок треугольничке, имитирующем шкуру зебры. Но в одном она была уверена на все сто – в таком наряде ее вряд ли посчитают безобидной и предсказуемой.
Если Кита и повергло в шок ее превращение в Секс-Богиню, то он не подал виду. Даже глазом не моргнул, когда увидел ее в гамаке у гостиничного бассейна в обществе Доминика. Оба заразительно смеялись. К разочарованию Шелли, Кит ничего не сказал, а лишь склонил набок голову, будто прислушиваясь к звукам рок-н-ролла, доносившимся из «Каравеллы», где проходил костюмированный бал. Музыка играла так громко, что жизненно важным органам Шелли стало дурно. (Ни для кого не секрет, что есть такая музыка, которую лучше слушать по пьяни, а не на трезвую голову.) Возле бассейна толпы наряженных под телепузиков или Тину Тернер людей распевал и битловские песни и, кривляясь, танцевали танец свим. Всю эту какофонию, к счастью, заглушал безжалостный вой штормового ветра.
– Пойми, Доминик использует тебя лишь для того, чтобы влезть своей отвратительной рожей в объектив камеры! – крикнул Кит.
Зажженные факелы. – расставленные вокруг кабинок, зашипели под яростными порывами ветра, как будто выражая от имени Шелли негодование.
Доминик раздул ноздри своего галльского носа.
– Извините, месье. Для описания нашей дружбы прекрасно подойдет высказывание великого Монтеня: «Потому что я был я, а она была она». А теперь в подтверждение искренности моих чувств я подарю вам то, что английский поэт Ките назвал влажным блаженством, – сказал он и легонько прикоснулся губами к губам Шелли, которая тут же вздрогнула. Заметив ее реакцию, француз накинул ей на плечи свою кожаную куртку и заботливо расправил, чтобы даме стало теплее.
– Видишь? – заметила Шелли, плотнее укутываясь в куртку. – Вот так поступают настоящие кавалеры. Когда даме становится холодно, они предлагают ей куртку. Они цитируют поэтов. Они красиво ухаживают. Они вежливы и очаровательны, заботливы и умны. Ты совсем не такой. Ты, Кинкейд, настоящее животное!
– Царство животных – это уже шаг вперед по сравнению с царством растений, – парировал Кит, многозначительно глядя на Доминика. – Послушай, Рабыня Любви! – Он протянул руку под куртку и подергал Шелли за ремень. – Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Нужно? Но у меня тоже есть свои потребности, которые мне удалось удовлетворить – великое тебе спасибо! – впервые после моего восхитительного замужества. – Она повернулась к Киту спиной и теснее прижалась к Доминику.
– Слава Богу, я оказался здесь вовремя, чтобы спасти твои репродуктивные органы от целой колонии опасных микробов. – Кит развернул Шелли лицом к себе, причем довольно бесцеремонно. – Послушай, когда этот твой мудозвон Доминик заливает, что он-де человек либеральных взглядов, что он-де сознает жуткую степень интеллектуального, сексуального, эмоционального и экономического угнетения женщин, что ему стыдно за других мужчин, он просто вешает лапшу на твои доверчивые уши. Разговорчики о мужиках-шовинистах не более чем сладкоречивый способ спросить бабенку: «Не перепихнуть-еяли нам, крошка?»
– А тебе-то какое дело? – Шелли приготовилась слезть с гамака и поставила ноги на землю, вызывающе глядя в глаза Кита.
– Вообще-то, если ты не забыла, мы с тобой женаты. Все это время ты высказывала сомнения по поводу моей верности, хотя сама не слишком-то мне верна.
– Я?! Слушай, если ты не против, давай немного займемся арифметикой. У тебя два билета из Хитроу и два билета до Мадагаскара. Объясни мне, что это значит.
Кит с тревогой посмотрел на Доминика, чтобы удостовериться, понял ли тот, о чем идет речь. Однако внимание француза было сосредоточено исключительно на бокале «Монтраше».
– Вы уверены, что вино chambred? – саркастически поинтересовался Кит. – Знаете, Шелли предпочитает вино комнатной температуры, не слишком холодное. – С этими словами он подтолкнул ногой гамак. Вино выплеснулось из бокала, облив галантного кавалера, который тут же вывалился из гамака на землю. – Я о-о-очень извиняюсь!
– Merde![11] – выругался Доминик и бросился искать полотенце.
Шелли вздохнула:
– Эх, почему у вас, мужчин, нет рогов, как у оленей или лосей? Да, Создатель явно дал маху…
– Я тебя всюду искал, хотел объяснить историю с билетами, – понизив голос, произнес Кит. – Извини, что я обманул тебя. Но я слишком долго сидел без гроша в кармане. Да, я наконец выяснил: есть кое-что такое, что нельзя купить за деньги. Нищету нельзя купить. Честно признаюсь: свои призовые деньги я потратил, чтобы вернуть долги друзьям и заплатить проценты шакалам-ростовщикам. Вот я и обменял мой обратный билет на два билета эконом-класса, а затем один билет продал. Теперь ты понимаешь, почему у меня не было наличных, чтобы внести залог за Коко?
– А при чем тут Мадагаскар?
– Хотел сделать тебе сюрприз. Устроить настоящий медовый месяц. Самый что ни на есть настоящий. Чтобы нам узнать друг друга лучше, без любопытных глаз, без всевидящего ока видеокамеры. Чтобы на нас не таращились все Британские острова. Не стану отрицать, сначала меня в первую очередь интересовали только бабки. Черт, я не хотел, чтобы ты мне понравилась. Одному Богу известно, сколько неприятностей у меня было из-за женщин! Боже праведный! Ты… Господи, иногда просто не хватает злости!.. Зато с тобой прикольно. А какая ты горячая, страстная! Каждый раз, когда мы с тобой целуемся, я чувствую, что у меня крышу сносит. Мне так здорово с тобой. Честно признаюсь, я еще ни разу не встречал такой женщины! Такой, как ты, Шелли Грин! И я… хочу узнать тебя поближе.
Его лицо, освещенное пылавшими факелами, представляло собой кружево света и тени, и Шелли никак не могла угадать его истинное выражение.
– Продолжай! – попросила она.
– Когда я смотрю на тебя, в градуснике, показывающем степень моей влюбленности, сразу поднимается уровень ртути. Этот градусник сидит у меня где-то глубоко внутри. Я просто не хотел ничего говорить тебе до тех пор, пока все не улажу. Я не хотел говорить это в лодке, сидя рядом с Коко. Хотел убедиться, что тебе самой этого хочется. Я уверен, что ты никому ничего не скажешь. Ты же ведь никому ничего не говорила, да? Не говорила? – спросил он, умоляюще глядя на Шелли своими восхитительными зелеными глазами, перед которыми невозможно было устоять.
Но Шелли отрицательно покачала головой. В это движение она вложила все свое недоверие. В то, что Киту она нравится, ей верилось с трудом. Шелли расценила его признание так, как весь мир расценил бы признание Майкла Джексона в том, что он-де никогда не делал пластических операций. В одном ему не откажешь: врет виртуозно. Но она на его уловки больше не клюнет – не на ту напал! Пусть даже не надеется!
– В самом деле? Один билет – для меня?
Боже! Из-под чьего пера вышел сценарий этого брака? Почему она по-прежнему прощает этого очаровательного мерзавца? Наверное, дело в ее предыдущем любовном опыте. Ведь с кем она общалась до Кита? С виолончелистом из академии, чей инструмент бывал у него между ног чаще, чем она. С флейтистом с чувственными губами из ее школы… Но женщина не может жить с мужчиной, который утром первым делом играет на флейте-сопрано. Затем настал черед одного перекати-поля – тот время от времени появлялся в ее жизни, чтобы снова исчезнуть неизвестно куда. А чего стоит кошмар свиданий вслепую с нескончаемой бездарной болтовней за коктейлями!.. Должно быть, именно поэтому ей ужасно захотелось поверить Киту. Подобно всем одиноким женщинам, страдающим от недостатка любви, Шелли пыталась читать, так сказать, вещие надписи на стене, однако выясняется, что все они написаны на неведомом ей языке.
– Ты на самом деле хотел, чтобы я поехала вместе с тобой? – услышала она свои собственные слова. Голос ее при этом чуть дрогнул. (Эй, мотылек, помни, лететь на огонь опасно!)
Кит прикоснулся к ее руке, и Шелли почувствовала себя миропомазанной счастливицей, а ее решимость растаяла и растеклась, как масло под жгучим тропическим солнцем. Тогда, в лимузине, Кит спросил ее: что ей терять? Действительно, что ей терять? В принципе нечего. Лишь самоуважение, личные средства и благоразумие. Шелли резко сбросила с себя его руку.
– Извини, я только что замерила уровень ртути в моем градуснике и поняла: юридически мы с тобой уже мертвы, дружище.
Рядом с ними вновь материализовался Доминик в маскарадном костюме – садомазохистском прикиде, состоящем из кожаных трусиков и проклепанного железками собачьего ошейника. К вящему удивлению и удовольствию аниматора, Шелли притянула его к себе, усадила на гамак и с проворством опытной вампирши впилась губами ему в шею.
Кит устремил взгляд на небо, однако успел заметить Габи с ее вечными прихвостнями. Прикрываясь от дождя зонтиками, телевизионщики бросились к кабинке для переодевания.
Кита передернуло от отвращения.
– Только этих придурков здесь не хватало! Ворвавшись в кабинку, Габи тряхнула головой, и с ее волос во все стороны полетели брызги.
– Шелли! Доминик! Вот вы где! А я повсюду ищу вас, драгоценные мои любовнички! – Она велела Молчуну Майкус его фаллическим микрофоном подойти ближе. – Итак, вопреки ожиданиям мой документальный фильм… простите, мой художественный фильм неожиданно совершил новый эротический поворот. Что скажете, Кинкейд? У вас найдется несколько слов для британских телезрителей? – Габи сделала знак Тягачу, чтобы тот направил камеру на отвергнутого новобрачного.
– Ну да. Похоже, моя жена теряет ко мне интерес.
– Неужели? Чем вызвано ваше предположение? – спросила Габи.
– Вызвано фактом: во время нашего медового месяца она облизывает фетишиста с золотыми колечками в сосках.
– Извините его, уважаемые телезрители! – сказала Шелли, глядя прямо в объектив камеры. – В конце концов, этот мужчина вынужден придерживаться двойных стандартов.
– По крайней мере я хотя бы мужчина. А вот существо рядом с тобой только-только достигло половой зрелости. Что ты намерена делать – усыновить его?
– А что плохого в том, чтобы встречаться с человеком, который моложе тебя? Но поскольку вы, мужчины, никогда не взрослеете, то в принципе разницы никакой, верно? – парировала Шелли.
– Послушай, мне действительно нужно поговорить с тобой по душам!
– Да неужели? Каким же образом?
– Хочу поговорить с тобой наедине. Давай уйдем! – настаивал Кит, не обращая внимания на язвительный тон Шелли и присутствие телекамеры.
– Ни хрена у тебя не получится! – крикнула Габи. – Мисс Грин ждут на съемочной площадке. Теперь ей нужно сыграть новую роль… в любовном романе, в котором мужчина не голубь, а женщина не статуя!
– Ради всего того, что между нами было! – взмолился Кит.
– А что между нами было? – съехидничала Шелли.
– Разговор совсем короткий, Шелли. Я же не прошу тебя провести испытательный полет «стеллса».
– Это, пожалуй, намного проще, – с явной досадой заметила Шелла, но все же спустила ноги с гамака на землю.
– Значит, ты пойдешь со мной?
– Конечно, пойду. Как же иначе я смогу треснуть тебя по башке кокосом, столкнуть в воду и представить все случайной смертью в бассейне? – Шелли уже начала понимать, что сексуальную фрустрацию от убийства отделяет едва различимая черта.
– У меня пропали билеты на самолет, паспорт и все деньги! – выпалил Кит, когда они переместились в дальний конец кабинки. – Ключ от номера был только у одного человека – у Коко.
– Коко?! Ты отдал ей ключ?! Почему ты отдал ей свой ключ? – Обычно есть Только одна причина, по которой мужчина отдает женщине ключ от своего жилища – и, уж конечно, не для того, чтобы подрубить и подшить занавески.
Несмотря на синяки, украшавшие тело несчастной Коко, Шелли привыкла относиться к певичке с ненавистью. До нынешнего вечера она ненавидела Коко только тогда, когда им приходилось сталкиваться в отеле, но теперь ненависть к француженке вспыхивала в ней раз по сто на день. «Если бы здесь, на острове, высадились талибы, а Коко никто не предупредил бы и она случайно в своей микромини-юбке решила бы выйти на улицу, я отнеслась бы к этому совершенно спокойно», – призналась себе Шелли.
Если Кита и повергло в шок ее превращение в Секс-Богиню, то он не подал виду. Даже глазом не моргнул, когда увидел ее в гамаке у гостиничного бассейна в обществе Доминика. Оба заразительно смеялись. К разочарованию Шелли, Кит ничего не сказал, а лишь склонил набок голову, будто прислушиваясь к звукам рок-н-ролла, доносившимся из «Каравеллы», где проходил костюмированный бал. Музыка играла так громко, что жизненно важным органам Шелли стало дурно. (Ни для кого не секрет, что есть такая музыка, которую лучше слушать по пьяни, а не на трезвую голову.) Возле бассейна толпы наряженных под телепузиков или Тину Тернер людей распевал и битловские песни и, кривляясь, танцевали танец свим. Всю эту какофонию, к счастью, заглушал безжалостный вой штормового ветра.
– Пойми, Доминик использует тебя лишь для того, чтобы влезть своей отвратительной рожей в объектив камеры! – крикнул Кит.
Зажженные факелы. – расставленные вокруг кабинок, зашипели под яростными порывами ветра, как будто выражая от имени Шелли негодование.
Доминик раздул ноздри своего галльского носа.
– Извините, месье. Для описания нашей дружбы прекрасно подойдет высказывание великого Монтеня: «Потому что я был я, а она была она». А теперь в подтверждение искренности моих чувств я подарю вам то, что английский поэт Ките назвал влажным блаженством, – сказал он и легонько прикоснулся губами к губам Шелли, которая тут же вздрогнула. Заметив ее реакцию, француз накинул ей на плечи свою кожаную куртку и заботливо расправил, чтобы даме стало теплее.
– Видишь? – заметила Шелли, плотнее укутываясь в куртку. – Вот так поступают настоящие кавалеры. Когда даме становится холодно, они предлагают ей куртку. Они цитируют поэтов. Они красиво ухаживают. Они вежливы и очаровательны, заботливы и умны. Ты совсем не такой. Ты, Кинкейд, настоящее животное!
– Царство животных – это уже шаг вперед по сравнению с царством растений, – парировал Кит, многозначительно глядя на Доминика. – Послушай, Рабыня Любви! – Он протянул руку под куртку и подергал Шелли за ремень. – Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Нужно? Но у меня тоже есть свои потребности, которые мне удалось удовлетворить – великое тебе спасибо! – впервые после моего восхитительного замужества. – Она повернулась к Киту спиной и теснее прижалась к Доминику.
– Слава Богу, я оказался здесь вовремя, чтобы спасти твои репродуктивные органы от целой колонии опасных микробов. – Кит развернул Шелли лицом к себе, причем довольно бесцеремонно. – Послушай, когда этот твой мудозвон Доминик заливает, что он-де человек либеральных взглядов, что он-де сознает жуткую степень интеллектуального, сексуального, эмоционального и экономического угнетения женщин, что ему стыдно за других мужчин, он просто вешает лапшу на твои доверчивые уши. Разговорчики о мужиках-шовинистах не более чем сладкоречивый способ спросить бабенку: «Не перепихнуть-еяли нам, крошка?»
– А тебе-то какое дело? – Шелли приготовилась слезть с гамака и поставила ноги на землю, вызывающе глядя в глаза Кита.
– Вообще-то, если ты не забыла, мы с тобой женаты. Все это время ты высказывала сомнения по поводу моей верности, хотя сама не слишком-то мне верна.
– Я?! Слушай, если ты не против, давай немного займемся арифметикой. У тебя два билета из Хитроу и два билета до Мадагаскара. Объясни мне, что это значит.
Кит с тревогой посмотрел на Доминика, чтобы удостовериться, понял ли тот, о чем идет речь. Однако внимание француза было сосредоточено исключительно на бокале «Монтраше».
– Вы уверены, что вино chambred? – саркастически поинтересовался Кит. – Знаете, Шелли предпочитает вино комнатной температуры, не слишком холодное. – С этими словами он подтолкнул ногой гамак. Вино выплеснулось из бокала, облив галантного кавалера, который тут же вывалился из гамака на землю. – Я о-о-очень извиняюсь!
– Merde![11] – выругался Доминик и бросился искать полотенце.
Шелли вздохнула:
– Эх, почему у вас, мужчин, нет рогов, как у оленей или лосей? Да, Создатель явно дал маху…
– Я тебя всюду искал, хотел объяснить историю с билетами, – понизив голос, произнес Кит. – Извини, что я обманул тебя. Но я слишком долго сидел без гроша в кармане. Да, я наконец выяснил: есть кое-что такое, что нельзя купить за деньги. Нищету нельзя купить. Честно признаюсь: свои призовые деньги я потратил, чтобы вернуть долги друзьям и заплатить проценты шакалам-ростовщикам. Вот я и обменял мой обратный билет на два билета эконом-класса, а затем один билет продал. Теперь ты понимаешь, почему у меня не было наличных, чтобы внести залог за Коко?
– А при чем тут Мадагаскар?
– Хотел сделать тебе сюрприз. Устроить настоящий медовый месяц. Самый что ни на есть настоящий. Чтобы нам узнать друг друга лучше, без любопытных глаз, без всевидящего ока видеокамеры. Чтобы на нас не таращились все Британские острова. Не стану отрицать, сначала меня в первую очередь интересовали только бабки. Черт, я не хотел, чтобы ты мне понравилась. Одному Богу известно, сколько неприятностей у меня было из-за женщин! Боже праведный! Ты… Господи, иногда просто не хватает злости!.. Зато с тобой прикольно. А какая ты горячая, страстная! Каждый раз, когда мы с тобой целуемся, я чувствую, что у меня крышу сносит. Мне так здорово с тобой. Честно признаюсь, я еще ни разу не встречал такой женщины! Такой, как ты, Шелли Грин! И я… хочу узнать тебя поближе.
Его лицо, освещенное пылавшими факелами, представляло собой кружево света и тени, и Шелли никак не могла угадать его истинное выражение.
– Продолжай! – попросила она.
– Когда я смотрю на тебя, в градуснике, показывающем степень моей влюбленности, сразу поднимается уровень ртути. Этот градусник сидит у меня где-то глубоко внутри. Я просто не хотел ничего говорить тебе до тех пор, пока все не улажу. Я не хотел говорить это в лодке, сидя рядом с Коко. Хотел убедиться, что тебе самой этого хочется. Я уверен, что ты никому ничего не скажешь. Ты же ведь никому ничего не говорила, да? Не говорила? – спросил он, умоляюще глядя на Шелли своими восхитительными зелеными глазами, перед которыми невозможно было устоять.
Но Шелли отрицательно покачала головой. В это движение она вложила все свое недоверие. В то, что Киту она нравится, ей верилось с трудом. Шелли расценила его признание так, как весь мир расценил бы признание Майкла Джексона в том, что он-де никогда не делал пластических операций. В одном ему не откажешь: врет виртуозно. Но она на его уловки больше не клюнет – не на ту напал! Пусть даже не надеется!
– В самом деле? Один билет – для меня?
Боже! Из-под чьего пера вышел сценарий этого брака? Почему она по-прежнему прощает этого очаровательного мерзавца? Наверное, дело в ее предыдущем любовном опыте. Ведь с кем она общалась до Кита? С виолончелистом из академии, чей инструмент бывал у него между ног чаще, чем она. С флейтистом с чувственными губами из ее школы… Но женщина не может жить с мужчиной, который утром первым делом играет на флейте-сопрано. Затем настал черед одного перекати-поля – тот время от времени появлялся в ее жизни, чтобы снова исчезнуть неизвестно куда. А чего стоит кошмар свиданий вслепую с нескончаемой бездарной болтовней за коктейлями!.. Должно быть, именно поэтому ей ужасно захотелось поверить Киту. Подобно всем одиноким женщинам, страдающим от недостатка любви, Шелли пыталась читать, так сказать, вещие надписи на стене, однако выясняется, что все они написаны на неведомом ей языке.
– Ты на самом деле хотел, чтобы я поехала вместе с тобой? – услышала она свои собственные слова. Голос ее при этом чуть дрогнул. (Эй, мотылек, помни, лететь на огонь опасно!)
Кит прикоснулся к ее руке, и Шелли почувствовала себя миропомазанной счастливицей, а ее решимость растаяла и растеклась, как масло под жгучим тропическим солнцем. Тогда, в лимузине, Кит спросил ее: что ей терять? Действительно, что ей терять? В принципе нечего. Лишь самоуважение, личные средства и благоразумие. Шелли резко сбросила с себя его руку.
– Извини, я только что замерила уровень ртути в моем градуснике и поняла: юридически мы с тобой уже мертвы, дружище.
Рядом с ними вновь материализовался Доминик в маскарадном костюме – садомазохистском прикиде, состоящем из кожаных трусиков и проклепанного железками собачьего ошейника. К вящему удивлению и удовольствию аниматора, Шелли притянула его к себе, усадила на гамак и с проворством опытной вампирши впилась губами ему в шею.
Кит устремил взгляд на небо, однако успел заметить Габи с ее вечными прихвостнями. Прикрываясь от дождя зонтиками, телевизионщики бросились к кабинке для переодевания.
Кита передернуло от отвращения.
– Только этих придурков здесь не хватало! Ворвавшись в кабинку, Габи тряхнула головой, и с ее волос во все стороны полетели брызги.
– Шелли! Доминик! Вот вы где! А я повсюду ищу вас, драгоценные мои любовнички! – Она велела Молчуну Майкус его фаллическим микрофоном подойти ближе. – Итак, вопреки ожиданиям мой документальный фильм… простите, мой художественный фильм неожиданно совершил новый эротический поворот. Что скажете, Кинкейд? У вас найдется несколько слов для британских телезрителей? – Габи сделала знак Тягачу, чтобы тот направил камеру на отвергнутого новобрачного.
– Ну да. Похоже, моя жена теряет ко мне интерес.
– Неужели? Чем вызвано ваше предположение? – спросила Габи.
– Вызвано фактом: во время нашего медового месяца она облизывает фетишиста с золотыми колечками в сосках.
– Извините его, уважаемые телезрители! – сказала Шелли, глядя прямо в объектив камеры. – В конце концов, этот мужчина вынужден придерживаться двойных стандартов.
– По крайней мере я хотя бы мужчина. А вот существо рядом с тобой только-только достигло половой зрелости. Что ты намерена делать – усыновить его?
– А что плохого в том, чтобы встречаться с человеком, который моложе тебя? Но поскольку вы, мужчины, никогда не взрослеете, то в принципе разницы никакой, верно? – парировала Шелли.
– Послушай, мне действительно нужно поговорить с тобой по душам!
– Да неужели? Каким же образом?
– Хочу поговорить с тобой наедине. Давай уйдем! – настаивал Кит, не обращая внимания на язвительный тон Шелли и присутствие телекамеры.
– Ни хрена у тебя не получится! – крикнула Габи. – Мисс Грин ждут на съемочной площадке. Теперь ей нужно сыграть новую роль… в любовном романе, в котором мужчина не голубь, а женщина не статуя!
– Ради всего того, что между нами было! – взмолился Кит.
– А что между нами было? – съехидничала Шелли.
– Разговор совсем короткий, Шелли. Я же не прошу тебя провести испытательный полет «стеллса».
– Это, пожалуй, намного проще, – с явной досадой заметила Шелла, но все же спустила ноги с гамака на землю.
– Значит, ты пойдешь со мной?
– Конечно, пойду. Как же иначе я смогу треснуть тебя по башке кокосом, столкнуть в воду и представить все случайной смертью в бассейне? – Шелли уже начала понимать, что сексуальную фрустрацию от убийства отделяет едва различимая черта.
– У меня пропали билеты на самолет, паспорт и все деньги! – выпалил Кит, когда они переместились в дальний конец кабинки. – Ключ от номера был только у одного человека – у Коко.
– Коко?! Ты отдал ей ключ?! Почему ты отдал ей свой ключ? – Обычно есть Только одна причина, по которой мужчина отдает женщине ключ от своего жилища – и, уж конечно, не для того, чтобы подрубить и подшить занавески.
Несмотря на синяки, украшавшие тело несчастной Коко, Шелли привыкла относиться к певичке с ненавистью. До нынешнего вечера она ненавидела Коко только тогда, когда им приходилось сталкиваться в отеле, но теперь ненависть к француженке вспыхивала в ней раз по сто на день. «Если бы здесь, на острове, высадились талибы, а Коко никто не предупредил бы и она случайно в своей микромини-юбке решила бы выйти на улицу, я отнеслась бы к этому совершенно спокойно», – призналась себе Шелли.