Страница:
– Хотелось бы, честное слово, хотелось бы. – Она отвернулась, чтобы он не видел выражения ее лица. – Ты уж извини, у меня никак не получается засунуть голову в собственный зад.
Ей хотелось побольнее поддеть его, но слезы уже подступили к глазам, а голос предательски дрогнул. Господи, ей больше никогда не почувствовать прикосновения его губ, не увидеть задорного блеска в его глазах. Но какое двуличие, какая лживость! Чтобы окончательно не отчаяться, чтобы не поставить на своей жизни крест, женщине как минимум требуется душа с тефлоновым покрытием. Шелли показалось, будто ее – не спросив на то согласия – бросили в ледяные воды Атлантики.
Шлепая по лужам под проливным дождем, Шелли побрела в свое бунгало, злясь на себя, что развесила уши и поверила мужчине. В очередной раз громко всхлипнув и шмыгнув носом, она сделала вывод, что когда дело касается уроков жизни, она полная двоечница. Но почему? Как так получилось, что она пошла против своих же собственных инстинктов? Неужели только потому, что этот тип способен очаровать даже монахиню, которая без размышлений пустила бы его к себе под юбку? Именно поэтому, подумала Шелли и тотчас поймала себя на том, что ей ужасно хочется поцеловать его еше раз, поцеловать с чувством, со всей переполнявшей ее страстью. Правда, она тотчас отругала себя за крамольную мысль – похоть должна квалифицироваться как наркотическая зависимость. Выходит, сама она не кто иной, как пациентка в клинике для подсевших на любовь.
Глава 15
Ей хотелось побольнее поддеть его, но слезы уже подступили к глазам, а голос предательски дрогнул. Господи, ей больше никогда не почувствовать прикосновения его губ, не увидеть задорного блеска в его глазах. Но какое двуличие, какая лживость! Чтобы окончательно не отчаяться, чтобы не поставить на своей жизни крест, женщине как минимум требуется душа с тефлоновым покрытием. Шелли показалось, будто ее – не спросив на то согласия – бросили в ледяные воды Атлантики.
Шлепая по лужам под проливным дождем, Шелли побрела в свое бунгало, злясь на себя, что развесила уши и поверила мужчине. В очередной раз громко всхлипнув и шмыгнув носом, она сделала вывод, что когда дело касается уроков жизни, она полная двоечница. Но почему? Как так получилось, что она пошла против своих же собственных инстинктов? Неужели только потому, что этот тип способен очаровать даже монахиню, которая без размышлений пустила бы его к себе под юбку? Именно поэтому, подумала Шелли и тотчас поймала себя на том, что ей ужасно хочется поцеловать его еше раз, поцеловать с чувством, со всей переполнявшей ее страстью. Правда, она тотчас отругала себя за крамольную мысль – похоть должна квалифицироваться как наркотическая зависимость. Выходит, сама она не кто иной, как пациентка в клинике для подсевших на любовь.
Половые различия:
Преданность.
Когда ей на жизненном пути наконец встречается ее единственный мужчина, женщине хватает мужества сказать:
– Извини, но я уже замужем.
У мужчин в отличие от женщин происходит прямой переход от половой зрелости к супружеской неверности.
Глава 15
Постельно – революционный переворот
Сначала Шелли лила слезы, по сравнению с которыми тропический ливень показался бы легким дождичком, но, по мере того как всхлипы ее утихли, она начала замечать, что капли барабанят по крыше бунгало все громче и громче, словно весь мир превратился в концерт тяжелого рока. Ветви деревьев, как руки мертвецов, царапали окна ее комнаты. И время от времени в унисон с головной болью в эту какофонию врывался раскат грома. Шелли уже была готова звонить в местную психиатрическую лечебницу, чтобы узнать, какие занятия там предлагают пациентам в свободное время – собирать разрезные картинки, рисовать красками или лепить из пластилина – на тот случай, если она туда попадет. А к тому все шло.
Неожиданно дверь в бунгало распахнулась, и на пороге вырос ее мучитель – со спящим ребенком на руках.
В какой-то момент ей показалось, будто Кит пришел извиниться, однако, заметив, что Матти не единственный его груз, она тотчас оставила всякую надежду. В угол полетели два рюкзака, за которыми последовал целый зверинец из мягких игрушек.
– Одну минутку, попробую угадать. Ты здесь потому, что Высшее командование на Нептуне отдало приказ приступать к осуществлению второй фазы вторжения?
– Как ни странно, нет, – ответил Кит. Ноги Матильды в розовой пижаме ловко охватывали его за талию.
– Тогда с чего ты решил, что можешь входить ко мне в номер? – спросила Шелли, надевая поверх ночной рубашки махровый халат.
– Наше бунгало забрали под госпиталь для тех, кто пострадал от взрыва.
От Шелли не укрылось, что Матти от дождя защищала джинсовая куртка Кита, а сам он промок до нитки. Ливень лил такой, что невольно закрадывалась мысль, а не близится ли конец света или по крайней мере всемирный потоп.
– В Лондоне даже у дождя хорошие манеры, – произнес Кит, обращаясь к дочери. Та уже проснулась и теперь зевала. Отец опустил девочку на пол. – Там дождь идет тихо и вежливо: кап-кап-кап. И куда деваются его хорошие манеры в тропиках? Здесь он ведет себя совсем по-другому: бум-бум-бум!
Матильда хихикнула, и Кит обернулся в сторону Шелли:
– Правда, в этом есть нечто библейское? Глядишь, скоро к нам сюда пожалует сам папаша Ной со своим ковчегом. – Пап, знаешь, я все никак не могу понять.
– Что понять, киска? – нежно спросил Кит и чмокнул Матти в золотистую макушку.
– Почему Ной взял особой пару шершней? Почему он не прихлопнул их?
Кит искренне обрадовался вопросу дочери – Шелли видела это по его глазам. Правда, сама она осталась равнодушна к шутке.
– Ты не можешь здесь остаться!
И она замахала руками, словно отгоняя тех самых шершней, о которых только что говорила Матильда. Не будь сейчас с ними девочки, она бы наверняка дала выход своим чувствам, причем так бурно, что сама мать-природа осталась бы посрамленной. Шелли не раз слышала, что брак – это такая вещь, в которой иногда случаются бури. Увы, она не успела запастись ни теплой одеждой, ни плащ-палаткой.
Матти соскользнула с отцовских рук на пол и, упирая руки в бока, подошла к Шелли, словно миниатюрный гладиатор.
– Ты моего папочку не обижай. Он у меня самый-са-мый лучший!
Кит смотрел на свое чадо с нескрываемым обожанием.
– Устами младенца глаголет истина, – усмехнулся он. – Ладно тебе, Шелли; ты ведь не выставишь нас на дождь? По крайней мере когда идет циклон?
– Циклон? Ах да, мы слушаем прогноз погоды! Значит, надвигается циклон? – И Шелли с истерическим смехом бросилась к окну. Над почерневшим океаном повисли лохматые тучи, время от времени их толщу пронзала молния. – О, что за чудо наш медовый месяц! Осталось только для полного счастья пустить себе пулю в лоб. Все равно жизнь мне опротивела.
Как будто услышав ее слова, совсем рядом прогромыхал гром. Матильда от страха вытаращила глаза и расплакалась.
– Ах да, прогноз погоды, – отозвался Кит и вновь поцеловал дочку. – В прогнозах погоды точно лишь одно никогда не бывают точными. Правда, Шелли? – И он бросил в ее сторону умоляющий взгляд.
– Что? – Шелли посмотрела на заплаканную девчушку. – Конечно. Никто не воспринимает прогноз погоды серьезно. Даже те, кто эту погоду предсказывают. Вот почему они называют себя «метеорологами». Наверное, так им кажется солиднее.
Матильда улыбнулась сквозь слезы, и Кит с облегчением улыбнулся.
– Эти чуваки куют деньгу, время от времени выглядывая в окошко, чтобы проверить, откуда дует ветер и не капает ли там дождь, – произнес он и принялся щекотать Матильду. Вскоре девчушка уже заливалась счастливым смехом. Ей наконец удалось вырваться из отцовских рук, и теперь она вся превратилась в сгусток энергии – подпрыгивала, кувыркалась, вертелась и болтала, болтала, болтала. Не прошло и пары минут, как вокруг нее выросли горы всякой всячины – гремящие горохом Бини-бебиз, куклы Барби с оторванными головами, несколько Гарри Потте-ров, носки, недоеденные бананы и, в довершение ко всему, мокрые трусы от купального костюма. Шелли металась по комнате, пытаясь хоть как-то упорядочить этот хаос.
– Эй! – Кит поймал дочь, когда та в очередной раз пронеслась мимо него, и привлек к себе. – Есть хорошие новости.
Шелли, которая только что наступила на банановую кожуру, вдавив ее в ковер, одарила его испепеляющим взглядом.
– Если эта новость примерно из той же оперы, что я слышала от тебя прежде, то, по-моему, пора вызывать «скорую помощь».
– Уж лучше сразу Международный Красный Крест.
– Как здорово! – воскликнула Матильда. – Я попрыгунчик! – сообщила она Шелли, после чего залезла на ее кровать, чтобы продемонстрировать свои способности. – А кто здесь спит?
– Только я, – невозмутимо ответила Шелли.
– А зачем тогда тебе понадобилась вторая половина кровати? – поинтересовался попрыгунчик.
– Да так, на всякий случай, – ответила Шелли, в упор посмотрев на так называемого мужа.
Матильда нажала кнопку пульта дистанционного управления. На экране телевизора возникло лишьтрескучее мельтешение помех при полном отсутствии какой-либо телевизионной картинки – и так, без исключения, на всех каналах.
– Не поверю, чтобы вас взяли и выставили из вашего номера. Я сейчас позвоню администратору и все выясню, – заявила Шелли, она же мисс Воплощенная Решимость. – Как по-французски будет «Только не подумайте, что я бесчувственная стерва. Мне крайне неприятно выгонять под дождь отца с ребенком, чтобы они потом всю ночь тряслись от страха в джунглях, где росомахи пожирают собственных детенышей, но этот маньяк уже настолько успел отравить мне жизнь, что у меня не остается другого выхода»?
– Не знаю. Так или иначе, персонал разбежался по домам, а телефонная линия оборвана.
Шелли схватила телефонную трубку. Гудка не было. Она со злостью посмотрела на Кита. Раскаты грома звучали все оглушительнее, чем-то напоминая овацию. По крыше отбивал безумную чечетку град.
Кит поймал на себе взгляд Шелли и вопросительно выгнул бровь. Он тоже сбросил с себя мокрую рубашку. Один только вид его загорелого тела моментально наполнил комнату напряжением, под стать грозовому. Шелли пыталась не смотреть, как Кит, небрежно закинув ногу на ногу, развалился на ее кровати и вертит ручку настройки радиоприемника. «Господи, ну почему я до сих пор, несмотря ни на что, нахожу этого мерзавца привлекательным?» – злилась Шелли и не находила ответа.
– Согласно прогнозу погоды циклон лишь заденет остров, – успокоил Кит обеих дам.
Увы, местный канал крутил лишь хиты Фрэнка Синатры в исполнении военного оркестра, в которые время от времени вклинивались призывы на французском: «Сохраняйте спокойствие и порядок! Не поддавайтесь панике!» Иногда призывы переводились на английский – надо же, власти снизошли до англоязычных туристов!.. Последних призывали не паниковать, оставаться в своих гостиничных номерах, а главное – во всем доверять жандармам.
– Ну, сказанули, жандармам! Можно подумать, за окнами гремит гром, – шепнул Кит на ухо Шелли. – Это стреляют из пушек.
– Что?
– Emeutes, des blocus, militants[13], – повторил Кит только что произнесенные по радио слова. – Шелли, – шепнул он, и в его голосе она услышала тревогу. – Я не говорю на языке лягушатников, но у меня такое впечатление, что мы угодили в самую настоящую революцию.
Шелли на мгновение уставилась на него, потом закрыла ладонями уши.
– Извини, у меня от всего этого уже едет крыша. Я отказываюсь воспринимать твою информацию. Впрочем, если на то пошло, любую информацию.
И она растянулась на кровати рядом с Матильдой, которая уютно свернулась калачиком под ярким стеганым одеялом и упорно пыталась не уснуть, нервно листая книженцию «Одинокая планета». Шелли была почти уверена, что таких слов, как «циклон» и «революция», там не было. Затем она заглянула на обложку и увидела фото автора, представителя философского направления «Нью-эйдж». «Возвращаясь из странствий, – говорилось в краткой биографии, – Олаф обожает ухаживать за растениями, каких немало в его юрте, в которой живет со своей подругой Гертой».
Черт, и как ее угораздило взять с собой в отпуск такую чушь? Неудивительно, что она угодила в переделку!.. В полном унынии Шелли взгромоздила себе на голову подушку – мол, ничего не знаю и знать не хочу – и потому не сразу заметила, как в комнату вошла Коко. Волосы певички промокли насквозь и теперь напоминали клубок слипшихся червей. Куда только подевался яркий цветастый саронг и пестрые фенечки. Их сменил камуфляж, солдатские ботинки и военная куртка.
Шелли приветствовала ее с тем же воодушевлением, с каким приветствовала бы известие о том, что подцепила дрожжевую инфекцию.
– В чем дело? – резко обратился к вошедшей Кит. – Пушки, взорванные корабли, похищенные субмарины… Это что, революция? Я правильно понял?
– Пока стреляют только в городе. – Коко запыхалась. – Некоторые представители власти ранены. Полиция уверяет, что порядка нет, что на улицы выходить опасно, что там орудуют банды. Полная чушь. Они хотят объявить чрезвычайное положение, чтобы провести аресты без всякого суда. Им надо подавить восстание.
Вид у Кита был не на шутку встревоженный. Однако Шелли куда больше удивило другое: Коко только что произнесла несколько многосложных слов, причем каким-то чудом умудрилась употребить их в более-менее верном порядке.
– И поэтому вы меня должны спрятать.
– Мы никому ничего не должны! – возмутилась Шелли, вскакивая с кровати. – Разве что произвести гражданский арест.
– Точно, – поддакнул Кит. – За то, что ты пыталась меня обломать.
Коко лишь пожала плечами:
– Революция куда важнее, чем ты. Нам нужны были деньги. Я бы продала билеты, и мы бы купили медикаменты и боеприпасы. Мои соратники арестованы. Спрячьте меня. Ведь вам тоже есть что прятать. Вот ее. – И Коко указала длинным накрашенным когтем на Матильду, которая, свернувшись клубочком, уже мирно посапывала под одеялом. – Я не расскажу про ребенка, если вы не расскажете про меня.
– Идет. Мы тебя спрячем, – тотчас согласился Кит.
– И не подумаем.
– Шелли, у нас нет выбора.
– Это у тебя нет выбора, а у меня есть. – Шелли с тоской подумала о бутылочке виски, однако потом решила, что это не лучший выход из ситуации.
Буря, казалось, разошлась не на шутку. Град громыхал по крыше пудовыми кулачищами.
– Гаспар рыщет по всему острову. Вы скажете, что не видели меня. А теперь разденьтесь и притворитесь, что вы муж и жена. И когда кто-нибудь к вам войдет, сделайте вид, будто злитесь, что вам помешали трахаться во время медового месяца.
– Что-что ты сказала? – Шелли поплотнее закрутила вокруг себя махровый халат. – Нет, я скорее воспользуюсь чужой зубной щеткой!
– Шелли, прекрати упираться. Просто обними меня, – обратился к ней Кит и раскрыл свои объятия. На какое-то мгновение она испытала нерешительность, словно утративший равновесие канатоходец. Нет, на сей раз этот номер не пройдет, равновесия она не утратит.
– Я не упираюсь, я жду решения суда по делу о разводе.
– Вы с ним разводитесь?
– Да. Я бы хотела в мужья кого-нибудь с меньшим жизненным опытом.
– Будет тебе, киска. – Кит попытался стащить с ее плеч банный халат. – Мы женаты и разводиться пока не думаем. Посмотри сама, как красиво мы ссоримся. Но только не в присутствии ребенка, ты согласна? – шепнул он и кивнул в сторону спящей дочери.
Шелли сбросила с себя его руку, словно та была ядовитой змеей.
– Послушай, приятель, может, ты и нужен – полиции, но для меня ты звезда шоу «На хрен сдался такой подарочек», и я не собираюсь ложиться с тобой в постель.
– Хватит придуриваться! – со злостью крикнула Коко. – Живо в люльку и обжимайтесь. А я спрячусь в ванной. – С этими словами она направилась в ванную комнату, вытирая за собой мокрые следы, которые оставляла на полу.
– Зачем ты понадобилась Гаспару? Что ты такого натворила? – бросила ей вслед Шелли.
– Мой приятель верно говорит. Мы покончим с туризмом, чтобы привлечь внимание человечества к нашему острову. Пусть весь мир увидит, как французское правительство нарушает право Реюньона на самоопределение.
– Так ты террористка! – содрогнулась Шелли. Вернее, вскрикнула – да так истошно, что даже в Нью-Йорке у машин наверняка сработала противоугонная сигнализация. Матти подскочила на кровати как ужаленная.
– Ш-ш-ш! – Кит приложил к губам палец. – Пусть это останется между нами и французской секретной полицией.
– Я член Фронта освобождения Реюньона. Нас поддерживают организации австралийских аборигенов, новозеландских маори и североамериканских индейцев. Возглавляет фронт мой новый друг Гастон.
– О Боже! Корабль!.. Значит, его взорвали вы? – Шелли буквально задыхалась от возмущения.
– А ты думала, что я просто прозябаю в этой дыре? Гастон долго искал человека, который подложит взрывчатку.
– Конечно, ведь не заподозришь глупенькую певичку-хиппи… – сделала вывод Шелли. Ну кто бы мог подумать, что раскрашенная дурочка неожиданно превратилась в махровую террористку, да еще такую, что согласна умереть за свои убеждения, заодно прихватив с собой на тот свет несколько десятков ни в чем не повинных туристов? Шелли в ужасе посмотрела на свою собеседницу. – Ты в курсе, что тебе светит за терроризм?
Коко равнодушно пожала плечами:
– Никто пока не погиб. Ничего страшного.
– Ничего страшного? Коко, пойми, такой вещи, как гражданская война, не существует в природе. Есть просто война, и все. Между прочим, а откуда ваш фронт получает средства? – не унималась Шелли.
– Нам помогают благотворительный фонд Каддафи и наше военное подразделение. Оно организует похищение бизнесменов, за которых потом требует выкуп.
– Его возглавляет приятель Коко, – вмешался Кит. – Кто он такой, не знаю. Толи гениальный иезуит, то ли марксист с Маврикия. Газеты пишут о нем разное.
– Все понятно. Левак! – Шелли в отчаянии зарылась лицом в ладони.
– А что нам еще остается делать? Французское правительство лишило коренное население острова его законных прав. Сюда хлынули французы – видите ли, Париж предлагает им двойные пенсии, лишь бы они селились здесь, надеясь тем самым увеличить белое население. Но народная власть поднимает голову! – с неподдельным воодушевлением воскликнула Коко. – Более того, весь персонал отеля – члены Фронта освобождения!
– Ш-ш-ш! – шикнул на нее Кит. Все как один навострили уши. Совсем рядом, за дверью, переговаривались мужские голоса.
– Это Гаспар! – испугалась Коко. – Спрячьте меня. – Шелли решительно загородила ей путь в ванную.
– Но мы превратимся в твоих сообщников! Нас обвинят в пособничестве мятежникам. «Весьма сожалею, но я не могу подозвать к двери Коко, поскольку в данный момент она готовится взорвать к чертовой матери весь мир».
– Послушай, Шелли, тебе еще требуется донор для пересадки костного мозга? – спросил Кит, запихивая под кровать разбросанные Матильдой вещи. – Неудивительно, что тогда, на концерте, у тебя от страха отшибло мозги.
Шелли сделала вид, будто его слова ее нисколько не задели.
– Пойми, жизнь – это вам не сплошная раздача призов. Иногда, чтобы чего-то в ней достичь, приходится поработать кулаками.
– Я не могу лгать. В отличие от тебя.
– О, старая как мир проблема – пойти ли на маленькую пакость, чтобы в результате получить большое благо, – язвительно прошептал Кит. – Я, например, устроил целое представление, чтобы слинять из Англии, прихватив с собой Матти. Умоляю тебя, Шелли. – И он обнял ее за плечи. – Я не вынесу, если потеряю ее.
В следующее мгновение раздался настойчивый стук в дверь, и все как один подскочили. Коко схватила с кровати сонную девочку и испарилась вместе с ней в ванную. Ките мольбой во взгляде посмотрел на Шелли.
Шелли с самого начала поняла, что ее замужество окажется не из легких, но чтобы ему сопутствовали еще и государственные перевороты, циклоны, фальшивые паспорта, прячущиеся в ванной мятежники и съехавшие с катушек бывшие жены… Ей довелось побывать в дорожных катастрофах, куда менее опасных для жизни, чем это так называемое замужество. Перед мысленным взором возникла картинка: она в мешковатой тюремной форме. Ладно, по крайней мере полосы там вертикальные, что зрительно делает фи гуру более стройной.
Шелли с видом мученицы протянула Киту свой банный халат и ночнушку.
– Знаешь, Кинкейд, мне, как твоей жене, полагаются боевые деньги.
Кит вновь надел ей на палец обручальное кольцо, сорвал с себя одежду, обвязался вокруг талии полотенцем, взъерошил волосы и, как раз в тот самый момент, когда Шелли в томной позе разлеглась на подушках, открыл Гаспару дверь. Внутрь тотчас ворвался порыв ветра, принеся с собой запах плесени и хлюпающих ботинок. Лицо их обладателя, казалось, было высечено из мокрого гранита.
– Вы знаете, зачем я здесь? – прогремел комиссар полиции. В эту минуту ему ничего не стоило пройти кастинг на роль горгульи.
– Зачем? – ответил вопросом на вопрос Кит и улегся в постель. – Наверное, затем, чтобы доказать нам, что у экзистенциализма нет будущего.
Казалось, даже воздух в комнате вот-вот взорвется. Кит театрально обнял свою половину.
– Террористы пронесли взрывчатку на корабль и украли субмарину. – Гаспар циклопом высился над их кроватью, с его плаща на Шелли и Кита скатывались холодные капли. Полицейский наклонился еще ниже, почти к самым их лицам. – Я все равно найду тех, кто это сделал, даже если мне придется срубить все до последнего деревья в здешних джунглях. Это в их честь партизанская война именуется герильей, потому что все мятежники – гориллы, – заявил высокомерно Гаспар, обдав их запахом чеснока.
– Мне казалось, что вы, французы, обожаете революции. Или вы уже забыли, как бросались булыжниками в 1789 году? А в 1968-м? – игриво спросил Кит.
Лицо Гаспара окаменело, словно его хватил столбняк.
– Свобода слова, как и прочие вещи, которые даются даром, как правило, того не стоят – особенно если вам нечего сказать. А вам точно сказать нечего. Поэтому закройте-ка рот! – рявкнул Гаспар и вмазал Киту по лицу.
– Если такова свобода слова в вашем понимании, то я лучше перееду в Алжир, – издевательским тоном произнес тот, потирая челюсть.
Гаспар воззрился на молодоженов словно натуралист, надменно изучающий повадки неинтересного ему биологического вида.
– Ваш режиссер сказала мне, что вы разводитесь, – недоверчиво произнес он.
Кит запустил руку под простыню и нежно похлопал Шелли по попке.
– Надо быть дураком, чтобы отказаться оттакой киски. – Шелли, которая все это время изображала участницу конкурса «Самая очаровательная улыбка», больно ущипнула «муженька» за руку.
Кит негромко ойкнул и поспешил изобразить кашель. Гаспар рыскал по номеру, как ищейка. Шелли отметила про себя, что слева под мышкой у него кобура.
– Вы что-нибудь видели? Слышали? Вам попадалась Коко? – Гаспар нервно побарабанил пальцами по телевизору, стреляя глазами во все стороны. – Тигрица – любовница Гастона Флока. Он использовал ее в качестве орудия шантажа. Знаете, как у нас называют креола, у которого нет подружки? Бездомный. Теперь нам известно, что он использовал и ее пляжный домик – там у них хранилось оружие. Вот почему мы хотим ее снова арестовать. Когда мы ловили ее дружков, люди видели, как она побежала к отелю.
Шелли бросила на Кита робкий взгляд. В уголке его рта дрогнул мускул, но он поспешил взять себя в руки.
– Пока что, приятель, я слышал только одни звуки – сладострастные стоны моей женушки. А если что и видел, то только ее соблазнительные сисечки, – развязно отвечал Кит, проводя рукой по телу Шелли. – Разве не так, киска?
– Угу, – подтвердила она как можно убедительнее и даже кивнула, а сама потихоньку впилась ногтями Киту в руку. Сначала тот ойкнул, однако торопливо изобразил вздох удовольствия. Шелли только оставалось надеяться, что она расцарапала ему руку до крови.
Размахивая фонариком, словно мачете, Гаспар приблизился к двери ванной. Кит навалился на Шелли, вжав в кровать всем телом, и коленкой раздвинул ей ноги.
– А теперь, если не возражаете, комиссар… Это все-таки наш медовый месяц. – Он заерзал, лежа на Шелли, и принялся осыпать поцелуями ее шею, медленно, но верно спускаясь ниже, к груди. – Я понимаю, в вашем возрасте нелегко понять, что такое страсть. Таким, как вы, требуется недели две, не меньше, чтобы у вас встал хотя бы наполовину.
Другие полицейские, топтавшиеся все это время в дверях, захихикали и принялись толкать друг друга в бок. Однако стоило начальнику свирепо зыркнуть в их сторону, как они мгновенно утихомирились. За их спинами сплошной стеной лил тропический ливень, и завывал ветер.
Гаспар сощурился и шагнул к постели. Кит со стоном взасос поцеловал Шелли – его язык проник ей в рот.
Гаспар бочком направился к выходу.
– Я буду за вами следить, – предупредил он напоследок, прежде чем выйти вон.
– В таком случае, старый греховодник, мне придется подать на вас в суд, – шутя парировал Кит.
Шелли от страха зажмурилась.
– Послушайте, комиссар, – продолжил Кит, – спорим, что в вашей полицейской академии не проходили вот этот жест?
Услышав, как входная дверь захлопнулась, Шелли укусила Кита за мочку уха.
Тот выругался и мигом скатился с нее, однако в следующий момент похлопал ее по попке.
– Симпатичная попочка, – игриво заметил он. – Такая же вкусная и соблазнительная, как и сисечки.
– Таких нахалов, как ты, еще надо поискать, – презрительно бросила ему Шелли.
– Не надо ля-ля. Можно подумать, тебе самой не понравилось. Да ты была как сучка во время течки, едва не задыхалась от похоти.
– А вот и нет. Я просто боялась, что меня вот-вот вырвет.
Кит притянул ее к себе:
– Брось. Дай я лучше тебя отблагодарю. – Шелли как ошпаренная соскочила с кровати.
– Уж лучше я сделаю искусственное дыхание рот в рот дохлому осьминогу, чем буду целоваться с тобой. В следующий раз ты получишь возможность заняться супружеским сексом, когда твоя женушка приедет навестить тебя в тюрьме.
Кит скрылся в ванной и вскоре вышел оттуда с сонной Матильдой на руках. Все это время, пока Гаспар рыскал по номеру, Коко сидела ни жива ни мертва вместе с девочкой в ванне, спрятавшись за занавеской для душа. От Шелли не укрылось, с какой нежностью Кит погладил щеку ребенка. По его лицу блуждала задумчивая улыбка, словно он погрузился в счастливые грезы. Такая горячая любовь к дочери поразила Шелли, у нее даже заныло сердце – правда, поныв чуть-чуть, оно успокоилось, потому что Кит произнес:
Неожиданно дверь в бунгало распахнулась, и на пороге вырос ее мучитель – со спящим ребенком на руках.
В какой-то момент ей показалось, будто Кит пришел извиниться, однако, заметив, что Матти не единственный его груз, она тотчас оставила всякую надежду. В угол полетели два рюкзака, за которыми последовал целый зверинец из мягких игрушек.
– Одну минутку, попробую угадать. Ты здесь потому, что Высшее командование на Нептуне отдало приказ приступать к осуществлению второй фазы вторжения?
– Как ни странно, нет, – ответил Кит. Ноги Матильды в розовой пижаме ловко охватывали его за талию.
– Тогда с чего ты решил, что можешь входить ко мне в номер? – спросила Шелли, надевая поверх ночной рубашки махровый халат.
– Наше бунгало забрали под госпиталь для тех, кто пострадал от взрыва.
От Шелли не укрылось, что Матти от дождя защищала джинсовая куртка Кита, а сам он промок до нитки. Ливень лил такой, что невольно закрадывалась мысль, а не близится ли конец света или по крайней мере всемирный потоп.
– В Лондоне даже у дождя хорошие манеры, – произнес Кит, обращаясь к дочери. Та уже проснулась и теперь зевала. Отец опустил девочку на пол. – Там дождь идет тихо и вежливо: кап-кап-кап. И куда деваются его хорошие манеры в тропиках? Здесь он ведет себя совсем по-другому: бум-бум-бум!
Матильда хихикнула, и Кит обернулся в сторону Шелли:
– Правда, в этом есть нечто библейское? Глядишь, скоро к нам сюда пожалует сам папаша Ной со своим ковчегом. – Пап, знаешь, я все никак не могу понять.
– Что понять, киска? – нежно спросил Кит и чмокнул Матти в золотистую макушку.
– Почему Ной взял особой пару шершней? Почему он не прихлопнул их?
Кит искренне обрадовался вопросу дочери – Шелли видела это по его глазам. Правда, сама она осталась равнодушна к шутке.
– Ты не можешь здесь остаться!
И она замахала руками, словно отгоняя тех самых шершней, о которых только что говорила Матильда. Не будь сейчас с ними девочки, она бы наверняка дала выход своим чувствам, причем так бурно, что сама мать-природа осталась бы посрамленной. Шелли не раз слышала, что брак – это такая вещь, в которой иногда случаются бури. Увы, она не успела запастись ни теплой одеждой, ни плащ-палаткой.
Матти соскользнула с отцовских рук на пол и, упирая руки в бока, подошла к Шелли, словно миниатюрный гладиатор.
– Ты моего папочку не обижай. Он у меня самый-са-мый лучший!
Кит смотрел на свое чадо с нескрываемым обожанием.
– Устами младенца глаголет истина, – усмехнулся он. – Ладно тебе, Шелли; ты ведь не выставишь нас на дождь? По крайней мере когда идет циклон?
– Циклон? Ах да, мы слушаем прогноз погоды! Значит, надвигается циклон? – И Шелли с истерическим смехом бросилась к окну. Над почерневшим океаном повисли лохматые тучи, время от времени их толщу пронзала молния. – О, что за чудо наш медовый месяц! Осталось только для полного счастья пустить себе пулю в лоб. Все равно жизнь мне опротивела.
Как будто услышав ее слова, совсем рядом прогромыхал гром. Матильда от страха вытаращила глаза и расплакалась.
– Ах да, прогноз погоды, – отозвался Кит и вновь поцеловал дочку. – В прогнозах погоды точно лишь одно никогда не бывают точными. Правда, Шелли? – И он бросил в ее сторону умоляющий взгляд.
– Что? – Шелли посмотрела на заплаканную девчушку. – Конечно. Никто не воспринимает прогноз погоды серьезно. Даже те, кто эту погоду предсказывают. Вот почему они называют себя «метеорологами». Наверное, так им кажется солиднее.
Матильда улыбнулась сквозь слезы, и Кит с облегчением улыбнулся.
– Эти чуваки куют деньгу, время от времени выглядывая в окошко, чтобы проверить, откуда дует ветер и не капает ли там дождь, – произнес он и принялся щекотать Матильду. Вскоре девчушка уже заливалась счастливым смехом. Ей наконец удалось вырваться из отцовских рук, и теперь она вся превратилась в сгусток энергии – подпрыгивала, кувыркалась, вертелась и болтала, болтала, болтала. Не прошло и пары минут, как вокруг нее выросли горы всякой всячины – гремящие горохом Бини-бебиз, куклы Барби с оторванными головами, несколько Гарри Потте-ров, носки, недоеденные бананы и, в довершение ко всему, мокрые трусы от купального костюма. Шелли металась по комнате, пытаясь хоть как-то упорядочить этот хаос.
– Эй! – Кит поймал дочь, когда та в очередной раз пронеслась мимо него, и привлек к себе. – Есть хорошие новости.
Шелли, которая только что наступила на банановую кожуру, вдавив ее в ковер, одарила его испепеляющим взглядом.
– Если эта новость примерно из той же оперы, что я слышала от тебя прежде, то, по-моему, пора вызывать «скорую помощь».
– Уж лучше сразу Международный Красный Крест.
– Как здорово! – воскликнула Матильда. – Я попрыгунчик! – сообщила она Шелли, после чего залезла на ее кровать, чтобы продемонстрировать свои способности. – А кто здесь спит?
– Только я, – невозмутимо ответила Шелли.
– А зачем тогда тебе понадобилась вторая половина кровати? – поинтересовался попрыгунчик.
– Да так, на всякий случай, – ответила Шелли, в упор посмотрев на так называемого мужа.
Матильда нажала кнопку пульта дистанционного управления. На экране телевизора возникло лишьтрескучее мельтешение помех при полном отсутствии какой-либо телевизионной картинки – и так, без исключения, на всех каналах.
– Не поверю, чтобы вас взяли и выставили из вашего номера. Я сейчас позвоню администратору и все выясню, – заявила Шелли, она же мисс Воплощенная Решимость. – Как по-французски будет «Только не подумайте, что я бесчувственная стерва. Мне крайне неприятно выгонять под дождь отца с ребенком, чтобы они потом всю ночь тряслись от страха в джунглях, где росомахи пожирают собственных детенышей, но этот маньяк уже настолько успел отравить мне жизнь, что у меня не остается другого выхода»?
– Не знаю. Так или иначе, персонал разбежался по домам, а телефонная линия оборвана.
Шелли схватила телефонную трубку. Гудка не было. Она со злостью посмотрела на Кита. Раскаты грома звучали все оглушительнее, чем-то напоминая овацию. По крыше отбивал безумную чечетку град.
Кит поймал на себе взгляд Шелли и вопросительно выгнул бровь. Он тоже сбросил с себя мокрую рубашку. Один только вид его загорелого тела моментально наполнил комнату напряжением, под стать грозовому. Шелли пыталась не смотреть, как Кит, небрежно закинув ногу на ногу, развалился на ее кровати и вертит ручку настройки радиоприемника. «Господи, ну почему я до сих пор, несмотря ни на что, нахожу этого мерзавца привлекательным?» – злилась Шелли и не находила ответа.
– Согласно прогнозу погоды циклон лишь заденет остров, – успокоил Кит обеих дам.
Увы, местный канал крутил лишь хиты Фрэнка Синатры в исполнении военного оркестра, в которые время от времени вклинивались призывы на французском: «Сохраняйте спокойствие и порядок! Не поддавайтесь панике!» Иногда призывы переводились на английский – надо же, власти снизошли до англоязычных туристов!.. Последних призывали не паниковать, оставаться в своих гостиничных номерах, а главное – во всем доверять жандармам.
– Ну, сказанули, жандармам! Можно подумать, за окнами гремит гром, – шепнул Кит на ухо Шелли. – Это стреляют из пушек.
– Что?
– Emeutes, des blocus, militants[13], – повторил Кит только что произнесенные по радио слова. – Шелли, – шепнул он, и в его голосе она услышала тревогу. – Я не говорю на языке лягушатников, но у меня такое впечатление, что мы угодили в самую настоящую революцию.
Шелли на мгновение уставилась на него, потом закрыла ладонями уши.
– Извини, у меня от всего этого уже едет крыша. Я отказываюсь воспринимать твою информацию. Впрочем, если на то пошло, любую информацию.
И она растянулась на кровати рядом с Матильдой, которая уютно свернулась калачиком под ярким стеганым одеялом и упорно пыталась не уснуть, нервно листая книженцию «Одинокая планета». Шелли была почти уверена, что таких слов, как «циклон» и «революция», там не было. Затем она заглянула на обложку и увидела фото автора, представителя философского направления «Нью-эйдж». «Возвращаясь из странствий, – говорилось в краткой биографии, – Олаф обожает ухаживать за растениями, каких немало в его юрте, в которой живет со своей подругой Гертой».
Черт, и как ее угораздило взять с собой в отпуск такую чушь? Неудивительно, что она угодила в переделку!.. В полном унынии Шелли взгромоздила себе на голову подушку – мол, ничего не знаю и знать не хочу – и потому не сразу заметила, как в комнату вошла Коко. Волосы певички промокли насквозь и теперь напоминали клубок слипшихся червей. Куда только подевался яркий цветастый саронг и пестрые фенечки. Их сменил камуфляж, солдатские ботинки и военная куртка.
Шелли приветствовала ее с тем же воодушевлением, с каким приветствовала бы известие о том, что подцепила дрожжевую инфекцию.
– В чем дело? – резко обратился к вошедшей Кит. – Пушки, взорванные корабли, похищенные субмарины… Это что, революция? Я правильно понял?
– Пока стреляют только в городе. – Коко запыхалась. – Некоторые представители власти ранены. Полиция уверяет, что порядка нет, что на улицы выходить опасно, что там орудуют банды. Полная чушь. Они хотят объявить чрезвычайное положение, чтобы провести аресты без всякого суда. Им надо подавить восстание.
Вид у Кита был не на шутку встревоженный. Однако Шелли куда больше удивило другое: Коко только что произнесла несколько многосложных слов, причем каким-то чудом умудрилась употребить их в более-менее верном порядке.
– И поэтому вы меня должны спрятать.
– Мы никому ничего не должны! – возмутилась Шелли, вскакивая с кровати. – Разве что произвести гражданский арест.
– Точно, – поддакнул Кит. – За то, что ты пыталась меня обломать.
Коко лишь пожала плечами:
– Революция куда важнее, чем ты. Нам нужны были деньги. Я бы продала билеты, и мы бы купили медикаменты и боеприпасы. Мои соратники арестованы. Спрячьте меня. Ведь вам тоже есть что прятать. Вот ее. – И Коко указала длинным накрашенным когтем на Матильду, которая, свернувшись клубочком, уже мирно посапывала под одеялом. – Я не расскажу про ребенка, если вы не расскажете про меня.
– Идет. Мы тебя спрячем, – тотчас согласился Кит.
– И не подумаем.
– Шелли, у нас нет выбора.
– Это у тебя нет выбора, а у меня есть. – Шелли с тоской подумала о бутылочке виски, однако потом решила, что это не лучший выход из ситуации.
Буря, казалось, разошлась не на шутку. Град громыхал по крыше пудовыми кулачищами.
– Гаспар рыщет по всему острову. Вы скажете, что не видели меня. А теперь разденьтесь и притворитесь, что вы муж и жена. И когда кто-нибудь к вам войдет, сделайте вид, будто злитесь, что вам помешали трахаться во время медового месяца.
– Что-что ты сказала? – Шелли поплотнее закрутила вокруг себя махровый халат. – Нет, я скорее воспользуюсь чужой зубной щеткой!
– Шелли, прекрати упираться. Просто обними меня, – обратился к ней Кит и раскрыл свои объятия. На какое-то мгновение она испытала нерешительность, словно утративший равновесие канатоходец. Нет, на сей раз этот номер не пройдет, равновесия она не утратит.
– Я не упираюсь, я жду решения суда по делу о разводе.
– Вы с ним разводитесь?
– Да. Я бы хотела в мужья кого-нибудь с меньшим жизненным опытом.
– Будет тебе, киска. – Кит попытался стащить с ее плеч банный халат. – Мы женаты и разводиться пока не думаем. Посмотри сама, как красиво мы ссоримся. Но только не в присутствии ребенка, ты согласна? – шепнул он и кивнул в сторону спящей дочери.
Шелли сбросила с себя его руку, словно та была ядовитой змеей.
– Послушай, приятель, может, ты и нужен – полиции, но для меня ты звезда шоу «На хрен сдался такой подарочек», и я не собираюсь ложиться с тобой в постель.
– Хватит придуриваться! – со злостью крикнула Коко. – Живо в люльку и обжимайтесь. А я спрячусь в ванной. – С этими словами она направилась в ванную комнату, вытирая за собой мокрые следы, которые оставляла на полу.
– Зачем ты понадобилась Гаспару? Что ты такого натворила? – бросила ей вслед Шелли.
– Мой приятель верно говорит. Мы покончим с туризмом, чтобы привлечь внимание человечества к нашему острову. Пусть весь мир увидит, как французское правительство нарушает право Реюньона на самоопределение.
– Так ты террористка! – содрогнулась Шелли. Вернее, вскрикнула – да так истошно, что даже в Нью-Йорке у машин наверняка сработала противоугонная сигнализация. Матти подскочила на кровати как ужаленная.
– Ш-ш-ш! – Кит приложил к губам палец. – Пусть это останется между нами и французской секретной полицией.
– Я член Фронта освобождения Реюньона. Нас поддерживают организации австралийских аборигенов, новозеландских маори и североамериканских индейцев. Возглавляет фронт мой новый друг Гастон.
– О Боже! Корабль!.. Значит, его взорвали вы? – Шелли буквально задыхалась от возмущения.
– А ты думала, что я просто прозябаю в этой дыре? Гастон долго искал человека, который подложит взрывчатку.
– Конечно, ведь не заподозришь глупенькую певичку-хиппи… – сделала вывод Шелли. Ну кто бы мог подумать, что раскрашенная дурочка неожиданно превратилась в махровую террористку, да еще такую, что согласна умереть за свои убеждения, заодно прихватив с собой на тот свет несколько десятков ни в чем не повинных туристов? Шелли в ужасе посмотрела на свою собеседницу. – Ты в курсе, что тебе светит за терроризм?
Коко равнодушно пожала плечами:
– Никто пока не погиб. Ничего страшного.
– Ничего страшного? Коко, пойми, такой вещи, как гражданская война, не существует в природе. Есть просто война, и все. Между прочим, а откуда ваш фронт получает средства? – не унималась Шелли.
– Нам помогают благотворительный фонд Каддафи и наше военное подразделение. Оно организует похищение бизнесменов, за которых потом требует выкуп.
– Его возглавляет приятель Коко, – вмешался Кит. – Кто он такой, не знаю. Толи гениальный иезуит, то ли марксист с Маврикия. Газеты пишут о нем разное.
– Все понятно. Левак! – Шелли в отчаянии зарылась лицом в ладони.
– А что нам еще остается делать? Французское правительство лишило коренное население острова его законных прав. Сюда хлынули французы – видите ли, Париж предлагает им двойные пенсии, лишь бы они селились здесь, надеясь тем самым увеличить белое население. Но народная власть поднимает голову! – с неподдельным воодушевлением воскликнула Коко. – Более того, весь персонал отеля – члены Фронта освобождения!
– Ш-ш-ш! – шикнул на нее Кит. Все как один навострили уши. Совсем рядом, за дверью, переговаривались мужские голоса.
– Это Гаспар! – испугалась Коко. – Спрячьте меня. – Шелли решительно загородила ей путь в ванную.
– Но мы превратимся в твоих сообщников! Нас обвинят в пособничестве мятежникам. «Весьма сожалею, но я не могу подозвать к двери Коко, поскольку в данный момент она готовится взорвать к чертовой матери весь мир».
– Послушай, Шелли, тебе еще требуется донор для пересадки костного мозга? – спросил Кит, запихивая под кровать разбросанные Матильдой вещи. – Неудивительно, что тогда, на концерте, у тебя от страха отшибло мозги.
Шелли сделала вид, будто его слова ее нисколько не задели.
– Пойми, жизнь – это вам не сплошная раздача призов. Иногда, чтобы чего-то в ней достичь, приходится поработать кулаками.
– Я не могу лгать. В отличие от тебя.
– О, старая как мир проблема – пойти ли на маленькую пакость, чтобы в результате получить большое благо, – язвительно прошептал Кит. – Я, например, устроил целое представление, чтобы слинять из Англии, прихватив с собой Матти. Умоляю тебя, Шелли. – И он обнял ее за плечи. – Я не вынесу, если потеряю ее.
В следующее мгновение раздался настойчивый стук в дверь, и все как один подскочили. Коко схватила с кровати сонную девочку и испарилась вместе с ней в ванную. Ките мольбой во взгляде посмотрел на Шелли.
Шелли с самого начала поняла, что ее замужество окажется не из легких, но чтобы ему сопутствовали еще и государственные перевороты, циклоны, фальшивые паспорта, прячущиеся в ванной мятежники и съехавшие с катушек бывшие жены… Ей довелось побывать в дорожных катастрофах, куда менее опасных для жизни, чем это так называемое замужество. Перед мысленным взором возникла картинка: она в мешковатой тюремной форме. Ладно, по крайней мере полосы там вертикальные, что зрительно делает фи гуру более стройной.
Шелли с видом мученицы протянула Киту свой банный халат и ночнушку.
– Знаешь, Кинкейд, мне, как твоей жене, полагаются боевые деньги.
Кит вновь надел ей на палец обручальное кольцо, сорвал с себя одежду, обвязался вокруг талии полотенцем, взъерошил волосы и, как раз в тот самый момент, когда Шелли в томной позе разлеглась на подушках, открыл Гаспару дверь. Внутрь тотчас ворвался порыв ветра, принеся с собой запах плесени и хлюпающих ботинок. Лицо их обладателя, казалось, было высечено из мокрого гранита.
– Вы знаете, зачем я здесь? – прогремел комиссар полиции. В эту минуту ему ничего не стоило пройти кастинг на роль горгульи.
– Зачем? – ответил вопросом на вопрос Кит и улегся в постель. – Наверное, затем, чтобы доказать нам, что у экзистенциализма нет будущего.
Казалось, даже воздух в комнате вот-вот взорвется. Кит театрально обнял свою половину.
– Террористы пронесли взрывчатку на корабль и украли субмарину. – Гаспар циклопом высился над их кроватью, с его плаща на Шелли и Кита скатывались холодные капли. Полицейский наклонился еще ниже, почти к самым их лицам. – Я все равно найду тех, кто это сделал, даже если мне придется срубить все до последнего деревья в здешних джунглях. Это в их честь партизанская война именуется герильей, потому что все мятежники – гориллы, – заявил высокомерно Гаспар, обдав их запахом чеснока.
– Мне казалось, что вы, французы, обожаете революции. Или вы уже забыли, как бросались булыжниками в 1789 году? А в 1968-м? – игриво спросил Кит.
Лицо Гаспара окаменело, словно его хватил столбняк.
– Свобода слова, как и прочие вещи, которые даются даром, как правило, того не стоят – особенно если вам нечего сказать. А вам точно сказать нечего. Поэтому закройте-ка рот! – рявкнул Гаспар и вмазал Киту по лицу.
– Если такова свобода слова в вашем понимании, то я лучше перееду в Алжир, – издевательским тоном произнес тот, потирая челюсть.
Гаспар воззрился на молодоженов словно натуралист, надменно изучающий повадки неинтересного ему биологического вида.
– Ваш режиссер сказала мне, что вы разводитесь, – недоверчиво произнес он.
Кит запустил руку под простыню и нежно похлопал Шелли по попке.
– Надо быть дураком, чтобы отказаться оттакой киски. – Шелли, которая все это время изображала участницу конкурса «Самая очаровательная улыбка», больно ущипнула «муженька» за руку.
Кит негромко ойкнул и поспешил изобразить кашель. Гаспар рыскал по номеру, как ищейка. Шелли отметила про себя, что слева под мышкой у него кобура.
– Вы что-нибудь видели? Слышали? Вам попадалась Коко? – Гаспар нервно побарабанил пальцами по телевизору, стреляя глазами во все стороны. – Тигрица – любовница Гастона Флока. Он использовал ее в качестве орудия шантажа. Знаете, как у нас называют креола, у которого нет подружки? Бездомный. Теперь нам известно, что он использовал и ее пляжный домик – там у них хранилось оружие. Вот почему мы хотим ее снова арестовать. Когда мы ловили ее дружков, люди видели, как она побежала к отелю.
Шелли бросила на Кита робкий взгляд. В уголке его рта дрогнул мускул, но он поспешил взять себя в руки.
– Пока что, приятель, я слышал только одни звуки – сладострастные стоны моей женушки. А если что и видел, то только ее соблазнительные сисечки, – развязно отвечал Кит, проводя рукой по телу Шелли. – Разве не так, киска?
– Угу, – подтвердила она как можно убедительнее и даже кивнула, а сама потихоньку впилась ногтями Киту в руку. Сначала тот ойкнул, однако торопливо изобразил вздох удовольствия. Шелли только оставалось надеяться, что она расцарапала ему руку до крови.
Размахивая фонариком, словно мачете, Гаспар приблизился к двери ванной. Кит навалился на Шелли, вжав в кровать всем телом, и коленкой раздвинул ей ноги.
– А теперь, если не возражаете, комиссар… Это все-таки наш медовый месяц. – Он заерзал, лежа на Шелли, и принялся осыпать поцелуями ее шею, медленно, но верно спускаясь ниже, к груди. – Я понимаю, в вашем возрасте нелегко понять, что такое страсть. Таким, как вы, требуется недели две, не меньше, чтобы у вас встал хотя бы наполовину.
Другие полицейские, топтавшиеся все это время в дверях, захихикали и принялись толкать друг друга в бок. Однако стоило начальнику свирепо зыркнуть в их сторону, как они мгновенно утихомирились. За их спинами сплошной стеной лил тропический ливень, и завывал ветер.
Гаспар сощурился и шагнул к постели. Кит со стоном взасос поцеловал Шелли – его язык проник ей в рот.
Гаспар бочком направился к выходу.
– Я буду за вами следить, – предупредил он напоследок, прежде чем выйти вон.
– В таком случае, старый греховодник, мне придется подать на вас в суд, – шутя парировал Кит.
Шелли от страха зажмурилась.
– Послушайте, комиссар, – продолжил Кит, – спорим, что в вашей полицейской академии не проходили вот этот жест?
Услышав, как входная дверь захлопнулась, Шелли укусила Кита за мочку уха.
Тот выругался и мигом скатился с нее, однако в следующий момент похлопал ее по попке.
– Симпатичная попочка, – игриво заметил он. – Такая же вкусная и соблазнительная, как и сисечки.
– Таких нахалов, как ты, еще надо поискать, – презрительно бросила ему Шелли.
– Не надо ля-ля. Можно подумать, тебе самой не понравилось. Да ты была как сучка во время течки, едва не задыхалась от похоти.
– А вот и нет. Я просто боялась, что меня вот-вот вырвет.
Кит притянул ее к себе:
– Брось. Дай я лучше тебя отблагодарю. – Шелли как ошпаренная соскочила с кровати.
– Уж лучше я сделаю искусственное дыхание рот в рот дохлому осьминогу, чем буду целоваться с тобой. В следующий раз ты получишь возможность заняться супружеским сексом, когда твоя женушка приедет навестить тебя в тюрьме.
Кит скрылся в ванной и вскоре вышел оттуда с сонной Матильдой на руках. Все это время, пока Гаспар рыскал по номеру, Коко сидела ни жива ни мертва вместе с девочкой в ванне, спрятавшись за занавеской для душа. От Шелли не укрылось, с какой нежностью Кит погладил щеку ребенка. По его лицу блуждала задумчивая улыбка, словно он погрузился в счастливые грезы. Такая горячая любовь к дочери поразила Шелли, у нее даже заныло сердце – правда, поныв чуть-чуть, оно успокоилось, потому что Кит произнес: