Страница:
– Это я, – проговорила Джулия. – Мне хотелось услышать твой голос. У меня выдалась скверная суббота, а потом невеселое воскресенье. Теперь уж и не знаю, так ли удачна была мысль остаться в одиночестве. Утешаюсь только тем, что я избавила тебя от своего мерзкого настроения. А сейчас меня почти силой выставили из студии мои коллеги. Хочу немножко пройтись. А ты, наверное, уже вернулся в город и лег спать. Я уверена, что твоя мать тебя сильно утомила. Ты мог бы оставить мне на автоответчике хоть несколько слов. Целую тебя. Хотела попросить, чтобы ты мне позвонил, но это глупо, раз ты все равно уже спишь. И вообще, все, что я тут наговорила, в высшей степени глупо. До завтра. Позвони мне, когда проснешься.
Джулия кинула мобильник в сумку и зашагала по набережной. Минут через тридцать она подошла к дому и обнаружила на входной двери конверт, прикрепленный скотчем. На нем было нацарапано ее имя. Заинтригованная Джулия распечатала конверт. «Я упустил клиентку, пока занимался вашим заказом. Ключ лежит на месте. P.S.: Под ковриком на ОДИННАДЦАТОЙ ступеньке, а не на шестой, седьмой или восьмой! Приятного воскресенья!» Подписью адресата не удостоили.
– Спасибо еще, что он не указал этаж для удобства квартирных воров! – проворчала Джулия, взбираясь по лестнице.
Она почти бежала: ей не терпелось увидеть, что же находится в посылке. Наконец она вытащила ключ из-под ковровой дорожки (попутно решив приискать для него новый тайник), вошла в квартиру и включила свет.
Посреди гостиной высился поставленный на попа двухметровый ящик.
– Господи, что же это такое? – воскликнула она, роняя сумку и плащ на журнальный столик.
На квитанции, приклеенной к боковой стенке, было написано «Не кантовать», а ниже ее имя. Джулия начала с того, что обошла кругом этот огромный короб из светлого дерева. Он был слишком громоздким, чтобы она смогла передвинуть его хотя бы на несколько метров. Кроме того, она понятия не имела, как его открыть.
Адам по-прежнему не подходил к телефону; оставалось, как всегда, прибегнуть к помощи Стенли, и она набрала его номер.
– Я тебя не разбудила?
– Это в воскресенье-то вечером?! Я ждал, что ты позвонишь и я тебя куда-нибудь вытащу.
– Успокой меня: это, случайно, не ты прислал мне дурацкий ящик двухметровой высоты?
– Ты с ума сошла, Джулия?
– Ну так я и думала! Вопрос второй: как вскрыть дурацкий ящик двухметровой высоты?
– А он из чего сделан?
– Из дерева!
– Тогда, может, пилой распилить?
– Спасибо за подсказку, Стенли, сейчас пойду поищу пилу у себя в сумке или в аптечке, – съязвила Джулия.
– Не хочу быть нескромным, но что там внутри?
– А вот это и я хотела бы знать! Если желаешь удовлетворить свое любопытство, быстренько бери такси и приезжай ко мне.
– Дорогая моя, я сижу в пижаме!
– Позволь, ты ведь собирался куда-нибудь меня вытащить!
– Да, из постели!
– Ладно, буду справляться сама.
– Погоди-ка, дай подумать. На нем никакой ручки нет?
– Нет!
– И петель тоже нет?
– Я их, по крайней мере, не вижу.
– Слушай, а вдруг это произведение современного искусства – «Ящик-который-не-открывается», шедевр какого-нибудь великого художника? – хихикая, предположил Стенли.
По молчанию Джулии он понял, что выбрал неудачный момент для шуток.
– Может, попробуешь просто чуть нажать на стенку, ну знаешь, как открываются некоторые стенные шкафы? Один легкий толчок, и готово…
Пока ее друг продолжал свои объяснения, Джулия прикоснулась к передней стенке ящика и нажала на нее ладонью, как советовал Стенли. Неожиданно створка медленно повернулась.
– Алло! Алло! – заголосил Стенли в трубку. – Ты меня слышишь?
Джулия выронила трубку. Она в ужасе глядела на содержимое ящика: то, что она увидела, было похоже на кошмарный сон.
Голос Стенли продолжал еле слышно верещать в трубке у ее ног. Не спуская глаз с ящика, Джулия медленно нагнулась, чтобы подобрать ее.
– Стенли…
– Фу, как ты меня напугала! С тобой все в порядке?
– В общем… да…
– Если хочешь, я натяну штаны и сейчас же приеду к тебе.
– Нет, не стоит, – еле слышно сказала Джулия.
– Так тебе удалось открыть этот ящик?
– Да, – безучастно ответила она. – Я тебе позвоню… завтра.
– Слушай, я все-таки волнуюсь!
– Ничего, Стенли, ложись, отдыхай, целую тебя.
И Джулия отключила телефон.
– Господи, кто мог прислать мне ЭТО? – спросила она себя.
Теперь предстояло принять какое-то решение. Кому-то пришла в голову чудовищная мысль создать двойника Энтони Уолша – куклу, подобную тем, какие выставлены в некоторых музеях восковых фигур в Квебеке, Париже и Лондоне, да еще сделать ее до жути реалистичной. Джулия едва сдерживалась, чтобы не завопить во весь голос.
Разглядывая куклу, она вдруг заметила приколотую к рукаву бумажку, на которой синей ручкой была нарисована стрелка, указывающая на верхний карман пиджака. На обороте Джулия прочла: «Включи меня». Она тотчас узнала своеобразный почерк отца.
В нагрудном кармане Энтони Уолш обычно носил шелковый платочек; теперь оттуда выглядывал кончик чего-то, похожего на дистанционный пульт. Джулия взяла его в руки. На нем была только одна квадратная белая кнопка.
Джулия почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Может, это просто дурной сон, и через несколько минут она очнется, вся в поту, и будет смеяться над испугавшим ее бредовым видением? Подумать только, ведь она убеждала себя, глядя на опускавшийся в могилу гроб отца, что носит по нему траур чуть ли не с детства, что разлука с ним не может причинить ей горе, поскольку длится уже почти двадцать лет. Она ведь почти гордилась тем, что рассуждает так мудро и зрело, и вот теперь все же угодила в ловушку своей подсознательной привязанности… Нет, это просто смешно, смешно и нелепо! Отец бросил ее в детстве, обрек на одинокие ночи ожидания, и она не допустит, чтобы его фантом вторгался в ее жизнь взрослой женщины.
За окнами с громыханием проехал мусоровоз, и в этом шуме не было ничего сверхъестественного. Увы, Джулии не снился дурной сон, а эта невероятная, торчавшая перед ней статуя с закрытыми глазами, казалось, ждала, решится ли она нажать на кнопку обычного пульта.
Грузовик был уже далеко, в конце улицы, и Джулия подумала: жалко, что он уехал, ведь она могла бы броситься к окну, окликнуть мусорщиков, умолить их освободить ее квартиру от этого невыразимого кошмара. Но улица была пуста.
Ее палец коснулся кнопки – совсем легонько, она все еще не находила в себе сил нажать на нее.
Нет, с этим нужно кончать. Разумнее всего закрыть ящик, найти на квитанции адрес транспортной фирмы, вызвать грузчиков с утра пораньше, приказать им увезти страшную куклу туда, где они ее взяли, и, наконец, разыскать автора этой злой шутки. Но кто же мог измыслить подобный маскарад, кто в ее окружении оказался способен на такую жестокость?
Джулия широко распахнула окно и полной грудью вдохнула мягкий ночной воздух.
Внешний мир выглядел прежним, каким она только что оставила его, переступив порог своего дома. Столики греческого ресторана были сложены штабелем на террасе, неоновая вывеска потушена, вдали, на перекрестке, какая-то женщина выгуливала собаку – лабрадора шоколадного цвета. Пес бегал зигзагами, то и дело натягивая поводок, чтобы обнюхать уличный фонарь или стену под чьим-нибудь окном.
Затаив дыхание, Джулия глядела на зажатый в руке пульт. Тщетно перебирала она одного за другим всех своих знакомых, на ум приходило лишь одно имя; да, только один человек мог сочинить такой сценарий, такую мизансцену. Неожиданно в ней вскипел гнев, и она твердо решила проверить правильность родившегося у нее подозрения.
Ее палец нажал на кнопку, раздался легкий щелчок, глаза того, что уже не было просто манекеном, открылись, на лице промелькнула усмешка, и она услышала голос отца:
– Значит, ты уже скучаешь по мне?
5
Джулия кинула мобильник в сумку и зашагала по набережной. Минут через тридцать она подошла к дому и обнаружила на входной двери конверт, прикрепленный скотчем. На нем было нацарапано ее имя. Заинтригованная Джулия распечатала конверт. «Я упустил клиентку, пока занимался вашим заказом. Ключ лежит на месте. P.S.: Под ковриком на ОДИННАДЦАТОЙ ступеньке, а не на шестой, седьмой или восьмой! Приятного воскресенья!» Подписью адресата не удостоили.
– Спасибо еще, что он не указал этаж для удобства квартирных воров! – проворчала Джулия, взбираясь по лестнице.
Она почти бежала: ей не терпелось увидеть, что же находится в посылке. Наконец она вытащила ключ из-под ковровой дорожки (попутно решив приискать для него новый тайник), вошла в квартиру и включила свет.
Посреди гостиной высился поставленный на попа двухметровый ящик.
– Господи, что же это такое? – воскликнула она, роняя сумку и плащ на журнальный столик.
На квитанции, приклеенной к боковой стенке, было написано «Не кантовать», а ниже ее имя. Джулия начала с того, что обошла кругом этот огромный короб из светлого дерева. Он был слишком громоздким, чтобы она смогла передвинуть его хотя бы на несколько метров. Кроме того, она понятия не имела, как его открыть.
Адам по-прежнему не подходил к телефону; оставалось, как всегда, прибегнуть к помощи Стенли, и она набрала его номер.
– Я тебя не разбудила?
– Это в воскресенье-то вечером?! Я ждал, что ты позвонишь и я тебя куда-нибудь вытащу.
– Успокой меня: это, случайно, не ты прислал мне дурацкий ящик двухметровой высоты?
– Ты с ума сошла, Джулия?
– Ну так я и думала! Вопрос второй: как вскрыть дурацкий ящик двухметровой высоты?
– А он из чего сделан?
– Из дерева!
– Тогда, может, пилой распилить?
– Спасибо за подсказку, Стенли, сейчас пойду поищу пилу у себя в сумке или в аптечке, – съязвила Джулия.
– Не хочу быть нескромным, но что там внутри?
– А вот это и я хотела бы знать! Если желаешь удовлетворить свое любопытство, быстренько бери такси и приезжай ко мне.
– Дорогая моя, я сижу в пижаме!
– Позволь, ты ведь собирался куда-нибудь меня вытащить!
– Да, из постели!
– Ладно, буду справляться сама.
– Погоди-ка, дай подумать. На нем никакой ручки нет?
– Нет!
– И петель тоже нет?
– Я их, по крайней мере, не вижу.
– Слушай, а вдруг это произведение современного искусства – «Ящик-который-не-открывается», шедевр какого-нибудь великого художника? – хихикая, предположил Стенли.
По молчанию Джулии он понял, что выбрал неудачный момент для шуток.
– Может, попробуешь просто чуть нажать на стенку, ну знаешь, как открываются некоторые стенные шкафы? Один легкий толчок, и готово…
Пока ее друг продолжал свои объяснения, Джулия прикоснулась к передней стенке ящика и нажала на нее ладонью, как советовал Стенли. Неожиданно створка медленно повернулась.
– Алло! Алло! – заголосил Стенли в трубку. – Ты меня слышишь?
Джулия выронила трубку. Она в ужасе глядела на содержимое ящика: то, что она увидела, было похоже на кошмарный сон.
Голос Стенли продолжал еле слышно верещать в трубке у ее ног. Не спуская глаз с ящика, Джулия медленно нагнулась, чтобы подобрать ее.
– Стенли…
– Фу, как ты меня напугала! С тобой все в порядке?
– В общем… да…
– Если хочешь, я натяну штаны и сейчас же приеду к тебе.
– Нет, не стоит, – еле слышно сказала Джулия.
– Так тебе удалось открыть этот ящик?
– Да, – безучастно ответила она. – Я тебе позвоню… завтра.
– Слушай, я все-таки волнуюсь!
– Ничего, Стенли, ложись, отдыхай, целую тебя.
И Джулия отключила телефон.
– Господи, кто мог прислать мне ЭТО? – спросила она себя.
* * *
В ящике, лицом к ней, стояла восковая фигура в человеческий рост – точная копия Энтони Уолша. Сходство было потрясающее: если бы не закрытые глаза, ее можно было бы принять за живого человека. Джулия задыхалась, ей не хватало воздуха. Она чувствовала, как по ее спине сползают капельки пота. Она осторожно подошла ближе. Восковой двойник ее отца был выполнен с потрясающим мастерством, цвет и фактура кожи выглядели естественными до ужаса. Туфли, костюм цвета антрацит, белая полотняная рубашка – все абсолютно такое же, что неизменно носил Энтони Уолш. Ей безумно хотелось коснуться его щеки, вырвать волосок, чтобы удостовериться, что это не он сам, но Джулия и ее отец давным-давно не касались друг друга. Ни намека на поцелуи, объятия или рукопожатия – ничего, что хотя бы отдаленно походило на проявление нежности. Пропасть, разделявшая их уже долгие годы, была непреодолима, так что уж говорить об этой восковой копии!Теперь предстояло принять какое-то решение. Кому-то пришла в голову чудовищная мысль создать двойника Энтони Уолша – куклу, подобную тем, какие выставлены в некоторых музеях восковых фигур в Квебеке, Париже и Лондоне, да еще сделать ее до жути реалистичной. Джулия едва сдерживалась, чтобы не завопить во весь голос.
Разглядывая куклу, она вдруг заметила приколотую к рукаву бумажку, на которой синей ручкой была нарисована стрелка, указывающая на верхний карман пиджака. На обороте Джулия прочла: «Включи меня». Она тотчас узнала своеобразный почерк отца.
В нагрудном кармане Энтони Уолш обычно носил шелковый платочек; теперь оттуда выглядывал кончик чего-то, похожего на дистанционный пульт. Джулия взяла его в руки. На нем была только одна квадратная белая кнопка.
Джулия почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Может, это просто дурной сон, и через несколько минут она очнется, вся в поту, и будет смеяться над испугавшим ее бредовым видением? Подумать только, ведь она убеждала себя, глядя на опускавшийся в могилу гроб отца, что носит по нему траур чуть ли не с детства, что разлука с ним не может причинить ей горе, поскольку длится уже почти двадцать лет. Она ведь почти гордилась тем, что рассуждает так мудро и зрело, и вот теперь все же угодила в ловушку своей подсознательной привязанности… Нет, это просто смешно, смешно и нелепо! Отец бросил ее в детстве, обрек на одинокие ночи ожидания, и она не допустит, чтобы его фантом вторгался в ее жизнь взрослой женщины.
За окнами с громыханием проехал мусоровоз, и в этом шуме не было ничего сверхъестественного. Увы, Джулии не снился дурной сон, а эта невероятная, торчавшая перед ней статуя с закрытыми глазами, казалось, ждала, решится ли она нажать на кнопку обычного пульта.
Грузовик был уже далеко, в конце улицы, и Джулия подумала: жалко, что он уехал, ведь она могла бы броситься к окну, окликнуть мусорщиков, умолить их освободить ее квартиру от этого невыразимого кошмара. Но улица была пуста.
Ее палец коснулся кнопки – совсем легонько, она все еще не находила в себе сил нажать на нее.
Нет, с этим нужно кончать. Разумнее всего закрыть ящик, найти на квитанции адрес транспортной фирмы, вызвать грузчиков с утра пораньше, приказать им увезти страшную куклу туда, где они ее взяли, и, наконец, разыскать автора этой злой шутки. Но кто же мог измыслить подобный маскарад, кто в ее окружении оказался способен на такую жестокость?
Джулия широко распахнула окно и полной грудью вдохнула мягкий ночной воздух.
Внешний мир выглядел прежним, каким она только что оставила его, переступив порог своего дома. Столики греческого ресторана были сложены штабелем на террасе, неоновая вывеска потушена, вдали, на перекрестке, какая-то женщина выгуливала собаку – лабрадора шоколадного цвета. Пес бегал зигзагами, то и дело натягивая поводок, чтобы обнюхать уличный фонарь или стену под чьим-нибудь окном.
Затаив дыхание, Джулия глядела на зажатый в руке пульт. Тщетно перебирала она одного за другим всех своих знакомых, на ум приходило лишь одно имя; да, только один человек мог сочинить такой сценарий, такую мизансцену. Неожиданно в ней вскипел гнев, и она твердо решила проверить правильность родившегося у нее подозрения.
Ее палец нажал на кнопку, раздался легкий щелчок, глаза того, что уже не было просто манекеном, открылись, на лице промелькнула усмешка, и она услышала голос отца:
– Значит, ты уже скучаешь по мне?
5
– Я сейчас проснусь! Все, что со мной случилось сегодня вечером, не имеет отношения к реальному миру! Скажи мне это, прежде чем я соглашусь признать себя безумной!
– Ну-ну, успокойся, Джулия, – услышала она голос отца.
Шагнув вперед, он вышел из своего ящика и потянулся с болезненной гримасой. Четкость движений и даже легкие подергивания лица были потрясающе естественны.
– Не бойся, ты вовсе не сошла с ума, – продолжал он, – ты всего лишь потрясена, и я тебя понимаю: в подобных обстоятельствах это вполне нормально.
– Какое тут «нормально», ты же не можешь здесь находиться, – прошептала Джулия, мотая головой, – это просто бред!
– Правильно, но сейчас перед тобой не совсем я.
Джулия зажала рот рукой и внезапно разразилась нервным хохотом.
– Да, человеческий мозг поистине волшебная машина! Я чуть было не поверила, что это ты. На самом деле я просто-напросто сплю или хлебнула какой-то отравы по дороге домой и захмелела. Белого вина, что ли? Ну конечно, я же не переношу белое вино! Какая же я идиотка – поддалась на игру собственного воображения! – продолжала она, возбужденно шагая взад-вперед по комнате. – Признай все-таки, что из всех моих сновидений это – самое фантастическое!
– Перестань, Джулия, – мягко попросил ее отец. – Ты вовсе не спишь и находишься в здравом уме.
– Ну уж нет, позволь усомниться – потому что я вижу тебя, потому что разговариваю с тобой и потому что ты умер!
Несколько секунд Энтони Уолш молча смотрел на нее, потом благодушно признал:
– Ну конечно, Джулия, я умер!
Она, ужаснувшись, застыла на месте, а он положил руку ей на плечо и указал на диван:
– Прошу тебя, сядь на минутку и выслушай меня.
– Нет! – бросила она, высвободившись.
– Джулия, ты действительно должна выслушать то, что я хочу тебе сказать.
– А если я не хочу? Почему все должно происходить именно так, как ты решил, почему?
– Больше так не будет. Тебе достаточно еще раз нажать на кнопку этого пульта, и я опять стану недвижимым. Но в этом случае ты никогда не узнаешь, что происходит.
Джулия взглянула на предмет, зажатый в руке, подумала, стиснула зубы и нехотя села на диван, подчиняясь этому странному механизму, дьявольски похожему на ее отца.
– Слушаю, – прошептала она.
– Я знаю, что все это выглядит по меньшей мере дико. И знаю также, что мы с тобой очень давно не общались.
– Год и пять месяцев.
– Неужели так много?
– И двадцать два дня!
– Ты точно помнишь?
– Еще бы не помнить, это ведь случилось в день моего рождения. Ты вызвал своего секретаря и передал через него, чтобы тебя не ждали к началу ужина, ты подойдешь позже. Но так и не явился!
– Хоть убей, не помню!
– Зато я не забыла.
– Ну хорошо, сейчас вопрос не в этом.
– А я вообще не задавала никаких вопросов, – сухо парировала Джулия.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Все на свете имеет свое начало – это ведь одно из твоих любимых изречений, так что начни с начала и объясни, в чем дело.
– Несколько лет назад я стал акционером одной хайтековской фирмы, так их теперь называют. За несколько месяцев ее финансовые запросы сильно возросли, соответственно увеличилась моя доля в уставном капитале; словом, кончилось тем, что я вошел в административный совет.
– То есть твой концерн поглотил еще одно предприятие?
– Нет, на сей раз мои инвестиции носили личный характер; я остался рядовым акционером, таким же, как все прочие, хотя, должен признать, вложил в это дело весьма солидный пай.
– И что же разрабатывает эта фирма, в которую ты инвестировал свой солидный пай?
– Андроидов.
– Кого? – воскликнула Джулия.
– Ты не ослышалась, я сказал «андроидов». Ну, или гуманоидов, если тебе это больше нравится.
– Для чего?
– Мы не первые, кто задумал создавать роботов в человеческом обличье, чтобы избавить людей от тех работ, которые они больше не хотят выполнять своими руками.
– Ага, значит, ты вернулся на землю, чтобы вместо меня пылесосить квартиру?
– …и ходить за покупками, и содержать дом в чистоте, и подходить к телефону, и отвечать на все вопросы – да, но это лишь часть того, что могут выполнять такие устройства. Однако фирма, о которой я говорю, разработала гораздо более сложный и в некотором смысле более амбициозный проект.
– А именно?
– А именно дать возможность своим пайщикам прожить еще несколько дополнительных дней…
Джулия изумленно уставилась на него, не понимая, что он хотел этим сказать. Энтони Уолш добавил:
– Еще несколько дней… после смерти.
– Это что, шутка такая? – спросила Джулия.
– Ну, если вспомнить, какое у тебя было лицо, когда ты открыла ящик, то эта шутка, как ты ее назвала, вполне удалась, – ответил Энтони Уолш, разглядывая себя в висевшем на стене зеркале. – Должен сказать, что я получился почти безупречным. Хотя, мне кажется, у меня никогда не было таких резких морщин на лбу. Тут они чуточку перестарались.
– Морщины у тебя были еще во времена моего детства; может, ты потом и сделал подтяжку – во всяком случае, не думаю, что они исчезли сами собой.
– Спасибо! – с сияющей улыбкой ответил Энтони Уолш.
Джулия встала и подошла к нему, чтобы его потрогать. Если перед ней действительно была машина, то, надо признать, сделанная великолепно.
– Но это же невозможно… это просто технически невозможно!
– Вспомни, что ты делала вчера, сидя за компьютером: год назад ты бы поклялась, что и это тоже невозможно.
Джулия ушла на кухню, села за стол и стиснула голову руками.
– Мы вложили сумасшедшие деньги в это предприятие, чтобы добиться подобных результатов, и должен тебе сказать, что я – всего лишь опытная модель, прототип будущих изделий. Ты первая из наших клиенток и, разумеется, получишь меня бесплатно. Это подарок! – самодовольно добавил Энтони Уолш.
– Подарок?! Хотела бы я видеть сумасшедшего, которому понравятся такие подарочки!
– О, ты даже не представляешь, сколько людей думают в последние мгновения своей жизни: «Если бы я только знал, если бы мог понять, если бы я мог им сказать, если бы они знали…» – И, глядя на изумленную Джулию, Энтони Уолш добавил: – У нас будет огромный рынок сбыта!
– А эта… эта машина, с которой я разговариваю, действительно ты?
– Почти! Скажем так: она содержит мою память и бо́льшую часть коры головного мозга; это сложнейшее устройство, состоящее из миллионов процессоров, способно воспроизводить благодаря особой технологии цвет и фактуру кожи, а также почти идеально выполнять все функции человеческого тела.
– Но для чего? Зачем? – тоскливо спросила Джулия.
– Чтобы получить в свое распоряжение те несколько дней, которых нам всегда не хватает при жизни, те несколько часов, которые мы еще можем вырвать у вечности; просто для того, чтобы мы с тобой наконец-то смогли сказать друг другу все, чего недосказали раньше.
– Все равно никто мне не поверит! – объявила она, нарушив тяжелое молчание.
– Но ведь именно это ты говоришь себе всякий раз, когда придумываешь очередную свою историю! Именно об этом непрерывно думаешь, пока твой карандаш скользит по бумаге, оживляя твои персонажи. Когда я отказывался верить в твою работу, вспомни, сколько раз ты меня обвиняла в том, что я невежда и ничего не смыслю в могуществе воображения. Сколько раз объясняла, что тысячи детей уводят своих родителей за собой в сказочные миры, которые ты и твои друзья создают на экране. Вспомни, как ты объявила мне, что вопреки моим сомнениям эта профессия принесла тебе премию. Ты создала выдру невообразимого цвета, и ты же первая поверила в нее. Так неужели теперь, когда у тебя на глазах ожил необычный персонаж, ты отказываешься верить в него только потому, что у него внешность не какого-то странного зверька, а твоего отца?! Если это так, то делать нечего; я ведь уже сказал: тебе достаточно нажать на эту кнопку! – заключил Энтони Уолш, указав на пульт, который Джулия забыла на столе.
Джулия иронически зааплодировала.
– О, пожалуйста, не пользуйся тем, что я умер, – это не дает тебе права насмехаться надо мной!
– Если мне и вправду достаточно нажать на кнопку, чтобы заткнуть тебе рот, то я уж как-нибудь возьму на себя труд сделать это!
Лицо Энтони Уолша омрачила тень, хорошо знакомая Джулии: она всегда предвещала его гнев, – как вдруг с улицы донеслись два отрывистых автомобильных гудка.
У Джулии панически заколотилось сердце. Этот скрежет коробки скоростей она узнала бы среди сотен других звуков: он раздавался всякий раз, как Адам включал задний ход. Сомнений не было – он парковал машину перед ее домом.
– О черт! – прошептала Джулия, бросившись к окну.
– Кто это? – спросил ее отец.
– Адам!
– Кто?
– Человек, за которого я должна была выйти замуж в эту субботу.
– Почему «должна была»?
– Потому что в субботу я была на твоих похоронах!
– Вот как?!
– Да, вот так! Но об этом мы поговорим позже. А пока давай-ка возвращайся в свой ящик!
– Не понял?
– Как только Адаму удастся исполнить свой цирковой номер – припарковаться, на что нужно еще несколько минут, он поднимется сюда, ко мне. Я отменила свадьбу, чтобы присутствовать на твоих похоронах, поэтому сделай милость, постарайся не встретиться с ним у меня в квартире, буду тебе очень благодарна!
– Не понимаю, зачем это нужно – хранить столь бесполезную тайну. Если ты собиралась делить свою жизнь с этим человеком, ты должна всецело доверять ему. С твоего позволения, я прекрасно могу сам объяснить ему сложившуюся ситуацию, как только что объяснил тебе.
– Во-первых, будь любезен не говорить об этом в прошедшем времени: что значит «собиралась»? Свадьба всего лишь отложена. Что же касается твоих объяснений, в этом как раз и заключается проблема: если уж мне трудно в них поверить, то не требуй от Адама невозможного.
– А может, у него более широкий взгляд на вещи, чем у тебя?
– Адам не способен включить даже видеомагнитофон, и я сильно сомневаюсь, что он разберется в устройстве андроида. Так что залезай обратно в свой ящик, и поживей!
– Позволь мне заметить, что это дурацкая мысль.
Джулия разъяренно взглянула на отца.
– Да, именно дурацкая, и не смотри на меня так сердито, – продолжал тот. – Подумай хоть пару секунд! У тебя посреди гостиной стоит двухметровый закрытый ящик – тебе не кажется, что Адама заинтересует его содержимое?
Джулия смолчала, и Энтони удовлетворенно добавил:
– Ну вот видишь!
– Ладно, придумай что-нибудь другое, только поскорей! – взмолилась Джулия, выглянув в окно. – Спрячься где-нибудь, он уже заглушил мотор.
Энтони Уолш огляделся и скептически присвистнул.
– Где тут спрячешься, квартирка-то у тебя тесновата, – констатировал он.
– Она ровно такая, какая мне нужна, а другие мне не по средствам.
– Н-да, похоже на то. Будь здесь… ну, скажем… еще хоть одна маленькая гостиная, библиотека, бильярдная… да просто какой-нибудь чулан, я мог бы затаиться там и переждать. Но эти современные «студии»… Что за причуда – жить в такой конуре! Тут и не пахнет уютом!
– У большинства людей нет в квартире ни библиотеки, ни бильярдной – и ничего, обходятся!
– Ты имеешь в виду своих друзей, дорогая!
Джулия повернулась и бросила на отца мрачный взгляд:
– Слушай, ты довольно попортил мне жизнь, пока был жив, а теперь выбросил три миллиарда на эту машину, чтобы доставать меня еще и после своей смерти? Так, что ли?
– Пусть я и опытная модель, все равно эта «машина», как ты ее называешь, вовсе не стоит таких бешеных денег, иначе вряд ли кто-нибудь еще позволит себе такую роскошь.
– Да неужели? А твои друзья? – ехидно парировала Джулия.
– У тебя и вправду скверный характер, моя дорогая Джулия. Ладно, хватит препираться, ты забыла, что твой отец должен срочно исчезнуть, едва появившись вторично на свет божий. Что там у вас наверху – чердак, мезонин?
– Еще одна квартира!
– И там, наверное, живет соседка, с которой ты достаточно хорошо знакома, чтобы я мог позвонить к ней в дверь и попросить, например, масла или соли, а ты тем временем сплавишь своего нареченного.
Джулия вдруг ринулась в кухню и начала лихорадочно выдвигать ящики буфета.
– Что ты ищешь?
– Ключ! – шепнула она, прислушиваясь к голосу Адама, звавшего ее с улицы.
– Надеюсь, ты ищешь ключ именно от верхней квартиры? Предупреждаю: если ты намерена отправить меня в погреб, я рискую столкнуться на лестнице с твоим женихом.
– Да эта верхняя квартира принадлежит мне! Я купила ее в прошлом году на свою премию, но еще не успела отремонтировать, так что пока там полный кавардак.
– Разве только там? Неужели ты считаешь, что здесь убрано?
– Еще одно слово – и я тебя убью!
– Не хочу тебя разочаровывать, но боюсь, ты опоздала, моя милая. И потом, если бы ты наводила здесь порядок, давно бы уж заметила, что на гвоздике у плиты висят ключи.
Джулия подняла голову и бросилась к плите. Схватив связку ключей, она сунула ее отцу:
– Поднимайся и не вздумай шуметь. Он знает, что наверху никто не живет.
– Тебе следовало бы выйти и поговорить с ним, вместо того чтобы читать мне наставления; он так надрывается, вызывая тебя, что в конце концов перебудит весь квартал.
Джулия подбежала к окну и выглянула наружу.
– Я звонил в дверь раз десять, не меньше! – крикнул ей Адам, отступив назад.
– Извини, домофон, кажется, сломан, – ответила Джулия.
– Ты разве меня не слышала?
– Да… то есть нет… вот только сейчас. Я смотрела телевизор.
– Так ты откроешь?
– Да… конечно, – нерешительно сказала Джулия, не отходя от окна и дожидаясь, когда за ее отцом захлопнется дверь.
– Похоже, мой неожиданный визит тебя несказанно обрадовал.
– Естественно, обрадовал! К чему эта ирония?
– А к тому, что ты до сих пор держишь меня на улице. Когда я прослушал твое послание, я понял, что ты не в лучшей форме… В общем, мне показалось… короче, я возвращался из загородного дома и решил заглянуть к тебе, но если ты хочешь, чтобы я уехал…
– Конечно нет; сейчас открою!
Джулия подошла к домофону, нажала на кнопку и услышала внизу глухой щелчок, а затем шаги Адама на лестнице. Она торопливо забежала в кухню, схватила пульт с белой кнопкой, тут же с ужасом отбросила его, вспомнив, что им невозможно включить телевизор, открыла ящик стола и достала другой пульт, моля бога, чтобы в нем не сели батарейки. Экран засветился в тот самый миг, когда Адам вошел в квартиру.
– С каких это пор ты не запираешь дверь? – спросил он.
– Я ее только что открыла, чтобы впустить тебя, – нашлась Джулия, мысленно проклиная отца за небрежность.
Адам снял куртку и, бросив ее на стул, воззрился на экран, на котором бушевала «пурга».
– Ты действительно смотрела телевизор? А мне казалось, что ты его не выносишь.
– Один раз не в счет, – ответила Джулия, пытаясь казаться спокойной.
– Должен сказать, ты выбрала не самую увлекательную программу.
– Не смейся надо мной, я просто хотела его выключить, но, видно, нажала не на ту кнопку.
Адам оглядел гостиную и обнаружил странный предмет.
– Ну что еще? – спросила Джулия с наигранным недовольством.
– На тот случай, если это ускользнуло от твоего внимания, сообщаю: посреди твоей комнаты стоит ящик двухметровой высоты.
Джулия пустилась в путаные объяснения. Это просто-напросто специальная тара для отправки забарахлившего компьютера, которую вместо офиса по ошибке доставили к ней на дом.
– Наверно, он на редкость хрупкий, если вы собираетесь запаковать его в такой огромный ящик.
– Д-да, это очень сложное устройство, – добавила Джулия, – и потом, оно довольно объемистое… в общем, оно действительно очень хрупкое!
– И они, значит, ошиблись адресом? – продолжал выспрашивать заинтригованный Адам.
– Да… вернее, это я ошиблась, заполняя бланк заказа. Знаешь, я так безумно устала за последние недели, сама уже не ведаю, что творю.
– Будь осторожна, тебя ведь могут обвинить в расхищении казенного имущества.
– Не бойся, никто меня ни в чем не обвинит, – отрезала Джулия, и, хотя она сдерживалась изо всех сил, в ее тоне прозвучало легкое нетерпение.
– Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
– Ну-ну, успокойся, Джулия, – услышала она голос отца.
Шагнув вперед, он вышел из своего ящика и потянулся с болезненной гримасой. Четкость движений и даже легкие подергивания лица были потрясающе естественны.
– Не бойся, ты вовсе не сошла с ума, – продолжал он, – ты всего лишь потрясена, и я тебя понимаю: в подобных обстоятельствах это вполне нормально.
– Какое тут «нормально», ты же не можешь здесь находиться, – прошептала Джулия, мотая головой, – это просто бред!
– Правильно, но сейчас перед тобой не совсем я.
Джулия зажала рот рукой и внезапно разразилась нервным хохотом.
– Да, человеческий мозг поистине волшебная машина! Я чуть было не поверила, что это ты. На самом деле я просто-напросто сплю или хлебнула какой-то отравы по дороге домой и захмелела. Белого вина, что ли? Ну конечно, я же не переношу белое вино! Какая же я идиотка – поддалась на игру собственного воображения! – продолжала она, возбужденно шагая взад-вперед по комнате. – Признай все-таки, что из всех моих сновидений это – самое фантастическое!
– Перестань, Джулия, – мягко попросил ее отец. – Ты вовсе не спишь и находишься в здравом уме.
– Ну уж нет, позволь усомниться – потому что я вижу тебя, потому что разговариваю с тобой и потому что ты умер!
Несколько секунд Энтони Уолш молча смотрел на нее, потом благодушно признал:
– Ну конечно, Джулия, я умер!
Она, ужаснувшись, застыла на месте, а он положил руку ей на плечо и указал на диван:
– Прошу тебя, сядь на минутку и выслушай меня.
– Нет! – бросила она, высвободившись.
– Джулия, ты действительно должна выслушать то, что я хочу тебе сказать.
– А если я не хочу? Почему все должно происходить именно так, как ты решил, почему?
– Больше так не будет. Тебе достаточно еще раз нажать на кнопку этого пульта, и я опять стану недвижимым. Но в этом случае ты никогда не узнаешь, что происходит.
Джулия взглянула на предмет, зажатый в руке, подумала, стиснула зубы и нехотя села на диван, подчиняясь этому странному механизму, дьявольски похожему на ее отца.
– Слушаю, – прошептала она.
– Я знаю, что все это выглядит по меньшей мере дико. И знаю также, что мы с тобой очень давно не общались.
– Год и пять месяцев.
– Неужели так много?
– И двадцать два дня!
– Ты точно помнишь?
– Еще бы не помнить, это ведь случилось в день моего рождения. Ты вызвал своего секретаря и передал через него, чтобы тебя не ждали к началу ужина, ты подойдешь позже. Но так и не явился!
– Хоть убей, не помню!
– Зато я не забыла.
– Ну хорошо, сейчас вопрос не в этом.
– А я вообще не задавала никаких вопросов, – сухо парировала Джулия.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Все на свете имеет свое начало – это ведь одно из твоих любимых изречений, так что начни с начала и объясни, в чем дело.
– Несколько лет назад я стал акционером одной хайтековской фирмы, так их теперь называют. За несколько месяцев ее финансовые запросы сильно возросли, соответственно увеличилась моя доля в уставном капитале; словом, кончилось тем, что я вошел в административный совет.
– То есть твой концерн поглотил еще одно предприятие?
– Нет, на сей раз мои инвестиции носили личный характер; я остался рядовым акционером, таким же, как все прочие, хотя, должен признать, вложил в это дело весьма солидный пай.
– И что же разрабатывает эта фирма, в которую ты инвестировал свой солидный пай?
– Андроидов.
– Кого? – воскликнула Джулия.
– Ты не ослышалась, я сказал «андроидов». Ну, или гуманоидов, если тебе это больше нравится.
– Для чего?
– Мы не первые, кто задумал создавать роботов в человеческом обличье, чтобы избавить людей от тех работ, которые они больше не хотят выполнять своими руками.
– Ага, значит, ты вернулся на землю, чтобы вместо меня пылесосить квартиру?
– …и ходить за покупками, и содержать дом в чистоте, и подходить к телефону, и отвечать на все вопросы – да, но это лишь часть того, что могут выполнять такие устройства. Однако фирма, о которой я говорю, разработала гораздо более сложный и в некотором смысле более амбициозный проект.
– А именно?
– А именно дать возможность своим пайщикам прожить еще несколько дополнительных дней…
Джулия изумленно уставилась на него, не понимая, что он хотел этим сказать. Энтони Уолш добавил:
– Еще несколько дней… после смерти.
– Это что, шутка такая? – спросила Джулия.
– Ну, если вспомнить, какое у тебя было лицо, когда ты открыла ящик, то эта шутка, как ты ее назвала, вполне удалась, – ответил Энтони Уолш, разглядывая себя в висевшем на стене зеркале. – Должен сказать, что я получился почти безупречным. Хотя, мне кажется, у меня никогда не было таких резких морщин на лбу. Тут они чуточку перестарались.
– Морщины у тебя были еще во времена моего детства; может, ты потом и сделал подтяжку – во всяком случае, не думаю, что они исчезли сами собой.
– Спасибо! – с сияющей улыбкой ответил Энтони Уолш.
Джулия встала и подошла к нему, чтобы его потрогать. Если перед ней действительно была машина, то, надо признать, сделанная великолепно.
– Но это же невозможно… это просто технически невозможно!
– Вспомни, что ты делала вчера, сидя за компьютером: год назад ты бы поклялась, что и это тоже невозможно.
Джулия ушла на кухню, села за стол и стиснула голову руками.
– Мы вложили сумасшедшие деньги в это предприятие, чтобы добиться подобных результатов, и должен тебе сказать, что я – всего лишь опытная модель, прототип будущих изделий. Ты первая из наших клиенток и, разумеется, получишь меня бесплатно. Это подарок! – самодовольно добавил Энтони Уолш.
– Подарок?! Хотела бы я видеть сумасшедшего, которому понравятся такие подарочки!
– О, ты даже не представляешь, сколько людей думают в последние мгновения своей жизни: «Если бы я только знал, если бы мог понять, если бы я мог им сказать, если бы они знали…» – И, глядя на изумленную Джулию, Энтони Уолш добавил: – У нас будет огромный рынок сбыта!
– А эта… эта машина, с которой я разговариваю, действительно ты?
– Почти! Скажем так: она содержит мою память и бо́льшую часть коры головного мозга; это сложнейшее устройство, состоящее из миллионов процессоров, способно воспроизводить благодаря особой технологии цвет и фактуру кожи, а также почти идеально выполнять все функции человеческого тела.
– Но для чего? Зачем? – тоскливо спросила Джулия.
– Чтобы получить в свое распоряжение те несколько дней, которых нам всегда не хватает при жизни, те несколько часов, которые мы еще можем вырвать у вечности; просто для того, чтобы мы с тобой наконец-то смогли сказать друг другу все, чего недосказали раньше.
* * *
Джулия встала с дивана и зашагала взад-вперед по гостиной, то смиряясь с неожиданной ситуацией, то отбрасывая ее как невозможную. Зайдя на кухню, она залпом осушила полный стакан воды и вернулась к Энтони Уолшу.– Все равно никто мне не поверит! – объявила она, нарушив тяжелое молчание.
– Но ведь именно это ты говоришь себе всякий раз, когда придумываешь очередную свою историю! Именно об этом непрерывно думаешь, пока твой карандаш скользит по бумаге, оживляя твои персонажи. Когда я отказывался верить в твою работу, вспомни, сколько раз ты меня обвиняла в том, что я невежда и ничего не смыслю в могуществе воображения. Сколько раз объясняла, что тысячи детей уводят своих родителей за собой в сказочные миры, которые ты и твои друзья создают на экране. Вспомни, как ты объявила мне, что вопреки моим сомнениям эта профессия принесла тебе премию. Ты создала выдру невообразимого цвета, и ты же первая поверила в нее. Так неужели теперь, когда у тебя на глазах ожил необычный персонаж, ты отказываешься верить в него только потому, что у него внешность не какого-то странного зверька, а твоего отца?! Если это так, то делать нечего; я ведь уже сказал: тебе достаточно нажать на эту кнопку! – заключил Энтони Уолш, указав на пульт, который Джулия забыла на столе.
Джулия иронически зааплодировала.
– О, пожалуйста, не пользуйся тем, что я умер, – это не дает тебе права насмехаться надо мной!
– Если мне и вправду достаточно нажать на кнопку, чтобы заткнуть тебе рот, то я уж как-нибудь возьму на себя труд сделать это!
Лицо Энтони Уолша омрачила тень, хорошо знакомая Джулии: она всегда предвещала его гнев, – как вдруг с улицы донеслись два отрывистых автомобильных гудка.
У Джулии панически заколотилось сердце. Этот скрежет коробки скоростей она узнала бы среди сотен других звуков: он раздавался всякий раз, как Адам включал задний ход. Сомнений не было – он парковал машину перед ее домом.
– О черт! – прошептала Джулия, бросившись к окну.
– Кто это? – спросил ее отец.
– Адам!
– Кто?
– Человек, за которого я должна была выйти замуж в эту субботу.
– Почему «должна была»?
– Потому что в субботу я была на твоих похоронах!
– Вот как?!
– Да, вот так! Но об этом мы поговорим позже. А пока давай-ка возвращайся в свой ящик!
– Не понял?
– Как только Адаму удастся исполнить свой цирковой номер – припарковаться, на что нужно еще несколько минут, он поднимется сюда, ко мне. Я отменила свадьбу, чтобы присутствовать на твоих похоронах, поэтому сделай милость, постарайся не встретиться с ним у меня в квартире, буду тебе очень благодарна!
– Не понимаю, зачем это нужно – хранить столь бесполезную тайну. Если ты собиралась делить свою жизнь с этим человеком, ты должна всецело доверять ему. С твоего позволения, я прекрасно могу сам объяснить ему сложившуюся ситуацию, как только что объяснил тебе.
– Во-первых, будь любезен не говорить об этом в прошедшем времени: что значит «собиралась»? Свадьба всего лишь отложена. Что же касается твоих объяснений, в этом как раз и заключается проблема: если уж мне трудно в них поверить, то не требуй от Адама невозможного.
– А может, у него более широкий взгляд на вещи, чем у тебя?
– Адам не способен включить даже видеомагнитофон, и я сильно сомневаюсь, что он разберется в устройстве андроида. Так что залезай обратно в свой ящик, и поживей!
– Позволь мне заметить, что это дурацкая мысль.
Джулия разъяренно взглянула на отца.
– Да, именно дурацкая, и не смотри на меня так сердито, – продолжал тот. – Подумай хоть пару секунд! У тебя посреди гостиной стоит двухметровый закрытый ящик – тебе не кажется, что Адама заинтересует его содержимое?
Джулия смолчала, и Энтони удовлетворенно добавил:
– Ну вот видишь!
– Ладно, придумай что-нибудь другое, только поскорей! – взмолилась Джулия, выглянув в окно. – Спрячься где-нибудь, он уже заглушил мотор.
Энтони Уолш огляделся и скептически присвистнул.
– Где тут спрячешься, квартирка-то у тебя тесновата, – констатировал он.
– Она ровно такая, какая мне нужна, а другие мне не по средствам.
– Н-да, похоже на то. Будь здесь… ну, скажем… еще хоть одна маленькая гостиная, библиотека, бильярдная… да просто какой-нибудь чулан, я мог бы затаиться там и переждать. Но эти современные «студии»… Что за причуда – жить в такой конуре! Тут и не пахнет уютом!
– У большинства людей нет в квартире ни библиотеки, ни бильярдной – и ничего, обходятся!
– Ты имеешь в виду своих друзей, дорогая!
Джулия повернулась и бросила на отца мрачный взгляд:
– Слушай, ты довольно попортил мне жизнь, пока был жив, а теперь выбросил три миллиарда на эту машину, чтобы доставать меня еще и после своей смерти? Так, что ли?
– Пусть я и опытная модель, все равно эта «машина», как ты ее называешь, вовсе не стоит таких бешеных денег, иначе вряд ли кто-нибудь еще позволит себе такую роскошь.
– Да неужели? А твои друзья? – ехидно парировала Джулия.
– У тебя и вправду скверный характер, моя дорогая Джулия. Ладно, хватит препираться, ты забыла, что твой отец должен срочно исчезнуть, едва появившись вторично на свет божий. Что там у вас наверху – чердак, мезонин?
– Еще одна квартира!
– И там, наверное, живет соседка, с которой ты достаточно хорошо знакома, чтобы я мог позвонить к ней в дверь и попросить, например, масла или соли, а ты тем временем сплавишь своего нареченного.
Джулия вдруг ринулась в кухню и начала лихорадочно выдвигать ящики буфета.
– Что ты ищешь?
– Ключ! – шепнула она, прислушиваясь к голосу Адама, звавшего ее с улицы.
– Надеюсь, ты ищешь ключ именно от верхней квартиры? Предупреждаю: если ты намерена отправить меня в погреб, я рискую столкнуться на лестнице с твоим женихом.
– Да эта верхняя квартира принадлежит мне! Я купила ее в прошлом году на свою премию, но еще не успела отремонтировать, так что пока там полный кавардак.
– Разве только там? Неужели ты считаешь, что здесь убрано?
– Еще одно слово – и я тебя убью!
– Не хочу тебя разочаровывать, но боюсь, ты опоздала, моя милая. И потом, если бы ты наводила здесь порядок, давно бы уж заметила, что на гвоздике у плиты висят ключи.
Джулия подняла голову и бросилась к плите. Схватив связку ключей, она сунула ее отцу:
– Поднимайся и не вздумай шуметь. Он знает, что наверху никто не живет.
– Тебе следовало бы выйти и поговорить с ним, вместо того чтобы читать мне наставления; он так надрывается, вызывая тебя, что в конце концов перебудит весь квартал.
Джулия подбежала к окну и выглянула наружу.
– Я звонил в дверь раз десять, не меньше! – крикнул ей Адам, отступив назад.
– Извини, домофон, кажется, сломан, – ответила Джулия.
– Ты разве меня не слышала?
– Да… то есть нет… вот только сейчас. Я смотрела телевизор.
– Так ты откроешь?
– Да… конечно, – нерешительно сказала Джулия, не отходя от окна и дожидаясь, когда за ее отцом захлопнется дверь.
– Похоже, мой неожиданный визит тебя несказанно обрадовал.
– Естественно, обрадовал! К чему эта ирония?
– А к тому, что ты до сих пор держишь меня на улице. Когда я прослушал твое послание, я понял, что ты не в лучшей форме… В общем, мне показалось… короче, я возвращался из загородного дома и решил заглянуть к тебе, но если ты хочешь, чтобы я уехал…
– Конечно нет; сейчас открою!
Джулия подошла к домофону, нажала на кнопку и услышала внизу глухой щелчок, а затем шаги Адама на лестнице. Она торопливо забежала в кухню, схватила пульт с белой кнопкой, тут же с ужасом отбросила его, вспомнив, что им невозможно включить телевизор, открыла ящик стола и достала другой пульт, моля бога, чтобы в нем не сели батарейки. Экран засветился в тот самый миг, когда Адам вошел в квартиру.
– С каких это пор ты не запираешь дверь? – спросил он.
– Я ее только что открыла, чтобы впустить тебя, – нашлась Джулия, мысленно проклиная отца за небрежность.
Адам снял куртку и, бросив ее на стул, воззрился на экран, на котором бушевала «пурга».
– Ты действительно смотрела телевизор? А мне казалось, что ты его не выносишь.
– Один раз не в счет, – ответила Джулия, пытаясь казаться спокойной.
– Должен сказать, ты выбрала не самую увлекательную программу.
– Не смейся надо мной, я просто хотела его выключить, но, видно, нажала не на ту кнопку.
Адам оглядел гостиную и обнаружил странный предмет.
– Ну что еще? – спросила Джулия с наигранным недовольством.
– На тот случай, если это ускользнуло от твоего внимания, сообщаю: посреди твоей комнаты стоит ящик двухметровой высоты.
Джулия пустилась в путаные объяснения. Это просто-напросто специальная тара для отправки забарахлившего компьютера, которую вместо офиса по ошибке доставили к ней на дом.
– Наверно, он на редкость хрупкий, если вы собираетесь запаковать его в такой огромный ящик.
– Д-да, это очень сложное устройство, – добавила Джулия, – и потом, оно довольно объемистое… в общем, оно действительно очень хрупкое!
– И они, значит, ошиблись адресом? – продолжал выспрашивать заинтригованный Адам.
– Да… вернее, это я ошиблась, заполняя бланк заказа. Знаешь, я так безумно устала за последние недели, сама уже не ведаю, что творю.
– Будь осторожна, тебя ведь могут обвинить в расхищении казенного имущества.
– Не бойся, никто меня ни в чем не обвинит, – отрезала Джулия, и, хотя она сдерживалась изо всех сил, в ее тоне прозвучало легкое нетерпение.
– Ты больше ничего не хочешь мне сказать?