Страница:
– В унитазе, – с раскаяньем призналась Маша. – Варвара Андреевна, мне, честно, некогда. Я в цейтноте.
– Ты всегда в цейтноте! – напомнила целительница. – Небось там паришься на кухне! Жрать мужикам готовишь! Или в компьютер пялишься! А тебе нужно гулять в саду, рассматривать облака. Подумай о потомстве!
– Да, Варвара Андреевна, я подумаю.
– В воскресенье приходи. Мы работаем.
– Постараюсь… Кстати, а облака у меня на сэйв-скринере.
– Ой, Здоровякина, не грузи меня своими компьютерными терминами!..
Сосиски и макароны сварились минут за десять. Раскладывая еду в три тарелки, Маша чувствовала себя раздатчицей в столовой.
Пропиликал новый телефонный звонок.
– Маша, мне нужны деньги, – заявила телефонная трубка.
Это был Ваграм. Его бригада уже несколько недель делала ремонт в сгоревшем офисе фирмы «Поможем!». Офис был Маше совершенно необходим для работы. Малогабаритная квартирка трещала по швам от семейства Здоровякиных, Марии негде было уединиться с любимым ноутбуком.
Но ремонт требовал непосильных денежных вливаний. Маша уже была не рада, что связалась. Десятки тысяч рублей утекали сквозь пальцы, оставляя в душе Марии смятение.
– Ваграм, я привезу, – пообещала Маша. – Сейчас отправлю детей свекрови, а на обратном пути завезу тебе деньги.
– Я заеду, – сказал Ваграм. – Заберу деньги и детей. И отвезу детей к твоей свекрови.
– О… – выдохнула Мария. – Ты не перестаешь меня удивлять!
Да, строительный бог Ваграм удивлял Машу. И был для нее загадкой. Она чувствовала – этот мужчина очень хорошо к ней относится. Но расшифровать истоки его доброжелательности Мария была не в состоянии. Предположить, что за вкрадчивым джентльменством Ваграма скрывается тривиальный мужской интерес, Маше и не приходило в голову. В зеркале отражалась толстая, беременная, распаренная от жары деваха. Кого такая заинтересует?
Мария едва не согласилась на предложение Ваграма. Но представила реакцию возлюбленной свекрови. Что сказала бы Раиса Андреевна? Ты доверила детей чужому человеку! Да еще и лицу кавказской национальности! Ты совершенно не думаешь о безопасности детей! А если твой Ваграм – пособник исламского фундаментализма? И вообще, у него есть прививка от дифтерии?! В городе буйствует менингококк! А в стране столько случаев киднеппинга! Маша!! Я удивляюсь, как детям удается выжить рядом с такой безалаберной матерью!
Вот что сказала бы эта мудрая женщина.
И Маша не приняла помощь Ваграма.
Следующий звонок настиг Марию в ванной. Она, тихо радуясь своему простому женскому счастью, полоскала тряпку, измазанную собранным с линолеума сливочным маслом. Конечно, проще было бы выкинуть этот кусок синтетики (тряпки «Чистюля» продавались в супермаркете упаковками по три штуки). Но Мария вовремя вспомнила, как разгневалась прошлый раз свекровь, обнаружив в мусорном ведре подобное изделие. Да, негодовала Раиса Андреевна, зачем тебе экономить! Давай, все выкидывай. Двадцать рублей для тебя не деньги. Пожила бы на одну пенсию…
– Здравствуйте, Мария Анатольевна. Это менеджер промышленной корпорации «Консул». Борис Сергеевич поручил мне узнать, как продвигается работа над нашей программой.
– Отлично продвигается, – соврала Маша. – Даже великолепно. Поздравляю вас и вашего гендиректора с прошедшим Днем России. А вы сегодня работаете? Вроде бы выходной.
– Мы всегда работаем, – с грустью призналась девушка-менеджер. – У нас капитализм. Ну, я так и передам Борису Сергеевичу. Что все отлично.
– Так и передайте, – поддержала Мария.
– Ориентировочно, когда вы закончите?
– Да через пару недель.
– Прекрасно…
Необузданность Машиного трудолюбия была сравнима с мощью Ниагарского водопада. И тем не менее программа для «Консула» находилась в зачаточном состоянии. Даже если в ближайшие две недели Мария сумела бы организовать себе идеальные условия труда, она все равно вряд ли закончила бы начатое. Но заказчика нельзя было расстраивать.
Мария отправилась на кухню и швырнула тряпку в ведро. «Да, выбросила! – с вызовом подумала она. – Что хочу, то и делаю!»
Глава 12
Глава 13
Глава 14
– Ты всегда в цейтноте! – напомнила целительница. – Небось там паришься на кухне! Жрать мужикам готовишь! Или в компьютер пялишься! А тебе нужно гулять в саду, рассматривать облака. Подумай о потомстве!
– Да, Варвара Андреевна, я подумаю.
– В воскресенье приходи. Мы работаем.
– Постараюсь… Кстати, а облака у меня на сэйв-скринере.
– Ой, Здоровякина, не грузи меня своими компьютерными терминами!..
Сосиски и макароны сварились минут за десять. Раскладывая еду в три тарелки, Маша чувствовала себя раздатчицей в столовой.
Пропиликал новый телефонный звонок.
– Маша, мне нужны деньги, – заявила телефонная трубка.
Это был Ваграм. Его бригада уже несколько недель делала ремонт в сгоревшем офисе фирмы «Поможем!». Офис был Маше совершенно необходим для работы. Малогабаритная квартирка трещала по швам от семейства Здоровякиных, Марии негде было уединиться с любимым ноутбуком.
Но ремонт требовал непосильных денежных вливаний. Маша уже была не рада, что связалась. Десятки тысяч рублей утекали сквозь пальцы, оставляя в душе Марии смятение.
– Ваграм, я привезу, – пообещала Маша. – Сейчас отправлю детей свекрови, а на обратном пути завезу тебе деньги.
– Я заеду, – сказал Ваграм. – Заберу деньги и детей. И отвезу детей к твоей свекрови.
– О… – выдохнула Мария. – Ты не перестаешь меня удивлять!
Да, строительный бог Ваграм удивлял Машу. И был для нее загадкой. Она чувствовала – этот мужчина очень хорошо к ней относится. Но расшифровать истоки его доброжелательности Мария была не в состоянии. Предположить, что за вкрадчивым джентльменством Ваграма скрывается тривиальный мужской интерес, Маше и не приходило в голову. В зеркале отражалась толстая, беременная, распаренная от жары деваха. Кого такая заинтересует?
Мария едва не согласилась на предложение Ваграма. Но представила реакцию возлюбленной свекрови. Что сказала бы Раиса Андреевна? Ты доверила детей чужому человеку! Да еще и лицу кавказской национальности! Ты совершенно не думаешь о безопасности детей! А если твой Ваграм – пособник исламского фундаментализма? И вообще, у него есть прививка от дифтерии?! В городе буйствует менингококк! А в стране столько случаев киднеппинга! Маша!! Я удивляюсь, как детям удается выжить рядом с такой безалаберной матерью!
Вот что сказала бы эта мудрая женщина.
И Маша не приняла помощь Ваграма.
Следующий звонок настиг Марию в ванной. Она, тихо радуясь своему простому женскому счастью, полоскала тряпку, измазанную собранным с линолеума сливочным маслом. Конечно, проще было бы выкинуть этот кусок синтетики (тряпки «Чистюля» продавались в супермаркете упаковками по три штуки). Но Мария вовремя вспомнила, как разгневалась прошлый раз свекровь, обнаружив в мусорном ведре подобное изделие. Да, негодовала Раиса Андреевна, зачем тебе экономить! Давай, все выкидывай. Двадцать рублей для тебя не деньги. Пожила бы на одну пенсию…
– Здравствуйте, Мария Анатольевна. Это менеджер промышленной корпорации «Консул». Борис Сергеевич поручил мне узнать, как продвигается работа над нашей программой.
– Отлично продвигается, – соврала Маша. – Даже великолепно. Поздравляю вас и вашего гендиректора с прошедшим Днем России. А вы сегодня работаете? Вроде бы выходной.
– Мы всегда работаем, – с грустью призналась девушка-менеджер. – У нас капитализм. Ну, я так и передам Борису Сергеевичу. Что все отлично.
– Так и передайте, – поддержала Мария.
– Ориентировочно, когда вы закончите?
– Да через пару недель.
– Прекрасно…
Необузданность Машиного трудолюбия была сравнима с мощью Ниагарского водопада. И тем не менее программа для «Консула» находилась в зачаточном состоянии. Даже если в ближайшие две недели Мария сумела бы организовать себе идеальные условия труда, она все равно вряд ли закончила бы начатое. Но заказчика нельзя было расстраивать.
Мария отправилась на кухню и швырнула тряпку в ведро. «Да, выбросила! – с вызовом подумала она. – Что хочу, то и делаю!»
Глава 12
Технология убийства
На второй день поселенцы играли в пейнтбол. Разделенные на две команды – «синюю» и «красную» – они, по замыслу Ольги Валентиновны, должны были развить в себе чувство ответственности за ближнего.
И снова отличилась Соня. Не иначе, данная экспедиция превратилась в искрометный бенефис мадемуазель Орешкиной. На восьмой минуте игры Сонечка лихо «замочила» Ингу, а затем спасла от явной гибели Аркадия Игоревича, прикрыв его собственным телом от яростного выстрела Тимура.
– Соня, я тебя не забуду, – сказал Лунской, склоняясь к смертельно раненной девушке. – Соня, я за тебя отомщу!
Убитая Инга раздраженно швырнула на землю оружие.
– Верный ход – спасти от пули босса, – презрительно произнесла она.
Наверное, прекрасная блондинка уже раскаялась, что предложила подчиненной отправиться на озеро Саманкуль.
Беготня по горам окончательно вымотала игроков. Но все (кроме Инги) остались довольны.
– Надеюсь, никто не свалился в озеро? – поинтересовалась Ольга Валентиновна. Она считала подопечных, как цыплят. – Тут глубина, говорят, восемьдесят метров. И вода совершенно ледяная…
Час в ожидании обеда провели на лужайке. Инга висела в гамаке, ее загорелые ноги притягивали взор Тимура. Агнесса Михайловна собирала цветы.
– В этом венке вы словно лесная нимфа, – пророкотал Матвей Силютин.
– Ах, ну что вы… – засмущалась нимфа.
– Угу, – добавила Инга. – Не хватает только туники через одно плечо. Давайте, Агнесса Михайловна, очаруйте нас своим полуобнаженным торсом.
Финансовая фея покраснела и спряталась в шезлонг. Всем стало неловко: воображение вмиг нарисовало присутствующим немолодую и вялую грудь бухгалтерши.
– Так, – сказал Аркадий Игоревич. – Агнессу Михайловну раздевать не будем. На этой поляне и так достаточно обнаженной натуры.
Инга самодовольно усмехнулась. Ремарка относилась, безусловно, к ней. На Инге были шорты – на них затратили столько же материала, сколько уходит на жилетик для Барби. Девушка постаралась извлечь максимум из неформальной обстановки. Ее гардероб пел гимн голому телу. Она бы с удовольствием позагорала топлес, однако побаивалась гнева Аркадия Игоревича.
– Кстати, Агнесса Михайловна, – заметила Инга. – В траве клещи.
Бедная Агнесса Михайловна, незаслуженно выбранная сегодня Ингой объектом издевательств, взвизгнула и сбросила с колен ворох собранных цветов.
– Какая же ты злая! – в сердцах бросил Тимур.
– Зато ты добрый и любвеобильный!
– Инга, утихни! – прорычал Лунской.
Ольга Валентиновна наблюдала за перепалкой с явным ужасом. И в этом террариуме она была призвана насаждать командный дух!
Соня сидела в шезлонге и стучала клавишами ноутбука.
– Только не говори, что сочиняешь рекламные лозунги для Виолеттиных пельменей, – хмуро сказала Инга. – Не выпендривайся, пожалуйста!
– Да я…
– Дай девушке спокойно поиграть в шары, – заступился за Сонечку Лунской. – Инга, я тебя убью в конце концов!
– Просто увольте ее, Аркадий Игоревич! – предложил Тимур.
Инга в замешательстве притихла. Милую девушку удивило не обещание Лунского ее убить, а нападки Тимура Забродина. Безнадежно влюбленный Тимур обычно смотрел на блондинку с обожанием. И вдруг он взбунтовался.
Но Соня не играла в шары, она кропала странички дневника, вспоминая последнюю встречу с Кирой Леонидовной.
Из дневника Сони Орешкиной:
«…По мнению Кирочки, человек не получает от Бога чего-то страстно желаемого лишь потому, что он еще не готов владеть вожделенным предметом.
– Например, чего хочешь ты?
– Миллион долларов, – ответила я.
Да, мое желание меркантильно и неоригинально. Сколько раз, засыпая после нервного трудового дня, я сладко делила этот миллион! Сколько добрых дел я совершила бы с этим миллионом! Скольких людей сделала бы счастливыми! В первую очередь, конечно, я забрала бы из интерната Кирочку и свозила ее в Италию. Пусть старушка развеется!
– Представь, он у тебя в квартире. Саквояж с купюрами. Что дальше? Твои действия?
– О… Поменяю в обменнике! Куплю новую машину – джип, как у Инги! Обновлю гардероб! Займусь благотворительностью! Открою собственное рекламное агентство!
– Цели благородные. Но уже через неделю ты будешь на прицеле у бандитов или у налоговой инспекции. И первые и вторые одинаково трепетно относятся к чужому богатству. Ты не сможешь безнаказанно менять крупные суммы денег и совершать дорогие покупки. Ты не сможешь хранить деньги дома. Ты не сможешь положить их в банк. Везде, куда ты сунешься со своими длинными долларами, тебя будет подстерегать опасность. Получив в руки миллион, ты сразу станешь жертвой преступных махинаций. Ты ведь очень уязвима, Соня. Вот Бог и бережет тебя.
– Хорошо, уговорили, с миллионом я не справлюсь. Тогда другой вопрос. Почему я не получила место руководителя отдела? Разве я не компетентна?
– А ты готова быть руководителем? Представь, ты начальница. У тебя в подчинении – сколько?..
– Пять.
– …пять резвых сотрудников. Ты удержишь их в узде?
M-да… Чтобы удержать в узде моих честолюбивых коллег, необходимо обладать сильным характером. Я вообразила себя на месте Инги. Разве сумею я, презрительно сверкнув глазами, заставить подчиненных втрое увеличить производительность? Разве смогу с чарующей улыбкой приказать всем работать в выходные?
Нет, вряд ли у меня получится. Я не Инга. Я боюсь ущемить чьи-то права. Иногда мне кажется, я только и делаю, что забочусь о комфортном самоощущении других, вместо того чтобы думать о себе.
– Ладно. Я слишком мягка и ранима для руководящей должности. Но почему у меня нет любимого парня? Следуя вашей логике, я не готова быть любимой?
– Он у тебя есть.
– Нет!
– Да! Вася. Ты о нем рассказывала.
– Вася?!!! Но он просто друг!
Никогда юный бодибилдер не рассматривался мной в качестве кандидата в любимые парни. Вася? Да, у него мускулы. Квадрицепсы прокачаны просто великолепно! Да, вся эта физиологическая роскошь незаменима при перестановке мебели.
Но когда мне хочется обсудить книгу Мураками или вопрос о целесообразности введения природной ренты, Вася становится абсолютно бесполезен. «У, какая ты пафосная!» – говорит он.
– Я же его не люблю. И он совсем маленький. Только-только выбрался из памперсов.
– Ты его недооцениваешь…
Итак, подведем итоги:
1. Миллион мне повредит.
2. Быть руководителем отдела я не заслужила.
3. В качестве любимого мужчины для меня сойдет и Вася.
Как-то это все печально!»
Матвей Силютин оторвался от массовки и затерялся в соснах на берегу озера. Менее всего крутой склон, подступающий вплотную к воде, располагал для неторопливых пеших прогулок. Матвею Денисовичу приходилось порой хвататься руками за коричневые, шершавые стволы сосен, чтобы удержать равновесие.
Директор по маркетингу отправился в нелегкий путь вовсе не из-за любви к экстремальному отдыху. Просто он не мог видеть перед собой Ингу, развалившуюся в гамаке. Его от нее тошнило.
Матвей Силютин был во всех смыслах роскошный мужчина. Статный, крупный красавец с львиной гривой волос и сильным басом. Правая рука Лунского, его первый зам. Отличный профессионал, хороший семьянин.
И все его заслуги превратились в пыль, пепел из-за одной-единственной ошибки. Его репутация была запятнана. Его профессионализм, опыт, связи, знания, брошенные на чашу весов, не смогли перевесить клеветнических заявлений наглой девки. Мимолетная связь с блондинкой обернулась для Силютина каждодневным позором. Почему эта стерва обрушилась именно на него?
Да, девица – прирожденный мастер черного пиара. Одно фальсифицированное письмо, пара небрежных замечаний – и вот уже вся фирма смеется за спиной у Силютина. Весь город гогочет и утирает слезы. Партнеры не скрывают улыбок. Клиенты удивленно поднимают брови.
В каждом взгляде Матвею Силютину чудилась насмешка. Многие бы уже давно забыли об инциденте с письмом, но наглая девка постоянными намеками вновь и вновь возвращала общественное внимание к теме силютинского бесславия. Что он мог противопоставить ложным обвинениям? Как доказать массам, что габариты его прибора намного превышают размер тюбика губной помады? Вывесить в Интернете свою фотографию в голом виде?
Вряд ли на земле существовал другой человек, столь сильно раскаивавшийся в содеянном. Матвей Силютин возненавидел Ингу и адюльтер.
Из-за сосен послышалось раскатистое пение.
– О боже! – простонала Инга. – Опять!
Матвей Денисович выводил рулады сногсшибательным басом, не сомневаясь, что доставляет истинное удовольствие слушателям. Он очень любил петь. У него был роскошный голос и мощные легкие. Он трубил, как слон у водопоя. От Шаляпина и Хворостовского его отличало единственное но – полное отсутствие слуха.
Инга выбралась из гамака и нервно прошлась по лужайке. Длинные, как монологи у Тарантино, ноги монашенки тут же стали объектом напряженного внимания Тимура. Да и Аркадий Игоревич не удержался, посмотрел разок-другой. Сонечка оторвалась от компьютера, тоже посмотрела и вздохнула. Ноги были хороши – загорелые, стройные. Ольга Валентиновна перехватила взгляд Сони и улыбнулась всепонимающей улыбкой.
– Господа, – сказала Инга. – Предлагаю убить Силютина. Чтоб не пел.
Но после предыдущей перепалки минуло целых пятнадцать минут, и по лужайке успело разлиться умиротворение. Оно было столь безоблачным, что пиночетовские планы Инги не нашли отклика. В воздухе пахло нагретой сосновой корой, стрекотали кузнечики. Никто не хотел убивать директора по маркетингу.
– Нет, давайте, – не унималась Инга. – Я придумала! Надо взять у Тимура гантель. Тимур, ты конечно же захватил их с собой?
– Ну, захватил, – нехотя отозвался Тимур. Его гантели всегда были при нем – и в зной, и в холод. – И что?
– Взять гантель, подкрасться сзади и врезать по башке. Потом эту же гантель привязать к ноге и столкнуть Силютина в воду. Ольга Валентиновна, вы говорили, здесь очень глубоко?
– Вроде бы восемьдесят метров. Не знаю.
– Значит, он утонет. И даже тела никто никогда не найдет!
Ольга Валентиновна поежилась. Агнесса Михайловна запричитала:
– Инга, типун тебе на язык! Как тебе не стыдно!
– Но он достал всех своим пением!
– Да нормально мужик поет, – заметил Тимур.
– Никого нельзя убивать, – с глубокой убежденностью сказала Соня.
– Почему нельзя? – дернула плечом Инга. – Планета перенаселена. Даже объединенные усилия террористов и разнообразных маньяков не могут исправить ситуацию. Вся надежда – на неизлечимые болезни, техногенные катастрофы и природные катаклизмы.
– Хватить трепаться, – остановил мизантропские рассуждения Инги Аркадий Игоревич. – Да что с тобой сегодня, а?
– Кроме Силютина, убьем еще горничную Олесю, – быстро добавила Инга. – За то, что рылась в моих вещах.
– О чем беседуем? – осведомился Матвей Денисович, появляясь из-за деревьев. После исполненной арии Дона Джованни у него улучшилось настроение.
Силютину ответили не сразу. Все как по команде отвели взор от монументальной фигуры Матвея Денисовича. Директор по маркетингу тут же сделал справедливый вывод, что обсуждали его самого, и вскипел.
– Знаете, а давайте пойдем обедать, – предложила Ольга Валентиновна.
Из дневника Сони Орешкиной:
«…Как специалисту по рекламе, мне не следовало бы задавать вопрос, почему так много значат для нас ярлыки и этикетки. Но я все же его задаю.
Возьмем, например, Ингу. Эта девушка будто бы со всех сторон увешана ярлыками, подтверждающими ее непревзойденное качество. Да, она сама хороша – шикарная фигура, прямые льняные волосы до талии, искристые глаза. Но как отлично оттеняют ее красоту сверкающий «форд-маверик» и дизайнерская одежда, купленная в Милане и Париже!
Родители Инги – богачи-предприниматели, и денег на дочь не жалеют. У Инги шикарная квартира в центре, а на выходные она отправляется к друзьям в Брюссель или к бабуле, тихо чахнущей на итальянской вилле. Фотографии прилагаются. Кроме того, Инга отучилась год в Америке, и еще одна этикетка – диплом Школы рекламного бизнеса (г. Лос-Анджелес) – украшает стену ее кабинета.
Неужели я истекаю ядом черной зависти? Неужели я втайне мечтаю иметь все Ингины этикетки?»
И снова отличилась Соня. Не иначе, данная экспедиция превратилась в искрометный бенефис мадемуазель Орешкиной. На восьмой минуте игры Сонечка лихо «замочила» Ингу, а затем спасла от явной гибели Аркадия Игоревича, прикрыв его собственным телом от яростного выстрела Тимура.
– Соня, я тебя не забуду, – сказал Лунской, склоняясь к смертельно раненной девушке. – Соня, я за тебя отомщу!
Убитая Инга раздраженно швырнула на землю оружие.
– Верный ход – спасти от пули босса, – презрительно произнесла она.
Наверное, прекрасная блондинка уже раскаялась, что предложила подчиненной отправиться на озеро Саманкуль.
Беготня по горам окончательно вымотала игроков. Но все (кроме Инги) остались довольны.
– Надеюсь, никто не свалился в озеро? – поинтересовалась Ольга Валентиновна. Она считала подопечных, как цыплят. – Тут глубина, говорят, восемьдесят метров. И вода совершенно ледяная…
Час в ожидании обеда провели на лужайке. Инга висела в гамаке, ее загорелые ноги притягивали взор Тимура. Агнесса Михайловна собирала цветы.
– В этом венке вы словно лесная нимфа, – пророкотал Матвей Силютин.
– Ах, ну что вы… – засмущалась нимфа.
– Угу, – добавила Инга. – Не хватает только туники через одно плечо. Давайте, Агнесса Михайловна, очаруйте нас своим полуобнаженным торсом.
Финансовая фея покраснела и спряталась в шезлонг. Всем стало неловко: воображение вмиг нарисовало присутствующим немолодую и вялую грудь бухгалтерши.
– Так, – сказал Аркадий Игоревич. – Агнессу Михайловну раздевать не будем. На этой поляне и так достаточно обнаженной натуры.
Инга самодовольно усмехнулась. Ремарка относилась, безусловно, к ней. На Инге были шорты – на них затратили столько же материала, сколько уходит на жилетик для Барби. Девушка постаралась извлечь максимум из неформальной обстановки. Ее гардероб пел гимн голому телу. Она бы с удовольствием позагорала топлес, однако побаивалась гнева Аркадия Игоревича.
– Кстати, Агнесса Михайловна, – заметила Инга. – В траве клещи.
Бедная Агнесса Михайловна, незаслуженно выбранная сегодня Ингой объектом издевательств, взвизгнула и сбросила с колен ворох собранных цветов.
– Какая же ты злая! – в сердцах бросил Тимур.
– Зато ты добрый и любвеобильный!
– Инга, утихни! – прорычал Лунской.
Ольга Валентиновна наблюдала за перепалкой с явным ужасом. И в этом террариуме она была призвана насаждать командный дух!
Соня сидела в шезлонге и стучала клавишами ноутбука.
– Только не говори, что сочиняешь рекламные лозунги для Виолеттиных пельменей, – хмуро сказала Инга. – Не выпендривайся, пожалуйста!
– Да я…
– Дай девушке спокойно поиграть в шары, – заступился за Сонечку Лунской. – Инга, я тебя убью в конце концов!
– Просто увольте ее, Аркадий Игоревич! – предложил Тимур.
Инга в замешательстве притихла. Милую девушку удивило не обещание Лунского ее убить, а нападки Тимура Забродина. Безнадежно влюбленный Тимур обычно смотрел на блондинку с обожанием. И вдруг он взбунтовался.
Но Соня не играла в шары, она кропала странички дневника, вспоминая последнюю встречу с Кирой Леонидовной.
Из дневника Сони Орешкиной:
«…По мнению Кирочки, человек не получает от Бога чего-то страстно желаемого лишь потому, что он еще не готов владеть вожделенным предметом.
– Например, чего хочешь ты?
– Миллион долларов, – ответила я.
Да, мое желание меркантильно и неоригинально. Сколько раз, засыпая после нервного трудового дня, я сладко делила этот миллион! Сколько добрых дел я совершила бы с этим миллионом! Скольких людей сделала бы счастливыми! В первую очередь, конечно, я забрала бы из интерната Кирочку и свозила ее в Италию. Пусть старушка развеется!
– Представь, он у тебя в квартире. Саквояж с купюрами. Что дальше? Твои действия?
– О… Поменяю в обменнике! Куплю новую машину – джип, как у Инги! Обновлю гардероб! Займусь благотворительностью! Открою собственное рекламное агентство!
– Цели благородные. Но уже через неделю ты будешь на прицеле у бандитов или у налоговой инспекции. И первые и вторые одинаково трепетно относятся к чужому богатству. Ты не сможешь безнаказанно менять крупные суммы денег и совершать дорогие покупки. Ты не сможешь хранить деньги дома. Ты не сможешь положить их в банк. Везде, куда ты сунешься со своими длинными долларами, тебя будет подстерегать опасность. Получив в руки миллион, ты сразу станешь жертвой преступных махинаций. Ты ведь очень уязвима, Соня. Вот Бог и бережет тебя.
– Хорошо, уговорили, с миллионом я не справлюсь. Тогда другой вопрос. Почему я не получила место руководителя отдела? Разве я не компетентна?
– А ты готова быть руководителем? Представь, ты начальница. У тебя в подчинении – сколько?..
– Пять.
– …пять резвых сотрудников. Ты удержишь их в узде?
M-да… Чтобы удержать в узде моих честолюбивых коллег, необходимо обладать сильным характером. Я вообразила себя на месте Инги. Разве сумею я, презрительно сверкнув глазами, заставить подчиненных втрое увеличить производительность? Разве смогу с чарующей улыбкой приказать всем работать в выходные?
Нет, вряд ли у меня получится. Я не Инга. Я боюсь ущемить чьи-то права. Иногда мне кажется, я только и делаю, что забочусь о комфортном самоощущении других, вместо того чтобы думать о себе.
– Ладно. Я слишком мягка и ранима для руководящей должности. Но почему у меня нет любимого парня? Следуя вашей логике, я не готова быть любимой?
– Он у тебя есть.
– Нет!
– Да! Вася. Ты о нем рассказывала.
– Вася?!!! Но он просто друг!
Никогда юный бодибилдер не рассматривался мной в качестве кандидата в любимые парни. Вася? Да, у него мускулы. Квадрицепсы прокачаны просто великолепно! Да, вся эта физиологическая роскошь незаменима при перестановке мебели.
Но когда мне хочется обсудить книгу Мураками или вопрос о целесообразности введения природной ренты, Вася становится абсолютно бесполезен. «У, какая ты пафосная!» – говорит он.
– Я же его не люблю. И он совсем маленький. Только-только выбрался из памперсов.
– Ты его недооцениваешь…
Итак, подведем итоги:
1. Миллион мне повредит.
2. Быть руководителем отдела я не заслужила.
3. В качестве любимого мужчины для меня сойдет и Вася.
Как-то это все печально!»
Матвей Силютин оторвался от массовки и затерялся в соснах на берегу озера. Менее всего крутой склон, подступающий вплотную к воде, располагал для неторопливых пеших прогулок. Матвею Денисовичу приходилось порой хвататься руками за коричневые, шершавые стволы сосен, чтобы удержать равновесие.
Директор по маркетингу отправился в нелегкий путь вовсе не из-за любви к экстремальному отдыху. Просто он не мог видеть перед собой Ингу, развалившуюся в гамаке. Его от нее тошнило.
Матвей Силютин был во всех смыслах роскошный мужчина. Статный, крупный красавец с львиной гривой волос и сильным басом. Правая рука Лунского, его первый зам. Отличный профессионал, хороший семьянин.
И все его заслуги превратились в пыль, пепел из-за одной-единственной ошибки. Его репутация была запятнана. Его профессионализм, опыт, связи, знания, брошенные на чашу весов, не смогли перевесить клеветнических заявлений наглой девки. Мимолетная связь с блондинкой обернулась для Силютина каждодневным позором. Почему эта стерва обрушилась именно на него?
Да, девица – прирожденный мастер черного пиара. Одно фальсифицированное письмо, пара небрежных замечаний – и вот уже вся фирма смеется за спиной у Силютина. Весь город гогочет и утирает слезы. Партнеры не скрывают улыбок. Клиенты удивленно поднимают брови.
В каждом взгляде Матвею Силютину чудилась насмешка. Многие бы уже давно забыли об инциденте с письмом, но наглая девка постоянными намеками вновь и вновь возвращала общественное внимание к теме силютинского бесславия. Что он мог противопоставить ложным обвинениям? Как доказать массам, что габариты его прибора намного превышают размер тюбика губной помады? Вывесить в Интернете свою фотографию в голом виде?
Вряд ли на земле существовал другой человек, столь сильно раскаивавшийся в содеянном. Матвей Силютин возненавидел Ингу и адюльтер.
Из-за сосен послышалось раскатистое пение.
– О боже! – простонала Инга. – Опять!
Матвей Денисович выводил рулады сногсшибательным басом, не сомневаясь, что доставляет истинное удовольствие слушателям. Он очень любил петь. У него был роскошный голос и мощные легкие. Он трубил, как слон у водопоя. От Шаляпина и Хворостовского его отличало единственное но – полное отсутствие слуха.
Инга выбралась из гамака и нервно прошлась по лужайке. Длинные, как монологи у Тарантино, ноги монашенки тут же стали объектом напряженного внимания Тимура. Да и Аркадий Игоревич не удержался, посмотрел разок-другой. Сонечка оторвалась от компьютера, тоже посмотрела и вздохнула. Ноги были хороши – загорелые, стройные. Ольга Валентиновна перехватила взгляд Сони и улыбнулась всепонимающей улыбкой.
– Господа, – сказала Инга. – Предлагаю убить Силютина. Чтоб не пел.
Но после предыдущей перепалки минуло целых пятнадцать минут, и по лужайке успело разлиться умиротворение. Оно было столь безоблачным, что пиночетовские планы Инги не нашли отклика. В воздухе пахло нагретой сосновой корой, стрекотали кузнечики. Никто не хотел убивать директора по маркетингу.
– Нет, давайте, – не унималась Инга. – Я придумала! Надо взять у Тимура гантель. Тимур, ты конечно же захватил их с собой?
– Ну, захватил, – нехотя отозвался Тимур. Его гантели всегда были при нем – и в зной, и в холод. – И что?
– Взять гантель, подкрасться сзади и врезать по башке. Потом эту же гантель привязать к ноге и столкнуть Силютина в воду. Ольга Валентиновна, вы говорили, здесь очень глубоко?
– Вроде бы восемьдесят метров. Не знаю.
– Значит, он утонет. И даже тела никто никогда не найдет!
Ольга Валентиновна поежилась. Агнесса Михайловна запричитала:
– Инга, типун тебе на язык! Как тебе не стыдно!
– Но он достал всех своим пением!
– Да нормально мужик поет, – заметил Тимур.
– Никого нельзя убивать, – с глубокой убежденностью сказала Соня.
– Почему нельзя? – дернула плечом Инга. – Планета перенаселена. Даже объединенные усилия террористов и разнообразных маньяков не могут исправить ситуацию. Вся надежда – на неизлечимые болезни, техногенные катастрофы и природные катаклизмы.
– Хватить трепаться, – остановил мизантропские рассуждения Инги Аркадий Игоревич. – Да что с тобой сегодня, а?
– Кроме Силютина, убьем еще горничную Олесю, – быстро добавила Инга. – За то, что рылась в моих вещах.
– О чем беседуем? – осведомился Матвей Денисович, появляясь из-за деревьев. После исполненной арии Дона Джованни у него улучшилось настроение.
Силютину ответили не сразу. Все как по команде отвели взор от монументальной фигуры Матвея Денисовича. Директор по маркетингу тут же сделал справедливый вывод, что обсуждали его самого, и вскипел.
– Знаете, а давайте пойдем обедать, – предложила Ольга Валентиновна.
Из дневника Сони Орешкиной:
«…Как специалисту по рекламе, мне не следовало бы задавать вопрос, почему так много значат для нас ярлыки и этикетки. Но я все же его задаю.
Возьмем, например, Ингу. Эта девушка будто бы со всех сторон увешана ярлыками, подтверждающими ее непревзойденное качество. Да, она сама хороша – шикарная фигура, прямые льняные волосы до талии, искристые глаза. Но как отлично оттеняют ее красоту сверкающий «форд-маверик» и дизайнерская одежда, купленная в Милане и Париже!
Родители Инги – богачи-предприниматели, и денег на дочь не жалеют. У Инги шикарная квартира в центре, а на выходные она отправляется к друзьям в Брюссель или к бабуле, тихо чахнущей на итальянской вилле. Фотографии прилагаются. Кроме того, Инга отучилась год в Америке, и еще одна этикетка – диплом Школы рекламного бизнеса (г. Лос-Анджелес) – украшает стену ее кабинета.
Неужели я истекаю ядом черной зависти? Неужели я втайне мечтаю иметь все Ингины этикетки?»
Глава 13
Разборка в Бронксе (вернее, на оз. Саманкуль)
Парни заглушили мотор катера в центре озера, несколько минут удивлялись красоте природы, потом рьяно занялись ловлей рыбы. К вопросу они подошли профессионально. То есть последовательно выполнили следующие действия:
1. Открыли холодильник и достали для начала две банки холодного пива.
2. Распечатали пакетики с сушеным кальмаром.
– Эх, люблю я рыбалку! – воскликнул Здоровякин. – Что тут у меня? Мешает что-то…
Илья полез в задний карман джинсов и вытащил записную книжку.
– Оба-на! – удивился он.
– Мой телефонный справочник! – закричал Валдаев. – Я его обыскался!
Записная книжка была найдена Здоровякиным в квартире друга во время валдаевских скитаний по Европе. Пока Валдаев изучал Европу, Здоровякин изучал артефакты в его городском убежище.
Квартира друга пришлась как нельзя кстати во время развода. Майор перевез туда пару чемоданов и свое молодое крепкое тело. Валдаев гундел, что не в состоянии ликвидировать последствия оккупации – все, что Здоровякину не удалось сломать, он тщательно спрятал. И бедный парень вернулся в совершенно разоренное гнездо. Майор на все инсинуации отвечал однотипно и нежно: «Сам урод».
Ну вот, хотя бы записная книжка Валдаева нашлась! Она содержала грандиозное количество номеров, принадлежащих барышням. Эти девушки когда-то пересеклись с Сашей Валдаевым, оставили, наверное, след в его душе и строчку в телефонной книжице.
– Слушай, кстати, я давно собирался у тебя спросить, но забывал. Там около фамилий стоят звездочки. У кого-то одна, у других – побольше. Что они означают?
Над тайной рейтинговых звездочек, украшавших девичьи имена, майор бился не одну ночь. Но так и не сумел понять замысла Александра.
Саша потупил ясный взор.
– Сам, что ли, не въезжаешь?
– Нет, – честно признался Илья.
– Ты мой сибирский валенок.
– Спасибо за комплимент. Но так как я за тридцать два года жизни побывал уже и свинтусом камерунским, и антарктической скотиной, ты меня не удивишь. Только объясни внятно, что обозначают звездочки.
– Оценка сексуального мастерства, – объяснил, наконец, Александр.
– Вот как… – в явном замешательстве промямлил Илья. Он почему-то насупился, покраснел.
– Ладно, не комплексуй, – самодовольно успокоил друга Александр. – Я, конечно, понимаю, в твоей жизни было далеко не так много жен…
Сильный удар отбросил Валдаева на борт катера. Саша едва не улетел в воду.
– Ты что, сдурел?! Монстр неотесанный! Ты что дерешься?!!
В глазах Здоровякина сияло бешенство. Он молча закатил другу еще одну затрещину. Да, сегодня он был непредсказуем!
Так и не дождавшись внятных объяснений, Валдаев схватил весло и занял круговую оборону. Ему даже удалось треснуть пару раз обидчика по голове. Но через пять минут драки капитан уяснил элементарную истину: на Здоровякина надо ходить с ружьем, лучше – с гранатометом. И прежде, чем бить майора, хорошо бы убедиться, что в ближайшем травмпункте не истощились запасы гипса и ортопедов и вам сумеют оказать экстренную помощь.
Молить о пощаде Валдаеву не позволяла гордость и нехватка времени – паузы между ударами были ничтожны. Очередной апперкот отправил бедного капитана за борт. Падая в ледяную воду, Саня, с присущей ему проницательностью, подумал: «Кровь… Акул сейчас наплывет!»…
Спустя некоторое время чайки, шныряющие в синем небе, наблюдали вполне мирную картину: в застывшем посреди озера катере виднелись две фигуры. Один человек, совершенно мокрый, лежал на сиденье, другой – очевидно, врач – прикладывал к его разбитой скуле банку пива.
– За что, Илюша? – трагично прошептал Валдаев. – За что, друг…
Он слабел. Наверное, умирал.
Здоровякин вновь достал откуда-то пресловутую записную книжку, полистал страницы и сунул улику под нос Валдаеву. Книжка была раскрыта на букве «З». «Здоровякина Маша», – было накорябано там валдаевским почерком. Рядом празднично сияло, как в ночь на небосклоне, девять звездочек.
– Оценка сексуального мастерства? – мрачно усмехнулся Здоровякин. – Девять баллов из десяти, да?
Валдаев минуту вглядывался в текст. Так как у него была черепно-мозговая травма, осложненная вывихом голеностопа, то сконцентрироваться ему было непросто.
– Илья! – завопил он наконец. – Ты что?!! Как ты мог!!! Ты решил, что я посягнул на святое – жену друга?!! Плебей ты недоделанный! Урод калифорнийский!
Илья поднял голову. Луч трепетной надежды озарил его суровое лицо. Проклятия Валдаева звучали музыкой – они были искренни, не фальшивы.
– Придурок, какой придурок! – продолжал неистовствовать капитан. – Я, конечно, не ангел. Я – донжуан, я – мачо! Я люблю женщин! Но и у меня есть принципы, гиена ты облезлая, лапоть перепончатый! Есть черта, через которую и я не переступлю!
– Так ты не спал с Машкой?
– Нет!
– Нет?
– Нет!!! – заорал Валдаев на все озеро. – Не-е-ет! Я! Не! Спал! С Машей!!!
Возрожденный Здоровякин едва не прослезился от счастья. У него открылось дыхание. Он полез обниматься – хотел приласкать побитого и вновь обретенного друга.
– Мачо ты долбаный, – ласково сказал он. – Мухомор членистоногий!
– Отстань, скотина, – отбрыкивался Валдаев. – Мне больно! Ты меня покалечил.
Он раскрыл телефонную книжку на другой странице и предъявил Здоровякину.
– На, кретин, смотри и сравнивай. Есть разница?
Около имени Веры Брунгардт, очаровательной стюардессы авиакомпании «Трансвэйз», тоже толпилось девять звезд. Но они разительно отличались от Машиных. Иными словами, Машины звездочки явно были нарисованы не рукой Валдаева.
– А… – протянул Илья.
– Вот тебе и «а», – передразнил Валдаев. – Ума нет, и не предвидится. Прежде чем избивать любимого друга, надо было раскинуть мозгами.
– Но кто же их подрисовал?
– Так я откуда знаю? Мало ли кто ходил к тебе в гости, пока ты жил в моей квартире…
Так или иначе, но после бойни, устроенной мальчуганами, на борту катера наступило перемирие. Пройдя нелегкое испытание, взаимоотношения сыщиков подтвердили свой статус дружбы.
Физическая разминка и эмоциональный всплеск требовали компенсации. Парни ощутили желание съесть что-нибудь более вразумительное, нежели волокна кальмара. Валдаеву к тому же требовалось подсушиться. С него текло, как с кормящей матери.
И тут друзей ждало неприятное открытие: катер не заводился.
– Но почему? – недоумевал Саша. – Заводись, сволочь плавучая!
– Ты не прав, – мягко остановил его Илья. – С техникой надо обращаться нежно. Дай я попробую.
Валдаев пропустил майора к браздам правления. Он что-то бормотал себе под нос, типа «да, с техникой надо нежно, а друга можно и по морде, и по почкам». Но и у Здоровякина ничего не вышло. Мотор плавсредства будто бы умер.
– Будем грести, – резюмировал Илья. – Что поделаешь. Так, где весла?
Здоровякин выжидательно смотрел на товарища. Словно Валдаев обязан был сказать «Але-оп!» и жестом фокусника извлечь из бюстгальтера два весла. Но Валдаев почему-то не торопился.
– Что ты на меня смотришь?
– Потому что, Сашуля, ты последний, кто держал их в руках.
– Серьезно? А, вспомнил! Я же оба сломал о тебя.
– Ты шутишь?
– Точно. Ты и не заметил.
– И где же они? Хотя бы сломанные?
Парни перерыли нехитрый скарб на борту катера. Заглянули даже в холодильник. Тщетно. Весла испарились.
– Если они упали за борт, – начал рассуждать Валдаев, – то, согласно закону Паскаля и второму правилу термодинамики, они обязаны были всплыть.
– А что сказано во втором правиле термодинамики? – забеспокоился Здоровякин. Странно, что насчет закона Паскаля он не проявил абсолютно никакого беспокойства. Неужели знал его наизусть? Потрясающе!
– Второе правило термодинамики гласит, что при наложении волн происходит их усиление[2]. Резонанс. Объясняю на пальцах для слушателей с задержкой умственного развития. Если у девушки хорошая такая, крупная грудь, то при использовании качественного вандербра грудка будет выглядеть еще более презентабельно, и…
– Какая к черту грудка! – заорал Здоровякин. – Маньяк хренов! Где, блин, весла?!!
Саша задумчиво оглянулся. В пределах видимости весла не плавали. Очевидно, они знали физику еще хуже, чем Саша Валдаев, и поэтому утонули…
1. Открыли холодильник и достали для начала две банки холодного пива.
2. Распечатали пакетики с сушеным кальмаром.
– Эх, люблю я рыбалку! – воскликнул Здоровякин. – Что тут у меня? Мешает что-то…
Илья полез в задний карман джинсов и вытащил записную книжку.
– Оба-на! – удивился он.
– Мой телефонный справочник! – закричал Валдаев. – Я его обыскался!
Записная книжка была найдена Здоровякиным в квартире друга во время валдаевских скитаний по Европе. Пока Валдаев изучал Европу, Здоровякин изучал артефакты в его городском убежище.
Квартира друга пришлась как нельзя кстати во время развода. Майор перевез туда пару чемоданов и свое молодое крепкое тело. Валдаев гундел, что не в состоянии ликвидировать последствия оккупации – все, что Здоровякину не удалось сломать, он тщательно спрятал. И бедный парень вернулся в совершенно разоренное гнездо. Майор на все инсинуации отвечал однотипно и нежно: «Сам урод».
Ну вот, хотя бы записная книжка Валдаева нашлась! Она содержала грандиозное количество номеров, принадлежащих барышням. Эти девушки когда-то пересеклись с Сашей Валдаевым, оставили, наверное, след в его душе и строчку в телефонной книжице.
– Слушай, кстати, я давно собирался у тебя спросить, но забывал. Там около фамилий стоят звездочки. У кого-то одна, у других – побольше. Что они означают?
Над тайной рейтинговых звездочек, украшавших девичьи имена, майор бился не одну ночь. Но так и не сумел понять замысла Александра.
Саша потупил ясный взор.
– Сам, что ли, не въезжаешь?
– Нет, – честно признался Илья.
– Ты мой сибирский валенок.
– Спасибо за комплимент. Но так как я за тридцать два года жизни побывал уже и свинтусом камерунским, и антарктической скотиной, ты меня не удивишь. Только объясни внятно, что обозначают звездочки.
– Оценка сексуального мастерства, – объяснил, наконец, Александр.
– Вот как… – в явном замешательстве промямлил Илья. Он почему-то насупился, покраснел.
– Ладно, не комплексуй, – самодовольно успокоил друга Александр. – Я, конечно, понимаю, в твоей жизни было далеко не так много жен…
Сильный удар отбросил Валдаева на борт катера. Саша едва не улетел в воду.
– Ты что, сдурел?! Монстр неотесанный! Ты что дерешься?!!
В глазах Здоровякина сияло бешенство. Он молча закатил другу еще одну затрещину. Да, сегодня он был непредсказуем!
Так и не дождавшись внятных объяснений, Валдаев схватил весло и занял круговую оборону. Ему даже удалось треснуть пару раз обидчика по голове. Но через пять минут драки капитан уяснил элементарную истину: на Здоровякина надо ходить с ружьем, лучше – с гранатометом. И прежде, чем бить майора, хорошо бы убедиться, что в ближайшем травмпункте не истощились запасы гипса и ортопедов и вам сумеют оказать экстренную помощь.
Молить о пощаде Валдаеву не позволяла гордость и нехватка времени – паузы между ударами были ничтожны. Очередной апперкот отправил бедного капитана за борт. Падая в ледяную воду, Саня, с присущей ему проницательностью, подумал: «Кровь… Акул сейчас наплывет!»…
Спустя некоторое время чайки, шныряющие в синем небе, наблюдали вполне мирную картину: в застывшем посреди озера катере виднелись две фигуры. Один человек, совершенно мокрый, лежал на сиденье, другой – очевидно, врач – прикладывал к его разбитой скуле банку пива.
– За что, Илюша? – трагично прошептал Валдаев. – За что, друг…
Он слабел. Наверное, умирал.
Здоровякин вновь достал откуда-то пресловутую записную книжку, полистал страницы и сунул улику под нос Валдаеву. Книжка была раскрыта на букве «З». «Здоровякина Маша», – было накорябано там валдаевским почерком. Рядом празднично сияло, как в ночь на небосклоне, девять звездочек.
– Оценка сексуального мастерства? – мрачно усмехнулся Здоровякин. – Девять баллов из десяти, да?
Валдаев минуту вглядывался в текст. Так как у него была черепно-мозговая травма, осложненная вывихом голеностопа, то сконцентрироваться ему было непросто.
– Илья! – завопил он наконец. – Ты что?!! Как ты мог!!! Ты решил, что я посягнул на святое – жену друга?!! Плебей ты недоделанный! Урод калифорнийский!
Илья поднял голову. Луч трепетной надежды озарил его суровое лицо. Проклятия Валдаева звучали музыкой – они были искренни, не фальшивы.
– Придурок, какой придурок! – продолжал неистовствовать капитан. – Я, конечно, не ангел. Я – донжуан, я – мачо! Я люблю женщин! Но и у меня есть принципы, гиена ты облезлая, лапоть перепончатый! Есть черта, через которую и я не переступлю!
– Так ты не спал с Машкой?
– Нет!
– Нет?
– Нет!!! – заорал Валдаев на все озеро. – Не-е-ет! Я! Не! Спал! С Машей!!!
Возрожденный Здоровякин едва не прослезился от счастья. У него открылось дыхание. Он полез обниматься – хотел приласкать побитого и вновь обретенного друга.
– Мачо ты долбаный, – ласково сказал он. – Мухомор членистоногий!
– Отстань, скотина, – отбрыкивался Валдаев. – Мне больно! Ты меня покалечил.
Он раскрыл телефонную книжку на другой странице и предъявил Здоровякину.
– На, кретин, смотри и сравнивай. Есть разница?
Около имени Веры Брунгардт, очаровательной стюардессы авиакомпании «Трансвэйз», тоже толпилось девять звезд. Но они разительно отличались от Машиных. Иными словами, Машины звездочки явно были нарисованы не рукой Валдаева.
– А… – протянул Илья.
– Вот тебе и «а», – передразнил Валдаев. – Ума нет, и не предвидится. Прежде чем избивать любимого друга, надо было раскинуть мозгами.
– Но кто же их подрисовал?
– Так я откуда знаю? Мало ли кто ходил к тебе в гости, пока ты жил в моей квартире…
Так или иначе, но после бойни, устроенной мальчуганами, на борту катера наступило перемирие. Пройдя нелегкое испытание, взаимоотношения сыщиков подтвердили свой статус дружбы.
Физическая разминка и эмоциональный всплеск требовали компенсации. Парни ощутили желание съесть что-нибудь более вразумительное, нежели волокна кальмара. Валдаеву к тому же требовалось подсушиться. С него текло, как с кормящей матери.
И тут друзей ждало неприятное открытие: катер не заводился.
– Но почему? – недоумевал Саша. – Заводись, сволочь плавучая!
– Ты не прав, – мягко остановил его Илья. – С техникой надо обращаться нежно. Дай я попробую.
Валдаев пропустил майора к браздам правления. Он что-то бормотал себе под нос, типа «да, с техникой надо нежно, а друга можно и по морде, и по почкам». Но и у Здоровякина ничего не вышло. Мотор плавсредства будто бы умер.
– Будем грести, – резюмировал Илья. – Что поделаешь. Так, где весла?
Здоровякин выжидательно смотрел на товарища. Словно Валдаев обязан был сказать «Але-оп!» и жестом фокусника извлечь из бюстгальтера два весла. Но Валдаев почему-то не торопился.
– Что ты на меня смотришь?
– Потому что, Сашуля, ты последний, кто держал их в руках.
– Серьезно? А, вспомнил! Я же оба сломал о тебя.
– Ты шутишь?
– Точно. Ты и не заметил.
– И где же они? Хотя бы сломанные?
Парни перерыли нехитрый скарб на борту катера. Заглянули даже в холодильник. Тщетно. Весла испарились.
– Если они упали за борт, – начал рассуждать Валдаев, – то, согласно закону Паскаля и второму правилу термодинамики, они обязаны были всплыть.
– А что сказано во втором правиле термодинамики? – забеспокоился Здоровякин. Странно, что насчет закона Паскаля он не проявил абсолютно никакого беспокойства. Неужели знал его наизусть? Потрясающе!
– Второе правило термодинамики гласит, что при наложении волн происходит их усиление[2]. Резонанс. Объясняю на пальцах для слушателей с задержкой умственного развития. Если у девушки хорошая такая, крупная грудь, то при использовании качественного вандербра грудка будет выглядеть еще более презентабельно, и…
– Какая к черту грудка! – заорал Здоровякин. – Маньяк хренов! Где, блин, весла?!!
Саша задумчиво оглянулся. В пределах видимости весла не плавали. Очевидно, они знали физику еще хуже, чем Саша Валдаев, и поэтому утонули…
Глава 14
Адепт метросексуализма
Если парень не гей и не манекенщик, то, прихватив в поездку зубную щетку и килограмм презервативов, он обеспечит себе комфортное существование в командировке.
Количество флаконов, банок, спреев, украсивших ванную комнату Тимура Забродина на вилле «Валерия», превышало все мыслимые пределы. Раньше молва занесла бы Тимура в номинацию «скрытых гомосексуалистов» – его маниакальная забота о внешности и ярая приверженность модным лейблам давали для этого повод. Но теперь для характеристики повадок Тимура использовался термин «метросексуализм».
Количество флаконов, банок, спреев, украсивших ванную комнату Тимура Забродина на вилле «Валерия», превышало все мыслимые пределы. Раньше молва занесла бы Тимура в номинацию «скрытых гомосексуалистов» – его маниакальная забота о внешности и ярая приверженность модным лейблам давали для этого повод. Но теперь для характеристики повадок Тимура использовался термин «метросексуализм».